Kitabı oku: «Женский род», sayfa 3

– Здорово. А ты где расположилась?

Тут из кухни вывалился высокий парень и сразу устремился к Лизе:

– Слушай, а где тут дуршлаг? Что-то мы всё перерыли…

Лиза всплеснула руками:

– Данька, ну откуда я знаю, я тут сама в первый раз!

Парень рассмеялся:

– А, точно, это ж не твоя квартира… А где хозяин, не знаешь?

– Не исключено, что в спальне. Но он может быть там занят.

– Нашёл время, у нас уже спагетти совсем не аль-денте!

Он засмеялся и с решительным видом отправился обратно на кухню, а Лиза обернулась ко мне и устало сказала:

– Ну, располагайся как-нибудь.

И я стал располагаться. Зашёл на кухню, где гремела музыка из портативных колонок, стал свидетелем весёлого дележа спагетти между участниками кулинарного процесса («А я соль подавал, мне ещё две макаронины, пожалуйста»), коротко познакомился с присутствующими, не запомнил их имён и налил себе вина. Перешёл в гостиную, где мальчики и девочки хипстерского вида, развалившись на диванах, вели яростные споры о философских материях и модных питерских заведениях. Ни о том, ни о другом у меня не имелось достаточных познаний, но было забавно наблюдать за горящими глазами и вдохновлёнными лицами спорщиков. Здесь я тоже налил вина. Когда дискуссия стала угасать, я перебрался в прихожую, где на полу сидела всё та же компания. Тут мне тоже налили вина (в бокал и немного на джинсы), и я смиренно прислонился к дверному косяку. За время своих скитаний по этой странной квартирке я несколько раз сталкивался с Лизой, но никак не мог удержать её рядом с собой дольше нескольких минут – она крутилась как юла, обеспечивая вечеринку всем необходимым. Она то руководила открытием бутылок, то отводила в ванную очередного захмелевшего философа, то всплескивая руками, кричала «Ну кто тут хабарик забыл на ковре» и бежала искать виноватого. Я наблюдал за её вихреобразными перемещениями, сидя на полу, и мне было грустно от собственной непричастности – хотя с уровня пола открывался неплохой вид на её ножки. Наконец, она подошла ко мне с пачкой общественных денег и сказала:

– Дружище, скучаешь? Пойдём, поможешь даме. Надо вина донести из магазина.

И я сказал:

– Авек плезир.

Вино было куплено в соседнем магазине, бутылки легли в пакет с ласковым позвякиванием. Мы пошли обратно и были уже в парадной, на лестнице, когда я подумал, что мы впервые за вечер остались одни. Лиза поднималась впереди. Она молчала и, кажется, наслаждалась этим, устав от болтовни на вечеринке. Я почувствовал нежность – сумрачная лестница, шаги по каменным ступеням, её дыхание. И в то же время жалость к самому себе. Припёрся тут, герой-любовник, теперь заведует поставками алкоголя для незнакомых людей. И, собрав всю эту жалость на языке, я сказал:

– Я как-то по-другому представлял наше свидание.

Лиза вздохнула, не оборачиваясь:

– Я бы сказала, что это вообще не свидание.

– А как тогда будет выглядеть наше свидание?

Она молча поднялась на нужную площадку. Ответ был понятен, но жалость к самому себе не позволяла остановиться:

– А если я очень попрошу?

– Тогда мне будет ещё более неловко.

– Жаль. А можно спросить, почему?

– Так. Ты куришь?

– Нет.

– Ну тогда давай здесь покурим. Вино занеси только, я на подоконнике буду.

Бутылки были встречены на кухне криками ликования, и я тихо возненавидел всех присутствовавших. Возвращаться на лестницу не хотелось (там явно предстоял серьёзный и не очень приятный разговор), но и оставаться здесь никакого желания не было – уж слишком все вокруг были счастливые.

Лиза курила и стряхивала пепел в оставленную кем-то пивную банку. Я встал рядом и засунул руки в карманы, стараясь придать мужественности и непринуждённости своей позе. Хотя скорее всего я походил сейчас на студента-первокурсника, обиженного неудом.

– У тебя парень есть?

– Ну такое, – Лиза помотала в воздухе рукой. – Кстати, об этом можно было спросить в самом начале.

– Этот, с дуршлагом?

– Да нет, это Данька, парень моей подруги, она тоже где-то тут. Нет у меня никакого парня, не парься. И вообще дело-то не в этом. Парень не стенка, можно и отодвинуть.

– А в чём тогда дело?

– Кость, ну я не знаю… Понимаешь, либо есть искорка, либо нету. Так это работает. Ты не виноват, и я не виновата. Да и вообще, я тебе не очень подхожу. Я раздолбайка и друзья у меня раздолбаи. А ты хороший парень.

– Как-то это унизительно звучит…

– Ну не выдумывай. Хороших парней мало. Проблема в том, что девушек хороших тоже не очень много. Нет, серьёзно, ты мне нравишься. Но как друг. Ну ты понимаешь.

– Эх, вообще-то не очень.

– Значит, надо учиться. У тебя ведь сейчас новая жизнь начинается, придётся все эти премудрости осваивать. Я ведь всё понимаю – развёлся, одиноко теперь. Ещё и осень эта дурацкая… Но у тебя всё будет хорошо, мне кажется. Просто не прямо сейчас.

– Ну, да… Ты мне нравишься.

– Прости, Марио, но твоя принцесса в другом замке… Ну ладно, я ж шучу, не обижайся. Знаешь, все эти отношения полов – такая сложная штука. Так всё перемешано. Но у тебя теперь есть возможность самому во всём разобраться.

– Думаешь? Я себя как-то глупо чувствую.

– Ну ты уж не обижайся, но у тебя такое ещё много раз будет. Так уж женщины устроены. Да и мужики не лучше. Вон, этот Данька тоже недавно учудил. Там такая история, потом как-нибудь расскажу. А в результате вроде всё нормально, жить можно. Не кисни.

Я как раз начал киснуть. Диалог складывался совсем не так, как я его представлял, как будто Лизе дали не ту бумажку с текстом. Я оглядел потолок, перила лестницы и носки тапочек в поисках способа вернуться к правильному тексту пьесы. Лиза наблюдала за моим замешательством.

– Ну ладно тебе, – в её голосе сиропом текла жалость. Та самая, которой я добивался сначала, и теперь эта же жалость меня обдавала унизительными брызгами, – слушай, я тут подумала… А зачем тебе девушка?

– Вот это сейчас обидно было.

– Да нет, ты не понял. Попробуй сформулировать, чего именно ты хочешь. С какой девушкой ты хочешь быть и в каком статусе. Это вообще полезно – в себе пытаться разобраться.

– Да фиг его знает… Просто, понимаешь… Хотел Новый год встретить. С девушкой, любимой. Подарки там, поцелуи, романтика…

– Короче, чтобы было как раньше?

– Нет, – покачал я головой, – чтобы на этот раз было по-настоящему.

– Уже неплохо. Но всё равно расплывчато. Короче, ты подумай, что ты хочешь на самом деле, лады? И новый год, кстати, хороший срок. Только не этот, ближайший, а уже следующий.

– Нормальная же мотивация?

– Не зацикливайся на слове «нормально». Мне кажется, это не твой профиль. А мотивация… Знаешь, вся гора Эверест покрыта телами, которые когда-то были очень мотивированными личностями. Ну это так, шутка, чтобы взбодрить. Тебе-то я, конечно, желаю удачи.

Наступила тишина, которая закончилась за секунду до того, как стать неловкой.

– Так. Ну и что, мы друзья? – спросил я.

– Да. Серьёзно, мне с тобой интересно.

На этой фразе Лиза впервые посмотрела на меня (до этого она разглядывала всё, что угодно ещё), и я ей поверил. Мне даже немного полегчало. Совсем чуть-чуть. Хватило на одну вымученную шутку.

– У тебя же все друзья раздолбаи?

– Значит, ты будешь особенным другом. Сигарету хочешь?

– Да нет, мне не настолько грустно. Погоди… И что мне посоветует мой новый друг?

Лиза затянулась до фильтра и выбросила окурок в банку, где он коротко прошипел в агонии.

– Знаешь, съезди в какое-нибудь путешествие. В Париж, например. Серьёзно, нужны впечатления новые. Поглазеешь там на архитектуру, на девчонок. И поймёшь, как всё просто на свете устроено. Ну, не просто, а забавно, скорее.

– В Париж, говоришь?

– Ага.

– Ладно, спасибо. Дружище.

– Давай обниму, дружище.

Мы целомудренно обнялись, я почувствовал запах её волос и мысленно попрощался с ним.

– Не грусти, – сказала Лиза, – идём бухать.

– Не, я что-то не в духе.

– Как хочешь. Но ты всё равно не грусти. И про Париж подумай.

В состоянии приятного оцепенения я вернулся домой. Мартын вышел в прихожую, когда я уже снимал ботинки – ровно для того, чтобы убедиться, что это я, и вернуться в комнату тёти Ани. Оттуда доносился суровый телевизионный голос. Кажется, зачитывали вопрос в «Что? Где? Когда?». Я зашёл в свою тёмную комнату, постоял немного без движения и пошёл смотреть телевизор вместе со всеми.

Глава 2. Саша

Последовав совету, я подумал о поездке в Париж, даже расспросил о нём тётю Аню – она бывала там на выставке работ мужа. И решил, что не поеду, моей менеджерской зарплаты вряд ли бы на это хватило. Конечно, дело было ещё и во вредности – не мог же я во всём прислушиваться к мнению Лизы. И вот, празднуя сомнительную моральную победу, я вместо Парижа решил отправиться в Таллин – ближайшая заграница к Питеру, вроде бы чем-то родная, но при этом с непривычным европейским ароматом. И да, я признавал, что путешествие было необходимо, раз уж мне предстоит насыщенный год в поисках девушки, начать его нужно ярко.

Виза моя действовала ещё со времён нашей с женой поездки в Грецию. Рано утром автобус забрал моё сонное тело с вокзала (все остальные мои составляющие растворились в мороке декабрьского утра), провёз через границу и доставил его на другой вокзал. Солнце уже взошло, хоть и продолжало оставаться за однообразными облаками. Сознание вернулось ко мне. На такси я добрался до Старого города, затем, немного поплутав средневековыми улочками, нашёл свою гостиницу, где с облегчением сбросил сумку. Очередная прогулка по Старому городу, обед в туристическом ресторане, подъём на башню, какой-то музей. Вечером я сидел в баре на улице Пикк со стаканом пива и понимал, что путешествие себя уже исчерпало. Мне было скучно и хотелось домой. Знакомиться в баре было не с кем – немногочисленные девушки были уже в компаниях – да я и не умел этого делать. Пустынные улицы, пока только предвкушающие наплыв новогодних туристов, проводили меня эхом моих собственных шагов по брусчатке. В номере гостиницы я уселся в кресло, не снимая ботинок.

Здорово бы было сейчас ввалиться в номер, хохоча и целуясь, постепенно раздевая друг друга, и залезть под одеяло. А я тут сижу, как дурак, и в зимних ботинках уже жарко становится. Вечер был безнадёжен, пиво почти выветрилось из головы. Оставалось только одно – порно. Я наконец-то снял ботинки.

Забавно, но в браке я отвык не только от общения с друзьями, но и от порнографии. Не помню, спрашивал ли я мнение своей жены на этот счёт, но почему-то я был уверен, что это преступление по тяжести будет приравнено к полноценной измене. Что на самом деле странно, поскольку из трёх стандартных участников – порноактёра, порноактрисы и меня – я единственный, кто не занимается полноценным сексом во время процесса. Так что секс у меня был только с женой – ну, с небольшой помощью осевших воспоминаний о порнухе. Теперь, когда я сидел в кресле таллинской гостиницы, из этого же омута всплыло знакомое имя. Я рассудил, что за время моего отсутствия вряд ли многое могло измениться и поэтому вбил в его в поиске: «Саша Грей».

Несколько минут поиска показали, что изменилось многое. Я включил первое попавшееся видео, но через несколько минут меня ждало разочарование. На экране действительно была Саша Грей, но занималась она, как ни странно, актёрской игрой, а вовсе не тем, что я от неё ожидал. Следующее видео оказалось также довольно целомудренным. Теперь она была просто актрисой и снималась в обычных фильмах (то есть, в одежде), а старые порнофильмы отовсюду успели удалить. Всё это я узнал из видеоролика в ВК, на который меня выкинуло в ходе поисков. Это было что-то вроде киношного видеоблога, который вела девушка – просто сидела в кадре и рассуждала о фильмах, не скупясь на желчный сарказм. Можно сказать, что Саше уже давно так не доставалось. К тому времени я смирился, что другие видео мне не светят, а на новую карьеру Саши смотреть было особенно горько. Можно было, конечно, переключиться на другую труженицу жанра, но я в самом деле увлёкся видеоблогом. Мне нравились рассуждения этой девушки в кадре, нравились те мелкие детали или смыслы, которые она извлекала из просмотра. И фильмы нам нравились одни и те же.

И девушка была довольно симпатичная. Из тех, которых называют не красивыми, а милыми. Очки на чуть вздёрнутом носике. Веснушки по всему лицу. Немодная, но с домашним ароматом кофточка. И такой же домашний голос – с еле слышной хрипотцой, с ироничными менторскими тонами, с иногда прорывающимся кристальным смехом. Звали её так же – Саша. В своём блоге она делилась мыслями о разнообразных фильмах – от «Звёздных войн» до малоизвестных шедевров нигерийского кинематографа. Снимала то на кухне, то в гостиной на подоконнике, то где-то в парке. Курила, хихикала, стебала фильмы или, наоборот, хвалила. Выглядело это совершенно очаровательно. Больше всего меня цепляла её храбрость в суждениях. Я бы, например, постеснялся говорить, что Джеймс Кэмерон не является выдающимся режиссёром, хотя в глубине души именно так и считал. Она же без малейшего стеснения назвала его «говноделом». Такое наплевательское отношение к общественному мнению всегда подкупает. И я подумал, что было бы здорово сидеть сейчас с ней на кухне и болтать о фильмах. Вот, просто так. А может, и не просто так. Судя по её профилю, жила Саша в Питере. Я глубоко вздохнул, пролайкал несколько её фотографий и написал сообщение:

Привет! Классный у тебя паблик!

После этого я убрал телефон на зарядку, наскоро принял душ и забрался под одеяло. За окном иногда выстукивали шаги припозднившихся туристов по таллинской брусчатке. Убаюканный ими, я уснул. И Саша Грей мне даже не приснилась.

Ответ пришёл на следующий день ближе к вечеру, в ранних декабрьских сумерках. Я пил второе пиво в пабе на Ратушной площади, наблюдал за группой английских туристов, которые, в свою очередь, смотрели футбол по телевизору, и пытался разделить их радость от игры. Но, увы, это удовольствие было мне чуждо, так что я от скуки уже взвешивал аргументы относительно третьего пива – «за» или «против». Собственно, когда я убедился, что единственный аргумент «против» совершенно не состоятелен, поскольку туалет был за соседней дверью – именно в этот момент мне и пришёл ответ. И ведь я его давно не ждал. Просто был уверен, что моё сообщение было прочитано и осталось без ответа. В каком-то пароксизме самоуничижения я даже пытался представить себе мысли Саши, с которыми она решила мне не отвечать, пытаясь оправдать её. Ну и правда же, мало ли ей извращенцев пишет? Именно в этот момент на экране высветилось:

– Благодарю! Как говорится, ставьте лайки, пишите комменты)

Англичане заорали. Не от радости за меня, а просто в телевизоре забили гол.

Я написал первое, что пришло в голову:

– Послушал, как ты отделала Кэмерона. Молодец, так его! Он мне тоже никогда не нравился

– Интересно, а чем именно он тебе не угодил? Мальчикам он обычно нравится

– Хм, надо подумать. Кажется, это какая-то ревность осталась по отношению к Титанику. Уж слишком все девчонки в него влюблены были в школе)

– Погодь, а ты с Ди Каприо не путаешь?))

– Этот само собой. Но мы же понимаем, что он был всего лишь пешкой…

– Ясно! Слуш, а как именно ты на меня вышел? Мне с целью маркетинга нужно

– Для твоего маркетинга ничего не жалко. Тебе красивую ложь или суровую правду?

– Было бы забавно послушать суровую ложь). Но предпочту все-таки красивую правду

– Точно? Уверена?

– Да. Жги

– Да вот просто сижу в Таллине, скучаю, хотел кино какое-нибудь посмотреть. Стал искать знающего человека. Итак, что сможешь посоветовать?

– Хо-хо) лесть защитана, лайк тебе. Даже не знаю… Таллин? Какие фильмы в Таллине снимали? Надо погуглить, я только нашу «Собаку Баскервилей» помню

– Вообще мне в Париж предлагали поехать, но я только до Таллина доехал. А ты была в Париже?

– Я и в Таллине не была

– А, я думал, все петербуржцы были в Таллине

– Я не петербуржец. Я понаехавшая

– А, понял. Все куда-то понаехали. Это неважно, всем скажем, что познакомились в Париже

– Хм, ну ладно… У нас всегда будет Париж. Откуда цитата? Чур не гуглить

– Что-то знакомое… Вот прям реально знакомое

– Потому что классика, везде цитируют. Это «Касабланка». Ты ведь хотел фильм на вечер?

– О, точно! Отвлекся на общение с милой девушкой:)

– Ой, ну все, таллинский обольститель. Смотри кино, потом обсудим

Я поднял голову от экрана телефона. Уже давно стемнело, паб был полон туристов. Англичане, которые уже были мне как родные, успели подружиться с какими-то немцами, и официантки охотно заставляли их стол новыми кружками с пивом, пока сами они бегали группами в курилку. Мой стол выделялся своей пустынностью, только одинокая кружка, на дне которой оставалась выдохшаяся пивная лужица. Я замахал руками, призывая официантку, мне срочно нужно было выпить.

На улице стало очевидно, что я влюблён в этот город. Нежный свет бархатно подкрашивал шершавые камни стен и мостовых. По мостовым шли безмятежные люди, всех хотелось обнять и поболтать с ними о жизни, но я сдерживал себя и просто окидывал их добродушным взглядом. Шаги мягко отражались от камней, звуки дробились в осколки эха, которые так и гуляют по этим переулкам со средневековых времён. И уличные обогреватели на террасах баров и кафе можно было счесть потомками древних факелов, ароматно прокоптивших город. Голова кружилась от этой красоты. И от алкоголя – благодаря ему красота обретала цвет, объём и запах, она оглушала своей полифонией. Я кутался в тёплое пальто, поправлял шерстяной шарф (подарок тёти Ани) и поглубже засовывал руки в карманы. На улице было прохладно, пахло подкрадывающимся Рождеством, которое в Европу, как известно, приходит на пару недель раньше. Нависшие облака вот-вот должны были покрыть город снегом. Но за пазухой было тепло. Я пересёк Старый город, полюбовался подсвеченным шпилем Святого Олафа, в который раз пересёк Ратушную площадь, глянул на весёлую возню катка у Нигулисте и углубился в узкий переулок, ведущий куда-то наверх, к городской стене. В переулке я нашёл приятный бар – для местных, а не для туристов. Где немедленно выпил.

Касабланку я тоже посмотрел. На следующий день. Мне понравилось. Правда, я так и не смог до конца понять, был ли Рик на самом деле влюблён в Эльзу или он просто хотел поиздеваться над девушкой, которая его когда-то бросила. Честно говоря, в лице Хамфри Богарта я особой любви не углядел. Хотя, может, в этом и заключается секрет мужчин, пользующихся успехом у женщин? Сохранять суровый и независимый вид, несмотря ни на что. В конце концов, хоть мы с ним оба остались без женщин, Рик хотя бы пребывал в этом состоянии с большим шиком, чем я. Есть чему поучиться у классики.

А отпуск мой протекал безмятежно. Я шатался по городу, выпивал и закусывал где только мог, прошёлся по нескольким музеям и даже сфотографировал пару туристов по их просьбе. Таллин мне нравился. И тем приятнее было это ощущение, что гулял я по нему не один. Наш диалог с Сашей почти не прекращался. А если прекращался, я переключался на просмотр её роликов. Или просто мысленно болтал с ней, представляя, что она шагает рядом. Такой вот у меня был курортный роман. И при этом совершенно платонический. Ну, почти – иногда я всё-таки пытался представить себе Сашу без одежды.

Говорили обо всём – о жизни, о Питере, ну и о фильмах. Но не только о них. Я узнал, что она приехала в Питер из Воронежа, живёт тут уже пару лет, работает менеджером по каким-то закупкам. Ничего феноменально увлекательного, но меня радовало и такое общение. Сердце моё будоражила не сама информация, а процесс её получения.

И ведь я действительно пребывал в гармонии – в некотором смысле. Я гулял по красивым улицам, пил вкусное пиво, бездельничал и флиртовал с симпатичной девушкой. И угрожало этой гармонии только одно – моё скорое возвращение. И, следовательно, очная встреча с Сашей. Настоящая встреча, настоящее свидание – вот из-за чего я начинал нервничать. Рука с пивной кружкой немного подрагивала, и только усилием воли или переключаясь на что-то другое, я приводил её в порядок. Слишком спокойно мне было в моём нынешнем положении. А внутренний голос, повторявший трюизмы о «выходе из зоны комфорта», я готов был придушить за излишний оптимизм.

Уехал я из Таллина на католическое рождество. Перед отъездом пошёл снег, и я даже наивно надеялся на то, что снегом этим занесёт дороги и покинуть город я не смогу. Но он лишь красиво припорошил пейзажи за окном автобуса, оставив шоссе нетронутым. Через несколько часов я был уже на кухне тёти Ани и задумчиво чесал Мартына за ухом. Оба, кстати, окончательно спелись и вряд ли по мне скучали. Следующие несколько дней прошли в какой-то мелкой и непродуктивной суете, которая служила мне оправданием для того, чтобы не встретиться с Сашей. Общение наше при этом всё продолжалось и даже развивалось, обрастая своими шутками и моментами искренности, которые бывают обычно у близких друзей.

Новый год, кстати, отмечать было не с кем. Навязываться в гости к женатым друзьям не хотелось, а сами они не звали. Может, боялись, что вместе с разведённым человеком в их семейное гнездо придёт несчастье. А может, я просто автоматически выпал из их поля зрения, как бывает со спившимся и опустившимся знакомым, которого все инстинктивно стараются забыть. Новогоднего настроения не было и в помине, праздновать было нечего. Поскольку у тёти Ани и Мартына планов тоже не было, в качестве компромисса мы решили встретить праздник вместе. Я вспоминал вечную поговорку «Как встретишь Новый год, так его и проведёшь» и впервые в жизни боялся, что это поверье сбудется.

Город готовился к Новому году оттепелью. Свет праздничной иллюминации, которой следует подсвечивать нежный снег на ветвях и фонарных столбах, теперь размазанно отражался из хлюпающей под ногами грязи. Во дворах начали греметь фейерверки нетерпеливых сограждан. В телефон сыпались сухие смс-ки с поздравлениями от мобильных операторов и магазинов.

Днём я заскочил в гости к родителям, где мне пожелали, «чтобы новый год был счастливее предыдущего». После чего бездумно прогулялся по городу и к вечеру присоединился к тёте Ане в приготовлении скромного праздничного стола. Готовить она не любила, так что вся подготовка заключалась в том, чтобы разложить заказанную из ресторана еду по фамильным блюдам и тарелкам с щербинками и сколами, бурыми от старости, и окружить их потускневшими серебряными ножами и вилками. На столе появилось шампанское, а в телевизоре «Ирония судьбы» с dvd – тётя терпеть не могла обращения президента, хотя делала вид, что просто не знает об их существовании. Старинные часы, щёлкавшие маятником на стене, прозвонили двенадцать раз, тут же во дворе грохнули фейерверки и раздались нестройные крики, отчего кот испуганно распушил хвост и спрятался под диван. Тётя с достоинством, будто и не замечая этого кавардака, подняла бокал с французским шампанским (вот он, мой Париж) и я присоединился к ней.

– Ну что ж, непостоянный Константин, поздравляю тебя с началом новой жизни. Что уж греха таить, прошлый год не удался совершенно. Поэтому новый должен быть удачным.

– Спасибо, безумно вдохновляет.

– Ну а чего ты от меня ожидал? Называю вещи своими именами. И тебе крайне рекомендую.

Я вздохнул. Глотнул ещё шампанского и пузырьки прощекотали по нёбу, стараясь меня развеселить.

– С другой стороны, – продолжала тётя Аня, – год этот стал полезным для тебя. Расставил все точки, так сказать. А некоторые по много лет мучаются, одними многоточиями перебиваются. Теперь ничего лишнего.

– Ага. Вообще ничего лишнего. Ни девушки, ни квартиры. Кот вот есть, это главное. Дурак, правда.

– Мартика оставь в покое. То, что он тебе ответить не может, вовсе ничего не означает. Так что вопрос о ваших интеллектуальных способностях я бы оставила открытым.

– Он тут герань вашу погрыз, – мстительно заметил я, глядя на Мартына, который немного освоился и теперь наблюдал за происходящим во дворе с подоконника, – лишь кончик хвоста подрагивал. – Хотя на всех сайтах пишут, что коты герань не едят.

– Нахал, этого не отнять, – вздохнула тётя Аня, – а ты мог бы у него поучиться. Была бы тебе тогда и девушка, и квартира.

– Это тонкий намёк на то, что мне пора съезжать?

– Да Господь с тобой, живи, сколько пожелаешь. Мне так даже интереснее. Всё лучше, чем сериалы смотреть. Хотя, конечно, сериалы понасыщеннее событиями обычно.

– Ну извините. Кажется, моего сценариста уволили за профнепригодность.

– Молодец, хорошо парируешь. Такой остроумный молодой человек наверняка пользуется успехом у женского пола.

– А вот это уже ниже пояса.

– Костя, что там с Лизой? Ты ведь не с ней в Таллин ездил?

– Нет. Один. Операция «Лиза» провалилась.

– Бедная Лиза… Значит, начинай новую. Есть кто-нибудь на примете?

– Ну… Есть одна девушка…

– Хорошее начало. Уже поздравил её?

– С… с чем?

– Подожди ещё немного и сможешь с восьмым марта поздравить.

– Ох, Анна Львовна, вот ни слова в простоте, сплошной сарказм и (я кивнул на пьяненького Женю Лукашина по телевизору) ирония.

– Костя, поздравь девушку с Новым годом. Пока это ещё актуально. Так проще?

– Значительно.

– Вот и замечательно… Подожди, сначала налей мне ещё шампанского, а потом ступай.

Я ушёл к себе в комнату, отправил сообщение Саше, потом ещё одно и сам не заметил, как пригласил её на свидание на следующий день – вернее, уже на этот, 1-е января. Докладывать об этом тёте Ане я не стал, опасаясь дальнейших язвительных комментариев. Она к тому времени уже комментировала фильм, приговаривая: «Эх, а вот Ипполита жалко, такой мужчина…».

Встретились мы в метро, на выходе с эскалатора. Был вечер, город уже проснулся после беспокойного дневного сна. Встречающих, подобных мне, там было много, и я нашёл себе место рядом с банкоматом. Каждый раз, когда кто-то подходил снять деньги, я стеснялся и делал вид, что напряжённо слежу за выплывающим из-под земли эскалатором и его уловом. Да нет, я действительно не мог оторвать от него глаз. Поднимающихся девушек наверху расхватывали их кавалеры, а я пристально всматривался в них – как бы случайно не увели мою Сашу. Но она показалась позже, когда ряды заметно поредели. Забавное это ощущение – впервые увидеть вживую человека, которого раньше видел только на фото. Как будто резко фокусируется зрение – вдали появляется очередная размытая фигура, ты в очередной раз вглядываешься в неё и вдруг понимаешь, что ждёшь именно эту фигуру. Лицо, знакомое отдельными чертами, проступает из общей ряби, придавая чёткости всему остальному: шерстяной шапочке, зелёному пальто, перчаткам с обрезанными пальцами. И очаровательным серёжкам, сделанным из жёлтых кубиков Лего – явно вручную. Она близоруко обвела взглядом зал и тоже сфокусировалась на мне.

– Привет! – подходя сказала она.

Я постарался произвести на свет свою самую обаятельную улыбку и кашлянул:

– Здрасьте!

У меня был подарок для Саши. Прогуливаясь по Таллину, я набрёл на очередной магазинчик с сувенирами, в котором обнаружил открытку с кадром из «Касабланки» – Рик и Эльза смотрят друг другу в глаза. Уже в Питере я вставил её в небольшую рамку.

– Привёз тебе кое-что из заморских далей. С Новым годом!

Пока она разглядывала фото, я разглядывал её. Удивительная вещь – общение в интернете. Несмотря на все фото и видео, я ничего не знал о человеке, стоявшем передо мной. Веснушки на кончике носа, стёртая эмаль на оправе очков и, разумеется, рост – она еле доставала мне до груди – всего этого на экране не разглядишь. Но вот Саша подняла на меня глаза, и они показались мне знакомыми. Такие зеленовато-серые с солнечными искорками.

– Спасибо! Ну раз мы так сразу к подаркам перешли, то вот моя ответочка.

Это был сувенир из Воронежа. Пластиковый магнит, а на нём котёнок с улицы Лизюкова.

– Так сказать, сплошные идеи для путешествий. Я никогда в Воронеже не был, кстати.

– А я вообще нигде не была, кроме Воронежа.

– И Питера.

– Ну, и Питера.

– Это уже немало, мне кажется. Ну что, идём?

– Идём. А куда? План у нас есть?

– Вообще никакого! – голосом я попытался изобразить легкомысленную браваду, но сам внутри похолодел. Потому что я действительно не придумал, куда мы пойдём. По лицу Саши скользнула скептическая тень, и я похолодел ещё на несколько градусов. Однако она ничего не сказала.

Мы шли по улице и с каждым шагом я хотел чуть глубже проваливаться под землю. Провалиться мгновенно мне не хотелось исключительно из мазохизма. Зацепившись языком за тему путешествий, я беспардонно её эксплуатировал. Восторженно рассказывал о Таллине, о Греции и о Дубае (ездил туда пару лет назад по работе). Восторженно рассказывал, как здорово вести жизнь путешественника. И как я раньше этого не понимал, но бывшая жена меня к этому приучила. Тему путешествий Саша оставила без реакции, зато спросила, давно ли я развёлся. Я попался в эту ловушку и принялся пересказывать историю своего брака, как обычно подчёркивая свою роль жертвы в этих событиях. Вдруг Саша повернулась ко мне с совершенно определённым выражением лица.

– Слушай, мне это неинтересно. Я сейчас домой уеду.

– Не уезжай, – попросил я, – пожалуйста.

– Но больше без упоминаний твоей бывшей жены.

– Конечно, извини.

– Да ладно, не извиняйся.

– Можем вообще помолчать.

К ночи похолодало, с неба сыпался какой-то неубедительный снег, который тут же растаптывался в послепраздничной грязи, а мы с Сашей всё глубже засовывали руки в карманы.

– Вот тогда-то и понимаешь, что встретил кого-то особенного. Когда можешь просто заткнуться и спокойно помолчать, – произнёс я, глядя перед собой, затем повернулся к Саше, – откуда цитата?

– Ой, ну ты смеёшься, что ли? Это Чтиво.

– Молодец, угадала.

Она фыркнула.

– Ты любишь «Криминальное чтиво»? – не сдавался я.

– Да, люблю. Или не люблю. Да нет, скорее всего, люблю, просто сложно отделить сам фильм от его статуса. Он же культовый. Культурное достояние, всё такое. И не понимаешь, любишь его за это или просто за то, что фильм прикольный.

– Ага, наверное, это то же самое, что любить Бродского. Его и так все любят.

– Я люблю Бродского. Но не люблю людей, которые его любят. Такой вот парадокс.

– Ха, отлично! Прямо бинго!

– Вообще-то просто бинго.

– Бинго!

На улице всё ещё было холодно, но Саша как будто начинала оттаивать.

Зашли выпить в бар. Саша сопротивлялась сначала, из аргументов приводя только «Да ну», я шипел змеем-искусителем: «Ну давай, Новый год же, надо шампанского выпить». Впрочем, шампанское в баре почему-то закончилось, так что мы взяли по пиву. «Пиво употребляете?» – подкалывала меня Саша. «Только если жарко» – отвечал я, стряхивая остатки подтаявшего снега с рукава.