Kitabı oku: «В руках Ирбиса», sayfa 4
Глава 8
Теперь молчал он. Мы оба сидели, глядя в лобовое стекло, пока Виктор не вздохнул тяжело.
– Я тебя отвезу.
– Сначала заедем в цветочный магазин.
Виктор лишь кивнул.
Салон автомобиля был наполнен ароматом лежащих на моих коленях тёмно-бордовых лилий, которые мне удалось найти с четвёртого раза. В этом букете было ровно столько веток, сколько подарил Барс в первый раз – семь. Не знаю, почему запомнила эту цифру, но картинка растоптанных на асфальте цветов, чётко отпечаталась в памяти.
– Почему ты без охраны? – Спросила, чувствуя, что вот-вот отключусь, если ещё хоть минуту пробуду в тишине.
– Сегодня я не Царь.
– Что это значит?
– Что со мной тебе нечего и некого бояться.
– А с Царём, значит, есть?
– Только самого Царя. – Виктор мельком взглянул на меня, посуровев. Скорее всего ему не нравилось, как я выгляжу. Я не видела себя, но чувствовала, что после этой поездки из дома меня точно не выпустят до полного выздоровления, а приём пищи и таблеток будут отслеживать. – Сейчас, я уважаемый бизнесмен, честный налогоплательщик, щедрый меценат. Виктор Кириллович Царёв, как и Николь Викторовна Разумовская не имеет прошлого. Зато у Царя оно было насыщенным. Не смотря на облик приличного человека, привычки и замашки у меня остались прежние. Я не пытаюсь тебя сейчас напугать. Хочу лишь донести, что методы Царя решать проблемы тебе не понравятся, а я больше не хочу, чтобы ты меня боялась и замыкалась в себе.
– Я никогда тебя не боялась. – Перевела взгляд на цветы, погладив один из бутонов. Никогда Виктор не поймёт бездны моего отчаяния, причины моих внутренних терзаний. Я продолжаю лгать, даже моё молчание – ложь, с которой должна жить я одна, и никто больше.
– Почему именно бордовые лилии? – Перевёл он тему, дышать стало чуть легче.
– Барс дарил их мне.
– Он ухаживал за тобой.
Не удержалась, усмехнулась. Если следовать принципу «либо хорошо, либо ничего», мне остаётся только молчать, либо облачить правду в приемлемую форму.
– В своём особенном стиле.
– Домогался?
Я перевела взгляд на Виктора, не поверив в услышанное. Интересное он подобрал слово. Я бы назвала внимание Барса иначе, он меня изводил, загонял как добычу. Теперь, когда я знаю, на что способны братья Барсике воспоминания приобретают тревожный оттенок, вызывая ощущение, что если бы Василий был жив, для меня, скорее всего, исход был бы тем же: рано или поздно он бы добился своего. Взглянула на Виктора. Хоть он и попытался меня запугать своим альтер эго, но я знаю, какой он на самом деле замечательный человек, глубокий, рассудительный, а самое главное терпеливый, ведь когда я не могу справиться сама с собой, забываюсь, теряюсь в эмоциях именно он помогает мне выплыть и начать дышать. Почему его сыновья выросли такими? У них перед глазами был пример, о котором я мечтала сколько себя помню, особенно в детстве. От Виктора веет надёжностью и с ним действительно не страшно, он действительно способен меня защитить от кого угодно, но именно это самое страшное, пугающее до ледяных мурашек. Этот человек слишком ко мне привязался, и осознавая это я не хочу ранить его отцовские чувства.
– Держаться за ручки ему точно было недостаточно.
– Василий с детства привык получать всё. Когда-то я считал это хорошим качеством успешного человека. Он всегда шёл напролом в отличие от… – Виктор осёкся, резко замолчав.
– Кирилла. – Закончила за него.
– Почему ты называешь Василия Барсом, а Ирбиса Кириллом?
Не хотела отвечать на его вопрос. Слишком тяжело и сложно объяснить, что Барс так и остался для меня зверем, в котором из человеческого было лишь тело, внутри которого скрывалось беспощадное животное. А Кирилл – человек, которого я не знаю, но он там внутри Ирбиса, и именно до него я хотела достучаться, пока не увидела его прожигающий взгляд, где кипит лава неудержимой ярости.
– Далеко ещё?
Не стала увиливать, подбирать слова. Не могу я говорить с Виктором о его сыновьях. Лучше даже не пытаться.
– Пять минут.
Он был недостоин цветов и моего присутствия. За прошедшие два года я возненавидела этого человека ещё больше. И даже сейчас, когда рядом со мной стоит его отец, человек, которого я уважаю, не могу не думать обо всём, что сделал мне Барс, которого уже нет в живых, которому вроде полагается прощение, ведь больше ничего плохого он не сможет сделать ни мне, ни Киссе, ни их ребёнку. Неужели я так никогда и не узнаю, кого родила моя взбалмошная сестра, всё ли хорошо у неё и у ребёнка, какой она стала мамой. И всё из-за Барса. На мгновение я забылась, поддавшись эмоциям, перестала себя сдерживать и притворяться, мне искренне хотелось, чтобы сейчас надгробная плита превратилась в руины, так же, как и моя жизнь, а цветы, которые я положила на могилу, сгорели.
– Ненавидишь его. – Голос Виктора напомнил, что я не одна, что хотя бы ради него нужно сдерживать эмоции и не демонстрировать их. Только врать сил больше нет. Я и так завралась больше некуда, доведя ситуацию до критического состояния.
– Не спрашивай меня, что я чувствую к твоим сыновьям. Не мучай ни меня, ни себя. – А сама трусливо прячу взгляд, надеясь, что Виктор даст слабину, взыграет чувство вины, в котором виновата я, и не станет настаивать на ответе.
Даже если я расскажу ему всю правду, чувство вины никуда не денется, я изучила все его грани, и теперь точно знаю, какие они острые, и что раны от них не заживают и не зарубцовываются.
– Странно. – Констатировал он. – Василия ты искренне ненавидишь за то, что тот пытался с тобой сделать, а перед Ирбисом, даже после всего, что он с тобой сделал, будто чувствуешь себя виноватой.
– Николь Разумовская ни в чём не виновата.
– Ты достаточно мне о себе рассказала, не забывай об этом, прикрываясь новой личностью. – Эти слова я оставила без комментариев и решила перевести тему, точно зная, что сейчас Виктор наседать не станет.
– Как Кирилл?
– Случайно траванулся палёной водкой, на время потерял зрение. Ощутил на себе все прелести бесплатной медицины. Сейчас уже пришёл в себя, образумился, вернулся к делам, принялся активно преумножать капитал компании, заключая выгодные контракты, хватка у него ещё та.
– Это я помню. – Перед глазами мелькнули воспоминания из прошлого, где он тащит меня к машине, опрокидывает на неё и сразу фиксирует, попутно раздвигая ноги. Синяки на руках дольше всего не заживали, что бы я ни делала.
Низ живота моментально прострелило болью. Мне казалось, что я могу о нём говорить, но нет, к словам моментально примешались воспоминания, окунув в персональную пытку.
– Я про деловую хватку. – Уточнил Виктор, прикоснувшись к моему плечу, мягко и аккуратно.
– Я поняла. – Заглянула ему в глаза. Нельзя позволять своим воспоминаниям и эмоциям портить жизнь кому-то ещё, кроме меня. Будет проще, если Виктор поверит, что я способна всё забыть и со всем справиться. Похоже, для него это гораздо важнее, чем для меня. – Анастасия Сергеевна была права – мне ещё рано для долгих прогулок.
– Рано. Поехали домой.
– Под домашний арест?
– Именно, и никак иначе. Только мне нужно поговорить со смотрителем кладбища.
– Хорошо.
– Подождёшь меня в машине или хочешь побыть здесь одна?
Нет. Быть одна я больше не хотела. И это не про сейчас. Мне нужно подготовиться. Для начала прийти в норму, затем удостовериться что Киссу защитит человек, к которому я её отправила, в случае если ошибусь, рассказав Виктору правду. Против него не пойдёт даже сам Царь, который пострадает, если вдруг решится. Мама меня предупредила, что к этому человеку можно обращаться только в самом крайнем случае и почему-то только один раз. Хотя о нём она рассказывала уже в полубреду перед самой смертью. Как только я буду уверена, что никто не пострадает, сразу поговорю с Виктором и с Кириллом.
– А я могу пойти с тобой?
– Можешь. Подожди меня у его сторожки, я только из машины кое-что возьму.
– Хорошо.
За мою жизнь мне не часто приходилось оказаться на кладбищах. У мамы родных не было, а мать отца уехала в Израиль ещё до моего рождения, и свою бабушку я ни разу не видела. Ни у мамы, ни у отца не было могил, которые нужно навещать. Зато у нас с Киссой была. Рядом с домом под рябиной мы похоронили нашего любимого кота, которого по иронии судьбы звали Васькой. Кисса сердобольно навещала его могилу, и меня всегда с собой брала. Я надеялась, что сестра по-прежнему сердобольна, и могилу Барса тоже навестит, но я ошиблась, не увидев ни букетика, который она оставляла на могиле кота, ни каких-либо других предметов, за которые я смогла бы зацепиться. Последние данные о ней теряются в рассказе Ольги Олеговны, а это было слишком давно, уже много времени прошло.
– Вы кого-то ждёте. – Послышался скрипучий голос за моей спиной. Он показался мне странным в этом месте.
Я обернулась натолкнувшись на пожилого мужчину с ведром краски, из которого торчала кисть – смотритель кладбища.
– Да. – Ответила, не зная, как назвать Виктора. Он мне не родственник, другом его назвать как-то недостаточно, а в раскалывающуюся голову больше ничего не приходило.
– Может у меня подождёте, – кивнул на сторожку, – а то на покойницу похожи. Я не в обиду, но уж очень бледная вы, некоторые особо впечатлительные могут и за привидение принять.
Осмотрелась кругом, Виктора в поле зрения не было, не хотелось бы, чтобы он потерял меня из виду. Вовремя вспомнила про телефон, и направившись уверенным шагом к сторожке, набрала ему короткое сообщение, где меня искать.
– Кого-то навещали? – Начал разговор смотритель, усадив меня на небольшой диван.
– Да. – И снова не знаю как ответить, как назвать Барса, кроме как человеком испоганившим мне жизнь. Мысли о нём и воспоминания пробуждают чувства такие, будто он жив.
– Меня Иван Николаевич зовут.
– Ника. Называйте меня пожалуйста на ты.
– Не нравится здесь. – Констатировал он, присев за стол напротив меня. – Не спокойно твоей душе в этом месте.
– Почему вы так решили? – Поинтересовалась больше для поддержания разговора, осматривая скромное убранство сторожки.
– Заметил. Взгляд у тебя беспокойный, будто ищущий что-то. Ты не могилу сюда пришла навестить… но это не моё дело.
– Вы видели, кого мы навещали. – Догадалась, временно прервав своё занятие.
– Видел. Раньше к нему только брат приходил, правда пропал на время, недавно снова появился. Покойный его чуть к себе не утянул – отец не дал. Поделом ему, может образумится.
– Думаете, это возможно, утянуть туда? – Это был вопрос от очнувшегося во мне прагматика.
– Я большую часть жизни здесь провёл, мои глаза немало повидали такого, от чего у нормального человека кровь леденеет.
– Не думали сменить работу?
– Нет. Мне здесь спокойно.
– А как же ваши родные? – Задала наводящий вопрос отметив, что Иван Николаевич скорее всего живёт в этой сторожке, и заметив семейные фото молодой пары с маленькой девочкой на одной из полок.
– Они в разъездах постоянно. Моя дочь, зять и внучка. – Будто представил мне их. – Мне путешествия противопоказаны. Скоро обещали навестить, тоже будут уговаривать бросить работу, но я их не оставлю, – перевёл взгляд за окно, вглядываясь в надгробия, – привыкли они ко мне.
У Ивана Николаевича определённо была специфическая профессиональная деформация, от которой становилось жутко. Чтобы отвлечься, снова принялась рассматривать фото, затормозив на одном из них, заметив в руках девочки знакомую куклу. Не сдержалась, поднялась и подошла, чтобы удостовериться. Я не ошиблась, это была одна из кукол Киссы.
– Красивая кукла. – Произнесла, принявшись ещё пристальнее рассматривать фото.
– Да. Девушка хотела её на могилу положить, а я отговорил.
– Почему?
– Кукла слишком на человека была похожа, будто живая. Не место ей было здесь, тем более на его могиле. Девушка мне её отдала, а я внучке подарил, Анютка была в восторге, до сих пор хвастается, что ни у кого такой больше нет. У неё кстати на поясе было вышито имя.
– Какое?
Я уже приготовилась услышать своё имя, поняв, что куклу принесла Кисса, которая, возможно, как и Кирилл могла быть уверена, что меня нет в живых.
– Киса.
Странно.
– Давно это было? – Сердце почти замерло, в ожидании новой надежды узнать хоть что-то.
– Прошлой зимой, перед новым годом.
– А та девушка потом приходила ещё?
– Я её больше не видел. Ей тогда плохо стало, мужчина, с которым она была, её сразу увёз.
– Вы так детально всё запомнили? – Наконец обернулась к своему собеседнику, надеясь вытянуть ещё хоть что-то.
– Мужчинам редко кто кукол на могилу приносит. Детям да, но не взрослым.
– Вы сказали, что ей стало плохо.
– Она с самого начала на ногах еле держалась.
– Большой живот мешал. – Представила Киссу неуклюжим бегемотиком, она всегда была склонна к полноте в отличие от меня.
– Ты о чём?
– О беременности.
– Она была в шубе, но большого живота я под ней не рассмотрел.
Странно. По срокам к тому моменту до родов оставалось несколько недель, живот должен был быть заметен даже под шубой. Хотя, что я знаю о беременности Киссы, почти ничего, только её слова, что срок для аборта на момент смерти Барса был большой. А если учесть её знания и сердобольность, для моей сестры и неделя большой срок.
– Добрый день. – Прервал наш разговор Виктор, появившийся в проёме с каким-то пакетом в руках.
– Добрый. – Произнёс, поднявшись, Иван Николаевич, пожав протянутую руку Виктору.
– А я с дарами. – Виктор вручил смотрителю пакет, вызвав улыбку на лице этого мрачного человека.
– Не стоило. – Ухмыльнулся, отставляя пакет в котором что-то звякнуло, чуть в сторону. – Молодость вспомнил, давненько никто синькой при мне не травился.
– Да, то ещё развлечение. Ника, нам пора. – Торопил меня Виктор, посмотрев осуждая.
Ну да, мне паршиво, но этот день мне был нужен именно сейчас.
– Спасибо, что составили компанию. – Обратилась к Ивану Николаевичу.
– Не благодари. Заходи в гости, если будешь поблизости. Может ещё что будет тебе рассказать.
– Обязательно. – Ответила, поняв его намёк.
Глава 9
После недели полного покоя, строгого режима, покорного послушания и выполнения всех предписаний, Виктор наконец дал послабление и вернул в дом помощниц по хозяйству. Мне же позволили покинуть постель, на которой я обитала почти всё это время. Марина неосторожно упомянула при Викторе что я похудела, но увидев мою молчаливую панику сразу осеклась, пообещав это быстро исправить. Ольга и Олеся были гораздо осторожнее и просто поздоровались, Олеся мне игриво подмигнула, уже поняв, что я пребывала в дефиците общения, который был мне чужд ранее.
Всё постепенно возвращалось в свою колею. Виктор вернулся к работе, я к штудированию своих любимых медицинских сайтов и форумов. Хотя, первое, что делал Виктор, возвращаясь домой – отбирал у меня ноутбук, отдавая его лишь утром перед уходом. У нас шла тихая война на этой почве и, зная, что пленных на ней не берут, все обитатели этих стен старались не попадать на территорию боевых действий. Мою противную натуру не останавливало даже отвратительно-мерзкое настроение Виктора, которое он из последних сил старался не вымещать на мне, а я, склонная к мазохизму, только этого и добивалась. Мне хотелось знать, что происходит в его жизни за этими стенами, подозревая, что дело не в проблемах с бизнесом, а в возвращении блудного сына. Я же поняла, что всё это время они не общались и, судя по всему, не встречались, и теперь помимо перемены в жизни в моём лице с синяками, Виктору добавилась ещё одна, о которой он не хотел говорить именно со мной.
Судя по тем секундам, во время нашей последней встречи с Кириллом, которые я помню, он изменился. Не осталось того аристократического налёта, который притягивал. Дикость, лютость, жажда. Но я отчётливо помню, как стоя на лестнице, на долю мгновения увидела прежнего Кирилла, того самого, который ласкал меня в своей машине, сдерживая слово, что не тронет, преодолевая себя. В ту ночь он тоже мог остановиться, но не захотел, хоть я ждала этого до последнего.
Трещины на костях срастались, синяки бледнели, я во всю готовилась к выходу на работу, решив уйти в неё с головой, потому что именно она – самое лучшее лекарство. Анастасия Сергеевна, регулярно приезжавшая проводить осмотр, должна была со дня на день официально разрешить мне вернуться в больницу, но у меня создавалось ощущение, что она не собирается этого делать, и я не понимала какого… В общем настроение у меня тоже было паршивое.
– Может останетесь на ужин?
Добавила в голос как можно больше обречённости и страдания. Другого выхода задержать Анастасию Сергеевну дольше у меня не было. То ли ей не нравился этот дом, то ли я, но она постоянно будто убегала, стараясь не встречаться с Виктором. Чтобы не застрять в этих стенах ещё на несколько недель я пошла на отчаянные меры, решив устроить совместный ужин на трёх персон.
– Называй меня на ты и по имени. Режет слух, когда Виктора ты называешь на ты, а меня на вы. – Даже не посмотрела на меня, убирая медикаменты и инструменты в чемоданчик, стоящий не один миллион, по моим догадкам подарок Виктора.
– Это неудобно. Когда я вернусь к работе, все сразу заметят и сочтут фамильярностью, пойдут неприятные слухи и домыслы.
Я вспомнила, что мне пришлось пережить в прошлом, всю ту грязь, в которую меня регулярно окунали те, от кого я этого не ожидала, все взгляды, полные наслаждения от лицезрения моего унижения. Больше я этого не хотела, потому что так и не научилась отбиваться и справляться со всем этим, да и предыдущий спаситель мне больше не поможет, теперь только если с удовольствием окунёт ещё сильнее. Слёзы скатились по щекам, даже не заметила, как они навернулись, совсем раскисла, совсем не вовремя. Со мной происходило что-то странное, неожиданные слёзы были будто симптомом болезни, которую я не замечала.
– Я скажу честно, Виктор против твоего возвращения на работу.
Слёзы моментально просохли, на их место пришла шипучая злость. Я чувствовала, что может произойти что-то подобное, слишком странно Виктор вёл себя в последнее время, когда я упоминала о работе и дни считала до возвращения на неё. Он кивал всем моим мечтаниям, а сам глаза прятал, выдерживая паузу, прекрасно зная, что у меня будет истерика, которая мне противопоказана.
– Так как насчёт ужина? – Свои планы я менять не собиралась, теперь особенно, решив добавить предстоящему ужину немного остроты, а то как-то пресно стала протекать жизнь в этом доме. Внешне себя ничем не выдала, боясь спугнуть Анастасию Сергеевну, надеясь, что при ней Виктор будет сдерживаться в своей тирании и деспотизме.
– Не жди его сегодня. Он ещё днём написал мне, что пробудет в офисе допоздна.
Этот расклад меня не устраивал, я была зла и не собиралась терять этот настрой. Мне было необходимо выплеснуть всё что я чувствую, использовать с пользой.
– Вы на машине?
Из дома мы выбрались без труда. Поддержка в виде Анастасии Сергеевны, плюс остаточные впечатления от моих прошлых закидонов, и охрана, посматривая косо, открыла ворота. За рулём был Павел, который, судя по всему, молился, потому что прекрасно знал, что ему достанется, а он только вернулся со складов, и перестал быть похожим на вампира при появлении на солнечном свету. Анастасия Сергеевна меня попросила лишь об одном – беречь голову, я оценила юмор.
Огромное здание, посчитать этажи которого мне не удалось – смотреть вверх пока было проблематично. Ничего помпезного, всё крайне консервативно, в стиле делового центра. Внутри тоже всё очень сдержанно и чисто, преобладание белого цвета, как показателя высокого класса. Меня впускать не хотели, пока не увидели рядом Анастасию Сергеевну, её здесь явно хорошо знали и, как мне показалось, боялись.
Пока мы стояли у лифта, я раскладывала в себе по порциям свои эмоции, готовясь выдавать их поочерёдно. Запал не исчез, я приехала сюда бороться за то, что мне пообещали и сдаваться не собиралась, я имела на это право.
Секретарь Виктора, или помощник, не знала, как правильно называть молодого высокого худощавого парня, встретившего нас напряжённым взглядом а-ля «может не надо» или «только не сейчас», моментально просёк опасность ситуации и попытался сгладить острые углы. Молодец какой. Так и хотелось на его болтовню, что Виктор Кириллович занят, ответить: «Похлопай себя по плечу».
Я не стала вести себя как полная истеричка и дождалась, когда о нашем визите доложат, а на обратной стороне телефонной связи соблаговолят разрешить нас впустить. В очередной раз напомнила себе, что следует вести себя как цивилизованный человек, давая последний шанс на исправление своего поведения виновнику моего гадкого настроения и головной боли, о которой я молчала и не подавала вида, иначе всё насмарку.
Судя по облегчению на лице Фёдора-референта, он подумал, что всё обойдётся, и вечер продолжит быть томным. Я лишь в последний раз глубоко вдохнула и перешагнула порог кабинета Виктора, моментально поняв, что мой запал против его – тусклый пшик.
– Привет. – Впервые за всё время нашего знакомства я с ним поздоровалась, замявшись у входа. Вид у него был уставший, явно было не время для моих предъяв.
– Ну, здравствуй. И тебе, Настя, тоже.
Я ведь совсем забыла, что пришла не одна. Анастасия Сергеевна спокойно прошла к Виктору, покачивающемуся в чёрном кожаном кресле, и поцеловала его… в лоб, как ребёнка. Я терпеть не могу, когда целуют в лоб, только доктору Разумовскому разрешала, и то недолго, у меня с этим жестом не лучшие ассоциации.
– Мы решили тебя накормить. – Прощебетала она. Не будь меня, она бы уже сидела у него на коленях, тошнотворная идиллия.
– Мне уже доложили.
И когда только Павел умудрился нас сдать, ведь постоянно был у меня на виду, я специально за ним следила. А судя по спокойствию Виктора, который успел поостыть, Павел сообщил ему сразу, как только я приказала везти нас сюда.
– Это я настояла. Мне надоело сидеть дома, захотелось в люди.
Я полностью соответствовала этой легенде. Надела дорогущее платье, непонятно откуда взявшееся в моём шкафу, бежевое с золотыми кружевными вставками на плечах, каблуки, и конечно же нанесла лёгкий макияж, поразив Анастасию Сергеевну своей скоростной способности перевоплощаться, волосы собрала в конский хвост, на укладки времени не было.
– Неужели. То-то ты сейчас похожа на провинившуюся школьницу. – Вот это он зря. Пшик заискрил, набирая силу. – Я закончу через десять минут и поедем, подождите меня в приёмной.
Виктор не скрывал своего недовольства, властного тона и намерения отказать мне во всех просьбах. Я вышла из кабинета, присев на диван, понимая, что ничего не решаю, моя жизнь будто мне не принадлежит, и я сама предоставила ему право распоряжаться ей, дав неосторожное обещание слушаться. Только давала я его другому человеку, не тому, кто сейчас сидит за белоснежной дверью.
– Где у вас здесь уборная. – Отвлекла Фёдора от какого-то важного занятия, и тот замешкался.
– Направо по коридору, потом налево, ещё раз направо и прямо до конца.
– Предупредите пожалуйста Виктора, если они выйдут до моего возвращения, что я вернусь через пять минут.
Дурацкий офис, похожий на лабиринт. С трудом нашла нужную дверь, зашла сразу бросив сумочку на столешницу, включив холодную воду и уставившись на себя в зеркало. И что мне теперь делать? Как вернуть всё? А я хочу вернуть всё? Или не всё? Какой жизни мне будет достаточно, чтобы найти компромисс с самой собой. Ради чего всё было?
За спиной послышался звук спускаемой воды, и из кабинки вышел мужчина. В зеркале я заметила его пренебрежительный оценивающий взгляд. Он ухмыльнулся и двинулся в мою сторону. Как всегда в дорогом костюме, сплошь в чёрном, будто траурном.
– Сейчас ты должна выключить воду, как тогда, два года назад. – Произнёс на ухо, приблизившись, всматриваясь в моё отражение, заключая в капкан рук. Вдохнул мой запах у шеи, зажмурившись как от удовольствия, будто наслаждаясь им. – Интересно, сейчас тоже не издашь ни звука, если я нагну тебя и трахну. На тебя моментально встаёт до сих пор. Давай по-быстрому, пока отец не пришёл. – Его рука скользнула под платье, задирая его, не мешкая пробираясь в бельё, будто исследуя, демонстрируя твёрдость намерений.
