Kitabı oku: «История о краже. Месть прошлого», sayfa 8

Глава 14. Прощание с болотами

На следующее утро гости уверовали в существование богов: Викан проснулся с густейшими и прекраснейшими локонами, отросшими до самой задницы. Сбылась мечта! Теперь со спины он был похож если не саму богиню, то на очень привлекательную девушку точно. Да и с лица тоже, если взгляд ниже подбородка не опускать: он додумался прошлым вечером побриться.

Местные ухохатывались над ним вовсю, братья и господин Шидай ошеломлённо хлопали глазами, а Майяри же сдержанно хмыкала.

– Эт тебе ишо повезло, шо сама Всеблагая наказание отрядила, – Бешка сочувствующе похлопал обескураженного оборотня по плечу. – Всеблагой бы по воздуху восвояси отпнул.

Пришёл в себя наказанный, правда, весьма быстро и начал деловито уточнять, как долго ему так ходить и можно ли умилостивить Всеблагую. На первый вопрос ему ничего ответить не смогли – точнее, ответили, но по-разному и с разной степенью ехидства, – а по второму засыпали советами. Но добавили, что наказан он «мелостно²», а то значит, что богиня была склонна веселиться, а не мстить. Так что, может, ему до конца жизни придётся быть за «младшо̀го брата Всеблагой».

Отросшие волосы Викан непочтительно отрезал по плечи и сжёг. Перед богиней же показательно извинился, встав посреди деревни на колени и жалостливо воззвав к её милосердию. К полудню волосы отросли до середины спины, и оборотень, сообразив, что стоило быть искреннее, извинился ещё раз. Но, похоже, богиня не усмотрела в его сердце раскаяния, и к вечеру волосы опять отросли. В этот раз Викан их резать не стал, подумав, что, может, они до пояса-то отрастут и более не удлинятся. Надежды его не оправдались.

– Ну и что мне с ними делать? – в отчаянии вопросил оборотень, выходя утром на крылечко и держа в охапке серебристые волосы.

Стоило ему разжать руки, и длинные локоны укрыли его плащом и ещё на локоть устелили землю вокруг. Смеялся даже серьёзный Ирриван.

Извиняться перед богиней Викан больше не стал, опять обрезал волосы и почти четверть часа проходил с задорно торчащим ёжиком, потом плавно перешедшим в «кудрятую шёрстку». А отрезанное отдал на потеху девкам, которые пообещали наплести из подарка платков в память о младшем брате богини.

Всего гости пробыли в деревеньке три дня и на четвёртый собрались домой. Время они провели с пользой. Господин Шидай всё же сходил с Бешкой в соседнюю деревню и посмотрел, как идёт приживление руки у знакомца садовника. Лекарь был очень впечатлён. А по пути они ещё столкнулись с парочкой местных тварей, и от того оборотень впечатлился ещё больше. Но в особый восторг его привели местные лекарства, растения и даже земля. Майяри показалось, что господин Шидай вообще забыл, зачем они притащились на болота.

Викана и Ирривана водили посмотреть на «заснувшие» болотные делянки и даже лес. Болота сейчас были безопаснее леса – зверьё-то в спячке, – поэтому самым большим впечатлением для мужчин была вододышка, огненными клубочками спрятавшаяся под землёй. Делянка исходила паром, побулькивала грязью и иногда плевалась кипятком. Водивший их на прогулку Тошкан вволю нажаловался на «приблуд окраинных», повадившихся разорять посевы, и с нежным ворчанием нахваливал местных обитателей. «Они ж страхом маются и голодом».

А харен не отходил от Майяри. Он всегда держался немного в отдалении, в саженях двух, но смотрел пристально и не отводил взгляда, даже если Майяри сердито блестела глазами. Но больше не лез с объятиями и поцелуями. Девушку это одновременно радовало и расстраивало. Всё же целуется господин Ранхаш чудо как хорошо! Но воспоминания об удовольствии Майяри мужественно задавливала.

Увы, но деревенские прониклись к гостям таким расположением, что на Майяри то и дело посматривали с укором. Но и с пониманием тоже: всё ж по молодости все были горазды чудить да нервы сердешным попусту трепать.

Сборы вечером накануне отъезда неожиданно затянулись. Ни у гостей, ни у Майяри вещей-то особо и не было. Но не могли ж гавалиимцы свою девку отпустить с пустыми руками. Надо ж иметь хоть что-то, чтобы зад прикрыть. Господин Шидай ехидно назвал натащенные вещи «приданным». Самого его одарили ещё богаче. Лекарь уезжал с внушительным мешком лекарств, засушек из местных растений, и Бешка ему даже подсунул пару глиняных бутылей крепенького. Последнее прямо-таки растрогало оборотня, и подарок он принял с особой бережностью. Выпивка садовников вообще произвела на господина Шидая особое впечатление, он-то не ожидал, что она будет хоть малость хороша, но, как поняла Майяри, вино из абдарики сумело сместить с пьедестала обожаемую лекарем дику.

Легли уже все далеко за полночь, а встали, едва солнце успело выпростать первые лучи из-за горизонта. Майяри поняла, что ей не хочется уезжать, сразу же, как открыла глаза. Она не успела соскучиться по внешнему миру. Душа и сердце продолжали тревожно метаться, но и не уехать она тоже не могла: решение было принято – надо присмотреть за хареном.

Рыжжа ещё не пришла будить их, когда Майяри осторожно поднялась и, набросив на плечи тулуп, выскользнула из дома. Харен, конечно, тут же сел на своей постели, но девушка не стала смотреть, пойдёт ли он за ней. Напоследок она хотела испросить совета, да не у местных.

– Ты чаво? – удивился Бешка, когда девушка вошла в его избу.

– Мне бы… мне бы со Всеблагими поговорить, – промямлила та.

– А-а-а, – понятливо протянул мужик и махнул рукой в сторону пустой комнаты. – Ну так иди. Всеблагая туточки где-то хо̀дила. Видать, любопытны вы ей.

Майяри прошмыгнула в тёмную комнату, подумала, не рискнуть ли запалить светляк, и всё же не осмелилась. С молитвами к богам она обращалась в глубоком детстве, и с тех пор ни разу не взывала к ним. Но тревога так разрослась, что девушка просто хотела услышать или увидеть какой-то знак от того, кто может взглянуть на будущее. Боги же на это способны?

Опустившись на пол, девушка в нерешительности замерла и в кои-то веки пожалела, что Бешка совсем не похож на жрецов, виденных ею ранее: те бы воззвали к богам, а садовник считает, что у Всеблагих проблем с «у̀хами» нет. Майяри даже, помнится, не сразу догадалась, что Бешка местный жрец. Здесь его называли болтающим с богами. Так-то гавалиимцы верили, что все могут говорить с богами, но у некоторых это получалось лучше других. Даже храм здесь был странный. Вот эта самая пустая комната, точнее, комната для бесед. Деревенские приходили сюда, когда им хотелось испросить совета у богов, также сюда приводили тех, у кого возникали разногласия, чтобы они разрешили спор под присмотром божеским, или отправляли на ночлег незнакомцев, чтобы Всеблагие приглядели за ними и зло творить не позволили. Бешка, правда, тоже приглядывал, а то вдруг боги не досмотрят.

– Есть тут кто-нибудь? – шёпотом спросила Майяри, чувствуя себя немного глупо.

За стеной, в избе, заскрипели половицы и Бешка тихо-тихо заговорил с вошедшим хареном.

– Мне бы… спросить, – девушка глубоко вздохнула и сцепила пальцы между собой. – Харену и господину Шидаю со мной будет безопаснее или без меня? Я… то есть харен… – Майяри запнулась, проморгалась и уже увереннее выдала: – Он самоуверенный упёртый идиот и действительно может схлестнуться с моим дедом. Мне в самом деле можно вернуться с ним или придумать, как зачистить ему память, и сбежать?

По комнате прокатился тяжёлый удручённый вздох, и девушка испуганно вздрогнула. Может, показалось? На болотах её воображение часто шалило: уж больно много опасностей было, и страх подстёгивал фантазии. Но более никаких звуков или видений не последовало. Майяри выждала пару минут и осторожно уточнила:

– Так что нас с хареном ждёт?

Ответа не последовало.

Девушка выждала ещё четверть часа и, чувствуя себя ужасно глупо, встала и вышла из комнаты. И столкнулась с горячими глазами харена. Нет, когда они казались холодными, определённо было спокойнее.

– Ну шо, полегчало? – полюбопытствовал Бешка.

Майяри неопределённо пожала плечами, но поблагодарила и следом за господином Ранхашем направилась на выход.

Солнечный свет успел разлиться розоватым молоком по восточной части неба, и деревня начала просыпаться. Верхняя ступенька неожиданно хрустнула под ногой Майяри, и девушка, испуганно охнув, завалилась вперёд. Харен едва успел развернуться и поймать её. В воздухе зазвенел тихий задорный смех.

– Ох, баловница, – вышедший за гостями Бешка широко улыбнулся.

Майяри не сразу поняла, что имел в виду садовник, а потом сообразила, что упирается ладонью в грудь харена. В левую половину. И испуганно отдёрнула руку. По губам оборотня скользнула почти незаметная улыбка, и он отпустил её.

И это ответ?! Девушка едва удержалась от негодующего фырканья. Одно слово – боги!

Проводить гостей вызвались Бешка и Тошкан. Рыжжа вволю намяла бока Майяри, трогательно прощаясь с ней, а затем так же обмяла и оборотней. Особенно досталось Викану: к мужчине, отмеченному вниманием богов, местные относились теперь, как к своему. Причёска его в этот раз радовала взгляд неровно обрезанными и торчащими в разные стороны прядями, а копна волос опять была пожертвована девкам. Девки с ехидством смотрели на строгого Ирривана и с притворной жалостью вздыхали, что невеста не вышла его проводить. Маменька, мол, не пустила.

– Эк у вас тута всё прекрасно! – Шидай с одобрением осмотрел стены хода, в который они зашли, чтобы миновать Порог.

– А мы поверху лезли, едва не убились, – поделился Викан.

– Так Майяри тожа по первой, пока нашенской не стала, через Порожек хо̀дила, – ответил Тошкан. – Пока кость ножную не сломала.

– Ну эта всегда приключения на свою задницу найдёт, – неодобрительно проворчал лекарь.

– Зато как ладно мы с ней большеголовики собирали, – с удовольствием протянул Тошкан. – Ты уж береги её, – велел он Ранхашу. – В хозяйстве она пригодна мало, но богами одарена щедро. Остальному ж сам научишь, коли на руки способный.

Викан почему-то фыркнул и поспешил отвести лукаво сверкнувшие глаза. Шидай одарил его недобрым взглядом, предполагая, куда могла завести «племянника» его распущенная фантазия.

Болота встретили путников зловещей тишиной, бульканьем и журчанием. Туман, поплотневший под солнечным светом до молочной пелены, влажной стынью пробирался под одежду и заставлял зябко ёжиться. Садовники тихо просвещали любопытного господина Шидая, рассказывая ему, где и что у них растёт, и вполглаза присматривали за молодёжью, чтобы в топь кто не нырнул. Майяри уже один раз провалилась левой ногой в яму, но харен выволок её раньше, чем она успела провалиться до середины голени и нахлебаться сапогом ледяной воды. Вытащил, тут же отпустил и отошёл под неодобрительными взглядами братьев.

– Я б на его месте Майяри бы к себе привязал, – поделился с Ирриваном Викан.

Ирриван же своими мыслями делиться не стал, но вид у него был такой, словно он не одобряет обоих братьев.

Туман слегка рассеялся, и впереди нарисовались знакомые очертания салейских лесов. Сердце в груди ёкнуло, и Майяри споткнулась.

– Ну, вам далее, – махнул рукой Бешка. – Вы уж памяти о нас не теряйте, захо̀дьте в гости, коли недалече будете. Эй, Майяри, иди сюда, я обомну тебя.

Девушка покорно, силясь сдержать подступившие слёзы, позволила обнять себя и Бешке, и Тошкану.

– Ты ужо сердешного своего не мучь, – строго пробасил Тошкан.

– И не кочервяжься, – сурово погрозил пальцем Бешка. – Норов свой придержи и побольше разуменье слушай, – мужик постучал девушку по груди.

Та кивнула, чувствуя, как спазм сжимает горло.

– И захаживай к нам почаще, – велел напоследок садовник.

И Майяри ощутила, что кое-что изменилось с тех пор, когда она покидала болота в первый раз. Тогда она уходила с мыслью, что больше никогда не увидит эти места. Теперь же в груди поселилась надежда, что ей ещё случится погреться в доброте гавалиимцев.

Мужчины обменялись крепкими рукопожатиями, и гости шагнули из тумана в большой мир. Белёсая пелена всколыхнулась, выпуская их, и Майяри почувствовала, словно бы её погладили по голове. Рядом с недоумением оглянулся Викан, которому показалось, что кто-то дёрнул его за волосы, но за спиной ничего, кроме тумана, не было. Даже силуэты садовников уже различить нельзя было.

– Ну, до встречи, – Шидай улыбнулся и помахал болотам на прощание.

Ощутив прикосновение, Майяри вздрогнула и обнаружила, что держащийся в стороне харен вдруг приблизился и взял её за руку. Пальцы их переплелись, и мужчина уверенно потянул недоумевающую девушку за собой.

– Ой, а я-то думал, что ты теперь так и будешь круги около неё наматывать, – Викан насмешливо сморщил нос. – Прости, брат. Не сообразил, что ты её спугнуть боялся.

– Тебя сейчас я спугну, – с угрозой протянул Шидай и показал негоднику кулак.

– Вот никто меня не любит! – в голосе оборотня прозвучали показательно трагические нотки. – И чем я вас всех так раздражаю, а, Ирриван?

– Хватит стоять, – отозвался тот и шагнул следом за Майяри и Ранхашем, – сестричка.

Шидай весело фыркнул и ехидно взглянул на многообещающе прищурившегося Викана.

Глава 15. Виртуозный взломщик

Проникнуть в дом было совсем несложно. Ёрдел просто увязался за слугой, возвращавшимся с рынка, и спокойно прошёл внутрь. Испускающий едва уловимый дым светильник-артефакт, переделанный из тифрити, надёжно скрывал его от посторонних ушей, глаз и нюха, и снующие вокруг слуги Ёрдела ничуть не беспокоили. Больше его беспокоило… нет, скорее раздражало, что он не знал, куда идти дальше и как должно выглядеть искомое. Да и в целом его слегка, самую малость раздражало задание.

Сам виноват, что поступился своими принципами. Он уже определил для себя, что задания, связанные с поиском кого-то или чего-то неопределённого, брать не будет, но вот отловить хаги… Ёрдел не без причины считал, что представители его собственной расы не заслуживают сочувствия. Не то чтобы он ненавидел их… Хотя, наверное, всё же ненавидел, просто без страсти, как остальные. И вот, переступив через свои принципы, он столкнулся с сестрой, которую и не думал когда-либо увидеть. А теперь вот вынужден искать непонятно что.

Но самое главное он всё же уже сделал: нашёл дом. Сложно искать что-то, если ты не знаешь, на какой стороне света находится искомое, и если ты забыл амулет – определитель направления в лесу. Ёрдел пришёл в город ещё утром, заглянул в знакомую таверну, вызнал у хозяина, где находится дом рода Бодый, кое-как определил, в какой стороне северо-восток, и к вечеру всё же добрался до места.

Наверное, нужные бумаги хранятся в кабинете хозяина дома. Сарен, как успел узнать Ёрдел, здоровый мужчина, поэтому вряд ли он обитает на первом этаже. Может, второй? Или третий? Вероятнее всего, второй. Он как бы защищён сверху и снизу другими этажами. Хотя сам Ёрдел выбрал бы крышу: на неё незамеченным пробраться сложнее.

Кабинет действительно оказался на втором этаже. Замок послушно щёлкнул, отпираясь, стоило тёмному прикоснуться к двери, и опять клацнул, когда мужчина зашёл внутрь и закрыл её. В воздух всплыл прозрачно-белый светляк, и Ёрдел осмотрелся. Схрон или стол? Он всё же сделал выбор в пользу схрона и, отодвинув в сторону картину, его закрывающую, открыл тайник с той же лёгкостью, что и дверь. Ровное белое сияние залило две глубокие полки, заставленные аккуратными стопками бумаг, перевязанными конвертами, кошелями с деньгами и драгоценными камнями. Ёрдел протянул было руку к бумагам, но замер и прислушался.

Его тонкий слух улавливал все звуки в доме, но их было так много и они казались такими суетливыми, что сливались в неприятный гул. Из-за этого тёмный не сразу понял, что что-то изменилось. Напрягся он только тогда, когда услышал шаги в коридоре. Подумав, мужчина закрыл схрон, вернул картину на место и отошёл к окну. Светильничек он подвесил к поясу, чтобы не мешал, и приготовился ждать. Светляк исчез за секунду до того, как распахнулась дверь.

Осветительные шары под потолком тут же вспыхнули, и внутрь вошёл изрядно раздражённый оборотень, выражением лица очень живо напомнивший Ёрделу деда. Следом за мужчиной зашёл ребёнок, очень красивая девочка.

– Ты мало стараешься! – ядовито процедил оборотень – Ёрдел заподозрил, что это сам сарен. – и плюхнул на стол бювар³. – Разве можно привлечь внимание хайрена такими жалкими потугами?!

– Вы предлагаете мне позабыть о приличиях? – голос девочки прозвучал холодно, но Ёрдел чувствовал её страх. – Мужчин привлекают навязчивые женщины?

Сарен ненадолго умолк, гневно раздувая ноздри. Но справедливость замечания он, похоже, отметил.

– Есть и другие способы!

– Простите, отец, я пока неопытна, но я постараюсь присмотреться к придворным женщинам и перенять что-то от них.

– Очень надеюсь на это. Иначе мне придётся пожалеть, что я позволил тебе расторгнуть помолвку с Ранхашем Вотым.

Ёрдел слегка заинтересовался. Ранхаша Вотого он уже знал. Именно так звали оборотня, в доме которого жила сестра. Правда, она сбежала… какое-то количество дней назад. Ёрдел попробовал было последовать за ней, но за пределами знакомого леса запутался, заблудился и, к своей досаде, вышел к Жаанидыю. Очень жаль. А ведь он так и не смог определиться со своим отношением к сестре.

Отстранившись от стены, тёмный подошёл к столу и, встав рядом с сареном, начал с интересом просматривать бумаги, которые тот выложил из бювара. От ряби букв уже привычно заныла голова, но на глаза почти тут же попалось «Арванское городище по…», и Ёрдел заскользил взглядом по написанному. Похоже, это то, что нужно, но это всего лишь часть целого. Где же остальное?

– Помни, Лоэзия, твоя обязанность перед семьёй – удачно выйти замуж! – строго возвестил сарен. – Это твой долг!

Столь знакомые слова отвлекли Ёрдела, и он опять взглянул на девочку. И зачем детям в таком раннем возрасте вступать в брак? Может, это удел всех красивых детей? Его сестра тоже была красивой, и старейшина очень рано начал говорить о её будущем замужестве. Ёрдел не понимал этого тогда и до сих пор не понимал. На его взгляд, дочери сарена ещё полагалось пить молоко и лазить исключительно по пологим склонам. Но её отец, по-видимому, опасался, что с возрастом красота девочки исчезнет и она никого не привлечёт.

Ёрделу дочь сарена напоминала драгоценную игрушечку, такую серебристую и блестящую. Волосы и глаза её имели серый цвет, но цвет этот не был похож на ртуть или то же серебро. Он был ближе к сероватой прозрачности горного хрусталя, но тёмному больше пришлось по душе другое сравнение: прозрачные воды ручья, сбегающего по серому каменистому склону. Девочка тут же из драгоценной игрушечки превратилась в прелестное создание природы. Отдавать такую красоту мужчине расточительно. Ёрдел помнил, как быстро увядала свежая прелесть женщин после замужества. Не лучше ли сперва вдоволь налюбоваться прекрасным, прежде чем отдать девушку мужу, рядом с которым она преждевременно увянет?

Сарен вновь привлёк его внимание. Опустившись на корточки, мужчина нажатием открыл невидимый ранее ящичек и достал из него чёрную коробочку. Ёрдел понял, что в ней, ещё до того, как она была открыта. На бархатной подушечке лежал рубин сочно-алого цвета размером с голубиное яичко. Взгляд тёмного зацепился за вырезанные на его поверхности символы, и мужчина даже ощутил лёгкое волнение, которое посещало его всегда, когда он сталкивался с незнакомыми артефактами. Сарен провёл камнем над бумагой, и от неё отделилась полупрозрачная картинка написанного и втянулась в рубин.

Такие артефакты Ёрдел ранее никогда не видел. Хранить написанное в камне… Не очень надёжно, но бумага ещё ненадёжнее и портится она быстрее. Что ж, видимо, он нашёл то, что ему нужно.

Тёмный терпеливо дождался, пока сарен проведёт камнем над всеми бумагами и вернёт артефакт на подушечку.

– Завтра опять поедешь со мной, – не глядя на дочь, сказал оборотень, аккуратно складывая бумаги. – На наше счастье, хайрен пока не очень заинтересован в браке, иначе бы его давно прибрала к рукам какая-нибудь смекалистая девка наподобие его мачехи.

– Тогда, может, мне сблизиться с хайнеси? – предложила дочь.

Сарен замер.

– Да, наверное, это было бы разумно. Тем более после рождения близнецов отношения между ней и хайреном наладились.

Ёрдел посторонился, пропуская сарена к схрону. Взять камень сейчас или подождать, пока его опять спрячут, и забрать уже из тайника?

– Ах, совсем забыл! – раздражённо поморщился сарен и круто развернулся к столу.

И врезался в Ёрдела. Не ожидавший столкновения оборотень слепо зашарил свободной рукой и перевернул висящий на поясе хаги светильник. На пол шлёпнулся горящий уголёк, на который сарен тут же и наступил. И замер, ошеломлённо уставившись на невесть откуда появившегося мужчину с капюшоном на голове.

Ёрдел взглянул на размазанное по полу жирное пятно сажи, осознавая, что другой вечный уголёк ему здесь не найти.

– Кто… ты? – севшим голосом вопросил сарен.

Незнакомец возник перед ним так внезапно, что суеверное воображение тут же подкинуло мысль о Тёмном духе. Не успел сарен задавить глупый страх, как «дух» повернул голову и в свете блеснула голубая кожа.

– Охрана! – оглушающе взвизгнул оборотень, и дом мгновенно наполнился топотом.

Досадно.

Ёрдел спокойно потянул руку к камню.

Сарен оказался всё же не из робких. Заметив, на что нацепился незнакомец, оборотень дико взревел и, толчком в грудь отбросив тёмного к стене, схватил рубин и швырнул его в обомлевшую дочь.

– Унеси его, живо!

Лоэзия бухнулась на колени, послушно потянула руку к камню и замерла, с ужасом уставившись на приподнявшегося незнакомца. Капюшон с его головы слетел, и девушка увидела такое знакомое и в то же время жуткое лицо. В свете искристо блеснули голубоватые полосы и пятно на лбу, но девушку привели в оторопь не они, а глаза мужчины. Спокойные, тёмно-карие, такие же, как у Майяри, и совершенно другие. Тёмный моргнул, и Лоэзия испуганно отпрянула. В радужке левого глаза клином сверкнуло что-то похожее на голубой осколок.

Дверь шарахнулась о стену, и внутрь ворвался Мариш. В то же мгновение стёкла в окнах с оглушающим звоном вылетели, и в кабинет запрыгнули охранники.

– Защищать госпожу! – мгновенно сориентировался дворецкий.

Оборотни тенями скользнули к поднявшемуся хаги, но не успели преодолеть и половины пути, как их расшвыряло к стенам. Сарен вместе со столом с воплем отлетел к книжному шкафу, а Мариша едва не вымело в коридор. Перепуганная Лоэзия зажала уши руками.

– Не дайте ему забрать камень! – вопил придавленный сарен.

– Госпожа, быстро ко мне! – Мариш отчаянно пытался прорваться через невидимую стену.

От этого ора в ушах дико звенело. Приподняв брови, Ёрдел заставил оборотней распластаться по полу и захлебнуться своими воплями. И едва не подпустил к себе незамеченного противника. Проворный и гибкий Юдриш проскользнул в кабинет, пинком отправил в тёмного стул, чисто интуитивно уклонился от направленного на него всплеска сил и бросился к Лоэзии, ловко уклоняясь от всех невидимых атак хаги.

Стул Ёрдел смял ещё в полёте, а юркий противник даже вызвал его интерес. Впрочем, он вышвырнул его в окно широкой волной сил, когда тому оставалось каких-то полсажени до камня.

– Юдриш! – испуганно взвизгнула Лоэзия.

Тёмный взглянул на кроваво блестящий рубин, и тот взмыл в воздух.

Тонкие девичьи пальцы успели перехватить камень.

– Брось его, глупая девчонка! – зарычал Мариш, чуть ли не зубами впивавшийся в пол в попытках добраться до перепуганной девушки.

– Не смей отдавать! – прохрипел полузадушенный столом сарен.

Страх был таким сильным, что Лоэзия никак не могла осознать, что происходящее вокруг – реальность. Прижав камень к груди, девушка вскочила и метнулась к двери, но тут же налетела на стену. Стена оказалась мягкой и пружинистой. Ёрдел не хотел калечить ребёнка.

Девочку.

Красивую девочку.

Красивую, как и его сестра.

– Брось! Брось камень! Брось его! – требовал Мариш.

– Не смей…

Отшатнувшись к окну, Лоэзия в ужасе уставилась на приближающегося хаги.

Зарычав, Мариш впился когтями в пол. Доска под его пальцами проломилась, и тёмный, наступивший на неё, пошатнулся. Лоэзия опять бросилась к двери, но снова упёрлась в стену и упала на пол.

– Возьми, что хочешь! Девочку только не тронь! – перешёл на мольбы Мариш. – Не трогай!

Ёрдел понял, что поторопился, решив, что эта малышка – дочь сарена.

Тело девчонки судорожно дёрнулось, и она разразилась надсадным кашлем.

– Госпожа! – доски под Маришем захрустели с утроенной силой.

Тёмный присел рядом с девушкой на корточки и, не торопясь отбирать у неё камень, осмотрел её тонкую спину, струящиеся локоны и опять пришёл к выводу, что это очень красивая девочка. Почему она так кашляет? Он всё же перестарался?

Лоэзия перевернулась набок и с ужасом уставилась на сидящего рядом хаги. Взгляд того скользнул по её пустым ладоням, и мужчина, нахмурившись, будто бы к чему-то прислушался. И, обескураженно моргнув, уставился на её живот.

– Идиотка, ты что сотворила?! – взвыл Мариш.

Лоэзия сама не понимала, зачем проглотила камень, но осознание того, что она поступила совсем не правильно, уже накрывало её. Тёмный потянул руку к её животу, и девушка сжалась, представляя, что сейчас он вырвет камень из неё вместе с желудком. Но её резко вздёрнули на ноги, а затем и забросили на плечо.

– Стой, мы отдадим тебе бумаги! – попытался дозваться до хаги Мариш. – Мы отдадим тебе все бумаги! Только девочку оставь! Оставь девочку!!!

До Лоэзии дошло, что её уносят, и она, взвизгнув, с отчаянием замолотила тёмного по спине. Тот, словно бы не слыша отчаянных криков и не чувствуя ударов, деловито натянул капюшон на голову и развернулся к окнам.

Часть стены с грохотом вынесло наружу, Лоэзия испуганно завизжала, и Ёрдел спокойно вошёл в заволакивающее комнату облако пыли. Когда оно немного рассеялось, тёмный уже исчез вместе с девушкой.

Мариш, всё ещё прикованный к полу, завыл в бессильной лютой злобе и оглушительно зарычал:

– Эй, суки и твари! Живо все ко мне! Все!!!!