Kitabı oku: «Волки», sayfa 4

Глава 4. Феерия

Они ехали в молчании. Анна-Мария уставилась в окно, внутри до сих пор зудили ярость и отчаяние. А Маэль вел машину и смотрел на дорогу.

Он догадывался, что случилось что-то серьезное: балерина, которая всю жизнь посвятила работе и терпеть не могла Маэля из-за его выходки на премьере, вдруг сама позвонила ему. Интересно, что же могло настолько сильно выбить ее из колеи, что она, превозмогая гордость и злость, сама позвонила и попросила забрать ее? Она сильная и уверенная в себе, но сегодня что-то поколебало эту уверенность. Анна-Мария ненавидела этот мир, а теперь возненавидела еще больше, и Маэлю было интересно почему.

– Что-то случилось? – наконец заговорил Сантана. – Мне завтра надевать шубу?

Валевская, вскинув брови, с недоумением посмотрела на мужчину:

– Что ты несешь?

– Либо ты сама захотела позвонить мне, а это настолько невероятно, что завтра, наверное, в Марселе снег пойдет, а значит, нужна шуба, – ответил Маэль, – либо случилось что-то серьезное.

Анна-Мария закатила глаза и тяжело вздохнула, откинувшись на сиденье. Привыкшая всегда держать идеальную осанку, она сейчас расслабилась и забылась. Но когда мысли ее возвращались к работе, кровь вскипала и била в голову, вновь вызывая исступление. У Валевской не было никакого желания обсуждать все это и тем более делиться с Маэлем. Она промолчала. Сантана окинул ее заинтересованным взглядом, ухмыльнулся и сказал:

– Ладно, молчунья, можешь не говорить, но потом все равно придется.

– С какой стати? – нагло спросила Анна-Мария.

– Ты сама не знаешь, куда едешь, малыш, – пожал плечами Маэльен. – Раз согласилась ехать со мной, значит, ты уже в деле.

Валевская презрительно вздернула подбородок и ответила:

– Нет. Если захочу – выпустишь прямо сейчас, и я уйду.

Белая блестящая машина остановилась на светофоре. Очень кстати, потому что Маэль убрал руки с руля, повернулся к Анне-Марии и, сощурив внимательные серые глаза, холодно произнес:

– Наивная. Откажешься, и я тебя убью. Это не игра. Ты согласилась пойти со мной. Ты отчаялась настолько, что готова на все, лишь бы не возвращаться в свой гадюшник. И я предоставлю тебе убежище, а взамен ты будешь покорной девочкой и прекратишь так откровенно выпендриваться.

Валевская напряглась.

– Я тебе не мальчишка со двора, – продолжил Маэль с сильным испанским акцентом. – Я чертов глава криминальной группировки. Не забыла? Я условия ставлю, а не ты. Если я сейчас вежлив с тобой, это не значит, что мне тебя жаль и я не нажму на курок в случае чего.

На несколько секунд наступило молчание. Они буквально впились друг в друга взглядами, словно ведя немой разговор. Анна-Мария, которая все так же сидела откинувшись, спокойно сказала:

– Ну давай, убей, – ее голубые глаза сверкнули от злости. – Меня все равно ничего не держит. Я не боюсь тебя. Но учти: я выцарапаю тебе глаза перед тем, как перестану дышать. Попробуй тронь меня, и я выбью из тебя дурь.

В машине сейчас была тяжелая атмосфера. В ней находились две сильные личности, которые привыкли подавлять других людей своей самоуверенностью, напором и лидерством. Прирожденные ораторы и борцы, идущие напролом вперед. Теперь, оказавшись наедине, они начали эту незримую дуэль за первое место: упорная, наглая Анна-Мария и сильный, непробиваемый Маэль. И ни один не собирался сдаваться.

– Уважаю тебя, – наконец вздохнул Сантана. – Ты первая на моей памяти, кто так держится за жизнь, при этом не видя в ней никакого смысла.

Анна-Мария отвернулась и вновь уставилась в окно.

– Смысл есть. Был, – честно призналась она.

– И что такого случилось сегодня?

– Все, ради чего я старалась и к чему шла, рухнуло. Главную роль отдали другой балерине. Словно все, что я делала в жизни, обесценили. На кой черт было пахать в этом убогом театре?..

Машина поехала вперед. Маэльен, слушая Анну-Марию, хищно ухмыльнулся и сказал:

– Ничего, это все ерунда. Я покажу тебе куда более интересный мир.

* * *

Эффектно входить – это был ее конек. Спина прямая, длинные стройные ноги кажутся еще длиннее из-за туфель на каблуках, на темных, собранных в низкий хвост волосах шляпа, глаза смотрят уверенно и даже вызывающе, в руке сумочка.

Анна-Мария вошла в помещение вслед за Маэльеном и оказалась в просторной, скупо обставленной светлой студии, посреди которой стоял круглый стол. Огромные грязные окна открывали вид на Марсель, окутанный ночной темнотой. Огни города горели и мерцали, осыпая улицы, подобно звездам. Желтая яркая луна украшала померкший небосвод, по которому тянулись жидкие облака.

На диване у камина сидели трое мужчин и разговаривали. Когда они с Маэлем появились на пороге, все трое замолчали и уставились на них с любопытством. Анне-Марии показалось, что ее прихода ждали.

– Бандиты, – обратился к ним Маэль, – заждались?

– Показывай девчонку, – сказал один, которого Валевская сразу узнала.

У него были черно-белые, словно поделенные пополам невидимой чертой, волосы. Несколько секунд он в упор рассматривал Анну-Марию, затем нахмурился и пробормотал:

– Подожди-ка, герой, а это разве не?..

Блондин, сидящий рядом с ним, ахнул:

– Твою мать, Маэль! Это же та чертова балерина!

Все трое с недоумением переглянулись. Анна-Мария хорошо запомнила глаза и голос этого блондина, который в первый вечер их знакомства сказал Маэлю заткнуть ее.

– Собственной персоной, – ядовито выплюнула Валевская.

– Что за хрень? – не унимался Най. – Она и есть тот спасительный вариант, та ловкая и беспринципная актриса, которая нам нужна?

Малахитовые глаза Ная засверкали от злости и негодования. Любой другой не смог бы долго выдерживать этот взгляд, но Валевская привыкла к презрению в свой адрес. Она лишь холодно ухмыльнулась и гордо произнесла:

– А вы трое и есть те щенки, которые обоссытесь без моей помощи?

Парни удивленно переглянулись снова, явно опешив. На любое проявление неуважения Валевская привыкла отвечать агрессией, чтобы потом такое отношение не повторялось. Маэль за спиной Анны-Марии громко рассмеялся, похлопал ее по плечу и направился к круглому столу, где стояла бутылка со славным сингапурским бренди. Маэль налил себе выпить, потом присел на край стола и спокойно сказал:

– Она работает с нами. Без возражений.

– А если она… – начал было Най.

– Если что-то пойдет не так, – перебил его Маэль, – я ее убью.

Он посмотрел в глаза Анне-Марии серьезно и абсолютно честно. Она ответила ему тем же.

– Знакомьтесь, – вздохнул Маэль и глотнул бренди. – Пока без фамилий. Их ты узнаешь после своей первой операции.

Первым поднялся парень с русыми волосами, которые он убрал с лица заколками. Спокойные черные глаза уставились на Валевскую. Он был худеньким и небольшого роста, с тонкими и изящными конечностями, и походил на подростка или студента.

– Кристиан, программист.

Следом ей кивнул тот, что с черно-белыми волосами и глубокими карими глазами.

– Кайле, – сказал он приятным голосом с британским акцентом, – мастер по оборудованию.

Последним, нехотя и с недовольством, с дивана привстал блондин:

– Най, заместитель.

Валевская тоже представилась:

– Анна-Мария, бале… Бывшая балерина.

– Анна-Мария? – вскинул брови Кристиан. – Твой отец что, священник?

– Она русская по происхождению, – улыбнулся Маэль. – Княгиня Валевская, – с напускной важностью добавил он.

Валевской эти шутки не нравились. Она никого не боялась, но тут ощущала себя не в своей тарелке. Во-первых, это были чужие люди, да еще и преступники. Во-вторых, ей хотелось, чтобы ее уважали, а над ней пока только смеялись. Она сделала несколько шагов в центр студии, уперла руки в бока и заявила:

– Долго еще шутить будете? Вы объясните, что к чему, или вам надрать задницы и уйти?

Маэль только шире улыбнулся, молча наблюдая за ситуацией, а Кай, парень с двухцветными волосами, засмеялся.

– А что? Попробуй, – он с вызовом посмотрел на Анну-Марию. – Чтобы работать с нами, тебе нужно уметь драться. Уложишь хотя бы одного из нас?

Анна-Мария прищурилась.

– Тебя? – спокойно спросила она.

Кайле довольно улыбнулся, встал, скинул с себя куртку и остался в одной черной футболке. Он неспешно подошел к Валевской и остановился напротив. Было понятно, что он воспринимает все как игру и ему просто весело.

– Посмотрим, насколько хороши бывшие балерины в деле.

Анна-Мария сняла шляпу и закатала рукава белой шифоновой рубашки. Кристиан и Маэль с интересом наблюдали за происходящим. Найлим подошел к столу, тоже налил себе бренди и, поморщившись, залпом выпил, а потом перевел взгляд на Анну-Марию и Кая.

– Что толку драться с ней, – ворчал он, – она ж девч…

Валевская вдруг резко сделала выпад, замахнулась и вмазала Кайле по лицу, а потом ударила его коленом в солнечное сплетение. Он ахнул, согнулся пополам и попятился. Анна-Мария перевела дыхание, враждебно оглядывая парня. Он держался за щеку, при этом с удивлением и легким восхищением смотрел на нее.

– Ой, а девочка не шутит! – засмеялся он. – У нас что, все всерьез?

– Она не очень понимает шутки, – предупредил Маэльен. – Юмор – явно не ее преимущество, Кай.

Кристиан, наблюдавший за дракой, убрал русые пряди за уши и ухмыльнулся.

– Ничего страшного. Она пока что все равно не в нашей команде, верно? Ее защищать не надо. Кай, – он обратился к другу, – можешь ударить девочку в ответ, она не обидится.

Валевская этих слов не испугалась, лишь приготовилась. Едва Кайле сделал к ней шаг, выставив вперед руку, Анна-Мария с разворота ногой ударила его по этой руке, а потом, чуть присев, подпрыгнула и уже другой ногой нанесла удар по лицу. По сути, она дралась лишь ногами, рассчитывая на их силу и растяжку. Не ожидавший такого напора Кай сделал несколько шагов назад и рухнул прямо в кучу чертежей. У него слегка занемела челюсть, которой теперь было больно двигать.

– Твою мать! – зашипел он. – Детка, ты почему такая беспокойная?

– Вы сказали бить – я бью, – пожала плечами Анна-Мария.

– Бить, а не избивать, малыш, – ответил Кай, с очевидным трудом поднимаясь. – Но, в принципе, справляешься слабенько.

– Я тебе едва лицо не разбила, – равнодушно заметила Валевская. – Единственная слабенькая здесь – это твоя челюсть, которая, клянусь, хрустнула, когда я попала по ней.

Кай улыбнулся и сплюнул кровь.

– Ты попала только потому, что я позволил попасть.

Услышав это, Анна-Мария рассмеялась. В ту же секунду Кай, словно тигр, ловко и быстро подскочил к ней, собираясь ударить. Обладавшая хорошей реакцией Валевская отпрянула и пригнулась, а потом подставила ему подножку. Он на секунду потерял равновесие, но, кувыркнувшись, снова встал на ноги и сразу же поставил Анне-Марии блок, таким образом обездвижив ее. Одной рукой он жестко стиснул ей кисти рук, другой сделал удушающий маневр, прижав ее к себе. Она резко и легко сделала балетный а ля згонд – выставила ногу назад и подняла ее более чем на девяносто градусов. Ударив Кая по боку, Анна-Мария отбилась и отпрыгнула в сторону. Все ее движения были четкими и плавными, отточенными и верными. Эта драка походила на танец. Каю понравилось.

– Даже в насилие ты вносишь грацию, – удовлетворенно произнес он. – Я доволен выбором, – он обратился к Маэлю, тот улыбнулся ему в ответ.

– Достаточно, – приказал Маэльен, убирая пустой стакан. – А ты опять меня удивляешь, детка.

– Это все растяжка и тренировки, – пожала плечами Валевская.

– Ты словно не дерешься, а танцуешь, – восторженно сказал Маэль. – Ты в деле. Теперь можно и обсудить план.

Анна-Мария постепенно успокаивалась. Проверка окончена, теперь она могла расслабиться. Поправив прическу и снова собрав темные волосы, она неспешно направилась к круглому столу, где стояло всего четыре стула. Най принес ей табурет с кухни.

– Теперь перейдем к плану, – сказал Кристиан, раскладывая на столе несколько чертежей.

* * *

Когда стрелка часов приблизилась к трем ночи, все разошлись на перерыв. Кай и Кристиан вышли на крышу покурить, Най отправился за ужином. Анна-Мария выпила воды и уткнулась в телефон, а Маэль просматривал свежие схемы и планы. Сейчас на нем снова были очки в черной толстой оправе, которые он, очевидно, надевал для работы. Густые темно-каштановые волосы были растрепаны, что только добавляло ему харизмы. Маэль заметил, что Анна-Мария хмурится, закусывая губу, и решил незаметно подкрасться к ней.

Тихо подойдя сзади к кожаному дивану, на котором расположилась девушка, Сантана прочел имя абонента, от которого на ее телефоне было тринадцать пропущенных звонков.

– Северин? Твой дружок?

Валевская от неожиданности подскочила на месте и обозленно покосилась на Маэля.

– Не твое дело!

– Тринадцать раз позвонил, – задумчиво продолжил Сантана. – Беспокоится небось?

– Конечно, – ответила Валевская. – Я сбежала из студии, едва узнала о том, что мою роль отдали той светловолосой сучке.

Маэль стоял, опершись руками о спинку дивана, и улыбался, а его серые глаза поблескивали. Сейчас он походил на довольного кота.

– Сразу подумала обо мне, едва беда случилось? Ты ж моя хорошая…

Анна-Мария дернулась, когда Маэль дотронулся до ее плеча. Она отложила телефон, встала, повернулась и скрестила руки на груди. Ее лицо сделалось суровым.

– Ты велел звонить, когда все будет хуже некуда. Сейчас и есть то самое «хуже». Твое имя ассоциируется с чем-то наихудшим. Тебе действительно это льстит?

Сантана присел на подлокотник дивана, почесал подбородок и глубоко вздохнул. Его вид все еще был игривым и насмешливым.

– Такая молодая, и уже хуже некуда? Тебе сколько? Лет двадцать?

– Девятнадцать вообще-то.

– Извини, – засмеялся Маэль. – Просто в тебе столько стервозности, как будто ты ее копишь не один десяток лет. Откуда в такой малышке столько злости?

– Ты видел, где я работаю? Ты хоть знаешь, что такое балет и конкуренция?

Сантана кивнул и с усмешкой спросил:

– Это когда прыгают по сцене в колготках?

Валевская медленно подошла к Маэлю, глядя ему прямо в глаза. Ее пронзительные голубые глаза казались такими холодными, словно по синеве пошли белые прожилки инея. Когда она заговорила, ее слова звучали четко и грубо, словно запугивание:

– Мальчик, балет – это каждый вечер ноги в кровь. Балет – это тренировки по восемь часов в день, новые травмы каждый месяц и искривленные пальцы на ногах. Балет – это одно яблоко в день, взвешивание по утрам, ненависть к себе за каждый лишний сантиметр и вечный голод. Балет – это постоянная борьба за место, грязные сплетни, конкуренция и ненависть, исступление до дрожи. Это когда ты широко улыбаешься, но на самом деле хочется рыдать; это ровная, как игла, спина, и спокойный вид, когда на самом деле хочется кричать и биться головой о стену. Балет – это когда тебя всегда оценивают, когда ты делаешь то, чего не хочешь, и когда тебя волнует любой взгляд спонсора. Они смотрят на тебя своими сальными глазками, а ты обязана смеяться над их шутками… В балете нет места личности, счастью, дружбе и справедливости. Если ты оказываешься в этой индустрии, ты либо на вершине, либо на дне. Третьего не дано. Так вот, Маэль, я не просто на дне, я, мать твою, пробила это дно. Я позвонила тебе, надеясь, что либо освобожусь от этой дряни, либо уже побыстрее сдохну. Мне девятнадцать лет, а моя жизнь уже рушится.

Анна-Мария тяжело вздохнула и посмотрела в окно.

– Ты спросил, откуда у меня столько злости? Так вот, во мне нет злости. Я уже давно абсолютно пустая. Осталась лишь жестокость. Без нее меня давно бы не было. Ты обещал, что научишь меня жить заново. Либо ты спасешь меня, либо добьешь. И знаешь, мне совершенно все равно, какой будет исход.

Анна-Мария развернулась, взяла свою шляпу и сумку с дивана и направилась к выходу. Тяжелая дверь студии захлопнулась за ней с грохотом. Маэль остался один, пораженный и даже напуганный этим монологом.

Ее жизнь показалась Маэлю ночным кошмаром. Больше всего на свете он боялся быть обязанным, фальшивым или скованным обязательствами. Провести жизнь, лишенной удовольствий и смысла, в которой есть лишь злость и усталость. Поэтому Сантана делал все, что хотел, и наслаждался каждой мелочью. А Анна-Мария, сжатая в железных тисках своей профессии и своего образа жизни, не могла и лишнего шага сделать. Может ли быть, что то, что он принял за силу характера в Анне-Марии, на самом деле было просто озлобленностью, жестокостью и омертвелостью?

Тяжело вздохнув, Сантана поднялся с дивана и тоже пошел на крышу.

* * *

– Не думаешь, что это ошибка?

Кристиан посмотрел на Кайле, который задал этот вопрос. Они стояли и курили, опершись о перегородку на крыше. Ночной ветер трепал двухцветные волосы Кая. На нем была черная рваная футболка, которая доходила едва не до колен. В зубах он держал сигарету, мерцавшую в темноте красным огоньком.

Теплая марсельская ночь пахла зеленью, темнотой и звездами. Было тихо, город освещали огни витрин и уличных фонарей. Такой ночью можно было только наслаждаться. На крыше здания, где они сейчас находились, стояло две скамейки и множество цветов в горшках и ящиках. Похоже, кому-то от нечего делать нравилось ухаживать за растениями. Красоты добавляли и маленькие фонарики, развешенные то тут, то там.

– Уверен, что нет. Пусть Маэль и действует наобум, но он не дурак. Чутье его не подводит. Выбрал ее – значит, так тому и быть.

Кристиан затянулся, рассматривая старые крыши зданий вокруг.

– А вдруг у нее зуб на нас, и она захочет нас подставить? – спросил Кай.

– Возможно.

– И она сама ему позвонила, значит, решила втереться в доверие и кинуть нас.

– Возможно.

– Какого хрена тогда? – недовольно спросил Кай, выбросив окурок.

Кристиан спокойно курил. Его вообще редко можно застать за проявлением ярких эмоций. Он был едва ли не гением IT-сферы, и экспрессия была для него нехарактерна.

– Маэль, повторюсь, не дурак. Уверен, он уже подумал о том, что эта девочка захочет нас подставить. Все, как обычно, решится в последний момент, и мы выберемся из задницы, как всегда и получается. Научись доверять тому, кто ведет вас.

Проницательные черные глаза Кристиана смотрели на Кайле, который опустил голову.

– Да доверяю я ему, доверяю… Просто не хочу, чтобы все пропало.

– Это все из-за того, что она тебе губу разбила? – усмехнулся Крис.

– Еще чего! Нет. Мне она даже понравилась. Просто по ней видно же, что сука… Жди беды, вот и все.

Кристиан тихо засмеялся, Кай тоже улыбнулся. Но они оба вздрогнули и обернулись, когда услышали за спиной голос Маэля:

– Нет, господа, она другая. Вы даже представить себе не можете, на что способна эта девочка.

Оба парня удивленно смотрели на Сантану, который, оказывается, давно уже слушал их разговор.

– И что же такого она умеет? – спросил Кай.

– Нам давно не хватало именно ее, – произнес Маэль. – Второй такой же, как я.

Глава 5. Попробуй найти свое место

Скрипя зубами, Анна-Мария неспешно шла к танцевальной студии «Перо», в которой занималась последние несколько лет. Ежедневные походы туда превратились для нее в рутину. А ведь недавно она думала, что уже не вернется в студию и вообще бросит балет навсегда. Но он, балет, сковал Валевскую по рукам и ногам и не отпускал. Поэтому она вновь шла репетировать, сжимая в руке спортивную сумку.

Вспоминая слова Маэля, который заявил ей по телефону: «Возвращайся в балет», она злилась еще больше. Он обещал ей свободу и при этом насильно возвращал в этот гадюшник. Маэль пояснил, что, если Анна-Мария дальше будет работать с ними, ей понадобится какая-то работа для отвода глаз. Во-первых, потому что в банде четко разделяли жизнь на дневную и ночную, то есть днем все они отвлекались на человеческие заботы, мирные и спокойные, а дикую и противозаконную жизнь вели ночью, и смешивать это было нельзя. А во-вторых, если Анна-Мария и дальше будет балериной, никто и никогда не подумает, что она имеет отношение к «Лобосу». Маэль объяснил, что у Валевской должен быть «дневной образ». Он сказал: «Кем ты будешь днем? Милой флористкой или, может, ужасно занятой библиотекаршей? В обычное время у тебя должен быть образ, которым ты будешь прикрываться. Уверен, никто не заподозрит тебя, стерву-балерину, в чем-то плохом».

Най, например, в обычной жизни – креативный директор одного небольшого издательства. Кристиан был студентом технического университета, изучал программирование, попутно подрабатывая официантом. Кайле – инженер-разработчик, вечно загруженный заказами. А сам Маэльен числился специалистом по ценным вещам в галерее искусств. Все они где-то работали, имели прикрытие. Поэтому Анне-Марии было приказано вернуться на работу, чтобы ее знали как увлеченную каким-то делом и совершенно не способную на те ужасные вещи, которыми группировка занимается под покровом ночи. «Сложная и глупая система», – недовольно подумала Валевская.

Она зашла в холл студии, прошла мимо секретарши, холодно кивнув ей в знак приветствия. Та из-за монитора компьютера проводила балерину странным взглядом. Через пару минут Анна-Мария, даже не переодевшись, вошла в танцевальный класс, где танцоры уже расставляли станки по местам и разминали ступни в мягких толстых носках. Все уставились на нее, разговоры стихли, в студии повисла тишина. Анна-Мария замерла, ожидая чьей-нибудь реплики.

– Анрия! – воскликнул Северин, вскочил с пола и кинулся к ней. Иногда он звал ее этим сокращенным именем. Он обнял девушку за плечи и прошептал:

– Что с тобой случилось?

– Где тебя носило два дня, Валевская? – недовольно спросил Аллен. – Исчезла без предупреждения, и все. Это, по-твоему, профессионально?

В их сфере это нормально: в один день кто-то тебя обожает и боготворит, на другой даже не здоровается. Поведение Аллена уже не удивляло Анну-Марию. Девушка скрестила руки на груди и спокойно ответила:

– Были неотложные дела. Теперь все в порядке. Уверена, я ничего не пропустила.

Аллен покачал головой и направился к выходу из танцкласса. Проходя мимо Анны-Марии, он на ходу бросил ей:

– Ты теперь на замене у Софи, поэтому вдвоем учите партию Жизели в «Виллисах». Иди разогревайся.

И он вышел.

* * *

– Сама понимаешь, что это значит, – сказал Северин.

Его влажные после тренировки белые волосы облепили лоб, словно нити, а чистые фиолетово-голубые глаза рассматривали Валевскую.

– Что? – равнодушно спросила она, натягивая спортивную куртку.

– Не строй из себя дуру, – отмахнулся Каст, который уже стоял одетый и ждал свою подругу. – Ты прекрасно понимаешь, что, если Софи случайно не сможет выйти танцевать на премьере, ты займешь постоянное место, а она станет твоей заменой.

Анна-Мария расчесала темные волосы и откинула за спину. Всем своим видом она показывала, что спокойна, но внутри бушевал ураган. Север прав: если она столкнет Софи с пьедестала, то станет примой и королевской походкой сама взойдет туда. Царица балета, всем известная и всеми признанная! Это и была изначально цель ее жизни, еще с того момента, когда она соплячкой поступала в балетную школу. А теперь все складывается как надо, только надевай пачку да танцуй. Убрать с дороги Софи будет едва ли сложнее, чем чихнуть. Что может маленькая сладкая блондиночка против Анны-Марии, у которой в голове тысяча и одна идея по устранению соперниц? С таким подходом к делу, если бы хотела, Валевская давно стала бы премьер-министром Франции. Но, к счастью или нет, ей были нужны лишь сцена и пуанты.

– Ты прав, – ухмыльнулась Анна-Мария. – Похоже, Аллен не такой уж слепой дурак.

– Он тебе дал шанс показать, – воодушевленно ответил Северин, – на что ты готова и что можешь для этой роли. Время утереть всем нос, детка.

Он улыбнулся и погладил Валевскую по щеке. Она улыбнулась ему в ответ. Сдержанно и холодно, как обычно.

Но была одна проблема. Вряд ли сотрудничество с «Лобосом» и главная роль в спектакле совместимы. Одно дело – найти себе дневное занятие, какое-то прикрытие. Совсем другое – случайно воплотить мечту всей жизни. Быть примой в качестве прикрытия – это слишком. Закусив губу, Анна-Мария нахмурилась и ощутила досаду. Одно другому мешает. И надо выбрать что-то одно.

Север и Валевская сидели на одном из красных диванчиков, расставленных в холле студии. Оба молчали, погруженные в раздумья. Первым тишину нарушил Каст:

– Анрия, что происходит? Скажи, что-то случилось за эти два дня? Я звонил, ты не отвечала. Сначала я подумал, что ты просто сидела дома и злилась, а сейчас мозги встали на место и ты вернулась обратно. Я ошибаюсь? Что-то произошло?

«Произошло, Север, – хотела ответить ему Анна-Мария. – Я тут случайно встретилась с тем вором, который взял в меня в заложницы, и теперь мы будем работать вместе. А тут я всего лишь ради того, чтобы убивать время между смертельно опасными операциями. А как у тебя дела, красавчик? Не хвораешь?» Этот ответ сгодился бы, если бы Анна-Мария вдруг решила сказать правду. Но и врать она не любила. В таких случаях один выход – недоложь и переправда: недоговаривать, упуская важные детали, передавая сухую суть.

– Случилось, – коротко бросила Валевская.

Северин напрягся, хоть удивлен и не был.

– Конкретнее.

– Я говорила тебе про Маэля?

– Того опасного парня, с которым ты связалась и который может тебя убить?

– Да, верно. – Валевская вспомнила, что поделилась переживаниями с Северином на прошлой тренировке. – Так вот, я влипла в одно дело. И оно может помешать мне получить роль. Либо работа, либо… – Она помолчала. – Маэль и его дело.

Северин повернулся к Анне-Марии и обеспокоенно заглянул ей в глаза.

– Анрия, во что ты влипла? Это же опасно, верно? Что происходит? Может, тебе нужна помощь полиции или службы безопасности? Твоей жизни что-то… или кто-то угрожает?

Валевская подняла голову, смело встретившись с Севером взглядами. Он всегда мог понять, врет она или нет, хотя она и делала это редко.

– Да, угрожает, – сказала Анна-Мария. – Но ты не должен влезать в это. Я хочу, чтобы ты оставался в стороне. А если что-то произойдет, я, как обычно, приду, и ты примешь меня. Без вопросов, без упреков. Просто открой мне дверь, и все.

Каст привлек к себе девушку и обнял ее, пальцами зарывшись в темные густые волосы. Прижавшись к нему, Валевская ощутила себя на несколько секунд в полной безопасности и лишенной забот. Наверное, в этом и была прелесть отношений с сильным и надежным мужчиной, который решает все твои проблемы, всегда защитит, прикроет, и в его руках ты словно в тепле и безопасности. Наверное, это безумное счастье. И, наверное, Анне-Марии его не постичь. Северин – ее близкий друг, опора. Но он не ее мужчина и никогда им не будет. В глубине души Валевская считала, что никакой мужчина не выдержит ее лютый нрав и волевой характер. Она привыкла подавлять и подчинять. Едва ли какой-нибудь герой сможет пересилить подобный темперамент. А человека слабее нее она не сможет уважать. Проблема сильных женщин именно в этом. Их главный вопрос к мужчине: «Сможешь ли ты быть настолько сильным и надежным и превзойти меня, чтобы заслужить мое доверие и покорность?» Пока Анна-Мария встречала лишь ответ «нет».

Отстранившись от Северина, Валевская вздохнула.

– Мне не выпутаться из этого так просто.

Север пристально посмотрел на девушку. Он понял, что помочь ничем не сможет и ему остается лишь сочувствие. Они в молчании собрали свои сумки и покинули студию.

* * *

Погода в Марселе сегодня была прекрасной. Теплые лучики солнца приятно грели кожу, а легкий свежий ветер едва пробегался по улицам. Белые облака медленно плыли по небу, оставляя за собой размазанный след.

Огромные окна студии были открыты, свежий воздух наполнял помещение. Най сидел на низком подоконнике и копошился в каком-то приборе, иногда поглядывая вниз, на тротуар. Он ждал белый Porsche Маэльена, который с минуты на минуту должен был привезти Анну-Марию, чтобы они все вместе подготовились к операции. Леманн, которого напрягало присутствие Валевской в их компании, все-таки внутренне предвкушал новую встречу, хоть и отрицал это. Ведь каждый раз эта девушка выкидывала что-то новое, а немного пресыщенный жизнью Най любил все занятное и интересное, это разбавляло его скуку.

Пришел Кайле и приволок коробку с оборудованием. Он вывалил содержимое коробки на стол и теперь сосредоточенно рассматривал провода и какие-то приборы, пытаясь расфасовать их по форме и назначению.

Кристиана на месте не было. Он был на занятиях в университете, обещал прийти позже. К тому же он всегда участвовал в операциях только дистанционно. А с его стороны все уже было готово, поэтому Кристиан мог отдыхать и не принимать участия в подготовке. Он также стремился избегать самой худшей части: когда Най Леманн начинает читать нотации о том, что нужно следовать плану и как плохо будет, если их поймают.

Тут дверь студии распахнулась, и вошел Маэль. Сегодня он был в белом поло Lacoste и брюках в полоску. Он всегда одевался просто и со вкусом, не кичась этим, но достойно демонстрируя. Темные волосы он аккуратно уложил, а легкая щетина добавляла ему шарма. За ним следом вошла Анна-Мария, цокая каблуками и сжимая ручку-цепочку своей сумочки. Она обвела всех строгим взглядом. На ней была тонкая шелковая майка, которая словно струилась по телу от теплого ветерка, гуляющего по студии.

– Господа и одна дама, – начал Маэль, – сегодня заключительный этап нашей подготовки. Вы как?

– С оборудованием почти разобрался, – отозвался Кайле. – Нужно все безупречно настроить, так что еще ночь, пожалуй, провожусь с этим здесь.

– План тоже готов, – Най указал на ноутбук на круглом столе. – Все тридцать два исхода учтены и проработаны.

– Тридцать два варианта операции… – задумчиво протянул Сантана. – В жизни столько не запомню.

– Маэль, надо! – недовольно воскликнул Леманн. – Иначе получится как в Театре искусств!

– Ага, и мы не просто выбрались оттуда, но и с приятным бонусом. К черту план!

Маэль игриво вскинул брови и указал глазами на Валевскую. Она сидела, скрестив руки на груди.

Леманн тяжело вздохнул. Он прекрасно знал: это сейчас Маэль так говорит, на публику. Вечером он в любом случае сядет и прочтет все, что Най написал, каждый вариант запомнит и будет действовать как положено. Маэль был экспрессивным и эмоциональным, как типичный испанец, но никогда не стал бы жертвовать кем-то или подвергать опасности команду из-за своего характера. Сказано выучить – он выучит.

Анна-Мария поправила волосы и заговорила:

– Ну что, давайте уже закончим с этим.

– Как на работе? – спросил Кайле. – Слышал, Маэль заставил тебя вернуться в балет.

Валевская кивнула.

– Да. Меня назначили дублершей примы. Работать придется вдвое больше за ту же зарплату солистки.

Маэльен на секунду нахмурился после этих слов, но потом снова приобрел беззаботный вид и налил себе вина.

– У тебя больше нет причин беспокоиться о деньгах, душа моя. Единственное, о чем тебе нужно думать, – какое платье надеть.