Kitabı oku: «Хорья фабрика», sayfa 10

Перед моим мысленным взором, как в кошмарном сне, снова предстали Человек-лошадиный череп, Человек-касссовый аппарат, их подруга Хлебная дама и еще множество персонажей, которым, на мой взгляд, самое место в преисподней.

− Причем, эта сумасшедшая «недоэлита» даже в туалетных делах хочет выглядеть аристократично, и поэтому на очень специализированной фабрике выращивает очень специализированных хорьков для чистки унитазов. Для тебя, наверное, это дико?

− Все нормально, у нас тоже люди по-своему сходят с ума. А как насчет поездок на машинах, в которых запряжены лошади? Это тоже оживление трупа аристократизма или у вас в стране, действительно, закончилась нефть?

− И ты поверила в этот бред? – хохотнул мой собеседник. – На самом деле, наши верхи пустили слух об отсутствии нефти, чтобы в тайне от подданных продавать ее без остатка за границу. А мода на аристократизм удачно подсказала способ передвижения с помощью лошадей.

− Ну ладно, с вашим миром закончим, все равно, мне его никогда не постичь. Ну, а что теперь будет с проектом?

− В наших попытках вернуть все на свои места мы, хоть и немного, но все же продвинулись вперед.

Доктор Самеди встал, нажал какую-то кнопку на неприметном щитке на стене комнаты, и жалюзи, скрывавшие квадратное оконце, поползли вверх. Из проема хлынул поток яркого света, и мне, ожидавшей увидеть, наконец, солнечные лучи, сначала показалось, что это они и есть. Однако иллюзия скоро развеялась, и я осознала, что за этим оконцем с толстым стеклом, освещенный сотнями ярких ламп дневного света, располагался просторный зал – часть лаборатории Самеди. В помещении суетилось множество людей, которые, все как один, были похожи на Доктора: белые халаты, дреды и разрисованные краской лица.

Среди снующих там фигур я, хоть и с большим трудом, но все же узнала пару знакомых мне персонажей, даже несмотря на то, что теперь они были без противогазов и неуклюжих защитных костюмов.

− Кстати, − сказал Самеди, заметив, куда направлен мой взгляд, − я же так толком и не познакомил тебя с братьями-близнецами Мараса. Они – мои правая и левая рука. А сердцем всей этой организации является моя жена, Мама Бриджит, вон она, чуть поодаль. И вообще, в этом зале, сейчас можно увидеть всех моих дорогих соратников: здесь и Агве, и Симби, и Барон Кареффур…

− А кто этот инвалид? – спросила я, указав через стекло на одноногого карлика, который, несмотря на свое положение, бегал на своем деревянном протезе куда шустрее всех остальных, не забывая при этом мощно и нецензурно отчитывать коллег.

Уже задав этот вопрос, я осознала его бестактность, но успокоила себя той мыслью, что по моим наблюдениям как раз тактичность в этом мире приветствуется меньше всего. И, в самом деле, Доктор и не повел и бровью, наоборот, его лицо как будто просияло:

− О, это Ти-Жан-Педро. Его душа черна, как мои зубы, но ум поистине ясен. Как раз сейчас он идет помочь близнецам Мараса прикрепить датчики к мрюку.

Сначала я не поняла, что означает произнесенное им слово, но почти сразу же заметила рядом с братьями крупное животное, которое неподвижно лежало в некоем подобии загона. Внешне существо напоминало кабана, но с той разницей, что вместо рыла мрюк был наделен хоботком, как у тапира. Плюс, «кабан» этот был альбиносом, и сквозь его белую щетину местами просвечивала кожица нежно-розового оттенка, который совершенно не вязался с грубым видом животного.

− Никогда не встречала подобных существ, − призналась я. – Он у вас вроде лабораторной мыши?

− Не понимаю, о чем ты, и причем здесь вообще мыши, но мы действительно ставим на нем опыты, если ты клонишь к этому. Данное животное известно тем, что в момент предполагаемой опасности оно притворяется мертвым, собственно, отсюда и произошло его название: мрюк, мрюха, мрюшек… Благодаря этой его повадке нам крайне удобно с ним работать. Чтобы оно нас к себе подпустило, нам даже не приходится его усыплять, ведь снотворное пагубно сказывается на чистоте эксперимента.

− Но насчет меня вы не переживали, − не удержалась я от комментария. – Так какие же именно опыты вы с ним проделываете?

− Уже несколько раз мы посылали его в параллельные вселенные и возвращали назад. Такие перемещения живого существа помогают нам лучше изучить процесс переброски людей между вселенными, а вслед за этим – понять, как его остановить. Пока что это самое большее, что мы можем сделать для стабилизации обстановки.

Как раз сейчас мы планируем совершить еще одно перемещение мрюка, и это будет одно из самых долгих его путешествий – обратно он ернется не раньше, чем завтра утром. Для перемещения и нужны все те устройства и датчики, которые сейчас на него крепят.

Близнецы действительно занимались этим делом, и лежащий «трупом» мрюк уже был густо укутан проводами, как паутиной. Но, когда к ним подбежал на своей деревянной ноге Ти-Жан-Педро, он начал срывать то, что уже прикреплено и переделывать все по-своему.

В этот момент в моей голове выскользнула наружу давно плескавшаяся там, как рыба в мутной воде, мысль, и я медленно произнесла:

− Кажется, начинаю догадываться, зачем вам я… В самом начале разговора вы ловко обошли стороной этот вопрос.

− Было лучше, чтобы ты поняла сама.

Внезапно мне показалось, что все вокруг происходит на дне океана. Меня словно обволакивала мутная вода, затормаживая наши с Доктором движения и речь. В ушах зашумело, как будто в них тоже залилась вода. Помолчав немного, я произнесла:

− Вы ведь не можете все время проводить эксперименты только на животных, верно? Поэтому ко мне тоже будут прикреплять датчики и куда-то отправлять. И это будет продолжаться снова и снова, пока я окончательно не сойду с ума и не потеряюсь в одном из захолустных мирков.

− Ну-ну, ты сильно все преувеличиваешь. Но, в целом, ты права. Тебе придется помочь нам, поскольку другого выхода из ситуации я не вижу.

В ясных глазах Самеди отразилась печаль, а мои зрачки (и я сама это почувствовала), стали расширяться, постепенно наливаясь черным страхом. Ужас накатывал по мере того, как приходило понимание: по отношению ко мне они способны на все, а запускание иголки в мое тело и последовавшее за этим заточение в комнате было пока что детским лепетом.

Проницательный Доктор Самеди прочитал мои мысли, и прежде, чем я успела издать хоть один звук или дернуть хоть одним мускулом, коротко мотнул головой. Мгновенно в помещении возникли его помощники − уже не близнецы Мараса, которые сейчас были заняты работой с мрюком, а другие, незнакомые фигуры. Они крепко взяли меня под руки и повели обратно в «камеру».

Глава 11

Местоположение: 1

Дата: пятница, 15 февраля 2013 г. – воскресенье, 20 января 2013 г.

Начало дня было неприятным, скомканным и сумбурным, как и все то, что происходило в последнее время в этой слетающей с рельс вселенной. В то утро Илью Черуна разбудили возбужденные голоса, доносившиеся из прихожей. Находясь еще на грани сна и бодрствования, он не смог понять, кому именно они принадлежали и о чем велся тот разговор.

Когда гомон прекратился, и захлопнулась входная дверь, Илья облегчением вздохнул.

Однако, несмотря на воцарившуюся тишину, уснуть так и не посчастливилось, и пришлось ему, не выспавшемуся и злому, все-таки вылезти из постели. Ложился он в последнее время очень поздно, а вставал незадолго до раннего зимнего заката, да и зачем было придерживаться другого графика, если не учебу он, все равно, не ходил? Точно так же поступали и его одногруппники – те немногие ребята, кто не был вытеснен с этого света внезапно возникшим двойником, или же вовсе не исчез бесследно. Преподавателей тоже практически не осталось, а те счастливцы, кому судьба позволила задержаться здесь, предпочитали отсиживаться дома в кругу семьи, понимая, что в любую секунду все может оборваться.

Черун прошлепал босиком на кухню, где в табачном дыму сидел отец и крупными глотками приканчивал бутылку пива. На полу рядом с его табуреткой можно было заметить еще несколько таких же, уже опустошенных.

Как и многие другие люди, отец Ильи перестал ходить на работу, поскольку и в его, и в любой другой организации теперь царил страшный бардак. Зато мама продолжала исправно посещать офис, несмотря на то, что из всего персонала в компании теперь трудилось лишь несколько человек, на которых и взвалились обязанности отсутствующих. Наверное, благодаря таким людям, как мама Ильи, пока еще не воцарился полный хаос. На вопрос: «Зачем тебе это надо?» − она каждый раз отвечала: «Иначе я просто сойду с ума».

Увидев недовольное лицо разбуженного Ильи, отец, не дожидаясь вопросов, сразу сообщил ему:

− Наташка приходила, Ванькина мать, − его голос был тусклым.

− Что за Ванька? – спросил Илья, хотя уже и сам догадался.

− Над нами жил, вы во дворе маленькими играли.

Тот факт, что отец использовал прошедшее время, насторожил Илью.

− Погоди, что значит «жил»?

− А то и значит, − отец с шумом поставил допитую бутылку к остальным, − из окна сегодня выбросился.

Черун-младший ошеломленно раскрыл рот. Безусловно, в последние дни он то и дело слышал то о чьей-то пропаже, то о самоубийстве, и даже один раз лично присутствовал на похоронах. Люди оказались не готовыми к тому, что творилось теперь вокруг них, и, будучи не в силах дождаться конца, сами шли навстречу своей смерти. Из-за того, что ее вокруг стало так много, смерть перестала быть чем-то страшным, посторонним или горестным. Однако новость о Ваньке все же потрясла Илью. У него появилось ощущение, будто вместе с этим парнем и само детство сгинуло в пропасть.

Отец продолжал говорить:

− Вчера пятого такого же, как он, к ним в дом привели. Говорят, раз на вашего похож, забирайте, а то нам некуда их девать. Ну, сам знаешь, сейчас всем так говорят.

− А отделение полиции? – спросил Илья. – Всех клонов вроде сначала там держали.

− Ты попробуй всех умести, а я на тебя посмотрю, − усмехнулся отец, − их же все больше и больше прибывает, откуда только, непонятно. Говорят, в отделе даже опер застрелился от такого кошмара, на «г» фамилия, кажется. Гришин, Гранин, Гран… Не помню, ну и черт бы с ним.

Илья попытался вернуть рассказ отца в первоначальное русло:

− Так и что там дальше с Ванькой было?

− Ну вот, я и говорю, − продолжил отец, − пятого вчера привели, а у парня на том крыша-то и съехала. Наташка говорит, он всю ночь сидел в углу, трясся, даже не заснул ни на минуту, и никто его выманить оттуда не мог. Наутро, как рассвело, он опять этих пятерых увидел, и креститься начал, приговаривал еще: «Чур меня, чур». А потом вдруг окно открыл и вышел. Мать его схватить даже не успела.

− А я вам говорила! – внезапно раздавшийся за спиной Ильи скрипучий голос заставил его вздрогнуть. – Примета врать не будет.

На кухню, сгорбившись и шаркая поношенными тапочками, медленно вплывала бабушка. Услышав ее реплику, отец закатил глаза.

− Какая еще примета, мама, о чем вы?

− А вот такая! – бабушка нервно затрясла седой головой, выцветшие глаза ее забегали. – Говорят же люди, что если встретишь свое отражение, то скоро умрешь. Так что, ничему не удивляйтесь теперь. Обещал вам боженька страшный суд – вот и получайте!

− Ну, вот, понесло опять… − отец тяжело вздохнул и стал озираться в поисках пульта от телевизора, но так и не нашел его.

А бабушка все не умолкала:

− Эти бесы, которые нами притворяются, каждого рано или поздно к рукам приберут. Вот только мне уже ничего не страшно, я свои последние денечки в радости доживу.

− Какая может быть радость в ваши-то годы? – съязвил отец.

− Это у тебя уже, кроме пива, никакой радости в жизни нет, − отомстила бабушка, − а вот ко мне мой Коля вернулся!

− Совсем плохая стала, − покачал головой отец, − даже не помнит, что дед уже двадцать лет как помер.

Бабушка проигнорировала это замечание и крикнула вглубь квартиры:

− Коля! Миленькай!

Тут же из ее комнаты, в которой, по идее, в данный момент не должно было быть ни одной живой души, раздался короткий скрип дивана, а затем приглушенное шарканье по ковру, такое же, какое издавали бабушкины тапочки.

Илье стало настолько не по себе, что по голове у него забегали мурашки. Причем, его беспокоила не предстоящая встреча с человеком, которого формально давно нет в живых, а то, какие слова нужно будет сказать этому формально мертвому старику. Быть может, «привет» или «я рад, что ты снова с нами»? Да это прозвучит ужаснее, чем фраза из американского фильма с плохим переводом!

Хоть деда Черун практически не застал в живых, он хорошо запомнил его по фотографиям, многие из которых были сделаны незадолго до гибели. Сейчас же перед ним стоял его дед, постаревший на те самые двадцать лет, в течение которых он отсутствовал.

Так до конца и не поняв, какие эмоции он испытывает от этой встречи, Черун выдавил из себя свой «привет», после чего, так и не позавтракав, поспешил исчезнуть в комнате.

Снова улегшись на кровать, он, наконец, смог мысленно сформулировать то, что крутилось в его голове уже не первый день.

«Такое ощущение, что все эти люди лезут сюда из каких-то параллельных измерений, где народ похож на наш, но события идут по альтернативным линиям. Тогда можно объяснить, откуда взялся этот мой дед – он пришел оттуда, где его не застрелили бандиты, и он смог благополучно состариться. То же самое и с Майей, которая на самом деле не Майя, а другая девушка, которая никогда не была со мной знакома, поэтому не узнала меня».

Илья, действительно нанес ей визит сразу же после того, как ее объявили нашедшейся, точнее, всего лишь предпринял попытку. Дверь ему открыла сама девушка. Увидев ее, Черун лучезарно улыбнулся, подумав в тот момент, что его улыбка похожа на распростертые объятья. Но ответная реакция оказалась самой непредсказуемой:

− Кто вы?

Позже Илья узнал насчет амнезии, которой страдали все новоприбывшие, а также о том, что со временем она проходит. Поэтому теперь он прикинул, что у той Майи, к которой он недавно заходил, память уже должна восстановиться. А это значит, что теперь он сможет поговорить с ней и проверить свою догадку. Черун поспешно засобирался, чтобы еще раз навестить Майю-не Майю.

Скоро он уже открывал дверь подъезда, чтобы выйти на улицу, но поддавалась она с большим трудом, как будто с наружной стороны ее что-то сдерживало. Илья, который уже не в первый раз попал в такую ситуацию, навалился на створку всем телом, резко толкнув ее вперед, и она поддалась.

Выйдя из дома, парень стал с ненавистью отпихивать руками и ногами темную массу, которая, как раз, не давала двери открыться. При ближайшем рассмотрении становилось понятно, что масса эта представляет собой заросли неких экзотических растений, которые проросли здесь, несмотря на зиму и снег. Некоторые из них напоминали водоросли, некоторые – хвощи, а некоторые смахивали просто на очень высокую траву. Заросли достигали в высоту плеч Ильи, причем каждое из растений вырастало и умирало с невероятной быстротой. На смену погибшим организмам из земли, выстланной останками, появлялись новые, которые тоже мгновенно засыхали и скрючивались, после чего цикл продолжался снова и снова, из-за чего казалось, что заросли двигаются.

«Водоросли» начали появляться в городе три-четыре дня назад, и за этот короткий срок успели захватить его полностью, как и многие другие места на карте. Организмы отличались многообразием видов, некоторые из них даже не походили на растения в привычном смысле этого слова, однако все они имели общую черту: их жизненный цикл составлял несколько секунд.

Люди не сильно образованные боялись «водорослей» до одурения и присвоили им общее название «сатанинский цветок», которое еще больше распаляло воображение и щекотало нервы обывателей. Но те, чей интеллект был повыше, догадывались, что эти организмы заносило сюда из других вселенных, но, оказавшись в чуждой им почве и атмосфере, только что проросшие растения мгновенно погибали. Оставалось только удивляться, с какой скоростью на их месте появлялись все новые и новые.

Пробравшись сквозь окружившие подъезд и часть двора подвижные заросли, Илья, наконец, вышел на улицу, которую тоже обступили с обеих сторон растения.

Вообще, пейзаж родного Долгореченска напоминал теперь кадры из фильма о постапокалипсисе. Улицы были пустынными и замусоренными, прямо на проезжей части, припорошенные суховатым снежком, валялись ошметки раздавленных продуктов, рваные пакеты, грязное тряпье, куски рваных коробок и упаковок, а тротуары усеивали осколки витрин разграбленных магазинов. Видя зияющие пустоты магазинных пастей, которые словно издавали беззвучный крик обиды, Черун испытал сожаление. Какая-то часть сознания уколола его за то, что он тоже не воспользовался моментом и не утащил домой какую-нибудь давно желаемую вещь. Однако он с ужасом вспомнил разгар мародерского ажиотажа, когда народ, давя друг друга и истошно крича, кто от боли, кто от азарта, вытаскивал из торговых павильонов все, что только можно было унести, от лапши быстрого приготовления до ювелирных изделий. Подгоняемые знанием о том, что скоро всему может настать конец, люди старались взять всего по максимуму, поэтому лезли по головам, не жалея себя и других. Теперь Илье стало тошно и стыдно от возникшей только что у него мысли. Тем не менее, пока это еще было возможно, все-таки стоило запастись едой, поскольку одному богу было известно, что будет дальше.

«Нужно взломать какой-нибудь склад, взять консервов и крупы», − хозяйственно подумал Черун, и в следующий миг под его подошвой что-то сочно чавкнуло.

Илья посмотрел вниз и увидел останки похожего на крупного слизня существа, которые за какую-то секунду уже успели съежиться и почернеть. Более того, вся дорога впереди была усеяна темными тельцами подобных существ. Как и «сатанинские цветы», они появлялись из ниоткуда, словно просачивались из-под земли сквозь толщу асфальта и грязного льда, и сразу же после этого мгновенно подыхали, отравленные чужим воздухом.

Черуну пришлось замедлить шаг, чтобы выбирать свободные участки дороги, но слизни появлялись слишком уж внезапно, и поэтому еще пару раз под его подошвами все-таки чавкнули их тела, вызвав в нем дрожь отвращения.

«Интересно, − подумал Илья, − какой название народ придумает для этих существ? Могу поспорить, что оно тоже будет связано с именем дьявола и сопутствующей ему адской терминологией».

Все происходящее сейчас в головах большинства людей напоминало Черуну средневековое мышление. Всем непостижимым для простого ума вещам приписывалось либо божественное, либо дьявольское происхождение, а то, что не удавалось вписать и в эти рамки, толковалось уже с точки зрения народных поверий. Вся эта теологически-фольклорная ерунда присутствовала в головах и раньше, но до таких масштабов она разрослась впервые. Безусловно, в ней был свой практический смысл: объяснения с точки зрения библии или язычества помогали людям смириться с происходящим и принять это как должное.

«А еще, − внезапно вспомнил Илья, − к нам вернулась чудесная средневековая привычка: все непонятное (и оттого пугающее) предавать огню. Ведь поначалу «сатанинские цветы» пытались сжигать, но это не помогало, и они продолжали расти все также буйно. И ведь на этом применение огня, скорее всего, не закончится. Останется немного подождать, и остервеневший народ доберется и до двойников, устроив им настоящую «охоту на ведьм».

Через сотню метров дорога начала становиться чище, однако Черун обрадовался рано, поскольку на его пути возникло новое препятствие.

Перед ним стоял, даже не человек, лишь его тень, напоминающая густой туман, сквозь который смутно просвечивали очертания предметов. Тень была белесого цвета с легким добавлением фиолетового. Раз в 5−6 секунд по ее бледному телу пробегала цветная волна, которая, тоже не отличалась насыщенностью, из-за чего походила на разводы бензина в осенней луже.

Илья застыл на месте, не зная, чего ему ожидать от этого существа. Тем временем туманный призрак тоже не двигался, как будто следил за тем, что предпримет парень. Устав бездействовать, Черун сделал шаг в сторону, и в тот же миг тень повторила его движение с зеркальной точностью. Вздрогнув от неожиданности, Илья отбежал на несколько шагов в другую сторону – призрак снова очутился перед ним.

Внезапно парень подметил странную вещь: когда тень стоит напротив, пар от дыхания Черуна куда-то быстро исчезает, словно его мгновенно всасывает очень сильная вытяжка. В качестве эксперимента Илья повернул голову вправо и выдохнул воздух. Пар пошел не прямо, как это обычно бывает, а уполз в сторону призрака, который стал при этом как будто немного четче и плотнее.

Тогда Черун задержал дыхание и немного подождал. Как он и предполагал, не подпитываясь паром, тень начала бледнеть, но с места все же не сдвинулась. Вскоре наступил момент, когда не дышать стало для Ильи невыносимым, и, решив «будь что будет», он сделал резкий шаг вперед. Что произошло вслед за этим, он так и не смог до конца осознать: по сути, Черун прошел сквозь субстанцию из тумана, но по ощущениям его как будто обдало из ведра с ледяной водой. Оказавшись по ту сторону призрака, Илья жадно втянул в себя воздух, а после ощупал лицо и одежду – все оказалось абсолютно сухим.

Все так же ничего не понимая, парень обернулся. Призрака позади уже не было, а на его месте во льду тротуара образовалось небольшое углубление, в котором покоилась аккуратная лужица. Если бы Черун не знал о стоявшей здесь только что тени и не видел собственными глазами, как по ней пробегали цветные разводы, он подумал бы, что перед ним – обычная лужа с пятном бензина на поверхности.

Продолжая размышлять о том, что это были за формы жизни, с которыми ему только что пришлось столкнуться, Илья незаметно добрел до дома своей подруги, который, как и почти все дома в округе, казался необитаемым. Люди теперь жили, тихо затаившись по своим квартирам вместе с награбленным барахлом. Когда Черун позвонил в дверь, звонок, словно сирена тревоги, разрезал ледяную тишину подъезда.

За дверью послышался шорох. Видно, кто-то смотрел на него в глазок, но сомневался, стоит ли открывать. Спустя минуту на пороге все же возникла Надежда и вопросительно взглянула на парня.

− Здравствуйте, теть Надь. Позовите, пожалуйста, Майю, − сказал Илья.

− Илья, ради бога, прости, но она еще в прошлый раз сказала, что не хочет принимать гостей.

− Пожалуйста, − Черун постарался, чтобы его голос звучал как можно более настойчиво, и у него, кажется, это получилось.

− Ну, хорошо, − вздохнула женщина, − если, конечно, она согласится.

Так и не пригласив Илью в квартиру, Надежда исчезла из поля зрения, а вскоре перед ним появилась Майя, точнее, та, кто ее теперь заменял. Черун поразился удивительной внешней схожести этой девушки с его подругой, но, в то же время, энергетика (если вообще такое существует), которую она излучала, да и сам ее взгляд, были совершенно чужими.

− Скажи, ты ведь не она, правда? – выпалил Илья, не дав ей раскрыть рот.

Аделаида посмотрела на него исподлобья, сильнее закуталась в шерстяную кофту, словно стараясь отгородиться от этого дерзкого и настойчивого незнакомца, и произнесла:

− Чего вы хотите от меня?

− Не надо отвечать вопросом на вопрос. Где она, ты знаешь?

Девушка в ответ усмехнулась и дернула плечами.

− Не имею ни малейшего понятия. Миров много, вариантов столько же. Но может быть, он там, откуда пришла я.

− И где же это место? – нетерпеливо поинтересовался Илья.

− Я не хочу об этом разговаривать, − произнесла Аделаида.

Не зная, что делать дальше, Черун замолчал, а после небольшой паузы спросил:

− Ее мама думает, что ты – это она? – Илья давно заподозрил, что семья Чернобуровых в последнее время живет только этой иллюзией.

− Да, − тихо ответила девушка. – И папа тоже. Хотя, учитывая, что творится вокруг, они уже должны были все понять. Видимо, просто не хотят признаваться себе в этом. Пусть же пока так и остается. Они хорошие люди, а иллюзия позволяет им еще оставаться в себе.

− Ха-х, может быть, просто тебе с ними лучше, чем у себя дома? – пошутил Илья, но по тому, как она потупила взор, понял, что случайно попал в точку.

− Но почему ты не хочешь рассказать мне все? – продолжил он допрос. − Ты пойми, мне кажется, именно я виноват в том, что это началось. Майя исчезла почти сразу же после того, как я принес ей это мерзкий флакон. Знал ведь, дурень, что нельзя с такими вещами играть, но, все равно, отнесся слишком уж легкомысленно. Теперь, как утверждает моя бабушка, грядет Апокалипсис, а я так себя виню, что охота в петлю залезть, не дожидаясь конца света.

Аделаида тяжело вздохнула, а в следующий миг за ее спиной послышались шаги кого-то из родителей Майи.

− Совин все знает, ступайте к нему, если хотите разговора. Я не могу.

Девушка произнесла это едва слышной скороговоркой, а в следующую секунду, чуть не прищемив Илье пальцы, захлопнула дверь.

***

Таким Совина Черун точно не ожидал увидеть. Если во время первой их встречи детектив произвел на него впечатление собранного, ясно мыслящего человека, то теперь Дима выглядел совсем иначе.

Он был сильно пьян.

При этом Совин пытался скрыть свое состояние от внезапно нагрянувшего Ильи, но его попытки были тщетны. Неустойчивая походка, становящаяся мягкой щетина, мутность глаз и сивушный запах изо рта выдавали его с потрохами.

− О, дружочек пришел! – воскликнул Дмитрий, показавшись на пороге перед Черуном. – Как тебя звать-то? Не вспомню что-то…

В его радости не было ничего светлого, наоборот, она была грубой и злорадной. Совин считал, что напившись до такого состояния, он как бы поизмывался над происходящим в целом и над смертью в частности, тем самым поставив себя выше остальных, запуганных людишек. На самом же деле его своеобразная насмешка не была услышана ни вселенными, ни единым живым существом, так как она, прозвучавшая только лишь на дне его души, являлась ничем иным, как искоркой зарождающегося сумасшествия. Как раз ее Илья и поймал, заглянув сейчас в Димины глаза.

Однако было кое-что, сильнее привлекшее внимание Черуна. За спиной Совина, где-то в глубине квартиры, раздавался детский плач, причем, плакал явно не один ребенок, и даже не двое. Целый хор младенцев выводил страшную, невозможную, режущую ухо мелодию. Илье никогда не приходилось бывать в роддоме, но сейчас он предположил, что именно такой силы ор стоит в отделении, где держат новорожденных. Причем, из комнат Дмитрия доносилось такое количество голосов, словно роддом, который Черун представил себе, был чуть ли не самым большим и главным в стране, а вопли были такими яростными, как будто главной обязанностью этого заведения являлись непрерывные пытки младенцев.

− О, у вас есть дети? – наигранно поинтересовался Илья, стараясь, чтобы вопрос прозвучал как можно более буднично.

На это Совин ничего не ответил, а только развернулся и махнул рукой, приглашая Черуна следовать за ним, при этом в глазах его снова блеснули нездоровые искры.

Илье смертельно захотелось убраться восвояси, но идти на попятную было уже поздно, и ему пришлось покорно последовать за хозяином квартиры. Тот привел его в спальню, где на кровати, томно развалившись на подушках, полулежала пухлая женщина непонятного возраста с пышной грудью и толстым животом, который сам напоминал подушку и превосходил в объеме грудь как минимум в два раза. Даже на расстоянии Черун чувствовал, как по ее телу растекалась расслабляющая нега, но при этом глаза сохраняли колючее и проворное выражение. На коленях у этой женщины покоилась еще одна подушка, а поверх нее, вопреки правилам безопасности, стоял ноутбук, крышка которого как будто специально была предназначена, чтобы отгораживать эту даму от событий внешнего мира.

Из-за серого зимнего света в комнате было сумеречно, поэтому Илья не сразу смог заметить вторую женщину, забившуюся в угол рядом с окном и нервно теребившую край шторы. Душевное состояние этой второй особы очень сильно контрастировало с настроением первой – в глазах ее стояла влага, на щеках застывали дорожки от уже пролившихся слез, искаженное страданием лицо было бледным, а губы тряслись мелкой дрожью.

Но самым странным в этой комнате было совсем не это, а другое, от чего Илью мгновенно бросило в пот. С таким в сознательной жизни ему никогда не доводилось сталкиваться. Повсюду: на полу, на ковре, на комоде, на тумбах, на свободных участках кровати и даже на подоконнике – были разложены голые плачущие младенцы. Их беззубые влажные рты были разинуты, лица покраснели от напряжения. Все они издавали истошные крики, которые сливались в одну оглушительную сирену тревоги. Плакали младенцы навзрыд, а это значило – давно и основательно.

Попав в такую, мягко выражаясь, сложную обстановку, Черун не удивился, что женщины его появление, либо не заметили, либо просто проигнорировали. Более, того, он понял, что явился сюда в разгар суровой жизненной драмы, которая незамедлительно продолжилась с того места, на котором была остановлена.

− Алевтина, успокойся ты уже, ради бога! – рявкнул Дима на зареванную девушку в углу, силясь перекричать детский плач.

Однако это грозное восклицание вызвало у нее новый приступ рыданий, а чуть погодя, почти задушенная слезами, Алевтина прорычала в ответ:

− Прогони ее отсюда! – и гневно мотнула головой в сторону развалившейся на подушках толстухи.

Совин весь скривился как от зубной боли и растормошил руками свои грязные волосы. Затем, немного собравшись, он обратился к женщине, лежавшей на кровати:

− Машенька, иди домой.

Дмитрий постарался придать голосу мягкость, но вместо этого из-за нервов в него внедрялись визгливые нотки, поэтому говорил он как подросток, у которого начал ломаться голос. Тем временем Машенька, презрительно взглянув на него, неспешными движениями достала сигарету из лежавшей рядом пачки, прикурила ее и с вызовом произнесла:

− Куда домой? Я твоя жена, идиот!

В доказательство своих слов она вытянула вперед пухлую руку с глубоко впившимся в жирный палец золотым кольцом.

Услышав это, Алевтина завыла, уткнувшись носом в колени.

Горло Ильи перекрыл плотный комок. Сглотнув слюну, он спросил Диму:

− А что, собственно, произошло? – хоть ему и не очень интересно было это знать.

Просто хотелось, во-первых забыть, что ему дурно, а во-вторых – хоть чуть-чуть проявить сочувствие.

Совин же, приободренный тем, что можно переключить свое внимание на кого-то еще, обнял Черуна за плечи, заговорщицки близко подвел его к себе и заговорил на ухо:

− Понимаешь, с Машей у меня еще в институтское время были, так сказать, отношения. Тогда я думал на ней жениться, но не стал. А теперь, в один прекрасный день, она появляется здесь, в моей квартире, с кольцом на пальце, и я осознаю, что в какой-то параллельной реальности я это все-таки сделал. Так она сидит здесь, уже не первый день, а вместе с ней у меня появились все ее нерожденные младенцы. Точнее, они не рождались в нашей реальности, и в той, откуда она сама явилась, а в каких-то других – все-таки появлялись на свет.