Kitabı oku: «Попробуй меня вернуть. Бывшие»
Глава 1.
Артём.
Выдыхаю сизый дым, наслаждаясь умиротворяющей картинкой: черные лебеди скользят по зеркальной поверхности пруда, покачиваются камыши, разбавляя тишину тихим шорохом, а закатные лучи проникают сквозь кружево редкой, молодой листвы…
Пахнет шашлыком, тиной и приближающимся летом. Все-таки хорошее место выбрала Крис для банкета.
Еще одна затяжка и… вернусь в этот бедлам. Еще немного, всего минутку здесь постою. Подумаю о… Я уже давно ни о чем не думаю… Плыву по течению, довольствуясь тем, что имею.
– Пу-упсик! – звонко кричит Кристина в распахнутую дверь между залом и просторной, деревянной террасой, выходящей к пруду. Меховое манто сползает с ее хрупкого плечика, локоны рассыпаются по плечам.
Господи, на людях-то зачем? Ненавижу это гадкое прозвище. Ума не приложу, что надоумил ее так меня называть?
– Крис, я сейчас приду. Вернись к гостям, простудишься.
Она послушно кивает. Дверь за стеной клацает, отрезая меня от мира роскоши и веселья. Возвращает тишину. В нее вплетаются чьи-то голоса неподалеку, металлический лязг инструментов, стариковский кашель, а потом:
– Давайте я, Аркадий Тимофеевич. Вам бы домой… Совсем расклеились. Я закончу, не волнуйтесь.
Сминаю окурок в кулаке, не веря ушам. Наверное, мне кажется? Не может такого быть, не она это… Не она.
Жмурюсь, прогоняя наваждение… Это все дым – сизый, искажающий яркую картинку, делающий ее похожей на блеклое пятно. Не может Барби выглядеть ТАК… Скромно, даже убого… В груди такое… Блядь… Я невольно поднимаю ладонь и касаюсь грудины, словно пытаясь вырвать острый шип. Больно так, словно туда олово залили. Или гвоздем поковырялись.
Старик кашляет, прикрывая рот ладонью, подхватывает ведро и ковыляет к выходу из розария.
Подхожу ближе, цепляясь за призрачную надежду на ошибку. Конечно, ведь не может Виолетта быть здесь! Она за границей – проматывает миллионы и живет на полную катушку. Сейчас я извинюсь, выдохну с облегчением и вернусь к гостям и невесте.
Барби старательно собирает сухие листья в большие, черные пакеты, когда я подхожу ближе.
– Привет, – протягиваю, нацепив на рожу непринужденную улыбку.
– Ну, привет, – равнодушно бросает она, поднимая на меня взгляд.
– Что ты здесь делаешь? Или ты… Купила этот клуб? Так я и знал. Молодец, решила быть поближе к народу и…
– Сурков, ты все сказал? Отвали. Не мешай работать.
Странная она… Раньше проходу мне не давала, бегала за мной, как полоумная… А теперь… даже макияжа нет. Длинные, волнистые, рыжие волосы заплетены в тугую косу. На ней простые джинсы и серая, шерстяная водолазка, обута в калоши, облепленные грязью.
– Виолетта, с тобой все нормально? Просто я…
– Отойди от газона. Туфли испачкаешь. Сейчас в них небо видно, и лучи отражаются, как от зеркала. Вернешься в зал грязный, зачем тебе это?
– Почему ты здесь? Я был уверен, что ты свалила в Европу, пока ветер был без камней.
– А тебя это, правда, интересует? – поднимается, вскидывая подбородок.
Гладкий, как персик… И щеки розовые, как спелое яблоко. Сине-голубые глаза в обрамлении длиннющих, темных ресниц. Кажется, без косметики ей лучше… Хотя… Мне-то какое дело? Что я к ней прилип? Все давно в прошлом – она, я, мы…
– Ну, да…
Она молчит. Смотрит так, словно собирается всадить в меня грабли. Смотрит она, а болит у меня… И гаденькое предчувствие ворочается в груди как змея.
– Виолочка, мы пришли! – слышится неподалеку женский голос.
– Черт, – шепчет Барби. – Почему сейчас, а не минутой позже?
Ошалело наблюдаю, как по дорожке идет рыжеволосая женщина и катит перед собой коляску.
– Барби, что здесь, блядь, происходит?
– Отвали, Сурков! Уйди уже отсюда! – рычит она, прикрывая грудь.
На ткани выступают темные пятна. Стремительно расползаются, а потом на землю начинают падать капли… Не понимаю, это молоко что ли?
– Уйди, – сипит Виолетта, бросаясь к коляске.
Стою как парализованный, не сводя с них глаз… Ее мать или родственница понуро опускает голову, роется в облезлом пакете и подает Виоле салфетку. Та что-то бурчит в ответ, цепляется в ручки коляски и остервенело тащит ее в сторону, подальше от меня.
– Виола, погоди. Барби, я…
– Ах, Барби, – выдыхает она, резко остановившись. – Нет ее больше, Сурков. Твоими стараниями – нет… И не делай вид, что не знал.
– Я ничего не знал. Не знаю… Погоди, там ребенок? – нагло лезу вперед и оттягиваю одеяло.
В коляске спит темноволосая девочка… Сопит, посасывая пустышку. Шапка сбилась набок, в кулачке зажата рукоятка игрушки… Перед глазами словно рябь расползается. Прямо как та, с озера…
– Моя? – хриплю, не отрывая взгляда.
– Моя, – сухо отвечает она. – И только моя. Отвали, Артем. Или я вызову полицию. Лучше послушай меня и…
Двери распахиваются, являя взору Крис.
– Пупсик, у тебя все нормально?
– Да, я уже иду!
– Иди к своей резиновой Зине, пупсик. А от меня отвали.
Виола отталкивает меня, хватает коляску и устремляется к противоположной стороне сада, к выходу.
Глава 2.
Артем.
Стою посередине дорожки как вкопанный и смотрю им в спину… Давно на меня так не смотрели… Уничтожающе, с тихой, неприкрытой яростью… Словно я вправду виноват в чем-то. Разворачиваюсь на месте, когда их фигуры растворяются в пространстве. Все-таки задеваю грабли и пачкаю туфли…
И чего Виола к ним привязалась? Куда делась ее одежда от-кутюр? Манеры, гордость и пренебрежение во взгляде? Она им могла к стенке пригвоздить, а тут…
Одежда плохая, ребенок тоже одет во все… простенькое, дешевое. Зажмуриваюсь, прогоняя воспоминания – застиранная шапка и такая же стремная погремушка…
Замираю на крыльце и хлопаю по карманам в поисках сигареты. Нет ее, все выкурил…
– Яша, привет, – звоню своему заму в «МБМ» холдинге. – Раскопай мне все про Виолетту Ленскую.
– Вводных маловато, Артем Николаевич.
– Двадцать восемь лет, прописана в Москве. Была… Господи, что еще? – растираю переносицу. – Она владела «Розовым бриллиантом».
– Салон красоты?
– Блядь, Яша! Какой ты айтишник, если не знаешь о них? Пробей инфу в интернете, я не могу сейчас.
– Сделаю все. Еще раз с днем рождения вас, Артем Николаич.
Гостям и без меня не скучно… Терский громко ржет, держа в руке рюмку водки. Хлопает по плечу моего партнера по бизнесу Сташевского и что-то шепчет ему на ухо.
– О! Зятек вернулся, – пьяно протягивает он, завидев меня. – Моя дочечка заскучала.
На нежных щечках Крис расцветает стыдливый румянец. Она тянет меня за рукав, почти насильно усаживая за стол, бежит навстречу официанту, требуя принести чистые тарелки.
Перед моей ошалелой мордой мелькают блюда с устрицами, осетриной на гриле, наполненные черной икрой салатники, фаршированные блины…
– Кушай, Темушка, – ласково воркует Кристина, наполняя мою тарелку.
– Спасибо, – бормочу в ответ, вспоминая дурацкую коляску и спящую в ней девочку. Барби – грустную и задумчивую…
Моя ведь девочка… Сроки совпадают. Если, конечно, Виолетта не бегала еще за кем-то…
Я тут осетрину жру, а она… Не могу. Что-то гадкое внутри вертится, колючее, как проволока. Наверное, сегодня на моей коре головного мозга вырастет мозоль от воспоминаний… Никогда я о ней не думал. Не вспоминал. Виола большей частью раздражала меня. Ладно она… Но дочка – это святое… Моя кровь.
Ерзаю на месте, мечтая, чтобы ведь этот балаган скорее закончился. Жаль, что Мишка Малков укатил с семьей в Сочи. Хорошо им там… Он ведь звал меня в гости… Нафига я не поехал?
Сташевский выдает тост, затем его сменяет Орлов… Сейчас бы нажраться и все забыть, но не могу… Жду инфу от Яши.
Ближе к десяти гости начинают расходиться. Крис вызывает такси отцу и Сташевскому – им в одну сторону, охранники помогают Орлову выбраться из-за стола.
Айфон вздрагивает в кармане. Пользуясь всеобщим замешательством, выхожу на улицу и жадно тяну носом прохладный, майский воздух…
Ленская Виолетта Юрьевна осуждена Московским городским судом по статье 119, статье 227 УК РФ (Угроза убийством или причинением тяжкого вреда здоровью – примечание автора) сроком на два года, обязательными исправительными работами сроком на двести часов…
В глазах темнеет… Как? Как, такое, блядь, возможно? Разве Малков не забрал заявление? Забрал. Я это точно помню… Статью 227-ю приплели для чего-то… Хотя, неудивительно для чего?
Михаил Малков – общественный деятель, меценат, успешный бизнесмен, человек, помогающий сотне детских домов. Все правильно… Наверное, в дело вмешалась генпрокуратура?
– Пупсик, едем домой? – томно шепчет Крис. – Я ведь еще не поздравила тебя? – облизывает пухлые губы.
Ну да… Утром мне не дала. А сейчас… Не до того мне…
– Погоди минутку, Крис. Мне отъехать надо. Ненадолго, – замираю в дверном проеме.
– Куда это? Ночь на дворе. Утром решишь свои дела.
Она права… Девочка наверняка спит, да и Виола… Почему она на свободе? Домашний арест?
– Хорошо, сейчас я вызову водителя. Пока выйду покурить.
Стреляю сигарету у охранника Орлова и глубоко затягиваюсь. Рябь на озере раскрашивает бледно-желтый, лунный свет. Покачиваются камыши, неподалеку кричат птицы… Не решаюсь читать дальше… Хватаюсь за мгновение. Обманчивое спокойствие, благополучие… Кажется, ничего не произошло. Ну, птицы, озеро. Погода хорошая, да и лето через неделю. Встретил бывшую, так и что? У нас и было-то всего пару раз…
Отбрасываю окурок и вглядываюсь в то и дело расплывающиеся перед глазами строчки.
Дочь Ленская Алиса Юрьевна, одиннадцать месяцев…
Прописана по адресу…
Виолетта Ленская отбывает наказание условно, домашний арест согласован с обвиняющим прокурором. Обязательные работы проходят по адресу…
Она дала ребенку свою фамилию и отчество. Скрыла беременность. Стоп! Она же намекала мне что-то такое, но я грубо ее послал… Сказал, чтобы не мозолила мне глаза, прогнал. Она тогда в СИЗО приперлась. Дала показания, после которых меня выпустили…
Как же так? Почему Мишка скрыл от меня это? Может, он тоже не знал ничего? Забрал заявление, посмеялся над глупой шуткой Барби и благополучно обо всем забыл?
Мы привыкли доверять дела адвокатам, вот в чем дело… А те не спешат уведомлять нанимателей о таких вещах.
– Миха, привет, – решаюсь позвонить другу и все выяснить. – Как вы там?
– Отлично. Верочка пошла, представляешь? Божа говорит, что на нее так действует наша дача.
– Ты чего такой уставший? – улыбаюсь, мысленно переносясь в уютный особняк в горном поселке.
– Листья убирал, ветки, костры жег весь день.
– Делать тебе нечего. И огород будешь сажать?
– Наверное. Люблю я это дело. Темыч, что стряслось?
– Ты знал, что Виолетте дали реальный срок?
Он молчит. Вздыхает, а потом медленно отвечает:
– Узнал после двух апелляций. Мой адвокат ничего не говорил. Я недавно узнал.
– А о ребенке? – выдавливаю хрипло.
– Знал, что Виола была беременна. Она приходила ко мне, рассказала. Но между вами ведь тоже был разговор? Я думал, что… Господи, Темыч, зачем ты меня пытаешь? Только не делай вид, что не знал.
– Миш, у меня есть дочь. А я не знал… Я Барби тогда послал, весьма грубо. И все…
– Мудак. Что делать собираешься? Как же Крис? Она нравится Божене, да и ты…
– Не знаю. Завтра поеду к ним. Пока. Передавай Божене привет.
– Не кипишуй только. Пусть спят. Утром поезжай.
– Да понял уже, умник.
Глава 3.
Виолетта.
Какая же он сволочь… Ненавижу его, терпеть не могу. Стоял надо мной как гора, улыбался, туфлями своими блестящим шаркал. Сволочь и все тут…
Не понимаю, как он там оказался? Не его ведь уровень… Слишком уютный загородный дом, больше для семейных.
Хотя… Что там про него пишут? Оживляю мамин старенький смартфон касанием пальцев и в сотый раз перечитываю статью:
Руководитель крупнейшей IT-компании Black Fox Артем Сурков признался телезрителям в намерении жениться. Его невеста Кристина Терская – дочь вице-губернатора области.
Ну и прочее бла бла… Дальше я не читала, просто… не могла. Я запретила себе вспоминать об Артеме. Больше года не искала о нем информацию. Не могла больше мучить себя… Единственное, о чем я жалела, что поставила на кон свою жизнь ради него… Свободу и счастье. Все поставила и проиграла.
Ему я оказалась не нужна, а вот «Лунному Сиянию» – очень даже… Они отняли у меня все – имущество, компанию…
Какой же я была дурой, мамочки… Я потеряла свободу из-за него. Меня и нет больше – одна бесцветная оболочка осталась от Барби…
Всхлипываю, прижимая Алису к груди. За нее я не могу злиться на Суркова – она прелесть… Красавица моя, лапочка. Больше всего на свете ее люблю. Дочка сосет грудь и гладит меня ладошкой. Разглядывает огромными карими глазками-вишнями заплаканную маму. Не жалко мне себя… Сама виновата.
Пошутила, называется. Игрушечное покушение устроила… А срок прилетел реальный.
– Виолочка, хватит, дочка. Не плачь, пожалуйста. Иди лучше кушать, я картошку пожарила с луком и грибами, как ты любишь, – зовет меня мама.
– Мам, я растерялась, веришь? Думала, никогда больше не встречу его… Не была готова. Он так на меня смотрел… Как на нищенку. Бродяжку какую-то. И Алису нашу назвал… ребёнок. Там ребенок? Точно он, а не кукла? Идиот, – кривляюсь, изображая Суркова.
Рожа у него и правда была перекошенная… Не думаю, что он вспомнит обо мне завтра. У него есть красавица Крис – резиновая Зина, мать ее… Пусть рожает ему новых детей…
Алиска засыпает. Нехотя отрываю от подушки гудящую от боли голову и бреду в душ. Ужинаю, потому что надо… Кормлю ведь мелкую, значит, нужно полноценно питаться.
Перед сном снова прошу у мамы смартфон – мне запрещено пользоваться гаджетами решением суда – и разглядываю влюбленную парочку…
Красивый он, все-таки… Высокий, широкоплечий, мускулистый, расписанный татуировками. Память подбрасывает воспоминания – одна на животе – чуть ниже пупка… Другие на плечах, еще одна – на бедре… Господи, у нас всего-то было пару раз… Я хотела больше, но Артем…
Зачем я только бегала за ним? Унижалась, в рот заглядывала? Ради чего? Чтобы теперь жить в нищете? В панельке на окраине? Я и купить-то ее смогла по чистой случайности – были наличные деньги, немного по тем еще моим меркам – миллионов двадцать…
Ворочаюсь на старом, продавленном диване, оставшимся от прежних хозяев, и пытаюсь уснуть. Завтра выходной. Мне не нужно идти и выполнять исправительные работы. Я должна благодарить прокурора за снисхождение – мне разрешили домашний арест, о чем постоянно напоминает висящий на щиколотке браслет. Смартфон мне не положен, планшет или ноутбук тоже… Я не могу ничего сделать, чтобы вернуть «Розовый бриллиант». Да и стоит ли лезть в это? Может, так и жить – как большинство женщин. Работать официанткой, садовником, дворником? Встречаться с таким же судимым, как и я мужичком?
Просыпаюсь разбитой. На автомате чищу зубы, ем на пару с Алисой манную кашу (мама зациклилась на ее сомнительной пользе для детей) и выглядываю в окно. На улице жара. Поют птицы, солнечные лучики играют, отражаясь от поверхностей стоящих на парковке машин. Сегодня я свободна… Могу гулять по разрешенным сотрудниками УФСИН маршрутам – заранее обговоренным и надоевшим до тошноты…
– Виола, ты так пойдешь? – скептически произносит мама, оглядывая меня с головы до ног. – Вчера же была в этом.
– Господи, мам. Не все ли равно? Я… Я не могу одеваться как хочу. Как раньше. Так что плевать…
Джинсы, растянутая водолазка, кроссовки с таджикского рынка – сейчас я не могу позволить себе больше. Мы живем на пенсию мамы, а моей «зарплаты» едва хватает на еду и одежду для Алисы.
Свои модные тряпки я не смогла отвоевать – у меня забрали все, даже одежду и драгоценности… Ума не приложу, кто в «Розовом бриллианте» оказался крысой – сейчас это не важно…
Колеса поскрипывают, когда я направляю коляску в сторону парка. Алиса улыбается, с интересом разглядывая окружающие пейзажи, легкий, теплый ветерок шевелит пряди у моего виска. Все как будто бы хорошо, но… У меня между лопаток печет. И невесомая, как весенняя паутинка, тревога липнет к телу…
– Привет, Виолетта.
Вздрагиваю от знакомого до боли голоса за спиной. Сегодня на нем белая рубашка и темно-синий кардиган, новые часы – не те, что были надеты вчера. Да и туфли другие, но такие же блестящие. Мистер Лоск. Или мистер Секс… Обаяние, Страсть, Вожделение… У Суркова много имен. А для меня с недавнего времени он Ненависть… Я освобожусь и отомщу ему. Сделаю все, чтобы он пережил то же, что и я…
– Что тебе нужно? – инстинктивно хватаю Алису из коляски. Она, словно почувствовав мое волнение, начинает громко рыдать.
– Пришел познакомиться с дочерью.
На Алиску и не смотрит… Зато меня испепеляет взглядом, скользит по лицу, сосредоточиваясь на глазах.
– У тебя нет дочери. Ты отправил меня на аборт, помнишь?
– Я хочу с ней общаться, Барби, – подходит ближе, опасливо касаясь рукоятки коляски. – Только с ней, не волнуйся. Тебе на наших встречах быть необязательно.
– Ты с ума сошел? Алиса грудная, я кормлю ее. Она не заснет без меня… Артем, пожалуйста, не отнимай ее, – дрожащим шепотом взмаливаюсь я. Слезы топят глаза, его силуэт размывается. И я… я словно в лужу превращаюсь. Готова ползать у него в ногах, пусть только пожалеет меня… Не отнимает дочь.
Он ведь может все. ДНК-тест докажет, что Сурков ее отец. Кому отдаст предпочтение суд – судимой и бедной девице или Мистеру Стабильность и Роскошь?
– Пожалуйста… Она все, что у меня есть. Я хорошая мама, я…
Похоже, его ничего не трогает… Даже в лице не меняется. Как истукан стоит, наблюдая за моим унижением.
– Дай мне ребенка, – произносит сухо.
– Умоляю, не забирай ее, – реву в голос, прижимая малышку к груди.
– Виола, успокойся. Я просто… Я подержать хотел, можно?
Глава 4.
Артем.
Когда мы возвращаемся домой, огни ночного города любопытно заглядывают в окна. Лучи ползут по стенам и прогоняют свернувшуюся в углах темноту.
По черному зеркалу Москвы-реки неторопливо ползут корабли, сверкают в ночи вывески банков и гипермаркетов.
Кристина не спешит включать свет. В свете уличного освещения ее глаза пьяненько блестят.
Обнимаю ее и целую… Пытаюсь прогнать пчелиный рой мыслей о другой… Той, о ком не вспоминал много месяцев…
– Тема… – шепчет Крис, расстегивая пуговицы моей рубашки.
– Погоди, Крис… Я в душ. Быстро…
– Нет, сейчас…
От нас пахнет сигаретным дымом и алкоголем, от нее – сладковатым ароматом кальяна и свежестью улицы. Крис расстегивает ремень моих брюк и подталкивает к дивану.
Хватает подушку, бросает ее под колени и устраивается на полу…
Прикрываю глаза, возвращаясь в такой же день в прошлом…
Я спал на ходу. Сутки отбивался от хакерских атак на серверы «МБМ». Писал программу, монотонно сверяя цифры. Почти не ел… От обилия кофе в пустом желудке кружилась голова. Меня штормило от усталости и удовлетворения – программа запустилась как надо.
Рассеянный свет фар скользил по стенам исторического особняка возле Набережной и выхватил ее силуэт… Назойливая Барби стояла, переминаясь с ноги на ногу.
Тогда она выглядела по-другому – короткое, красное платье едва прикрывало зад, длиннющие, рыжие волосы спадали до поясницы крупными волнами. Она всегда носила туфли на высоких каблуках – блестящие, яркие или белоснежные. Синие, желтые и никогда – черные.
– Я же попросил тебя отвалить, – огрызнулся я, мазнув взглядом по ее фигуре.
– Мы можем поговорить? – не унималась она. – Есть важная инфа о «Северном Медведе».
– У тебя? Не смеши меня, Барби, – с издевкой ответил я. – Вероятно, ты перепутала «Северный Медведь» с салоном красоты?
Если бы тогда я знал о ней все… Даже мысли не допускал, что ее рыжая головка способна думать. Я видел в ней шлюху… И все… Моя узколобость и предвзятость не позволяли оценить ее по-другому…
Шлюха, эскортница, девушка по вызову… Я относился к ней так.
– Одну минуту, ладно? – торопливо облизнув губы, прошептала она.
Аромат ее духов щекотал ноздри, когда мы поднимались по ступенькам к нужному этажу. Вся такая благоухающая, чистенькая… Приперлась ко мне без приглашения. Вздыхает, лижет губы и смотрит с нескрываемым интересом…
Мне не нужна была инфа про Медведя – я уничтожил их, запустив программу, над которой работала вся наша команда. И она не нужна… Но я молча кивнул, позволив ей подняться.
Даже не знаю, что тогда заставило меня принять ее в доме…
Мне было все равно.
– Сделай кофе, а мне нужен душ, – пробормотал я, распахивая дверь и впуская ее.
Виола наклонилась, помогая себе разуться. Ее высокая грудь заманчиво всколыхнулась, волосы рассыпались по плечам рыжим золотом… Уже тогда я знал, что трахну ее. Так, чтобы она больше никогда не приходила сюда. Забыла дорогу…
– Не знаю, какой ты любишь, но… Сделала капучино, – улыбнулась она, когда я вернулся. – Нашла в холодильнике сливки, а в шкафу сахар.
– Ненавижу капучино. Иди сюда…
– Артем, я не за этим пришла, – пробормотала томно, поднимая наполненный возбужденным блеском взгляд.
– Правда? Вся такая расфуфыренная и… Не за этим? Отсосешь мне?
– Я…
– Ладно. Вызвать тебе такси?
– Да, то есть нет…
Барби обняла меня за плечи и поцеловала. Ее губы мягкие, податливые… И кожа на щеках тонкая, гладкая. Горячая как печка. Дрожала, когда я скользнул ладонью по ее бедру. Ее пальчики вмиг зарылись в мои мокрые после душа волосы.
Сердце словно ломало ребра. Пульс зашкаливал, перед глазами кружились черные мушки. Зачем я затеял все это дерьмо? Мне нужен был только сон… И все.
Она целовала меня, словно хотела съесть… Расстегнула цепкими, наманикюренными пальчиками пуговицы старой, домашней сорочки и толкнула к дивану. Села на пол, помогая стащить штаны с трусами. Долго смотрела на меня. Татуировки разглядывала, очерчивала ногтями кубики на прессе, не решаясь прикоснуться к члену.
– Давай, Барби, покажи, на что ты способна…
Я ожидал большего – раскованности, бесстыдства, умений настоящей шлюхи. А она даже отсосать мне толком не смогла. Краснела, облизывала каменный ствол, словно впервые это делала…
– Не мучай меня… Иди сюда, – прохрипел я, поднимая ее с пола. С треском порвал ее трусы и насадил на себя, впиваясь в полураскрытые, сладкие губы…
– Ах, Артем, – попискивала Барби, когда я вбивался в нее почти на весу.
Я словно наказать ее хотел за наглость и строптивость, а ей нравилось… Нравилась моя смешанная с нежностью грубость. Или наоборот…
***
– Тём, мне больно, – шепчет Крис, вырывая меня из глубокого колодца воспоминаний.
– Блядь, прости.
– Что с тобой? Ты сам не свой весь вечер…
– Забей.
Секс не приносит облегчения. Крис со вздохом подбирает разбросанное белье и плетется в душ. Я занимаю второй. Проваливаюсь в поверхностный сон, а утром подскакиваю и звоню Яше.
Через полчаса я знаю все: номер офицера УФСИН, контролирующего ее, разрешенный маршрут… Теперь Барби жила вот так – не могла ходить куда вздумается. Дом – работа – окружающие окрестности… И все. Никаких ресторанов и театров, Красной Площади и Воробьевых гор…
Маршрут придется расширить. Я заставлю следака добавить в него адрес моей квартиры.
Ее адрес я тоже знаю, но лицезреть интерьер двушки в панельном доме не удается – застаю Виолу на улице.
Не думал, что Барби умеет так рыдать… Ее животный страх словно ломает мою броню. Сердце сейчас, сука, из груди выпрыгнет. Давление до запредельных цифр поднимается… Неужели, я правда такая сволочь? Наверное, да. Сто пудов да…
– Можно мне ее взять? Я хочу ее подержать, – пялюсь на дочку.
– Не забирай ее – ревет Виола, прижимая мелкую к груди.
Косится на моего охранника и водителя – те зыркают в нашу сторону.
– Послушай, Барби…
– Не называй меня так, сученыш, – рычит она, остервенело стирая слезы.
– Виола… Виолетта, я хочу взять дочь на руки. Я не планирую забирать ее, слышишь? – поднимаю руки в примирительном жесте. – Если хочешь присутствовать на наших встречах, окей, ладно. Я не против. Договорюсь со следаком, добавит адрес моей квартиры в твой маршрут.
– Обо всем уже знаешь? – хрипло бросает она. – Все раскопал? Хакер… хренов.
– Почти. Многого нет в протоколах. Так я могу…
– Держи, – выдыхает и отрывает от себя Алису.
Надо же… Какая она красивая… Ладненькая такая, пухленькая. Пахнет молоком. Трогаю волнистые, шелковистые волосики, глажу щечки и улыбаюсь. На меня похожа. Моя девочка, без теста ДНК ясно. Но его сделать не помешает. Я заставлю Виолу вписать меня в документы ребенка.
– Я приду завтра, Ви.
– Зачем тебе это, Сурков? – сглатывает она. – Пусть твоя невеста родит тебе новых детей, а я…
– Ты не в том положении, чтобы решать за меня. Я приду завтра. А после разрешения следака, ты будешь привозить Алису ко мне домой. Понятно?
– Да, – отвечает, сжимая губы. Наверняка мечтает всадить в мое сердце нож. – А твоя невеста, она…
– Тебе придется научиться вести себя скромно и наладить с ней контакт.
