Kitabı oku: «Как начать жить и не облажаться», sayfa 3

Как быть богатым и не облажаться
Богатые тоже плачут, но как сделать так, чтобы плакать реже?

Деньги – одна из самых мощных и беспощадных энергий. Испытание ими с достоинством проходят очень немногие. Деньги могут быть старыми (доставшимися по наследству), украденными в 1990-е, пришедшими от брака с кем-то богатым и щедрым, заработанными честным трудом. Но по загадочным причинам они действуют на нас примерно одинаково. Чтобы не пропасть в их страшных объятиях, нужно знать несколько нехитрых правил и быть готовым к серьезным испытаниям.

1. Будьте готовы к затяжной эйфории

Все невозможное стало возможным. Мечты реализуются по щелчку, вы не успеваете исполнить одно свое желание, а за ним уже толпится куча других. Вы становитесь по-барски щедрым, одариваете своих друзей помимо их воли и начинаете раздражаться, выслушивая их утомительные жалобы на жизнь. Какие еще жалобы! «Вот тебе 30 000, сходи купи приличное пальто». События и люди проносятся мимо вас на дикой скорости. Вас несет над землей. Вы расстаетесь со своим партнером – что-то он стал зануден и скучноват. Никакого чувства вины пока нет. Вы уверены, что, оставив много денег на прощание, осчастливили его. Рефлексия и анализ, если и были вам присущи, теперь окончательно с вами распрощались. Вы начинаете делать глупости, считая это оригинальностью, становитесь жестоким, полагая, что это справедливость, а постоянное перевозбуждение называете периодом подъема. Не пытайтесь избавиться от этих ощущений. Они закономерны и неизбежны. Им на смену придут другие, куда менее приятные. Наслаждайтесь моментом.

2. Не удивляйтесь внезапно пришедшему унынию

Проснулись, потянулись и вдруг поняли, что хотеть нечего. Все, что хотели, есть – вот оно. Даже с избытком. «На черта я купил на аукционе эту фотографию трех луж? Почему я не хочу опять в Таиланд, там же такая прозрачная вода?» Тоска подкрадется к вам незаметно, исподволь. Вот вы сидите с друзьями в ресторане, а жрать неохота. Выйти и пойти блуждать по улицам глупо – что сказать водителю? Запереться дома? Везде шныряет новая старательная уборщица. Пойти поиграть с ребенком? Его увела гулять очередная няня, которую вы скоро выгоните, потому что она не говорит по-французски. Это состояние далеко от пресыщенности. Это скорее недоумение. Как вышло, что у меня оказалось так мало желаний? Где обещанная свобода? Что вообще происходит? Почему я не пою? Иногда на помощь приходит алкоголь, в котором на время тонут подкрадывающиеся сомнения, что все не так прекрасно, как вы ожидали. Не отчаивайтесь, эта фаза тоже скоро пройдет.

3. Отпускайте друзей с миром

Не корите их за вероломство и предательство (как бы вам ни хотелось), не упрекайте в том, что они вам завидуют. Настоящие друзья не завидуют, они просто не хотят или не могут общаться с вами новым. Это куда тяжелее, чем вам кажется. Вы думаете, что стали легче и веселее, что ваша бодрость бодрит всех вокруг, а ваши подарки делают ваших близких счастливыми. И да и нет. Нет ничего плохого в подарках, но вы сами унеслись куда-то далеко. Между вами образовалась устрашающая дистанция, и что бы они вам ни говорили, как бы ни пытались привести в чувство и вернуть того прежнего, которого они знали и любили, – вы этого не услышите. Это не они ушли – это вы стали далеки от всего, что было раньше вашим. Не стройте иллюзий. Вы не сможете поддерживать прежние связи. На смену им придут новые, и не факт, что плохие. Если кто-то из старых друзей останется с вами – держитесь за него всеми силами. Всех остальных отпустите.

4. Трезво оценивайте новых знакомых

Вы даже не представляете, какая лавина новых контактов на вас обрушится. И это не только корыстные меркантильные гады, которые хотят урвать свой кусок, хотя таких будет большинство. Новые места, которые вы теперь посещаете, новые мероприятия, на которые вас зовут, новые проекты, которые вы плодите один за другим, – все это ведет к бесконечному количеству новых знакомых. Сначала это даже в радость. Вы везде желанны и интересны, вы с удовольствием отзываетесь на просьбы и предложения в чем-то поучаствовать и в чем-то посодействовать. Так приятно быть значимым. Так приятно быть нужным. Подозрения, что это все не потому, что вы классный, а потому, что у вас есть деньги, приходят не сразу. Просто эти милые люди раньше вас не знали. Да и в большинстве своем они что-то предлагают взамен. Кто что может. Познакомить вас с очередным влиятельным дядей, окружить вас известными людьми или просто дать поплакаться в жилетку. Когда ваше радостное возбуждение (см. пункт 1) спадет, присмотритесь к ним повнимательней. Никогда нельзя наверняка сказать, кто из них останется с вами в случае, если вы разоритесь, но какие-то определяющие признаки все же существуют. Самый очевидный из них – это основная сквозная тема ваших отношений. Попробуйте счистить шелуху совместных попоек, тусовок или задушевных бесед и услышать главную мысль, которую пытается донести до вас очередной новый «друг». Можно поставить жесткий эксперимент. Откажите в просьбе какому-нибудь самому публичному из них, ссылаясь на то, что деньги на исходе, и подождите пару месяцев. Узнаете о людях много интересного. А особенно печально и даже унизительно, если к вам новому возвращаются те, кто, казалось бы, давно потерял к вам интерес. Надеемся, с вами этого не произойдет.

5. Относитесь к деньгам не как к цели, а как к инструменту

Самые толковые, успешные и по-настоящему интересные богатые люди никогда не ставят перед собой цели разбогатеть. Они заняты делом. Деньги для них не цель, а способ двигаться вперед. Грамотные инвестиции, здоровый азарт, реализация своих давнишних желаний (не купить роскошную квартиру, а, например, открыть свое дело) – вот что должно вести вас. Перед тем как вложить куда-то деньги, трезво и спокойно оцените перспективы. Не ныряйте с головой во что попало – посоветуйтесь с экспертами в этом вопросе. Если никому до вас это не удавалось, задумайтесь, насколько и ради чего вы готовы рисковать. Если вы и до появления денег были новатором, смело беритесь за дело. Если вы по природе консервативны и пугливы, можно вкладываться во что-то уже существующее. Боже вас упаси вестись на разговоры типа «знаешь, брат, у меня не получалось только потому, что финансовой поддержки не было, а сейчас вместе мы все сможем». Это порожняк. Важно помнить, что инвестиции бывают разного толка. Если вы всегда мечтали содержать театр или засадить всю Москву каштанами – подумайте сто раз, зачем вы это делаете. Если для радости – прекрасно. Если для благодарности – сразу откажитесь от этой затеи, никакой благодарности не будет. Люди ненавидят быть благодарными и быть в долгу. Они невзлюбят вас всеми фибрами своей нежной души, и потом волшебным образом вы же окажетесь виноватым.

6. Не злоупотребляйте благотворительностью

Итак, люди не любят быть благодарными, хотя сами и не подозревают об этом. Согласившись помочь какому-нибудь очередному фонду по охране редких видов земляных червей, вы обрекаете себя на вечные муки. Потому что когда вы больше не захотите содержать этот фонд, вам будет стыдно отказать. А фонды будут множиться, будут требовать, просить, взывать к жалости и состраданию. Выберите, кому именно вы хотите помочь, и тащите их на себе, пока хватит сил. Главное – помните: чем чаще вы помогаете кому-то, тем труднее ему заработать самому. Если у вас просят денег на проект, четко договоритесь, сколько вы даете и когда ждете денег назад. Вряд ли вернут, но будут знать, что халява не будет длиться вечно.

7. Не давайте в долг

Если вы решили ответить на просьбу и дать денег, внутренне попрощайтесь с этими деньгами навсегда. Просто скажите: «Не парься – отдашь, когда разбогатеешь» или «Не надо отдавать, когда буду помирать от голода, обещай налить тарелку супа». Тогда вам не будет бесконечно обидно, что вас обманули, а человеку, который у вас одолжил, не будет стыдно, что он не может отдать. А он наверняка не сможет, хотя и тешит себя надеждой, что обязательно это сделает.

8. Каждую минуту будьте готовы остаться без денег

Деньги – удивительная вещь. Когда их нет, вы довольствуетесь малым, радуясь каждой копейке. Когда их становится много, вы перестаете их считать, а ваши потребности каким-то мистическим образом вырастают до невероятных размеров. «Ну как я жил в тридцати метрах? Мне и в ста теперь тесно. Как я умудрялся обходиться без ежемесячных походов в приличные рестораны, без поездок в Лондон за вещами, без водителя и без массажиста, выписанного из Таиланда? Как я сам убирался и складывал свои рубашки? А кто носил их в химчистку?» К деньгам привыкаешь мгновенно. Они будто были всегда. И будут. Что вам истории про мгновенно потерявших все свое состояние – все они не про вас. Это по-настоящему опасная иллюзия. Попробуйте ежемесячно проделывать нехитрое упражнение: представляйте себе, что вернулись обратно в свою однушку, что ездите 40 минут на метро до работы и на море сможете побывать не раньше чем через год. Как вам? Если нормально, то можете и дальше покупать постельное белье за €1000. Только будьте честны с собой (ведь на самом деле вам кажется, что эти черные дни никогда не вернутся). Также посчитайте, сколько вы тратите в месяц, и откажитесь от части трат. Одним махом. Урежьте свой бюджет вдвое. Вы увидите, сколько ненужного вы покупаете и сколько тратите на ерунду. Это не спасет вас от бездны отчаяния, в которую вы провалитесь, если деньги покинут вас, но поможет потом собрать себя в кучу и жить дальше.

И помните, деньги – это ваш ресурс, ваша возможность совершить по-настоящему прекрасные поступки, помочь тому, кто действительно в них нуждается, и прожить жизнь, оставив после себя хорошие воспоминания, а не кровавый след.

Пересадит кожу с попы на лицо
Пластический хирург Дмитрий Мельников о 60-летних девушках, пришитых пенисах и мужском лицемерии

Резать или не резать? Главный редактор ВОС расспросила пластического хирурга Дмитрия Мельникова о радостях и тяготах его профессии.

ВОС: Как-то вы неожиданно выглядите для…

Дмитрий Мельников: Вот! Ну да. А вы вообще знаете что-нибудь про меня?

ВОС: Пока ничего про вас не знаю.

Д. М.: Я доцент кафедры пластической хирургии Первого меда, который через дорогу на «Фрунзенской», кандидат медицинских наук, работаю в трех-четырех клиниках, занимаюсь этим уже лет семь.

ВОС: А сколько вам лет?

Д. М.: Стандартный вопрос, который все задают. Мне 29 лет.

ВОС: А сколько лет вы занимаетесь тем, что режете женщин?

Д. М.: Режу женщин?

ВОС: Ну вы же их режете. Или не всех?

Д. М.: Какая жесть, прекратите. Я очень люблю свою профессию, для меня это не резня.

ВОС: А что? Искусство?

Д. М.: Нет, это клише. Конечно, это не искусство. Слушайте, это банальная штука. Когда ты говоришь, что ты пластический хирург, тебе отвечают: «А-а-а, ты режешь грудь» или «Ты режешь телок». У нас в России люди не знают, что это, просто не понимают.

ВОС: И что же это?

Д. М.: Это очень серьезная специальность, которая включает в себя реконструктирование, эстетическую хирургию. То есть, с одной стороны, мы режем телок, с другой стороны, мы помогаем людям после ожогов, аварий. Это как раз называется реконструктированием. Мое направление – рак молочной железы.

ВОС: После операции вы восстанавливаете грудь? Я слышала, что иногда имплант не приживается.

Д. М.: А здесь фишечка заключается в том, что у нас в стране эти операции делают те, кто их не должен делать.

ВОС: Почему?

Д. М.: Не знаю, государство такое. У нас онколог делают мастэктомию, убирают железу, назначает химиотерапию, делает реконструкцию, то есть он в своих руках сосредотачивает все. А совершенно очевидно, что человек не может быть хорош во всем. Никак теоретически. Потому что любая операция в пластической хирургии, любая в целом, внешне очень простая, технически. И все думают: «Господи, что там такое? Протез поставил, и все». А на самом деле она состоит из множества нюансов, мелочей, которые формируют результат. То, что ты обещаешь, то, что ты планируешь, как это будет выглядеть, как раз таки зависит от того, как ты будешь играть с этими мелочами.

ВОС: Как можно что-то обещать? А если вы не сдержите слово?

Д. М.: Ну, с высокой степенью вероятности можно что-то обещать.

ВОС: Обещать с высокой степенью вероятности нельзя…

Д. М.: Гарантировать нельзя, обещать можно. Консультация у меня занимает не меньше часа, потому что это общение с человеком. Не существует универсального подхода, для каждого ты ищешь что-то, что его или ее удовлетворит. Можно взять десять девушек, которые идут на банальную операцию по увеличению груди, и у каждой будет разная мотивация. Для меня очень важно понять, почему они это делают.

ВОС: Перечислите десять мотиваций, почему надо увеличить или изменить форму груди.

Д. М.: С ходу? Потеря объема после родов, непосредственно маленький размер молочной железы, асимметрия сосков, асимметрия объема молочных желез, растянутый кожный чехол…

ВОС: Растянутый кожный чехол – это скорее относится к послеродовой деформации…

Д. М.: Ну, это не совсем деформация. Это, с одной стороны, потеря объема, с другой – птоз груди, опущение груди.

ВОС: Говорят, у меня птоз верхнего века.

Д. М.: Птоз верхнего века – это врожденное заболевание.

ВОС: Почему заболевание?

Д. М.: Птоз верхнего века – это врожденное заболевание, а опущение верхнего века – это возрастное состояние. Это разные вещи.

ВОС: У меня с рождения так.

Д. М.: Ну, значит, слабые мышцы и апоневроз растянут немножечко. Это врожденное.

ВОС: Мне так нравится.

Д. М.: Я вас умоляю. Нравится – слава богу. Это стандартная опять же ситуация, поймите, когда приходят к нам девушки на консультацию и говорят: «Чё со мной сделать?» Я говорю: «Ничего». Она: «Почему?» Потому что когда вы придете с конкретной проблемой – вот это не нравится, вот это беспокоит, – мы постараемся это как-то решить. Причем очень важно понимать, чтобы у человека были реальные ожидания. Моя задача это выяснить.

ВОС: Что значит «реальные ожидания»?

Д. М.: Чтобы она понимала, что мы можем, а что мы не можем сделать. Потому что существуют пациенты и пациентки, которым кажется, что они пришли к волшебнику. Мы сейчас щелкнем пальцами, и сразу жизнь наладится, проблемы все исчезнут и так далее. А этого практически никогда не происходит. Очень важно этих пациентов отсечь. Я не гонюсь за какими-то фантастическими заработками и не стремлюсь заработать все деньги мира. Я в этом смысле не алчный. Мне гораздо проще получить удовольствие от того, что я сделал, и это лучше для меня.

ВОС: То есть вы хирург?

Д. М.: Я хирург.

ВОС: Я просто пытаюсь рассмотреть ваши руки.

Д. М.: Некрасивые, пальцы толстые.

ВОС: То есть вы про всех все знаете, а про себя уже ошибаетесь. А что это за шрамы?

Д. М.: А это не важно.

ВОС: А мне кажется, что это как раз важно в нашем интервью.

Д. М.: Нет, совершенно.

ВОС: Было радостно или плоховато?

Д. М.: Другая ситуация, я вам не отвечу. Может быть, в другой ситуации, когда мы с вами встретимся. А касательно всех этих вещей наших вы меня достаточно смутили вопросами.

ВОС: Вы же сказали, что они стандартные, как я могла вас смутить.

Д. М.: Нет, своим напором.

ВОС: Я судорожно подыскиваю нестандартные вопросы, чтобы как-то вас порадовать. Вы так быстро говорите, что почти все рассказали.

Д. М.: Я только начал. Я могу разговаривать на эту тему часами, я люблю это больше жизни.

ВОС: Вы разговариваете во время операции?

Д. М.: Я хирургией занимаюсь, соответственно, я могу рассказывать о том, чем я занимаюсь, часами.

ВОС: Вы несколько раз упомянули слово «девушки». То есть какая-то вилка по возрасту или вы 60-летних называете девушками?

Д. М.: Ну, глобально да.

ВОС: То есть приходит к вам такая попиленная жизнью, измотанная неудачами тетя лет сорока. И вы ей говорите: «Здравствуйте, девушка». И ей так хорошо сразу.

Д. М.: Ну, могу и так. В большинстве своем консультация – это психотерапия в какой-то степени. Операция не решает проблемы…

ВОС: Что? Что такое психотерапия?

Д. М.: Ты общаешься с девушкой, дамой, женщиной – не важно. Понимаешь, почему она замыкается, ты пытаешься понять, в чем проблема, почему она пришла к тебе, почему она хочет сделать операцию. Потому что огромное количество примеров, могу рассказать. Пришла пациентка, которая была крайне неудачно прооперирована, причем раз пять или шесть. Мы пытались как-то восстановить, в божеский вид привести то, с чем она пришла. В итоге мы сделали три-четыре операции, и потом она начала приходить с просьбой изменить какие-то вещи, совершенно невидные на фоне того, что она перенесла.

ВОС: Например?

Д. М.: Ну, ямки у нее там остались какие-то после липосакции на ноге, вот она просила их убрать. Я ей сказал, что мы можем заняться удалением этого всего, но игра не стоит свеч. Лучше мы вряд ли сможем сделать. А зачем? В какой-то момент достигается доверие между пациентом и врачом и выясняется, что она, например, 40-летняя девушка, которая живет с мамой, у нее огромные проблемы с личной жизнью. У нее был мужчина, который ее бросил совершенно ужасным образом, и она не может никак прийти в себя. Для нее эти операции, попытки изменить свое тело – это какая-то сублимация того, что происходит в ее жизни. И я ей сказал: «Не ищите его, вы можете зайти в поисках совершенства своего тела очень далеко. Но тело не главное, самое главное – это то, что у вас в голове происходит».

ВОС: Вы сказали, что занимаетесь одновременно психотерапией, и сказали, что тех, кто приходит по незначительным для вас причинам, вы отговариваете, потому что не стремитесь к деньгам.

Д. М.: Я не могу сказать, что я их отговариваю.

ВОС: У психотерапии всегда есть определенная цель. По большей части есть определенный результат. То есть человек приходит с проблемой, в идеальном случае он должен для себя эту проблему решить. Если вы понимаете, что встречаете человека, который путем контроля за своим телом пытается проконтролировать жизнь, что вообще-то является вполне популярной историей, то результат должен быть от вашей терапии. Вы же не можете сказать, что не делаете ей операцию, потому что она живет с мамой, когда там ее трахал какой-то дядя, – что она будет делать с этим знанием? То есть вы ее подкопали, и она вот с этим пошла. У вас есть в арсенале какой-то психолог, к которому вы можете ее направить?

Д. М.: Есть психологи, психиатры. Безусловно, мы с ними работаем довольно тесно, мы их перенаправляем туда. Когда я говорю, что я занимаюсь психотерапией, это не значит, что я занимаюсь психотерапией, я не психотерапевт, у меня нет диплома.

ВОС: Просто вы назвали свою работу отчасти…

Д. М.: Отчасти да. Ты общаешься с пациентом, ты должен понять, зачем он это делает, для чего, какая мотивация. Потому что любая операция – реконструктивная, пластическая, эстетическая – завязана на самовосприятие пациента.

ВОС: Да, это понятно. Мне кажется, что любой запрос на пластику, кроме реконструктивной, является на самом деле проблемой невротического характера. Потому что даже при обвисшей груди, живя с любящим мужчиной, она родила троих детей, и вот ей не нравится, просто ей…

Д. М.: Почему, если мужчина любит и ему все нравится?

ВОС: А при чем здесь мужчина? Невозможно женщину аффилировать к мужчине. Вы себя четко можете привязать к какому-то мужчине? Я очень сомневаюсь. Женщина смотрит на себя в зеркало и не привязана к мужчине, даже если мужчина может говорить: «Супер, класс, я тебя люблю такой, какая ты есть, мне по фигу, какая у тебя грудь».

Д. М.: Да, вы правы. Мужчина говорит что-то любя, он привык к этой женщине, он не может просто взять и сказать: «Здорово, если бы ты что-то изменила». Говорит: «Да, нет, я тебя люблю, не нервничай, все хорошо». Но вопрос: является ли это правдой? Это очень сложная тема. Любая женщина смотрит на себя в зеркало, и она хочет выйти в купальнике на пляж, и ей приходится заматывать эту грудь и складывать в чашечку бюстгальтера. Она знает, что есть возможность поставить имплант и получить форму, почему бы и нет? У нее реальные ожидания, она знает, на что она готова пойти, знает, какую цену готова заплатить в плане рубцов и прочее. Это пациентки, которые составляют 70 % в нашей практике. Очень мало пациентов 18–19-летнего возраста, которые приходят и говорят, что хотят грудь побольше, чтобы мужчины на них смотрели. Таких не очень много, на самом деле. Большая часть – это абсолютно адекватные, причем я не могу сказать, что у них там всех какие-то психологические проблемы, нет, ну, безусловно, есть, они у всех есть. Но в данном случае операция может каким-то образом помочь эту проблему решить. Они будут воспринимать себя лучше.

ВОС: Давайте попробуем соскочить с темы женской груди. Какие есть еще запросы?

Д. М.: Сейчас много людей оперируются, чтобы сменить пол. Людей много, у нас две-три операции в неделю проходят. Причем больше меняют так, что женщины становятся мужчинами, процентное соотношение примерно 10 к 1. Это достаточно часто встречающаяся проблема.

ВОС: Давайте сначала про механику. Вы удаляете грудь и пришиваете член?

Д. М.: Я не смогу объяснить вам механику. Потому что каждая из операций дает какой-то эффект.

ВОС: Не, я не про эффект. Про то, что вы делаете, чтобы изменить пол. Вы отрезаете грудь и что-то там пришиваете туда?

Д. М.: Не забегайте вперед. Я вам объясню. Когда человек меняет пол, он проходит этапы трансформации. Первый – это замена документа. Второй – это комиссия, много нюансов юридических. Следующий – мастэктомия, то есть убирается железа. Некоторые люди на этом останавливаются, они заводят семью вполне полноценную, с женщиной живут. Женщины, которые становятся мужчинами, зачастую гораздо больше мужчины, чем мужчины, которые родились такими по полу, номинально, со всеми вторичными половыми признаками. Если они хотят идти дальше, то это гистерэктомия, удаляется матка, а финальное – это воссоздание какого-то аналога полового органа.

ВОС: Какого?

Д. М.: Ну, как вы понимаете, невозможно воссоздать полностью идентичный половой орган у женщины, у которой его нет просто.

ВОС: А что вы туда пришиваете, из чего это делается?

Д. М.: Много методик существует, начиная от исторических, когда использовалась такая техника, которая называлась «филатовский стебель», когда выкраивается кожный лоскут на двух мышцах. С этим много проблем, медицинская наука не стоит на месте. Сейчас забирают фрагмент широчайшей мышцы спины, делается разрез, забирается фрагмент, это авторская методика у нас такая есть, я пытаюсь ее сделать популярной.

ВОС: Неплохой размер вы показываете.

Д. М.: Минимум 18 просят.

ВОС: Им кажется, что при меньшем размере меньше удовольствия?

Д. М.: Тут не стоит вопрос полового акта, здесь все гораздо тоньше. Большинство не использует созданный неофаллос по прямому назначению.

ВОС: То есть это просто там существует в каком-то виде?

Д. М.: Это не там существует. Берется мышца, мышца сворачивается в трубочку, здесь кожный покров, она фиксируется вокруг кости, берется нерв, нерв сшивается…

ВОС: От нее же, из ее спины?

Д. М.: Нет, там специальный пучок, и из него сосуды, мышца же кровоснабжается, она пересаживается полностью. Начинает питаться, через некоторое время происходит аналог сокращения. Для многих это нужно, например, чтобы они плавки могли надеть. Для них это символ мужественности. Но это все не выглядит абсолютно идентично. Это опять же к вопросу того, что мы не кудесники.

ВОС: Вопрос: а если вы там все зашиваете, то как…

Д. М.: Клитор остается. Все продумано.

ВОС: Ну это же не очень удобно, да?

Д. М.: Тут уже не стоит вопрос, пациенты приходят, говорят спасибо.

ВОС: Вы их не отговариваете?

Д. М.: Ни в коем случае. Если есть диагноз «транссексуализм», если есть заключение психиатра, то эта операция направлена на то, чтобы социально адаптировать этого человека и спасти его. В данном случае это не блажь. Ну, опять же вопрос с мотивацией и с тем, насколько это аффилировано с психикой человека. Причем моя специализация в основном грудь. Мы сейчас провели очень интересное исследование. Суть заключается в том, что большинство девушек сейчас асимметричны, они кривые, сколиоз сейчас у 90 % девушек. Разница в углах. Лечат ли пациента в школе, если у нее значение угла выше 40? А первая и вторая стадии – это незаметно. Понятно, что все девушки перед зеркалом позируют и не сверяют пропорции. Она приходит к тебе на операцию, ты ставишь ей протезы, при условии, что у нее там все соотношения сохраняются. Но ты ей не говоришь при этом, что у нее сколиоз. Она приходит потом и спрашивает, что это такое.

ВОС: То есть вы действительно предполагаете, что девушки не стоят вот так голые расслабленные перед зеркалом?

Д. М.: Мы провели исследование, и из 680 пациенток о том, что у них сколиоз, знало 5 %.

ВОС: Одно дело, что не знают, но вы говорите, что они всегда позируют.

Д. М.: Я практик, все выводы мы делаем на основании опросников и так далее. Это не голословные утверждения. Проблема в другом. Когда ты об этом не сказал, пациент приходит после операции и начинает предъявлять какие-то претензии. Стоит сфотографировать со спины, показать и сказать, что спина кривая, что можно попытаться убрать эту асимметрию, но нужно ли? Все говорят, что нет. Но интересно то, что чем кривее женщина, тем с хирургической точки зрения сложнее сделать операцию, но тем вероятнее со стороны пациентки, что она будет довольна. И наоборот. Это огромная проблема. Причем приходит пациентка, она вся загибается, ее оперировали травматологи, выпрямляли позвоночник и т. д., ей хоть что-то поставишь, она уже будет счастлива. Буквально прошлым летом я оперировал пациентку после ожога кипятком. Девочка была вся обожжена, было деформировано лицо. И насколько странен вопрос о том, доволен такой человек операцией или нет. У многих пациенток психологические проблемы. Мы видим огромное количество девушек, которые приходят в депрессии и говорят: «Вы знаете, меня бросил муж. Это, наверное, потому что во мне что-то не так, я старею, не могу конкурировать, ушел к молодой, понятно, что я хуже, на мне отразилась беременность». И видно, что у человека депрессия, ему нужно помочь. И вот приходит эта девочка обожженная, у нее рот не открывается, она вся в рубцах. Она настолько позитивная, от нее исходит какой-то свет. Ты не можешь понять, как это. Мне на нее смотреть не очень, а она ходит по улице, общается, она абсолютно социальна. Она шла к этой операции очень долго, выбирала все. Я прихожу на следующий день в палату на осмотр. Она говорит: «Доктор, можно, я вас сфотографирую?» Я спрашиваю, зачем. «Вы мне вернули жизнь». Причем мы ей глобально ничего не сделали, мы не вернули то лицо, которое было до того, как она обожглась. Мы просто сделали чуть лучше. Она смогла открыть рот. Но это колоссальный эмоциональный заряд. Для меня намного интереснее делать реконструирующие сложные операции, потому что такой фидбэк от пациента: они доверяют тебе себя полностью, это все поэтапно делается, и становятся хорошими друзьями. Это по сравнению с эстетикой. Потому что в эстетике всегда: вот, доктор пытается заработать деньги, начинают какие-то вещи прилипать. Я просто очень люблю свою специальность. Ну, конечно, с точки зрения технической ты сидишь за микроскопом десять часов, встаешь весь мокрый, ты получаешь колоссальное удовлетворение, которое не получаешь, когда ты делаешь банальную эстетическую операцию.

ВОС: Какая считается самой распространенной?

Д. М.: Чем проще технически операция, тем она банальней для хирурга. Второе место – липосакция. Третье – веки, четвертое – нос. В Америке немного другая раскладка, там на первом месте – липосакция, а всякие процедуры по лицу существенно за пятерочку вываливаются.

ВОС: Потому что американки бывают очень толстыми.

Д. М.: Американцы тоже. Есть избыточный вес, поэтому такая операция самая распространенная. Но по Европе по-другому.