Kitabı oku: «Последний защитник для альвы», sayfa 3
Глава 5
Камешек в окно. Легко, в оконную раму, но Ивен заметила. Подошла.
Там, снаружи, в щель под окно воткнуто воронье перо.
Тьюгге!
Это он оставляет перья, это знак для нее!
Ивен едва сдержалась, чтобы не вскрикнуть.
За ней пришли! Ее спасут сейчас, и все будет хорошо! Может быть, и отец где-то здесь рядом?
– Что там? – окликнул Эйрик.
Спокойно… Главное, не показывать ему, что она что-то заметила. Если это еще возможно. Что-то придумать.
– Птица какая-то, чуть в окно не влетела, – как можно более равнодушно ответила Ивен.
Сердце замирало.
– Птица? – он не поверил.
Так и подошел к ней, с котелком в руках.
Сегодня все утро Эйрик пытался приготовить рагу, ему хотелось хоть какой-то горячей еды. Из чего стоит готовить – он точно не знал, поэтому в ход пошло все, от сухой фасоли, свежей морковки, тыквы, до кусков копченой грудинки. Ивен не пыталась вмешиваться.
В первый раз, порубив все разномастными кусками, он сыпанул столько соли, что даже не стал ставить на огонь. Просто выкинул. Во второй раз с солью вышло лучше, он полез мешать уже закипающее рагу, задел, обжегся и опрокинул все в огонь. Вытащил из очага пустой котелок, ругаясь сквозь зубы, хотел уже все бросить. Но дело шло к полудню и хотелось есть.
Просто невероятно, какой он оказался упрямый.
В третий раз рагу подгорело. Настолько сильно, что даже начало дымиться.
И сейчас, со злостью отскребая корку от стенок, он твердо собирался попробовать снова.
Ивен смотрела и понимала, что этот человек ни за что не отступит и добьется своего.
– Что там? – он выглянул в окно.
– Птица… Мне показалось…
Если она ошиблась? Если там никого нет? Это просто перо…
Эйрик напрягся. Он долго вглядывался в лес за окном, в каменистый склон, ведущий к реке. Потом подошел и к другому окну тоже.
– Там ведь кто-то был, правда? – сказал, не очень надеясь на ответ, скорее разговаривая сам с собой.
Поставил котелок на стол. Вытащил меч из ножен.
Ивен сжалась… Страшно.
Она не очень понимала, что сейчас будет. Если там, снаружи, люди отца, то они будут драться?
– Сиди тут и не высовывайся, – сказал Эйрик.
И вышел за дверь.
Ивен наблюдала в окно, как он стоял на пороге, замерев, вслушиваясь, всматриваясь.
Вряд ли принц привык к таким вещам, он даже к осторожности не привык. Вышел, как и был, только в рубашке, не надев даже кожаный дублет, подбитый изнутри войлоком… хоть какая-то защита.
Если его сейчас убьют…
Эйрик сделал шаг с крыльца. Потом еще, держа меч перед собой.
Ивен пыталась вслушаться. Ей даже показалось, где-то за домом – шорох, быстрые шаги. Эйрик не слышал. Слух альвы тоньше слуха людей, да и Ивен ближе…
И отчетливые уже шаги по крыше.
Тихий скрип арбалетной тетивы.
Эйрик стоит, повернувшись к дому спиной. Неподвижно.
А если это не Тьюгге там, не свои… если там разбойники? Сейчас его убьют и она останется одна.
Хотелось закрыть глаза.
Эйрик…
«Беги!» – она чуть не вскрикнула, но зажала ладонью рот. Нет.
Вш-шух! Свист.
Мгновенно Эйрик падает на землю, откатывается. Стрела втыкается рядом с ним. Потом еще две, сразу с разных сторон. Но он уже успевает вскочить и броситься к дому. Нет, прятаться он не собирается. Куда-то в сторону, Ивен уже не видно.
Она только слышит топот… глухие удары где-то там.
– Стоять! – кричит Эйрик.
А потом звенит сталь.
Грохот позади дома. Ивен пытается выглянуть в другие окна, но ничего не видит. Где-то сзади, где сарай.
Сердце разрывает и стучит в висках.
Они дерутся там. За домом. Потом где-то сбоку и прямо на крыше. Ивен слышит… прямо над ней.
Невозможно разобрать даже сколько их там.
Невыносимо страшно.
Грохот.
Потом что-то катится по крыше. Срывается и падает мешком у двери.
Ивен бросается к окну.
Там, внизу, лежит человек… весь в крови… неподвижно. Оттар. Это действительно люди отца. О, нет…
Еще мгновение, и Ивен выскакивает на улицу. Оставаться внутри и не видеть – уже нет сил.
И успевает в последний момент.
– Нет! – кричит она. – Нет, стой!
Она видит Эйрика на крыше. Он стоит, придавив ногой упавшего Тьюгге, приставив меч к его горлу. Меч в левой руке…
– Не убивай его! – кричит Ивен.
Из правого плеча Эйрика, сзади, торчит обломок стрелы… Он тяжело дышит. Оборачивается.
– Ты его знаешь? – спрашивает громко.
– Да, знаю! Не убивай его!!!
Эйрик медлит… смотрит на нее. Чуть отводит меч в сторону.
И Тьюгге не упускает момент. Один рывок, бьет Эйрика по ногам, толкает. Но Эйрик успевает тоже, хватается за него. И вместе они, кувырнувшись, падают с крыши в траву. Меч летит в сторону.
Ивен кричит.
Здесь невысоко. Эйрик приходит в себя первым, хватает, с размаху бьет Тьюгге по лицу, разбивая в кровь, рывком поднимает его на ноги, и, вцепившись в горло левой рукой, прижимает к стене. Правой, с трудом, вытаскивает из-за пояса нож.
– Не дергайся, – хрипло говорит он.
Тьюгге с трудом дышит. Он еще мальчишка, ему не справиться… Нет, они почти ровесники, но Эйрик на целую голову выше и куда сильнее.
– Пожалуйста… – плачет Ивен.
– Ты что, хочешь, чтобы я отпустил его? – Эйрик больше не поворачивается к ней, смотрит только на Тьюгге, в глаза.
– Да! – кричит Ивен. – Отпусти! Он уйдет, я клянусь тебе! Он уйдет! Только не убивай!
Ей страшно.
– Я отпущу, а он вернется. Приведет еще людей. Снова захочет меня пристрелить. Как я могу быть уверен?
– Пожалуйста… Отпусти его! Он не вернется! Я клянусь…
Эйрик с сомнением качает головой.
– Ты не можешь обещать за него.
– Я… я… – пытается сказать Тьюгге, но пальцы на его шее сжимаются так крепко, что ему не вздохнуть.
– Ты обещаешь мне? – спрашивает Эйрик.
Тьюгге судорожно кивает.
– Отпусти! – просит Ивен.
Эйрик размышляет еще, это решение дается ему не легко.
Но, в конце концов, он сдается, разжимает пальцы, отступает на шаг.
И Тьюгге, не устояв, валится к его ногам, кашляет. И лишь потом, с трудом, поднимается на ноги.
– Уходи, – говорит Эйрик. – Забирай своего, там за сараем, и уходи. Пока я не передумал.
– Леди Ивен… – просит Тьюгге. – Леди Ивен, простите меня.
По щекам Ивен текут слезы.
Спотыкаясь, Тьюгге бежит за дом… там раненый… Альвар… Его она знает тоже. Он хромает, вся нога в крови, и еще на виске кровь … Тьюгге уводит его вниз, к реке.
– Люди твоего отца? – хрипло говорит Эйрик, не оборачиваясь.
– Да, – говорит Ивен.
Трое.
Никто больше ей не поможет.
Эйрик чуть покачивается, делает шаг вперед, прижимаясь лбом к стене дома.
– Я так и понял, – говорит он. – Иди в дом.
У него стрела в плече, он тоже ранен… Но никаких возражений.
Только с опозданием Ивен подумала, что так и не спросила Тьюгге об отце. Не успела… было не до того.
Подобрав ноги, она сидела на кровати, наблюдая, как Эйрик, сидя у очага, пытается вытащить стрелу, застрявшую в плече. И так сзади неудобно, плохо видно, а та еще и не поддается. Тяжело. Он скрипит зубами, часто-часто дышит между попытками, приходя в себя. Не получается.
Нужен врач, но где его тут возьмешь.
Наконец, Эйрик, не выдержав, просто рванул со всей силы. Качнулся, чуть было не потеряв сознание. Глухо и сдавленно зашипел…
Что-то хрустнуло.
В руке осталось древко, а наконечник… где-то внутри.
Ивен вздрогнула.
И сам Эйрик еще долго сидел с обломком стрелы в руке, закусив до крови губу, словно пытаясь осознать.
Потом как-то беспомощно оглянулся на Ивен.
Она испуганно подобралась.
– Я не стану тебе помогать, – сказала тихо.
– Я и не просил тебя о помощи, – огрызнулся он.
Глубоко вздохнул, собираясь с силами. Потом взял нож, поднялся на ноги и вышел за дверь.
Ивен не видела, что он там делает, и даже не хотела смотреть.
Когда он вернулся, совсем не скоро… без рубашки, совсем белый и взмокший весь… плечо уже было замотанно, хоть и неуклюже. На спине плохо смытая кровь. Но вытащить удалось. Он бросил наконечник стрелы на стол. Налил из бочонка целую кружку вина, выпил одним махом.
Долго сидел отдыхая и глядя под ноги.
Потом с трудом, тихо ругаясь сквозь зубы, натянул шерстяную рубашку, а нижнюю, льняную, он уже успел порвать на бинты.
Налил еще вина и выпил.
Взял куртку и вышел снова.
Только тогда Ивен решилась встать и выглянуть в окно.
Она видела, как Эйрик ушел к реке, сел там на склоне. Ему надо побыть одному, не показывать, как ему плохо.
Под окном лежал мертвый Оттар.
Было немного страшно, и очень тоскливо.
Ивен осторожно вышла, подошла, села рядом. С трудом перевернула Оттара на спину, закрыла ему глаза. Столько крови вокруг… Сложила ему руки на груди. Принесла из дома одеяло, накрыла.
Он умер, как воин.
Он пришел спасти ее, защитить… но как же так вышло… они втроем должны были убить Эйрика, они стреляли в него… А теперь Оттар мертв. Она знала его всю свою жизнь.
Не горе, скорее пустота внутри.
Надо бы похоронить.
Справится ли она сама? Эйрик не просит помощи, и она тоже не будет.
Сложить костер и сжечь тело, как и подобает.
Вон там, на склоне…
Нашла лопату в сарае за домом, решительно направилась к реке. Нужно выкопать яму, чтобы огонь был жарче, большого костра здесь не сложить.
Когда Эйрик увидел ее, повернулся, не сразу понял. Ивен уже приметила место и начала копать.
– Что ты делаешь? – спросил он.
– Яму для костра, – сказала она. – Нужно похоронить Оттара.
Эйрик обернулся в сторону дома, кажется, только сейчас вспомнил. Поднялся на ноги.
Он схватил лопату левой рукой и буквально стряхнул Ивен в сторону.
– Я сам. Иди лучше веток собери. Большие бревна я потом принесу.
Ивен не стала возражать.
Да и что она могла сделать?
Даже притом, что копать ему было тяжело, почти невозможно. Эйрик не мог уверенно взяться правой рукой, только слегка поддерживая черенок лопаты, не поднимая. Он долго мучился, и, все же, приспособился, в конце концов. Так неуклюже, упирая черенком в грудь.
Но сделал все, как надо.
Страшно упрямый, просто невероятно.
Ивен принесла веток, и соломы, и еще дров из сарая.
Потом Эйрик притащил еще пару больших бревен.
Рубашка у него вся мокрая от пота, волосы липли ко лбу…
– Ты хорошо знала его? – спросил Эйрик.
Потом они сидели у реки, глядя на огонь.
Эйрик принес еще вина и выпил уже едва ли не полбочонка.
– Довольно хорошо, – тихо сказала Ивен. – Он служил у отца всю жизнь. Когда отец брал меня с собой в походы, Оттар всегда был с нами. Да и дома. Помню, как еще в детстве, я подвернула ногу, прыгая по камням у реки, и Оттар нес меня домой.
Эйрик тяжело вздохнул.
– Он был добр к тебе?
– Да, наверно, – тихо сказала Ивен, пожала плечами. – Они все были добры ко мне… все эти люди, которые ходили с отцом в Дикие горы, его охотники, воины. В замке все было иначе, но они… Я выросла среди них. Они, возможно, и не любили меня, но всегда были ко мне добры.
Эйрик тихо усмехнулся.
Ивен вдруг подумала, что его, наверно, тоже никто не любил. Относились с почтением, как к будущему королю, но…
Глупо все это.
– И все же, он был мне другом, – она чувствовала, как начинает щипать глаза.
Сколько еще погибло? Когда напали на них, и потом. Их было десять с отцом, за ней пришли трое…
– Прости, – искренне сказал Эйрик.
Он не пытался оправдываться, не пытался говорить, что их было трое на одного, и, убив Оттара, он только защищал свою жизнь. Они стреляли в него. В спину. Они пришли его убить. Но ему удалось справиться.
Эйрик ничего не говорил, просто сидел, глядя на огонь, пожирающий тело…
Они имели право в него стрелять, они пытались спасти Ивен.
Такая пустота внутри.
Слезы… их, наконец, стало так много, что уже не удержать. Слезы покатились из глаз, по щекам, по подбородку. Ивен всхлипнула, и потом снова.
Эйрик обернулся к ней, даже попытался было обнять, но она, дернула плечом, стряхивая его руку. Он не стал настаивать.
Они сидели рядом, и Ивен рыдала уже не стесняясь, размазывая слезы по лицу.
– Он умер в бою, – сказал Эйрик. – И теперь попадет в лучший мир, будет пировать там вместе с богами.
– Да, – сказала Ивен. Слабое утешение.
Знать бы, что случилось с отцом.
– Еще немного, и я бы отправился пировать вместе с ними, – сказал Эйрик.
– Я бы не расстроилась.
– Я понимаю, – он улыбнулся, чуть взъерошил волосы на затылке, задумчиво потер шею. Вздохнул. – Знаешь… наверно тебе лучше знать, мало ли что… Если идти вверх по течению, то меньше чем через десять миль будет переправа и Беркский тракт. Верхом можно добраться быстро, да и пешком за день вполне можно дойти, а там уже люди.
– Зачем ты говоришь мне это? Хочешь, чтобы я сбежала?
– Нет. Я не позволю тебе сбежать. Просто… на всякий случай.
Ивен кивнула. Это она запомнит.
Если, конечно, ему можно верить.
– На счет пировать, кстати, – сказал Эйрик. – Я так с утра ничего не ел. А ты? Не хочешь, чего-нибудь?
Ивен невольно задумалась, и только теперь поняла, как страшно голодна. Утром съела лишь кусочек лепешки, а потом Эйрик пытался приготовить рагу… трижды. Потом было совсем не до того. Сам он тоже только пил весь день.
Начинало темнеть. С костром пришлось провозиться большую часть дня.
– Наверно, – сказала она. Даже собралась встать, сходить за едой.
– Сиди, – сказал Эйрик. – Я принесу.
Он поднялся только с третьей попытки, ноги не держали. Покачнулся. Ивен только сейчас поняла, насколько сильно он пьян. Пока сидел – еще ничего, но добраться до дома ему стоило усилий.
Можно было бы попытаться сбежать прямо сейчас. Там лошадь… отвязать, вскочить верхом. Эйрик ранен, устал и почти не стоит на ногах.
Она сможет.
Костер потрескивал, догорая. Искры летели в небеса.
Не сейчас.
Ивен подтянула колени к себе, обхватила руками. Сейчас – не было сил.
Эйрик вернулся, принес сухие лепешки, мясо и две груши.
– Держи, – отдал, почти свалил все ей на колени.
– А тебе?
– И мне тоже… – он кивнул, но брать ничего не стал. – Ешь. Я потом…
Она отломила кусочек лепешки, поняла, что есть не может.
Тихо шумел лес, ветер гудел в верхушках деревьев.
Небо ясное, еще немного, и начнут появляться первые звезды. Луна показалась над рекой.
– Я могла сбежать, пока тебя не было, – сказала Ивен, сама толком не понимая зачем. – Ты бы меня не догнал.
– Почему не сбежала? – спросил он.
Все это было так сложно. Все, что происходило с ней. Нет, она не стала относиться к Эйрику лучше, возможно, даже наоборот. Он убил Оттара. Ранил остальных. Она ненавидела его по-прежнему, если не сильнее. Она по-прежнему хотела сбежать.
Вдруг подумалось, что бежать некуда. Что отец тоже мертв, что уже поздно…
Совсем одна.
Отчаянье.
Звенящая пустота…
Что с ней теперь будет?
Он не отпустит ее.
Ивен не знала, как быть. Ничего больше не понимала.
– А ты обещал сжечь мое платье, если я выйду из дома, – сказала она.
Просто, пытаясь понять. Чего ей бояться?
Он повернулся, долго смотрел на нее.
– Обещал.
– Но не сделал.
Он нахмурился.
Еще мгновенье, и он так резко навалился на нее, прижал к земле. Ивен вскрикнула от страха. Но он только стянул с нее сапоги. Потом рывком поставил на ноги, резко, с хрустом порвал на ней платье, от ворота и вниз, сдернул остатки… Потом собрал все и бросил в огонь.
…груши покатились по склону к воде…
– Сделал, – сказал он.
Ивен стояла перед ним в одной тонкой сорочке, дрожащая…
– Зачем так…
– Иди в дом, – сказал он. – А то замерзнешь.
Потом она долго рыдала в подушку, понимая, что виновата сама.
Не нужно было напоминать. А он слишком пьян, и, может быть, даже утром не вспомнит.
Рыдала.
Потом смотрела в окно, как он сидит там у реки.
Потом, после того, как догорел костер, Эйрик встал, собрал пепел и бросил в воду, как подобает.
Когда он вернулся, она сделала вид, что спит.
Глава 6
Эйрик тренировался у реки.
Как только проснулся, уже ближе к полудню, выпил едва ли не полведра воды, остальное вылил на голову. И пошел.
Отоспавшись, он немного пришел в себя, хотя всю ночь стонал, Ивен слышала. Болело плечо.
А теперь вот он размахивал мечом левой рукой, пытаясь приноровиться. Получалось не слишком.
Ивен завернулась в одеяло, вышла на улицу.
Ногам холодно.
Он не сразу заметил ее, а, может, не хотел сразу останавливаться. Его движения – словно танец. Хотя, сразу видно, что левой рукой он драться не привык. И все равно. Быстро, и в то же время плавно, серия выпадов, поворот… видно как мышцы перекатываются под кожей… он без рубашки, в утреннем прохладном воздухе над ним поднимается пар. Завораживает.
– Планируешь еще с кем-то драться? – спросила она.
Он повернулся к ней, улыбнулся.
– Кто знает. Вдруг за тобой снова придут.
Ивен вздохнула. Не придут.
– Как долго ты собираешься держать меня здесь? Ведь не вечно же?
– Дай мне хотя бы десять дней… – Эйрик окинул ее взглядом. – Нет, подожди, – он стащил свои сапоги, подошел, поставил пред ней. – Надень пока, не могу с тобой разговаривать, глядя, как ты мерзнешь.
– Мои ты сжег.
– Да, – согласился он. – Надень эти. Они большие, но это даже хорошо, в них ты далеко не убежишь.
Ивен не заставила себя уговаривать. Всунула ноги… поднять ногу в них было сложно, сразу соскакивали, но стоять – намного теплее.
– Ты так чудесно смотришься в одеяле, – сказал он.
– Больной ублюдок!
Он заулыбался шире.
– Такой ты мне нравишься больше!
– Когда ругаюсь? – спросила она.
– Да. Мне больше нравится, когда ты ругаешься и готова меня убить, чем когда молча сидишь, забившись в угол. Если ты молчишь, с тобой уж точно не договоришься.
– Я и так не собираюсь с тобой договариваться.
– Дай мне десять дней, – сказал он. – Если за это время ты не изменишь своего отношения ко мне, то я сам отвезу тебя домой.
Ивен невольно вздрогнула.
– Я не верю тебе.
– Не веришь?
– Ты уже обещал отпустить меня. Я поверила. А потом ты догнал, связал мне руки и притащил сюда. Если я поверю тебе, и ты отпустишь, то что будет потом? Убьешь меня? Я не хочу играть в эти игры. Ты позволяешь мне убежать, а потом загоняешь в угол.
Он нахмурился, долго молчал. Он стоял совсем близко, только руку протянуть… Ивен видела его глаза.
– Такого больше не повторится, – сказал серьезно.
– У меня нет причин тебе верить.
– Наверно, нет, – сказал он. – И все равно. Десять дней, хорошо?
– У меня есть выбор?
Он не ответил.
Тогда она повернулась к нему спиной. Пошла в дом. В огромных сапогах идти было не просто, подволакивая ноги… а он пусть остается тут босиком.
Он остался… Еще махнул мечом пару раз, но как-то, видимо, очень резко. Обернувшись у порога, Ивен увидела, что он сидит на земле, скрючившись, держась за раненое плечо.
– Вот, держи, – Эйрик протянул ей тарелку.
Еще две попытки сегодня, и, наконец, вышло что-то съедобное. Теперь он был страшно горд собой.
– Спасибо, – сказала Ивен.
– Я попробовал, вроде есть можно, – сказал он. – Хоть какое-то разнообразие.
Ивен кивнула.
Попробовала тоже. Фасоль была неразваренная, жесткая, а морковка наоборот – распадалась почти в кашу, но в целом – не так уж плохо. Холодное копченое мясо и сухие лепешки успели поднадоесть.
– Фасоль лучше замачивать с вечера, – сказала она.
– Да? Я попробую в следующий раз, – очень серьезно, с набитым ртом, согласился Эйрик. – А ты умеешь? Может быть, я еще что-то делаю не так?
– Нет, не умею. Я только видела, но никогда ничего не делала сама.
– Я даже не видел, – он усмехнулся. – Попробуем еще, наугад. Хотя, боюсь, с такой едой мне не завоевать твое сердце. Ты вечно будешь голодная и недовольная.
Ивен невольно улыбнулась.
– Я не стану готовить, – сказала она, так, на всякий случай.
Эйрика, все так же улыбаясь, пожал плечами. Он уже подъел первую тарелку и собирался положить себе еще.
– Я и не прошу тебя, просто прошу совет.
Казалось даже, все эти опыты доставляют ему удовольствие.
Он смотрел на нее… И в этом взгляде было только дружеское тепло. Ни насмешки, ни злобы, ни похоти, ничего… Ему доставляло удовольствие сидеть с ней рядом, разговаривать… не смотря ни на что.
Это немного смущало.
– А подстрелить утку ты не пытался? – спросила Ивен, просто, чтобы что-то спросить. – Там много на реке, еще не успели улететь.
– Я думал над этим. После твоих спасателей у нас остался арбалет, и еще я четыре целых стрелы подобрал, одну не нашел, одна сломалась, но наконечник есть. Можно попробовать пострелять по уткам. Хотя одной рукой не очень удобно, хоть раз бы попасть.
«У нас остался» – отметила Ивен для себя. Словно у них есть что-то общее. Нет ничего, и не будет.
Шесть стрел, выпущенных в него.
– Только жарить утку я тоже не умею, – сказал он.
– Ты выкрал меня у отца, чтобы мучить своей стряпней?
Он засмеялся.
– Да, именно так. Если бы я просто позвал тебя провести со мной несколько дней в тихом уединенном домике, ты бы не согласилась.
– Не согласилась бы.
– Что мне было делать?
– Не знаю… Но не так…
– Не так, – покорно согласился он.
* * *
Он ловил рыбу к ужину.
Совершенно не умел это делать, но ловил.
Ивен казалось, просто для того, чтобы чем-то себя занять. То ли ее присутствие не давало ему покоя, то ли просто характер. Он не мог сидеть на месте просто так.
Он сходил, вымыл тарелки на реку, отскоблил начисто песком котелок.
Почистил своего коня, отпустил погулять.
Наколол дров, а то почти все успели извести на костер.
Подыскал подходящую палку, заострил конец…
Ивен долго смотрела на него в окно, хотя отправившись на реку, он, оставил сапоги ей, можно было тоже выйти.
Она смотрела, как Эйрик долго стоит на берегу, пробуя воду ногой. Холодная! Даже летом в речке холодная вода, а уж сейчас и подавно. Пусть, заморозков еще не было…
Поздно отступать?
И он решается.
Он идет по воде, словно каждое мгновение боится упасть.
Там дно каменистое, скользкое. Вода ему чуть выше колен.
Пытается высматривать в воде. Долго. Зябко ежится. Есть ли там вообще рыба?
Прицеливается своим копьем. Долго кружит на месте. Удар! Брызги.
И он вдруг поскальзывается, ныряя в воду едва ли не с головой. Мгновенно вскакивает на ноги, и так быстро бросается к берегу, словно за ним гонится настоящий морской дракон.
Сидит на берегу весь мокрый, тяжело дышит.
Ивен не выдержала, взяла одеяло потеплее, надела сапоги…
– Искупался? – окликнула она.
Он повернулся, тряхнул головой.
– Еще как! Главное, копье не упустил.
Изо всех сил постарался улыбнуться, хотя его ощутимо трясло.
– Ты чего? – спросила Ивен. – Ударился? Рука болит, да?
– Нет… Да нет, все нормально… – он вдохнул, выдохнул, помолчал, словно размышляя, стоит ли говорить. – Я просто боюсь воды.
Ухмыльнулся так кривовато, слегка развел руками… извиняясь… Быстро поднялся на ноги и направился к реке снова.
– Ничего, я сейчас попробую еще.
– Ты боишься? – не поверила Ивен.
– Да, – он упрямо зашел уже по колено, глядя в воду перед собой. – Мужчина ведь не должен ничего бояться?
– Отец говорил: «только дурак ничего не боится».
Эйрик фыркнул, не оборачиваясь, не глядя на нее.
– Мой отец говорил: «если еще хоть раз услышу, что ты чего-то боишься, – переломаю ноги».
Поднял руку с копьем, прицеливаясь.
Ивен видела, что там, на мелководье, где он стоял, никакой рыбы не было. Вся рыба в стороне, в зарослях.
Рука с копьем напряженно подрагивала.
Он смотрел под ноги. Желваки на скулах…
– Пустые угрозы… – сказала Ивен.
– Нет, – Эйрик со всей силы всадил копье в речное дно, выдохнул. – Если угрожаешь, всегда свои угрозы выполняй.
Он стоял к ней спиной. Почти не двигаясь.
Было чуть неловко…
– Вон там, в зарослях много рыбы, – сказала Ивен.
Эйрик кивнул.
Подобрал копье, быстро, поднимая волну, пошел в заросли, и долго там, почти без разбора бил в воду, с размаха, почти не рассчитывая ничего поймать.
Ивен плотнее завернулась в одеяло, смотрела.
Потом села не берег.
Недостаток опыта и сноровки Эйрик с лихвой возмещал энергией и упрямством. Казалось, уже всю рыбу распугал. Брызги в разные стороны.
И наконец, о чудо! Ему повезло.
Он поднял копье, и на конце его тепыхалась маленькая рыбешка.
– Поймал! – радостно крикнул он. Как ребенок.
Почти бегом кинулся к берегу.
– Маленькая, конечно, – он снял, бросил рыбку на берег. – Я сейчас еще…
Губы все синие от холода.
– Дай мне, – Ивен решительно подошла к нему, попыталась отнять самодельное копье.
– Там холодно… – осторожно сказал он.
– Ничего. Ты боишься, что у меня выйдет лучше? Боишься, что женщина окажется лучше тебя?
Эйрик улыбнулся.
– Попробуй.
Отдал ей.
Ивен сняла сапоги, сложила рядом одеяло. Потом, подумав, приподняла сорочку, завязала повыше колен, чтобы не замочить. Пошла в воду.
От холода сводило зубы, просто ужасно.
– Спорим, моя будет вдвое крупнее?! – крикнула она.
Ивен поймала двух окуней и плотву. Быстро, почти по удару на каждую, только в первую целилась дважды. Даже толком замерзнуть не успела. Но у нее – опыт. Тьюгге учил ее ловить…
Эйрик смотрел с восхищением и легкой завистью.
Потом они отнесли рыбу в дом и жарили теперь на огне, насадив на прутики. Так, что текли слюнки.
Оба сидели, завернувшись в одеяла, одежда сушилась. У Ивен еще ничего, а он весь мокрый с ног до головы. Сначала было неловко, но потом даже немного смешно. Охотники. Сидят теперь голые, греются. Нет, оба они завернулись достаточно хорошо, Ивен следила, чтобы ее одеяло не сползало с плеч и не пыталось распахнуться… Эйрик тоже… Жарили рыбу.
– А плавать ты тоже не умеешь? – спросил она? Почему-то это не давало покоя, как-то не вязалось.
– Умею, почему нет, – он пожал плечами, но подобрался.
– Ты не хочешь говорить?
– Да нет… просто… что тебе рассказать?
Он поднял на нее глаза. Напряженные.
– Сложно поверить, что ты можешь чего-то бояться, – сказала она.
– Мужчина не может бояться. И король – тем более, да?
– Не знаю. Каждый может. Ты просто… ты не такой…
Эйрик сморщился, выставил из-под одеяла ногу. Там, спереди под коленом и вниз – широкий рваный шрам. Ивен не поняла.
– Что? – спросила она.
– У нас был замечательный придворный лекарь, – сказал Эйрик, спрятал ногу обратно под одеяло, отвернулся, глядя на огонь. – Просто чудо, что я не умер тогда, и даже могу ходить. И даже уже почти не хромаю.
Ивен смотрела на него во все глаза.
– Тебе что, сломали ногу? Вот прямо… совсем?
– Да.
Невозможно поверить…
– За то… за то, что ты боялся? Ты смеешься?
Эйрик вздохнул.
– Мне было восемь лет, – сказал он, очень стараясь ровно и равнодушно. – Мы возвращались с охоты, нужно было переправиться через реку. Я запаниковал. И он сломал мне ногу, как и грозился. Он всегда выполняет свои угрозы. Сказал, что если буду так орать, сломает и вторую, – Эйрик облизал губы. – Они там были пьяные все, после удачной охоты. Добыли здоровенного кабана… Хотя, не думаю, что были бы трезвые, это что-то изменило.
– Твой отец?
Ивен многое слышала про короля, но… Это не укладывалось в голове.
Она знала, что мать Эйрика умерла при родах, ей было всего пятнадцать. Слышала мельком, что свадьбу играли на скорую руку. Ньяль была помолвлена с Уддгером, с юным королем, но свадьба должна была состояться позже, когда оба подрастут. А Уддгер не устоял, не стал ждать. Королю самому тогда было семнадцать.
Вторая жена Уддгера, Милдис, родила ему трех дочерей и сына, который умер в младенчестве. А теперь вот Бирна…
Эйрик молчал, глядя на огонь.
Ивен потянулась, перевернула рыбу, чтобы не подгорела.
– Он никогда не любил тебя? – тихо спросила она. Даже не спросила, просто сказала вслух.
Эйрик фыркнул. Какая уж тут любовь.
– Он всегда считал, что еще молод и успеет заделать столько наследников, сколько потребуется.
Королю было плевать. Ему и сейчас всего тридцать шесть, он действительно молод, и теперь у него есть еще один сын.
Но так просто не может быть…
– Знаешь, – сказал Эйрик, – я не рассказывал никому, но… Я был совсем ребенком… У нас в саду был небольшой прудик с карпами, мелкий совсем, даже мне было едва по пояс. Я любил ловить этих карпов руками. Они были большие, скользкие, так щекотно пощипывали пальцы, надеясь получить еду. И как-то я поскользнулся в этом прудике, упал на спину и никак не могу встать. Барахтался. Чуть не захлебнулся тогда. Вокруг было столько людей, но никто даже не подумал меня вытащить… Только садовник… я уже здорово наглотался воды… С тех пор, наверно, и стал бояться.
– Я думала, жизнь принца легка и прекрасна, – сказала Ивен.
На самом деле, от всего этого пробирала дрожь.
Он улыбнулся.
– Ты дочь знатного лорда, Ивен. Много ли счастья это тебе принесло?
Потом они ели рыбу, это было ужасно вкусно.
Эйрик молчал, словно уже сказал все, что мог сказать. Словно жалел, что вообще начал. Нахохлился, ощетинился даже. Ивен больше не лезла с разговорами.
Они поели, и он быстро ушел на улицу, сидел там один до самой ночи.
Ивен невольно вспомнила, как в детстве они с отцом ездили на озера, он учил ее плавать, поддерживал под живот, а она гребла. Брызгалась и смеялась. Кувшинки у берега… она собирала кувшинки и плела венки. И большие синие стрекозы, словно настоящие драконы, носились над водой.
А потом, когда она чуть-чуть подросла, они с отцом плавали наперегонки.
Тихо потрескивал огонь.
– Девять дней, – сказала Ивен, кутаясь в одеяло. – Один прошел, осталось девять.
– Хорошо, – сказал он. – Но девять дней у меня еще есть.
– Я не передумаю.
– Хорошо…
Он немного помолчал.
– Ты не боишься остаться одна в лесу? Ненадолго? Если обещаешь никуда не убегать, пока меня нет, я привезу тебе новое платье. Здесь деревня неподалеку, я могу завтра съездить. Не обещаю ничего достойного леди, но получше одеяла будет. Только не убегай.
