Kitabı oku: «Ловушка для мотыльков»

1

Для мероприятия в парке строили павильоны и беседки, по площадке прохаживался молодой мужчина по имени Павел, симпатичный и на вид немного бухой, хотя, кроме кефира, он ничего не пил, да и то в обед вчера. Сегодня он забыл позавтракать, но еда его мало интересовала. Завтра наступал срок сдачи проекта, а исполнительницу главной роли не выбрали. Вина лежала именно на сценаристе, который отвергал кандидатуры режиссёра. Любой бы впал в отчаяние, но Павел (он и являлся сценаристом) продолжал надеяться.

Его спутница, женщина в свои сорок, производила впечатление немного пощипанной. Распорядительница бьеннале занималась не сколько администрированием, сколько обязанностями прораба, но настолько непрофессионально, что что к утру строительная площадка не имела ни малейшего шанса превратиться в подиум для зрелищного мероприятия. Требовся взмах волшебной палочки, чтобы всё заработало.

Павел перешагивал через упаковки плитки и строительный мусор, прислушиваясь к объяснениям гида. В прошлом она была садоводом.

– Тут вы видите поле тюльпанов сорта «Мастер», а здесь – сирень, сорт «Маргарита». При входе на бьеннале мы развесим цветные флажки и установим фургоны с едой, – рассказывала она.

Павел поморщился. Тюльпаны смотрелись слишком ярко, резко и неправдоподобно.

– Чем ещё вы можете нас удивить? – спросил он из вежливости.

– Я? Нет. Это ваш продюсер выбирала цветы по каталогу. Да вы сами спросите у Людмилы Яковлевны.

– Я бы предпочел ирисы. Ну и нарциссы.

– Нарциссы отошли. А ирисам еще рано.

– Понятно.

Площадка не готова. Он делал фотографии и отослал режиссёру. Презентация разваливалась на глазах – таково его мнение. В ответ он получил совет: «Если что, обращайся к Акуншину. Он знает, что делать».

Этот похмельный, но симпатичный тип находился у прицепа с едой. Он был весьма общительным, что делало его душой общества, и странно, что для него не нашлось другой работы, кроме как торговать сосисками в тесте. И сейчас молодой человек возвышался за прилавком и перешептывался с каким-то нариком. При появлении Павла разговор стих, и подозрительный тип поспешил слиться.

– Чем помочь? – голос Сергуни Акуншина сделался притворно участливым. – Поменять цветочки?

Ему уже успели настучать.

– Ко мне должны прийти на собеседование. Увидишь девушку, сразу направляй ко мне.

– Описание имеется?

– Голос такой хрипловатый, – заметил Павел. – Лично её не видел.

– Чего? – обалдел нарик, показавшийся из-за кустов: он не успел отойти далеко.

– Дядя шутит, – одернул его Сергуня.

Противный, скользкий тип, вот уж к кому не стоит обращаться за помощью. Павел сам был виноват. С самого начала он угодил в ловушку, куда его загнал интернет-роман по переписке. Фотография была явно фальшивой, перерисовка с древнегреческой статуи. Он влюбился в голос – низкого тембра, с легкой хрипотцой, дрожь от которого гуляла у него не только в ушах, но и в затылке. Их первый телефонный разговор закончился ссорой, второй – романтической нотой, а встреча грозила закончиться, так и не начавшись.

А всё потому, что Павел предложил ей участвовать в презентации на бьеннале. Сначала он пригласил её в ресторан, но куар-кода ни у кого из них не было. Двоюродная сестра Лена сказала: «Зачем ресторан? Это старомодно. Пригласи её в проект. Нам как раз не хватает модели».

– Слушайте, я вспомнил, – сунулся нарик. – Тут приходила одна девушка.

– Вот как? – Павел посмотрел вопросительно. Этот тип имел вид лгуна и выдумщика. – Говори, не томи.

– Её привела одна тётка. Они пили кофе, и бабка обещала, что ей дадут роль, гарантированно.

– Тетку звать Людмила Яковлевна Бронштейн, – сразу определил Сергуня. – А девчонка – её протеже. Что, пойдем приветствовать героиню?

– Да нет. Флаг им в руки. Но я в этом не участвую, – Павел покачал головой.

Когда он уйдет, Сергуня расскажет своему приятелю, что Бронштейн – тёща сценариста, и вообще. вся эта киношная лавочка – семейное предприятие. Режиссер Лена – двоюродная сестра Павла, ну и так далее. Только он не скажет. Что этот проект некоммерческий, никто из участников не получит денег. Кроме него. Ларёк с едой приносит небольшую, но прибыль, а если знать, как подработать, то и весьма существенную.

Павел знал о ком шла речь, претендентка встретилась ему у входа, видимо, специально его поджидала.

– Молодой человек, мы не знакомы…

– Не сейчас, я занят, – ответил он.

Типичное не то. Она даже не удосужилась узнать его имя.

Что это? Происки продюсера? Или новая находка Лены? Павел подозревал, что после смерти жены родня не оставляла надежды его женить вторично.

Его приветствовал оператор Саня – черный, взъерошенный – и похвастался новой камерой и джипом, одолженным у товарища. Он прибыл в парк по каким-то своим делам и разговаривал с Акуншиным. «Терпимее надо к людям быть, Паша», – поучал он на правах близкого друга. Впрочем, дружил он не с Павлом, а с его двоюродной сестрой Леной, если их отношения можно было так называть. Встречаются, но еще не помолвлены. Одним словом, дружат.

Лена Вироннен постоянно экспериментировала – как в режиссуре, так и в личных отношениях. Её последней жертвой стал оператор Саня, разведенный, которого Лена отбила у своей бухгалтерши, когда та ушла в отпуск. В это время подруга Лены, в возрасте уже дама, призналась, что хочет ребенка и попросила Лену договориться с Саней. Как можно отказать? Устраивая их свидание, Лена и влюбилась.

Короче, еще тот ходок этот Саня.

На вечер он наметил шикарные планы, которым не могло помешать даже хроническое безденежье.

– Паша, тяпнем коньячку после презентации? – предложил оператор.

– Рано еще планы строить. У нас модели нет. – Павел отказывался веселиться.

– Ты о чём? Ленка с Бронштейн нашли одну кралю. Милая девочка.

– Боюсь, нам она не подойдёт.

– Да что ты говоришь, Паша? У героини там даже слов нет. Лень было написать, да? Ладно. Ладно, не вмешиваюсь в творческий процесс. Слова – лишний кипеш, зряшная трата времени. Всего-то и дело, что раздеваться. Все девчонки это умеют. Разве нет?

Павла задело это рассуждение об искусстве. В чем-то Саня мог быть прав, это и задевало.

– Короче, что от меня требуется? Утвердить кандидатуру? Мой ответ «нет».

– Но насчет ресторанчика подумай. Вечером после бьеннале. Мы с Ленкой и ты с моделью. Подумаешь, да?

Раньше Саня был порядочным сорванцом, за что его и полюбила Лена. Он попал в фокус её внимания ещё в 2017 году. Тогда он с катаной в руках набросился на полицейских. Лена подобрала его прямо на улице, посадила в свой автомобиль и вывезла в безопасное место, на квартиру Павла и его жены Жени. Про себя её друг сказал, что был оператором, но сейчас занялся мелким бизнесом. Она тогда ещё не знала, что Саня зависим от наркотиков.

Позже тот утверждал, что хотел умереть и намеревался спровоцировать полицейских его убить. Тогда он только что развелся. Сейчас Саня регулярно мотался к своей бывшей, отсылал ей деньги на сына, но не забывал и бухгалтершу, которой остался должен нехилые деньги.

Раньше они часто собирались вместе: Саня с Леной и Павел со своей женой Женей. Вроде и неплохо выходило, разве что Саня оказался страшно прилипчивым, он оказывал Жене нездоровое внимание. Павлу его ухаживания не нравились. «Любил он её, как же! Она доставала ему наркотики», – жаловался он Лене, но та сердилась и объясняла его злость глупой ревностью.

Сейчас Саня загнал джип на площадку и монтировал светоустановку. На влажном асфальте бликовал свет, добавляя живописности в картину праздника. Павел протестовал, считая блики дурным тоном, ему вообще было трудно угодить. «Нельзя ли попроще?» Будь его воля, он оставил бы одни цветные флажки.

«Ты не ощущаешь современной жизни», – часто упрекала его Лена. Павел отвечал: Любовь в постели карусель? Писателям это ни к чему. Нам довольно вечного».

Так что Павел предпочёл уединиться и поработать с павильоном, представлявший из себя скособоченную избушку со стеклянной стеной, в которой хватало место только для одного человека. К счастью, освещение там работало нормально.

Лена Вироннен появилась только на минуту, чтобы добавить позитива и дать указания. Она даже не стала отпускать такси, чтобы побыстрее отчалить. Пока Павел бубнил своё, внося немыслимые предложения, она пыталась выстроить новый сценарий при полном крушении надежд на старый вариант.

– Как тебе претендентка?

– Та, что пришла от Людмилы Яковлевны, никуда не годится. Не цепляет взгляд. С таким успехом ты могла бы поместить туда резиновую куклу.

– Покупаем куклу? – взвилась она.

– Не знаю, ты спросила моё мнение, и я его высказываю. А как поступать, решает режиссёр, то есть ты.

– Можно подумать, ты тут посторонний. Придумаешь что-нибудь, да? Кукла не пойдёт, это точно.

Она нервничала из-за погоды. В дождь площадка казалась слишком мрачной, чтобы привлечь посетителей. Лишь присутствие Павла успокаивало, его фантазия творила чудеса.

Он только улыбнулся в ответ и заметил, что зрачки у Лены стали бордовыми.

– Из почек тополиных глаза – вот какая у меня сестра, – пробормотал себе под нос.

Писатель, сочинял на ходу.

– Не переживай, объявится моя девушка. Я это не просто так говорю. Знаю, имей это в виду, – заверил он двоюродную сестру.

Так что Павел являлся для Лены ремнём безопасности.

Лена отдала последние распоряжения:

– Подъедет человек с едой и напитками, поможешь ему решить проблемы. В случае чего спросишь у скаута.

– Та девица с «Мастером и Маргаритой» – скаут?

– Ты к ней несправедлив. Как и к Сергуньке. Они работают. Вдруг кто из участников захочет промочить горло, – разъясняла Лена, но её двоюродный брат проворчал: – Река тут неподалеку, пей, сколько хочешь.

Сквозь каменные деревья, которыми проросло высотное здание на Котельнической набережной, виднелся водоём, на гладь которого присели две утки.

Возле мусорки валялись отбросы, а на них трепетали две весенние бабочки. Лимонницы?

Лично Павлу хватало сырости и сквозняков. Пусть другие беспокоятся о Сергуньке, бизнесмене низкого пошиба, который хватался за любое дело, сулящее выручку.

– Если твоя девица придет собеседоваться, поговори с ней для порядка и найми. Других кандидаток все равно нет, – этими словами Лена закончила инструктаж.

Павел набрал в лёгкие воздух, но ничего не ответил. Тяжелый воздух давил, хилые, криво натянутые баннеры у палаток угнетали. Он выдохнул.

Ожидаемая особа явилась через сорок минут после отъезда Лены. Павел не мог понять, и чего это он на неё клюнул, это же чистейшая лимита. Бедняжка так нервничала, что не могла назвать свое имя. В переписке они использовали выдуманные имена, и знакомая прикрывалась ником Мойра. Сразу видно, начитанная девушка. Однако при первой встрече она оказалась глуповатой, не могла понять простых вещей.

– Я понял, что Атропова твоя фамилия, но звать тебя как?

– Можно подумать, не знаешь?

– Людмила? Галя? Валентина?

– С первого раза угадал!

– Тебя так зовут? Мила? Вот и ладненько. Атропова? Родственница актёра?

– Кого?

– Ах, нет. Он же Андропов.

Претендентка выглядела строго, с пучком на затылке. Где только такие отыскиваются?! Образования нет. Опыта работы нет, но красоты неземной.

– Ты не гречанка случаем?

Молчание.

– Из Молдовы?

Улыбка.

– Прическа у тебя какая интересная. Шиньон подкладываешь?

– Нет.

– А что?

– Корзинку.

– С ума сойти. Красиво, но нам нужны волосы, струящиеся по спине. Ты можешь их распустить? Спасибо, теперь хорошо.

Костюм у Милы был особенный: легкое платьишко с боковым разрезом до талии и после, раньше такие наряды Павел видел разве что в музеях. И большое черное пальто сверху.

Девушка скинула пальто, когда потребовалось изобразить струящиеся волосы. В верхнем разрезе показалась обнаженная грудь. Полностью. Павел не стал долго раздумывать, в конце концов, это часть веселой игры со зрителями.

– Хочешь посмотреть павильон?

– Какой павильон?

– Тот, стеклянный. Ты там будешь работать. Хочешь взглянуть?

– Видела. Там ничего нет.

– Как же ничего. А кружевная занавеска?

– В полу щель. В щели мог быть какой-то зверёк. Я мышей не люблю.

– Не мышь. Мотыльки, – поправил Павел.

Мила осторожно тронула его плечо – осадить: он показался ей вспыльчивым и раздражительным.

– Мне без разницы. Могу и мотыльком.

Тут Павел с облегчением выдохнул, и пустота заполнилась.

Когда он сказал, что её кандидатура принята, Мила звонко рассмеялась и хлопнула в ладошки. Он говорил, объяснял ситуацию, что от стресса чуть не умер, когда она вовремя не явилась. Она сказала, что всегда приходит вовремя, а все остальное – зряшный кипеш. Его губы невольно растянулись в улыбке. Можно ли сердиться на такое беззаботное создание?

– Тебя угостить, Мила?

От чая-кофе девушка отказалась, она куда-то торопилась. Павел отправился её проводить до выхода. Они прошлись по солнышку, посмотрели на клумбы, понюхали свежую траву. У выхода простились.

– Пока, Мила. Ещё встретимся, – произнес Павел.

Отстукивая по мостовой ребристыми подошвами зимних ботинок, он направился к жёлтым бабочкам, чтобы лучше рассмотреть это чудо природы.

Путь ему преградил путь охранник. Он все время стоял неподвижно, сливаясь с кустами, а тут выступил вперед.

– Это место бьеннале, – серьёзный парень держал руку на кобуре, а сам шарил внимательным взглядом. – Сюда нельзя посетителям.

– Я работаю у Лены Вирронен. Мое имя Павел Ким-Логут, посмотрите в списках.

– Все равно. Ещё не открыто.

– А вы кто? – с утра никаких охранников и в помине не было.

– ФСБ, отдел по борьбе с наркотиками.

Не став спорить с бойцом, Павел набрал номер двоюродной сестры, и когда она спросила, как прошло собеседование, он в двух словах рассказал о том, что у них есть модель.

…Гибкая спина. Драпировки. Прядка, выбившаяся из прически…

Павел включил диктофон. Он был рад, что записал разговор с девушкой. Не каждый день с небес сходит богиня. С другой стороны, зачем богине разговаривать?

В уме, заточенном на магическое мышление, составлялись декорации. В каком сне Павел видел эту картину? Его дядя, кандидат медицинских наук, посоветовал вести ежедневные записи, хотя бы пять-шесть строк о самых важных событиях, которые произошли с ним или чему лично он являлся свидетелем.

Так Павел стал записывать свои сны, это считалось важных процессом по пути улучшения его психофизического состояния. Его болезнь была душевного свойства, к которой он был генетически предрасположен, а, значит, неизлечимой.

По мнению психотерапевта, самоконтроль помогал адаптировать сознание от личностного восприятия мира к отвлечённому. Только в случае пациента происходило наоборот: от отвлечённого к реальности. С реальностью у Павла обстояло плохо, но доктор Борисов утверждал, что мягкая созерцательность постепенно трансформирует его мир в нужном направлении. В любом случае осмысленная проблема перестаёт таковой являться. Он уверял, что однажды Павел начнет радоваться жизни – знакомиться с весёлыми людьми, бросит пить таблетки по десять в день и найдет свою прекрасную деву. Но позже.

…Его зовут Павел Ким-Логут. Царственной походкой он вступает на огороженную территорию. И тут же становится светло, темень уступает первым проблескам светила, окрашивается в розоватый и плавно переходит в голубой цвет, который становится белым.

Ночь сменилась днём. Жёлтые бабочки трепетали в воздухе, подвешенные на невидимых нитях. Тот, кто наклонялся над узкой щелью в земле, видел их отражения в темном стекле, но потом проявлялись детали картины: фрагмент кружевной занавески и линия обнаженного женского тела, само лицо оставалось невидимым. Посетители бьеннале строили предположение: девушка это или манекен, но модель шевелилась, и её позвоночник двигался, приводя в восторг совершенством линии. Фигура была прозрачна и легка.

Она возникала перед обзорным окном на долю секунды, выпрямлялась, словно собираясь избавиться от платья, но в последний миг задергивала кружевную штору.

– Тут нет ни одного случайного штриха, все продумано. То, что вы видите, называется хитон, – рассказывала гид. – А то черное пальто – пеплос. Он служит частью головного покрывала – для его изготовления брали отрез ткани до 3-4 метров длиной.

Милу не смущало его жужжанье, она украдкой разглядывала молодых мужчин, которые замирали перед ней. Такие лица она видела довольно часто, их отличало сосредоточенное выражение. Мужчины участвовали в играх с быком, и оставшиеся в живых позировали для картин, которые писали на папирусе.

Чудаки пытались назначить ей свидание:

– Где вас только отыскали, девушка? Может, в фитнесе? Я хожу в качалку на Трубной по вторникам и четвергам. Меня зовут Саня.

– Пошел вон, – одними губами произнесла Мила.

Весь этот ярмарочный переполох не мог нарушить её спокойствия. Вот и Саня, когда с катаной в руке вышел на площадь, говорил, что чувствовал величайший подъём духа во время атаки.

Устав караулить у щели в надежде увидеть особо сокровенный участок тела, толпа отправлялась к киоскам покупать чипсы и фисташки, а потом усеивала землю перед аттракционом шуршащими отходами.

От неудобной позы у модели появилась боль, пронзавшая позвоночник всякий раз, когда она вытягивалась. Мила хрустнула позвонками и снова выгнулась, уже готовая к боли.

Её пальцы сновали, перебирая края занавесок. На невидимой нитке пролетел последний мотылек. И снова первый, второй.

Трепетали кружевные занавеси.

Один раз в щель постучали, и бьюти-модель отвела завесу, открыв грудку, маленькую и круглую, как орешек.

– Мила, тебе принести пивка? Или бутербродик? – спросила её Лена («у нас дружная команда: поддержим, направим, накормим и всегда прислушаемся»). Девушка отрицательно покачала головой.

– Салфетку, Лен. Я испачкалась. – Красавица выглянула из щели. Рядом ворона клевала остатки сандвича с чем-то жёлтым, вроде как с сыром.

–Ты не озябла без обуви? – Лена подала ей салфетку.

– Нормально, потерплю. Как там погода?

– Солнышко. Но идут тучи, к вечеру будет дождь.

– Ничего, успеем до дождя, – и Мила вновь спустилась под землю.

Она немного поворочалась, принимая позу эмбриона. В полутьме слабо просматривалась линия позвоночника, и модель подсветила свою коморку фонариком на телефоне. Она мысленно представила себе картину с быком, на котором пытался удержаться смельчак.

– Алё, время пришло. Нас снимает телевидение, – предупредила её Лена.

Девушка обвила мачту руками и ногами, при этом растягивая трепещущий воздушный купол волос. Волшебство возникало из-за игры света.

Телевизионщики развернули аппаратуру: светооотражатели, экраны, аккумуляторы; при помощи сложного оборудования и при условии последующей обработки у них имелись способы превратить этот сумрачный день в яркое летнее утро.

В свете камеры Мила продолжала расчесывать волосы. Они словно ждали, когда проблеснёт девичий взгляд. Красота заключалась в блестящих глазах и четкой линией водораздела света и тени, проходящей за спиной модели. Камеры запечатлела крупным планом, как она раскладывала их на прямой пробор, пряди расходились волнами и низко спускались на лоб, весьма невысокий (между бровями и волосами лоб открывался на ширину двух пальцев). Далее волосы спускались вдоль щёк, а сзади Мила их ловко подхватывала и приподнимала копной, а потом на затылке скручивала всю массу в узел, скрепляя шпильками и узкими ленточками.

Со стороны раздавался голос гида: «Эта инсталляция называется ловушка для мотыльков. Девушка находится в позе эмбриона, из которого потом вылупляется бабочка. А вот она вылупилась, расправляет крылья. Если есть вопросы, задавайте».

– А что это у вас на голове? – спрашивали модель, и она отвечала: – Миртовый венок. В знак того, что я выполняю свой долг и моя личность неприкосновенна.

Люди толпились у стекла, заглядывали внутрь, светили телефонами и могли разобрать, как быстро двигались у девушки пальцы. Когда свет падал на лицо, девушка жмурила глаза. Так что смотреть приходилось на пальцы, как они непрестанно двигались: девушка плела косичку из своих волос, густых, как шерсть.

Один раз Мила испугалась – за перегородкой мелькнула женщина в черном, она замерла, устремив на модель взгляд тусклое, как немытое стекло.

Через час всё закончилось, и ей помогли выбраться: режиссер Лена, подала ей руку и закутала в черное пальто. Из-под веревочных плетей своих сплетенных кос модель наблюдала, какими глазами за ней наблюдал спутник Лены, мужчина в черном галстуке.

– Это Саня, оператор и мой парень. Познакомься, Мила Атропова, – сказала режиссер.

– Очень приятно, – ответил её спутник.

– Уже виделись. Скажи, пусть он отвернется, – велела Мила.

Модель начала одеваться. Её свободного покроя платье держалось на двух застежках и не скрывало грудь. С ума сойти, вот так свободно ходить по Москве с открытой грудью. При ходьбе несшитая сторона платья распахивалась, позволяя видеть обнажённый правый бок и ногу.

Потом Мила долго зашнуровывала ботинки на толстой подошве. Саня подал ей длинное пальто. По форме и способу драпировки оно походило на платье, разве только длиннее и гораздо шире. Его воротник был настолько большим, что явно мог покрывать голову. Явно дизайнерская работа. В карман её пальто Саня сунул пакетик с крендельками. Знак внимания.

Девушка была слишком красива, чтобы не восхищаться ею.

– Мы давно ищем в команду ещё одного супергероя. Ну, и желательно чтобы человек был стойким к нестандартным ситуациям. Об оплате не беспокойтесь, – сказал он.

– А я и не беспокоюсь, – ответила Мила.

Эти молодые, креативные продакшены для съёмки видео контента в сфере бьюти вообще ни о чем в жизни не беспокоились.

Лена наблюдала за тем, как эта девушка ела бутерброд – в перчатках, причем надела их специально, когда начала есть.

– Чай или кофе? – Саня взял на себя роль распорядителя.

– Где там ваше вино? – ответила Мила, и ей налили бурды из тетрапака.

Она съела печенье, закинула голову назад, прикрывая глаза, прислушиваясь к звуку льющегося вина. Осушив литровый пакет, она швырнула его к пивным банкам.

– Как ты не по-городскому одеваешься, – заметил Саня, не отводя от неё взгляда.

– Я так привыкла дома… – Мила не договорила, опустила глаза.

Приезжая… Где теперь её дом… Небось и гражданства нет.

– Ну, ладно тебе, тут всем найдется место, – вмешалась Лена. – Парня видишь? Звать Павел, можно Пашот. Ну да вы уже знакомы. Ты проходила у него собеседование. Наш администратор.

Павел оказался не слишком разговорчивым.

– Голодна? – спросил он. – Там прицеп стоит: чай-кофе, сушки-печенье. Угощайся за счет проекта.

– А ты кто?

– Да так, вроде сценариста. Только бесплатно. Пишу сцены и диалоги.

– Вроде диалогов не было, – удивилась Мила.

– Вычеркнули. У меня сложные отношения с продюсером. Пойдем я тебе покажу «Мастера и Маргариту», – предложил он, увлекая её в сад.

– А это кто? – удивилась она.

– Тюльпаны и сирень. Что, не читала? Еще прочтёшь. Пойдем, я знаю, где тут продаётся шампанское.

Из карманов Мила вытащила пакетик с крендельками, которые вытряхнула прямо в рот. В кармане оставалась только использованная салфетка, но её Мила не стала выбрасывать.

Лена не в первый раз отметила её бережливость.

– Понравилось у нас?

– Я буду на вас бесплатно работать, только отпросите меня у Тарантино, а то он не отпускает, – пошутила Мила.

Ну, хоть голос прорезался, девчуля, впрочем, говорить тебе не потребуется, сразу решила Лена.

Они направились к стойке прилавка, где киношники неспешно попивали кофе.

– А вот и ворона, – заметила Лена. – У той вороны мы все в лапке.

С этими словами она кивнула женщине в черном.

– Наша продюсер Людмила Яковлевна Бронштейн – успешная женщина, имеется все, кроме личного счастья. Сама не замужем, единственная дочь умерла. Отдаёт всю себя работе.

Мила уставилась на женщину в чёрном. Что она там ожидала увидеть? Расклеванные точки на месте глаз?

Людмила Яковлевна оказалась дамой за сорок, с огромной сутулой спиной, почти мужским торсом, маленькой шеи, и только после пояса шли довольно красивые женские ноги. Симпатичной её не назовёшь, это точно.

Позже они пили вместе чай, и продюсер угостила девушек печеньем.

– Оно очень вкусное, рассыпчатое, – и вспомнила его название из двух слов, которое Мила не запомнила.

Она из вежливости взяла одно печенье и поблагодарила:

– Действительно рассыпчатое. Спасибо, я наелась. И за шампанское тоже спасибо.

Лена осталась разговаривать с Бронштейн, ей явно хотелось обсудить детали.

– Откуда Павел её только взял? – удивлялась Людмила Яковлевна.

Члены съёмочной группы обычно знакомились в студиях, где снимали еду и маргинальных рок-звезд из прошлого. Все они забиты знакомыми и туристами, отчего смена казалась слишком долгой, музыка – громкой, а юпитеры так и слепили глаза. Модели в легком подпитии царили на подиуме, но Саня мог поклясться, что этой девушки он никогда не видел. Ах, да, она приезжая.

– Из Интернета. Пришлось брать то, что осталось. Скорее всего дилетантка, но хороша. В кадре нужны её позы и немного перемещений. Прошу не затягивай! – Лена торопилась.

Потребовалось больше часа, чтобы в плотном потоке съёмок выкроить время на этот короткий разговор.

На знакомство, ухаживание и соблазнение у Сани оставалось минимум времени. Он торопился получить информацию.

– Считаешь, она недоразвита? – спросил он.

Лена не стала лукавить: Саню она знала, с ним можно поделиться.

– Вроде того. И глупа, про деньги даже не спросила. Учти, не без вредных привычек. Ей надо занять пальцы, поэтому она постоянно плетёт косичку из волос или из нитки, которую выдергивает из рукава. Все, мне пора. Позаботься о ней.

Лена убежала, ей требовалась квартира для фотосъёмки журнала Esquire. Она искала квартиру в красных или розовых тонах, обязательно с ванной.

В тот вечер Мила почивала на лаврах и выслушивала предложения. Ей обещали благодарности всякие на разных страницах и ссылку, если она вдруг в этом заинтересована. Ну или денег, но не миллионы. Всем требовалась модель максимальной ванильности, прямо до тошниловки для сладкого видео в духе попсового клипа про любовь.

– Будете с ними сотрудничать, подписывайте договор заранее и т.д. Передумать за день до съёмок это в их манере, – предупредил Милу молодой человек.

– А вы кто? – спросила она.

– Здравствуй, ты меня не помнишь? Я нанимал тебя на работу, – мужчина приподнял шляпу. – Павел Ким-Логут. Мы вроде как переписывались в интернете?

– Не знаю.

– Тебя зовут Мила, и ты не пьешь чая и кофе. Других отличительных примет нет.

– Нет, я ворона, которая выпила бы вина. – Мила расхохоталась от собственной шутки.

Сквозь каменные деревья-башни был виден водоем, где сидели две утки, но по одному её слову они стали воронами.

– Самая харизматичная ворона. Я видел тебя в инсталляции.

– Нравится смотреть, как девушки раздеваются?!

– А все-таки продолжим. Чем займёмся?

Сейчас Мила не отказалась бы перекусить.

– Вагончик с горячими обедами арестовала полиция, – извинился Павел.

– Я слышала. Тогда в другой раз.

Милу окружили мошенники, халявщики и просто не здоровые психически люди, тусовка деградировала, превращаясь в очередную помойку. Она дернулась, чтобы уйти. но неудачно поскользнулась и упала в лужу. Ей помогли подняться, но рывок оказался таким сильным, что из рук выскользнул телефон. Павел подобрал его и принялся в нем шарить. Кто-то сбросил геолокацию ресторана.

– Верни мой телефон, – ровным голосом произнесла она.

– Что?

– Телефон!

– Вот, пожалуйста. – Павел стер последнее сообщение. – Позволь предложить шарф. Тебе пойдет.

Девушка поблагодарила и повязала себе жёлтый шарф.

– Пока, – сказала она.

– Спишемся. До скорого!

– До скорого!

Павел Ким-Логут отметил, что у дебютантки вкус безупречен, гармонию она чувствовала изнутри. Кем она была, оставалось непонятно, как и то, почему она носила одежду черного цвета.

В ходе осмотра аттракциона его взору предстало её нижнее белье: трусишки и маечка, все беленькие – и его уже трясло от страсти. Лёд почти вскрылся. Маленькие людские радости ему тоже доступны, как и чувство эйфории. Жёлтый цвет шарфа придавал картине некоторое благородство.

Юная особа с милой улыбочкой загребла его французский шарф и отчалила.

Павел задумался. Только успел заговорить с девушкой, как та умудрилась скрыться. Прочёсывание квартала не принесло результата, девушка как сквозь землю провалился. При попытке отыскать её по камерам слежения, выяснились аномальные, мигрирующие помехи.