Kitabı oku: «Завтра не наступит. Мое имя – Вендетта! Дилогия. Криминальная мелодрама»

Yazı tipi:

Дизайнер обложки Елена Моисеева

ISBN 978-5-4483-1179-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Завтра не наступит
Книга первая

От автора P.S.: Героиня не имеет с автором ничего общего, все события вымышлены, либо основаны на событиях, произошедших у людей, чьи имена я не распространяю. Образы героев собирательные. Имя главной героини и автора совпадают только потому, что это первая книга автора и писать от себя таким образом гораздо легче.

«Есть два пути избавить вас от страдания: быстрая смерть и продолжительная любовь»
Фридрих Ницше

Глава 1. Чистилище для души

Я всегда думала, когда мне исполнится восемнадцать, я все и всегда буду решать сама. По крайней мере, так говорил мой отец, когда мне только стукнуло шестнадцать. В ответ на заявление, что я буду ночевать у подруги. Он так и сказал: «Дождись совершеннолетия, а потом выдвигай условия». Правда понервничать ему пришлось еще до этой знаменательной даты. Я влюбилась бесповоротно и, что не так часто бывает, взаимно. Лешка был старше меня на полгода и к моменту нашего знакомства через шесть месяцев должен был уйти в армию. Я за молодостью лет не особо волновалась по этому поводу. Через месяц нашего знакомства, я уже не могла без него ни есть, ни спать, и даже дышалось мне с трудом. Лешка, как и я, летел ко мне на крыльях и любое свободное время проводил со мной. Мне иногда приходила в голову мысль, что он намного старше меня – для своего возраста он мыслил четко, слажено, по-взрослому. Лешка любил говорить, что его будущее – это финансы. Я верила и во всем с ним соглашалась. Трудно было не согласиться, зная, что его отец начальник финансового отдела крупного процветающего мебельного предприятия. Мой отец тоже был выходцем не из простого народа, и именно поэтому мне не была понятна откровенная неприязнь моего отца к моему парню. По началу, мы с Лешкой по наивности, не иначе, решили, что все дело в моем малом возрасте, что отец попросту боится за мою девичью честь, которая, кстати сказать, была не тронута. Я даже допускала такую мысль, что отец попросту не хочет, чтобы Лешка мешал моей учебе. К слову говоря, до появления Лешки в моей судьбе я все свое сознательное детство училась и весьма в этом преуспела. Как только в нашей стране прошел закон об обучении экстерном – папа сделал все возможное и невозможное, чтобы я попала в эту программу. Мой отец умел добиваться своего и к 15 годам я была студенткой первого курса областного крупного института. Поэтому версий неприязни к моему парню было две. Может отец боится, что я брошу учебу?

Лешка как настоящий мужчина решил поговорить с моим отцом и объяснить, что его намерения, гораздо серьезнее, чем тот предполагает.

Чем закончился тот разговор я так и не узнала. Лешка резко прервал мои расспросы и сказал, что мы прекрасно обойдемся и без родительского благословения. Но проще сказать, чем сделать. Мне по-прежнему было семнадцать и ждать нужно было целый год, для того чтобы расписаться без согласия родителей, вернее сказать именно папы, так как мама всегда и во всем принимала его сторону.

Даже маленькое счастье не может длится вечно. Я глупо надеялась, что Лешка воспользуется связями своего отца, и армия ему не светит. Ни мои мольбы, ни всякого рода ухищрения не подействовали на Алексея. Он считал, что защищать Родину обязан каждый мужчина, так его воспитал отец. Я почти смирилась с этим фактом и приготовилась ждать. Но условие Леше, я все-таки выдвинула: он должен стать моим до конца, еще до армии. Лешка любил меня, поэтому его сопротивление я сломила за три дня до его проводов. Он был нежным и ласковым, наша любовь была больше похожа на сказку, чем на реальность.

Полгода в «учебке» и мой любимый в отпуске, всего на неделю, половину из которого ушла на дорогу туда и обратно. Мне уже исполнилось восемнадцать, в первый же день отпуска он сделал мне предложение, и мы, не откладывая, написали заявление в местном ЗАГСе. Через три месяца должен был быть еще один отпуск. Но в ночь перед его отъездом обратно, он сказал мне самую страшную новость, которая и сейчас звучит как приговор:

– Меня отправляют в Чечню.

Шел март 1995 года. Три месяца назад президент подписал указ о введении войск на территорию Чечни (приказ Б. Ельцина №2169 «О мерах по обеспечению законности, правопорядка и общественной безопасности на территории Чеченской Республики» – прим. автора). Даже мне, девчонке далёкой от войны были известны сводки, которые гоняли по новостным каналам с горячих точек – штурм Грозного только в первый месяц обошелся нашей стране в восемьдесят пять убитых молодых мальчишек, примерно столько же пропало без вести, около сотни попало в плен. А это только один месяц войны.

Я умоляла его на коленях воспользоваться связями его отца, хотя бы для того, чтобы отслужить оставшиеся полтора года здесь, в России.

– Я не буду отсиживаться здесь, когда там гибнут наши.

Он был непреклонен во всем: в своей любви ко мне, в своих ощущениях и в своих взглядах на эту жизнь. Судьба не любит таких людей, и она заставляет их прогибаться под себя, или… Через три месяца я стала счастливой обладательницей диплома о высшем образовании, закончив институт также, как и школу экстерном. А еще через месяц на Лешку пришла похоронка.

Я не помню эти полгода после – как и чем жила, что делала, как вообще выжила и почему. И вот мне почти девятнадцать и ничего не изменилось. Все и всегда решает мой папа.

– Ты поедешь, я сказал! – крикнул отец, в очередном приступе гнева.

Я скрестила руки на груди и неожиданно для себя сдалась.

Собирая в своей комнате какие-то свои пожитки, от слез я просто не видела, что кидаю в сумку, я шумно шмыгала носом, и последний раз кинула взгляд на фотографию любимого. Любимого, который никогда не будет со мной, никогда не будет моим мужем… Интересно, что стало с заявлением в Загсе, которое мы подали в его отпуск? Никогда, потому что война в Чечне, отобрала этот шанс, шанс на счастье, и просто его жизнь…

Я судорожно вдохнула в себя воздух, часто замигала, прогоняя рвущееся из груди очередные рыдания, и, взяв сумку, прошла в коридор, где меня ожидал отец и расстроенная мама.

– Я готова, – сказала я только потому, что нужно говорить, чтобы не расстраивать мать, показать, что я живая, а не хладный труп, не говорящий и не двигающийся как в последние полгода.

– Лена, пойми нас, мы любим тебя, но тебе необходимо уехать… чтобы жить, жить дальше. Ведь ты жива, жизнь продолжается.

Я попыталась улыбнуться, но получилась кривая ухмылка… Почему до сих пор я живу?

– Да, – я подтвержу все, что они захотят слышать, лишь бы не слушать их наставления о смысле жизни, который для меня исчез.

В уши отдавал стук пульса: после его смерти, мне почему-то казалось, что это бьется его сердце, вместо моего, а мое сердце осталось там, где-то в горах Кавказа. Когда я понимала всю бредовость мысли, я представляла, что не слышу удары своего сердца. Ведь оно не могло быть предателем. Я хотела именно этого, чтобы оно остановилось…

Через несколько часов, я заходила в свою новую квартиру, которую нашли мои родители в городе по соседству от нас. Для отца и это не было проблемой. Я уже давно привыкла, что для моего властного папочки неразрешимых проблем не бывает, бывают только неприятные решения. Город был большим, для меня даже слишком большим, но это даже к лучшему, я спокойно затеряюсь здесь, здесь не будет достающих жалостливых глаз…

Мне не позволили взять ничего, связанное с ним, но я все-таки ухитрилась тайком захватить его первый подарок, банальный, но самый дорогой – маленького плюшевого коричневого мишку, который говорил «я люблю тебя»…

«У меня есть подарок для тебя…» – я слышала его голос до сих пор. Я с усилием вытащила себя из воспоминаний, слишком больно. Я позволила все – чтобы они выкинули меня из дома, из города, купили новую, чужую мне квартиру и отняли всю мою жизнь, связанную с ним. Я позволила это только потому, что у меня не было больше сил сопротивляться их натиску. И по большому счету, мне уже было все равно.

Через неделю я освоилась, нашла работу в небольшой компании по своей профессии дизайнер. Работать я устроилась не потому, что надо было на что-то жить, а потому что нужно было на что-то умирать. Да, именно эта цель крепко засела в моем мозге. В коллективе меня окрестили двумя разными прозвищами: робот и привидение, но мне было все равно. Я просто работала и ни с кем не общалась. Хотя желающих познакомиться со мной, особенно мужского пола, было предостаточно, но интерес пропадал после моих односложных ответов на вопросы и моего не живого в прямом смысле взгляда. В наш век нельзя быть такой. Но нужно ли повторять, что меня это уже не трогало.

Моя коллега по работе, которую звали Вика, была единственной, кто относился ко мне нормально, не считая меня ни роботом, ни приведением. Мы сидели в одном кабинете, наши столы тоже находились рядом. Она единственная с кем я поддерживала разговор.

Заканчивался очередной день, и я с нетерпением ждала, когда же я окажусь в спасительной тишине.

– Может, сходим сегодня куда-нибудь, повеселимся?

Я вздрогнула, сразу даже не поняла, что вопрос адресован мне, настолько разными были полярности – я и веселье.

– Это ты ко мне обращаешься?

– Ну, в общем, да, – у Вики было одно преимущество, которого не было у меня – настойчивость, несмотря ни на что.

– Нет, Вика, извини, у меня другие планы, – сказала я и погрузилась в однообразный мир компьютера.

– Какие планы?! Опять сидеть дома и умирать? – в ее голосе неожиданно прозвучали стальные нотки.

Я уставилась на нее. Ах, да, в один из дней я на автомате рассказала ей про себя, причем все, даже не знаю, как это получилось, наверное, это был один из таких дней, когда молчать уже не можешь и нужен случайный попутчик. Вот таким попутчиком по жизни оказалась Вика.

– Я не прошу меня спасать… Вот черт, – я не могла ее обидеть, слишком добрая, слишком хорошо знаю, что такое боль, – Что ты предлагаешь? – последние слова я даже не сказала, а прошептала, в надежде, что она меня не услышит и отстанет, наконец.

Но она услышала.

– Кафе.

– Однозначно нет.

– Клуб.

– Ты издеваешься!?

– Хорошо, ко мне домой.

Я на секунду призадумалась.

– Ты от меня не отстанешь, да? – я просто желала, чтобы она отвязалась, но не хотела говорить это напрямую.

– Нет, – весело ответила Вика.

– Из всех предложенных вариантов менее болезненным выглядит твой дом.

У Вики на лице было выражение триумфа и ликования, она довольно кивнула головой, и оставшиеся полчаса рабочего дня я в пол уха слушала наши планы на вечер. Я честно говоря, не понимала, с чего она решила записать меня в свои подруги, но и не особо стремилась это понять, плывя по течению.

В первый раз за весь рабочий период, когда стрелки часов пододвинулись к пяти, конец рабочего дня, я пожалела, что работаю не круглосуточно.

Мы потащились к ее машине, через 15 минут были уже у нее дома. Сначала мы посмотрели какой-то тупой боевик, причем Вика вздыхала и охала каждый раз, когда видела главного героя. Потом мы поели, и она включила какую-то «умопомрачительную», по ее словам, комедию. Через час ее продолжительного хохота, и могу сказать местами хохота специального, у меня разболелась голова, я приготовилась страдать дальше, как над самым ухом у меня кто-то произнес:

– Да, Вика, у тебя точно что-то с головой, ты же видела эту комедию не одну сотню раз? – мужчина, стоявший позади меня, тихо смеялся.

Любая другая на моем месте подпрыгнула бы от неожиданности, я же даже внимания не обратила на вошедшего, не оглянулась и не поздоровалась Мне было все равно, к черту правила приличия, я не заставляла тащить себя сюда. Зато подпрыгнула Вика.

– Ян, ты же должен был быть на работе? – охнула она и мельком взглянула на меня.

Чувствовалось, что парень с таким редким именем ухмыляется.

– Я, конечно, догадывался, что я надоел тебе до чертиков, но все-таки надеялся, что не до такой степени, – он не уходил, я чувствовала его дыхание надо мной.

– Кстати, это мой брат, – мельком, как о чем-то несущественном сказала мне Вика.

– Извините, девочки, что помешал вашему скромному девичнику, я не специально.

На этом моменте моему терпению пришел конец, я вскочила с дивана и, даже не глядя на пришедшего парня, пролетела в коридор, в спешке обулась и выбежала на улицу. Прекрасно понимаю, как выглядит мое поведение. Но не принужденной беседы не получится. Ох, я не ожидала, что так темно… На заднем плане что-то умоляющим голосом кричала Вика, но я даже не слушала, мне просто стало плохо. Ну, неужели я много прошу, всего лишь тишины и покоя, я не хочу ни с кем разговаривать, ни с кем дружить, я просто не хочу жить.

Тишина сердца моего любимого… Тишина моего сердца…

– Эй, с тобой все в порядке? – похоже парень выбежал за мной. Я так и не оглянулась.

– Да, – буркнула я себе под нос, но он услышал.

– Может тебя подвезти?

– Не думаю.

– Слушай, я же тебя не съем. Пошли хоть чаем напою или кофе?

Я продолжала молчать, хотелось, чтобы он исчез и мой вечер перестал быть похож на балаган в цирке.

– Хм… цианистого калию?

Именно эти слова вывели меня из коматозного состояния, и я посмотрела на него.

Лучше бы я этого не делала. Лучше бы, не поворачиваясь, ушла.

Это не могло быть правдой, но передо мной стоял не Ян, а он, тот, кого я оплакивала уже полгода, только голос был чужим, а все остальное… волосы, улыбка…

Первое, что захотелось сделать, это бросится в его объятья, целовать такое родное лицо и шептать: «Лешенька, любимый!». Когда я закашлялась, то поняла, что забыла дышать.

– Что? – неужели это мой голос, и неужели я еще не в спасительном обмороке.

– Извини, – сказал Ян, – Я просто не знал, как еще до тебя достучаться, вот и брякнул первое, что пришло в голову.

Прямо в точку. Парень, ты экстрасенс.

– Со мной что-то не так? – вдруг спросил он.

– Почему ты спрашиваешь? – я все-таки определенно не узнаю свой голос.

– Ты смотришь на меня как на привидение.

Опять в точку. Только как объяснить незнакомому парню, мистически похожему на мою погибшую любовь, что даже за его призрак я готова пожертвовать своей жизнью? Для начала я опустила глаза вниз. Не смотреть, нельзя, иначе голова идет кругом. Господи, почему ты так похож на него? Я собралась с силами и ответила:

– Это просто у меня мозги набекрень, не обращай внимания.

Наконец-то у меня хватило сил отвернуться и пойти в сторону остановки.

– Девушка, автобусы в это время не ходят, давай подвезу.

Ага, если я сяду в твою машину, то окончательно свихнусь. Только не это.

– Давай.

Неужели я это сказала? Может, я уже не совсем здорова.

Я сказала свой адрес и сделала вид, что смотрю в окно машины. На самом деле я рассматривала его. Это не могло быть правдой! Это не мог быть он. Но чем больше я рассматривала его, тем больше понимала, что схожу с ума. Я отчаянно цеплялась за здравый рассудок, примечая все несовпадения: голос, манера двигаться. Парень в основном молчал, но тоже поглядывал на меня. Представляю, какое впечатление я произвожу своим поведением! В одно мгновение он пристально посмотрел на меня, и я увидела еще одно отличие: глаза, у него глаза другого цвета. У Леши были голубые глаза, а у Яна они золотисто карие. Слава Богу! Я не сошла с ума. Или уже сошла, потому что мозг отказывался адекватно воспринимать информацию – предо мной сидел Лешка.

– Так и будешь молчать? – спросил он, не отрывая глаз от ночной дороги.

– Меня Лена зовут.

– Ну, слава Богу, а то я подумал, что ты меня испугалась, – парень явно не шутил, это я определила по его вздоху облегчения. Так вот какое было его впечатление обо мне.

– Просто я не способна сейчас на общение, – тихо произнесла я.

– Личная драма? – поинтересовался он.

Да, кто ты такой, черт тебя подери, что так умело вторгаешься в мою душу! Может я сплю или я попала в параллельный мир, где Лешка вовсе не Лешка, и он жив и здоров?

Видно мой мысленный вопль был слишком громким, потому что Ян неловко извинился, и в машине снова наступила тишина.

Когда мы подъехали к моему дому, он неожиданно приблизил ко мне свое лицо и на одном дыхании выпалил:

– А ты красивая.

Это было слишком для моего изнуренного мозга, сознание начало куда-то уплывать, его лицо превратилось в смазанную маску… Я видела Лешку, любимого, единственного Алешеньку, с его мягкой, все понимающей, улыбкой.

Я не знаю, сколько прошло времени, но очнулась я от медленного осознания, что парень напротив меня не Алексей, и что я до сих пор сижу в его машине и мой взгляд, да и общий вид, оставляют желать лучшего.

Ян был растерян, и я его понимала, но что я могла сделать!

– Прости, – пискнула я и неожиданно разрыдалась, прекрасно понимая, что окончательно и бесповоротно закрепила за собой репутацию сумасшедшей.

– Так, – протянул Ян, – Все понятно, ты не в состоянии адекватно реагировать, да? Что я не так сделал, а?

Я не ответила, ну, что я могу сказать? Я вышла из машины и бегом поднялась к себе в квартиру.

Сон, в который я погрузилась, был тяжелым. Где-то к четырем утра у меня поднялась температура и я поняла, что я не работник. В восемь я позвонила на работу, а потом к врачу. Я была рада быть дома. Не нужно будет ничего объяснять любопытной Вике, да и общаться с людьми сейчас хотелось меньше всего. Может через пару дней я забуду, что существует его двойник. Я тут же усмехнулась абсурдной мысли – мне этого не забыть.

Я включила телевизор, впервые за время моего пребывания здесь. Родители вообще оснастили мою квартиру все необходимым, наверняка думая, что решение бытовых проблем облегчит мне жизнь – они ошиблись. Я автоматически щелкала каналы, стараясь ни о чем не думать.

Через час моего унылого времяпровождения раздался звонок в дверь.

Я, наскоро накинув халат на сорочку, которую я опять напялила после душа, пошла открывать.

В дверях стоял Ян. При дневном свете я увидела еще одно отличие: парень был несколько крупнее Лешки. Сумасшествие во мне крепло. Я же ушла, почему ты преследуешь меня?

Наверное, моя челюсть валялась где-то на полу, так как парень смущенно улыбнулся и начал перетаптываться с ноги на ногу.

Я очнулась.

– Проходи.

Зачем я его пригласила? Зачем растягиваю себе адовы муки? На что надеюсь?

Мы прошли в зал, я уселась на диван, а Ян продолжал стоять.

– Прости меня за вчерашнюю настырность, – услышала я его голос, – Мне Вика вчера все рассказала, когда я приехал, я сожалею…

Что-о-о?! Да как она могла! Я же не просила!

Меня прорвало, моя боль, обида, гнев и что-то, наверное, еще, что искало выхода уже полгода, дали о себе знать.

– Рассказала?!? – я вскочила с дивана, – ЧТО она могла тебе рассказать! Она могла рассказать тебе про боль и отчаянье? Или быть может она смогла рассказать тебе про мои сны, где он все еще жив? Или про, то, что я НЕ ХОЧУ ЖИТЬ!

Или про то, что ты чертовски на него похож!

Этого я не сказала, мое дыхание перехватило, я плюхнулась на диван и закрыла лицо руками. У меня не было сил даже плакать, руки мелко подрагивали.

– Я понимаю, – с болью в голосе произнес Ян, именно эта боль в его голосе заставила меня посмотреть на него, не может быть, что он так сопереживает.

Мне хотелось зарычать, завыть, убить его в этот момент, а еще спросить, ЧТО он понимает. Друзья Лешки тоже сочувствующе говорили те же слова, а сами в этот момент отводили взгляд, благодаря небесные силы, что не они оказались в цинковом гробу.

– Я был там, – продолжал Ян, – Извини, но я вернулся живой, зато оставил там много друзей…

Первое, что подумала: сумасшествие прогрессирует. Наверное, нет никакого Яна, и все это мне кажется, ведь не бывает таких совпадений!

Но глядя на него, мне захотелось чем-нибудь себя стукнуть за свой язык и за умение все усугублять. Я ненормальная, да. Он тут причем?

Ян не смотрел на меня, но я чувствовала, как ему трудно говорить.

– Прости. Я не знала, я…

– Все в порядке. Я пережил это, и теперь хочу помочь тебе.

Я аж подпрыгнула. Только психолога в его лице мне не хватало!

– Нет! – выдохнула я со всей силой.

Ян ринулся ко мне через всю комнату и схватил меня за руки.

– Позволь мне помочь тебе.

– Нет, – снова произнесла я.

– Мне это тоже нужно, быть кому-то нужным, – и посмотрел на меня пристально и в тоже время как-то просительно. Эти слова дались ему очень нелегко. А мне… Я уже повязла, отпустить его я уже не могла, искушение видеть образ Лешки рядом со мной было сильным, мучительным, хоть и приносило боль.

Я сдалась, плюнула на приличия, на хоть какое-то ни было благоразумие. И как результат – почти два часа я прорыдала на плече у Яна, а он крепко обнимал меня, как раз то, чего мне так не хватало в эти полгода.

Наверное, я уснула. Потому что единственное, что я помню так это руки Яна, укрывающие меня пледом и его глаза, нежно на меня смотрящие. Он все понимал, все кроме одного, что я вижу в нем совершенно другого человека.

Прошло три месяца, а Ян практически не отходил от меня. Мы разговаривали и разговаривали… Мне казалось, что он знает обо мне уже все, что только можно знать. Каким-то непостижимым для меня образом, мой словесный поток не истекал, я то смеялась, то плакала. Полгода молчания и хаоса в моей душе не прошли гладко.

Ян уходил вечером и возвращался утром. Мы ни о чем не договаривались, он просто понимал, что в этот момент мне нужен близкий человек рядом. А я с горечью осознавала, почему именно его подпустила к себе. Но ничего не могла с собой поделать.

Четвертый месяц жизни в чужом городе для меня был как озарение, я очнулась от мерзкого непроглядного сна, я начала видеть, слышать и осознавать все острее, ярче, я перестала прятаться от боли. Я подпустила ее к себе. Иначе я просто умру и мой призрак уже никогда не явится мне там, за непроглядной тьмой. Пора все-таки заинтересоваться, кто же такой Ян на самом деле.

В десять он был у меня.

– Здравствуй, – просто сказал мне он и проследовал на кухню с пакетом продуктов. Как-то не заметно за эти три месяца Ян взял на себя заботу о моем питании.

Он что-то там напевал себе на кухне, я решила спросить:

– Ян, извини, что не поинтересовалась раньше, но кем ты работаешь?

Подозрительная тишина заставила меня подняться и проследовать на кухню.

Ян стоял бледный, однако, заметив мое присутствие, весело улыбнулся. Уж слишком весело.

– Я уволился, чтобы все дни проводить только с тобой, – это было настолько явной ложью, даже для меня.

– Брось, Вика говорит, что ты только и пропадал на работе целыми днями.

Что-то щелкнуло у меня в голове и, почему-то, вспомнилась одна история, про девушку, которая впустила парня в дом, а он оттуда все вынес. Но Ян не похож на вора.

– Ян, кто ты?

Он резко повернулся ко мне, его взгляд был настолько холодным, что я невольно охнула. Неужели, я попала в точку? Да, нет, не может этого быть.

– Я человек, который выводит тебя из транса, – отчеканил он. Почему так грубо? Я что задала интимный вопрос? Бред какой-то.

Что-то неуловимо знакомое было в его облике. Я не говорю про сногсшибательное сходство с Алексеем, было что-то такое… И тут меня осенило. Ну, конечно же! Кожаная черная куртка, стрижка чуть короче, чем надо бы, настороженная походка и «златая цепь на дубе том». Как ни странно, ужаса я не испытала, и вопрос задала почти легко и непринужденно.

– Ян, ты бандит?

В его глазах что-то промелькнуло, на лице появилась ухмылка.

– А если да, то, что прогонишь?

– Не думаю, что это поможет мне, – пробубнила я под нос, – Уже поздно, – но он услышал. Парень явно обладал музыкальным слухом.

В следующую минуту он мельком улыбнулся и произнес:

– Так как истина вечно уходит из рук, не пытайся понять не понятное, друг… Омар Хайям, – зачем-то пояснил он.

Теперь настал черед ухмыляться мне:

– То есть так ты отвечаешь на мой вопрос – я тупая девка и не понимаю, что ты убийца.

Ян от чего-то дернулся, подлетел ко мне и обнял.

– Прости, я не хотел тебя пугать.

– К сожалению, я тебя не боюсь, – сказала я, вдыхая аромат его туалетной воды, – И мне все равно кто ты.

Он осторожно отодвинул меня от себя и посмотрел в глаза.

– Как это?

Я пожала плечами. В самом деле, как объяснить скорее себе, чем ему, что мне действительно все равно. Как я ни пыталась спустится на эту грешную землю и рассуждать здраво, все равно видела перед собой Лешку, живого, которого можно видеть, обнимать. А за это можно отдать многое. За это можно понять и простить многое, хоть все это и смахивает на сумасшествие. Просто кто не терял – не поймет.

Мы с минуту смотрели друг другу в глаза. Я не знаю, что произошло в следующий момент, но он начал исступленно меня целовать, а я …ответила, для меня самой это было полной неожиданностью, тело предавало меня, ну а душа, душа вспомнила другого, да и не забывала никогда.

– Лешка… – прошептала я и тут же ужаснулась.

Ян отскочил от меня как ошпаренный.

– Прости, Ян, я сама не знаю, как… – мне было до безумия стыдно и страшно, но Ян прервал меня.

– Я сам виноват, это ты меня прости, больше такого не повториться, – он резко отвернулся от меня и начал суетно разбирать пакеты с продуктами.

Самое странное, что я хотела, чтобы это повторилось… Куда же меня несет? Сколько еще я смогу удерживать утопию в своей душе?

Я стояла и не знала, что сказать и что сделать, а он проследовал в коридор, с явным намереньем уйти.

– Не уходи, пожалуйста…

– Я не уверен, что нужен тебе теперь, – и усмехнулся, – Ты будешь в порядке.

– Нет! – я почему-то чувствовала, что если он сейчас уйдет, то больше я его не увижу. Это самое разумное – отпустить его, тем самым излечиться от агонии, которая преследует меня все эти дни. Перестать утешать себя и понять, наконец, что Ян тоже человек, что он не заменит мне Алексея. Но он оставался тем единственным человеком, которого я хотела бы видеть.

Ян пристально посмотрел на меня, в его глазах было сомнение и что-то такое очень похожее на боль. Я обидела его.

– Ты нужен мне, Ян, не уходи, пожалуйста, не оставляй меня, – молила я, не замечая, как по моим щекам текут слезы. Мне было жаль его, ведь я понимаю, что играю с жизнью другого живого человека, но ничего с собой поделать не могла. Ян не выдержал моих слез.

Он взял мое лицо в руки и нежно, губами, собрал все крупицы соленой воды.

– Я не брошу тебя, пока ты хочешь, чтобы я был рядом.

И я понимала, что он нянчится со мной не просто так, что его отношение ко мне переросло в нечто большее, чем просто помощь.

Был уже глубокий вечер, Ян рассказывал мне о своих родителях, о своем детстве, о Вике, тему, касающуюся его настоящего, мы теперь не затрагивали. Я опять уснула, не заметив, как, но на этот раз он обнимал меня.

Я проснулась от собственного крика, в слезах. Ян был рядом, он прижимал меня к себе, гладил по голове, как маленькую девочку.

– Все, все, успокойся это просто сон, успокойся девочка моя, любимая…

На этом слове я окончательно проснулась.

– Ян, – произнесла я сонным голосом, – Повтори, что ты сказал.

Я почувствовала, как он напрягся, но не отпустил меня.

Минута тишины, вздох и слова:

– Я люблю тебя, – и снова тишина, даже дыхания его не слышно.

– Ян…

– Молчи, я знаю, слишком рано, мне ничего не надо, просто хочу быть рядом.

Как, как я подпустила его так близко, что теперь мне все сложнее и сложнее не воспринимать его самого?

На утро я гадала, не приснилось ли мне все это? Его рядом не было, а на прикроватной тумбочке лежала записка. Я минут пять смотрела на нее, не решаясь взять.

Все-таки взяла ее и начала читать:

«Теперь ты знаешь, как я к тебе отношусь, надеюсь, это не оттолкнет тебя, я ничего не требую, я не исчез, у меня дела. Я вернусь».

Я вернусь… Я, уже слышала эти слова однажды, их произносил другой человек, перед отправкой в Чечню. Он не вернулся…

Боль снова заслонила все мои чувства, но теперь это была другая боль. Больше страх, что и на этот раз меня жестоко обманут.

Что же я чувствую к нему на самом деле?

Я попыталась представить Яна, но он сливался у меня с образом того, другого, на кого был нещадно похож…

Ян вернулся через три дня. Под конец третьего дня я думала, что схожу с ума. Нет, все-таки знать, чем он занимается, это хуже некуда. Я представляла себе все, на что была способна моя фантазия. А она была способна на всякие ужасы. Поэтому, когда Ян зашел в мою квартиру, цветом я была с простыню на моей постели – белого, руки мелко дрожали, да и устала я бороться с собой, так и не определившись до конца кто же он для меня. Я смотрела на него, пытаясь увидеть его самого, а не моего призрака, и как ни странно, с каждым днем мне все больше и больше это удавалось.

– Ты чего?

– Ничего, все в порядке, – я тихо вздохнула и двинулась в сторону кухни.

Ян остановил меня на полпути, а я посмотрела на него… Да-а-а, видимо, по моему лицу можно было прочесть все, о чем я только что думала. Если бы он знал! Его глаза сузились, на губах играла недобрая улыбка. Я совсем забыла о его… мм… профессии, которая несет за собой шлейфом подозрительность и недоверие.

– Никогда. Мне. Не. Лги, – сказал он четко, выделяя каждое слово.

– Боже, Ян, – взмолилась я, – Зачем так остро реагировать? Я просто переживала за тебя, но не стала об этом распространяться!

Уже я смотрела на него сердито, для пущей важности я скрестила руки на груди.

Ян сразу потеплел и поцеловал меня в лоб. Ха, слава Богу, сюсюкаться со мной не стал, как с ребенком. Мне неожиданно стало весело. Агония отпускала, я все больше и больше осознавала то, что вижу перед собой живого человека.

– Лен, ну ты чего? Меня всего- то три дня не было, – оправдывался он, а лицо довольное до безобразия.

– Ага, и телефоны на планете перестали работать, их отключил робот маньяк, решивший захватить мир!

Ян расхохотался.

– Не пойму у тебя богатая фантазия или больная? – спросил он, еще смеясь. Дальше дело пошло еще веселее, так как ему пришлось изворачиваться от моего тапка. Минут 15 мы носились по квартире с писком и визгом, если совсем честно, то пищала и повизгивала только я. Вконец измученная, я упала на диван, пытаясь привести сбившееся дыхание в порядок. Ян улыбался и смотрел на меня.

– Не хочешь поговорить? – неожиданно спросил он.

– О чем? – что-то не понравился мне этот вопрос.

– О том, что произошло ночью? – взгляд, направленный на меня, моментально стал напряженным.

– А что произошло ночью? – сделала я удивленный вид.

– Лена, – предупреждающе сказал он.

– Ян, – я пыталась подобрать слова, – Что ты хочешь от меня услышать?

Он нервно зашагал по комнате.