Я – ведьма

Иллюстратор Софья Кузьменкова

© Елена Кузьменкова, 2022

© Софья Кузьменкова, иллюстрации, 2022

ISBN 978-5-0053-5415-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Пролог.

Ведьмы не горят, они сияют,

Не склоняя гордой головы.

Путь им звезды ночи освещают,

И доступны таинства луны.

Свыше им дана большая сила,

Чтоб хранить, спасать, оберегать.

Но судьбы подобной не просила,

Древний дар обратно не отдать.

К ней идут за помощью, за счастьем,

Попросить богатства и любви.

И бежит тропинка прямо в чащу,

Где творятся чары и мечты.

Благодарности большой она не знает,

Люди быстро забывают доброту.

Злые слухи пламя разжигают,

Хворост сплетен поднося к костру.

Затеряется среди лесов дремучих,

Слезы горестей осушит лунный свет.

И уйдут обиды темной тучей,

Скоро снова ты заметишь ее след.

Ведьмы не горят, в них сила ветра,

Солнца свет и мощь родной земли.

Пусть следы их заметает пеплом,

Возродятся фениксом из тьмы.

Я – ведьма. Да, та самая, которая живет в лесу, варит снадобья и наводит чары. Есть ли у меня метла? Конечно. Но она есть у большинства женщин. Как я выгляжу? Надеюсь, что хорошо. Возможно, разочарую, но у меня нет носа крючком, бородавок и костяной ноги. Может быть, все это и появится в далеком будущем. А пока мне двадцать три года, и я слышала, как обо мне говорят, что я красива. Я склонна этому верить. В зеркале я вижу стройную фигуру, темные волосы и большие выразительные золотисто-карие глаза.

Как я стала ведьмой? Это дар, я такой родилась. Моя мать, бабушка и все предки по женской линии были ведьмами. Мало кому это принесло счастье и богатство. Но магический дар – это не вопрос личного выбора. Мы просто такие. Я просто такая. Я не могу отказаться от своих способностей, не могу игнорировать их. Могу лишь учиться использовать их, контролировать, заставить служить себе и своим целям.

Я живу в небольшом доме, доставшемся мне от матери, а ей от бабушки, держу небольшое стадо коз и стайку кур, ухаживаю за огородом.

Найти мой домик среди густого леса не так просто, но местные из ближайших трех деревень давно протоптали к нему тропинки, еще со времен моей бабушки. Именно она поселилась здесь первой, другие мои предки жили где-то в других краях.

Зачем местные приходят к ведьме? За известными делами – снадобья от болезней, любовные чары, амулеты, гадания и яды. Да, у меня есть яды. Но пользуюсь я ими или даю другим с крайней осторожностью и уж явно не с целью убийства кого-либо. Дело в том, что я не просто ведьма. Я Хранительница. Белая ведьма, работой которой является забота о людях, земле и природе на вверенной ей территории. Эта земля перешла мне по наследству от матери, а ей от моей бабушки. Моя мать жива, но она выбрала для себе отличный от моего путь. Она целительница. Когда я выросла и вошла в полную свою силу, она покинула меня, чтобы жить и помогать людям в другом месте. Я же с рождения чувствовала связь с этой землей. Жить здесь и хранить ее и людей – моя прямая обязанность.

Я много чего умею. Я владею силой четырех стихий, могу видеть образы недалекого будущего, умею общаться с животными, знаю множество ритуалов для защиты и удачи, лечу с помощью трав, заговоров и природной силы. Еще я легко читаю эмоции и чувства других людей, иногда могу позволить себе управлять ими. Все, что я делаю, я делаю на благо. Я не должна вредить, могу лишь защищаться при необходимости.

Деревень вокруг всего три, но работы у меня хватает. Недалеко есть и замок лорда – владельца этих земель. Оттуда ко мне никогда еще не приходили. Для лечения у знати есть ученые лекари. А проблемы они привыкли решать, полагаясь на свои мечи, кинжалы или интриги. Сама я там тоже никогда не была. Изредка я хожу в какую-нибудь деревню, сделать покупки или навестить больного.

Отношение ко мне скорее сдержанное, чем враждебное. Меня многие опасаются, но не прогоняют. Я нужна им. А мне, в общем-то, нужны они. Эти люди – смысл моего существования, моя цель- их благополучие.

Меня зовут Ада. И я – ведьма.

***

Все когда-нибудь происходит в первый раз. Однажды наступил тот день, когда ко мне пришла гостья из замка.

Этот день начался как обычно. Я проснулась на рассвете и, одетая в одну рубашку, поспешила выйти из дома для совершения ежедневного утреннего ритуала. Я любила это время дня, особенно в разгар лета. Солнце, появившееся над горизонтом, не спешило проникать сквозь густую лесную листву, но подлесок и небольшие полянки были окутаны мягким золотисто-розовым сиянием. В низине, где звенел широкий ручей, лежал густой туман, пахло сыростью и влажной землей. Было прохладно, я почувствовала, как мои плечи покрылись мурашками, а босые ноги застыли от влажной травы.

Спустившись к ручью, я торопливо скинула с себя рубашку, повесила ее на ближайший куст и стала на колени, склонившись к воде. Ручей в этом месте замедлял свое течение, и я видела свое отражение, почти не искаженное бегущей водой. Дно было темно-золотистым с вкраплениями мелких и более крупных камешков. Я сжалась в комочек, чтобы сохранить остатки тепла, и опустила ладони в воду. Закрыла глаза, сосредоточилась на ощущении покалывания в пальцах. Древние слова заговора лились без запинки, они почти заглушались звоном струй. Вода откликнулась, поднялась выше, почти до самых локтей и мягко отступила назад. Я открыла глаза и улыбнулась своему отражению. Как всегда, после ритуала почувствовала прилив сил, и жизненных, и магических. Тело согрелось, хотелось вскочить и бежать. Я радостно и громко рассмеялась, вспугнув небольшую стайку птичек на противоположном берегу. Их пугливое бегство развеселило меня еще сильнее, я брызнула им вслед водой и встала. Солнце поднялось выше, стало светлее. Жизнь в лесу ожила и наполнилась движением и разнообразными звуками. Перекинув через плечо рубашку, я возвращалась к дому. Пора заняться более земными делами. Я уже слышала, как проснувшиеся козочки в загоне требуют моего внимания. Войдя в дом и одевшись, я занялась своим небольшим хозяйством.

Посетители обычно приходили ко мне до полудня. Я сидела на скамейке у дома и перебирала высушенную траву, лениво размышляя, достаточно ли она высохла, чтобы размельчить ее, или же подвесить ее еще на пару дней под крышу. Приближение кого-либо к дому я чувствовала задолго до того, как человек становился виден и слышен. Меня трудновато застать врасплох. Пожилая женщина прошла через арку деревьев, увидела меня и остановилась, опираясь на палку. Она была мне знакома. Жила в дальней деревне с сыном и его семьей. Несколько раз обращалась за снадобьем от болей в спине.

– Ох, милая, наконец-то я добралась до тебя. – Женщина старалась отдышаться, а я поспешила навстречу.

– Присядьте, я принесу вам попить, – доведя ее до скамейки, где недавно сидела сама, я зашла в дом. Подумав немного, налила в глиняную кружку ягодный морс, поднеся сосуд к губам, шепнула несколько слов и вынесла питье гостье. Та благодарно кивнула и начала жадно пить.

– Спасибо, – с облегченным вздохом она вернула мне кружку.

Я видела, что мое питье благотворно подействовало на нее, ушла излишняя краснота с лица, распрямилась усталая спина. В общем-то, старушка была еще вполне бодрой и довольно активной, но она действительно пришла издалека. Я дала ей еще немного передохнуть, пока вешала свою траву, досыхать на солнечную сторону дома. Старушка с интересом наблюдала за мной, я спиной чувствовала ее пристальный взгляд.

– Что случилось? – задала я вопрос, поворачиваясь к ней лицом. Пожилая женщина тут же опустила глаза.

– Внучка моя, цветочек мой ненаглядный, третий день в лихорадке горит. – Заговорила старушка торопливо, словно вспомнив, что пришла не из любопытства. – Невестка и травами ее уже отпаивала, не помогает. Сегодня деточка даже глаз не открывает, только стонет.

Лицо женщины жалобно сморщилось, уголком темного головного платка, она стала вытирать полившиеся слезы. Она хотела продолжить свой рассказ, но я остановила ее.

– Тихо! – я взяла ее морщинистую натруженную руку в свою и закрыла глаза.

– Невестка стирала недавно? – задала я вопрос.

– Да, – удивленно откликнулась гостья.

– Стирала там, где всегда?

– Я не знаю, я не спрашивала. А что такое-то?

Я вздохнула и открыла глаза.

– В запретном месте стирала. Там кувшинки желтые растут.

Старушка торопливо закивала:

– Да, да, она цветы эти и домой принесла. Говорит, больно красивые. Только они и часу не простояли, почернели.

– Это русалкина заводь, и цветы – желтые кувшинки. Там нельзя купаться и стирать, и цветы эти брать нельзя. Девочка ведь с ней была?

– С ней. – Женщина вновь заплакала. – Что же делать?

– Не плачь. – Я положила ей руку на плечо. – Задобрить русалок надо. Пусть невестка сходит на луг и сплетет венок из полевых цветов. Придет к заводи, опустит венок в воду и попросит прощения.

– А внучка? – старушка зашмыгала носом.

– Русалки простят, и внучка очнется.

– А простят?

Я пожала плечами.

– Они не злые. Простят. Но торопись, это надо сделать сегодня до захода солнца. Иначе ночью девочка к русалкам уйдет.

Пожилая женщина вскрикнула и вскочила. Лицо ее побледнело.

– Тогда я побегу. Спасибо, милая. Вот это тебе. – Она вынула из мешка, который у нее был с собой, горшочек с медом и торопливо протянула мне. Я приняла подношение.

– Только бы мне успеть, ноги старые, я сюда то с рассвета шла.

Я взяла ее палку в свои руки и стукнула несколько раз о свой порог, потом вернула слегка ошеломленной гостье.

– Держи, теперь быстрее дойдешь. И спина болеть не будет.

Глаза старушки вспыхнули искренней благодарностью.

– Благослови тебя Бог, детка, – начала она, потом осеклась и замолчала.

– Поспешите. – Я развернулась к ней спиной и вошла в дом.

Скоро ее присутствие перестало ощущаться.

Вторая посетительница пришла ближе к обеду. Я полола грядку с капустой, когда почувствовала ее. Хотя ее было слышно и без магии. Полноватая женщина лет пятидесяти, с круглым румяным лицом и светлыми слегка наивными глазами – это была мать молодого кузнеца из самой ближней деревни. Я много раз видела ее, когда покупала всякие хозяйственные мелочи у ее сына. Она шла, громко разговаривая сама с собой.

– Боже, прости меня, я ж не хотела. Но что делать-то? Другого выхода то нет. Так ведь и останется, так и останется. Ничего я отмолю потом, отмолю. Дай Бог, чтоб помогло. Дай бог.

Немало позабавленная этим противоречивым монологом, я вышла навстречу. Увидев меня, женщина широко улыбнулась и всплеснула руками:

– А вот и вы! —на ее лице цвело радостное удивление, словно я была ее хорошей подругой, которую она случайно встретила на площади в базарный день.

– Только вы и сможете мне помочь. – Начала она без предисловий, едва дождавшись от меня приветственного кивка. – У меня такое горе, такое горе.

Она картинно вздохнула, кинула на меня мимолетный взгляд, оценивающий степень моей заинтересованности и готовности сочувствовать. Я терпеливо ждала продолжения. В ее ауре не было следов болезней или лишений, лишь легкое расстройство. Близкие тоже были здоровы.

– Мой сын! – наконец подошла она к сути дела.

Расположившись на скамейке, она принялась обмахиваться ладонью. Но вдруг испуганно вскрикнула, замерла. Потом, вспомнив о чем-то, полезла куда-то себе за пазуху. Через мгновение женщина вытащила на свет маленького серого котенка. Она протянула его мне.

– Подобрала по дороге, видимо, за ребятишками увязался. Хотите взять себе? Не очень хочется тащить его обратно. Да и мне он не нужен, дома уже трое котов.

Я растерялась, но через мгновение с улыбкой протянула руку к милому существу. Котенок был еще совсем маленький, большеголовый и зеленоглазый.

– Да, спасибо, я возьму его. У меня нет кошки.

– Это как раз кошка. – Торопливо пояснила женщина, довольная тем, что избавилась от маленькой проблемы.

Я уселась на скамейку рядом с ней, котенок расположился на моих коленях, осторожно оглядываясь вокруг.

– Так что там с вашим сыном? – вернулась я к главному вопросу.

– Да, да, мой сын. —Женщина энергично закивала, наклонившись ко мне. Кстати, я вспомнила, что ее зовут Люсинда, а ее сына Сэм. – Он никак не может жениться.

В этот момент меня весьма ощутимо цапнули за палец, поэтому я слегка вскрикнула. Люсинда восприняла это, как знак моего возмущения и продолжила с еще большим энтузиазмом.

– Вы же его знаете, парень он хороший и добрый, хоть собой и не очень видный, что уж говорить. – Она вздохнула. – Ну и, может, не очень умный. Хотя в своем деле умелый и сильный. А что еще надо? Семью сможет обеспечить.

У меня перед глазами возникло лицо молодого кузнеца. Простодушный и крупный, с красной кожей от жара печей, он всегда очень терялся в моем присутствии, опускал глаза и что-то невнятно мычал.

– Сэм при девушках как колода становится. Слова не вытянешь. Совершенно не умеет с ними обращаться. Вот они и смеются над ними, негодницы.

Ага, подумала я, значит причина не во мне. Женщина начала всхлипывать.

– Так ведь и останется один на белом свете. Помоги, а? Я вот тут тебе не только кошку притащила. Иголки. Самые лучшие. Только мой сын такие делает. Тонкие и не ломаются.

Люсинда доверительно перешла на ты, словно мы с ней уже подружились.

Она протянула мне маленький мешочек, в котором лежало с десяток стальных иголок разных размеров и наперстки.

– Могу и денег дать, только немного.

– Иголки, – произнесла я задумчиво, разглядывая их.

Люсинда ловила мой взгляд. Я отпустила котенка с колен осматриваться и встала.

– Пусть твой сын подарит иголки каждой девушке, которая ему нравится. Когда они начнут шить ими, то влюбятся в него.

У женщины расширились глаза:

– Что все влюбятся?

Мне захотелось рассмеяться.

– Ну, вы же не собираетесь раздарить их всем девушкам в деревне. Помогите сыну выбрать, подойдите к этому серьезно.

Люсинда торопливо закивала:

– Да, конечно. Я все поняла. Есть одна вдовушка… – вкрадчиво начала она, но я прервала ее:

– Это ваше дело. Но запомните, девушка будет любить его, пока иголка не сломается.

– Как же так? А что же потом?

Я старалась уследить куда побежал котенок, преследуя маленькую стрекозку, поэтому ответила торопливо:

– Иголки вашего сына действительно крепкие, поэтому прослужат долго. А за это время ваш сын проявит свои лучшие качества, и его жена полюбит его по-настоящему, без магии.

– Без магии… – женщина была несколько растеряна, но потом, видимо, смирилась с таким положением дел.

Она встала, собираясь уходить, но потом, кажется, вспомнила, что хотела спросить что-то еще.

– А скажите, моя дорогая, можно ли им венчаться в церкви?

Я почувствовала, как мои брови поползли вверх.

– А какие есть для этого препятствия?

– Ну, ведь нам пришлось прибегнуть к колдовству. – Последнее слово она произнесла шепотом.

– Вы можете отказаться, и все останется по-прежнему. – Произнесла я холодно, и Люсинда вспыхнула.

– Нет, нет, по-прежнему не надо.

– Тогда всего хорошего.

– Благодарю. – Она суетливо заправила свои светлые волосы под платок. – Всегда ведь можно сделать пожертвование в церкви.

– Не сомневаюсь, там это оценят. – Мне надоело слушать чепуху, и я решительно махнула ей: – Всего доброго, здоровых вам внуков.

Женщина часто закивала и, развернувшись, наконец-то покинула меня, а я кинулась вытаскивать котенка, который застрял в зарослях малины и отчаянно звал на помощь. Вытащив лохматого проказника, я понесла его в дом. Налила молока и села наблюдать, как он его пьет, урча от удовольствия.

– Лола. – Решила я. – Тебя будут звать Лола.

Котенок нисколько не возражал.

Вообще-то, это была совсем не ерунда, то, о чем говорила Люсинда. Очень многие люди приходили за моей помощью, но практически все они испытывали угрызения совести. Им приходилось совершать сделку со своей совестью. С одной стороны, они страстно желали, кто здоровья, кто любви или избавления от врага, но решали не доверять это дело Богу. Ведь можно проще и наверняка. А потом к некоторым приходило осознание нечестности своих поступков. Кто-то пытался откупиться, пожертвовав церкви определенную сумму денег, кто-то просто старался забыть о произошедшем и делать вид, что все произошло с божьей помощью. Совсем недавно в деревне я зашла в лавку, чтобы купить сахар и вежливо поинтересовалась, как здоровье жены лавочника. У нее был жуткий кашель, и ее дочь прибегала ко мне за лекарством. Простые травы уже не помогли бы, и мне пришлось прибегнуть к магии. И лавочнику это было отлично известно. Тем не менее, в ответ на мой вопрос лавочник произнес:

– Священник, что был у нас проездом, согласился помолиться за мою жену. И мы заказали молебен в церкви. Бог услышал наши горячие молитвы. Жена поправилась.

Мне оставалось только кивнуть в ответ.

Странная гостья появилась ближе к вечеру. Я занималась своими делами, уверенная, что больше уже никого сегодня не увижу, когда предчувствие сжало мне сердце. Тягостное ощущение заставило задрожать мои руки, и я рассыпала фасоль, которую перебирала. Я напряжено прислушивалась некоторое время, но лес был занят своей суетливой жизнью и чужого присутствия не чувствовалось. Я почти убедила себя, что мне показалось, когда вдруг все мои чувства обострились, а через несколько мгновений появилась она. Женщина лет тридцати, высокая и стройная, закутанная в темный плащ. Она была мне незнакома. Моя память хранила десятки лиц, но ее среди них не было.

Пока она приближалась ко мне, я рассматривала ее – светлые волосы убраны от лица и открывают высокий лоб и аристократические черты лица, большие голубые глаза, прямой нос и маленький рот. Заметив, что я смотрю на нее, женщина слегка улыбнулась, а поймав мой взгляд, вздрогнула. Она тоже явно видела меня впервые.

– Добрый день, – вежливо, но настороженно поздоровалась женщина.

Я доброжелательно кивнула в ответ. Она не знала, как себя вести со мной и с чего начать разговор.

– Присядьте, хотите пить? День был жаркий.

– Благодарю, с удовольствием. – Женщина кивнула и опустилась на скамейку.

Я зашла в дом и налила ей прохладного ягодного морса. Котенок уютно устроился на оставленной мною на стуле шали и спал. Я не стала его тревожить, хотя и опасалась, что шелковая ткань может пострадать от острых коготков.

Когда я вышла, то заметила, что гостья вполне освоилась. Она с благодарностью приняла питье, а потом с любопытством огляделась вокруг.

– Я никогда не была в этой части леса и не видела вашего маленького домика, – проговорила она с милой улыбкой. – Вы живете здесь совсем одна?

– Да, моя мать недавно переехала в другое место.

– Вам здесь не одиноко?

Я тряхнула головой, откидывая волосы от лица.

– Нет, я привыкла. К тому же гости ко мне приходят очень часто.

Женщина кивнула.

– Да, понимаю. – Она никак не начинала разговор о том, что ее привело ко мне, а я решила ее не торопить.

– А вы, правда, ведьма? – вдруг задала она вопрос и испытующе посмотрела на меня. – Или это просто слухи?

Такие вопросы мне задавали время от времени. Кто из любопытства, а кто, чтобы удостовериться, что я способна сотворить для них чудо.

– Что вы умеете? – продолжила свои вопросы моя гостья.

– Я могу помочь вам, Алисия, если это будет в моих силах.

Услышав свое имя, женщина заморгала.

– О, вы узнали мое имя. Или встречали меня раньше?

– Нет, я никогда вас не видела. Но узнать имя человека легко. Для меня оно написано у вас на лбу.

Алисия рассмеялась и непроизвольно дотронулась рукой до своего лба.

– Как интересно, – протянула она. – А что еще вы можете обо мне сказать?

Я решила удовлетворить ее любопытство.

– Вы замужем, есть маленький сын. Живете в замке, любите драгоценности и дорогую одежду.

Гостья кивнула.

– Но это слишком просто и очевидно. Скажите мне что-нибудь более личное.

– Это проверка? – спросила я, чуть прищурив глаза.

Она не смутилась:

– Да, если позволите.

Я усмехнулась. Ну, хорошо, сама захотела.

– У вас есть тайна, связанная с вашим сыном. И вы боитесь, что кто-нибудь узнает ее.

Алисия отпрянула от меня, как от ядовитой змеи. Она заметно побледнела, ее губы беззвучно, но явно прошептали:

– Ведьма!

– Но вы ведь ведьму и искали?

Алисия больше не старалась быть любезной.

– Да, вы правы. И теперь я вижу, что вы сможете мне помочь.

Я жестом пригласила ее войти в дом. Она вошла следом за мной и с любопытством огляделась. Гостей я принимала в своей маленькой кухоньке, там был большой удобный очаг, где я готовила себе еду и варила зелья при необходимости. Полки с посудой на стенах. Старый стол из потемневшего дерева с парой стульев с высокими спинками. У окна, где я обычно шила или читала в светлое время суток, стояло удобное кресло. Из кухни одна дверь вела в кладовую с припасами и травами, а другая в небольшую гостиную. В ней также был камин, альков с кроватью, стол и несколько сундуков, в которых я хранила одежду и колдовскую утварь.

– У вас уютно. – К Алисии вновь вернулось хорошее настроение.

Она села на один из стульев и взяла со стола небольшое зеркальце. Я оставила его там утром. Повертев, положила его обратно. Я села напротив и приготовилась слушать.

– Я очень плохо сплю. Меня мучают кошмары. – Сказала она.

– Тогда вам наверняка помог бы успокаивающий чай. Разве у вас нет сада, где растет мята или лаванда?

Алисия нахмурилась и покачала головой.

– Нет, это я уже пробовала. Отвары мне не помогают.

– Вы хотите знать причину своих кошмаров?

– Тоже нет, причина мне известна. Я с детства страдаю бессонницей. – Она пожала плечами. – Такая особенность здоровья, видимо. Просто мне нужно лекарство посерьезнее. Одна из служанок недавно приходила к вам за лекарством для своего ребенка. Вы ей очень помогли.

Я не отрывала от нее взгляда. Если она и спала плохо, то на ее внешнем виде это не отражалось. Выглядела она полной сил и здоровья.

– Можете вы мне помочь?

– Да, пожалуй.

Я встала и прошла в свою кладовую.

– У меня есть средство, что позволит вам спать спокойно и крепко всю ночь напролет. – Я стояла к Алисии спиной, перебирая многочисленные пузырьки и мешочки.

– Прекрасно. – Услышала я ее голос. – Наконец-то я высплюсь.

Вернувшись в комнату, я протянула ей небольшой пузырек из толстого зеленого стекла.

– Вот, это должно помочь. Только вам нужно быть осторожной.

Она закивала.

– Да, конечно.

Мне не хотелось, чтобы она пропустила мои слова мимо ушей. Наклонившись, я взяла ее за руку.

– Запомните, вы должны быть очень осторожны. Добавляйте всего две капли в стакан с водой перед сном.

Она слегка отшатнулась от меня, сглотнула и спросила:

– Только две капли?

– Да, только две. От большего количества ваш сон станет тяжелым и нездоровым. Вы рискуете заболеть.

Алисия кивнула и высвободила свою руку, зажав в ней маленький флакончик.

– Я поняла. Наверное, это из тех лекарств, что в больших дозах превращаются в яд.

– Именно так. Храните его под замком.

– Да, да. Я все поняла. – Алисия спрятала пузырек в карман плаща. – Вы мне очень помогли. Я отблагодарю вас.

Она вновь полезла в карман плаща, и лицо ее приобрело растерянное выражение.

– Ох, как же так? Какая я рассеянная, я забыла свой кошелек.

– Не страшно, пришлите ко мне одну из служанок.

– Нет, мне бы не хотелось, чтобы о моем визите кто-нибудь знал.

Я понимающе кивнула.

Через мгновение лицо ее озарилось:

– О, у меня есть чем отблагодарить вас.

Алисия на мгновение замешкалась, а потом решительно сняла с шеи цепочку с кулоном и протянула ее мне.

– Вот. Это очень дорогая вещь.

Вещица была прелестна. Золотая цепочка тонкого плетения, и изысканный кулон – ласточка, несущая в клюве яркий бриллиант. Украшение действительно должно было стоить очень дорого.

– Этого слишком много. Лекарство не стоит так дорого.

Алисия настаивала:

– Просто вы не представляете, как я мучаюсь из-за бессонницы. Если это средство позволит мне спокойно спать, то уверяю вас, я согласилась бы заплатить еще больше.

Я рассеянно наблюдала, как женщина собирается уходить. Мы вновь вышли во двор. Накинув капюшон, она вдруг обернулась:

– А это средство и правда может стать ядом?

– Конечно. Поэтому будьте предельно осторожны. И старайтесь не пользоваться им часто.

Она кивнула, пообещав мне быть аккуратной, и попрощалась.

Она еще не успела сделать и пары шагов, как вдруг мои чувства сказали мне, что кто-то еще приближается к дому.

– Ада! – разнесся по лесу звонкий детский крик.

На тропинке появилась девочка. Она запыхалась, светлые волосы распустились и запутались. Я узнала ее. Это маленькая дочка одного фермера из деревни. Можно сказать, мы с ней дружили. Она была очень милой и любопытной. Бывая в деревне, я иногда болтала с ней и дарила всякие мелочи. Девочка не боялась меня и относилась ко мне с большой симпатией. Сейчас у нее был очень напуганный вид. Я кинулась ей навстречу.

– Лиззи? Что случилось?

Девочка остановилась и разрыдалась:

– Ада! Помоги! Моя мама, кажется, умирает! Она не может родить ребенка.

Я не стала тратить время и заспешила в деревню. Было понятно, что этот день закончится для меня еще не скоро. В суматохе и от неожиданности, я совершенно не заметила ухода моей знатной гостьи.

***

Я сидела у огня, почти засыпая от усталости, и расчесывала волосы. Это был мой ежевечерний ритуал. Он помогал восполнить потерянные силы и восстановить внутреннюю гармонию. Было уже далеко за полночь, и усталость волнами накатывала на меня. Тихий шелест волос под щеткой усыплял. Какой же это был тяжелый вечер!

Когда мы с маленькой Лиззи пришли в деревню, солнце уже зашло за горизонт. В простом деревенском доме было жарко и остро пахло травами. У постели роженицы суетилась повитуха. Измученная женщина на кровати была в забытьи. Огромный живот словно придавливал ее к кровати.

– Давно? – спросила я повитуху.

Она недовольно зыркнула на меня глазами и пробурчала:

– Со вчерашней ночи.

– Плохо. Где ее муж?

Старуха куда-то неопределенно махнула, но, оглянувшись, я увидела мужчину. Сгорбившись, он сидел в углу, видно, что он был немного пьян. Я подошла к нему.

– Мне надо посмотреть вашу жену. Вы согласны?

Он поднял на меня запавшие глаза и хрипло ответил:

– Да, помогите.

Я всегда в таких случаях спрашивала согласие на мое вмешательство. Мало ли какие щепетильные родственники найдутся. Некоторые предпочитали дать человеку умереть, чем воспользоваться помощью ведьмы. Что ж, этот был не против.

Я подошла к кровати. Женщина все также находилась то ли в обмороке, то ли спала от переутомления. Ее лицо покрывала испарина. Я положила руки на ее живот и мгновенно ощутила отклик жизни. Ребенок был жив и толкался. Но почему же роды остановились? Из своего мешка, что я второпях схватила дома, я вытащила красную свечу. Она зажглась в моих руках. Повитуха за моей спиной со свистом втянула воздух и что-то жарко зашептала мужчине в углу.

– Уходи! – зло прикрикнул он на нее. – Убирайся! Ты почти убила ее! Убирайся вон!

Маленькая Лиззи тихо заплакала.

– Пусть останется. – Вмешалась я. – Она будет нужна мне позже.

Больше я не обращала на них внимания. Приказав всем молчать, я закрыла глаза и сосредоточилась. Итак, духи рода, все те, кто жил в этой семье когда-то, были здесь. Неясными тенями заполнили весь дом. Они были встревожены и сердиты. Некоторые отворачивались от роженицы. Это было плохим знаком. Именно они мучили молодую мать, не давали ребенку родиться. Хотя обычно бывает как раз наоборот. Духи рода собираются, когда появляется новый член семьи, они приветствуют и благословляют его. Также присутствуют они, встречая умирающего. Сегодня же они были не намерены помогать. Они требовали жертву. Необходимо было выяснить почему, пока не стало слишком поздно.

Я поставила свечу в изголовье и снова склонилась к животу. Прислонилась ухом к этой живой горе. И через мгновение ахнула от удивления. Не зря мне показалось, что живот слишком большой. Там было два ребенка – крошечная девочка и мальчик. Я нежно погладила их сквозь плоть, они откликались толчками. Дети были здоровы. Им пришла пора появиться на свет. Но почему-то духи рода противились этому.

Вздохнув, я встала и подошла к мужчине. Предстоял нелегкий разговор. Я не стала тянуть время, его и так почти не было. Молодая мать умирала, а с ней погибли бы и ее дети.

– Почему духи твоего рода сердятся на тебя?

На лице мужчины отразилось удивление и непонимание.

– Духи?

– Да, духи рода, твоей семьи. Все жившие до вас, уже умершие, давно или недавно. Они злы и требуют жертву.

– Джен умрет? – спросил он.

Я нетерпеливо пожала плечами.

– Может умереть она или дети. Там близнецы – мальчик и девочка. Думай, чем ты разозлил свою семью.

Мужчина торопливо закивал. Видимо, он знал ответ, долго думать ему не пришлось.

– Да, я виноват, виноват. – Быстро заговорил он и схватил меня за руку. Я чувствовала дрожь, что сотрясала его.

– Я прогнал своего брата, не поделился с ним наследством отца. Он ушел, а потом мне сказали, что он умер. Это я виноват.

Я все поняла.

– Да, это так. Ты виноват. Твой брат среди духов. Он сейчас стоит за твоим плечом.

Мужчина дернулся, резко оглянулся, потом дико уставился на меня. Было заметно, как он побледнел.

– Что мне делать? – едва слышно прошептал он.

– Просить прощение и быстро.

– Как?

– Громко и искренне. Сможешь? Иначе духов в этой комнате прибавится.

Мужчина рухнул на колени, его била дрожь. Он как-то захрипел, согнулся, но через минуту выпрямился и, устремив испуганные глаза в пустоту, закричал:

– Брат, прости меня! Я так виноват! Брат, прости!

Он повторял эту фразу много раз, то громко, то тихо, пока у него хватало сил, а потом упал на пол и зарыдал.

Я снова взяла свечу. По комнате метались тени. Я даже могла слышать их. Они словно перешептывались и шуршали. Женщина на кровати очнулась и застонала. У нее начались схватки. Повитуха, про которую я почти забыла, кинулась к ней. Я стояла рядом, свеча быстро догорала.

– Ваше решение? – тихо обратилась я к незримому.

Легкое дуновение погасило свечу в моих руках, но через мгновение пламя вспыхнуло снова.

Я вздохнула:

– Ваша воля священна.

Подойдя к мужчине, я тронула его за плечо. Он все еще всхлипывал и шептал: «Прости меня».

– Ваша жена и ребенок будут жить.

– Ребенок? Какой ребенок? Ты хочешь сказать, дети?

Я покачала головой.

– Сожалею, цену придется заплатить. Выживет только один ребенок.

Мужчина поднялся с пола. Его шатало, а руки лихорадочно мяли ткань простой холщовой рубахи. Но ему удалось взять себя в руки. Он твердо посмотрел мне в глаза и кивнул:

– Хорошо. Только один.

Я развернулась, чтобы подойти к роженице. Но тут он вновь схватил меня за руку:

– Можно оставить мне сына?

Я зло прищурилась:

– Будем торговаться?

Он отшатнулся. Через полчаса на свет родилась крохотная девочка. Она огласила мир громким победным криком. Ее единоутробный брат молчал. Он был мертв.