Kitabı oku: «Ниса. (Не)желанная жена», sayfa 4

Глава 10

Ниса

Пока Омар говорит по телефону, я на дрожащих ногах снова прокрадываюсь в душ. Присаживаюсь на каменный выступ и лениво моюсь. Несколько часов назад, на этом же месте у нас обоих как будто сорвало предохранители. Кто бы мог подумать, что холодный, отстраненный сын шейха окажется таким страстным и изобретательным в постели? Да еще и таким ненасытным? Я сбилась со счета, сколько раз он меня брал и в каких позах. Для него словно не существует запретов и ограничений. Будто нет вообще никаких моральных рамок. Он просто идет в отрыв, повинуясь желаниям и потребностям тела.

Когда я возвращаюсь в спальню, шторы приоткрыты, как и дверь на террасу. Выхожу туда и застаю Омара у балюстрады, он стоит, упершись в нее ладонями, и наблюдает за рассветом. Он невероятно красивый. Рассвет в смысле, на Омара я сознательно не смотрю. Потому что у меня такое ощущение, что каждый наш взгляд неизменно приведет к тому, что тела снова невольно притянутся, и все начнется сначала.

– Следует одеваться, когда выходишь из душа.

– Здесь только мы двое, – отвечаю, не поворачиваясь.

– Женщина не должна себя так открыто демонстрировать.

– Я в полотенце.

– Которое едва прикрывает твою задницу.

– О, ты умеешь говорить такие слова, – произношу с улыбкой и поворачиваюсь лицом к Омару. Зря.

Схлестнувшись, наши взгляды уже трахают друг друга, а по телу проносятся вспышки желания. У меня между ног до сих пор саднит от его грубости, нижние губы печет, как будто их натерли наждачкой. И все равно в голове проскакивает мысль о том, что я бы еще разок… Невероятным усилием воли отвожу свой взгляд и снова смотрю на медленно поднимающееся солнце.

– Красиво здесь.

– Да, – коротко отвечает он.

– Я никогда еще не видела настоящую пустыню, – говорю практически шепотом, словно боюсь потревожить безмятежность, которую ощущаю в эту секунду.

– Тебе она нравится? – удивительно услышать от него этот вопрос. Как будто Омар на самом деле интересуется моим мнением.

– Пустыня? Нравится. В ней есть какая-то магия. Она пугает и притягивает одновременно. Но воду я люблю больше. Океан велик. В нем сила и мощь. А пустыня… она как будто призвана дарить умиротворение.

Я чувствую на себе взгляд Омара, но не смотрю в ответ. Хочу еще немного насладиться этим ощущением. Как будто он смотрит с обожанием. Как будто я ему принадлежу. Но мы ведь оба понимаем, что то, что произошло между нами – это просто попытка сбросить напряжение.

– Когда ты отправишь меня домой?

– Когда придет время, – спокойно отвечает он.

– От чего это зависит?

– От многих факторов.

– Среди них есть твое желание?

– Ты пытаешься спросить меня о чем-то конкретном? – после некоторой паузы задает он вопрос.

– Нет. Просто уточняю, – вру я, но на самом деле хочу узнать именно его мнение на этот счет. Возможно, наивная часть меня даже жаждет услышать, что теперь он никуда меня не отпустит. Рациональная же часть подсказывает, что вряд ли я готова так кардинально изменить свою жизнь. Хотя влюбиться в Омара было бы так просто.

– Тогда это совершенно не важная информация, – отзывается Омар, а потом отходит на шаг назад. – Тебе нужно отдохнуть. Возвращайся к себе.

Бросаю на него хмурый взгляд.

– А почему я не могу остаться здесь?

– Потому что я хозяин этого дома, – с равнодушным взглядом отвечает он. – И я решаю, где будут спать мои гости.

– Ну ты и говнюк, Аль Мансури! – рявкаю, едва сдерживаясь, чтобы не залепить ему пощечину.

Разворачиваюсь и решительным шагом топаю из комнаты.

– Оденься! – летит мне в спину.

– Да пошел ты! – отвечаю, не оборачиваясь, а потом сбрасываю полотенце и, распахнув дверь, иду в отведенную мне комнату.

Падаю на кровать и, завернувшись в одеяло, плачу. Хочу домой. Но что-то подсказывает мне, что моя жизнь уже больше никогда не будет прежней.

Просыпаюсь я после обеда. Сажусь на кровати и тру веки. Потом обвожу взглядом комнату, застывая на плоских коробках, аккуратно составленных на столике. Навожу резкость, прищурившись и пытаясь понять, что это такое, но рассмотреть никак не получается.

Встаю и теперь уже осознаю свою наготу. Если еще несколько часов назад, когда я покидала спальню Омара, мне было плевать, то сейчас хочется прикрыться. Прохожу в гардероб с намерением натянуть хотя бы свой купальник, но с удивлением обнаруживаю там женскую одежду, которой раньше не было. Зачем-то оглядываюсь по сторонам, а потом снимаю с вешалки первое попавшееся платье. Длинное и красивое. Из легкой, но не прозрачной ткани.

В бельевом ящике я с удивлением обнаруживаю разных цветов комплекты с идеально подобранным размером. Одеваюсь и кручусь перед зеркалом. Рукава платья закрывают запястья полностью, пряча синяки, которые оставил этот варвар. От воспоминаний кожа мгновенно покрывается мурашками. Еще немного исследую полки и вешалки. У меня складывается впечатление, что Омар задумал оставить меня здесь. Бред, конечно, но такое количество одежды на пару дней – это слишком. Зависаю, пытаясь осмыслить идею остаться с Омаром. С ужасом гоню от себя мысль о том, что мне могло бы это понравиться. Я бы не хотела всю оставшуюся жизнь провести в доме, окруженном песками. Практически в одиночестве, без возможности заниматься серфингом и бегать по пляжу в одном купальнике.

Наконец я добираюсь до коробок на столе. Два альбома, краски, кисти, карандаши цветные и для скетчей. Столько инструментов для творчества, по которому я истосковалась за это время! Мне так не терпится начать, что я всерьез подумываю, стоит ли спускаться на завтрак. Но урчащий желудок принимает решение за меня. Бунт, который я устраивала эти пару дней, пора прекращать. Удовлетворенное тело требует нормального питания.

Спускаюсь на кухню и натыкаюсь на кухарку, которая замирает, глядя на меня расширившимися глазами. Эту женщину я еще не встречала в доме Омара. Она завернута в ткань с головы до пят. Вся в черном. Мрачновато выглядит, но в целом нормально.

– Добрый день, – здороваюсь без особого почтения и топаю прямиком к холодильнику. Чувствую на себе ее взгляд, но не собираюсь даже оправдываться за свое поведение. Если Омар хочет учтивых гостей, то должен сначала дождаться их согласия нанести ему визит. А меня нагло украли, так что теперь я намерена так же нагло пользоваться всеми благами этого дома.

Достаю несколько непонятных блюд, но которые хоть немного напоминают нечто знакомое. Мясо, салат, сыр, какая-то выпечка и молоко.

– А кофе у вас есть? – спрашиваю женщину. Она продолжает смотреть на меня во все глаза, держа в руках кусок теста. – Вы говорите по-английски? – Она все еще молчит, и я тяжело вздыхаю. – Понятно. – Начинаю шарить по шкафчикам в поисках кофемашины или хотя бы кофеварки. – Бинго! – восклицаю радостно, выдвигая из хитро спрятанного шкафчика полку с кофемашиной и добавками рядом с ней.

Подставляю чашку под рожок, выбираю латте и терпеливо жду, пока мой напиток будет готов. И все это так же под прожигающим взглядом кухарки. Понимаю, что и завтракать придется в ее присутствии, поэтому, как только кофе готов, я сгружаю завтрак на одну тарелку, беру приборы, чашку и сваливаю в свою комнату. Мне кусок в горло не полезет, если она будет пялиться на меня. А ждать свой завтрак в спальне я не смогу: умру с голоду.

Практически заглотив все, что захватила с собой, открываю штору и пью латте, глядя через стекло на пустыню. Выйти на балкон не решаюсь, зная, какая жара там стоит. Это легко определить по тому, как преломляется свет в раскаленном воздухе, который будто плавится. Это облако пекла словно плывет над барханами, изменяя их форму и придавая новые очертания. Должна признать, это красиво. Пальцы зудят взяться за карандаш и нарисовать эту опасную безмятежность, чем я и занимаюсь весь остаток дня до самого заката, подтянув кресло к балконной двери и прерываясь только на прием пищи и туалет.

Вечером, готовясь ко сну, я решаю, что больше не пойду к Омару. Даже на глаза ему не покажусь. Хватит. Мы, словно безумные, сорвавшиеся с цепи звери, набросились друг на друга и утолили голод. Сейчас пришло время здравомыслия. Я хочу домой. А самый верный способ сберечь свои нервы до момента возвращения – не пересекаться с хозяином дома.

Только сделать это чертовски сложно, особенно когда после полуночи он открывает дверь моей спальни в одном полотенце на бедрах. Потом подходит к кровати и сбрасывает тряпицу. Нависает надо мной своим огромным телом и срывает с меня одеяло.

Глава 11

Омар

Я держался целый день. Не думал о ней. Даже не допускал малейшего воспоминания. Был занят работой, сорванными операциями, выяснением тонкостей поставки оружия, которая тоже грозила сорваться. Но стоило мне войти в дом и подняться в свою спальню, как на меня налетели воспоминания и снесли, словно ударом товарного поезда. Ее запах, как бы тщательно ни убирали в моей спальне, будто въелся в эти стены. Я чувствую его в комнате, в ванной, даже в гардеробе, куда она не заходила с первого дня, когда украла мои вещи. Но повсюду Ниса. В каждом уголке. Сама мысль о том, что она спит в нескольких метрах от меня, заставляет тело вибрировать.

Я долго работаю в кабинете, но даже там, кажется, чувствую ее незримое присутствие. Она точно ведьма, которая окутала мой дом своими чарами, и теперь я все время, находясь здесь, думаю о ней. Это приводит в ярость, и я бросаю папку с документами через весь кабинет с гулким рыком. Вот почему я не хотел приводить женщину в этот дом! Потому что из-за нее я теряю концентрацию.

Намеренно громко топаю по пути в свою спальню, хлопаю дверью и отшвыриваю все, что попадается под руку. Вхожу в душ и становлюсь под прохладные струи в надежде, что вода смоет эту одержимость. Но все тщетно. Все летит коту под хвост, стоит мне выключить воду и выйти из кабины. Ее запах, вкус – все это взрывается в моей голове, словно сработал таймер на бомбе замедленного действия.

К комнате Нисы я иду медленно, пытаясь отговорить себя. Но когда вижу ее на кровати, а член приподнимает полотенце, все сомнения испаряются.

Навалившись на Нису, ловлю себя на мысли, что меня не покидает ощущение, словно я вернулся домой. Как будто тут, сверху на ней, и есть мое место. Потому что рой мыслей, который настойчиво жужжал до этого в голове, вдруг затихает. Вибрация в мышцах и напряжение куда-то испаряются. Все, что остается – это дикая жажда и стремление как можно скорее оказаться внутри этой ведьмы.

Мы целуемся, как безумные. Блуждаем руками по телам друг друга, Ниса совершенно развязно стонет и льнет ко мне. Мне нравится, что она так живо откликается. Что не сдерживает своих эмоций, не пытается казаться лучше, чем она есть. Ниса Фоули – развратная и похотливая, и странным образом ей это идет.

Я срываю с нее футболку – единственный предмет одежды на ней – и вхожу. Медленно, глубоко, растягивая ее тугие стеночки. И внезапно мозг прошивает осознанием, что я у нее не первый. Не знаю, по какой причине, но почему-то меня это злит. Она ведь не моя женщина и в жены тем более не годится. Тогда почему пред глазами красная пелена?

Выхожу из нее и резким рывком переворачиваю на живот. Развожу половинки попки и снова врываюсь в нее. Ниса хватается за простыни и громко стонет, практически кричит.

– Полегче! – выкрикивает она при следующем толчке и пытается сбежать, но я наваливаюсь руками на ее поясницу и вдалбливаюсь еще яростнее.

Внутри меня разрывает на части от осознания, что на этом же месте был другой.

– Омар, притормози! Ты делаешь мне больно!

– А с ним тебе не было больно? – вырывается из меня. Я цежу это сквозь стиснутые зубы, и мой тон больше похож на шипение.

– С кем?! Ай! Прекрати! – она пытается ударить меня по бедру, но я перехватываю ее руки, складываю их у нее за спиной и снова прижимаю. – Омар!

Я пытаюсь рассуждать рационально даже сейчас. Она слишком узкая, значит, у нее было не много мужчин. И минет она делала настолько неумело и даже немного неловко, что я мог бы поклясться, что он был первым. Может, до меня был всего один раз?

Снова переворачиваю Нису и ложусь сверху. Даже в темноте замечаю, что ее глаза блестят слишком сильно. Касаюсь большим пальцем края левого глаза и хмурюсь.

– Почему ты плачешь?

Она пытается отвернуться, но я не даю, удерживая ее лицо ладонями. Слезы Нисы пробуждают что-то новое во мне. Чувство, которого я никогда не испытывал к посторонним женщинам. Обычно даже слезы женщин моей семьи не оказывают на меня такого влияния. А сейчас внутри все сжимается и так и застывает, не давая дышать.

– Ниса, ответь.

Она легонько качает головой, зажмурившись. Я склоняюсь к ее губам и медленно целую. Ниса не отвечает, но позволяет мне это делать. Может, потому что я нежен с ней, а может, потому что у нее просто нет другого выхода.

– Я сделал тебе больно?

– Да, – шепчет она.

– Но ты же не девственница.

– Уже нет.

Я хмурюсь еще сильнее.

– Что это должно означать?

– До тебя я была девственницей.

Я на несколько секунд застываю, пытаясь понять, как интерпретировать ее слова.

– Но крови не было.

– Представь себе, так иногда случается.

– Ты слишком развязно себя вела, – выдвигаю, по моему мнению, железный аргумент.

– Люблю посмотреть порно на досуге, ясно?! – со злостью выпаливает она, впиваясь в меня взглядом.

Единственная полоска лунного света, пробивающаяся между не до конца задернутыми шторами, ложится на лицо Нисы, освещая ее идеальную, шелковистую кожу. И я неосознанно глажу ее щеку тыльной стороной ладони.

– Ниса…

– Просто закончи то, что начал! – со злостью выпаливает она. – Оставить меня без оргазма – это еще более жестоко, чем трахать так сильно, не подготовив.

Еще несколько секунд я смотрю на нее, а потом решаю, что она права, я должен доставить ей удовольствие, раз нажестил. Медленно вхожу в нее, но теперь не до самого упора. Стараюсь не думать и не анализировать ее слова, хоть они и крутятся в моей голове с бешенной скоростью. И впервые в своей жизни я занимаюсь любовью. По крайней мере, чем-то близким к этому. Я двигаюсь медленно, размеренно. Вхожу глубоко, но без резких рывков. Я позволяю Нисе включиться в игру. Ласкаю ее и целую, перекатываю по очереди соски между пальцами, впиваюсь в них ртом. У нее настолько чувствительная грудь, что мне даже не нужно сжимать ее, чтобы спина Нисы непроизвольно выгнулась, а изо рта вырвался негромкий стон.

Когда она включается в игру, я усиливаю напор. Толчки становятся более резкими, но мне все равно приходится контролировать себя, чтобы не сорваться и снова не причинить боль. Переворачиваюсь, утягивая Нису на себя, когда вижу, что она уже полностью со мной в этом процессе.

– Делай так, как тебе нравится, – севшим голосом говорю я.

Глажу ее бока, любуясь тем, как она медленно двигается на мне. Как ее тело извивается. Мне кажется, я могу пальцами пересчитать ее ребра. Совершенно не понимаю, как она могла мне понравиться, как я вообще начал испытывать к ней желание. Но это факт. Я хочу Нису. И с каждой минутой все сильнее. Особенно в момент, когда мой палец ложится ей на клитор, и Ниса глубже насаживается на член со сладким, протяжным стоном. И, чем быстрее мой палец кружит по напряженной горошине, тем быстрее и глубже двигается Ниса.

В моей голове начинается бардак. Смешение мыслей, воспоминаний, каких-то обрывков, которые мне подбрасывает память – все это какофонией звучит в воспаленных мозгах, пока их жужжание не перекрывает очередной вскрик Нисы. Задушенный, как будто ей больно. Сиплый, словно ее горло дерет. Она замирает на мне, буквально каменеет всего на мгновение, а потом ее начинает бить дрожь. Это прекрасное зрелище, пускай и вижу я только очертания, но все остальное ощущаю своим телом. Вибрации, которые передаются от нее ко мне, сотрясают мой мир, и это плохо.

Ниса падает мне на грудь, доверчиво прижимаясь, а я приподнимаю бедра и начинаю вколачиваться в нее снизу, чтобы догнать свое собственное удовольствие. Оно такое острое, что перед глазами я вижу вспышки, и тело дрожит не меньше, чем тело Нисы. Сквозь туман похоти я едва вспоминаю о том, что должен выйти из нее, потому что потомства с Фоули я точно не желаю. Хватит того, что сестра спуталась с их старшим сыном.

Спустя несколько минут Ниса лежит, лениво перебирая волосы на моей груди и зарываясь в них пальцами. Потом снова прочесывает мою бороду и легонько дергает за нее, пока я не останавливаю эту забаву.

– Больно, да?

– Это месть, или ты просто хотела проверить? – с улыбкой спрашиваю я.

– Хотела проверить.

– Немного больно, да. Ниса, – зову после нескольких секунд молчания.

– М?

– Вчера в душе ты сказала, что уже не девственница.

– Я не сказала «уже», – парирует Ниса. – Я просто сказала, что не девственница.

– И что это должно значить?

– У меня аплазия.

– Это еще что такое? Болезнь какая-то?

Ниса заливается мелодичным смехом, а мое сердце разгоняется за секунду и тарабанит так, словно сейчас проломит грудную клетку. Ее смех переворачивает мои внутренности и с грохотом возвращает их на место. Мне кажется, именно этот момент станет поворотным в наших жизнях. Начало отсчета моей зависимости от этой ведьмы.

– Не болезнь, – отсмеявшись, отвечает она. – Это врожденное свойство организма. У меня просто отсутствует девственная плева.

Я кривлюсь: женщина не должна рассказывать всего этого мужчине. Но так говорит мое воспитание, а любознательность во мне хочет узнавать все новые детали.

– Еще раз повтори, как это называется?

– Аплазия.

– Ясно.

– Ни черта тебе не ясно, – Ниса с тихим смешком шлепает меня по груди, а я перехватываю ее ладонь и прижимаю к колотящемуся сердцу, как будто она, будучи причиной такого ритма, сможет его утихомирить.

– То есть у тебя еще не было мужчин? – все же решаю уточнить я.

– До тебя не было, – тише отвечает Ниса и замирает, словно в ожидании моей реакции.

А я, не задумываясь, еще сильнее вжимаю ее в себя и вдыхаю запах ее волос. Прикрываю глаза. Я был первым. Знаешь ли ты, Омар, что значит первый мужчина для женщины? Я не испытываю по этому поводу восторга. Нет, точно не испытываю. Потому что и для мужчины это значит ровно то же самое. Первые не забываются.

Глава 12

Омар

Я кошусь на Нису и снова возвращаю взгляд на дорогу. Только шайтан мог дернуть меня сделать то, что я делаю сейчас. Везу ее в конюшню, чтобы прокатить на лошади. Не знаю, где были мои мозги в момент, когда я предложил ей это, но так случилось, что слова сами вылетели изо рта, и теперь мы едем в одной машине. Ниса внимательно рассматривает окружающий пейзаж.

– Я часами могу рисовать пустыню, – делится она. – Это как рисовать океан, только сухой. Ты замечал, что у тебя за окном каждый день сменяется пейзаж?

– Замечал, – отвечаю сухо, потому что мне не нравится, что нас с ней что-то объединяет, кроме секса. Более того, меня раздражает, что пустыня ей нравится не меньше, чем мне.

– Каждый бархан уникален, – задумчиво бормочет она, водя пальцем по стеклу, как будто обрисовывая гору песка. – И через час он уже может изменить свою форму на более причудливую или стать совсем плоским. Поэтому каждый раз, рисуя, я тороплюсь, чтобы успеть нарисовать бархан в том виде, в котором увидела его.

Внутри меня ноет. Тянет, как будто кто-то схватил мои внутренние органы и пытается вытащить их наружу. Это мучительно больно, поэтому я крепче сцепляю зубы. Через несколько часов я отправлю Нису домой. Отец уже предупредил меня, что в шесть вечера самолет Фоули должен улететь. Мне бы хотелось отнестись к этому событию легко, не пропускать его через себя. Со спокойной душой отдать Нису ее брату и вернуться в свою нормальную жизнь, которую она потревожила. Но каждый раз, когда думаю об этом, мне все сильнее хочется оставить ее здесь, послав к черту всех окружающих. Запереться с ней в своем особняке и не выпускать, пока не родит мне с десяток детей.

Следом за этим одержимым желанием приходит осознание, что Ниса – это просто эпизод в моей жизни, и эту девочку я бы не хотел заполучить в качестве жены. Потому что она для семьи не создана. Ниса – это свобода, кураж, безумие. Но точно не покорная жена. А мне нужна именно такая. И, думаю, я просто не наигрался новой игрушкой, поэтому так остервенело держусь за каждую минуту с ней.

– О, боже, какая красота! – восклицает Ниса, хлопая в ладоши и ерзая на сиденье. – Конюшня прямо посреди пустыни! И мы будем кататься по песку?

– Да, – отвечаю коротко, сворачивая с основной дороги к конюшне.

– Это невероятно! – восклицает Ниса, глядя на меня светящимся взглядом.

– Покрой голову.

– Так еще не жарко.

– Ниса, покрой голову. Здесь не положено демонстрировать волосы.

Она негромко фыркает, но все же поднимает с коленей платок и пытается завязать его на голове, но у нее не выходит.

– Я не умею! – психует она, отбрасывая платок на панель перед собой.

Я паркую машину и с тяжелым вздохом подхватываю ткань, а потом набрасываю ее на голову Нисе. Ловко завязываю и поправляю так, чтобы все волосы были спрятаны и ни одна прядь не торчала. Чтобы ни один шакал не увидел ее уязвимости. Этот факт злит сильнее всего. Не то, что кто-то может увидеть, а то, что меня это в принципе беспокоит.

– У тебя так хорошо получается, – язвительно произносит Ниса. – И многим девушкам ты повязывал платок?

– Это называется шела, – терпеливо поясняю. – Я много раз видел, как сестры и мама его повязывают. А надевал я его только что первый раз, – последний факт раздраженно цежу сквозь зубы и покидаю салон машины.

– Я еще никогда не каталась верхом, – говорит Ниса, когда я вывожу из стойла своего скакуна и ее белую лошадь.

– Грация спокойная, так что тебе не о чем волноваться.

– Лошадь зовут Грация?

– Да.

– А твоего как?

– Ворон.

– Ему идет.

– Потому что черный? – хмыкаю я.

– Угу, – коротко отвечает Ниса. – Что я должна делать? – спрашивает она, приближаясь к Грации.

После короткой инструкции я подвожу Нису к лошади. Она хватается за седло и ставит ногу в стремя. Я беру ее за талию, чтобы подсадить, и на секунду зависаю. Ощущение ее тела в моих руках переворачивает мой привычный мир. Это ощущается слишком правильно. Слишком по-родному. Отметаю неподобающие мысли и подталкиваю Нису вверх, чтобы помочь ей забраться в седло. Сначала мы едем медленно, пока Ниса привыкает к лошади. Я рассказываю, как пускать лошадь в галоп, как управлять ею, как остановить, в какой позе сидеть. Она внимательно слушает, глядя на меня своими невероятными глазами. Мне кажется, я даже могу видеть, как все сказанное мной проникает в нее. То, как она смотрит, как слушает, как внимает каждому слову – это, надо признать, вдохновляет и заставляет грудную клетку расширяться, наполняя ее чем-то теплым. Такое же чувство я хочу испытывать с той женщиной, которую выберу себе в жены.

Внезапно, как только я заканчиваю рассказывать, Ниса толкает ногами лошадь, и та срывается в галоп. От неожиданности я даже застываю на несколько секунд, а потом скачу следом за ней. Ужасно признавать, что выглядит эта амазонка на лошади именно так, как я себе и представлял. Это срабатывает как укол, пронизывающий грудную клетку.

Я несусь за Нисой, представляя себе, как буду наказывать ее за вольности и тот страх, который сейчас испытываю. Она ведь впервые на лошади. Или соврала?

– Ты с ума сошла? – выкрикиваю, когда догоняю ее, а Ниса снова смеется своим заливистым смехом, который порождает мурашки на моей шее. – Тормози!

– Ни за что! – отвечает она, обернувшись всего на секунду, и снова срывается в галоп.

С ее головы слетает шела, едва держась на шее, и волосы теперь так же неукротимо развеваются на ветру. И выглядит это зрелище… завораживающе. Оно как будто выжигается в моей голове, и я точно знаю, что позже, когда верну Нису ее семье, буду еще не раз вспоминать ее скачки.

Когда мы возвращаемся в конюшню, я раздражен сильнее, чем был утром. Потому что знаю: через пару часов мне нужно везти Нису в аэропорт. Наверное, я, наоборот, должен быть рад, что избавлюсь от обузы. Как и она, потому что много раз за эти дни спросила, когда я наконец верну ее семье. Но что-то как-то не радостно. Наоборот, внутри меня клокочет ярость от того, что мне придется вернуть мою игрушку. И что рано или поздно найдется какой-то парень из ее среды, который захочет заявить на нее права.

Как только лошади занимают свои места в стойле, я хватаю Нису за руку и тащу к деревянной перегородке, за которой хранится сено. Выгоняю всех из конюшни, а сам заталкиваю Нису в угол.

– Эй! – только и успевает вскрикнуть она, как я набрасываюсь на ее рот. Сминаю сладкие губы своими, срывая шелу с ее головы. Зарываюсь пальцами в волосы и прижимаю Нису так близко к себе, насколько это возможно. Мне кажется, сила моего напора способна нанести ей увечья.

Ниса не отстает. Она хватает меня за дишдашу, сминает ткань на груди. Я тут же перехватываю ее запястья и отрываюсь от нее на мгновение. Даю нам это короткое время, чтобы передумать. Ни одна уважающая себя восточная женщина не стала бы заниматься сексом в таком месте. Но это не о Нисе. Ее глаза горят адским пламенем, призывая меня действовать решительнее.

Разворачиваю ее спиной к себе и толкаю к стене, заставляя упереться в нее ладонями. Сам же быстро задираю ее платье, расстегиваю молнию на своих брюках и приспускаю их ниже. Отодвигаю тонкий перешеек трусиков Нисы в сторону, приподнимаю ее ногу и медленно вхожу. Я помню, что она недо-девственница со странным диагнозом, поэтому не тороплюсь, как бы сильно ни хотелось.

– Быстрее, – выдыхает Ниса, снова провоцируя меня.

– Будет больно, – негромко рычу ей на ухо.

– Пусть будет больно, Омар, – задыхаясь, судорожно шепчет она. – Хочу запомнить.

Еще пару секунд я сопротивляюсь, но потом поднимаю ее ногу выше и врываюсь до упора. Ниса пытается ускользнуть от меня, но второй рукой я удерживаю ее за бедро. Чувствую, как она напряглась. Сейчас бы выплеснуть на нее всю ярость за то, что посмела появиться в моей жизни и нарушить покой. За то, что в принципе существует именно такая. За то, что провоцирует меня каждую секунду. Но я не могу. Почему-то хочется ее беречь. Жестко трахать, но при этом беречь. Кажется, я начал сходить с ума.

В следующий раз вхожу медленнее и не до конца. Мне приходится сжать зубы, чтобы не сделать так, как хочется мне, а лишь так, как нужно ей. Но еще мне хочется, чтобы она запомнила не грубость, а страсть, которая разрывает нас обоих. Чувство, когда сводит в паху и сжимается в грудной клетке просто от ощущения ее в моих руках. Я долблюсь в ее нежное, хрупкое тело, как отбойный молоток, совсем немного не доходя до упора. Но даже этих мгновений хватает, чтобы прочувствовать, какая она тугая, горячая и влажная. И эти стоны…

– Тише, Ниса, – шепчу ей на ухо и прикусываю мочку, после чего облизываю ее.

– Не могу, – стонет она и хнычет. – Пожалуйста.

Отпускаю ее бедро и запечатываю ей рот своей ладонью. Ускоряюсь, чувствуя, как по спине ползет жар, сотрясая каждый позвонок. Прикрываю глаза, а потом и вовсе крепко зажмуриваюсь, ныряя в ощущения. Запоминаю каждую деталь: шлепки наших бедер, негромкие поскуливания Нисы, аромат ее волос и запах секса, смешанный с запахом сена. Все это кружится в голове, пока не смешивается там в безумный коктейль, калейдоскопом крутящийся перед глазами. Кажется, что сейчас упадет первая перегородка, и все разноцветные камешки смешаются в кучу, составив совершенно беспорядочный узор.

Ниса взрывается с тихим воем, и в этот момент впивается зубами мне в ребро ладони. Она не просто прикусывает, а крепко сжимает челюсти, как и я свои, чтобы не завыть от боли. И в этот момент я чувствую, как сперма толчками выплескивается в благодатное тепло. Мы оба замираем. Я же пытаюсь пережить взрывной коктейль боли и настолько яркого оргазма, что перед глазами темнеет.