«Избранное» kitabından alıntılar, sayfa 4
x x x - Я ненавижу мужа своего!
- Ну, так уйди скорее от него.
- Уйти, конечно, просто. Но тогда
Он сразу будет счастлив. Никогда! 1992 г.
Бранить дураков мы никак не должны.
Ведь если б глупец не рождался
И были бы все абсолютно умны,
То кто б тогда умным считался? 1991 г.
ЧЕРНЫЙ СОН
Сегодня сон мне снился злой-презлой:
Как будто я строю в былой квартире
И в этом моем бывшем микромире
Опять гремит неукротимый бой. Здесь, в этом доме много-много лет
Меня хитро и хищно обирали,
Мне с кем угодно вечно изменяли
И лгали так, что даже гаснул свет. И вот сегодня - новая гроза!
И женщина, красивая и злая,
Сощурив близорукие глаза,
Кричит, себя нарочно распаляя! Она кричит, чтоб совесть заглушить,
Чтоб оправдать хмельные похожденья,
Запрятать, скрыть любые прегрешенья
И вообще чтобы не дать мне жить. А я не отвечаю. Не хочу.
Все это абсолютно бесполезно.
Я лишь в кулак собрал себя железно,
Сижу, курю и холодно молчу... В гостиной буря и посудный звон,
Грохочет стул в падении свободном...
И вдруг внезапно ожил телефон
Заливистым звонком междугородным. - Алло! Вас вызывает Сахалин! -
И голос твой... из тысяч узнаваем:
- Ну, здравствуй, здравствуй! Ты сейчас один?
Как жизнь? И вообще о чем скучаем? Читала здесь стихи твои сейчас,
Тебя тут знают, как в Москве, не меньше,
Народу - негде яблоку упасть!
В глазах восторг, особенно у женщин! Постой, постой! Я что-то не пойму:
Тебя мои слова не окрыляют?
А голос невеселый почему?
Неужто снова молнии сверкают? Отсюда я - в Хабаровск и Читу.
Но если хочешь, сокращу гастроли
И прилечу быстрей, чем верет в поле,
Примчусь, переоденусь и приду? - Спасибо! - говорю. - Держусь как барс.
Трудись спокойно. Нервничать не будем.
Читай мои стихи хорошим людям.
Ведь ты и так со мною всякий час! - Кладу спокойно трубку на рычаг
И вновь упрямо - к пишущей машинке.
А за стеной кипит скандальный мрак
И брань гремит похлеще, чем на рынке. Да, здесь любому предадут врагу!
И чем ты лучше, тем измены злее!
Вдруг чувствую: я больше не могу!
И сброшу эту тиранию с шеи! Довольно! Тихо! Хватит! Пробил час!
От гнева я почти что задыхаюсь.
- Я ухожу! Немедленно! Сейчас!
Встаю. Толкаю дверь... и ... просыпаюсь... Распахнутые окна смотрят в сад...
Листва шуршит под ветром спозаранку.
В цветочный погружаясь аромат,
Свистит на флейте звонкая зарянка... Стрижи в три черных молнии взвились
И режут утро, слившись с синевою.
А две рябинки юных обнялись
И кружат вальс над розовой рекою. И среди этой дачной красоты
Я вновь живу, от гнева отрешаясь!
А рядом - ты... А рядом дышишь ты,
Во сне чему-то тихо улыбаясь. И как я рад, что кончилась "война",
Что разорвал я дьявольские сети!
Что ты давным-давно моя жена,
И женщина, и друг, и все на свете... И полный этой доброй тишины,
Живу я гордой жизнью человека.
Пусть только вновь не снятся эти сны,
От этих дней и до скончанья века! 13 июня 1993 г.
Красновидово
НЕ УХОДИ ИЗ СНА МОЕГО
Не уходи из сна моего!
Сейчас ты так хорошо улыбаешься,
Как будто бы мне подарить стараешься
Кусочек солнышка самого.
Не уходи из сна моего! Не уходи из сна моего!
Ведь руки, что так нежно обняли,
Как будто бы радугу в небо подняли,
И лучше их нет уже ничего.
Не уходи из сна моего! В былом у нас - вечные расстояния,
За встречами - новых разлук терзания,
Сплошной необжитости торжество.
Не уходи из сна моего! Не уходи из сна моего!
Теперь, когда ты наконец-то рядом,
Улыбкой и сердцем, теплом и взглядом,
Мне мало, мне мало уже всего!
Не уходи из сна моего! Не уходи из сна моего.
И пусть все упущенные удачи
Вернуться к нам снова, смеясь и плача,
Ведь это сегодня важней всего.
Не уходи из сна моего! Не уходи из сна моего!
Во всех сновиденьях ко мне являйся!
И днем, даже в шутку, не расставайся
И лучше не сделаешь ничего.
Не уходи из сна моего! 1994 г.
Не мне, безусловно, дано судить
Чужие надежды, и боль, и счастье,
Но, сердцем ничьей не подсуден власти,
Я вправе и мыслить, и говорить!
Сколько влюблённых живёт по свету?
Такой статистики нет пока.
Но, если полчеловечества нету,
То треть, пожалуй, наверняка.
Боль, веревки, скрип телеги, клетка...
Все как страшный сон для медвежонка.
Как много тех, с кем можно лечь в постель,
Как мало тех, с кем хочется проснуться,
И утром расставаясь улыбнуться,
И помахать рукой и улыбнуться,
И целый день волнуясь ждать вестей.
Как много тех, с кем можно просто жить,
Пить кофе утром, говорить и спорить,
С кем можно ездить отдыхать на море,
И как положено, и в радости и в горе,
Быть рядом, но при этом не любить.
Как мало тех, с кем хочется мечтать,
Смотреть, как облака роятся в небе,
Писать слова любви на первом снеге,
И думать лишь об этом человеке,
И счастья большего не знать и не желать.
Как мало тех, с кем можно помолчать,
Кто понимает с полуслова, с полувзгляда,
Кому не жалко год за годом отдавать,
И за кого ты, сможешь, как награду,
Любую боль, любую казнь принять.
Вот так и вьется эта канитель,
Легко встречаются, без боли расстаются,
Все почему? Все потому, что много тех,
С кем можно лечь в постель,
И мало тех, с кем хочется проснуться.
Мы мечемся, работа, быт, дела,
Кто хочет слышать, все же должен слушать,
А на бегу увидишь лишь тела,
Остановитесь, что бы видеть душу.
Мы выбираем сердцем, по уму,
Боимся на улыбку улыбнуться,
Но душу открываем лишь тому,
С которым и захочется проснуться.
Как много тех, с кем можно говорить,
Как мало тех, с кем трепетно молчанье,
Когда надежды тоненькая нить,
Меж нами, как простое пониманье.
Как много тех, с кем можно горевать,
Вопросами подогревать сомненья,
Как мало тех, с кем можно узнавать,
Себя, как своей жизни отраженье.
Как много тех, с кем лучше бы молчать,
Кому не проболтаться бы в печали,
Как мало тех, кому мы доверять
Могли бы то, что от себя скрывали.
С кем силы мы душевные найдем,
Кому душой и сердцем слепо верим,
Кого мы непременно позовем,
Когда беда откроет наши двери.
Как много их, с кем можно не мудря,
С кем мы печаль и радость пригубили,
Наверно только им благодаря,
Мы этот мир изменчивый любили.
x x x Юность жаждет того и сего,
Юности нужен весь мир навек,
А зрелости нужен больше всего
Один-единственный человек... 1992 г.
ЭПИТАФИЯ НА МОГИЛЕ ЛОВЕЛАСА
Он в чувствах клялся иногда до слез
И мастер был во лжи непревзойденный.
Но раз при встрече правду произнес
И от испуга умер, потрясенный. 1993 г.
