Kitabı oku: «: Endgame 69 :», sayfa 2

— Вот этот элемент называется благо, — алхимик указал на правый элемент пальцем, который также находился окруженными шестью остальными. — Его используют монахи в храмах и церквях, для очищения. Благо при этом помогает, как живым существам, очищая от плохого, так и предметам, на которых может быть проклятие.

— А как это благо добывают? — Поинтересовалась Элизабет.

— Вообще это слезы священных мучеников.

— Ого, — удивилась девушка, — я не думала, что такое бывает.

— Эли, в мире столько всего бывает, что для нас неизвестно. Кстати о неизвестном, — словил, предыдущую мысль парень, — вот эти шесть элементов, которые раскиданы вокруг основных двух, мне не понятны вообще.

Некромантус, наконец, увел взгляд от клочка пергамента и положил его на стол. Парень посмотрел на свою жену, которая продолжала сидеть у него на коленях, и внимательно его слушала.

— Но вопрос даже не в них, — отмахнул рукой парень, понимая, что уже на первом этапе, распознавания двух символов он не видел смысла. — Вопрос в том, что мифрил и благо, никогда не используются вместе. Они противоречивы по смыслу.

— А почему противоречивы? — Элизабет всматривалась в пергамент на столе, и все, что на нем изображено. Правда, понять в этих рисунках смысл ей не дано, для девушки это были просто символы, не несущие за собой никакого смысла.

— Потому что мифрил это темное искусство, связанное со злом, а благо — это чистота, связанная с добрыми силами. И находясь в одном месте, я думаю, что они уничтожат друг друга. Я более чем уверен, что мифрил в этой жидкости просто растворится и черным осадком всплывет вверх.

— А с чего ты взял, что так именно произойдет? Предположение? — Девушка встала с колен мужа, и не спеша прошлась по кухне. Ей удалось отвлечь мужа, а значит можно вернуться на исходную.

— Да, — кивнул Некромантус, провожая взглядом Элизабет.

Эли ничего не сказала на положительный ответ алхимика, а лишь продолжила заниматься у печки. Что-то доставала изнутри, перемешивала, добавляла и снова ставила обратно внутрь. Некромантус этого не видел, так как снова уставился в тот же кусочек пергамента.

— Все это очень странно, — тяжело вздохнул Некромантус, не замечая, что проговорил мысли вслух.

— А тебе не кажется, что проблемы с твоими кошмарами связанны с этим пергаментом? — Девушка начала связывать одно с другим, не понимая самого главного, она на истинном пути.

Некромантус не ответил ничего. Но в его голове эта мысль уже промелькнула неоднократно. Кошмары начали тревожить парня тогда, когда этот кусочек, вырванный из какой-то книги, появился у него. В один миг, в голове всплывала еще одна часть той ужасной ночи, что так старательно он пытался забыть. Возможно, дело вовсе не в пергаменте, а именно…

Некромантус останавливал себя, опуская мысли. Если он все возродит в своей голове, глаза парня тут же выдадут его, и Эли начнет понимать, дело здесь намного серьезнее, чем просто кошмары и загадочный кусок пергамента. А историю его нахождения алхимик должен скрыть от жены, и на это у него были свои доводы. Вот только правильные они или нет, понять Некромантус не может. Во всяком случае, пока.

И тут же в голове появлялись сомнения. Некромантус понимал, держать такую тайну в себе тяжело. Во-первых, хотелось поделиться с женой тяжелым грузом, который гложет его, а во-вторых, он не привык что-либо скрывать от Эли. У них в семье такое не принято. Они всегда делились между собой чем угодно, будь то победы или поражения, не имеет значения. Главное, что они откровенны и открыты друг перед другом. И, несмотря на понимание, и уважение к жене, Некромантус все же останавливал себя. Он не решался раскрыть тайну и сегодняшним утром. До сих пор из-за той ночи, когда он нашел клочок пергамента, его кидает в дрожь. В том момент он думал, что умрет.

«Нет, такое говорить не надо», — убедил себя Некромантус окончательно, молчать, и мысленно поставил в этом моменте жирную точку.

Алхимик вернулся к шести элементам, о которых он ничего не знал. Символы не поддавались пониманию парня. Они никогда не встречались ему ни в одной книжке, а литературы он перечитал немало, пусть и в свои всего лишь двадцать семь.

«Может та информация, которая у него есть недостаточная?» — Думал про себя Некромантус.

«А может, это символы и вовсе не знакомы обычным людям? Возможно, есть какие-то другие силы, которым известно об этом?» — Развивал дальше идею алхимик, понимая, это ничего не даст. Истина все равно от него сокрыта.

Некромантус продолжал всматриваться в них под другим ракурсом, в надежде найти скрытый подтекст. Шесть элементов создавали невидимый овал вокруг двух других символов, единственных известных парню на этом кусочке пергамента. Начал Некромантус с символа, который был изображен над мифрилом немного выше и левее. Этот символ был похож на летучую мышь, заключенную в круг. Можно было предположить, что этим выделением в виде кольца, создатель рисунков, пытался надоумить на мысль, будто это начальный либо основной элемент. И все же, дальше этого Некромантус не смог пройти.

Следующий символ, который шел за первым по часовой стрелке, изображал два прямоугольника разных размеров. Их окружали пять небольших закрашенных точек. Не было в голове никаких ассоциаций и предположений, что это могло означать. Как правильно охарактеризовать такой символ, Некромантус не знал. Поэтому, долго не задерживаясь, тут же переводил взгляд дальше.

Следом за этим символом находился еще один рисунок, последний по высоте невидимого овала. На нем был изображен череп человека. Единственное отличие было в том, что у него на голове были небольшие выступы, похожие на рожки. Они были еле заметны невооруженному глазу.

Следующий элемент находился ниже благо и чуть правее. По вертикали этот символ совпадал с черепом и был продолжением все того же овала, который воображал в голове алхимик. На этом рисунке была изображена еще большая неразбериха, чем два прямоугольника вокруг пяти точек. Здесь фантазии не хватало у Некромантуса, чтобы как-то это описать. Поэтому он ее просто опускал и переходил к следующему символу.

Этот элемент был яснее по виду, но снова ж таки не понятно к чему он изображен. Пятый символ являлся ромбом. Он был полностью закрашен, а в средине него была какая-то гравировка. Естественно рассмотреть ее было не возможным, так как она была микроскопической. Учитывая состояние пергамента, это еще больше усугубляло положение. Некромантус лишь тяжело вздохнул, с пониманием того, что ничего не понимает, перевел взгляд немного левее.

Завершающий символ, который находился снизу и левее от мифрила, была голова, спрятанная под капюшоном. Все, что было открыто, так это часть искореженного лица в шрамах. На этом изображения на пергаменте закончились, в то время количество мыслей в голове увеличивалось.

— Ты продолжаешь все думать? — Наблюдала из-за плеча Элизабет за мужем. А он, все продолжал смотреть на клочок пергамента, словно листок рано или поздно сдастся и раскроет все свои тайны алхимику.

— Знаешь, меня начинает посещать мысль, что пергамент — это не просто элементы, какого-то зелья, эта карта неизвестного места. Только вопрос, какого?

Строил новые догадки Некромантус, прекрасно понимая, сидя дома, и ничего не предпринимая, каждый новый день не добавляет ему познаний.

— Милый, а может тебе просто выкинуть его и не морочить голову. Может, и кошмары тебя оставят, когда ты распрощаешься с этим пергаментом. Ты каждое утро всматриваешься в него, пытаясь отгадать какую-то тайну, которой вовсе может и не быть. Тебе не кажется, что это какая-то ерунда?

Элизабет сдерживала себя, хотя можно было заметить, что очередное утро вокруг какого-то клочка пергамента, уже надоедает ей. Вместо того чтобы радоваться новому дню и обсуждать свои проблемы, они думают о символах, только вопрос: «Зачем?»

— Я не знаю, — пожал плечами алхимик, а его взгляд продолжал сверлить клочок пергамента, — но мое внутреннее чутье подсказывает мне, все это неспроста. Что-то этот пергамент пытается сказать. Просто у меня нет нужной информации, чтобы понять это.

Некромантус пытался все же видеть смысл, хотя маленькая частичка его готова была согласиться с женой.

— Хватит! — Немного огрызнулась Эли и отошла от стола. В ее глазах сияло яркое пламя, и такой Некромантус ее давно не видел. — Выкинь это из головы. Ты лучше сходи сегодня к лекарю и поговори о своих кошмарах. Меня заботит твое самочувствие, а не какой-то кусок тряпки, на котором изображены символы, из-за чего у тебя две недели нет покоя.

Некромантус решил ничего не говорить, чтобы еще больше не раздражать жену. Хотя и считал, она не права. Все же воздерживался от лишних споров. Он пытался и ее понять, и в то же время не мог отпустить свою тревогу. Элизабет не алхимик, и загадки не ее конек, поэтому они по-разному смотрели на одну и ту же ситуацию.

— Я вообще не понимаю, как ты умудрился найти этот пергамент? — Вспомнила Элизабет тот момент, когда Некромантус нашел две недели назад клочок, возвращаясь поздно ночью от своего друга.

— Я же тебе уже рассказывал. Шел от Роланда, и зацепился за корягу, упал и увидел его, — убедительно говорил алхимик, при этом отвел глаза в сторону.

Некромантус боялся встретиться глазами с женой, понимая, что она увидит в них ложь. А эта ложь его тревожила очень сильно. То, что произошло с ним на самом деле, она не должна узнать. Но кроме странной встречи, парень скрывал в себе еще одну большую тайну на протяжении двух недель. Возможно, все это не правда. А если, правда?

«Что тогда?» — Думал про себя алхимик.

Идти к лекарю Некромантус согласился с осторожностью, а вдруг тот подтвердит его опасения? Поэтому он так долго не соглашался на этот шаг. Алхимик не знал на самом деле, хочет ли он знать правду или лучше быть в неведение? Этим самым искал оправдания и отговорки для Элизабет.

Но теперь он решил окончательно, что ему нужно знать правду, и понял насколько это важно. Теперь его начало это волновать. Сейчас ему нужно мнение лекаря, который мог подтвердить или опровергнуть подозрения парня.

Через некоторое время, Элизабет поставила на стол завтрак и налила чай. Некромантус отложил пергамент в сторону, и молча приступил к еде, продолжая все летать в своих мыслях. Девушка с небольшой досадой того, что муж продолжает игнорировать ее и думать о чем-то, чем не делился, смотрела в занавешенное окно, сквозь которое пытались просочиться лучи солнца. У нее было такое чувство, словно ее променяли. А самое обидное, это сделал любимый человек. И как бы она не пыталась себя убедить в том, что это не так, а Некромантус просто не может отпустить от себя загадку, ей легче не становилось.

Завтрак закончился все тем же молчанием. Элизабет собрала всю посуду и отставила ее на стол возле печки. Она надеялась, Некромантус додумается ее помыть. При этом не сказала ни слова. Девушка пошла в спальню, чтобы переодеться и собраться на работу. Алхимик понял жест жены. Еще минутку посидел на месте, а после встал со стула, принялся мыть посуду. Сегодня ему некуда было спешить. Была только одна задача на день — пойти к лекарю. Некромантус считал, это может и подождать.

Через пять минут времени или около того, Элизабет зашла на кухню, одетая в платье светло-синего цвета и посмотрела на мужа. Когда она увидела Некромантуса, на лице у нее появилась легкая улыбка. Гримаса тут же испарилась, и она вернула прежний вид лица. Все-таки приятно было наблюдать, как любимый человек без слов и просьбы взялся за работу на кухне.

— Дорогой, я ухожу, — обратилась девушка к алхимику.

— Хорошо, — под нос сказал Некромантус, так и не повернув взгляд на жену.

Девушка начала себя чувствовать ужасно. Не нужно было слов, чтобы понять, Некромантус был обижен. Эмоции Элизабет были не уместны. Причем алхимик прекрасно понимал, он неправильно поступил. Сидеть, постоянно уткнувшись в кусок пергамента и вовсе не обращать на жену внимания, это не красиво. И все же слышать с ее стороны злобу, было неприятно. Элизабет в его глазах олицетворяла только добро, нежность и красоту. А сегодня ее занесло в противоположную сторону.

— Адрес лекаря, я положу на стол. Скажешь, что ты от Ореаны, — Эли тем временем достала из сумки листок и положила его на край стола.

— Хорошо, — повторился парень, все так же, продолжая мыть посуду.

— Тогда до вечера, — не зная, что еще сказать, Элизабет повернулась спиной и вышла из комнаты. После скрипа двери, алхимик понял, она покинула дом.

Эли не спеша прошлась к калитке и продолжала чувствовать досаду внутри себя. Возможно, она неправильно повела себя с мужем, от чего он даже нормально не провел ее, увидев в ней озлобленность. Девушку это начало тревожить еще сильнее. Эли была готова вернуться домой и извиниться, но в последний момент остановилась, она, итак, уже опаздывала на работу. Элизабет решила, что исправит положение вечером, и эта мысль ее успокоила.

Но девушка не увидела взгляд парня, который стоял к ней спиной, и не могла знать то, что Некромантус также чувствовал вину перед ней. Его бесило, что собственное любопытство и желание раскрыть тайну, пренебрегало любимой. Алхимик разложил чистую посуду по местам, а после подошел к столу. В этот раз его рука потянулась ни к пергаменту с изображенными символами, а то, что оставила жена. Некромантус принялся читать все, что было написано.

«Королевство Фогот. Поселок Ангор. Улица Правая, дом 15. Лекарь Том»

Некромантус несколько раз прочитал послание, а после положил в карман листок, покинул кухню. Прежде чем уйти из дома алхимик посетил спальню и переоделся в уличную одежду. Застегнул все пуговицы на рубашке. Аккуратно заправил ее в штаны и, убедившись, в зеркале, что все сделано правильно, ничего нигде не торчит, а на голове порядок, прошел по коридору к входной двери, и вышел.

Закрыв за собой калитку, алхимик осмотрел свой дом со стороны, который находился по адресу, ул. Центральная, дом 58. Такое чувство, будто парень ему что-то шептал перед уходом. Было не различить, о чем он говорил. Но по взгляду алхимика было видно одно, он очень сильно переживает из-за возможных слов лекаря. А если быть точнее, что лекарь может подтвердить его опасения.

ГЛАВА 2
«СТАРОЕ КЛАДБИЩЕ»

***Двумя неделями ранее***

Некромантус гостил у своего давнего друга Роланда. Он жил на восточной стороне поселка Измаин, практически у окраины. Наступил вечер, и солнце давно спряталось за горизонтом. Июньская погода была невыносимой. Страшный зной, от которого не было спасения среди дня, изматывал всех. Только когда солнце уходило за горизонт, вечера становились более или менее щадящими для любого живого существа. Если вспомнить, то королевство Фогот давно не видело такой жары. Словно природа сама навлекла на себя адскую силу солнца, и палило с такой силой, что в некоторых местах почва начала расходиться, образуя между собой трещины.

Все обитатели ждали дождя. А он, словно покинул эту часть земли. Создавалось впечатление, будто он опасался чего-то и обходил стороной эти края. Многие боялись за свой урожай. Был огромный шанс, что без дождя все пропадет. Для селян урожай — это жизнь. Поэтому все были на иголках из-за погоды, и их охватывала паника от возможных последствий такого зноя.

Но, несмотря на это, вечером в поселке жизнь оживала. Все потихоньку начинали жизненный цикл. Появлялись люди на улице. Молодежь собиралась своими компаниями во дворах. Старики сидели на лавочках возле домов и о чем-то громко вели дискуссию с соседями. Кто-то работал в собственных садах, так как днем это было сделать невозможно из-за жары. Старались как можно больше принести в ведрах воды. Поливали сад, огород, с надеждой, что это хоть немного поможет росткам не погибнуть.

Некоторые из селян и вовсе не волновались по этому поводу, они просто собирались вечером в гости, кто к друзьям, соседям, кто к родственникам. Впрочем, как и Некромантус, который наведался к другу. У них с Элизабет не было огорода, и они по этому поводу не волновались. Единственное, за чем они следили, это был их небольшой сад, где было несколько яблонь и кустарников с ягодами. Остальное не имело значения, так как алхимик придерживался той мысли, что лучше зарабатывать деньги и покупать все необходимое, чем выращивать и тратить на это свои силы.

Некромантус пришел к Роланду в гости, параллельно занимаясь общим делом. Они вдвоем давно занимались совместной работой, в которую каждый из них приносил свои умения и таланты. Некромантус был одаренным человеком в алхимии и мог сделать любое зелье, противоядие или что-нибудь другое, что могло помочь не только людям, но и другим расам в Аматмеи. Роланд был отличным умельцем в поисках тех, кто нуждался в помощи алхимика. Причем он был лучшим в своем деле. У него всегда были так называемые покупатели, благодаря которым у них постоянно было много работы, а соответственно и доход.

Так они вместе и промышляли общим делом, зарабатывая себе на жизнь, и в то же время, помогая тем, кому это было необходимо. И в этот вечер была встреча не просто для того, чтобы посидеть и поговорить. Алхимик создавал новое зелье, которое заказали из соседнего поселка. Зелье после приготовления должно было помочь одному больному человеку, страдающему от колики в животе. Ни один лекарь не мог ему помочь, поэтому пригодились знания и ум алхимика. Зелье не было сильно сложным, но приготовление его было очень щепетильным. Поэтому нужно было выдержать четко последовательность ингредиентов.

Некромантус занимался своим делом в основном в доме Роланда либо у себя в комнатушке, которая находилась по пути коридора, ведущего к заднему двору. Элизабет слишком была восприимчива к разным запахам, и поэтому алхимик старался не допускать ее к своему делу. С другой стороны, ему у Роланда было интереснее, так как пока он был заморочен зельем, его друг рассказывал об очередных своих похождениях по одному из поселков Фогота на юге.

— И вот представляешь, уже полночь, вокруг сплошная тишина. А темень такая, что не видно в полу метрах никого и ничего, — рассказывал с энтузиазмом Роланд. — И я эту Лиру, или как там ее, пытаюсь обольщать. Естественно, без пару стаканчиков бабушкиной настойки не обошлось. В общем, ты понимаешь.

Некромантус в это время мешал ложкой против часовой стрелки зелье в небольшом чугунном горшке, и, смеясь от рассказа друга, смотрел то на него, то на приготовление. Хотелось успеть увидеть выражение лица Роланда, а в момент рассказа оно было очень смешное. И в то же время не упустить превращение зелья, иначе, придется все переделывать заново.

Роланд в отличие от друга, был более жизнерадостной личностью. Его лицо, его улыбка, они притягивали к себе. Он умел сделать такой образ на лице, что ему поверил бы кто угодно, и более того, влюбить в себя Роланд мог, не прилаживая особых усилий. Что-то было в нем такое особое, и, как правило, это помогало получить, чего хочется. Для него не было девушки, которая не растаяла бы после его слов и ни смогла бы устоять перед его особенным взглядом.

Некромантус знал правду, потому что Роланд стал таким на его глазах. Он долго оттачивал мастерство соблазна, причем это касалось не только внешности, но и выбора одежды. Вкус к стилю у Роланда был, а самое главное, он нашел свой. Его волосы всегда были чистые, аккуратно уложенные. У парикмахера он бывал настолько часто, что ему каждую пятую стрижку делали бесплатно. Русые волосы он всегда оставлял средней длины, при этом уши были открыты, а сзади они немного заходили за пределы шеи. Челка была немного хаотичной, потому что прямая ему не шла.

Голубые глаза пусть и были с виду холодными и слегка хитрыми, он умел с ними совладать и выдавать то, что ему нужно. Рост Роланда был чуть выше Некромантуса на пару сантиметров, и телосложение при этом было не такое худое. Он не был широкоплечим. И все же его плечи были заметнее, чем у Некромантуса. Да и сами руки были мощнее, выделялись мышцы на фоне футболки, чего нельзя сказать об алхимике. Было видно, Роланд следит не только за внешним видом, но и за собственным телом. Впрочем, в этом удивительного ничего нет, ведь он должен быть всегда на высоте.

Даже будучи дома, зная, что гостей, кроме Некромантуса, сегодня не будет, Роланд одет в чистую одежду, в которой ходит на улицу. На его голове порядок, лишь только в голове не совсем. Он готов к любому повороту событий, пусть даже вечер ничего не предвещает.

На задаваемый вопрос: «Зачем?», Роланд отвечал, что это профессиональная издержка. Некромантус, когда слышал эту фразу, всегда смеялся, но в глубине души соглашался с этим высказыванием, понимая, что равных в мастерстве Роланду никого не встречал.

— Роланд, ты, как всегда, без приключений не можешь, особенно, если в них участвует женский пол, — проговорил Некромантус, а на его лице улыбка не сползала. Обычная угрюмость лица куда-то подевалась, когда губы растягивались от положительных эмоций. Алхимик становился совершенно другой личностью, той, которая скрыта внутри него, и ее можно увидеть только, когда заглянешь в глаза. Или же, когда Роланд рассказывал смешные истории.

— Ну, прости Некромантус, я же не такой, как ты, верный муж, я люблю новизну, интригу, — с захватыванием духа говорил Роланд, сидя на диване.

Он развалился по-хозяйски на широкой мягкой мебели. Ноги были закинуты на стеклянный столик, и в полулежащем состоянии Роланд курил свою трубку с приятным запахом табака. Впрочем, этот запах доходил до Некромантуса частично, так как из его котла шли совершенно другие запахи, и они были не так приятны. Такие ароматы перебивали все что угодно своим едким травянистым ярко выраженным привкусом, от чего в горле першило.

Сама комната, как и весь дом полностью олицетворяли своего хозяина. Так называемая холостяцкая берлога. Нельзя сказать, что здесь было грязно, наоборот, Роланд любил чистоту и порядок. Несмотря на то, что женской руки здесь не хватало, все же атмосфера была приятной. В комнате было уютно, вещи не валялись, где попало, как это принято в сугубо мужском доме. Конечно, кое-где можно заметить пыль, причем ее давно никто не вытирал, но это уже было слишком.

Все в комнате сконцентрировано на том самом месте, где вальяжно расположился Роланд. В его понимании диван или кровать считалось основой любого дома. Не зря этот светло-песочного цвета, мягкий, можно сказать огромный, притягивающий к себе диван, стоял именно посредине. Он — первое, что кидалось в глаза, когда оказываешься в зале-спальне. У Роланда две разные комнаты являлись одним целым. Причем сама комната, его когда-то в прошлом детская, осталась в таком состоянии, какой была всегда. Он ничего там не трогал и не менял, впрочем, и заходил туда очень редко.

В зале стоял и его новый шкаф с вещами, он находился позади дивана у стены. Там же разместился и комод, который до сих пор Роланд не знал, чем наполнить. Никаких картин, и всякой чепухи (так это он называл) не было. Вообще, в комнате был минимализм. Не было ничего лишнего, только все необходимое.

Очень часто зал являлся еще и кухней. Роланд мог прямо в камине готовить еду, чтобы не идти на кухню к печке. Все сконцентрировано в этом месте, и стены видели здесь многое, их уже ничем не удивишь. Если бы эти деревянные заштукатуренные вертикальные перегородки могли говорить, наверное, никогда не замолкали.

В этой комнате проходила большая часть жизни Роланда. Здесь выполнялась работа, происходили обеды и ужины, а вечером — страстные ночи до самого утра. И все в одном месте, потому что других Роланд не хотел знать. Не умел он и ни хотел все разделять по общепринятым правилам. Есть одна комната, и она терпит такую жизнь.

Одним из важных моментов комнаты было специально отведенное место для своего друга. Это место находилось на промежутке от стеклянного стола и камина. Стоял старый черный стол, который Роланд забрал с кухни (там он давно не сидел, и уж тем более не ел). Необходимые подручные средства для Некромантуса: табуретка, котел, разные мешалки, флаконы и так далее. Причем это место узаконено на этой территории, и Роланд никогда его не трогал.

Несмотря на свою порывистость в жизни за пределами дома, Роланд внутри очага был консерватором. Можно сказать, классиком. Если что-то появлялось в этой комнате нужное, то оно здесь оставалось нетронутым. Потому что это его жизнь, и порой, она заключена именно среди этих стен.

— Это ты так говоришь, потому что еще не встретил человека, за которого ты готов жизнь отдать, — пытался Некромантус надоумить друга, говоря о высоких речах. Правда, для Роланда, они звучали не так убедительно.

— Жизнь!!?? — С восклицанием прокричал тот и немного приподнялся. Он положил трубку на стол, табак в ней уже выгорел полностью. — Я не собираюсь отдавать свою жизнь за кого-то, кроме тебя.

— А это напрасно, мы ведь друзья, а не семейная пара, — с легкой ноткой сарказма проговорил Некромантус и посмотрел на друга.

— Эх, Некромантус. Ты взрослый человек, а все так же глуп, — глубоко вздохнул Роланд, убрал конечности со стола, а после перекинул ногу на ногу.

— Почему это я глуп? — Возразил алхимик, продолжая мешать жижу внутри котла, а она постоянно норовила выйти за пределы чугунной посудины.

— Потому что ты единственный человек в этой жизни, ради которого я готов умереть. Но за каких-то женщин… — Роланд не стал заканчивать фразу, а перевел тему. — В общем, не перебивай, я же не до конца рассказал тебе, что было дальше.

И Роланд продолжил рассказывать о происходящем того вечера, как он познакомился с Лирой, а в конце концов вроде бы ее звали Лора. Это не главное, как считал Роланд, так как для него жизнь заключалась не в отношениях, любви и жизни вместе с кем-то, а в авантюрах, интригах, новом и мимолетном.

Некромантус иногда задавал себе вопрос, как они смогли стать друзьями, если они настолько разные во всем. Даже в отношении к жизни или людям. Но потом сам себе отвечал, что они друзья не из-за разных взглядов и пониманий, а они друзья, потому что верны друг другу. Они никогда не отрекались друг от друга и приходили на помощь, когда нуждались в ней. А это намного важнее, чем разность понимания жизни и отношение к ней. Их дружба существовала еще с самого детства, задолго до встречи с Элизабет. Пусть Эли и стала для алхимика всем в жизни, чего у него не было никогда. И насколько дружба Роланда и Некромантуса не была бы крепка, отношения с Элизабет — это то, что дополняет общую чашу счастья. И делая из всего этого вывод, алхимик понимал, дружба с Роландом, которая произошла еще в школе, привела к тому, что ум Некромантуса помог ему создавать зелья, а смекалка, разговорчивость и убеждение друга, найти тех, кому это нужно.

Ребята продолжали разговаривать, смеяться и после истории о похождении Роланда перешли к воспоминаниям о прошлом. Они часто вспоминали вдвоем былые времена, о тех золотых моментах, когда они были детьми. Нельзя сказать, что сейчас все плохо или жизнь для них стала угнетением. Нет, это не так. Это другой этап, другое восприятие жизни, это гонка за своим местом под солнцем. И это хорошо, но детство есть детство. И та наивность, относительная беззаботность и вера в чудеса была настолько прекрасна. А тот путь, который они прошли вместе, их обоих сделал пусть не кровными, но сводными братьями точно.

— А помнишь, Некромантус, еще в школе, ты влюбился в ту болтливую девчонку. Как ее звали? — Спрашивал Роланд, а в его глазах горела искра приятных воспоминаний.

— Рема, — немного задумавшись, ответил Некромантус. А сам продолжал стоять над чугунным котелком, но сейчас ничего не делал, а просто ожидал, когда жидкость примет другой цвет. Это будет знак о том, что зелье готовое.

— Да, точно, Рема, — засмеялся Роланд, — как ты по ней сох. Это было нечто.

— Было время, — с тяжестью, но приятным воспоминанием, вздохнул Некромантус, посмотрев куда-то вверх.

— И ты все пытался ей понравиться, но она так на тебя и не обращала внимания, — продолжал Роланд копаться в воспоминаниях, а его глаза излучали искры.

— А ты в отместку за друга, не мог придумать ничего лучше, как снять с нее юбку при всем классе, — с улыбкой на лице, говорил Некромантус, указывая пальцем правой руки на друга.

— Да, — Роланд начал громко смеяться, что по стенам пошел глухой гул. Он словно вернулся в то время. — Вот тогда смеха было!

— Особенно Реме, которая потом возненавидела и тебя, и меня.

— А что она такая деловая, прям цаца. Не обратила внимания на моего лучшего друга, который лучший из всех. Я не мог это так оставить!

— И поэтому решил оставить ее с обнаженным задом.

— Ха-ха, — еще пуще прежнего, начал смеяться Роланд.

— Золотое время было, — заканчивал приготовление зелья Некромантус, а после накрыл крышкой котелок.

— Жаль, что оно прошло. Я бы не против прожить эти дни еще раз, — глаза Роланда продолжали гореть, а мысли летать в прошлом.

— Ты знаешь Роланд, я тоже, — отошел от стола Некромантус и сел в кресло, которое стояло слева от дивана.

Роланд в это время взял со стола трубку из красного дерева (подарок его друга) и поднес ко рту. Потом полез в карман брюк, откуда достал мешочек с табаком. Набил им трубку, взял горящую свечу и аккуратно зажег табак. Пошли большие клубы дыма по комнате, а Роланд одну за другой делал затяжки и быстро выпускал кольца так, что его лицо было скрыто в сером тумане. Роланд насладился приятным вкусом хорошего табака, передал трубку другу и откинулся в диване, чувствуя себя расслабленным. Так они молча сидели, уставившись в потолок. По очереди курили трубку и пускали кольца дыма. Они медленно плыли по воздуху и растворялись у потолка.

Вечер быстро пронесся, и было уже около полуночи. Время позднее, и чтобы не переживала жена Некромантус решил идти домой.

— Ладно, Некромантус, топай, — Роланд нехотя отпускал друга домой, и все же встал вслед за ним. Они подошли к входным дверям. — Передавай Элизабет привет.

— Хорошо, передам, — пожали друг другу руки, а потом крепко обнялись.

— Может, тебя провести? — С насмешкой сказал Роланд.