Kitabı oku: «Сделка с дьяволом», sayfa 3

Глава 7 – План побега

Татьяна

– Давно ждешь?  – спрашиваю подругу, подходя к столику в уличном кафе.

Катя поднимает голову от телефона и улыбается, щурясь.

– Нет. Минут пять. Привет.

Мы тепло обнимаемся, и я присаживаюсь за столик, на котором для меня уже стоит чашка кофе, а на тарелочке лежит фисташковый эклер. Повесив сумочку на спинку стула, вгрызаюсь в сладкую мякоть.

– Ого, – хмыкает подруга, отламывая кусочек своего чизкейка вилкой и отправляя его в рот. – Кто-то настолько соскучился по сладкому? Ты сказала, что у тебя какие-то проблемы. Что случилось?

– Кать, помоги убежать из города незамеченной, – прошу подругу и смотрю на нее с мольбой в глазах.

Катя давится своим десертом и начинает кашлять. Делает глоток воды из стоящего перед ней стакана, а потом аккуратно салфеткой промакивает выступившие на глазах слезы.

– Чего? – переспрашивает неуверенно.

– Помоги убежать из города, – повторяю свою просьбу.

– У тебя что-то случилось? – хмурясь, спрашивает она.

– Помнишь того мужика, что пристал ко мне возле университета? – понизив голос, спрашиваю я, а подруга кивает с коротким “угу”. – Он пришел к нам домой.

– Как он тебя нашел?

– Кать, он бандит. Слышала про Плюханова?

– Это он? – шепотом тянет подруга, и ее глаза становятся просто огромными. Я киваю. – Во дела. – Катя качает головой и кладет в рот еще кусочек чизкейка. – А чего он хочет?

Я выгибаю бровь и смотрю на подругу так, чтобы она поняла: желания Плюханова очевидны. Катя хмурится сильнее и качает головой, а я закатываю глаза.

– Меня хочет.

– Что, так и сказал? – шокировано переспрашивает она.

– Не совсем так. Сказал папе, что хочет на мне жениться.

– Он разговаривал с твоим папой? Жениться? Черт, Танька, да ты у нас роковая женщина, – улыбается подруга.

– Тебе смешно? – хмурюсь я.

– Вообще ни разу. Но кто ж мог знать, что Таня Журавлева окажется коварной соблазнительницей страшных бандитов? – Я молча смотрю на подругу. Мне вообще не весело от происходящего. Жду, пока Катя наконец осознает весь масштаб трагедии. Лицо моей подруги меняется с веселого на хмурое. – Черт, ты не шутишь, – выдыхает она пораженно, а я качаю головой. – И он правда собрался жениться на тебе? – Снова киваю. – Вот че-е-ерт, – тянет Катя и накрывает мою руку своей. – Что будешь делать?

– Теперь, кажется, ты готова услышать мою просьбу. Помоги мне сбежать из города незамеченной.

– Что надо? Говори, я готова.

– Я не смогу взять с собой документы, так что уезжать надо будет на машине.

– Это не проблема. Попросим Гошу, он мне не откажет.

– Еще надо найти, где остановиться. Скорее всего, я буду без денег и связи. У меня есть некоторые накопления, но их я потрачу на аренду жилья и новый телефон, который будете знать только ты и мои родители. Дальше мне надо будет устроиться куда-то на работу. Нелегально, потому что документов не будет.

– Ты можешь заняться фрилансом. Типа редактировать тексты и работать онлайн.

– Кать, я только первый курс закончила. Кто будет связываться с второкурсником?

– Да какая разница? Ты не говори, сколько проучилась. Ты же у меня такая умница. Твои заказчики как увидят, насколько ты гениальна, сразу дадут тебе кучу заказов.

– Для этого надо брать с собой ноутбук, выходить в сеть. Меня могут вычислить по ноутбуку?

– А черт его знает. – Катя пожимает плечами.

– Слушай, как думаешь, а если я сбегу, он же не тронет моих родителей?

– Не знаю, – тянет подруга. – Если он имел наглость заявиться к тебе домой и попросить твоей руки…

– Он не просил, Кать! Он потребовал. А потом папа пошел к другому такому же бандиту.

– К какому?

– К Громову.

– Алексею? – ее глаза загораются. – Новый владелец городского стадиона?

– Не знаю, чем он там владеет, – раздраженно отмахиваюсь я. Меня бесит это восхищение в глазах подруги. – Но он такой же бандит, как и этот Плюханов.

– Громов красавчик. Ты видела его?

– Видела. Даже лично.

– О, правда? Какой он в жизни?

– Кать, выключи эту восхищенную дурочку, – бросаю с раздражением. Ей-богу, моя подруга иногда бывает слишком беспечной. – Он бан-дит! – повторяю по слогам.

– Ну да, – отвечает она неуверенно. – А где ты с ним виделась?

– Тоже пришел к папе. То есть, сначала папа пошел к нему, чтобы попросить защитить меня.

– И что он? Согласился?

– Да. Но взамен потребовал, чтобы я стала его женой.

– Ну ты посмотри! – смеясь, восклицает Катя и откидывается на спинку плетеного кресла. – Говорю же, роковая женщина, ты, Танька! Все бандосы города тебя хотят!

– Не понимаю, чему ты так радуешься, – бурчу я, откусывая от эклера.

– Я просто в шоке. Всегда считала тебя… как бы это сказать? Ты просто такая вся скромная и тихая. А тут вдруг бандиты.

– Кать, – вздыхаю. – Мне сейчас правда не до смеха.

– Так а что ты сказала Громову?

– Я папе сказала. Ответила, что ни за что не стану женой преступника. Будь он хоть трижды красавчиком, я никогда не выйду замуж за морального урода.

– Слушай, а если они и правда что-нибудь сделают твоим родителям? Может, вам всем вместе сбежать?

– С кем? С родителями? – Катя кивает. – Папа ни за что не побежит, у него студенты, кафедра. Да и мама. У нее концерты.

– Что ж делать? – вздыхает подруга, упершись локтем в столик и положив щеку на ладонь. Смотрит на меня с таким сочувствием, что у меня разрывается сердце. Этот взгляд Кати как будто усиливает происходящую в моей жизни драму.

– Не знаю, – отвечаю таким же скорбным голосом.

– А если…

Катя не успевает договорить, как в моей сумочке раздается трель входящего звонка. Достаю его и отвечаю на звонок мамы.

– Привет, мам.

– Таня, – всхлипывает она.

– Что случилось? – все мое тело каменеет в ожидании ответа.

– Папу избили.

– Что? – хрипло переспрашиваю, как будто не могу поверить, что в этой вселенной вообще кто-то может поднять руку на профессора филологии.

– Папу избили. Он в больнице.

Глава 8 – Ультиматум

Татьяна

В больнице суета. Снуют люди, пахнет хлоркой и лекарствами. Белые стены давят на меня так, что хочется сбежать из этого места, но я не могу.

Поднимаюсь на третий этаж в отделение травматологии. Не успеваю даже дойти до стойки администратора, как в меня практически врезается мама. Бледная, с трясущейся губой и покрасневшими от слез глазами.

– Танюша, – произносит она и, упав в мои объятия, рыдает.

Папа называет маму нежной ромашкой. Она такая и есть. Вроде бы достаточно сильная, чтобы участвовать в конкурсах и занимать первые места. Но совершенно неприспособленная к бытовым сложностям. Они выбивают у нее почву из-под ног. Она привыкла, что всегда всеми вопросами занимается папа. Когда ему вырезали аппендицит, и он несколько дней провел в больнице, мама чуть не впала в депрессию. Ходила из угла в угол, не могла найти себе места. Даже не представляю себе, как она сейчас себя чувствует, когда неизвестны последствия папиных увечий.

– Кто это сделал?

– Он подозревает, что это люди Плюханова. Мерзкая сволочь, – сквозь зубы цедит мама, отстраняясь от меня и вытирая глаза белоснежным платком.

– А как папа сейчас?

– Ой, Таня, – всхлипывает она. – У него сломана рука, трещина в ребре и на голове гематома. Его сейчас обследуют.

– Мам, ну все. Он выжил, а это главное.

Я обнимаю ее за плечи, хоть саму трясет так, что зуб на зуб не попадает.

Какой же надо быть сволочью, чтобы избить ни в чем не повинного мужчину ради того, чтобы его дочь согласилась на замужество? На что этот негодяй рассчитывает? Что я после такого с радостью побегу под венец? Буду любящей женой и нарожаю ему детей? Да я лучше под поезд брошусь, чем позволю этому монстру прикоснуться ко мне! Особенно после того, что он сделал с папой!

Прижав маму к своему боку, иду по коридору. Она, всхлипывая, показывает мне в направлении папиной палаты, куда его должны привезти после рентгена. Сев на пластиковые стульчики напротив пятнадцатой палаты, мы в обнимку всхлипываем и ждем появления врача.

Спустя довольно долгое время из-за угла выкатывают каталку, на которой лежит мой бледный папа с ссадинами на лице и перевязанной головой. Подскочив со своих мест, мы с мамой бросаемся к нему.

– Володя! – буквально подвывает мама, как будто он при смерти. Папа морщится и приоткрывает опухшие глаза. – Володенька!

– Рая, тише, – просит он.

– Не мешайте, пожалуйста, – строго произносит медбрат, который толкает перед собой каталку. – Нам нужно переложить вашего мужа на кровать.

Мы заходим в палату следом за каталкой. Мама кусает губы и тихонько плачет, наблюдая за тем, как медбратья, взявшись за простыню под папой, перекладывают его на кровать. Один увозит каталку, а второй поправляет подушки, потом подключает капельницу и бросает на нас строгий взгляд.

– Пять минут. Вашему мужу нужно отдыхать.

Мы остаемся в палате одни. Мама бросается к папе и сжимает его свободную руку. Рыдает так, будто уже хоронит мужа.

– Что ж за сволочи такие, а? – вопрошает она. – Как они могли? Такого уважаемого человека побить! Володяа-а-а…

– Рая, милая, не кричи, голова болит, – просит папа и переводит на меня взгляд. – Танюша, все хорошо, дочка. Прогуляйся, я с мамой поговорю.

– Ладно.

Склонившись над кроватью, аккуратно касаюсь губами щеки отца и выхожу в коридор. Сидеть не могу. Ноги гудят от желания бежать. Куда и зачем – пока непонятно. Но это не отменяет потребности сорваться с места и нестись куда-то. Сделать хоть что-то, что поможет решить эту проблему. Если, конечно, она поддается решению.

Брожу по коридору, потом сворачиваю в сторону лифтов. Разворачиваюсь, чтобы вернуться, но слышу, как открываются створки подъехавшей кабины, а потом кто-то хватает меня за локоть. Вздрогнув, оборачиваюсь и проглатываю воздух, который перед этим втянула. Широко распахнув глаза, пялюсь на довольное лицо Плюханова.

– Ну привет, невеста моя, – скалится он, а во мне поднимается ярость вперемешку с животным страхом.

– Я не ваша невеста, – блею, боясь говорить громко и четко.

– А чья же, м? Грома, что ли?

– Чья? – не понимаю я.

– Громова. Твой папаша же к нему бегал, чтобы защитить от меня? То есть, я для тебя слишком плох, а он лучше? Я рожей, что ли, не вышел? Я вот что тебе скажу, – шипит он, отталкивая меня в дальний угол и усиливая хватку на локте. Я морщусь от боли. – Папаша твой получил по заслугам.

– Это вы его побили? – цежу с ненавистью.

– Скажем, я его воспитывал. И тебя буду воспитывать, пока покладистой не станешь. Могу начать уже сейчас, и никто мне ничего не сделает, ясно? Так что внимай, Танюша, и будь хорошей девочкой.

– Сволочь, – не удерживаюсь от того, чтобы процедить это слово. Плюханов заслуживает знать, какой он подонок.

– Хм, – ухмыляется он, глядя на меня с пренебрежением. – Норовистая какая. А я ведь хотел по-хорошему. Пришел в ваш дом с миром. Но если тебе больше нравятся грубые игры, так тому и быть.

Больно дернув за локоть, он приближает свое лицо к моему. Я отстраняюсь, насколько могу, но Плюханов подается вперед, пока практически не касается моего носа своим. Его темные глаза впиваются в мои, и он цедит, обдавая мои губы дыханием с запахом мятной жвачки:

– Раз твой отец решил помешать мне, я устраню помеху. Если я сказал, что ты станешь моей женой, ты ею станешь. Вечером заберу тебя, где бы ты ни была. А завтра ты уже проснешься Плюхановой. До встречи.

Выдержав короткую паузу, бандит усмехается и, наконец отпустив меня, бьет ладонью по кнопке лифта. Обняв себя за плечи, наблюдаю за тем, как он, подмигнув, скрывается в кабине. Когда двери съезжаются, мои дрожащие ноги подкашиваются, и я оседаю на корточки.

Глава 9 – Сделка с дьяволом

Татьяна

Такси останавливается у высоких железных ворот, обшитых коваными деталями. Покинув машину, сжимаю в руках ремешок сумочки. Он врезается мне в ладонь, но я ничего не чувствую.

С того самого момента, как Плюханов скрылся в лифте, я пребываю в состоянии онемения. Еле могу вспомнить, что говорила мама, когда мы ехали домой из больницы. Как в тумане припоминаю, как укладывала маму на кровать, отпаивала корвалолом, а потом – снотворными, чтобы она хоть немного поспала. Дальше вернулась в больницу к папе и, пока он спал, нашла в его телефоне адрес Громова, а потом уже вызвала такси. Как мы выехали на окраину города, вообще вспомнить не могу. Городской пейзаж пролетел за окнами в одно мгновение. И теперь я стою у ворот ада, готовая заключить сделку с дьяволом.

– Вам чего? – показавшийся в калитке охранник сверлит меня грозным взглядом.

– Я… к Алексею, – произношу хриплым от переживаний голосом.

– Имя?

– Алексей, – растерянно бормочу я, а охранник раздраженно дергает головой.

– Ваше.

– А… Татьяна. Татьяна Журавлева.

– Ждите, – коротко отрезает он и скрывается за калиткой. Через пару секунд распахивает ее и кивает на двор. – Заходите.

Охранник провожает меня к дому, а я бросаю взгляд на кажущуюся бесконечной территорию, засеянную газонной травой. Несколько хвойных декоративных деревьев  создают некий уют во дворе. Но этому месту не хватает жизни. Оно как будто создано для того, чтобы красоваться на снимке в  журнале о ландшафтном дизайне, но не больше.

Я рассеянно обращаю внимание на прогуливающуюся по извилистой дорожке женщину. Она одета во все черное и кутается в такого же цвета теплый кардиган, хотя на улице жарко. Вспоминаю, что папа говорил, будто у Громова умер отец. Наверное, эта женщина какая-то родственница этого бандита, раз даже на голове у нее черный ажурный платок.

– Идемте, – зовет меня охранник, который уже удалился довольно далеко по направлению к дому.

Ускорив шаг, догоняю его у крыльца. Он проводит меня по дому так быстро, что я толком ничего не успеваю рассмотреть. Да мне и не надо. Я хочу как можно скорее покончить со всем этим. Раз уж я выбрала из двух зол меньшее, мне нужно озвучить этому злу свое решение. Хватит бояться. К тому же, это бессмысленно. Плюханов сказал, что я стану его женой или умру. На моем папе он вполне отчетливо продемонстрировал серьезность своих намерений.

И все равно, несмотря на всю решительность, которую я все это время в себе культивировала, перед кабинетом Громова я притормаживаю и пытаюсь сделать глубокий вдох. Но сердце колотится в бешеном ритме, а дыхание частое и поверхностное. Мне кажется, я даже могу упасть в обморок.

– Алексей Валерьевич, ваша гостья, – открыв дверь, произносит охранник и отступает в сторону, чтобы пропустить меня.

Я захожу в кабинет Громова и вздрагиваю, когда за моей спиной тихонько щелкает дверь. Сам бандит встает с кресла и, обойдя массивный деревянный стол, становится перед ним, спрятав руки в карманах.

Я оценивающе рассматриваю его, как и он – меня.

Громов сильно отличается от Плюханова. Во-первых, в нем нет этих… быдляцких замашек и некоей… расхлябанности, что ли. Он выглядит собранным, серьезным и как будто надежным. Ну, насколько может быть надежным страшный преступник, о котором в городе даже ходят легенды. О нем самом и его жестокости.

По телу прокатывается волна колючих мурашек, которые хочется стряхнуть с кожи.

А еще Громов красивый. Правда красивый. Мужской, настоящей, в некоторой степени даже брутальной красотой. Пронзительный взгляд темно-зеленых глаз, прямой нос, густые брови вразлет, полноватые губы, которые совершенно не смягчают  его внешность. Возможно, причиной тому острая линия челюсти или брутальная щетина. А, может, тот самый взгляд, прошивающий насквозь. И раздевающий, да… Вроде смотрит на меня без пошлости, а я все равно чувствую себя голой перед ним.

Чтобы подарить себе хоть маленькую иллюзию защиты, складываю руки на груди. Этот жест не ускользает от внимательного взгляда хозяина кабинета, и он мечется к моей груди, заставляя вздрогнуть.

– Рад видеть, Татьяна, – спокойно произносит Громов, возвращая взгляд к моему лицу. – Чем обязан?

– Вы, наверное, уже знаете, зачем я пришла, – отвечаю тихо. Сейчас я просто не способна разговаривать громко и четко. У меня нет сил после всех сегодняшних потрясений.

– Догадываюсь, но люблю, чтобы пришедший ко мне человек напрямую озвучивал свою просьбу. Так чем обязан?

Громов упирается бедрами в стол, скрещивает ноги в лодыжках, а руки ставит на край столешницы, обнимая ее длинными пальцами. Я на мгновение зависаю на крупных венах, испещряющих тыльные стороны его ладоней. Широких ладоней. У Громова красивые руки, если я могу судить со своего места. И все же меня этот мужчина настолько пугает, что я даже боюсь признавать его привлекательность.

– Я согласна выйти за вас.

– Предложение уже утратило свою актуальность. Я давал сутки на раздумья. Ты и твои родители пренебрегли им. Я пообещал, что самоустранюсь после отказа. Свои обещания я привык выполнять, так что… – он разводит руки в стороны. Вот в этот момент я бы ждала его издевательской улыбки, но он остается спокойным и серьезным.

– Но я… Вы хотите, чтобы я вас упрашивала? – догадываюсь, и во мне поднимается возмущение.

– Не надо меня упрашивать, – уголок губ Громова дергается. – Я поставил условие, твой отец его не выполнил.

Я дергаю плечами, пытаясь сбросить раздражение, но оно, наоборот, нарастает. Сверлю взглядом невозмутимое лицо. Как же хочется плюнуть в него! Залепить пощечину, обозвать негодяем и уйти. Но я догадываюсь, чем это закончится. Папа уже пострадал. Кто еще? Мама? От картинок в голове мне становится плохо. Если этот урод покалечит и мою нежную маму, я сойду с ума. Пусть бы лучше меня убил, чем ее тронет.

Ужас сковывает мое горло. Я понимаю, что в любом случае перспектива у меня не радужная. Но Громов по какой-то странной причине действительно кажется меньшим из зол и более адекватным по сравнению с Плюхановым. По крайней мере, он не угрожал моей семье, чтобы жениться на мне.

– Что я могу сделать, чтобы вы изменили свое решение? – спрашиваю тихо дрожащим голосом. Меня коробит от необходимости уговаривать бандита жениться на мне. Но какой у меня теперь выход?

– Что случилось? Почему ты передумала?

– Плюханов избил моего отца. Он лежит в больнице с переломами. А мне сегодня сказал, что вечером придет за мной и женится. А еще обещал… воспитывать меня, – выплевываю эти слова с брезгливостью. – Защитите мою семью, и я стану вашей женой.

– В какой больнице твой отец?

– В третьей. При университете. Травматология.

Когда я замолкаю, Громов молча сверлит меня взглядом. Я свой тоже не отвожу. Пусть видит все, что ему нужно увидеть. Через несколько секунд берет со стола телефон и, набрав кого-то, прикладывает трубку к уху.

– Макс? Отправь людей в третью больницу в травматологию. Плюха поломал Журавлева. Надо поставить охрану. Головой отвечаете за его жизнь. Также несколько человек к дому Журавлевых. Вы сейчас в городской квартире или в загородном доме? – спрашивает он и смотрит на меня. Я не сразу понимаю, что он обратился ко мне, а не к собеседнику, а потом спохватываюсь.

– В квартире.

– На городской адрес Журавлева, – командует Громов в трубку. – К Татьяне, которая сейчас выйдет из моего кабинета, приставить человека с машиной. Пусть катает ее везде по необходимости, остальное время дежурит у ее дома. Выполняй.

Положив трубку, Громов переводит на меня нечитаемый взгляд.

– Это значит, вы согласны? – тихо спрашиваю я, до последнего надеясь, что он решил защитить мою семью просто по доброте душевной.

– Да, – коротко отвечает он, разрушая мою надежду.

Глава 10 – Новые реалии

Татьяна

В коридоре больницы довольно оживленно. Сейчас как раз время посещений, поэтому вокруг снуют люди в наброшенных на плечи тонких медицинских халатах и бахилах. Кто-то с цветами, кто-то с фруктами, кто-то с документами. Лавируя между ними, добираюсь до палаты папы и замираю, не дойдя до двери. Справа и слева от нее стоят два амбала. Настолько огромные, что мне приходится задрать голову, чтобы посмотреть в мрачные лица.

Один из них переводит на меня тяжелый взгляд и несколько секунд молча сканирует им, а потом кивает.

– Добрый день, Татьяна Владимировна, – басит он. – Проходите.

– Добрый, – тихо отзываюсь и, когда мужчины немного расходятся в стороны, проскальзываю мимо них.

Откуда они знают мое имя?

Захожу в палату. Папа поворачивает голову и пытается улыбнуться разбитыми губами, но выходит только скривиться.

– Папочка, – спешу к нему и припадаю к его груди. Поглаживаю плечо. – Как ты?

Рука папы опускается на мою голову и гладит по волосам.

– Буду жить, – отзывается он с улыбкой в голосе. – А ты как?

– Все хорошо, – отвечаю, садясь. – Мама на генеральной репетиции, вечером заедет.

– Переживает?

– За концерт – нет, за тебя – да.

– Ох, моя бедная девочка, – вздыхает он. – Накануне концерта такие волнения.

– Она справится, – заверяю его. – Видел охрану за дверью?

– Да. Они заходили познакомиться. Это люди Громова. Я так и не понял, почему он их сюда поставил.

– Чтобы тебя охранять.

– Это очевидно. Но что его побудило так поступить? – Я отвожу взгляд от папиного лица и утыкаюсь им в стоящий на прикроватной тумбочке стакан с водой. – Танюш? – зовет он меня, и я снова смотрю на папу.

– Я согласилась стать женой Громова.

– Что? Зачем? Ты же не хотела.

– Папочка, ну какие у меня варианты?

– Но Плюханов уже отыгрался на мне. Неужели ты думаешь, что он зайдет дальше?

– Папа, ты самый здравомыслящий человек в нашей семье. Конечно, зайдет. Он уже угрожал мне. Я встретила его тут, в больнице. Он заявил, что пока ты лежишь здесь, мы с ним поженимся. Тогда я пошла к Громову и сказала, что согласна.

– А он что? – хмурится папа.

– Приставил к тебе охрану, велел готовиться к свадьбе, которая состоится через три дня.

– Так скоро?

– Да. Говорит, ждать нельзя.

– Ох, – вздыхает папа, но не успевает больше ничего сказать, как дверь в палату открывается, и в нее заглядывает охранник.

– Владимир Савельевич, тут врач.

– Впустите, – папа устало машет рукой и недовольно поджимает губы. – Ну врача-то зачем останавливать?

– Так у нас приказ проверять всех, – бормочет громила и, отступив в сторону, пропускает доктора, но сам из палаты не выходит. Встает возле закрытой двери и, сложив руки за спиной, наблюдает за врачом.

– Добрый день, – здоровается доктор, и мы отвечаем ему приветствиями. Он становится возле кровати и листает папину историю болезни. – Пришли результаты всех анализов. Ничего критичного, так что можете через три дня переходить на дневной стационар, а пока полежите у нас, понаблюдаем за легким сотрясением, которое вы получили.

– У моей дочки через три дня свадьба.

Врач переводит на меня взгляд и кивает.

– На свадьбу отпустим, но ненадолго. Вам нужен покой.

– Спасибо, – отзываюсь я, отойдя в сторону, чтобы позволить доктору осмотреть папу.

– Пройдете утренние процедуры и можете отправляться на торжество. Но, пожалуйста, избегайте танцев и алкоголя.

– Да какие танцы? – хмыкает папа. – Тут бы встать.

– Встанете, – заверяет его врач, а я подхожу к окну и отворачиваюсь, чтобы доктор мог осмотреть ушибы на теле папы. Сглатываю горькие слезы, которые навернулись на глаза, когда краем глаза я заметила ссадины. – Так, тут все потихоньку сходит. Чуть позже зайдет медсестра и поставит капельницу. Таблетки, которые вам утром дали, надо выпить все. Что ж вы оставили две?

– Да вода закончилась. Ждал, пока принесут, а потом задремал и забыл.

– Ну выпейте сейчас. Лучше поздно, чем совсем не выпить. Ну все. Через три дня после осмотра переведу вас на дневной стационар. Будьте здоровы.

– Спасибо, Семен Ефимович.

Врач покидает палату вместе с охранником, а я возвращаюсь к папе и присаживаюсь на край кровати. Он тут же берет меня за руку и легонько ее сжимает.

– Как же ты будешь жить с таким мужчиной, Танюш? – спрашивает папа, сам не понимая, что поднимает на поверхность мои собственные страхи.

– Не знаю. Как-то, да буду, – отвечаю со вздохом. – А что еще остается? Папуль, но ты не переживай. Громов этот… он не такой страшный, как Плюханов, – убеждаю скорее себя, чем отца. – Даже на интеллигента похож.

– Ой, похож-то похож, только вряд ли является им.

– Он мне вообще показался обычным бизнесменом, – пытаюсь подбодрить не столько папу, сколько себя.

– Может, он такой и есть, – папа похлопывает меня по руке. Тоже пытается убедить нас обоих в том, что все не так страшно? – Расскажи, что еще нового.

Проведя в больнице около часа, оставляю папу с медсестрой, которая пришла как раз перед моим уходом. Протискиваюсь мимо амбалов у двери и спешу на выход. Сегодня мне предстоит еще куча дел по подготовке к свадьбе. Утром позвонил Громов и сказал, что организует все, кроме выбора платья. Но если я хочу сама этим заняться, то он все оплатит, а я должна буду взять на себя помимо наряда еще и организацию.

Не хочу я ничем заниматься! Потому что и свадьбы этой не хочу! Но раз уж выхода мне не оставили, пусть все будет так, как хочет сам Громов. Я только попросила его, чтобы торжество было маленьким и тихим. Это не повод для радости. По крайней мере, для меня.

Но вот что удивительно, утром, когда Громов позвонил мне, я не испытала ни отвращения, ни злости. Более того, мне понравился его голос. Я слушала его, как завороженная. Низкий, бархатистый. Как будто он с моим ухом занимался всякими непотребствами. Это уже потом я одернула себя, а поначалу даже не осознала, как застыла, слушая его неспешную речь. Мне приходится напоминать себе, что из себя представляет этот человек, чтобы не забываться.

Правда, сложность состоит в том, что Алексей Громов начинает вызывать во мне совсем не те чувства, на которые я рассчитывала. Когда думаю о нем, меня окутывает ощущение безопасности. Как можно испытывать такое рядом с этим бандитом? А вот все равно испытываю, хоть и стараюсь отрезвлять себя напоминаниями о том, кем этот человек является.

– Куда едем, Татьяна Владимировна? – спрашивает меня водитель, поджидающий неподалеку от папиной палаты.

– В свадебный квартал, – отвечаю и прохожу мимо, уже зная, что он будет следовать по пятам. – Едем выбирать платье, – зачем-то добавляю я. Хотя какое ему дело до того, чем я там буду заниматься?