Kitabı oku: «Мои персонажи», sayfa 18
– А, дядюшка Фил, как самочувствие? Вижу ты не рад переменам? Теперь придется руководствоваться моими правилами. Если, конечно, хочешь выжить.
– Ты меня обманул!
– Нет. Ты получишь то, что хочешь, но это место не подчиняется ни мне, ни тебе.
– Что ты несешь?
– Как я уже говорил, тебе достанется обещанное, но с одной оговоркой. Если будешь достоин.
– И кто же это решает? Ты что ли, господин писатель? – Последнее Ограничитель буквально выплюнул, захлебываясь желчью.
– Разумеется, нет.
– Тогда кто?
– Она. – Алекс указал на приближавшуюся тень. Вот, кто нас рассудит.
* * *
– Эй, парень, не знаю, что делать со всеми твоими друзьями… Но надо спешить. – Мрак указывал на приближавшуюся Смерть.
– Спасибо. Нам нужно скорее к дубу. Мне потребуется ваша помощь. – Он указал на Лиз, склонившуюся над бесчувственным Альбертом. И Анну, которая сидела рядом с телом профессора. Мрак кивнул.
– Человек сказал то же самое.
* * *
Душа осторожно шепнула что-то на ухо Человеку. Тот поднял веки. К ним приближались незнакомые люди в сопровождении стихий. Смерть тоже была где-то рядом. Алекс подошел и поклонился Человеку, затем перевел взгляд на Душу и замер. – Мама? – Вырвалось у него. – Простите, этого не может быть. – Душа ласково улыбнулась.
– Как ее звали?
– Психея.
– Красивое имя. Подойди. Дай на тебя посмотреть. – Алекс опустился на колени. Душа невесомо коснулась его щеки. – Вот ты и здесь, сынок.
В это время Филипп, расталкивая Лолу и Анну, вышел вперед, не желая упускать Алекса из вида. В руке он по-прежнему сжимал револьвер.
– Невероятно. Как такое…? – Алекс обернулся. – Твоих рук дело? Поиздеваться решил? – Закричал Филипп.
– Эй, отойди-ка. – Снег легко сжал плечо Ограничителя, от чего тот болезненно скривился. – Стой здесь и не мешай. Иначе хуже будет. – Алекс благодарно кивнул.
* * *
Смерть наблюдала со стороны, как к старому дубу подходили люди в сопровождении стихий. Писатель, умирающий старик, Душа, вездесущие стихии, вечная возлюбленная, бунтарка, поэт, несчастный мальчик, славная девушка, злодей, раскаявшаяся помощница, мать с разбитым сердцем, покойник. Всех она читала словно книгу, как бы ту ни переписывали и не выдирали листы. Вокруг била молния, но дуб обходила точно заколдованный. Смерть усмехнулась. – Ну, конечно. Старая сказка о Ветре, Мраке и Снеге… И Смерти. – Добавила она еле слышно. – И Смерти.
Глава 44. О Ветре, Мраке, Снеге и Смерти
– Кажется, этот мой. – Смерть склонилась над телом Гесина. Анна горестно вздохнула, отпуская ледяную ладонь профессора. – Нужно уважать чужую кончину. – При этом она выразительно посмотрела на Филиппа. – Ты убил его? – Ограничитель неверяще уставился на фигуру в сером.
– Что нравится мой наряд? В этом мы с тобой похожи. Скажи, злодей, почему ты возомнил себя достойным отнимать Жизнь? – Филипп похолодел.
– Я… Они не слушали…
– Так я и думала. Никакого уважения ко мне.
– Подождите. Все не так. – Ограничитель начал приходить в себя. – Вы же сказали. Во мне есть что-то от…
– Я такого не говорила. Ведь ты всего лишь человек.
– Но… Этот, – Филипп брезгливо посмотрел на лежавшее на земле тело, – Он попросту влез. Умереть должен был недоносок Данко.
– И это тоже ты вздумал решать?
– Я не хотел оскорбить Вас. – Филипп всегда чувствовал, когда следует проявить подобие уважения или дипломатии.
– Сомневаюсь. Хотя, признаться, подобные характеры мне по душе… – Смерть осклабилась, а Душа, которая так и оставалась подле Человека передернула плечами.
– С тобой я еще разберусь. А этого я забираю. – Смерть бережно укрыла тело Гесина серым покрывалом.
* * *
– Он не твой сын? – произнес Мрак шепотом, чтобы не услышала Смерть.
– Мой. – Улыбнулся Человек.
– Но у него… Дар. Твой дар.
– И что с того?
– Но как же…
– Все хорошо. Мальчику нужна помощь. Он просто хочет забыть, точнее должен.
– Ты знал, что так будет?
– Что ты, Мрак, откуда мне было знать, я же всего лишь человек. – Мрак нахмурился.
– Быстрее говори, что нам делать.
– Положитесь на верное сердце.
– Кажется, ты бредишь, друг. – Мрак поднялся и встал рядом с братьями.
* * *
– Итак, вы пришли сюда ради финала. Каким он будет? Решать, конечно, не вам. – Смерть картинно развела руками, скрытым в просторных рукавах серого балахона. – Хотя, так даже проще? Знать, что от тебя ничего уже не зависит? – Смерть вопросительно посмотрела на Алекса. – О, да не ужели? Думаешь, что все еще можно изменить, чтобы у сказки был счастливый конец? Ах, бедный господин писатель, неужели ты не понимаешь, что, наделяя персонажей собственной волей, ты не можешь повелевать ими. Впрочем, это ведь твоя сказка. Нужно лишь очень захотеть… – Смерть сделала шаг на встречу Алексу. – Молчишь? Что ж. Знай, я дала тебе шанс. Но вижу ты готов платить. Не люблю мучеников. Эй, ты! – Смерть обернулась к Филиппу. – Эта штука, действительно, способна отнять жизнь? – Тот кивнул, крепче сжимая револьвер. – Так, что же ты стоишь? Убей его, убей своего врага.
– Не слушай ее! – Прервал Мрак. – Здесь другие правила. Как только выстрелишь, тут же лишишься души. А это очень больно. Спроси у него? – Мрак указал на человека.
– Мы здесь не для этого. – Вмешался Алекс. – Я пришел к отцу для передачи Дара.
– Ты врешь. Хочешь всех спасти, глупый герой.
– Это не важно. – Вы не можете нарушить договор. Человек выполнил условия. – Душа встревоженно взглянула на Смерть.
– Я всего лишь хотела упростить задачу.
– И получить всех разом. – Шепнул Ветер.
– Не смей обвинять меня. – Воскликнула Смерть.
– Не будем ссориться. – Вмешался Снег.
– Да, ссоры со мной чреваты неприятными последствиями. Что ж, раз мое предложение отвергнуто, сделаем то, ради чего собрались здесь под старым дубом. – Смерть словно из неоткуда достала лист пергамента. – Это договор о службе, скрепленный мной и стихиями. Раз ты считаешь себя сыном Человека, будь добр принять его наследие. – Алекс молча кивнул.
– Я готов. – При этом он выразительно посмотрел на Анну.
* * *
У подножия старого дуба горел костер. Двое мужчин стояли друг против друга.
– На колени! – Скомандовала Смерть.
– Подождите! – Воскликнула Лола!
– Да как ты смеешь?!
– Мне нужно… Прошу Вас, только два слова.
– Ах, любовь… Как это мило, хотя и совершенно бесполезно. Что, девочка, боишься, что больше никогда его не увидишь? И правильно. Не увидишь.
– Дай же им поговорить! – Неужели у тебя, вмешался Ветер, но тут же осекся.
– Ты прав, дорогой друг, сердца у меня, действительно, нет. Иначе, как бы я могла выполнять свою работу? Объективно и беспристрастно. Впрочем, чтобы у вас, стихий, не возникали сомнения в моей честности, даю вам ровно две минуты, по одной каждому. – Иди к ней. – Алекс тут же увлек Лолу подальше от дуба. Остальные деликатно отвернулись. Ограничитель нахмурился, но тут же встретил насмешливый взгляд Смерти.
* * *
Стук. Минус секунда. Второй. Слушай. Пока еще мое сердце бьется. Смотри. Глаза в глаза. Я хочу тебе кое-что показать. Возьми меня за руку. Нет, нет, не превращай это мгновение в воспоминание. Я тебе запрещаю. Не плачь. У нас полно времени.
* * *
Мои легкие словно заполнены густым желе. Больно. Я выдыхаю снова и снова, пока не нахожу твой взгляд. Так близко. Горе почти поглотило меня, уничтожило. Какая же глупая. Чуть было не растратила драгоценные секунды на свои эгоистичные слезы. Твоя минута тает с глухим стуком сердца. Я прикасаюсь. Еще удар о грудную клетку. Начинается моя.
* * *
– Мне кажется так не бывает.
– Конечно. Все это наши фантазии.
– Я не про это. Где же все? Почему мы одни и так далеко?
– Шшш… Не думай о них. Не сейчас. Что ты хотела сказать?
– Такая любовь… Наша любовь, она ведь не может существовать на самом деле?
– Почему ты так решила? Всякому влюбленному его чувства кажутся особенными.
– Я никогда больше так не смогу никого…
– Тише. Не плачь. Не нужно прощаться.
– Но ведь придется.
– Не сейчас. Только это важно.
– Ты ведь забудешь меня, да?
– Ты же знаешь, если бы я мог…
– Пообещай мне.
– Все, что угодно.
– Сделай так, чтобы я тоже забыла тебя. Пожалуйста.
– Хочешь уравнять шансы? – Алекс усмехнулся, притягивая к себе Лолу, тихонько насвистывая мотивчик, хорошо знакомый им обоим. Когда-то его сочинил Макс в честь одной достопамятной встречи на мосту.
* * *
Как позабыть тебя? Я знаю, что это случится, но все же не могу, не хочу верить. Ты говорила, такая любовь невозможна, а я всегда отрицал само это слово, считая его главной писательской слабостью, но теперь я понял, что заблуждался. Ты права. Нельзя так любить. Это больно и очень страшно. Страшно так, что захватывает дух. В детстве я всегда хвастал, что никогда ничего на свете не стану бояться. Отец посмеивался, говорил, подожди, покуда влюбишься. Он оказался прав. Как всегда. Бедный папа. Он тоже очень боялся того, во что превратилась их с мамой жизнь. А я… Я просто дурак, воспитанный на наивном Вальтере Скотте. Скоро я позабуду свою даму сердца. Да и сердца у меня тоже не будет.
* * *
– Назови свое имя. – Прогремела Смерть, на вкус стихий слишком уж театрально.
– Данко. Сын Человека. – На всякий случай уточнил Алекс.
– На колени, Данко. – Он тут же выполнил приказ, оказавшись на одном уровне с Человеком, тот уже не был в силах стоять. Позади Душа почти невесомо поддерживала его за плечи. Прямо за ней расположились Ветер, Мрак и Снег. В паре шагов от Алекса замерли Лола, Вэл, Макс, Анна и доктор София. Лиз сидела, положив голову неподвижного Альберта себе на колени. Ограничитель стоял неподалеку от Смерти. Столь выгодное положение он объяснил себе необходимостью держать под прицелом всю эту сюрреалистичную компанию.
– Итак, мальчик, время закончить старую сказку. – Смерть нехорошо усмехнулась. – Что думал, я ничего о тебе не знаю? Ты вздумал геройствовать ради спасения любимой и друзей. – Филипп дернулся, но Смерть сделала замысловатый пас рукой, от которого громко хрустнул сустав, а ограничитель так и не смог шагнуть, попутно, осознавая, что совершенно лишился возможности двигаться.
– Так вот, я не стану тебе мешать, Данко. – Анна беспокойно переводила взгляд с Алекса на Смерть. Интересно, о чем она еще знает?
* * *
Костер брызнул искрами, как только Смерть произнесла первые слова.
– Я призываю в свидетели стихии! Да свершится обряд!
– Да свершится обряд. – повторили в один голос Ветер, Мрак и Снег.
– Сын Человека, – Смерть намеренно выделила первое слово, – примешь ли ты службу? Будешь ли ты нести ее справедливо и беспристрастно? – На этот раз Смерть подчеркнула последнее слово.
– Буду. – Твердо ответил Алекс. – В двух шагах плакала Лола, опираясь на плечо Валерии.
– Ты знаешь об условии.
– Забирай. – Алекс сглотнул. Одно дело воображать себя героем, другое дело быть им. Второе оказалось намного страшнее.
Смерть приблизилась к Данко, протянула костлявую ладонь к грудной клетке. Алекс зажмурился, приготовившись потерять сознание, умереть, хотя едва ли бы он тогда мог служить кому-то, когда почувствовал прикосновение холодных пальцев к лицу.
– Глупый мальчишка. Оставь себе свое храброе сердце. – Говори! – Смерть повернулась к Анне. Та испуганно взглянула в ответ.
– Что же ты, добрая женщина? Ты же с самого начала хотела меня обмануть. Так вот, говори! Я разрешаю.
– Но… Это…
– Что это? Это сработает. А я своего слугу и без того заполучу. – Анна искала взглядом Алекса. – Говори! Иначе я передумаю. Стихии на всякий случай приблизились к Человеку.
– Да не о нем речь. Этот, итак, почти мой.
– Но почему ты… Вы помогаете нам? – Анна подняла голову.
– Хочу посмотреть, что из этого выйдет.
* * *
– Эй, подождите! – Данко бежал по причалу вслед за ускользавшим от него мотивом. Та, что настывала мелодию, уже почти повернула на улицу, которая неизбежно увлекла бы ее наверх и растворила в суматохе Города. Девушка обернулась, встречаясь взглядом с парой незнакомых глаз.
– Что Вам?
– У Вас моя шляпа.
– И только? – Она повертела в руках головной убор, словно не понимая, откуда тот взялся. Машинально погладила края.
– Возможно не только. – Данко робко улыбнулся.
– Нахал! Девушка бросила шляпу в руки оторопевшему Данко, резко развернулась и пошла прочь. Тот, простояв пару секунд, снова бросился следом.
– Хотя бы скажите, что это за мелодия?
* * *
– Anima mea! Anima mea! – Анна продолжала выкрикивать фразу на латыни, которая однажды уже по непонятным ей причинам на прочь лишила памяти любимого ученика ее Германа. – Теперь ей казалось, что ничего не происходит. Алекс по-прежнему стоял на коленях напротив Человека. Глаза у обоих были закрыты.
– Anima mea! – Отчаянно продолжала Анна, как вдруг Душа покачнулась, Алекс резко открыл глаза, выдохнул, – Мама. – И тут же потерял сознание.
* * *
– Мой любимый напевал ее. – Девушка отвела взгляд, словно пытаясь что-то вспомнить.
– Любимый? – В груди у Данко почему-то кольнуло. – Впрочем, чего я ждал, бегаю за незнакомками, как какой-то маньяк. – Подумал он, но вслух продолжил:
– Повезло ему. Вы же, кстати, не можете не знать, что это запрещено? Я читал об этом сегодня утром.
– Да, точно. Выскользнуло из памяти. – Странная девушка как-то нервно улыбнулась, разглядывая носки своих ботинок.
– Вы, должно быть, к нему спешите? – Данко продолжал разглядывать незнакомку.
– Разумеется.
– Я так и подумал. Что ж, не смею задерживать. Вот, возьмите, раз она Вам так понравилась. – Данко протянул шляпу девушке. Та впервые пристально посмотрела ему в глаза.
– Как Вас зовут?
– Данко.
– Чудно.
– А Вы?
– Я?
– У Вас есть имя?
– Конечно. У всех ведь есть?
– И?
– Что?
– Какое у Вас?
– А Вам не кажется, что Вы слишком назойливы?
– Хорошо. Не хотите говорить, не надо. Буду звать Вас прекрасной незнакомкой.
* * *
Альберт открыл глаза. Чувствовал он себя так, будто проспал целую вечность. Тело не слушалось. В горле пересохло. Он заметил, что его голова лежит на чьих-то коленях. А их хозяйка что-то увлеченно рассматривает. Неподалеку полыхает костер и виднеются какие-то тени возле большого дерева. Последнее, что помнил Альберт, зеркальная комната, опасность, да, все они были в опасности. Он ухватился за эту нить. Там были… Ба, Алекс. Точно. Алекс кричал, что не будет делать… Делать что-то с ним, Альбертом. Еще там был человек. Да. Человек в сером. Он угрожал Алексу. Говорил, всех убьет, если тот не сделает что-то с Альбертом. Но что? И там была… Конечно, там была…
– Лиз… – Прохрипел Альберт, привлекая внимание девушки. – Лиз… Я здесь.
* * *
Голос Анны оборвался. Она подбежала к Алексу.
– Вот, и все. Все свободны. Почти. – Заявила Смерть.
– Что с ними? – Анна положила голову на грудь Алексу, пытаясь расслышать сердцебиение.
– Человек мертв. Его сын жив. Скоро он вернется. Правда, без своей половинки. Впрочем, могло бы быть и хуже.
– То есть, мы потеряем Алекса? Он будет только Данко?
– Дважды забыв, не вспомнит никогда… Или как-то там еще… – Продекламировала Смерть. – Это же ведь второй раз, да? Если бы речь шла о цельной личности, твоя кодовая фраза, уловка, которую когда-то изобрела Душа, чтобы в случае чего облегчить страдания Человека, так вот, она бы стерла все. Абсолютно, а так, исчезнет только Алекс, как когда-то Данко. Вот ведь ирония.
– Душа… Она… – Анна увидела, как Снег сорвал с себя плащ и бережно укутал полупрозрачное тело.
– Ей тоже придется уйти. Таковы правила. – Смерть указала на мертвого человека. Но прежде у них есть еще несколько минут. Как водится, по одной на каждого.
* * *
– Мама? – Данко несколько секунд наблюдал за едва различимым силуэтом, прежде чем решился окликнуть. Все вокруг тонуло в сером дыму. Пахло речной водой. – Мама, это ты? – Призрачная фигура обернулась, виновато улыбаясь.
– Я в тебе не сомневалась, мой храбрый Данко. – Душа невесомо коснулась его щеки. – Ты похож на меня только внешне. Доброта, верность и мужество, это все от твоего отца.
– Верность? Но как же… Он ведь изменил тебе.
– Это уже неважно. Я не говорила тебе, чтобы не расстраивать. Он до последнего сожалел, что провел с тобой так мало времени. Это, конечно, из-за меня. Только из-за меня. Он был верен своему сыну, верен тебе, Данко.
– Мама, мне так жаль. – Данко принялся утирать слезы рукавом куртки.
– Такой знакомый жест. Ты ведь знаешь, что больше не вспомнишь ее?
– Да. Я бы лучше отдал свою жизнь, чем это.
– У нас очень мало времени, сынок. Что последнее ты ей говорил?
– Я насвистывал нашу любимую мелодию.
– Хорошо. – Душа наклонилась и продолжила шепотом. Последнее, что она сказала – Только, если любовь окажется правдой. – Она отстранилась.
– Спасибо, мама. Я…
– Не надо, мой мальчик. Я бесконечно виновата перед тобой. И перед тем, как уйти, я хочу лишь заслужить капельку твоего прощения.
– Я давно простил тебя, мама. Я… Я люблю тебя. Не уходи, пожалуйста.
– Я всегда буду любить тебя, сынок. Моя минута на исходе. Прощай. – Силуэт растаял в сером тумане. Данко еще ощущал холодок там, где Душа касалась его щеки. Запах реки смешался с ароматом граната, розы и чего-то еще невыносимо родного. Так пахла только одна женщина в жизни Данко.
– Прощай, мама.
Глава 45. После
Данко открыл глаза. Висок обжигало болью. Казалось, что ему делают трепанацию без наркоза.
– Никак не мог расстаться с мамочкой? – Смерть усмехнулась, отнимая палец от головы Данко. – Думала не добужусь тебя, господин писатель.
– Кто? – Данко болезненно поморщился. Ему не нравились шуточки по поводу матери. Кроме того, он совершенно не представлял, где находится, и кто эта странная личность с костлявыми руками.
– Так. Значит, сработало. И нет нужды объяснять, что все твои друзья вернулись к прежней жизни, если можно так сказать. За исключением одной. Ее жизнь будет далека от прежней, а все из-за твоего сентиментального джентльменства. Неужели так сложно было отказать даме? Она теперь ничего не помнит.
– Вы о чем вообще?
– Да, мой друг, наворотил ты дел.
– Прекрати издеваться на ним! – Из тени выступили три внушительные фигуры. – Данко с удивлением разглядывал их.
– Неужели… Я ведь именно такими Вас и представлял!
– Удивительно, не правда ли? – Не сдержалась от сарказма Смерть. – Данко уже успел потерять к ней интерес.
– Ветер, Мрак и Снег. Я… Я так рад видеть вас! – Братья польщенно улыбались.
– Вставай, парень. – Мрак помог Данко подняться.
– Мы вернем его. – Холодно бросил Снег.
– Это еще с какой стати? – Возмутилась Смерть.
– Все по-честному. Нам друг, тебе враг.
* * *
В отделе К происходило нечто невообразимое. Главный Ограничитель вот уже 48 часов к ряду не являлся на работу. Самое странное было в том, что места своего он не покидал. Никто не видел, чтобы Филипп выходил из здания Департамента. Вместе с ним исчезла доктор София, несколько задержанных во время того самого вопиющего инцидента в цирке и старик, то ли узник, то ли разнорабочий. Сотрудники отдела К были растеряны. Прежде их шеф никогда не позволял себе подобных исчезновений. Следовало объявить его в розыск, но никто не решался беспокоить Верховного Ограничителя.
* * *
– И что мне с тобой делать, злодей? – Смерть скривилась в подобии усмешки. У старого дуба догорал костер. Природа успокоилась. Сумеречное небо теперь лишь озаряли одинокие вспышки молний.
– Я готов служить Вам, мадам. Вечно. Почту за честь.
– Для начала выбрось-ка эту штуковину.
– Но…
– Никаких «но». Здесь только у меня есть священное право отнимать жизнь. – Филипп вздохнул и отбросил револьвер в сторону. Надобности в нем больше не было. Кроме него и Смерти, а он сразу понял с кем имеет дело, на поляне больше никого не осталось.
– Итак, ты хочешь служить мне?
– Да, мадам.
– И что ты умеешь?
– Много чего. Лгать, убивать, предавать, наказывать.
– У тебя, я погляжу, довольно смутные представления о моей профессии.
– Кому-то нужно делать грязную работу. Я к такому привык.
– А может мне просто забрать тебя? Скажи, от твоей Души хоть что-то осталось?
* * *
– Филипп, иди к нам. – Психея улыбалась ему, стоя рядом со своим новоиспеченным муженьком. Надо сказать, выглядела она превосходно. Его ожившая разбитая мечта. Да будь оно все проклято. Невеста незаметно поглаживала живот. – Уже успела обзавестись ублюдком. – Филипп мысленно скривился. Он ненавидел этого нерожденного ребенка всей душой, хотя и понимал, что Психея вышла за кретина Артура отнюдь не из-за внеплановой беременности, а потому что ей просто снесло голову от любви. Как она могла? Она ведь была лучше всех. Лучше всех, кого он знал. Он медленно двигался на встречу прекрасному видению в белом, ощущая во рту солоноватый привкус крови из-за прокушенной от досады губы с горечью пополам, от того, что девушка его мечты досталась красивому идиоту.
* * *
– Ах, вот оно что. – Смерть ехидно усмехнулась. – Как банально. Неразделенная влюбленность, приправленная самолюбием. Какой удар по гордыне. Бедный злой обиженный мальчик. – Филипп растерянно глядел на нее, а та, тем временем, продолжала. –. А теперь, давай-ка посмотрим, зачем тебе на самом деле понадобился Дар. – Смерть с силой надавила на плечи Ограничителя, заставив того опуститься на колени. – Если это то, о чем я думаю, то ты еще больший идиот, чем твой соперник.
* * *
– Только, если Любовь окажется правдой… Что же она имела в виду? Данко задумчиво тер шрам на виске, в который раз прокручивая в голове последний разговор с матерью, который ему… приснился? А еще оставались Ветер, Мрак и Снег, и Смерть… – Стихии сказали, что теперь он свободен. Свободен от проклятого дара переиначивать людей. Какое облегчение. Данко помнил, что кто-то очень важный должен был ждать его на мосту. Возможно, та, о ком говорила мать. Тогда, почему в голове то и дело всплывает образ незнакомки, которая украла его шляпу? Данко медленно поднимался от пристани. Был апрель. Ветер быстро гнал облака по небу. Шумела река.
* * *
Верховный ограничитель нехотя оторвался от завтрака. За едой он обычно просматривал информационные сводки, машинально отправляя пищу в рот. Он давно привык считать себя неким механизмом, огромной шестеренкой, которая вращает гигантское колесо Социума, или сверхточными часами, отмеряющими ход истории. Верховный Ограничитель в отличии от своих подчиненных носил одежду глубокого синего цвета. Оттенок темной ночи, по его мнению, больше других ассоциировался с вечностью. А седые волосы и твердый взгляд голубых глаз добавляли его образу мудрости и величественности. Верховный Ограничитель любил вызывать трепет.
Именно это ощущал Андреас Валис, недавно получивший перевод, и теперь скромно теребящий рукав новенькой серой униформы ограничителей, которая ему удивительным образом не шла.
– Хмм… Ваше… – Валис откашлялся, переминаясь с ноги на ногу. Верховный ограничитель поднял взгляд на посетителя и поморщился.
– Кто ты? И что тебе надо? Не видишь я занят процессом поглощения пищи? – Валис тут же вспотел. Неловко вытер мокрый лоб рукавом, отчего на серой материи остался некрасивый след.
– Простите, господин Верховный ограничитель, но дело срочной важности. – Подчиненные знали, что начальник может впиваться в информационные сводки часами, называя это поглощением пищи, от того и отправили беднягу Валиса, не предупредив, что такое в порядке вещей.
– Говори, раз я уже отвлекся. – Верховный ограничитель устало откинулся на спинку стула и поднял недовольный взгляд на Валиса.
– Главный ограничитель пропал. – Выдохнул Валис, эту фразу он все утро репетировал перед зеркалом.
– Как пропал? Куда?
– Никто не знает, господин.
– Это совершенно не похоже на Филиппа. Он один из самых надежных и ответственных слуг Социума.
– Полностью с Вами согласен. – Валис учтиво опустил взгляд.
– Я твоего мнения не спрашивал. Докладывай, как следует. – Андреас Валис выдохнул и начал сбивчиво рассказывать о том, что происходило в отделе К. Картину воспроизвели по показаниям врачей, которых Филипп привлек к своему несанкционированному эксперименту. По мере доклада Верховный Ограничитель все больше мрачнел, сжимая в руке вилку. Когда повествование дошло до загадочного исчезновения участников эксперимента и самого Филиппа из одной из самых защищенных лабораторий Департамента, Верховный ограничитель грохнул вилкой по столу так, что Валис невольно подпрыгнул.
– И куда же делась вся эта честная компания?
– Нам, – произнося это «нам» Валис испытал особую гордость, – удалось установить местонахождение практически всех, кто был в лаборатории. Они были допрошены.
– И? – Верховный ограничитель наградил Валиса особенно суровым взглядом.
– Они ничего не помнят. Совсем ничего, последние воспоминания связаны с тем вопиющем инцидентом в цирке. Некоторые из них хорошо мне знакомы по моей прошлой работе в ПППП.
– Меня не интересует твоя прошлая работа. – Валис снова вытер пот рукавом и продолжил.
– Среди них была иностранка. Ее найти не удалось, но ее видели садящейся в вагон поезда в зоне международных транспортных линий.
– А этот писатель? Александр кажется?
– Его мы нашли. Только он теперь не Александр.
– Как это понимать?
– Он называет себя Данко. Мы проверили. Такой человек, действительно, существует. Он выпускник бывшей литературной академии.
– Так. А ее, как мы знаем, закрыли с подачи нашего Филиппа. Мог ли этот Данко…
– С ним работали наши специалисты. Никаких признаков того, что это он убил Главного ограничителя.
– Наши следователи решили, что Филиппа убили?
– Мы не можем иначе объяснить его исчезновение. – Теперь «мы» доставило Валису некоторое беспокойство, поскольку говорило не об успехе, а скорее провале операции.
– Что ж, раз тело нашего доблестного слуги Социума не найдено, объявите его пропавшим без вести. Все документы и показания по эксперименту доставьте мне к обеду. – Валис учтиво кивнул. – И еще. Я хочу посмотреть на этого писателя. – А теперь, ступайте. – Верховный ограничитель снова принялся задумчиво жевать остатки завтрака. Его мысли занимал Филипп. Неужели он пригрел изменника, который за его спиной искал способ возвыситься?
* * *
У Mady дела шли, как обычно. Крепкий кофе по утрам для разных отщепенцев от искусства, днем экспериментальные парочки, не так давно в ПППП ввели пятнадцатиминутные экспресс свидания в обеденный перерыв, а по вечерам полноценные привыкающие с цветами и, как полагается, мороженным. Работы Катрин и мадам Мади хватало. Лола сидела у окна и рассеянно следила за облаками, раз за разом прокручивая в голове ставшую навязчивой мелодию. Как она тогда сказала тому незнакомцу на мосту? Ее напевал мой любимый. Откуда ей это известно? Кто он, этот любимый? И кто я?
– Бонжур, мадмуазель. Давненько Вы к нам не заглядывали. – Катрин поставила перед Лолой чашку. – Café crème30, как Вы любите.
– В самом деле? – Лола заинтересованно посмотрела на уроженку страны Густавовой башни.
– У меня профессиональная память на такие вещи. – Катрин лукаво подмигнула. – Ждете своего l`amant31? – Лола машинально посмотрела на дверь. – Ах, не волнуйтесь, я никому не скажу. На самом деле мы с Мади терпеть не можем всю эту дребедень с обязательными свиданиями. Но парочки – наш основной доход. Увы. Как можно так оскорблять столь прекрасное чувство? – Вздохнула официантка.
– А Вы не боитесь так откровенничать со мной? – Лола затаила дыхание.
– Ох, что Вы. Вы же подруга Макса. Правильные девушки с такими, как он, не водятся. – Катрин захихикала.
– Макс… А Вы давно его видели?
– Недели две, как не заходил. Да и Вы сами тоже. И Вашего кавалера с пронзительным взглядом столько же не было. Простите, глупости какие-то говорю, Вы и без меня это знаете.
– Нет, нет, мне приятно побеседовать. Я в последнее время, мало с кем общаюсь.
– А я и смотрю, Вы какая-то грустная. Обычно, не такая. Точно потеряли что-то или кого-то? – Катрин снова подмигнула. – Ах, опять лезу не в свое дело.
– Ничего. Тем более, Вы правы. Скажите, Вам знакома эта мелодия? – Лола стала напевать. Катрин слушала, облокотившись на спинку пустого стула.
– Хм, я музыку не так хорошо запоминаю, как предпочтения клиентов, но эту точно слышала прежде. Погодите, погодите… Так вот же. Он то и дело ее насвистывал. – Катрин кивнула в сторону двери, к которой Лола сидела спиной. – Ваш amant, Алекс, кажется. – Лола обернулась и тут же встретила взгляд Данко. В голову будто ворвался мощный поток.
* * *
– Представляешь, он у нас писатель! Вымирающий вид.
– Последние несколько лет я жил в Трансильвании.
– Перед Вами серийный антисоциал, практикующий, антинаучный лжегипностический метод воздействия на личности людей.
– Меня зовут Лолита, если вы так хотите со мной познакомиться, но я предпочитаю «Лола».
– Очень хочу. Я Данко. Это мама. Она любила русских писателей.
– Я стану последним проклятым ужасной способностью переписывать людей.
– Сделай так, чтобы я тоже забыла тебя. Пожалуйста.
– Все, что угодно. Это ведь наша сказка.
* * *
Данко смотрел в глаза девушки. В голове шумело.
– Только, если любовь окажется правдой. – Пораженно выдохнул он спустя несколько растянувшихся мгновений. Он все вспомнил. Подвал в отделе К, Ограничителя, Профессора, Анну, Альберта и Лиз, Макса, Валерию и доктора Софию. И Лолу. Боже мой, он вспомнил Лолу. Она, тем временем, медленно встала, не отрывая от него взгляда. Сделала шаг на встречу. Второй. Дверь позади с грохотом ударилась о стену. Кто-то сзади схватил его за руки.
– Алекс! – Лола бросилась вперед.
– Не подходите! – Угрожающе произнес чей-то голос. – Повторяю! Оставайтесь на месте.
– Лола, милая. – Из глаз текли слезы. Алекс пытался вырваться, но держали крепко. – Да что происходит?
– Вы арестованы по подозрению в убийстве Главного ограничителя.
– Что? Я этого не делал. – Лола плакала и протягивала к нему руки.
– Сейчас вы поедете с нами. Ваше согласие не требуется.
– Алекс! Нет! Отпустите его!
– Потише. Иначе и у Вас будут проблемы.
– Лола уходи. Встретимся на пристани через неделю. В полдень. Я ни в чем не виноват. Ты теперь это знаешь. Я люблю тебя!
– А вот это ты, парень, зря сказал. Публичное проявление чувств в довесок к убийству. – Алекса вытолкали из кафе и посадили в серый фургон.
Лола так и стояла посередине зала в нескольких метрах от двери. Катрин будто только что очнулась.
– Вот это да. Какая страсть. – И тут же бросилась утешать плачущую Лолу.
– Ну, милая, успокойся. Ты его еще увидишь. Обязательно. Пойдем, пойдем.
* * *
Превыше всего Верховный ограничитель ценил спокойствие. Социума и свое собственное. Исчезновение Филиппа грозило пошатнуть и то, и другое. Что ж, возможно, сегодня что-то прояснится. Ему не нравилось лично проводить допросы, но тут дело особое. Посягательство на власть. Вопрос – чью? Если смерть Филиппа на руках этого антисоциала – писателя, то все не так уж плохо. Политическое убийство – несомненно пятно, которое следует тут же вывести, дабы и следа не осталось в умах граждан. Но что, если… этот парень не виновен… Верховный Ограничитель нервно провел рукой по блестящим седым волосам и скомандовал: – Ведите его.
