Kitabı oku: «День рождения – гнусный праздник»
Глава 1
О чём мечтает тридцатилетняя женщина? Не знаю, кто о чём, но у меня вдруг мечты кончились. Квартира? Есть. Причём шикарная: современная двушка с 20-метровой кухней. В кухню я влюбилась с первого взгляда. Она меня приняла как родную, и вот уже два года мы не расстаёмся. Помимо роскошной кухни, имелся просторный холл. В результате двушка тянула на трёшку, по моим меркам – мечта. Когда я перебралась в новостройку из однокомнатной хрущёвки, долго не могла прийти в себя. Чувствовала себя принцессой в сказочном замке и наслаждалась отголосками эхо в пустующих комнатах.
Работа? В наличии. Из простой заводской поварихи я превратилась в су-шефа в одном из приличных заведений города. Попала я туда, конечно же, по блату. Но, думаю, никто об этом назначении не пожалел. У ресторана стало больше постоянных клиентов. Хоть и незначительно, но вырос средний чек. А я стала получать такую зарплату, которая раньше набегала у меня за 7 месяцев. При моих нынешних расходах такой заработок был очень кстати. Приходилось оплачивать ипотеку и попутно обставлять огромную квартиру.
Семья? О да. Главным человеком в моей жизни по-прежнему оставался сын. До сих пор не могу поверить, что ему уже четырнадцать, а я – мать современного подростка. Глеб всегда меня радовал и не доставлял хлопот. Своим мальчиком я горжусь. Не знаю, как так вышло, что он вырос порядочным, скромным, надёжным, целеустремлённым. Не то чтобы я подавала плохой пример, но и хорошему учить сына было некогда. Я крутилась как белка в колесе и не всегда успевала заглянуть в дневник. Впрочем, в дневнике у Глеба всегда был порядок. А ещё мой мальчик вполне мог помочь по хозяйству: вымыть полы или развесить постиранное бельё, протереть пыль и выкинуть мусор. Сказать честно, с таким сыном и муж не нужен.
Но теперь муж у меня тоже есть. И не просто муж, а преуспевающий адвокат, красивый, статный, как говорит моя мама: «породистый». Мы с Витькой Беспечным прошли очень долгий путь, причём большую его часть порознь, прежде чем соединились под одной крышей, под одной фамилией и с общим ребёнком. И да, теперь я Майя Беспечная. Не Козлова, как раньше, а загадочная, неуловимая, немного легкомысленная Беспечная. Правда, моя лучшая подруга Антонова по-прежнему величает меня Козловой. Говорит, фамилию я сменила, но Козловой осталась. Что она этим хотела сказать, непонятно. Но Светка не может безоговорочно радоваться чужому счастью. Обязательно вставит шпильку, рыжая бестия.
Кстати, жизнь Антоновой тоже претерпела изменения. Подруга дней моих суровых родила близнецов, мальчиков – Никиту и Максима. Пока она ждала их появления, еженедельно придумывала сыновьям новые имена. Но после рождения деток в дело вмешался Светкин муж Игорь. Гордеев не только назвал детей теми именами, что они носят сейчас, но и дал им свою фамилию. Светка в этой семье была единственной Антоновой и ничуть по этому поводу не переживала – от слухов и домыслов отмахивалась, на провокации не поддавалась.
С близнецами Антонова справлялась с трудом. Садик, няня, развивайки – всего этого было в избытке и всё равно не хватало. Мальчишки уродились в мать: егозливые, непоседливые, с шилом в одном месте. И это шило зудело непрестанно. И даже моя неукротимая Антонова подустала. Сбросила килограммы, превратилась в стройняшку, срезала длиннющие волосы и обзавелась модной стрижкой сикось-накось. Стала выглядеть однозначно стильно, но, по моему мнению, лишилась прежнего очарования. Помню её пышненькой, румяной, с волосами до пояса, если не ниже. И та Антонова мне нравилась больше.
Впрочем, я и сама преобразилась. Окунулась в мир соляриев, эстетической косметологии, омолаживающего и похудательного массажа. Необходимости в этом не было, просто чуть хлебнула роскоши и понеслась душа в рай. К счастью, душе моей не потребовалось много, чтобы понять – это не моё. Красивая стрижка и лёгкий макияж – да. Накладные ногти и фальшивые ресницы вкупе с шоколадным загаром и выбеленными донельзя зубами – перебор и скорее способ покрасоваться. Понты мне категорически не идут. Слишком рожа простовата, как говаривает Антонова. Аристократизму ноль, да и гены подкачали – князей в роду не было.
Моя вторая подруга Ксюха помогла мне не утонуть во внезапно свалившейся на меня роскоши. Нет, я не стала мультимиллионером, но после мизерной зарплаты в столовке я вдруг почувствовала себя богачкой. Благо, Ксюха научила разбираться в брендах, покупать качественные, но необязательно дорогие вещи. И речь идёт не только об одежде и косметике. Когда мы обзавелись квартирой и задумали её обставлять, я поняла, что глаза разбегаются и внезапно открывшиеся финансовые возможности осложняют выбор. Я чуть было не накупила всякой дорогущей фигни, но Ксения нашла мне толкового дизайнера интерьера, и тот сделал всё по уму и с минимальными затратами. Я даже не пожалела, что оплатила его услуги, хотя поначалу отнеслась к предложению подруги, как к напрасной трате денег.
Обычно женщины мечтают о бриллиантах и норке, но я прыгала выше потолка, когда в доме появилась посудомоечная машина. До сих пор захожу на кухню и впадаю в пятиминутный экстаз при виде этого чуда техники. Сколько времени, нервов и сил оно мне сэкономило! Да, я безоговорочно счастливая женщина.
Любимый муж пару раз вывез нас сыном за границу, после чего я окончательно ощутила себя крутой тёткой, что живёт не хуже других. До того я даже на родное Чёрное море не ездила, а тут – Греция и Таиланд. До полного набора земных благ мне не хватало разве что машины. Но у меня, к счастью, водительских прав не было и потребности в авто тоже.
На волне благополучия я даже отправилась на встречу выпускников. Впервые за долгие годы. Теперь мне было чем хвастнуть, и я не могла отказать себе в удовольствии посмотреть в глаза одноклассникам, когда-то поставившим на мне крест и повесившим ярлык «неудачница». Антонова изначально отговаривала меня от этой затеи, аргументируя: не ходила раньше, нечего и начинать. Но я не смогла удержаться. Нарядилась во всё модное, сделала причёску, прихватила визитки нашего ресторана. Была звездой вечера, ловила завистливые взгляды и чувствовала себя на коне. Но потом быстро устала от избыточного внимания и лицемерных улыбок. Перешагнула порог дома с неимоверным облегчением и пообещала себе больше на такие мероприятия не соваться.
Благо, у меня было чем заняться.
Дом требовал хозяйской руки и очередных финансовых вливаний. На работе приходилось пахать по-настоящему, часто заменяя шефа и задерживаясь на банкетах. Сын и муж нуждались во внимании. Причём муж вдвойне. На холёного и смазливого Витьку заглядывались незамужние, разведённые и даже окольцованные с детьми. Приходилось держать руку на пульсе, чтобы не проворонить опасность. Не могу сказать, что своему спутнику жизни я не доверяла, но слишком уж много лет я добиралась до загса, чтобы теперь рисковать семейным благополучием.
Отпрыски Антоновой и мои крестники в одном лице тоже отнимали время. Мне нравилось возиться с сорванцами. Я вспоминала маленького Глеба и с ужасом осознавала, как давно он был таким. И был ли он вообще таким? Его детство не назовёшь безоблачным, может, именно поэтому он быстро повзрослел. У Максимки и Никитки всё по-другому. Долгожданные, рождённые в любящей семье, в достатке, они казались чуть избалованными, но от этого не менее милыми и очаровательными. Когда позволяло время, я охотно проводила его с крестниками.
Однажды Антонова доверила мне своих мальчишек, и я без подмоги отправилась с ними гулять. Это был единственный раз, когда я осталась с сорванцами на улице наедине. Мне казалось, что их не двое, а пятеро и все тянут в разные стороны. Никита приходил в восторг от велосипедистов и впадал в истерику, если ему не давали поиграть с двухколёсным транспортом. Мальчишка бросался буквально под велосипед, намереваясь схватить долгожданную игрушку, я орала и хваталась за сердце, велосипедист резко выкручивал руль, а после материл меня, не стесняясь детей. Я даже и подумать не могла, как много велогонщиков мотается по городу. Прогулявшись разок с Никитой, поняла: их пруд пруди, и все будто бы нарочно выбрали тот маршрут, где орудует любитель великов.
У Макса обнаружилась другая страсть – мусор. Он собирал шишки, камни, фантики, пробки и окурки, внимательно их изучал, а затем отправлял в рот. Когда я увидела антоновского отпрыска с сигаретными бычками в зубах, в очередной раз убедилась, что передо мной будущий мужик со свойственными противоположному полу интересами. Но восторгаться брутальными замашками Макса Гордеева времени не было. Я оттащила орущего Никиту от очередного недружелюбного велосипедиста и помчалась вытряхивать изо рта второго крестника жёваные окурки.
Казалось, что мучительная прогулка не закончится. Я брела к дому Антоновой опустошённая, замаянная, едва помнящая, как меня зовут. Мальчишки топали рядышком, бодрые, довольные и жаждущие новых приключений. В этот момент меня нагнала тонированная иномарка. Машина притормозила, стекло медленно опустилось. Понятное дело, я перепугалась. Схватила детей в охапку, прижала к себе и с воинственным видом выпятила грудь. Внутри же всё тряслось от страха. Я была уверена, что ждать добрых вестей от хозяина такой машины нельзя. Зрелый кавказец высунулся из окошка, одобрительно кивнул, глянув на рыжих мальчишек, и показал оттопыренный большой палец.
– Молодец, мать, – сказал он и уехал.
У меня отлегло от сердца. Я только через минуту поняла, что незнакомец меня похвалил. И хоть похвала была не совсем заслуженной, всё-таки дети были не мои, но оттого не менее приятной. Я зарумянилась, приободрилась, откуда-то взялись силы. Так что до дома подруги я добралась в приподнятом настроении. Светка удивилась моей весёлости и пообещала доверить близнецов повторно. К счастью, подходящего повода так и не подвернулось.
После того Антонова не раз подшучивала: мол, пора обзаводиться малышом. Глеб уже вырос, а мы с Виктором как раз в том возрасте, когда дети в радость и по силам. Но я отмахивалась. Новая жизнь ещё не успела приесться, хотелось развиваться, совершенствоваться, больше зарабатывать. Да и опыт общения с крестниками доказал: к появлению второго ребёнка я не готова. Перетерпеть один денёк возни с детьми – это ладно, но стать мамашей со всеми вытекающими… Нет, пожалуй, я пас.
И вот однажды утром я проснулась и поняла, что живу идеальной жизнью. Мне хватает всего, причём в том количестве, которое требуется. Не больше и не меньше. Но почему-то эта мысль не порадовала, а вызвала дискомфорт. Внутри завозился червячок, на душе стало тревожно. И тогда я подумала: о чём мечтает тридцатилетняя женщина, у которой есть всё? Пожалуй, она мечтает только об одном: не лишиться того, что имеет.
Глава 2
Первое время в «Маяке», нынешнем месте работы, мне было тяжеловато. Должность помощника шефа казалась невероятно сложной и престижной. Никогда прежде я не трудилась в ресторане, а потому боялась опростоволоситься. Не хотела показаться неумёхой, подвести Виктора, а ведь именно он сюда меня устроил. Со временем поняла, что всё могу и справляюсь не хуже шефа. Принимала за него продукты, составляла сезонное меню и готовила те блюда, ради которых к нам захаживали постоянные клиенты.
Лишь в одном шеф был незаменим – только он стряпал для хозяина «Маяка». По этой причине моего прямого босса частенько не бывало на рабочем месте. Он регулярно сопровождал нашего Семёна Васильевича в поездках, демонстрировал кулинарные фокусы на выездных мероприятиях и выполнял капризы хозяина. За это он получал втрое больше, чем я, но меня подобный расклад дел устраивал. Прислуживать Семёну Васильевичу мне не хотелось. Я относилась к нему с должным пиететом, а по правде – побаивалась. Угождать капризному богатею, а точнее его непостоянным избранницам, было делом неблагодарным. Сан Саныч, шеф-повар «Маяка», умел угадывать гастрономические желания как самого хозяина, так и его подруг. Мне же нравилось готовить гостям и делать ресторан лучше. Я трудилась с душой: неистово и на результат, а потому нередко чувствовала себя уставшей, но довольной и счастливой от профессиональных достижений.
Вот и сегодня я задержалась на работе. Доползла до дома вымученная, но удовлетворённая. По дороге накупила продуктов и тащилась с двумя тяжёлыми пакетами. Оказывается, прокормить двух мужчин – мужа и сына – было ничуть не проще, чем ораву гостей. Порой домашние мои капризничали больше, а благодарили меньше. Для них жена и мама повар – дело само собой разумеющееся.
Настроение подпортил неработающий лифт. Как представила, что нужно подняться на пятнадцатый этаж, так ноги мигом подкосились. Но пришлось взять себя в руки, стиснуть зубы и набитые пакеты, настроиться на восхождение. Где-то к пятому этажу поняла, что за один подход лестницу не одолею. Поставила пакеты на пол, смахнула испарину со лба, отдышалась.
Меня нагнал молодой мужчина, шустро перескакивающий через две ступеньки.
– Давайте помогу, – мигом сориентировался он, увидев моё измождённое лицо.
Я с благодарностью протянула ему пакеты. Мужчина был хорош: красив, подтянут, энергичен. От него пахло свежестью, улыбка была обворожительной и искренней, взгляд прямой, без лукавства. Таких парней нынче на пересчёт. Я невольно опустила глаза на безымянный палец правой руки красавчика. Удивительно, но кольца не было, хотя и возраст у парня был подходящий, и от дефицита женского внимания он явно не страдал.
– Как не вовремя лифт отключили, – посетовал сосед. – Час назад спускал женщину с коляской аж с восемнадцатого этажа. Бедняжка приехала с карапузом в гости к подруге, а пока чаёвничала, лифт сломался.
– Да, – согласилась я, еле поспевая за шустрым парнем. – Не повезло.
– Меня, кстати, Алексей зовут.
– Майя, – отозвалась я. – Вы на пятом живёте?
– На шестом.
– Повезло, – пробормотала я, задыхаясь от тяжёлого подъёма. Выглядеть жалкой перед обворожительным соседом не хотелось, но темп спортивного парня мне было не осилить.
– Зато с пятнадцатого вид красивый, – улыбнулся сосед, держась молодцом за два этажа до финиша.
– Не знаю, как вас и благодарить, – искренне сказала я, осознав, что, если бы не сосед, домой я вряд ли бы приползла живой.
– Не стоит благодарности, – ещё шире улыбнулся Алексей и, выставив пакеты у моих ног, помчался вниз по лестнице. – Если что, обращайтесь.
Я открыла дверь, затащила пакеты в квартиру и с облегчением рухнула на банкетку в прихожей. Сын и муж выглянули из кухни.
– Задерживаешься, мать, – сказал Глеб с набитым ртом. – Пришлось лопать бутерброды, ужина-то нет.
– Погодите с бутербродами! – я мгновенно оторвала зад от банкетки и опрометью понеслась на кухню, подхватив пакеты. – Сейчас будет ужин.
– Не суетись, не суетись, – успокоил меня Виктор. – Я готовлю ужин на всех. Нашёл в морозилке пельмени. Вода уже закипает.
– А у меня как раз в пакете сливочное масло и сметана. Хорошо, что додумалась купить, как знала.
– Ты чего как намыленная? – спросил у меня муж.
– Так у нас лифт не работает, – ответила я. – Хорошо, что сосед с шестого этажа помог дотащить покупки. Я и не подозревала, что у нас такие замечательные люди в доме живут.
Вопреки моему ожиданию, радости на лице Виктора не появилось. Наоборот, муж стал суровым и неприветливым.
– Почему мне не позвонила? – строго спросил он. – Мы с Глебом дома сидим, два крепких мужика, а тебе непонятно кто помогает. Что о нас люди подумают? Как я буду выглядеть в глазах соседей?
– Никто ничего не подумает, – пожала плечами я. – Просто мы вместе пешком поднимались, вот он и предложил свою помощь. А что я должна была ответить: нет, спасибо, сама справлюсь.
– Ты должна была ответить: нет, спасибо, сейчас любимый муж спустится и поможет.
Честно говоря, в тот момент я об этом не подумала. Знала, что Глеб и Виктор дома, но звонить, чтобы они спустились и дотащили меня на пятнадцатый этаж, ума не хватило. И не потому, что я в своих мужчинах сомневалась, а потому, что привыкла справляться сама.
Пока муж варил пельмени, я разбирала покупки. Хотелось завести разговор о чём-нибудь нейтральном, но не получалось. Мы вдвоём суетились на кухне в гнетущей тишине. Благо, вмешался Глеб.
– Пап, мне нужны деньги. Планируем классом пойти в театр, завтра сдаём на билеты.
– Что, опять очередная обязаловка? – спросила я, памятуя о том, что сын не слишком жалует театральное искусство.
– Нет, – отзывался Глеб. – По желанию.
– То есть, ты сам хочешь пойти в театр? – уточнила я.
– Хочу, – спокойно ответил сын.
– Что за спектакль? – между делом поинтересовался Виктор.
Глеб растерялся. Сложилось впечатление, что он сам не знает, куда просится. Мы с Виктором переглянулись.
– Ну, – поторопил Беспечный, – что за постановка?
– Обычный спектакль, – неоднозначно ответил Глеб. – Что-то современное. Интерпретация классики.
– Какой-то расплывчатый ответ, – сказал Виктор. – Ты хочешь пойти в театр, который не сильно любишь, на спектакль, о котором ничего не знаешь. Похоже, тебя не искусство интересует, а что-то другое. Или кто-то другой.
Глеб густо покраснел.
– Так дело в девочке! – осенило меня. – В однокласснице?
– Вовсе нет, – разозлился Глеб. – Что, я не могу в театр сходить?
– Можешь, – отозвался Виктор. – Мы, кстати, с мамой тоже давно нигде не были. Можем составить тебе компанию.
– Я же сказал: пойдём с классом, – идея отца Глебу явно не понравилась.
– Ну, это же не закрытый показ для вашего класса, – Виктор прищурил глаза и игриво толкнул меня в бок. – Майка, ты как?
– А пойдём, – поддержала я идею мужа.
Настроение заметно приподнялось. История с соседом утратила остроту. Зато появились вопросы к Глебу. Понятное дело, сына это не устроило. Он попытался перевести тему беседы.
– Если вы хотите пойти из-за меня, лучше не надо. Лишние траты нам ни к чему. Мамке-то скоро банкет закатывать, а тебе, отец, подарок ей готовить.
Затея Глеба подменить тему удалась. Витька сразу же зацепился за мой юбилей и сказал:
– Кстати, ты ещё не передумала встречать гостей дома?
– Не передумала, – я расставила тарелки, разложила вилки и с довольной улыбкой посмотрела на Виктора. – Уже составила примерное меню. А ещё буду готовить суперторт. Вы все обалдеете.
Витька состроил пренебрежительную гримасу.
– В мае месяце люди хотят на свежий воздух. Под голубое небо, на зелёную травку. Самое время для шашлыков! – муж мечтательно закатил глаза. – Сидеть дома в такую роскошную погоду просто кощунство.
– А я хочу дома. У меня потрясающая кухня, большая квартира, а мы ни разу ещё не собирали гостей! – не унималась я.
– Это всё пережитки твоей голодной юности. Хочешь козырнуть перед гостями, но оно того не стоит. И кого ты собираешься удивить своей кухней? У Ксюхи дом покруче нашего. Антонова тоже неплохо устроилась, да и чаёв на твоей кухне она перепила столько, что любого затошнит. Давай на природу. Будет весело, и тебе не придётся за гостями убирать.
– Нет и нет, – я была неумолима. – В конце концов, это мой день рождения, и я решаю, где мы будем его отмечать.
– А ты что скажешь, Глеб? – Беспечный вспомнил о сыне.
– А? – по растерянному лицу Глеба я поняла, что он нас не слушал. – Пельмени очень вкусные, – невпопад ответил сын. – Я добавки положу, – он поднялся и подошёл к плите.
– Слушай, – я понизила голос до шёпота и наклонилась к мужу. – Дай ты ему денег на этот театр. А мы с тобой в другой раз сходим.
– Все вместе пойдём. Выясним, почему он так внезапно искусством увлёкся, – отверг моё предложение Витька. – А я, так уж и быть, согласен на домашний сабантуй.
– Идёт, – приняла я выгодное для себя предложение и уже громко сказала, обращаясь к Глебу: – И мне, сынок, добавочки.
Глеб поставил на стол свою тарелку и взял из моих рук пустую, чтобы наполнить. Кажется, сын был так увлечён собственными мыслями, что нашего с Виктором перешёптывания не заметил.
Глава 3
Увы, лифт не починили и на следующий день. Масштаб катастрофы я осознала, когда в домофон позвонила секретарша Виктора со словами, что занесёт бумаги. До пятнадцатого этажа она добиралась с полчаса. Признаться, я забыла, что впустила её в дом, и спокойно занялась своими делами. Когда раздался звонок в дверь, я вздрогнула.
Тамара Васильевна вошла красная как рак, с блестящим от пота лбом, сбившейся причёской, пугающе частым дыханием. Эта выхоленная женщина в свои сорок с хвостиком слыла аккуратисткой и перфекционисткой. Её теперешний взъерошенный вид говорил о многом.
– Милая Тамарочка Васильевна, – подлетела я к ней, выхватила из рук папки с бумагами, усадила бедняжку на мягкую банкетку. – Я напрочь забыла про сломанный лифт. Сейчас принесу вам воды.
– Ничего не надо, – она сделала попытку улыбнуться. – Вот только отдышусь и пойду.
– Куда вы пойдёте? – усмехнулась я. – Напомню: лифт не работает.
– Спускаться легче.
– Нет и нет, – я взяла Тамару Васильевну за руку и повела на кухню. – Без чая вы не уйдёте. Никогда себе не прощу, если с вами что-нибудь случится, пока вы будете штурмовать нашу бесконечную лестницу. Для начала наберитесь сил, – я щёлкнула кнопкой чайника и поставила перед женщиной блюдо с плюшками.
– Извините, Майя Сергеевна, но мучное я не ем – фигура дороже.
– Понимаю, – я отодвинула блюдо с плюшками и достала коробочку с диетическим печеньем. – У нас в ресторане тоже есть ПП-меню1. Вот, – я пододвинула печенье ближе к гостье, – без сахара и пшеничной муки. Полезно и вкусно.
Тамара Васильевна согласилась на одну печеньку. Как элегантно она её разжёвывала – я даже засмотрелась. Но потом поняла, что пялиться на гостей неприлично, и уткнулась носом в собственную чашку, которую торопливо наполнила. Милая женщина уже пришла в себя. Краснота с неё сошла, испарина тоже. Взгляд Тамары Васильевны стал осмысленным, немного снисходительным, но иного быть и не могло у женщины, которая в сорок пять выглядела стройнее и эффектнее многих тридцатилетних.
Ох, Боже мой, тридцать лет. Через две недели мне стукнет тридцать, и я смогу смело, но без энтузиазма сказать, что разменяла четвёртый десяток. Мысль показалась устрашающей и против моей воли отразилась на лице. Чуткая Тамара Васильевна перемену в моём настроении уловила.
– Что-то не так, Майя Сергеевна?
Мне было неловко признаваться в мыслях о возрасте. И не потому, что я стыдилась боязни старости. Делиться скрытыми страхами с женщиной, которая старше меня на пятнадцать лет, как мне подумалось, было бы оскорбительно для моей собеседницы.
Тамара Васильевна поправила причёску, хлебнула из чашки и с умным видом сказала:
– Причина всех женских печалей – мужчина. Не сочтите за наглость, Майя Сергеевна, вмешиваться в вашу личную жизнь я не собираюсь. Но скажу, что идеальных мужчин не бывает. Поэтому не тратьте времени на переживания. Это портит настроение и добавляет морщин. А бороться с ними сложнее, чем с любыми другими проблемами. Я замужем двадцать лет и за это время успела найти секрет семейного счастья.
Разговор о морщинах меня зацепил. Я не стала разубеждать собеседницу, что она ошиблась с выводами – побоялась выдать свои истинные страхи. А потому ненавязчиво поинтересовалась:
– И в чём же он кроется?
– Не принимать всё близко к сердцу, – повела плечами Тамара Васильевна. – Этот простой совет только поначалу кажется невыполнимым. Но когда перестаёшь суетиться, переживать о пустяках и требовать от своей второй половины слишком многого, жизнь становится проще.
– Попробую научиться, – улыбнулась я, не слишком вникая в слова собеседницы.
Простыми истинами меня не удивить. Я была больше впечатлена бархатистой кожей лица Тамары Васильевны. Только сейчас, вблизи, я это ухоженное лицо подробно разглядела. А ещё волосы – блестящие, живые, густые, с ровным срезом. Понятно, что шевелюру Тамара Васильевна регулярно подкрашивала, но как же ей шло это элегантное каре оттенка воронова крыла. Говорят, чёрный цвет добавляет возраста, но Тамару Васильевну это правило будто бы не касалось. Да, она не выглядела девочкой, зато производила впечатление изысканной леди, однозначно моложе своих сорока пяти.
Когда я впервые её увидела, вспомнила обложку детской книжки про Мэри Поппинс. Именно так художник изобразил няню всех времён: точёную, с длинной белой шеей, в элегантном пальто и с чёрными волосами. Лицо Викторовой секретарши было не столь суровым, как у героини английской писательницы, но таким же гладким, ухоженным, непроницаемым.
– Вы так хорошо выглядите! – не удержалась я, сражённая наповал отсутствием существенных морщин и складочек у своей гостьи.
– Дети выросли и перестали требовать ежесекундного внимания. Муж подолгу отсутствует дома – он капитан дальнего плавания. Так что у меня есть время заняться собой, – удовлетворённая улыбка тронула губы моей собеседницы.
– Вам, наверное, бывает тяжело – столько времени и без мужа, – никогда раньше я не слышала о том, что супруг Тамары Васильевны бороздит моря. Эта профессия казалась мне сказочной и очень престижной, а к жёнам моряков я относилась с повышенным пиететом. – Скучаете?
– Когда была молодой с малыми детьми, скорее не скучала, а злилась. Хотелось, чтобы муж был рядом, помогал, проводил больше времени дома. Потом я поняла, что редкие встречи не позволяют нам ругаться, – мягкая улыбка тронула уголки подкрашенных губ. – Просто некогда, да и не о чем. Ну, и большой плюс – у мужа отличная зарплата. Могу сидеть и не работать, но тогда точно заскучаю. А так у меня есть возможность бывать на людях, чувствовать себя полезной. До того, как я устроилась к вашему мужу, поработала у других юристов, а ещё раньше давала частные уроки игры на фортепиано, – она взглянула на свои длинные пальцы с аккуратным маникюром. – Когда-то я была подающей надежды пианисткой, но пришлось отказаться от профессии музыканта. А теперь быть учителем музыки и вовсе неблагодарное дело – ни денег, ни почёта.
Мы замолчали. Тамара Васильевна на секунду погрузилась в свои мысли, я – в свои. Молчание стало затягиваться, но мы, женщины, ушедшие с головой в свои внутренние миры, этого не замечали.
– И всё-таки долгие расставания не моя история, – призналась я, обнаружив, что чашка пуста, а половину печений для гостьи я схрумкала. – Когда Витя на пару дней уезжает в командировку, не нахожу себе места. Не знаю, что бы я делала, если бы он пропадал месяцами.
– Ко всему привыкаешь, – повела плечом Тамара Васильевна, и блестящие волосы красиво всколыхнулись. – Когда мне было столько, сколько вам, подруги постоянно меня подначивали. Намекали, что можно закрутить роман с кем-нибудь, чтобы потешить себя. Но для меня это неприемлемо. Не представляю, как бы смотрела в глаза мужу, – она на мгновение задумалась. – Нет, это не по мне. Это всё праздность приводит к грязным поступкам. Уверена, что труд делает человека тем, кто он есть, и всегда идёт на пользу. Когда я погружаюсь в работу, на дурные мысли не остаётся не то что времени, но и сил. Могу сказать, положа руку на сердце, я полностью отдаю себя делу.
– Да, это точно. Виктор вас хвалит. Говорит, не управился бы без вашей помощи.
– Он преувеличивает, но мне всё равно приятно, – она удовлетворённо прикрыла веки, и я обнаружила, что ресницы у неё густые и длинные.
– Кстати, вы наверняка в курсе того, что мой муженёк приготовил мне на юбилей! – выпалила я, осенённая внезапной догадкой.
– Майя Сергеевна, – с широкой и откровенно фальшивой улыбкой сказала Тамара Васильевна. – Ну, что вы такое говорите! Это слишком личное. Всякий мужчина сам выбирает подарки своей любимой и не доверяет подобные вещи помощнице.
– Ясно, – ответила я, немного раздосадованная тем, что секретарша мужа мне врёт. С одной стороны, она правильно сделала, что не призналась. Я зауважала её ещё больше и порадовалась тому, что рядом с мужем достойная помощница. С другой, я рассчитывала на большую откровенность. Не просто же так мы тут пили чай, вели светские беседы и сблизились настолько, что можно было бы назвать нас едва ли не подругами.
Видимо, почувствовав смену моего настроения, Тамара Васильевна резко засобиралась.
– Что-то я совсем забыла о времени, – сказала сама себе секретарша Виктора, – а ведь у меня ещё полно дел.
Женщина поблагодарила меня за гостеприимство, поправила причёску перед зеркалом в прихожей, подкрасила губы, вежливо распрощалась.
– Заходите ещё, – предложила я. – Поболтаем.
– Обязательно, – пообещала обворожительная Тамара Васильевна и отправилась вниз по Эвересту, то есть пешком по лестнице.
