Kitabı oku: «Время кораблей. Морская фаза Англо-аргентинского военного конфликта», sayfa 8

Подводная лодка «Сан Луис» вступает в бой

Подводная лодка «Сан Луис» под командованием капитана 2 ранга Фернандо Марии Аскуэты вышла из Мар-дель-Платы в боевой поход вечером 11 апреля. До 27 апреля она ожидала приказа на позиции «Энрикета» в трехстах морских милях севернее Фолклендских островов, а с 29 апреля приступила к боевому патрулированию на назначенной ей позиции «Мария» севернее острова Восточный Фолкленд. Установленные с 30-го числа правила применения оружия позволяли ей атаковать любой встретившийся британский корабль.

Радиоэлектронное вооружение лодки включало РЛС обнаружения надводных целей «Калипсо II», активную ГАС AN-407 A9, пассивную ГАС AN-525 A6, пассивную ГАС целеуказания DUUX-2 и комплекс аппаратуры РЭР. Управление торпедной стрельбой осуществлялось с помощью автоматизированной системы УТС Сигнаал M8/24. Торпедное вооружение состояло из восьми носовых торпедных аппаратов с боекомплектом из 10 западногерманских торпед AEG SST-4, управляемых по проводу и предназначенных для борьбы с надводными кораблями, и 8 противолодочных акустических торпед Mk.37 американского производства. Боевое патрулирование подлодка вела на малошумной скорости с использованием гидроакустических и радиотехнических средств поиска и обнаружения в пассивном режиме.

Действия «Сан Луиса» осложнялись рядом обстоятельств. В составе экипажа преобладали новоприбывшие, большинство моряков недавно вернулись из летних отпусков, тогда как многие опытные подводники незадолго до начала войны были направлены в ФРГ для приемки строящихся там для Аргентины новых ДПЭЛ типа TR-1700²⁶. С начала года лодка всего один раз, в марте, выходила в море, а ее командир вступил в должность в конце декабря 1981 года и едва успел освоиться в этом качестве. Техническое состояние корабля характеризовалось наличием неисправностей разной степени тяжести. Действовало только три из четырех дизельных двигателей MTU (один полностью вышел из строя из-за трещины в блоке цилиндров еще в 1974 году, и для его восстановления требовался капитальный ремонт), при этом они сильно грелись из-за обрастания кингстонных решеток проточной системы охлаждения. Клапан шноркеля пропускал воду, трюмные насосы имели низкую производительность и чрезмерную шумность. Но самой, пожалуй, критической поломкой, случившейся 19 апреля, уже в плавании, стал выход из строя ЭВМ системы управления торпедной стрельбой. В результате субмарина лишилась возможности стрелять трехторпедными залпами, а исходные данные для стрельбы теперь нужно было рассчитывать и вводить в систему вручную. Имелись проблемы и с надежностью торпед SST-4. Тем не менее лодка продолжала выполнение поставленной боевой задачи.

Как вспоминает контр-адмирал Алехандро Маэльи, в то время старший лейтенант, начальник радиотехнической службы на «Сан Луисе», в 07:55 1 мая он уже предвкушал, как после вахты отправится спать, когда последовал «леденящий душу» доклад акустика: «Сеньор, я имею гидроакустический контакт». Если у британцев при встрече с противником пробуждается воинственный азарт и природная агрессивность, то жизнелюбивым аргентинцам в такой ситуации приходилось превозмогать приступы страха²⁷. На Алехандро Маэльи треволнения этого похода произвели столь сильное воздействие, что после, оказавшись дома, он на две недели заточился на кухне, страшась открытых пространств и больших помещений… Он вздрогнул, желая убедить себя, что это ошибка. Случается, киты или криль производят «биологический шум» и могут сбить с толку самых опытных акустиков. Но источник шума приближался с востока, становясь все более четко слышным. Следовало доложить командиру. Поднятый с койки Аскуэта распорядился: «Разбудите всех, одного за другим, и расставьте на боевые посты». Объявлять, как положено, боевую тревогу он не стал, чтобы прилив адреналина у подчиненных не лишил их четкости действий.

К половине девятого все члены экипажа заняли места согласно боевому расписанию. Контакт по пеленгу 79° был определен как вертолет. Чуть позже на том же пеленге было уловлено излучение низкочастотного сонара. Напряжение нарастало. В 09:40 поступил доклад акустика о новом контакте по пеленгу 60°, классифицированном как фрегаты Тип 21 или 22, приближавшиеся со скоростью 18 узлов. Отчетливо различались шумы винтов и хорошо знакомые импульсы ГАС Тип 184 (в ВМФ Аргентины аналогичные гидролокаторы имели эсминцы типа «Эркулес»)²⁸. Параметры движения цели благоприятствовали выходу в торпедную атаку. Перископ был поднят на короткое время, но оказался бесполезен из-за стелющегося над морем тумана. В дальнейшем лодка действовала исключительно по данным гидроакустических средств в режиме шумопеленгования, идя на глубине 30 метров курсом SO.

В 10:15 по противнику была выпущена торпеда SST-4 с дистанции 47 кбт курсом 4°. Из торпедного аппарата она вышла штатно, устремившись к цели. Две минуты спустя на пульте высветилось сообщение «Обрыв кабеля».

Аргентинский историк Мариано Сиарони объясняет это следующим образом: «Послевоенные исследования показали, что торпеда должна выходить из торпедной трубы с установленной глубиной хода, равной или большей глубины киля подводной лодки. Если торпеда выпускается, будучи запрограммированной на меньшую глубину, то лодка с большой вероятностью подминает кабель, что приводит к его обрыву. Однако в случае запуска торпед в нештатном ручном режиме, как это было сделано на „Сан Луисе“, торпеда пойдет на глубине 12 футов (3,6 метра), иначе запрограммирована она быть не может. Поэтому каждый раз при стрельбе в этом режиме торпеда работала несколько минут, затем подводная лодка перерезала кабель. Никто в аргентинском флоте не знал этого жизненно важного фрагмента информации. Кроме того, сами торпеды были не совсем в идеальном состоянии».

Еще некоторое время оставалась слабая надежда, что торпеда захватит цель с помощью акустической системы самонаведения, но взрыва услышано не было. Сама же лодка в 10:20 предприняла маневр отрыва в направлении SW.

Капитан 2 ранга Аскуэта в тот момент, наверное, сильно удивился, если бы узнал, что атакованные им британские корабли были намного дальше, в двух с лишним часах хода от точки, определенной акустиками «Сан Луиса». Впрочем, он и после войны отказывался в это верить. Слишком уж четким был контакт. В гидроакустике иногда случаются такие казусы, связанные с образованием подводного звукового канала – слоя воды, в котором звук вследствие рефракции распространяется значительно дальше, чем обычно. А на лодке, очевидно, должным образом не исследовали и не учли особенностей гидрологии на занимаемой боевой позиции.

Фактически фрегаты «Бриллиант» (кпт. Дж. Ф. Кауард) и «Ярмут» (кдр Э. С. Мортон) достигли назначенного района поиска только около полудня. Их противолодочные средства поиска и поражения включали ГАС Тип 2016 и 162М, 2x3 ТА 234 мм – у фрегата «Бриллиант» и ГАС Тип 177 и 162, 1x3 БМБ «Лимбо» Mk.10 с ГАС УО Тип 170 – у фрегата «Ярмут». Кроме того, имелось три вертолета: два «Линкса» HAS.2 на «Бриллианте» и «Уосп» HAS.1 на «Ярмуте». Однако они не обладали достаточными средствами обнаружения ПЛ: на «Линксах» – только магнитометры, а «Уосп» таковыми не располагал вовсе. Поэтому для выполнения поставленной задачи фрегаты были усилены тремя «Си Кингами» HAS.5 под командованием лейтенант-коммандера Э. Дж. М. Хогга из состава 826-й эскадрильи с авианосца «Гермес». Общее руководство противолодочным поиском осуществлял кэптен Джон Кауард.

К 12:45, когда первый из вертолетов «Си Кинг» прибыл на место, туман в значительной мере развеялся, что упрощало зависание над водной поверхностью для погружения ГАС. Включившись в поиск, «Си Кинги» работали в воздухе непрерывно, каждый с задействованием попеременно двух экипажей. Поскольку посадка столь массивных машин на вертолетную площадку фрегата была невозможна, смена экипажей проводилась в режиме зависания с помощью лебедки, а дозаправка топливом – посредством системы HIFR (Helicopter In-Flight Refuelling). Вертолет № XZ577 в этот день совершил рекордный по длительности боевой вылет, непрерывно пробыв в воздухе 10 часов 20 минут.

Первый и единственный реальный боевой контакт между британскими силами ПЛО и аргентинской субмариной состоялся около 13:00, когда подлодка была обнаружена одним из «Си Кингов». «Торпеда по корме!» – доклад акустика взорвал тишину центрального поста «Сан Луиса». Субмарина немедленно выполнила маневр уклонения с уходом на глубину и одновременной постановкой газовой завесы – отстрелом патронов, генерирующих облако газовых пузырьков и прозванных аргентинскими подводниками «Алкозельцером». Торпеда пересекла курс лодки за ее кормой и ушла в сторону.

Продолжения не последовало. Британские вертолетчики, очевидно, полагая, что лодка маневрирует для выхода в торпедную атаку на фрегаты, искали не в той стороне, а аргентинцы, наоборот, отчаянно стремились разорвать контакт. После серии резких маневров со сменой курса и глубины «Сан Луис» продолжил отход на SW, к фолклендскому побережью, сопровождаемый эхом взрывов глубинных бомб, не слишком близких, но свидетельствовавших о серьезности намерений противника. Поскольку подводный рельеф в данном районе с глубинами, не превышающими 135 метров и уменьшающимися ближе к берегу до 50—80 метров, ограничивал возможности маневрирования и скрытности, Аскуэта в дальнейшем справедливо рассудил, что лучший способ спастись от преследователей – затаиться на дне, что и было сделано в 16:25 на глубине 60 метров примерно в пяти морских милях от мыса Макбрайд-Хед. Вообще-то, покладка на крупнокаменистый грунт не приветствуется инструкциями, поскольку чревата повреждениями гидроакустических станций, гребного винта и рулей, но все обошлось, хотя из-за нарушения дифферентовки лодка несколько раз ударилась носовой частью о скалистое дно. Британцы продолжали методично бомбить где-то в отдалении. Район их поиска сместился западнее. Противолодочники настойчиво пытались обнаружить субмарину с помощью всех имеющиеся средств: корабельных ГАС с подкильной антенной, вертолетных опускаемых ГАС и буксируемых магнитометров.

«Хотя поиск осложнялся очень неровным характером морского дна, – пишет Дэвид Браун, – „Бриллиант“ и „Ярмут“ оба получили многообещающие контакты…» В 15:11 фрегат «Ярмут» вступил в боевое соприкосновение с подводной целью, обнаруженной «Си Кингом», местоположение которой было установлено с помощью магнитометра. Он произвел четыре залпа из БМБ «Лимбо», последний в 15:47, а сам вертолет применил по ней противолодочную торпеду. В 16:15 был замечен перископ. Вертолеты сбросили глубинные бомбы в месте его обнаружения. В пять часов вечера подверглась атаке еще одна ложная, но в тот момент казавшаяся очень достоверной цель, по которой «Бриллиант», уже имевший на своем счету двух безвинно убитых китов, выпустил одну за другой две торпеды, а «Ярмут» снова задействовал бомбомет. Ближе к концу суток «Ярмут» преследовал и в 23:35 обстрелял из бомбомета цель, обнаруженную корабельной ГАС. Всего за эти сутки он израсходовал 30 глубинных бомб, а остальные участники охоты – 8 торпед Mk.46, Mk.44 и 13 глубинных бомб Mk.11.

Здесь следует отметить, что переизбыток ложных контактов – это нормальное явление в боевой обстановке. Об этом свидетельствует и опыт боевых служб кораблей советского и российского ВМФ. В описываемых событиях большая часть контактов была получена с помощью магнитных обнаружителей. Кэптен Кауард позже прокомментировал, что район, вероятно, изобиловал останками затонувших судов, и высказал сожаление, что его отряд не располагал достаточным запасом глубинных бомб, чтобы надежно накрыть каждый такой контакт, среди которых наверняка была залегшая на грунт аргентинская подлодка. Но на самом деле британцы искали на двадцать миль мористее, чем в это время находился их противник.

Вечером Кауард получил приказ командующего возвращаться к главным силам, чтобы успеть присоединиться к ним до рассвета, когда ожидалась атака аргентинской палубной авиации. В 00:30 2 мая его фрегаты прекратили поиск и легли на курс отхода. Вертолеты Хогга улетели на авианосец еще часом раньше.

«Сан Луис» провел на грунте почти пять часов. Экипажу его командир приказал оставить боевые посты, лечь на койки и подключиться к средствам регенерации, чтобы сберечь кислород в отсеках. Некоторым под воздействием стресса даже удалось заснуть. В начале девятого вечера, когда шумы британских кораблей стали очевидно удаляться, Аскуэта решил попробовать покинуть опасный район. Для того чтобы всплыть со дна, откачав воду из уравнительной цистерны, и удифферентовать лодку, были задействованы трюмные насосы, которые находились в плохом техническом состоянии. В итоге вся процедура заняла долгие сорок минут, при этом помпы создавали много шума, демаскируя лодку. Это как раз совпало с очередной британской бомбежкой. Хотя глубинные бомбы рвались на значительном удалении, командир лодки принял решение снова лечь на дно. Когда все, наконец, стихло, он повел ее курсом SO. Мысль о повторном выходе в атаку была отринута как совершенно нереальная. Возвращаться туда, где гремели взрывы, никому не хотелось, единственное стремление – уйти подальше в море. Однако этому препятствовали акустические шумы, время от времени фиксировавшиеся как с севера, так и с юга, между которыми лодка оказалась, как волк среди красных флажков. В 01:15 она повернула обратно к побережью, возле которого еще долго скрывалась, держась почти у самого дна, и только в 05:15 Аскуэта, наконец, решился всплыть под РДП для вентиляции отсеков и зарядки аккумуляторов. Но уже через два часа последовал новый тревожный доклад – вертолеты, скорее всего, это были транспортно-десантные «Си Кинги», доставлявшие на берег британские разведывательные группы, – заставивший опять уйти на глубину.

Экипаж подлодки был сильно морально измотан, но горд собой. Капрал 1 класса Энфермеро Рафаэль Гварас записал в своем личном дневнике: «Думаю, что 1 мая навсегда останется в моей памяти и в памяти тех, кто находится на борту, как самый долгий, мучительный, несчастный и отчаянный день в нашей жизни».

Этот эпизод впоследствии вызвал большой резонанс в военно-морских кругах всего мира и обычно преподносился как значительный успех аргентинской подводной лодки, «в течение двадцати часов умело уклонявшейся от преследования британскими силами ПЛО». Считалось, что он продемонстрировал высокую боевую устойчивость современных дизель-электрических субмарин, способных действовать в зоне господства более сильного флота противника, а подводные лодки проекта 209 сделались исключительно популярным и коммерчески успешным экспортным продуктом германского военного кораблестроения²⁹. Реальность же при сопоставлении двухсторонних данных предстает более прозаичной. Британцы, хотя по большей части искали не там, за полсуток, в течение которых велся противолодочный поиск, достаточно убедительно показали, кто теперь хозяин в фолклендских водах и что при встрече с охранением авианосцев судьба аргентинской подлодки была бы, скорее всего, незавидной. В командовании подводными силами Аргентины это, по-видимому, также хорошо понимали, поэтому в дальнейшем не пытались выдвинуть лодку в район боевого маневрирования авианосной группы Вудворда или переместить ближе к Порт-Стэнли, где британские корабли регулярно осуществляли артиллерийские обстрелы побережья. «Сан Луис» получил приказ продолжать патрулирование на периферийной позиции «Мария».

Действия аргентинской ударной авиации

Хотя в штабе оперативной группы ВВС «Юг» поначалу скептически относились к поступавшим от Оперативного командования на ТВД Южная Атлантика сообщениям об ожидаемом в ближайшие часы вторжении на острова, эскадрильи ударных самолетов с самого утра находились в полной боевой готовности. В первой половине дня 1 мая было осуществлено два вылета групп штурмовиков «Скайхок» на вооруженную разведку – никаких неприятельских кораблей на морских подходах к Порт-Стэнли. Британское авианосное соединение, несмотря на все признаки его присутствия, оставалось вне поля зрения аргентинцев, поэтому они не могли нанести контрудар, которого так опасались британцы после утренних авиаударов по островным аэродромам. Тем не менее тревожные сведения с Мальвин, в конечном итоге, возымели действие. Сообщения генерала Менендеса к этому моменту приняли совсем панический характер: «Совершается вертолетная высадка в северном секторе островов при поддержке судов снабжения или авианосца. Корабли расположены в секторе от 010° до 145° от Пуэрто-Архентино в 90, 40 и 10 морских милях. „Си Харриеры“ прикрывают вертолетную высадку». На отражение мнимой высадки вражеского десанта бригадным генералом Креспо были брошены значительные силы ударной авиации – без четкого целеуказания, в расчете на то, что у северо-восточных берегов архипелага они обнаружат множество морских целей.

Первым к Фолклендам отправилось звено «Торно» под командованием капитана Ноберто Димельо. Три истребителя-бомбардировщика «Даггер» из состава 6-й иаг, каждый с двумя 250-кг авиабомбами BRP и тремя 1300-литровыми подвесными топливными баками, в 15:45 один за другим оторвались от взлетной полосы аэродрома Сан-Хулиан. Их воздушное прикрытие возлагалось на пару «Даггеров» с позывным «Фортин», стартовавшую пятнадцатью минутами позже. За ними в течение часа последовало шесть бомбардировщиков «Канберра» B.62 с аэродрома Трелью и дюжина «Скайхоков» из Рио-Гальегоса и Сан-Хулиана. Однако атаковать противника в этот день довелось только звену капитана Димельо. Остальные либо отказались от выполнения боевой задачи, либо были перехвачены британскими истребителями противника, либо атаковали, но не того, кого нужно.

«Все утро мы провели в кабинах наших самолетов в пятиминутной готовности, – вспоминает Сесар Роман, в то время старший лейтенант, пилот „Даггера“. – В полдень нам приказали взлететь и сообщили, что задача будет поставлена во время полета. Мы взлетели, но затем получили приказ приземлиться. Наш командир собрал нас троих, чтобы спланировать вылет. Наш позывной был „Торно“, и цель находилась к северу от Пуэрто-Архентино». Им была поставлена задача нанести удар по морским целям в районе мыса Волантир. Именно там на основе ретранслируемых штабом CTOAS донесений с архипелага предполагалось нахождение британских десантных сил.

Маршрут полета звена «Торно» пролегал от аэродрома Сан-Хулиан до островов Джейсона, далее вдоль северного побережья Фолклендов с выходом к мысу Волантир с северо-запада. На последнем отрезке полета «Даггеры» шли на высоте 15 метров над морем, чтобы не попасть в поле зрения британских радаров. В конечной точке маршрута они не обнаружили никаких признаков присутствия неприятеля, кроме вертолета «Си Кинг», зависшего над водной поверхностью (вероятно, из числа искавших ПЛ «Сан Луис»). Капитан Димельо приказал не трогать его и продолжил полет в южном направлении, минуя Баия-де-ла-Анунсиасьон (как на аргентинских картах именовался залив Беркли), в поисках объекта атаки. И тогда им открылись три британских корабля, маневрировавших южнее мыса Пембрук. Это произошло в 16:38.

Британская корабельная группа была опознана как эсминец Тип 42 с двумя фрегатами Тип 21. Аргентинцы атаковали ее с северо-востока, сбросив бомбы с малой высоты и произведя обстрел из бортовых 30-мм пушек.

Для британцев атака была совершенно неожиданной. Из них только «Глэморган» успел отработать зенитно-ракетным комплексом «Си Кэт», однако стремительно перемещающаяся воздушная цель оказалась непосильной для неуклюжей дозвуковой ракеты. «Эрроу» открыл огонь из 20-мм «Эрликона», а с мостика «Алэкрити» дали несколько пулеметных очередей. При этом корабли энергично маневрировали, изменяя курс и скорость. Ни одна из сброшенных бомб в них не попала. Две упали по обоим бортам «Глэморгана», а еще две легли за кормой «Алэкрити», одна из них взорвалась в воде. Фрегат «Эрроу» был поражен пушечным огнем, получив одиннадцать попаданий в надстройку, старший матрос Йэн Бритнелл ранен осколком.

«Я слышал по радио, как командир звена скомандовал: „Первый [к-н Димельо] – атакует центральный фрегат, Второй [л-т Агирре Фаже] – слева, Третий [ст. л-т Роман] – справа“, – описывает Сезар Роман. – Я увидел огненные вспышки над морем впереди себя и решил, что в меня стреляют, но это было всего лишь пламя выстрелов пушек моего ведущего. Мы впервые атаковали британский флот и застали их врасплох. Я не стрелял из пушек, так как не был уверен, что это вражеские, а не наши корабли. Первый сбросил бомбы. Второй рассказал нам позже, что после того, как он поднялся выше для выполнения пушечной атаки, подвергся сильному обстрелу с кораблей. Офицер с берега, майор Катала, впоследствии сообщил, что видел, как фрегат запустил ракеты во Второго, но они прошли под самолетом. Он открыл огонь из своих пушек и сбросил бомбы. Я только сбросил бомбы. Потом услышал: „Первый – уходит!“, „Торно-2 – уходит!“, „Торно-3 – уходит!“ Хорошо! Я наблюдал большой взрыв на поверхности воды, в котором было много огня. Мы прошли сквозь облака, пытаясь набрать высоту, и исчезли вдали».

Подвергшись авиаудару, кэптен Бэрроу по приказанию с «Гермеса» прервал ведение огня по берегу и отвел свои корабли подальше в море. Наводимый с «Инвинсибла» боевой воздушный патруль «Си Харриеров» пытался перехватить аргентинские самолеты, которые на полном форсаже и с резким набором высоты устремились в спасительном северо-западном направлении. Барражировавшая над Фолклендским проливом пара «Даггеров» с позывным «Фортин» (к-н Г. А. Донадиль, ст. л-т Х. Д. Сенн) ринулась на выручку. Но в итоге все закончилось безрезультатно. «Си Харриеры» не смогли догнать разогнавшиеся до сверхзвуковой скорости самолеты звена «Торно», а прикрывающая пара разминулась с противником из-за слепящего солнца.

Все «Даггеры» благополучно вернулись на базу. Звено «Торно» прибыло на аэродром Сан-Хулиан в 18:25, а звено «Фортин» – в 18:40.

Идея использовать для нанесения ударов по британскому флоту бомбардировщики «Канберра», старые и громоздкие (и, соответственно, легко обнаруживаемые радарами) в сложившихся условиях представляется не самой удачной. Тем более, трудно себе представить, что вылетев к Мальвинам, они не получили истребительного прикрытия. Вероятно, на командном пункте в Комодоро-Ривадавии считали, что предварительно высланные истребители «Мираж» обеспечат тактическое господство в воздухе и безвозбранное выполнение задачи ударными самолетами. Очень самонадеянно, если так. Даже безотносительно превосходства «Си Харриеров» в воздушных боях это, наверное, оказалось бы самым коротким тактическим господством в воздухе за всю историю войн – по исчерпании 12-минутного лимита нахождения аргентинских истребителей над островами оно было бы утрачено. И если дозвуковые, но вполне шустрые «Скайхоки» при выходе из атаки имели возможность скрыться от британского воздушного патруля, то для «Канберр» такое, скорее всего, закончилось бы плохо. Тем не менее у них имелись два преимущества: наступательное – их бомбовая нагрузка значительно превосходила бомбовую нагрузку «Даггеров» и «Скайхоков», и оборонительное – «Канберры» несли приспособления для сброса дипольных радиоотражателей и инфракрасных ловушек, каковых не было у истребителей-бомбардировщиков.

«Первого мая майор Вивас, командир нашей эскадрильи, – рассказывает один из летчиков, Эдуардо Гарсия Пуэбла, – начал хлопать дверьми в наших бараках, крича: „На Пуэрто-Архентино напали, всем подъем!“ Затем мы провели несколько томительных часов, пока, наконец, не получили приказы на боевые вылеты: два звена по три самолета с интервалом в тридцать минут».

Звено «Рута» под командованием капитана Хуана Хосе Ногейры поднялось с авиабазы Альмиранте Сар в 16:05. Это были «Канберры» № B-105, B-108 и B-109. Каждая несла по четыре 1000-фунтовые бомбы Mk.17, две в бомбоотсеке, две на внешних подкрыльевых держателях, а также по два дополнительных топливных бака на законцовках крыла. Задача – атаковать британские корабли и предполагаемый плацдарм высадки десанта в заливе Беркли, полет к цели по профилю «большая – малая высота». На широте Пуэрто-Десеадо слева по маршруту полета летчики обнаружили корабли, которые посчитали своими (так оно и было), однако, поскольку те на запросы не отвечали, звено, чтобы избежать обстрела зенитными ракетами, снизилось с 10 000 метров на малую высоту и продолжило полет тем же курсом.

Контакт с противником состоялся в 17:15, когда до конечной точки маршрута оставалось около 80 км. «Я увидел его первым, – вспоминает Хуан Ногейра, – но решил не тревожить других, пока не убежусь, что это вражеский корабль. Это был фрегат, вероятно, Тип 42, справа на дальности примерно 30 км, на пути к Фолклендскому проливу». Для точного опознавания капитан начал облет корабля, сомнения относительно принадлежности которого окончательно рассеял пуск зенитных ракет: «Мы увидели, как он запустил ракету… Вскоре после этого они запустили вторую ракету и я увидел шлейфы дыма, обозначающие их траектории. Затем я перестал смотреть на корабль и заложил крутой вираж влево. Хотя я был целиком сосредоточен на маневре, поскольку мы все еще летели на очень малой высоте, я почувствовал, как самолет получил сильный удар и тут же начал вибрировать. Завершив вираж, я сообщил остальным и увидел загнутую металлическую обшивку законцовки крыла правой консоли, а самолет стал так сильно крениться, что я с трудом мог им управлять».

Экипаж «Канберры» посчитал это за попадание зенитной ракеты. Реакцией штурмана капитана Рауля Санчеса было: «Я катапультируюсь!» – «Нет! Нет! Стой, стой!» – заорал в ответ командир³⁰. Он сохранил большее самообладание, к тому же перспектива очутиться в ледяной воде за много километров от берега совсем не прельщала – пока машина слушалась управления, нужно тянуть до аэродрома Стэнли. Двум другим бомбардировщикам Ногейра приказал прервать боевой вылет и возвращаться в Трелью.

На самом деле фрегат УРО «Бриллиант», а это был именно он, в данном эпизоде ЗРК «Си Вулф» не задействовал. Оказалось, что ЭВМ управления зенитным комплектом запрограммирована таким образом, что пуск ракет мог быть произведен только по атакующему, т.е. летящему прямо на корабль самолету, в данном же случае «Канберры» совершали облет фрегата. За пуск зенитных ракет аргентинцами мог быть принят отстрел комплексом постановки пассивных помех снарядов с дипольными отражателями, тогда как причина разрушения законцовки крыла на командирском самолете остается большой загадкой.

Фрегат «Бриллиант» осуществлял противолодочный поиск. В момент появления аргентинских самолетов он готовился приступить к заправке зависшего над ним вертолета «Си Кинг», топлива на котором оставалось в обрез. Поэтому встала неприятная альтернатива: заправлять вертолет или бросить его и маневрировать для отражения воздушной атаки. Можно себе представить изумление британских моряков, когда они увидели, как «Канберры» разворачиваются и стремительно обращаются вспять.

«Я начал свой путь к Стэнли сквозь ливневый дождь и низкие облака, – продолжает свой рассказ Ногейра, – и обнаружил еще один корабль, больший, чем все, которые я видел до сих пор. Не могу быть уверен, был ли это авианосец или одно из больших транспортных судов. Я также видел в воздухе некие „точки“ между кораблем и моим самолетом. Вероятно, это были только что взлетевшие „Си Харриеры“ или вертолеты. Поэтому у меня не было иного выбора, кроме как повернуть к материку, поскольку я не мог приземлиться в Стэнли». Замеченным кораблем, предположительно, являлся фрегат «Ярмут». Самолет Ногейры, который на поверку пострадал не настолько сильно, как поначалу показалось летчику, успешно долетел до континента и приземлился в аэропорту Пуэрто-Десеадо. Он был отремонтирован и вернулся в строй. Развороченная законцовка крыла ныне выставлена в Национальном музее аэронавтики в Буэнос-Айресе. Две остальных «Канберры» этого звена вернулись в Трелью, завершив полет в 18:57.

Боевой вылет звена «Рифле» под командованием капитана Альберто Байгорри начался в 16:20. В состав звена входили «Канберры» B-102 (Рифле-1, позывной «Пахаро»), B-110 (Рифле-2) лейтенанта де Ибаньеса и B-104 (Рифле-3) капитана Гарсии Пуэблы. Их бомбовое вооружение было аналогичным звену «Рута». Полет в юго-восточном направлении проходил на высоте 10 000 м. Перед вхождением в зону обнаружения британскими радарами звено снизилось до сверхмалой высоты.

Планируя боевые вылеты, аргентинцы ориентировались на характеристики РЛС ОВЦ Маркони Тип 965, практическая дальность обнаружения высотных целей у которой не превышала двухсот километров. Для маловысотных целей она ограничивалась дальностью радиолокационного горизонта. Этот радиолокатор стоял на аргентинских эсминцах УРО типа «Эркулес», поэтому его возможности были хорошо известны. В ВМФ Великобритании он в различных модификациях использовался с начала 1960-х годов и к началу 1980-х считался устаревшим, тем не менее его несли все корабли TG 317.8 – за исключением авианосца «Инвинсибл», который одним из первых в британском флоте был оснащен новой, более дальнодействующей обзорной РЛС Маркони/Сигнаал Тип 1022³¹. В результате на «Инвинсибле» успевали засечь аргентинские ударные самолеты раньше, чем те ныряли ниже уровня радиогоризонта. Правда, контакт был нечетким и вскоре прерывался. Так было со звеном «Торно», но тогда операторам штаба ПВО не удалось своевременно навести «Си Харриеры» воздушного патруля, чтобы предотвратить атаку на группу «Глэморгана». Теперь в поле зрения британского радара попало звено «Рифле».

Как вспоминает Найджел Уорд, находившийся в тот момент в кабине истребителя на палубе в ожидании вылета: «Я выбрал радиочастоту CAP и прислушался к происходящему в эфире. Алан Кёртис и Майкл Бродуотер поднялись в воздух. Уже почти стемнело, когда оператор „Инвинсибла“ вызвал пару CAP: „У меня есть spoke с пеленгом 320° и возможный контакт на дальности 120 миль. Предлагаю вам проверить“. (Слово spoke [луч] на жаргоне означало перехват электронного излучения, такого как радар или помехи в определенном направлении.) Было ли что-то там или нет? Возможный контакт пропал. Это был самолет на снижении? Это мог быть авиарейд против соединения».

Возглавляемая лейтенантом Кёртисом пара «Си Харриеров» (№ XZ451, ZA175) поспешила в указанном оператором направлении. В условиях слоистой облачности рассчитывать приходилось только на радар «Блю Фокс», работа которого по низколетящим целям вызывала у летчиков нарекания. Впрочем, ЭПР «Канберры» в три раза превышала аналогичный показатель у «Миража», и к тому же бомбардировщиков было целых три, поэтому при всем своем несовершенстве проглядеть их «Голубой Лис» не мог. Перехват состоялся примерно в 120 морских милях севернее о. Пеббл. «Два контакта, азимут 315°, дальность 24 мили, – возвестил по радио Алан Кёртис. – Идут низко в боевом построении. Атакуем их с тыла!» Майк Бродуотер последовал за ведущим. «Их трое, Алан». – «Понял. Беру на себя ведущего», – отозвался тот.