Kitabı oku: «Annuit Coeptis», sayfa 7
– Ладно, – смягчился отец, уплетая борщ. – Бог с ним, с мячом! Лишь бы дальше с детьми занимался. Славка вон как загорелся! Глядишь, этот тоже за ум возьмется. Опять на него жаловались. Не учится!
– Слава, кушать! – кликнула мать. Она уже устала от бесполезных разговоров про Владову учебу. – Накрыто уже!
– Сейчас!
– Знаю я твои «сейчас»! Немедленно! А ты чего не ешь? – набросилась она на Влада. – Чего там выискиваешь?
Влад с отрешенным видом ковырялся в тарелке. Как же ему все это надоело! Эти нескончаемые нравоучения, этот опостылевший быт! Может быть, вправду, взять и…
– Мама, у нас есть дома серебряный нож?
У матери хранилось много разной посуды в серванте. Еще со времен свадьбы.
– Нет. Зачем тебе?
– Опыт хотел провести. Если порезаться таким ножом, кровь останется красной, или поменяет свой цвет?
– С чего бы ей менять цвет? – ответил вопросом на вопрос отец.
А вот мама взъелась.
– О чем ты, вообще, думаешь?! Опять своих ужастиков насмотрелся?
– Да нет! – попытался успокоить ее Влад. – Просто в книжке одной читал. Что кровь в таких случаях будто бы синеет.
– У сифилитика может и синеет! – всплеснула руками мать. – А ты, пожалуйста, смотри, что читаешь! Сейчас такого понапишут! Оно и понятно – бумага же не краснеет! А такие лопухи, как ты, всему верят! Но, что самое ужасное, потом с умным видом других учат! У нас вон, в соседнем доме живет… от инопланетянина беременная!
– Знаю я этого инопланетянина! – встрял в разговор отец.
– А ну-ка!
Пока мать с отцом отвлеклись, Славка незаметно выскользнул из-за стола с горстью конфет в руке. Побежал дочитывать.
«Счастливый», – подумал Влад. А еще подумал, как же он будет потом смотреть ему в глаза?
Ночь вместо облегчения принесла страдания. Душевные муки будущего преступления терзали его. Но еще больше его терзала мысль о Лизе и Артеме. Он чуть было не сорвался из дома посреди ночи. Сминал простыни, одеяло. И если бы из-за туч вылезла луна, не выдержал бы, завыл. Представлялось в мельчайших деталях как Артем угощает ее в ресторане, гладит ей руку. Она скромно отводит глаза, потом они вместе смеются. Гулять в такую погоду? Вряд ли… Надеюсь, у Артема хватит такта не приглашать ее к себе? Но думалось, почему-то, что нет. Не хватит.
И вот они уже у него дома. Он удивляет ее своей коллекцией, усаживает на диван. Нежно прикасается губами к родинке на ее щеке, а потом находит и ее губы. Ее губы… такие мягкие, чуть опухшие, вздрагивают как от легкого удара электрического тока. Она несмело отвечает на поцелуй. Дальше, – о, проклятье! – то самое платье! Он… Он!!! скидывает кружевную бретельку ее платья, и обнаженные плечи доверяются его рукам! Его ладони скользят по ним, по тонкой шее, а потом ниже и…!
Влад не выдержал и вскочил. Что за проклятье! Часы показывают начало четвертого. Как еще бесконечно долго до утра!
Утром Влад пришел в универ самый первый. Он видел, как приходили преподаватели. Здоровался с ними. Но сам внутрь не спешил. Ждал, и одновременно боялся увидеть двух счастливых, держащихся за руку людей.
Каковы были его облегчение и радость, когда он увидел Лизу одну. С подружками.
– Привет! – небрежно бросил он, когда она поравнялась с ним.
– Привет, Влад! – Лиза не мгновение задержалась. – Что-то ты рано сегодня?
– Не спалось! – неуклюже ответил он и тут же выругался на себя. Мог ведь ответить как-то иначе! Сделать комплимент, разговорить ее, проводить! Не спалось! Дубина! Теперь момент упущен. Нужно будет снова искать с ней встречи. А Артем… А кто сказал, что Артем не был с ней? Возможно, он просто пропустил ее вперед, а сам идет сзади, шифруется! Подожду его, выясню.
И Влад ждал. Долго ждал. Уже прозвенел звонок на пару, а Артем все не появлялся.
Влад растерянно ввалился в универ. Первым желанием было поехать к Артему домой. Пыл ревности немного иссяк, и теперь Влад искренне переживал, не случилось ли чего. Хотя, что могло случиться? Скорее всего Артем сейчас занят приготовлениями к операции и Владово присутствие ему может сейчас только мешать. Поэтому он решил, что лучше будет остаться здесь. В этот день все должно идти по расписанию.
Раздеваясь у гардероба, Влад автоматически сунул руки в карманы, проверить, не осталось ли чего там. И когда вытаскивал, выронил небольшую бумажку, сложенную вдвое. Влад поднял ее и развернул. Там мелкими печатными буквами было выведено: «в три часа у меня».
Артем? Кто же еще?! Вот только как записка оказалась у него в кармане? Не иначе еще вчера подложил. Больше некогда было.
Значит, все-таки, этот день настал?!
На пары Влад так и не пошел. Извинился перед гардеробщицей, бросил тело в ветровку, и вышел на улицу. Захотелось проветрить голову, подышать воздухом. Ноги сами принесли его в Сосновку. Там, среди деревьев, он гулял, смотрел на пустой пруд, приводил мысли в порядок. Не заметил, как пролетело время. До встречи оставался всего час! Казалось, нужно бы поторопиться, но он не стал этого делать.
У корейских идолов, где всегда гуляло много народу, выступали уличные музыканты. Они играли не ради заработка, но если кто кидал им пару-другую монет, то лбы не морщили. Этих музыкантов Влад раньше здесь не встречал. Но играли они так, что по коже пробегала дрожь. А может быть, просто песня подходила как нельзя кстати, и больше была похожа на Откровение. Именно для него, для Влада.
Сегодня ты снова полна красоты, да,
Но я всегда любил самых пустых.
И мне тесно внутри себя, сердце болит —
Но от вас, увы, никак не зависимо.
Я герой, но не ваш;
И вы может быть ждете, но мне на другой этаж.
Я вернусь, коли снова родится повод,
Но сегодня я тут только, чтобы сразиться с драконом!
Кончится всё пусть на том,
Что за славу сейчас крови пустим сполна на пол.
И стены голые, вокруг, да около;
И видит Бог – один из нас сегодня потеряет голову!
Сжимаю рукоять горячо.
Обнажаю меч, но уже не помню для чего давно.
Но не видно ни принцесс и не сокровища,
А он и вовсе не похож на чудовище.
В карманах отыскался смятый полтинник. Не бог весть что, но все же!
И нет смысла как такого,
Непонятно, вообще, для кого оно!
То ли бьёмся, то ли держим оборону,
Но давно уже не время для драконов!2
«Да, для драконов уже не время. Но время ли и для нас?»
– Как ты это себе представляешь? – первым делом спросил Влад, когда оказался у Артема. – Просто зайдем и убьем его?
– Просто – было бы хорошо! – мечтательно произнес Артем. – Только это вряд ли. Иначе бы мне не понадобилась твоя помощь. Он коварен, хитер и силен. Единственные наши козыри в этом деле – внезапность и Грам. И я рассчитываю использовать их по полной.
Артем взял Влада за плечи и заглянул в глаза.
– Вижу ты колеблешься. Думаешь я свожу личные счеты и использую тебя? Это не так. Во-первых, я тебя не неволю. Можешь уйти сейчас и никогда более не вспоминать об этом. Во-вторых, если все-же решишься остаться, это будет лучше и для тебя. Бросить вызов злу может не каждый. И еще меньше тех, кто может противостоять ему!
Артем объяснял все четко и логично.
– Зло – это обыкновенный паразит. Но если его игнорировать, оно прорастает в сознании даже у добропорядочных граждан, подменяет понятия. В итоге, черное им представляется не таким уж и черным. А потом, и вовсе, меняются полюса. И если вчера еще тот самый добропорядочный гражданин с негодованием плевал на какую-нибудь гадость, то сегодня он будет относиться к ней уже более терпимо. Будь уверен, завтра или послезавтра, сам станет поступать.
Считай, что у тебя выпала уникальная возможность разобраться в себе. Кто ты? Что несешь в этот мир? С кем ты!
Влад выдержал испытующий взгляд.
– Да. – произнес он хрипло. -Ты прав! Я с тобой!
Дверь казалась плотно закрытой, но под нажимом Артемого плеча подалась. Сколько раз выносил Влад отсюда мусор на отработке, но никогда не думал, что придется проникать сюда в темноте, тайком. Тем более, с такой страшной целью.
Артем пропустил Влада в темное нутро школы, вошел сам, и затянул дверь на болт. Дальше, они пробрались до кладовки, в которой собирался техперсонал, и юркнули туда.
Эту дверь плотно запирать Артем не стал. Оставил маленькую щель. Через нее проникал хоть какой-то свет.
– Ждем. – Шепотом произнес Влад и уселся на хорошо застеленный топчан.
Влад присел рядом.
– Интересно, что ты сказал техничке, что она и дверь открыла, да еще и постель постелила?
Хоть было темно, но даже так Влад увидел, как покраснел Артем.
– Да-а-а… – протянул он. – Сказал, что встречаюсь с бывшей выпускницей. Намекнул, что она мечтает о романтическом свидании со мной в этих стенах. Тет-а-тет. Ну, ты понял…
Влад посмотрел еще раз на любовно подготовленное ложе, на смущенного Артема, на себя, и прыснул со смеху. Как-то двусмысленно все получилось!
– Тихо! – шикнул Артем. – Еще не все ушли!
Действительно, вскоре послышалось цоканье каблуков. Директор с завучами уходили со школы последними. Артем шире приоткрыл дверь.
– Ну, что, все? – разнесся по школе громкий голос сторожа.
– Нет, – отвечала директор. – Кажется, Сан Саныч еще наверху сидит.
– Как обычно!
– Да. Спокойно отдежурить.
Директриса дала еще пару распоряжений и вышла. Сторож же запер за ними двери, и отправился прямиком в приемную. Там стоял телевизор.
Щелчок, и школьные коридоры огласил жизнерадостный голос Якубовича:
– Сектор «Приз» на барабане!
– Пора, – шепнул Артем.
– Да, – согласился Влад. – Пойдем, я знаю, где он. Где я комп вчера чинил.
Быстро поднялись на пятый этаж. В конце темного коридора из-за двери выбивалась полоска желтого света. Регин работал.
Артем аккуратно расчехлил меч и вошел внутрь. Влад, не теряя ни секунды, резко захлопнул за ним дверь, и тут же защелкнул дужку замка.
– В чем дело, Влад? – бросился на дверь Артем. Он уже увидел вместо Регина, сидящего в одежде, лабораторного скелета.
– Так нужно, друг! Пойми, я спасаю тебя! Подожди немного, я тебя выпущу!
Влад услышал, как Артем крепко выругался. Впервые за все время их знакомства.
– Что ты наделал, Влад!
Но Влад уже стремглав спускался.
Регин, конечно же, был у себя, в подвале. Докрашивал миниатюрку берсеркера. В сторону вошедшего даже не посмотрел.
– Артем наверху?
– Да.
– Ты все правильно сделал! Если честно, не ожидал, что сработает твоя идея со скелетом. Но ты – молодец!
Тонкая кисть в руках учителя плавно скользила по медвежьей шкуре у война на плечах.
– Уезжайте отсюда! Здесь Артем вас все равно достанет и убьет. И уже никого не будет рядом, чтобы его остановить.
Регин печально усмехнулся.
– Откуда у него такое рьяное желание меня убить?
– Для него вы – олицетворение всего зла.
Регин, наконец, отложил свою кисть. Поднялся. На лице его кривилась улыбка.
– Какая чушь! «Олицетворение всего зла!» А что такое зло, Влад? Скажу тебе, как и ты, поэтически. Зло – всего лишь Великий заместитель Пустоты. Его структура близка людям и понятна. Им без него не обойтись. Они с удовольствием впускают его в свою жизнь. Отсутствие любви заменяют ненавистью. Бесстрашие – страхом. А где отсутствует доброта, там появляется злость. Видишь, люди всегда вольны в своем выборе. Но они всегда выбирают второе. Взять даже Артема. Он тоже уступил место ненависти. Но, как бы не пыжился, он никогда не сможет убить меня.
– Это почему же?
Регин подошел ближе.
– Потому что, меня убьешь ты.
Недоумение застыло на лице Влада.
– Не понял…
– Сейчас поймешь. Должен сказать, что поступил работать в эту школу из-за тебя. Людей с такой кровью – один на миллион. Найти тебя было нелегким делом. Но я справился. Потом ждал твоего совершеннолетия, приглядывал за тобой. Помогал, где мог. Незаметно для тебя, конечно. Потом появился Славка. Надеялся, что у него проявится хотя бы предрасположенность. Но напрасно. Только потерял время.
Регин горько улыбнулся.
– А знаешь, когда я понял, что ты готов? Когда увидел твои глаза. Тогда на даче. Помнишь?
Влад судорожно сглотнул. Еще бы!
– Потом, – продолжал Регин, – чтобы еще раз убедиться, я пришел к вам домой. Там я поговорил с тобой и осознал, что твоим обучением нужно было заняться уже давно.
– Так почему не занялись?
– Каюсь! Помнишь, я говорил про десять лет? Прости, у нас их нет. Придется тебе пройти ускоренный курс.
– Что я должен сделать?
– Убить меня.
– Зачем?! – поразился Влад. Ведь он пришел сюда, чтобы спасти всех! – Не понимаю!
– Что непонятного? – вскипел Регин. – Вот нож, вот моя грудь! Бей точно в сердце!
Регин всунул Владу в руки вчерашний серебряный нож, а сам грудью уперся в острие.
– Это особый ритуальный атам! Если ты меня убьешь им, то вся моя сила, все мои знания перейдут тебе! Тебе лишь нужно сейчас немного нажать. Ну!
– Нет! – попятился Влад. – Нет!
– Я слишком задержался здесь. Испытания тысячелетиями – это тяжелые испытания. Я устал. В этом мире нет и не будет ничего нового! Все уже было, повторялось много сотен раз. Менялся лишь антураж. Мне надоело быть заложником этих бесконечных повторений! Прошу, освободи меня! Единственное, чего я хочу, – это оставить после себя преемника. Молодого, энергичного! Такого, который будет радоваться жизни, а не тяготиться ею. Ты же знаешь, небо для меня навсегда закрыто. А полет – это все, чем живет дракон! Мне уже незачем жить! А тебе я хочу подарить жизнь! Бесценную, настоящую! Вся земля и небо будут твоими!
– Нет!
Регин поменялся в лице. Стал желтым и злым. Не сердобольный учитель сейчас стоял перед ним, а безжалостный, безумный противник.
– Я так и думал, – сквозь зубы процедил он. – Придется тебя подтолкнуть.
Регин резко выпрямился и вмиг оказался у платяного шкафа. Бросил косой взгляд на Влада, и распахнул дверцы. Там, в окружении свешивающихся аэропланов, сидела, плотно привязанная к стулу, обмякшая Лиза. Его Лиза! Ее заклеенный скотчем рот был основательно забит кляпом. Регин грубо выволок ее оттуда вместе со стулом, и встал позади. В его руках сверкнул невесть откуда взявшийся нож.
Влад даже дернуться не успел, как Регин приставил его к горлу девушки.
– Сразу нужно было, когда я тебя просил! Теперь же я хочу немного поиграть! Ты ведь мне позволишь перед смертью?
– Если ты ее тронешь хотя бы пальцем…!
– Да, трону!
Трудовик запрокинул подбородок бедняжки так, чтобы она смотрела ему в глаза. Синяя жилка между ее ключиц забилась с бешеной скоростью.
– Как она нежна и прекрасна! Какие трогательные у нее глаза! А овал лица почти безупречен!
На самом деле, сейчас трудно было так сказать. Лиза сотрясалась в беззвучной истерике. Тушь черными ручьями растеклась по лицу. Нос покраснел и распух. Но даже в таком виде она казалась Владу эталоном совершенства.
– Идеальный вариант на роль Эльзы! Безусловно, это находка Артема! Но сегодня она поиграет в нашей труппе. С подправленным сценарием! Тем более, что Артем, возможно, и подключится!
Регин прошелся рукой по голове девушки. Почти с нежностью распустил прическу. Волосы каскадом рассыпались по спине.
– Как шелковые, – восхитился Регин. – Жалко будет расставаться с такими!
Он собрал их в кулак и стал медленно отрезать, словно наслаждаясь этим процессом.
– Осторожнее, – предупредил он Влада. – Рука может дернуться.
Лиза, как могла, пыталась втянуть голову в плечи, но привязанные руки не давали ей это сделать. С мольбой во взгляде она смотрела на Влада, а когда нож задевал кожу, то от ужаса снова жмурилась.
– Прекрати! Не трогай ее!
– Ничего страшного, – заверил Регин. – Просто я обещал ей роль, мне нужно подготовить ее к образу.
Струя отрезанных волос скатилась на пол.
– Осталась еще одна маленькая деталь!
Он продел лезвие под правую бретельку платья, замер на миг, а затем резко рванул. Потеряв поддержку, тяжелое платье чуть съехало.
– Вот так гораздо лучше! Не находишь?
– Нет!
– Лжешь! – почему-то обрадовался Регин. – Значит, нет в тебе правды! Все, чего хотел я, хочешь и ты! Ты – это я!
– Это ты лжешь! Мне не доставляет удовольствие мучать девушек!
– Это потому что ты еще…
Регин прервался на полуслове. Замер, будто к чему-то прислушивался.
– Мне тоже это наскучило, – вдруг произнес он. – Но пьесу нужно доиграть до конца. И вот – конец! Дракон пожирает бедную девушку!
Влад уже видел это. Тогда в сарае. Для Лизы же это стало настоящим шоком. Она странно всхлипнула, дернулась, и безвольно обмякла на веревках. Перед ними вместо Регина стоял теперь недочеловек-недозверь. Кошмарный мутант с длинными сухими руками, переломленными вперед. С жуткой вараньей головой с желтыми глазами. Хорошо, что Лиза не видела, как дьявольская пасть наклонилась, чтобы оторвать ей голову. Она не видела, как Влад в огромном прыжке покрыл расстояние, отделяющее их. Влад и сам толком не понимал, как нож из его рук оказался в спине у Регина. То, как он вытащил его оттуда, и бил снова и снова, пока окровавленное нечто не рухнуло у его ног, тоже помнилось мутно.
Зато дальше случилось совсем уж непонятное! Влад с ужасом обнаружил, что пол отдалился от его глаз, а голова при каждом движении ударялась о бетонный потолок. Его хвост нетерпеливо дрожал, словно вытанцовывая неудержный пасодобль. Хотелось разбежаться и броситься в небо, расправить широкие крылья, и чтобы в лицо ударил порыв свежего горного ветра!
«Крылья! Наконец-то!» Это уже не он. Это Регин ликовал в нем! Как и другие драконы, чьи сущности прятались в его теле. Да, Регин обманул его! Не хотел он умирать. Хотел лишь сменить тело, чтобы снова подняться в воздух. Влад на него не в обиде. Сейчас они все – единое целое. Одна семья! И вместе завершат все, что хотели. Все сокровища и все красавицы мира ждут их!
Влад взглянул на Лизу. Она по-прежнему была без сознания. Это хорошо. Не придется убивать! Ее ноги утопали в куче пепла. Все, что осталось от бывшего тела Регина.
Он переступил с ноги на ногу и внизу ломаясь, что-то захрустело. Неуклюжие модельки. Он все-таки снес одну полку! Среди обломков Влад разглядел знакомый фюзеляж. Точно, С-22. Тот самый, что Славка мастерил столько месяцев! Никогда ему не взлететь! Никому не нужный, глупый самолетик! Влад наступил на него еще раз.
В одном не соврал Регин. Ничто не ново в этом мире! Даже этот звук приближающихся шагов на лестнице…
_________________________________
1 – Лера Московская «Мы – не люди»
2 – Pyrokinesis «Не время для драконов»
«ЛЕСА ГОРЬКАЯ КУПЕЛЬ…»
Лунный свет заполнял собой всю детскую. Предметы в ней, знакомые до мелочей, сейчас представлялись совершенно иными, будто открывали свою иную, сумеречную, сущность. Спать совсем не хотелось.
– Пап, спой песенку, чтобы я быстрее уснула.
Отец открыл глаза. Измученный дневной работой, он уже успел задремать и посмотреть сон, тяжелый и неприятный.
– Какую песенку тебе спеть?
– Про медведей, «ножкой снег мешая».
Мужчина улыбнулся, вспомнив, как дочь яростно боролась с правильным вариантом песни «ложкой снег мешая».
– У ночи ведь нет ложки, как же она может ею мешать снег?
– Но ведь и ног у нее нет, а поют, что она идет.
– Есть! Есть ножки, я видела!
– Что ты видела?
– Ночь! Помнишь, ты вечером взял меня с собой в магазин, еще падали такие большие снежинки? А она шла нам навстречу.
Сначала он подумал, что дочка, как всегда, что-то выдумывает, но потом вспомнил, что действительно, было такое. Попалась им навстречу девушка, одетая совсем не по погоде. В чем-то легком и черном, она проплыла мимо, на миг задержав на Олеге мягкий задумчивый взгляд. Олег вспомнил, глубокие и черные глаза, как заставили они предательски екнуть сердце. Он потом обернулся, чтобы проводить взглядом и получше рассмотреть стройные ножки в черных чулках. Не думал, что на его маленькую дочь она тоже произвела впечатление. Надо же, «Девушка-Ночь»! Олег усмехнулся и подтвердил:
– Да, действительно, есть!
– Вот видишь, а ложки у нее не было. Пап, спой еще песенку.
– Хорошо, только последнюю. – Он опасался, что воспоминания о прекрасной незнакомке напрочь выбьют сон из головы, а утром – на работу!
– Спой про черных птиц.
Олег часто пел эту песню, укачивая дочь. Неудивительно, что она попросила спеть ее снова.
Черные птицы слетели с Луны
Черные птицы – кошмарные сны.
Кружатся, кружатся всю ночь.
Ищут повсюду мою дочь.1
– Пап, а они меня не найдут?
– Нет, конечно, нет! Тебя они не найдут никогда.
Дочка посильнее прижалась к отцу и вскоре засопела. А когда уснул и он, кошмары вернулись. Снилось ему, как с холодной зимней луны спустилось пять крылатых теней. Их огромные силуэты отчетливо проступали на фоне небесного светила. В их зловещем круженье читалась неизбежность.
Утром дочери в кровати не оказалась, не было ее нигде. Только на подоконнике остались глубокие борозды, уставленные чьими-то когтями…
Он проснулся от мерного постукивания и озноба. Дочка лежала рядом, замерзла, и калачиком свернулась под одеялом. В раскрытую форточку врывался сквозняк, стучал створками и забрасывал в комнату хороводы снежинок. Олег посмотрел на часы. Стрелки показывали без двадцати шесть – время собираться на работу. Комната успела остыть, было неуютно и зябко. Он проверил, как лежит одеяло на дочери, не задувает ли. Потом тихо поднялся и закрыл форточку. Рано дочь будить не хотелось. Осторожно поцеловав ее маленький носик, отправился на кухню варить кофе. Сон оставил неприятный осадок на душе.
На следующий день Ульяна заболела. Ему позвонили с детского сада и сообщили, что у нее высокая температура и девочку надо срочно забрать. Олегу пришлось отпрашиваться с работы, а затем и брать больничный. Всю неделю он отпаивал дочь всякими таблетками и горячим молоком с медом.
Когда Ульяне исполнилось одиннадцать, она уже давно спала в комнате одна. Олегу пришлось перебраться в зал на старенький скрипучий диванчик. Ему никогда не удавалось на нем выспаться – слишком много воспоминаний хранил этот ворчливый диван. Казалось, он хранит даже запах ее духов, хотя это, конечно, невозможно – немало лет прошло с тех пор, как она ушла.
Олег тоже помнил. Проклятый диван настойчиво напоминал даже то, что он так старался забыть. Олег ненавидел эту вещь, но избавиться от нее все равно не мог.
Ночью к нему являлся Ледяной Господин. Олег, как часто бывало, лежал, уставившись на снежную круговерть за окном, как щеколды балконной двери медленно поползли вверх и дверь распахнулась. Олег хотел встать, чтобы закрыть ее, но не смог двинуть и пальцем. Ему оставалось только лежать и наблюдать, как в квартиру входит высокий худой человек в каком-то сумбурном белом балахоне. Его рукава спускались до самого пола. Когда Олег посмотрел ему глаза, то заметил, что те не имели цвета, так же в голову пришло осознание, что его следует называть не иначе как Ледяной Господин. Неспешно приближаясь, он участливо смотрел в лицо Олега, и пока приближался, рукава его хламиды укорачивались. Он положил длинные ледяные пальцы Олегу на горло. Холод проник внутрь, остудил горло так, что и вздохнуть было невозможно. Еще немного, и Олег наверняка бы задохнулся, как пытка внезапно кончилась. Ледяной Господин еще раз удовлетворенно заглянул в полные ужаса глаза Олега и ушел. Опять же через балконный проем. Щеколды вернулись на место. Олег мог бы поклясться, что это не было сном, так все реально происходило.
Наутро он не мог выговорить ни слова. Горло, по-прежнему было ледяным, но лоб стал горячим как сковорода. Олег нашел в себе силы подняться, чтобы разбудить Ульяну в школу и застыл в шоке от увиденного. Все лицо, подушка и руки дочери были в крови.
Слава Богу, с девочкой все было в порядке. Ульяна не смогла ответить откуда кровь. Никаких порезов или ссадин на теле не обнаружилось. Олег предположил, что ночью носом могла пойти кровь и дочка, инстинктивно вытираясь руками, запачкала их.
Простыню и наволочку пришлось выбросить, а Ульяне врачи прописали какие-то лекарства (Олег не разбирался в них) и посоветовали папаше лучше следить за ребенком.
Прошло шесть лет…
Ульяна не могла понять легче ей, чем отцу или тяжелее. Она видела, как тот страдает, вспоминая мать. Ведь он так больше и не женился. Все ждет, что однажды она вернется, и все будет как прежде. Нет, папа, ничего не вернется, и маму тебе больше не увидеть. Если бы отец так не изводил себя, Ульяне было бы проще.
Да, она уже несколько лет встречалась с матерью, раз в месяц. Сначала она страшно обижалась, но мать объяснила, что так было нужно; потом она радовалась и хотела поделиться этой радостью с отцом, но мать запретила и это. «Никогда не говори про меня», – отрезала она, – «Даже не упоминай моего имени при нем. Ты же видишь, как он страдает, – не береди ему душу». И Ульяна не бередила. Сначала это было безумно трудно, но потом, когда она окончательно изменилась, поняла, что мать была права. Отец хорошо помнит свою Светочку и не переживет, если узнает, какой она стала. Но и дальше так продолжаться не могло.
За последние годы Ульяна сильно отдалилась от отца, – учеба в колледже шла отлично, у нее появились ухажеры, хотя ни одному из них Ульяна не отдавала предпочтения. Теперь ее окружала стайка подруг, и они часто закрывались у нее в комнате, обсуждали дела, мальчишек, хихикали. Отец, которому не о ком стало заботиться, стал выпивать. Хотя раньше Ульяне не был знаком даже отдаленный запах алкоголя, а запахи она различала очень хорошо.
Вот и сегодня, когда она вернулась домой с учебы, на столе увидела карточку матери в потертой коричневой фоторамке. Это говорило о том, что отец снова пьян. Когда ему случалось выпивать, он выискивал мамино фото, и подолгу с ним разговаривал. Наутро, протрезвев, он забрасывал его обратно на антресоли, при этом грозил разбить или сжечь. Девушка бесшумно прошла на кухню и увидела уткнувшегося лицом в стол отца. Под столом стояли две пустые бутылки из-под водки и столько же пластиковых «полтарашек» из-под пива. На столе валялись смятые газеты, рыбные кости и колбасные ошкурки. На пол, образуя лужицу, срывались крупные пивные капли. В нос бил кислый и резкий запах перегара и табачного дыма. Отец уже давно курил прямо за столом, не утруждаясь даже открыть форточку.
Ульяна, поморщившись, прошла в свою комнату. Она понимала, что лучше бы отца отвести на диван, но видеть родителя в таком свинском состоянии было выше ее сил. К тому же природная неприязнь к этому запаху могла пересилить дочерние чувства и тогда…
Отец разбудил ее среди ночи. Все еще пьяный, он сидел на краешке ее постели со злополучной фоткой в руках, и плакал. Что-то бубнил заплетающимся языком, Ульяна не старалась разобрать его бессвязную речь, она и так знала, о чем он все время говорит: «Почему она ушла, ведь он ее так любил! Ведь он все для нее… никогда… ничего…» и все в этом духе. Ей стало так жалко отца, и взяла такая злость на мать, смешанная с детскими обидами, что она с перекошенным лицом вырвала проклятую фотографию из отцовских рук и с размаху выбросила в окно и тут же испугалась своего поступка. Отец смотрел на нее такой растерянный и беспомощный, что даже не сразу осознал, что-же произошло. А когда до него дошел смысл произошедшего, протянул: «Да-а-а… наверное, правильно. Давно хотел это сделать».
Ульяна бросилась на шею отца, пытаясь утешить, но он как-то отрешенно встал, отстранил от себя дочь, и, пошатываясь, вышел из комнаты. Ульяна услышала, как хлопнула входная дверь. Уткнувшись в подушку, девушка проплакала до утра, а утром, с воспаленными глазами выйдя в зал, на столе увидела прислоненную к пустой вазе карточку матери. Уже без рамки…
Лето в этом году выдалось необыкновенно жарким. Люди спасались под кондиционерами, тоннами уничтожали мороженое, уезжали на загородные дачи. Ульяна, чтобы растормошить отца, предложила съездить на рыбалку с ночевкой, как они это делали раньше, когда она была маленькая. Отец уже три месяца почти не пил, но легче от этого не становилось. Погруженный в себя, он изредка вспоминал о дочери, и тогда с виноватым взглядом спрашивал все ли в порядке. Когда узнавал, что все хорошо, снова погружался в свой мирок. Услышав предложение дочери, он сначала встрепенулся, полдня бегал словно заведенный – выискивал удочки, садки, проверял палатку, но к обеду снова угас. Удочки оказались безнадежно испорченными, садки дырявыми, а палатка просвечивала прорехами.
Ульяна заштопала их лесной домик, убедила отца, что рыбу можно половить и на простую палку с леской, как это делают деревенские мальчишки, в конце концов, это не важно. Важно лишь то, что они снова смогут побыть вместе, как в детстве, позабыть обо всех проблемах и заботах (у отца что-то не ладилась на работе), об этой жаре и просто насладиться природой. Олег все-таки поддался настойчивости дочери. Собрался, однако мастерить удилища самостоятельно не стал. Пришлось заехать в магазин и купить две самые дешевые удочки, так, чтобы хоть что-то было, и банку червей. А то могли ведь и не накопать! Попутно закупили тушенки, картошки, сыра и колбасы. И хотя времени было в обрез, собирались в спешке. Ульяна волновалась. Зачем мать настояла, чтобы она приехала, да еще взяла отца с собой? Неужели хочет раскрыться? Бред! Никогда она не сделает этого. Грозит ли опасность отцу, несмотря на все ее уверения в безопасности, она не знала – все меньше человеческого оставалось в матери и иногда ее становилось трудно понять. Во всяком случае, отца в обиду Ульяна не даст!
Место было знакомым, старым. Нередко они приезжали сюда все втроем, жарили шашлык, рыбачили, рисовали, да и просто отдыхали от городского шума, мерно покачиваясь в навесных гамаках. Ульяне тогда было всего три или четыре года, но она помнила все очень хорошо. Даже такой момент, когда мама нарисовала на спине спящего под солнцем отца зубной пастой забавный смайлик, и как потом он почти целый месяц носил на спине умильно улыбающуюся рожицу, но зато с кислой миной на лице собственном. Это все уже никогда не вернется. И зачем матери нужно было собрать их здесь всех вместе снова, пускай бы отец ее и не увидит? Может быть и ей не чужда ностальгия?
Раньше здесь было все немного по-другому. Более первозданнее, что-ли? Озеро небольшое, но глубокое. Оно пряталось от людского взора в густой сосновой чаще. От железнодорожной станции до него приходилось добираться несколько часов. Да они и сами тогда случайно набрели на него. Это было как чудесное открытие – голубая жемчужина, обрамленное зеленью хвои. Место это особо полюбилось родителям. Было оно таким спокойным и уединенным, что заряжало силой на долгие рабочие дни. Каждую неделю они приезжали сюда на электричке, машины у отца отродясь не было, два часа добирались до места, купались, кушали и снова уходили, чтобы успеть на последний поезд. И была у семьи своя тайна, свое озеро, свое место силы, куда стремились они в конце каждой недели. Теперь уже тайны никакой нет. Про озеро прознали другие люди, и его берега покрыли груды мусора из бутылок, консервных банок, сигаретных пачек и сотен окурков. На том месте, где располагались раньше они, стояли машины. Из их открытых окон шумели на все голоса певцы самых разнообразных жанров, но этот диссонанс, казалось никого не смущал. Люди ели, пили, шутили, купались. Дети играли в бадминтон, а взрослые пытались найти расслабление в вине и теплой водке.
