Kitabı oku: «Все лучшие повести о больших приключениях», sayfa 4
Глава 5
Не до профессий
Вечером Маша написала очень подробную записку про овощную базу. Что овощи плохо хранятся из-за того, что сторожа электроэнергию экономят. Они по ночам главный рубильник выключают, и холод уходит.
Все Машу очень хвалили, даже папа. Только Екатерина Ричардовна по-прежнему была недовольна Машей. Она говорила:
– Может, ты и приносишь пользу народному хозяйству. Но в школе от тебя пользы нет. Тебе первым делом надо свою успеваемость улучшать. – Она обратилась к классу: – Вот, ребята, смотрите, я задала упражнение. Из предложений первого типа надо было сделать сложные предложения. Вот эти предложения: «Холодный и резкий ветер дует с гор в долину». «Мальчик палочкой гнал обруч по брусчатой мостовой». А дополнительные предложения были такие: «Норовящий поломать все вокруг» и «Одетый в бархатные штанишки». И вот что получилось у Маши: «Холодный и резкий ветер, одетый в бархатные штанишки, дует с гор в долину» и «Мальчик, норовящий поломать все вокруг палочкой, гнал обруч по брусчатой мостовой». Я живу на свете двадцать шесть лет и никогда не видела ветер, одетый в бархатные штанишки. Вы думаете, это неграмотность? Нет, это небрежность. Желание написать что-либо и бежать по своим более важным делам.
Лучшая улучшательница с ужасом слушала про этого мальчика, норовящего поломать все вокруг своей палочкой. И поняла, что слишком оторвалась от класса и от учебников.
А Екатерина Ричардовна прошлась по классу, горестно посмотрела на каждого. И каждому ее грусть передалась.
И сказала Екатерина Ричардовна:
– Если спросят мое мнение, я скажу: надо Маше отдохнуть от улучшения производства. Надо ей заняться русским языком.
Когда пришла переменка, в классе спор разгорелся – что важнее: народное хозяйство или народная успеваемость?
Валера Готовкин напирал на хозяйство:
– Пока мы население товарами не завалим, нам трудно с него спрашивать хорошую работу.
Дима Олейников возражал:
– Меня не надо товарами заваливать. У меня все есть. Завалите меня только велосипедом гоночным. И спрашивайте любую работу, хоть контрольную.
Лена Цыганова сказала:
– Если ты такая улучшательница, скажи нам, как лучше сборы проводить пионерские. А то у нас ничего не получается. Завтра у нас по плану вечер тихих игр. Так на него никто не придет.
Маша стала думать, как сделать так, чтобы на вечер тихих игр все пришли. Потому что сидеть и тихо играть в шашки у них было мало добровольцев. Если бы пенсионеров со сквера позвать, их бы от таких игр не оторвать. Они народ сознательный.
А в Машином классе ребята так устроены, что от тишины бегут, как от пожара. Если бы их надо было ловить, то их ловили бы на шум. Рыба на червяка идет, птица – на зерно, а третьеклассники на шум ловятся. Встань на главной городской площади, возьми в руки кукующий африканский барабан и начни по нему колотить изо всех сил. Чтобы пошли воющие звуки африканских джунглей. И что будет? Через полчаса все городские третьеклассники возле этого барабана будут косяком ходить. Редко будет среди них встречаться первоклассник. Еще реже четвероклассники. А пятиклассников совсем не будет. Этих старших надо на звуки полкового оркестра ловить. Более старших – седьмой и восьмой класс – можно из всего города на танцы вытянуть и собрать.
С тихим вечером что-то надо было изобрести. Маша решила: пусть каждый из дому свою любимую игру принесет. Он в свою игру играет хорошо. И весь класс будет против него силы выставлять, чтобы выиграть. Вот азарт и появится. Маша сказала Лене Цыгановой:
– Пусть на этот вечер каждый принесет, что у него есть. Кто хоккей, кто летающие колпачки, кто рулетку, кто лабиринт с катательным кубиком. Будет весело!
Лена была хорошая звеньевая, очень старательная. Но какая-то слегка вареная, кисловатая. И из-за этой ее вареноватости и кисловатости общественная жизнь в классе тоже была вареноватая и кисловатая. Она очень обрадовалась такому предложению и сразу написала объявление:
РЕБЯТА!
Скоро, во вторник,
состоится вечер тихих игр.
Просим всех принести свои тихие игры из дома.
Победителей ждет приз.
Ребята очень обрадовались объявлению и стали готовиться ко вторнику.
Во вторник, как только кончились уроки, ребята, как капельки ртути, по городу разбежались, по домам. А потом снова в одну большую ртуть стянулись. И каждый в школу свою любимую игру принес.
Игры были разные. Дима Аксенов принес карты. Дима Олейников принес телевизионную приставку. Ее к телевизору подключишь – и в телевизоре игроки появляются. И можно ими играть в теннис, управляя ручками с приставками.
Валера Готовкин принес настольный хоккей с военным уклоном. Потому что обе команды хоккеистов были в военно-спортивной форме. В фуражках и пилотках, с лампасами. Эту форму им сам Валера придумал. Получалась хоккейная команда маршалов против команды генералов.
Лена Цыганова принесла такую хозяйственную игру – «Штопай сам». Были и другие игры. Все как начали играть! Как начали кричать! Шум коромыслом, только лампы под потолком качаются.
Екатерина Ричардовна говорит:
– Дима, разве карты – детская игра?
Дима отвечает:
– Конечно, детская. Мне старший брат все рисунки переделал. У меня не короли и дамы, а разные специальности – врачи в белых халатах, милиционеры в синих брюках. Военные – зеленого цвета и оранжевые – строители. И играем мы не на деньги, а на стихотворения.
– Как так на стихотворения?
– Кто проиграл, должен стихотворение выучить. Или задачку решить, – объясняет Дима.
Екатерина Ричардовна поразилась:
– Вот не думала, что из азартной игры, в которую в подворотне играют, можно учебное пособие сделать. Теперь я первая играть стану. Зовите Машу Филипенко. Мы с ней на диктанты поиграем.
Позвали Машу и стали играть втроем: Маша, Екатерина Ричардовна и Дима Аксенов.
Не успела Маша оглянуться, как дурочкой стала. Она очень в этих картах путалась. Козырями в первый кон милиция была. А Маша в погонах не разбиралась. Она лейтенанта милиции за самого главного приняла. И придерживала до конца игры. Думала, раз у него звездочек больше, значит, он главнее.
А главнее-то был генерал с одной звездочкой, но большой. Маша этим генералом в самом начале медицинскую крестовую десятку покрыла. И еще. К ней туз пришел в виде почетной грамоты. А она думала, что это погон военный, а значит, самая маленькая карта. И тоже скорее в ход пустила, чтобы у себя мелочь до конца игры не держать.
Второй раз играть стали. В этот раз Дима дурачком оказался. Ему Маша помогла.
Он сказал:
– Эх, Маша, Маша. Может, ты производство и улучшаешь, но хуже тебя в карты никто не играет. Ты все норовишь соседа засыпать. Меня то есть. А того не видишь, что после моего засыпания Екатерина Ричардовна под тебя ходит.
В общем, в конце игры вся милиция и медицина у него оказались. А строительные рабочие и военные у Маши были. А у Екатерины Ричардовны ничего не было. Только один учебник русского языка.
Она сказала:
– Ты, Дима, будешь Маше упражнение про суффиксы диктовать, вот это. Ты, Маша, будешь Диме другой диктант читать, про прилагательные. Только не шумите. У нас вечер тихих игр.
Зато другим ребятам больше повезло. Надя Абдурахманова как начала штопать, как начала! У ее парты очередь образовалась.
– У кого дырки! Подходи садись!
Дима Олейников горячий был, дурноватый и в Надю влюбленный. Он сам себе в новых штанах дырку прорезал.
Его так хорошо заштопали, просто незаметно, где дыра. Только штопали его, не раздевая. Как говорится, в присутствии заказчика. Поэтому брюки к трусам приштопали.
Он вечером раздеваться стал, чтобы спать, брюки снял, и трусы тоже с брюками уехали. Он ничего не заметил. А утром как начал кричать:
– Караул! Раздели! Где мои трусы?!
Пока трусы всей семьей искали, он в школу опоздал, мама – на работу, старший брат – в институт, папа – в бассейн.
Но это потом было. Давайте не отвлекаться, вернемся на вечер. Класс напоминал разворошенный муравейник.
Игр было много. Каждый старался в разных местах очередь занять. Такой шум стоял, что сторож пришел, дядя Шакир.
– Что это вы шумите? Это вам школа, а не стадион.
Потом он увидел, что Валера Готовкин в настольном хоккее не может клюшкой гол забить, и давай кричать:
– Выкручивай! Выкручивай! Крути игроком! Какой бестолковый!
– А здесь ручки нет, – сказал Валера Готовкин. – Он плохо выкручивается.
– Как нет? Как нет? – заволновался Шакир. – Сейчас сделаем!
Он пошел в электрокабинет, принес пластмассовую ручку от вольтметра и приделал ее.
В это время бабушка Нади Абдурахмановой пришла, бабушка Роза.
– Это что такое? Почему ребенка до сих пор дома нет?
– Бабушка, я сейчас. Только дырку Аксенову заштопаю на носке.
– Разве так надо иголку держать? – говорит бабушка Роза. – Разве такими нитками штопают?
И давай показывать, как правильно работать надо. Тут появился дедушка Валеры Готовкина, во всем своем генеральском великолепии.
– Что тут мой внук делает? Я из командировки на самолете прилетел, а его дома нет. Может, натворил чего?
– Ничего я не натворил! – кричит Валера из угла. – Я здесь в шахматы играю с Димой Аксеновым.
Дедушка Валеры подошел, стал смотреть. В это время пришел папа Димы Аксенова. Он в магазине работал, продавцом в мясном отделе.
После работы он шел домой мимо школы, видит: в Димином классе свет горит. Он и решил с Екатериной Ричардовной поговорить, узнать, как тут его Дима учится. Как учителя слушает и уважает? Нужно ли ему Диму дома лупить или пусть так ходит, нелупленный. В общем, педагогические вопросы его мучили.
Смотрит он: Дима в шахматы играет.
– Ты что, Дима, проигрываешь?
– Проигрываю, папа.
– Конечно, – говорит Димин отец, – если кому-то генералы помогают.
– Он мне не помогает! – кричит Валера Готовкин. – Он просто так стоит.
– Я тоже буду просто так стоять! – говорит папа Димы Аксенова. – Ну-ка подвинься, сынок!
Тогда и генерал говорит:
– И ты, внучек, подвинься. Давно я не брал в руки шахматы!
Ближе к темноте другие родители тоже стали подтягиваться. Пришел папа Лены Цыгановой, пришла бабушка Димы Олейникова с большой сумкой. Она сразу стала командовать:
– Уже скоро девять часов, а ребенок не ужинал.
Она как достанет целую сумку пирожков. Дима как закричит:
– Отойди со своими пирожками! Ты меня все время преследуешь!
Но другим ребятам пирожки с первого взгляда понравились. Они намекают:
– Дима, ты не прогоняй бабушку. Ты сначала пирожки попробуй.
Дима свое кричит:
– Вот вы и пробуйте. Я даже во сне от этих пирожков бегаю!
Папа Лены Цыгановой был небольшого роста, но очень весомый. Он посоветовал:
– Вы и в самом деле угостите других ребят. Как они начнут есть, и у вашего аппетит появится.
Бабушка решила попробовать:
– А что? Ешьте, ешьте, пожалуйста. Угощайтесь!
Ребята так и закрутились вокруг сумки, как осы вокруг гнезда. Генерал Готовкин говорит:
– Всем можно участвовать? Я летал на Дальний Восток. Не то что обедать, завтракать не успел.
Ему тоже дали пирожки. Тогда папа Димы Аксенова вступил:
– У меня с собой тоже игра есть, называется «Веселые сосиски». А по-другому – «Юный повар-электрик». – И он достал большой пакет сосисок из-за пазухи.
Все заинтересовались:
– Почему это повар – электрик?
– Газовых плит в школе нет, печек тоже не бывает. А разные электронагреватели в физическом кабинете есть.
– Этта точно! – сказал дядя Шакир.
Он пошел в физический кабинет и принес электронагревательный прибор – чайник. В этом чайнике сварили «Веселые сосиски». Дима Олейников больше не кричал, что пристают. Он сосиски ел.
Его бабушка тогда сказала:
– Я все поняла, чем теперь Диму кормить. Я такой чайник куплю. Буду в нем электрические сосиски варить. Дима тогда сразу поправится, потолстеет. Хорошо учиться начнет.
Все больше и больше родителей приходило.
Екатерина Ричардовна сказала:
– Раз так много родителей пришло, можно родительское собрание провести. Потому что обычно родителей в школу ничем не заманишь.
Она увела пап и мам в соседний класс и сказала:
– Дорогие и уважаемые родители! Знаете ли вы, что наиболее вредно для наших детей?
– Папиросы! – сказал генерал Готовкин.
– Нет.
– Отсутствие витаминов! – сказала бабушка Димы Олейникова.
– Дурное влияние улицы! – решил папа Аксенов.
– Плохие жилищные условия! – сказал весомый Цыганов.
– Нет. Нет. И нет! – твердо ответила Екатерина Ричардовна. – По мнению современных психологов, наибольший вред приносит родительская опека. Она главный детский враг двадцатого века. Так считает академик Столбун. Вы читали его работу «Родители и дети»? Папы и мамы балуют ребят, суют им витамины, одевают в самые лучшие одежды. Лишают всякой самостоятельности. И это губит детей.
Родители несогласно зашумели. Маленькие парты под ними скрипели и шатались.
– Не верите? – спросила Екатерина Ричардовна. – Смотрите, кто у нас самый плохой ученик? Дима Олейников. Непослушный, капризный, ничего не усваивающий. Его бабушка прибежала сюда одна из первых. И не просто пришла, а с сумкой с пирожками. Она накормила полкласса. Заметьте, все ей благодарны, кроме внука. Кто у нас следующий по неуспеваемости? Дима Аксенов. Он передовик по двойкам. Его папа здесь, и сосисками обвешан, как грузинский князь патронами. Следующий отстающий – Валера Готовкин. Его дедушка с Дальнего Востока прилетел и куда отправился? В Генеральный штаб? В Министерство обороны? В столовую? Нет, он голодный в школу пришел. Как тут его внук, жив ли? А кто у нас хорошо учится, все быстро схватывает? Пожалуй, Маша Филипенко. Живая девочка, самостоятельная, даже слишком. Где ее мама? Где ее папа? Нет их. Они по первому капризу дочери никуда не бегут. Она у них сама себя воспитывает.
Стали родители видеть, что Екатерина Ричардовна говорит вещи неприятные, но правильные. И замолкли парты под ними.
Папа Маши Филипенко объявился последним. И даже не пришел, а позвонил в учительскую. Телефон долго трещал по всем углам школы, пока Маша к нему не прибежала. Она расческой вытолкала из-под нижней двери крючок, и обе половинки отворились.
– Алло, папа, это ты звонишь? Я так и думала.
Глава 6
Пятая профессия Маши Филипенко
Страдания троллейбусного парка
Однажды мама пришла с работы грустная и позвала Машу на кухню чай с ней пить:
– Вы своим Институтом везде в городе производство улучшаете, а о нашем троллейбусном парке даже и не думаете.
Маша поразилась:
– Неужели не думаем? Я обязательно поговорю с профессором Бариновым… чтобы мы задумались. Не грусти, мама.
Как только время у нее выдалось, она отправилась в Институт Улучшения. Вахтер к ней уже привык, дневник не требовал и не придирался. Он закричал вахтерским голосом:
– А! Незамутненная появилась. С чем пожаловала?
– Мы по всему городу производство улучшаем, а о мамином троллейбусном парке даже и не думаем.
– А какой у нее парк?
– Второй.
– А у нас шестой. И о нем мы тоже не думаем. Мы, выходит, уже о двух парках не думаем. Надо это исправлять.
– Я и пришла исправлять, – сказала Маша.
– Очень вовремя, – поддержал ее вахтер. – Все начальство на местах.
Пожилой профессор Баринов сидел в кабинете на столе и наклеивал почтовые марки.
– А, лучшая улучшательница! С чем пожаловала?
– Вот с чем, – сказала Маша. – Мы по всему городу производство улучшаем, а о мамином троллейбусном парке даже и не думаем.
– Почему не думаем? – удивился профессор Баринов. – Думаем.
– А что мы о нем думаем?
– Я, например, думаю, что в этом троллейбусном парке все в порядке. Троллейбусы ходят, билеты продаются, провода не перепутались.
– Почему вы так думаете?
– Потому. Если бы у них что-нибудь не работало, от них бы давно заявка поступила. Спасите, мол, помогите, погибаем!
– Не поступала заявка? – потускнела Маша.
– Не поступала, – ответил профессор, облизывая очередную марку. – А что у них случилось? Шины лопаются? Билетов нет? Мыши все билеты на обои растащили?
– Я у мамы спрошу, – сказала Маша.
– Выясни, что там у них. И пусть они заявку пришлют. А теперь до свидания. Я занят важной работой. У меня еще сто марок не наклеено.
– Ой, давайте я буду вам помогать! – закричала Маша. – У меня язык ох какой мокрый!
Они стали наклеивать наперегонки. Маша девяносто марок наклеила, а профессор только десять. Но зато все правильно.
Маша пришла домой, сели они с мамой снова чай пить, и стала она у мамы выяснять.
– Что там у вас, мама, не так? Может, у вас шины лопаются? Может, у вас провода перепутались? Может, у вас билетов нет – мыши всю бумагу на пакеты растащили?
– Нет, – ответила мама. – С этими проблемами у нас все в порядке. Нас другое беспокоит. У нас большая текучесть водительских кадров.
– А что это такое?
– Водители с работы уходят. Из столовой повара не уходят. Из мастерских не уходят. А из водителей бегут.
– Может, вы им платите мало? – спросила Маша.
– Больше всех платим. И путевки даем.
– Может, у них детского сада нет?
– Есть у них детский сад.
Маша как начала выяснять, ее не остановишь.
– Может, у них работа опасная? Сейчас бабушки так перед колесами и бегают. Особенно дети.
– Не бегают у нас бабушки под колесами. Сейчас на всех остановках подземные переходы есть.
– Тогда в чем же дело?
– Это я сама и хочу узнать.
– Знаешь что, мама. Напиши заявку нам в Институт. Вам кого-нибудь выделят. Сейчас много хороших улучшателей есть.
– Придется, – сказала мама. – Видно, без ваших улучшателей у нас плохо будет. Давай твой дневник.
Не прошло и двух дней, как Машу вызвал профессор Баринов. В этот раз он сидел за столом, ничего не клеил и был очень важный.
– Слушай, Маша, как у тебя в школе с отметками?
– По математике хорошо! Просто очень хорошо! – ответила Маша. – Ни одной двойки!
– А по другим предметам?
– И по другим предметам хорошо. Особенно по математике.
– Ладно, – сказал профессор Баринов. – Сейчас ты возьмешь ручку и напишешь заявление. Это заявление будет и диктант одновременно. Ты его отнесешь к начальнику отдела диктантов. Чтобы он визу поставил. Если он разрешит, выпустим тебя на линию. В троллейбусный парк требуется улучшателя направить.
Маша взяла ручку и стала писать. А профессор Баринов диктовал. Потом то, что получилось, Маша понесла к начальнику отдела диктантов.
– Здравствуйте, Анатолий Юрьевич. Это вам велели передать для визы.
Начальник взял заявление и стал читать:
– «ГлавнАму ученАму прАХфессору БаринАву. Заявление. ПрАшу направить мИня улучшательницей в трАЛебусный парк где работаИт мАя мама». О запятых и мечтать не приходится, – сказал он и поднял телефонную трубку: – Алло. Позовите к телефону прахфессора Баринова. Это сам прахфессор? Очень хорошо. Послушай, кого ты ко мне присылаешь? Это какое-то чудо неграмотности. В ее заявлении, может быть, два слова написано без ошибок.
Видно, профессор сказал что-то положительное про Машу. Потому что начальник отдела диктантов успокоился.
– Ладно. Зачисляй ее в парк. Прикрепим к ней лучшую сотрудницу – жену товарища Жбанова.
Это известие удивило «прахфессора». Потому что Анатолий Юрьевич подтвердил:
– Да. Да. Раз такой случай, бросаем лучшие силы. Я думаю, твою улучшательницу приведу в лучший вид. Как там с троллейбусами – не знаю. Но писать грамотно она научится.
И началась у Маши новая жизнь.
Утром звенел будильник, и она бежала в школу к ребятам. Завтракала на ходу пирожками.
В школе она старалась радовать Екатерину Ричардовну – сидела как можно тише. Не высовывалась.
Дима Олейников ей шептал через парту:
– Два пьяных дядьки стоят и спорят. Один говорит: «Это – месяц». Другой говорит: «Это – луна». Идет третий дядька. Они у него спрашивают: «Это месяц или луна?» Он отвечает: «Не знаю, ребята, я не местный».
Екатерина Ричардовна заинтересовалась:
– Дима Олейников, о чем это ты с Филипенко беседуешь?
– О звездах, Екатерина Ричардовна. О луне.
– На уроке русского языка? Попрошу главного астронома выйти к доске и написать такое астрономическое предложение: «Вышел месяц из тумана, вынул ножик из кармана».
Дима без особой радости подошел к доске и стал царапать как курица лапой: «ВышИл месИц из тумана, вынул ножЕк из кармана».
– Очень мило, – сказала Екатерина Ричардовна. – Кто-то вышил месяц из тумана. То есть взял туман и стал туманом этот месяц вышивать. Кто-то вынул из кармана несколько ножек. Это, наверное, расхититель из табуреточной фабрики.
Олейников наливался соком, как помидор.
– Нет, – продолжала Екатерина Ричардовна, – не туда Олейников ведет Филипенко, не туда. Не в те дали. Филипенко должна сесть и крепко задуматься.
Маша крепко думала. Но все не о том. А о своем троллейбусном парке. Как только звенел последний звонок, она в любую погоду, снег ли, дождь, бежала на остановку троллейбуса «Школа». И ждала там под навесом минут двадцать. Пока подъезжал троллейбус № 66–99 второго маршрута.
Это был Машин троллейбус. На котором она работала.
За рулем сидел водитель Семенов Александр Иванович. Маша садилась на место ученика. И они ехали.
Хотя Маша ехала на месте ученика, водить троллейбус ей не давали. Зато ей давали в руки микрофон и разрешали объявлять остановки и делать разные билетопокупательные замечания.
– Уважаемые граждане! – говорила Маша строгим голосом. – Наш троллейбус номер два следует по второму маршруту. Кто не взял билеты, возьмите. Кто едет не в ту сторону, выходите. Остановка «Бородинская панорама». Следующая остановка «Поклонная гора».
Люди думали: «Какая хорошая девочка. Папе помогает».
А другие говорили:
– При чем тут помогает? Не с кем оставить ребенка, вот и взяли на работу.
А третьи спорили:
– И это все не так. Это девочка из кружка «Умелые экскурсоводы». Она в троллейбусе практику проходит.
Маше нравилось, что она – умелый экскурсовод. Что она практику проходит. И она старалась:
– Остановка «Поклонная гора». Основана в тысяча восемьсот двенадцатом году Наполеоном. В честь Бородинской битвы. Здесь Наполеон сидел и ждал, что ему принесут ключи от Москвы и будут кланяться. Следующая остановка «Кутузовская».
На следующей остановке Маша продолжала беседу-лекцию с историческим уклоном:
– Но великий русский полководец Кутузов ключей не принес. И кланяться не стал. Именно в честь этого события построена станция метро «Кутузовская», которая – сейчас.
А в промежутках Маша олейниковским шепотом спрашивала у водителя Семенова:
– Почему водители уходят? Может быть, у вас клуба на работе нет?
– Клуба у нас нет. Только не поэтому.
– Может, столовая плохо работает?
– Столовая-то плохо работает. Да не из-за нее.
Маша принимала эти сведения к сведению и продолжала:
– Уважаемые граждане! У нас самообслуживание. Если вы забыли взять билет, не переживайте. Оштрафуйте сами себя и поезжайте дальше. Следующая остановка «Панорама Бородинской битвы». В этой панораме погиб известный русский полководец Багратион. В честь которого названа станция метро «Багратионовская»… Товарищ с авоськой! Товарищ с авоськой! – кричала Маша в микрофон. – Вам выходить, а вы зацепились за пуговицу гражданки в очках. Ей выходить не надо. Поэтому скорее отцепляйтесь… Гражданин с ковром! Гражданин с ковром! Вы совсем придавили бабушку с утюгом у входа… А теперь гражданку с бидоном у окна… А теперь еще лучше – военного у кассы! Да не вертитесь вы, пожалуйста, во все стороны! Нет вы вертитесь, только без ковра! Так я и знала! Теперь вы своим ковром дяденьку в шляпе толкнули. Поднимите, пожалуйста, шляпу. А теперь поднимите, пожалуйста, дяденьку.
Но Маша не забывала и про главное. И все время спрашивала про текучесть:
– А может, вам квартиры не выделяют?
– Это точно – не выделяют. Да не из-за них.
Тут случилось вот что: Маша увидела, что к троллейбусу бежит Дима Олейников. Он подбежал к задней двери, Маша нажала кнопочку, и задняя дверь закрылась. Но открылась передняя. Дима побежал туда. Маша опять нажала кнопочку. И передняя дверь закрылась, а задняя открылась вновь.
Дима был из тех мальчиков, которые умеют бегать, но не умеют думать. Он опять побежал назад. А Маша сказала по радио:
– Уважаемые пассажиры! Около троллейбуса бегает мальчик Дима Олейников. Он учится на тройки. Пристает к девочкам. Сегодня съел большое яблоко и ни с кем не поделился. Еще он хотел стукнуть пеналом ученицу Машу Филипенко. И смотрите, какой он неумытый и растрепанный.
Все пассажиры с огорчением посмотрели на Диму. А он все бегал от передней двери к задней. От задней к передней. Он понимал, что здесь что-то не так, но все равно не мог выключиться. Только его осеняло, что бежать бесполезно, открывалась очередная дверь и ноги тащили его к ней.
От Димы уже шел пар. И тут Маша сказала:
– Нет, такого мальчика троллейбус не повезет!
Она закрыла обе двери. И пассажиры услышали:
– Следующая остановка «Мебельный». Названа так в честь мебельного магазина. В продажу поступили импортные табуретки.
Проработав в троллейбусе два маршрута подряд, Маша летела домой. Там ее ждала суровая, черная, как грач, гражданка – жена товарища Жбанова, специалистка по русскому языку.
– Десять минут на обед, – говорила она Маше, – и займемся языком. Кстати, как правильно – обеД или обеТ?
– Обед, – отвечала Маша. – Потому что обеДать.
– А как правильно говорить: хлеб и суп?
– ХлеБ и суП, – говорила Маша. – Потому что обед с хлеБом и суПом.
– Получите, – давала ей хлеб и суп жена товарища Жбанова. Она была очень строгая.
Маша смотрела на нее как загипнотизированная. Русский язык так и входил в Машу. А ошибки куда-то из нее выскакивали.
Занятия шли дальше полным ходом.
– Как правильно писать: картофельное пюре с котлетой?
Маша понимала, если она скажет с ошибками, не получит ни того ни другого. Она говорила:
– А можно, я буду есть сосиски с макаронами? Они от завтрака остались.
Потом они учили правила на проверочные слова.
Жена товарища Жбанова говорила:
– Врач.
Маша проверяла:
– Врачом.
– Борщ!
– Борщом!
– Товарищ!
– Товарищом! – кричала Маша.
– Очень хорошо. Очень мило. Нечего сказать! – потрясалась жена товарища. – Целый котелок с борщом… Съели мы с товарищом. Съели мы с товарищом на радость окружающом. На этом обед заканчивается. На третье вместо компота прочитай правило написания суффиксов после шипящих.
Если звонил телефон, жена товарища Жбанова брала трубку и строгим голосом сообщала:
– Вас слушают.
Нетерпеливый Олейников кричал:
– Это кто там? Кто взял трубку?
– Жена товарища Жбанова.
– Можно Машу позвать?
– Улучшательница Маша Филипенко усиленно изучает русский язык и подойти к телефону не может.
Олейников тормозил, но не унимался и клянчил:
– Можно, пожалуйста, на одну минутку! Мне очень важно.
– В таком случае, Мария Александровна подойдет ровно на одну минуту… Маша, подойди, пожалуйста, к телефону. Там что-то важное. Наверное, из Верховного Совета звонят.
– Маша! Маша! – кричал Дима Олейников. – Про нас с тобой по радио передавали. Я в троллейбусе слышал.
– А что передавали? – невинно интересовалась Маша.
– Что мы подрались. Что у меня было большое яблоко. И что мне подарили пенал.
– Верно, верно, – вспоминала Маша. – Я тоже что-то слышала. Еще там передавали, что ты неумытый.
– А что это за передача была? – спросил Дима.
– Что это за передача была – не знаю, – ответила Маша. – Наверное, «Пионерская зорька».
Жена товарища Жбанова взяла трубку:
– Я думаю, это была передача «На просторах Вселенной». Не отвлекайте Машу от занятий, молодой человек.
– Итак, Маша, записывай слова. Могучий, кричащий, толстый, шумящий, свистящий, кипящий. Записала?
– Записала.
– Теперь делай из них краткую форму. Могучий – могуч. Крепкий – крепок. Понятно?
Не успела жена товарища Жбанова дойти до стола, чтобы положить учебник, как Маша уже накатала упражнение. Она подала его учительнице. На листке было написано: «Могуч, кричуч, шумюч, кипячуч».
– Я пять лет учу людей. Разных, от детей до начальников главков, – сказала товарищ Жбанова. – Но такого еще не видела! До свидания. Урок окончуч.
Больше на занятия она не приходила.
А Маша все пытала и пытала водителя Семенова про вытекаемость, но выяснить ничего не могла.
Наступил очередной рабочий день. Они ехали с Александром Ивановичем по городу. Маша бойко тараторила:
– Остановка «Московский зоопарк». На эту остановку собраны звери со всего мира. Бизоны из Америки. Слоны из Африки. Кобры из Индии. Недавно поймали двух пингвинов в Антарктиде и завезли сюда. Для зверей созданы благоприятные условия. Их никто не обижает. Их выводят гулять и моют из шлангов. Организовываются выставки зверей. Есть площадка молодняка. Там они лазают по столбам и сидят в воде. Сюда стекаются художники, чтобы рисовать зверей, и ученые, чтобы изучать их.
Маша уже много раз объявляла зоопарк и говорила ходко, как на выступлении в художественной самодеятельности. Вдруг водитель заметил, что она замолкла и полезла вниз под сиденье.
Александр Иванович спросил:
– Ты, Маша, что-нибудь потеряла?
– Нет. Там мой класс садится.
Пассажиры заволновались:
– Вы что замолчали? Рассказывайте дальше. Очень интересно про зоопарк.
Александр Иванович дал Маше микрофон вниз и сказал:
– Ты из-под сиденья не вылезай, но рассказывай. Пассажиры ждут. Сейчас будет остановка «Студенческая».
Маша взяла микрофон и заговорила незнакомым басом:
– Следующая остановка «Студенческая». На эту остановку собраны студенты со всего мира. Студенты из Америки. Студенты из Африки. Студенты из Индии. Недавно поймали двух студентов в Антарктиде и завезли их сюда. Для студентов созданы благоприятные условия. Их никто не обижает. Их выводят гулять и моют из шланга. Организовываются выставки студентов. Есть площадка молодняка. Там они лазают по столбам и сидят в воде. Сюда стекаются художники, чтобы рисовать студентов, и ученые, чтобы их изучать.
У пассажиров вылезли глаза на лоб. А Машин класс так и потянулся вперед, узнать, кто это так загадочно рассказывает. Водитель вроде бы мужчина, а говорят детским басом. А Маша дальше несла из-под кресла:
– Остановка «Кафе-котлетная». На эту остановку собраны котлеты со всего мира. Котлеты из Америки. Котлеты из Африки. Котлеты из Индии. Недавно поймали две котлеты в Антарктиде и завезли сюда. Для котлет созданы благоприятные условия. Их никто не обижает. Их выводят гулять и моют из шланга. Организовываются выставки котлет. Есть площадка молодняка. Там котлеты лазают по столбам и сидят в воде. Сюда стекаются художники, чтобы рисовать, и ученые, чтобы изучать котлеты.
Тут уже Машины одноклассники не выдержали. Они, как замазка, просочились в кабину водителя и стали везде заглядывать.
– Дядя, у вас пластинка испортилась? – спросил Аксенов.
– А где педаль быстрее ехать? – спрашивал Олейников.
– А кто у вас под креслом сидит? – взяла быка за рога Надя Абдурахманова. – Микрофон туда уходит.
И все увидели Машу.
