Kitabı oku: «Первый и последний», sayfa 13
Глава 33
Дрю
– Как она? – спрашиваю негромко. Я прислонился к бетонной стене и прикрыл глаза, готовясь представлять все, что происходит с Долли.
– Вчера француз сделал еще одну попытку затащить ее в постель.
Я крепко сжимаю челюсти, чтобы не сломать что-нибудь рядом со мной.
– А она? – голос сиплый, я едва выдавливаю из себя слова, боясь услышать ответ.
– А она снова его отшила, – послышался ответ, после которого я шумно выдыхаю. – Через час мы вылетаем в Италию.
– Когда возвращаетесь?
– Три недели. В Италии будут проходить съемки только на одном винограднике. Продюсеры немного сократили съемки, у них какие-то проблемы с бюджетом. Так что мы отснимем еще одну семью, а дорабатывать будут уже в ЛА.
Где-то за грудиной ноет и давит. Я не видел Долли полгода. Осталось подождать всего три недели, но как же мучительно долго приходится ждать, когда ожидаемое уже вот-вот должно случиться. Я всегда был терпеливым и таким остался. Но Долли творит со мной нечто невероятное. С ней я становлюсь дерганым и очень нетерпеливым, мне хочется сорваться и бежать навстречу ее самолету.
Долли думает, что я покинул ее дом и вернулся к себе, сдавшись. Она считает, что я ничего не знаю из того, что происходит с ней в этой поездке. И как же сильно она ошибается. Мне даже не пришлось умасливать преданного Дилана, чтобы он сливал мне информацию о ней. Он сам сказал, что все будет рассказывать и делать для того, чтобы она вернулась ко мне. Потому что считает ее поступок идиотским.
Когда я вернулся с работы и посмотрел в сочувствующий взгляд Дины, то сразу понял, что что-то не так. Я вбежал в спальню, в которой после выкидыша все время пряталась Долли. И что я там нашел? Да, точно, идеальный порядок, который никогда не поддерживает моя жена, и записку. Длинную такую, написанную практически неразборчивым почерком Долли. Она там долго распиналась о том, как сильно я ей не подхожу, какая женщина мне нужна и что это не она. Дура! Какая же она идиотка, раз считала, что для меня счастье в детях! Я рвал и метал. Допрашивал Дину, сто раз пытался набрать номер Долорес. Со своего телефона, с телефона Дины. На ее звонок Долорес не отвечала, а мой номер просто заблокировала.
Она не сказала, куда уехала, поэтому я звонил Адаму и разговаривал с Тришей, я нашел номер телефона матери Долли и ее отца, но никто не знал, где она. Тогда я позвонил Дилану, но он тоже сбросил звонок. А потом еще раз и еще. И только спустя несколько часов я получил от него сообщение: «Эта тупица со мной. Мы только что вышли из самолета в Порту. Я позвоню, как доберемся до места». И с тех пор он звонит. Не каждый день, но пару раз в неделю точно. Мне хочется, чтобы он каждый час сообщал о том, что с ней происходит, но это невозможно. Поэтому я просто мирюсь с тем положением дел, которое есть.
Дилан не предатель, он просто считает, что Долли не права. Она может быть счастлива со мной, и таким же сделать меня. Ей нужно лишь пережить произошедшее и идти дальше, не оглядываясь. Я ревновал всякий раз, когда ДиДи рассказывал о том, как в каждом городе, куда они приезжали, обязательно находился мужчина, который проявлял к моей жене внимание. Я несколько раз порывался прыгнуть в самолет и прилететь к ней. Напомнить, что она несвободна. Не потому что по документам замужем, а потому что я не отпускал ее. И не отпущу. Больше нет. Не теперь, когда я знаю, как колотится сердце в ее присутствии, и как чувства могут наполнять меня, выплескиваясь наружу при каждом движении. Я, может, превратился в сопливого ноющего придурка, но мне плевать. Я люблю свою малышку До и ради нее готов проползти голым телом по битому стеклу, только бы она была рядом.
Мы прощаемся с Диланом и я набираю другой номер.
– Миссис Стэтхэм, добрый день, это Дрю Нортон.
– А, мистер Нортон, здравствуйте. Рада вас слышать, – звучит мелодичный голос на другой стороне.
– Скажите, пожалуйста, есть какие-то сдвиги по нашему делу?
– Простите, но пока вынуждена вас разочаровать. Подходящей кандидатуры не было. Но я почему-то уверена, что непременно будет. Не волнуйтесь на этот счет. Сколько у нас времени?
– Три-четыре недели.
– Я сообщу если что-то изменится.
– Да, буду благодарен. Всего доброго.
Откладываю телефон, упираюсь затылком в стену и прикрываю глаза. Несмотря на то, что я брался за это дело с таким энтузиазмом, чтоб доказать Долли, что у нас все получится, сейчас я чувствую себя измотанным и дико уставшим. Все это отбирает чертову уйму сил. Так много, что я уже едва держусь на ногах. И осознание того, что все может полететь к чертям, изматывает еще сильнее. Что, если она не согласится? Что, если вышвырнет меня из своего дома и своей жизни, как только вернется? Она имеет на это право.
Месяц назад адвокат Долли снова прислал документы о разводе. Я тогда извел Дилана вопросами, потому что подумал, что причиной возобновления попытки стал какой-нибудь француз, который закружил голову Долорес. Француз был, но закружить ему так и не удалось, моя девочка оказалась крепким орешком. Она просто хотела развода. И я даже не знаю, от какой мысли становилось больнее. Я в который раз порвал документы и отправил назад в офис ее адвоката. Конечно, всегда оставался шанс, что он просто добьется своего через суд, но я буду затягивать этот процесс, насколько смогу. Хотя бы до ее возвращения. Хочу, чтобы она выслушала меня. А если для нее мы и наше будущее – пустой звук, если она не захочет нашей семьи, тогда я хочу услышать это от нее. Увидеть в глазах то, что она сдалась, что больше не любит. В таком случае я за секунду подпишу все документы. Но я знаю, почему она не делает это лично. Потому что все еще хочет быть со мной. просто решила проявить гребаное благородство и освободить меня от тяготящих меня – по ее мнению – отношений. Я не подарю ей этого, точно нет. Если хочет избавиться от меня – пусть делает это лично.
Оставшиеся три недели до приезда Долорес я чувствую себя заключенным в колонии строгого режима. Считаю не только дни, но и часы до ее возвращения. В четырех неделях 40320 минут или 672 часа. Таймер в телефоне рассчитан максимально на 99 часов. Поэтому я разбивал на четыре дня. Каждую полночь каждого четвертого дня я заводил таймер на 96 часов. А потом проверял, смотрел и ждал. Даже сейчас я в шоке от такого поступка. Я никогда не был размазней и мягкотелым. Никогда так не умирал за женщиной. Но как только представлю ее там: бледную, без улыбки, в черной одежде… Это сносит голову напрочь.
Я решил не ехать к Долли. Знаю, что мог бы. Возможно, даже следовало бы. Но я хотел дать ей время зализать свои раны. Мое появление могло как помочь ей излечиться быстрее, так и стать напоминанием того, что она пережила. Психолог, с которой мы общались после трагедии, сказала: «Никогда из сердца женщины не уйдет это воспоминание и эта боль. Но она притупится со временем. Только с Долли работать нужно будет дольше, чем с другими женщинами, потому что она прошла через это трижды». Я выбрал, возможно, пойти по пути наименьшего сопротивления. Но, мне кажется, нам обоим был нужен этот перерыв, чтобы собрать себя воедино, отвлечься от нашей драмы. А мне еще нужно было время, чтобы перегруппироваться и начертить план на будущее. Новый этап по покорению Долорес Нортон.
Короткое сообщение «Мы приземлились» становится толчком для меня. Я подскакиваю со стула, на котором сидел, и отправляюсь к воротам. Долли низкого роста, но даже в толпе мне удается отыскать ее. Как только светлая макушка попадает в поле зрения, я перестаю видеть все вокруг. Мое зрение как будто становится тоннельным, и я вижу только ее, пока окружающая обстановка расплывается и словно выпадает из фокуса. Никогда не забуду тот момент, когда она меня заметила. На лице моей жены сменяются десятки эмоций: от неконтролируемой радости и восхищения – до боли и разочарования. Мне плевать. Впервые в жизни мне плевать на то, что она думает. Потому что мое собственное сердце перестало биться, потом сорвалось в галоп и снова затихло.
Слезы в глазах Долорес становятся последней каплей в моей чаше терпения. Я срываюсь с места и несусь ей навстречу, чтобы подхватить на руки и крепко прижать к себе. Она привычным жестом обвивает мою талию ногами и утыкается носом мне в сгиб шеи. Я целую повсюду, куда только могут достать мои губы. Сжимаю так крепко, что кажется, сейчас услышу хруст костей. Она маленькая, настолько хрупкая и изящная, невесомая, словно пушинка. И я хочу обернуть ее собою, чтобы укрыть от всего, что может вызвать хоть одну слезинку в этих прекрасных глазах. Она не отпустила нас! Не отпустила! Мы – это все еще мы. И большего я не могу просить, потому что сейчас я счастлив намного сильнее, чем даже тогда, когда узнал, что она беременна. Потому что я почувствовал, что значит потерять ее и обрести снова. Не тогда в студенческие годы, нет. А сейчас, когда она уходила навсегда, но все равно ко мне вернулась.
Глава 34
Долорес
У меня нет ни сил, ни желания злиться на Дилана. Если копнуть поглубже в мою душу, я благодарна ему. За то, что он вмешался и позволил Дрю все решить за нас двоих. Потому что я окончательно запуталась в себе. Все время, пока я была в Европе, мне казалось, что я поступаю правильно. Дрю заслуживает настоящего счастья с полноценной женщиной. Но каждую ночь тайком я открывала на телефоне наши фотографии и смотрела на него. Смотрела и смотрела. Я обводила ласкающим взглядом каждую черту его лица, впитывала улыбку и в ответ улыбалась сквозь слезы. Я хотела, чтобы он через мили чувствовал, что вот в эту секунду я ласкаю его взглядом, схожу с ума от тоски. Меня разрывало от желания, чтобы он нашел способ связаться со мной, потому что сама я для этого была слишком трусливой.
Я столько раз представляла себе, что скажу ему, когда все же решусь позвонить или встретиться. Так часто обдумывала наш диалог, но проваливалась всякий раз, потому что действительно не знала, что говорить. Мне казалось, что эта встреча будет неловкой. Что мы будем чувствовать себя друг с другом, словно чужие. Что прошло слишком много времени для того, чтобы все вернулось в прежнее русло.
Но как только Дрю появляется в аэропорту, все мысли тут же улетучиваются, как и необходимость подбирать слова. Они нам не нужны. Нам достаточно взгляда, жеста, ощущения. Тепла, исходящего от наших тел, и сердец, которые говорят за нас. Он просто молча подхватил меня в свои объятия, а я просто молча окунулась в них, вцепившись в Дрю мертвой хваткой. Мы так и выходим из аэропорта: Дрю идет уверенным размашистым шагом, крепко прижимая к себе ту, которая отталкивала его столько месяцев. Дилан погружает в багажник машины Дрю мой чемодан и прощается с ним, бросая короткое:
– Пока, Доллс.
Я бубню прощание в шею Дрю, которую не могу перестать нюхать и целовать. Она так вкусно пахнет его любимым гелем после бритья и самим Дрю. Не могу оторвать свои губы от него. Я так невероятно сильно соскучилась. И мое либидо, кажется, ожило после стольких месяцев, напомнив о том, что в моем теле и голове все же есть желание к мужчине. Просто все эти месяцы они хотели одного конкретного мужчину, а не вот тот суррогат, который им пытались подсунуть.
– Поехали домой, малышка До, – шепчет он мне в волосы, заставляя мурашки на шее взбунтоваться. – Детка, тебе придется отлепиться от меня, чтобы сесть в машину.
– Не хочу, – капризно стону я.
– Долли, я не смогу вести машину с тобой на руках.
Дол-л-ли. Так мягко. Так нежно. Только он умеет так произносить мое имя. Он как будто ласкает его своим языком, ласково перекатывая по влажной теплой поверхности перед тем, как оно минует чувственные губы и достигает моих ушей. Я медленно отлепляюсь от его тела и тут же приземляюсь на кожаное сиденье машины. Дрю усаживает меня бережно, как будто я поломаюсь, отделившись от его тепла. Как только он оказывается за рулем и выезжает с парковочного места, Дрю берет меня за руку и не отпускает всю дорогу. Он потирает большим пальцем кольца на моем безымянном пальце.
– Ты не сняла кольцо.
– Я снимала, – отвечаю, не сводя взгляда с его мужественного профиля. Моя голова покоится на подголовнике и я сижу вполоборота к Дрю, чтобы иметь возможность насмотреться на него после столь долгой разлуки. – Снова надела, потому что… – Опускаю взгляд на наши руки, а потом возвращаю к его лицу. – Полоска от кольца начала загорать.
Дрю с непониманием смотрит на меня, а потом возвращает взгляд к дороге. Я не объясняю. Просто не вижу смысла. Для меня смысл был в том, чтобы вернуть его кольцо на свой палец. Потому что я замужем и потому что безумно скучала по нему. Сейчас я это ощущаю наиболее остро. Я пыталась проявить благородство и дать ему уйти. Я сделала для этого все, что могла. Но теперь, когда меня окружает его запах и эта аура мужской силы, я слишком слаба, чтобы продолжать и дальше отталкивать его от себя. Он мне нужен, как, судя по всему, и я ему, так что я готова попытаться сделать его счастливым без самого главного человечка, который и превращает пару в семью.
Судорожно вздыхаю и смотрю на пролетающий мимо пейзаж. Внутри все еще болит. Сдавливает грудную клетку и мешает дышать. В животе все еще ощущается пустота. По возвращению в Лос-Анджелес она даже как будто становится отчетливее, сильнее напоминая о том, насколько я неполноценна как женщина. Снова смотрю на Дрю. Он старается. Он делает это ради нас. Потому что хочет быть со мной. Потому что для него важна я. Мы. И ради него я сделаю все, что только потребуется, чтобы сделать его счастливым.
– А знаешь, мы же не были в свадебном путешествии, – произношу я, и на лице Дрю появляется искренняя улыбка.
– Ты не отдохнула в Европе?
– Там не было тебя, – тихо отвечаю я, но он слышит.
В этот момент нам загорается красный и Дрю останавливается. Он поворачивается ко мне и смотрит с блеском в глазах, с голодом и любовью. А потом внезапно хватает меня за затылок и, наклонившись, впивается в мои губы поцелуем. Он целует, как изголодавшийся зверь, только того, что не рычит. Но хриплые мужские стоны вибрируют на моих губах, а вкус его языка заставляет забыть об окружающей обстановке. У меня кружится голова, пока я отвечаю на поцелуй, отчаянно вцепляясь в запястья Дрю, чтобы не позволить ему отстраниться. Наш поцелуй недолгий, потому что уже через, казалось бы, мгновение, сзади сигналит машина, давая понять, что светофор зеленее не станет.
С этого момента в машине витает возбуждение, отчаянное желание. Воздух как будто потрескивает от скопившегося в нем напряжения. Я ерзаю на сиденье. Могла бы сказать, что в попытке хотя бы ненамного облегчить свое состояние, но тогда я солгу. Потому что от трения шва джинсов о внутреннюю поверхность бедер я распаляюсь еще сильнее. И, как ни странно, меня заводит именно тот факт, что в этот самый момент у меня нет возможности получить разрядку. Отсроченное удовольствие порой бывает самым сладким, когда в итоге ты высвобождаешь свое неуемное желание.
Мы в рекордно короткие сроки доезжаем до дома. К этому моменту я уже не могу ностальгировать по нему, не рассматриваю красоты вокруг, меня даже не интересует, как давно был пострижен газон вокруг дома. Я не свожу взгляда с Дрю, ожидая, что он сделает дальше. Он останавливает машину у входа, выключает двигатель, медленно выдыхает. Как будто даже пылинки вокруг остановились, затаившись вместе со мной в ожидании его дальнейших действий. Мы, не сговариваясь, синхронно отстегиваем ремни безопасности. А потом наши взгляды встречаются и я понимаю, что не одна проголодалась настолько, что все мои мысли только о нем, так близко, насколько это возможно. С Дрю возможно все. Потому что уже через несколько секунд я, ведомая сильными руками, перелезаю через консоль и оказываюсь на руках мужа, не преминув при этом нажать попой на клаксон и хихикнуть по этому поводу.
Руки Дрю хаотично шарят по моему телу, сжимая, поглаживая, сминая. Его обезумевший взгляд мечется по лицу и открытым участкам кожи. Он хватает за волосы, стягивает заколку и отбрасывает ее в сторону. Потом наматывает волосы на кулак, чтобы оттянуть мою голову назад и получить беспрепятственный доступ к моей обнаженной шее. Второй рукой он прижимает меня к своему паху, где уже горячо и твердо. Я стону в пространство машины, пока горячие язык и губы путешествуют по моей шее. Я начинаю ерзать у него на коленях, вырывая из него приглушенный моей кожей стон. Не могу перестать трогать его. Касаюсь повсюду, куда только могу достать, впитываю жаркие поцелуи, ловлю ртом грязные словечки, перемешанные с признаниями в любви.
А потом Дрю резко распахивает дверь и, грациозный, как огромный кот, выходит из машины, неся меня на руках. Не знаю, как он это делает, но в этот момент мне плевать. Я хочу все. Я соскучилась по нему, изголодалась по его ласкам, запаху, поцелуям. Пока Дрю несет меня, я возвращаю должок его шее, облизывая ее и покусываю, ерошу волосы неугомонными пальцами, пока ногами крепко стискиваю его талию. Я едва успеваю понять, когда мы оказываемся в доме, сообразив об этом только тогда, когда хлопнула входная дверь и звуки улицы сменились уютной тишиной, в которой звуки наших жадных ласк стали еще отчетливее.
Дрю ставит меня на пол и разрывает на мне блузку. Пуговицы выстреливают в разные стороны, но мне от этого как будто становится легче.
– Ненавижу черный цвет на тебе. Не хочу, чтобы ты его носила, – бормочет он, судорожно стягивая с меня одежду.
– Дина? – спрашиваю я, словно опомнившись от тумана похоти.
– У нее выходной. Никого нет, только мы, малышка.
Стягивание одежды перерастает в какой-то отчаянный квест по обнажению друг друга. Нам обоим срочно нужно добраться до тел друг друга, и мы не теряем ни секунды. Путаясь в застежках, завязках и молниях, мы все-таки оказываемся без одежды. А потом резко останавливаемся. Не сговариваясь, мы немного отдаляемся друг от друга и внимательно, жадными взглядами, осматриваем тела друг друга. Это как еще одно напоминание о том, насколько мы сильно соскучились друг по другу. И уже через мгновение мы снова сталкиваемся. Губами, зубами, телами, горячая кожа трется друг о друга, рискуя разжечь огонь между нами. Это длится недолго, потому что мы через чур сильно соскучились. Дрю усаживает меня на стеклянную столешницу в коридоре, широко разводит мои ноги, не сводя горящего взгляда с моей промежности. Мы оба тяжело дышим и Дрю на секунду зажмуривается и шумно выдыхает. Снова открывает глаза и медленно, сантиметр за сантиметром, наполняет меня. Снова зажмуривается, а из меня вырывается сдавленный стон, как будто мне больно. Но это не так. Мне охренительно приятно. Так приятно, что подрагивают ноги и тело слегка дергается навстречу этому контакту.
Сейчас я не хочу нежности, не хочу осторожности. Я сгораю от желания получить эту необузданную страсть и голод, живу только на голых инстинктах и чистом влечении. Дрю ощущает то же самое, потому что он не осторожничает. Замерев на секунду, когда оказался во мне полностью, он двигается. Остервенело хватает меня за бедра, сжимает их, не боясь оставить следы, впивается в мой рот жадным поцелуем и беспощадно вколачивается в мое тело. Еще никогда мы не двигались настолько хаотично. Но несмотря на это, мы успеваем насладиться нашим единением. Я каждой клеточкой тела чувствую удовольствие и отчаяние, которые он буквально вдалбливает в меня. Быстрее и быстрее. Шлепки мокрых от пота тел и шумные вздохи вперемешку со стонами наполняют тихое пространство дома. Я кричу его имя, извиваюсь, а он обездвиживает меня мертвой хваткой. Руки безостановочно исследуют обнаженные тела, губы целуют, зубы кусают. Хаотично вырывающиеся слова о любви, желании, о том, как соскучились, как хотим любить друг друга и по-звериному трахать.
Все обрывается внезапно, как и началось. Мое тело выгибается и трясется, глаза закатываются. Изо рта вырывается хриплый сдавленный стон, когда я кончаю и тут же чувствую горячую влагу, которая порциями выстреливает внутри меня. Мое тело дергается, словно в болезненных спазмах, когда на самом деле эта боль и есть удовольствие.
Я откидываюсь на столик, упираясь затылком в зеркало позади меня, и шумно дышу, пытаясь восстановить равномерную подачу кислорода в легкие. Дрю упирается лбом мне в грудь. Его губы лениво касаются кожи, а руки все так же крепко обхватывают бедра. Нам приходится приложить немалые усилия, чтобы прийти в себя. Но когда наши взгляды встречаются, на лицах расплываются широкие, искренние улыбки.
– Я люблю тебя, – шепчу я.
– И я люблю тебя, – отвечает Дрю.
И мир возвращается на место. Как будто последние несколько месяцев я скиталась по пустыне в поисках глотка воды, а теперь набрела на оазис, напилась живительной влаги и мое тело снова ожило. Словно заново родилась.
Дрю скидывает со своих лодыжек застрявшие там джинсы, подхватывает меня под попу и несет в ванную, не переставая покрывать нежными поцелуями лицо и шею.
– Я так сильно соскучился, – говорит он. – Надеюсь, у тебя ничего не запланировано на ближайшие три дня, потому что я не планирую тебя выпускать из спальни.
– Нет, у меня запланирован отдых на ближайшую неделю.
– Тогда я продлю свой мини-отпуск, чтобы все это время пробыть с тобой.
– Ты идеальный, знаешь? – спрашиваю я, пропуская через пальцы его волосы, и целуя, а потом отвечая на поцелуй.
– Только с тобой.
