Kitabı oku: «Твоя жизнь в моих руках», sayfa 3
Глава 3
Становится горячо. От ярости. Она красным цветом заполняет мои внутренности. Обжигая. Раня. И тут же образуя уродливые шрамы на моей душе. Ещё одни. Свежие. Там, где уже не осталось живого места.
Ненависть во мне так сильна, что я готова убить. И Лиду, и Льва.
Очевидно, наивно было поверить, когда старшая сестра обратилась за помощью. Впервые вообще вспомнив о моём существовании. Плача. Говоря, что кроме меня у неё никого не осталось. И я должна ей помочь. Должна.
Ведь из-за меня её родители погибли.
И эта ноша давила на плечи с четырнадцати лет. И вот появилась возможность хоть немного её облегчить.
Но всё же не ожидала, что Лида способна так грязно меня подставить. Даже не предать. Ведь я и не ждала от неё преданности.
Напоить. Подложить под первого, кто предложит за меня деньги.
Кажется, вовек не смогу отмыться от этой подлости.
Ей и в детстве ведь не было жалко меня. Она не сопереживала моей участи. Жизни с посторонними людьми. Должно быть, наоборот, радовалась отсутствию соперницы за любовь мамы. Считая, что она её заслужила. А я для этого недостаточно хороша.
Но и мой папаша не лучше. Кем бы он ни был.
– А тебе-то что? – оскаливаю зубы, выцеживая из себя каждое слово, точно яд. – Жалко было заплаченных денег? Не понравилась проведённая со мной ночь? Давай найдём её и вернёшь уплаченное. Скажешь, качество услуг не устроило. Я работала продавщицей, слышала, что это основание.
Питон явно ожидал чего-то другого. Может быть, слёз? Или какая там нормальная реакция у человека на оскорбление и предательство?
Думал, что стану всё отрицать! Или ещё хуже – оправдываться. Заверять, что выбора не осталось. Жизнь завела в тупик.
Смотрит на меня, сузив свои глаза рептилии. Холодные. Пробирающие насквозь, как зимний ветер.
– Да, ночь могла быть и получше, навыков тебе ещё не хватает. Но ты явно способная, – отвечает, заставляя замереть.
Машина несётся на полной скорости. Трасса пустая. Лишь редкие колымаги проплывают за окном. Да деревья с пожухшей листвой.
Мне всегда приходилось сдерживаться. Сохранять контроль. Быть внешне спокойной, несмотря на творящийся вокруг хаос.
Но у человека напротив, оказывается, имеется суперспособность вытягивать из меня темноту, выворачивая её наружу. Белой стороной внутрь. С рыжими вкраплениями.
Не отдавая отчёт поступку, я бросилась на Льва, выпрыгивая из ремня безопасности. У него на лице уже имелся кровавый след. И я хотела нанести симметричную рану.
Но на этот раз он сумел перехватить мои руки.
Шины завизжали. По инерции качнуло в сторону Питона. Он сдавил меня одной рукой с такой силой, что уже хотела прощаться с жизнью. Ещё немного, и рёбра вонзятся в органы.
– Блядь, Вера, ты можешь решать проблему словами, а не кулаками? Тебя таким манерам в детском доме обучили? – хрипит мне куда-то в макушку.
Пробую отстраниться. Тяжело дыша от напряжения. Неожиданно стало слишком жарко. Он горячий как печка.
Ударяю локтем ему под рёбра. По ощущениям, будто в бетонную стену врезалась. Больно. Морщусь.
– А где же ещё, дяденька? – ёрничаю, пробуя добраться до его руки, чтобы укусить.
– Думал, придётся делать прививку от столбняка, но, похоже, от бешенства подходит больше, – его губы оказываются у самого уха. Резко вздыхаю. Мурашки бегут по коже.
Только сейчас соображаю, что наша близость слишком тесная. Я практически сидела на его коленях, вжимаясь спиной в его грудь.
Хлопала ресницами, не представляя, как выйти из этого положения достойно.
Он не лапал меня, просто удерживал, перехватив за талию и сжимая мои запястья. А у меня возникло ощущение, что я уже лишилась невинности.
– Отпусти, – рычу как раненый зверёк. Со сквозной раной в гордости.
– Обещаешь больше не покушаться на мою жизнь? – ещё один вопрос. Зажмуриваюсь. Это происходит на самом деле или его губы проехались по мочке уха? А может быть, я просто в бреду и выдаю нежелаемое за действительное?
Сглатываю слюну. Во рту сухо, губы вот-вот потрескаются.
– Нет, – огрызаюсь, шипя.
– Правда – это не плохо.
Хватка ослабевает. Я переползаю обратно на своё кресло. Забираясь как можно дальше от Питона.
На языке вертятся грубые слова. Требование, чтобы он больше никогда не притрагивался ко мне.
Но у меня возникает плохое предчувствие.
Вдруг мне просто хотелось ещё раз его коснуться? Ощутить его близость. Жар тела. Запах. Силу, которая струилась из него неиссякаемым потоком. Я будто черпала её из него ложками. Становясь смелее и отважнее.
Только у меня возникло ощущение, что он читает меня как открытую книгу. Видя причину каждого моего поступка. И понимая, что меня просто к нему тянет.
А он в ответ играет со мной. Потешаясь над моим поведением.
Может быть даже считая, что моя маленькая слабость сыграет ему на руку. Послужит его целям.
Стыд обжигал не слабее ненависти.
Присмирев от этих мыслей, я отвернулась. Уставившись в окно.
Весь оставшийся путь мы провели в тишине.
Не заметила, как въехали к вечеру в город. Огни фонарей подсвечивали его. И он уже не казался таким недружелюбным и жестоким.
– Мне нужно собрать вещи, документы, – тихо сообщаю другую причину. Раз карта с сестрой не проканала.
– Хорошо, – коротко отвечает, удивляя меня.
Бросаю на него мельком взгляд. «Дядя» явно в своих мыслях. И ему не до меня.
Вскоре мы подъехали к моему старенькому подъезду. Я ещё не вышла из автомобиля, но уже ощущала его затхлый запах.
– Ключи есть? Как ты зайдёшь в квартиру? – интересуется, не глядя в мою сторону.
– Да, у соседки. – Радуюсь, что постоянно забываю или теряю ключи.
– У тебя пятнадцать минут. Не выйдешь, буду выкуривать тебя из квартиры.
Как бабушку?
Но спорить не стала. Вывалилась из автомобиля, забыв, какой он высокий.
Дверь подъезда, как обычно, не заперта. Кто-то сломал домофон.
Солнце уже заходит рано. Лампочки разбиты. Поднимаюсь вслепую. На ощупь.
Один пролёт, второй.
И меня почти сбивает с ног вдруг из ниоткуда появившийся человек. Удерживает за плечи от падения.
– Верочка, – доносится до меня прокуренный, скрипучий голос Крестовского, – куда же ты пропала? Неужели забыла про долг? Ай-яй-яй.
***
Тяжёлый запах одеколона бахает по мне, как пыльная подушка. Щиплет нос так, что на глаза слёзы наворачиваются.
Резкий толчок. Удар, выбивающий воздух из лёгких. И я оказываюсь прижата спиной к чьей-то двери. Молюсь, чтобы кто-то из соседей заинтересовался шумом и вызвал полицию. Но никто не проявляет смелости. Только тусклая лампочка над нами вдруг загорается.
Крест впивается в мои руки чуть выше локтя. Вжимая пальцы с такой силой, будто намерен раздробить мои кости. Это наказание и пытка одновременно.
– Лида вернёт, – пищу, ощущая, как боль проникает в самый мозг. Морщусь, стискивая зубы. Если ещё чуть-чуть усилит напор, я свалюсь в обморок. – Отпусти.
Пробую разгадать его настроение. Понять уровень злости. И различаю её в чертах его лица.
– Нахер мне твоя потаскуха-сестра? Думаешь, не имел её? Она сама под меня легла, – обдаёт несвежим дыханием, вглядываясь в глаза, будто ожидая моей реакции.
А я смотрю на него с недоумением. Не понимая, к чему он сообщает мне интимную информацию. Она удивляет. И не предполагала, что высокомерная Лидия могла бы посмотреть в его сторону. Думала, её уровень – это правильные мальчики с большими перспективами.
Единственное, что я понимаю, – перевести стрелки на неё уже не выйдет. И тут она умудрилась подгадить.
Пытаюсь оттолкнуть Креста. Выбраться из его захвата. Он невысокий. Но крепкий, коренастый мужчина. Ему бы сваи забивать. А он предпочитает людей.
Накатывает обречённость. Что произойдёт, если мне никто не поможет? Как далеко он готов зайти?
Ощущаю собственную слабость. Ненавижу это чувство. Беззащитности. Думала, вырасту и больше никогда его не испытаю.
Но оно возвращается ко мне в той или иной форме.
Когда по уши погрязаю в долговых счетах, не понимая, как свести концы с концами.
Или когда вот так. В борьбе с кем-то более сильным.
В голову приходит мысль. Можно ведь попросить помощи у дяди. Она претит мне до изжоги.
Но есть ли у меня выбор?
Я могла бы соврать Кресту, что найду деньги. Но что-то мне подсказывает, что Крест не поверит. Сроки давно вышли. И сейчас он пришёл за платой.
– От тебя хоть и разит рыбой, но зато классные сиськи.
Смотрю на мастера комплиментов ошарашенно.
– Я тебя отмою. Денег дам. Ни в чём нуждаться не будешь, если научишься мне сосать, – говорит какие-то совершенно омерзительные вещи обыденным тоном, словно так и следует общаться с девушками. – Брала когда-нибудь в рот?
Вопрос вводит в ступор. Боже, я даже не целовалась. Какой в рот?
Но подлое воображение подкидывает грязную картинку с совсем другим персонажем. Я жмурюсь, удивляясь коварству собственного подсознания, пытаясь вырезать этот кадр.
Крест усиливает хватку. Словно проталкивая свой вопрос дальше в меня. Ожидая ответа.
Нужно выбраться отсюда. Проявить смекалку. Хитрость.
Преодолевая внутреннее сопротивление, расслабляюсь под руками Креста. Пробую призывно улыбнуться.
– Крест, отпусти, мне больно. Сделаю то, что ты хочешь, но только не здесь, – мягко произношу его кличку и тут же удивляюсь, как он меняется на глазах. Будто не верит собственному счастью. Тому, что так легко всё получилось.
Вздрагиваю, когда раздаётся щелчок зажигалки.
Тонкое пламя поднимается вверх. Мужчина опускает ресницы, втягивая дым. Медленно. Не спеша. Пока тени причудливо ложатся на его лицо. Красивое, с резкими чертами. Хищными.
Давно он тут?
– Ромашка, это твой ёбарь? – дядя Лев выпускает дым, прислонившись спиной к стене на пролёт ниже.
Мы с Крестом, замерев оба, концентрируем внимание на Питоне. Не знаю, что происходит в голове Креста. А я не могу сообразить, что вообще из себя представляет мой дядя. Почему он так спокоен?
– Если вы планировали потрахаться, то я могу вернуться через минуту. Вам же хватит? – заботливо интересуется.
Наблюдаю за красным огоньком, сжигающим табак. Дядя, никуда не торопясь, выдыхает дым. Спокойный, как лев.
Крест запоздало приходит в себя. Всё же много раз его били по голове.
– Это чё за хрен, Вера? – кричит на меня, хотя я полагала, что они уже пересекались.
Удивленно хлопаю ресницами. И не понимаю, почему вдруг должна объясняться перед Крестом.
Не дожидаясь ответа, он наконец меня отпускает, надвигаясь на Питона. Расправив по-бычьи плечи и сжав кулаки.
Смотрю на дядю. Он – на меня. С каким-то совершенно нечитаемым выражением в глазах. Одно я знаю точно – недобрым.
Глава 4
Заторможенно наблюдала за тонким ножичком, что неожиданно оказался в руках Креста. Он держал его так, что Льву не было видно оружия. Наверняка планируя незаметно нанести удар.
Дядя не взял с собой пистолет. Явно не рассчитывая, что в старой хрущёвке его могут поджидать иные неприятности, кроме меня.
В голове тут же вспыхнули предположения. Варианты событий. Пути, по которым может повести жизнь.
И я не знала, какой из них для меня лучше.
Вдруг Лев получит смертельную рану, и все принесённые с его появлением проблемы исчезнут. А ко мне вернётся моя прежняя жизнь. Серая, унылая, полная страха.
Слабо верила в то, что мы родня. И очень вероятно, что завтра я могу оказаться в каком-нибудь борделе, в качестве рабыни. Или меня разберут на органы. Или… Да кто его знает.
И пока я размышляла, какую жизнь хочу выбрать, тело всё решило само. Кинулась в сторону Креста, пытаясь сбить его с ног. Ловя в полёте полный неприкрытого бешенства взгляд дяди.
Крест по инерции, выработанной в драках, ударил по мне так, что я отлетела к противоположной стене. Боль волной пронзила всё тело, каждую косточку. Каждый орган. И на миг я позабыла, как дышать. Кровь разлилась во рту. Прикусила щёку.
Всё завертелось. Закружилось, будто в воронку попала. Сжала виски, надеясь, что боль отступит. Оторвалась от реальности. Забыв, где нахожусь и что происходит.
Пришла в себя под звуки глухих ударов. Один, другой, третий.
Не в состоянии сообразить, откуда они доносятся. И только разлепив веки, я обнаружила на пролёт ниже склонившегося Льва.
Его чёрная рубашка натянулась на спине, очерчивая мышцы, едва не треща по швам от того, как сильно они вздулись. Я подползла ближе, не соображая, отчего так быстро кружится земля.
И тут поняла природу звука. Это кулак встречается с челюстью.
Мне показалось, ещё чуть-чуть, и Лев превратит Креста в фарш.
И лишь сейчас до меня дошло, что кто-то реально может умереть. А не в моей голове.
Собрав свои косточки, не понимая, ранена ли, или у меня просто сильный ушиб, я двинулась в сторону дяди. Опасаясь получить кулаком и от него.
– Ты убьёшь его, – пропищала, но он меня даже не услышал. Ещё немного, и будет поздно.
Глупая, жалостливая моя натура. Сочувствовать тем, кто попал в беду. И сейчас, увидев окровавленное лицо Креста, я поняла, что не смогу жить, если по моей вине он умрёт. Я не готова к такой ноше.
– Лев! – закричала что было мочи.
Дядя остановился с занесённой рукой.
Секунды текли медленно. Тягуче. Пока я не отрываясь смотрела в спину Питона.
И тут я поняла – он куда опаснее, чем мне казалось. Раз с такой лёгкостью может убить незнакомца.
Да и за что? Знать меня не знает. Видит второй раз в жизни.
Питон наконец обернулся. Посмотрел в мою сторону с тем же выражением на лице. Бешеным. Звериным. От страха я вжалась в холодную стену, мечтая с ней слиться.
Ярость, несмотря на выпущенные наружу эмоции, никуда не делась.
Он приблизился ко мне и опустился на корточки, чтобы заглянуть в глаза.
Приподнял мой подбородок. Только сейчас поняла, что из уголка рта стекает кровь. Провела языком по зубам – моя ценность. По сегодняшним меркам, я богата, раз они все на месте. Пересчитала мысленно. Фух.
– Какого хуя, Вера, ты это сделала? – спрашивает тихо, а у меня от его голоса все волоски на теле встали дыбом.
Не поняла, что не так. Я ведь помочь хотела.
– У него был нож, – произношу слова, которые, на мой взгляд, должны объяснить поступок.
Но по глазам Льва вижу, что ответ взбесил его ещё больше. Сжал мой подбородок так, будто хотел раздробить.
– И ты так мечтаешь сдохнуть, что решила на него напороться?
Пробую отстраниться, но за спиной стена. И только сейчас понимаю, как сильно болят рёбра. Морщусь, с шипением втягивая воздух.
– Просто не хотела отмывать подъезд от твоей крови, придурок, – тяну к нему руку, пытаясь убрать его с себя, но он отпускает меня раньше, и я по инерции неловко заваливаюсь на бок.
– В следующий раз за такое получишь по губам.
Не уточнил, за что, но я догадалась.
– Делаю тебе скидку. Похоже, он хорошо тебя приложил. Где ключи?
Кивнула в сторону соседской двери, не в силах подняться. Но она распахнулась даже раньше, чем Лев в неё постучал. Бабушка-соседка, видимо, наблюдала за шоу через глазок.
– Держите, молодой человек, – проворковала старушка, влюблённо глядя на Льва, – спасибо, что помогли нашей Верочке.
С обидой хлюпаю носом. Она со мной таким елейным тоном никогда не разговаривала.
– Всегда рад помочь.
Хоть и стоит спиной, но ощущаю, что зубоскалит, ослепляя своей красотой. Она, наверное, хотела что-то ещё сказать, расспросить. Но Лев помог закрыть ей её же дверь.
Отворил мою, распахнув.
Попробовала встать, карабкаясь по стене. Неуклюже. Слабо понимая, что вообще делаю. Просто по инерции. Чтобы выжить, надо двигаться. Не дядя же мне поможет.
Но он почему-то подхватил меня на руки. Так легко, будто во мне два кило, как у уличной голодной кошки.
Рёбра тут же отдались болью, я зашипела. В ответ слыша ругань.
– Блядь, Вера, как же с тобой тяжко. От тебя только проблемы. Ты сама одна огромная проблема, – клял меня, будто я его просила появляться в моей жизни.
Может быть, меня всё устраивало.
– Ну и вали отсюда, – зло прохрипела, смотря на его покрытый щетиной подбородок. На плотно сжатые, злые губы.
Он так близко, что можно было рассмотреть каждую его чёрточку. Венку на шее, по которой быстро бился ток крови. Вдруг обнаружила, что мне до смерти хочется прижаться к ней губами.
Прикусила язык, пытаясь вернуть себе разум.
Лев усадил меня на диван, на котором я спала.
Квартира у меня маленькая. Тесная. С ремонтом, который делали ещё до моего рождения. Но на другую у меня денег не имелось.
После смерти мамы мне досталась крошечная доля в её квартире, где единственное место, которое я могла бы занять, был тамбур. Поэтому государство решило, что я обеспечена жильем.
– Снимай одежду, – приказывает дядя обыденным тоном. Смотрю на него ошалело. – Или тебе снова помочь, племянница?
***
– С ума сошёл? – морщась, отползла от него. Так вжимаясь в спинку дивана, будто это могло спасти меня от дяди. И тут же получила наказание за глупость оглушающей болью. Такой резкой и неожиданной, что на мгновение в глазах потемнело.
Стон сорвался с губ. Влага появилась в уголках глаз, грозясь пролиться. Сжала зубы, пытаясь увидеть сквозь пелену Питона.
Он снова с каким-то странным выражением меня изучал. Нормальный человек, наверное, бросился бы на помощь. Но у Питона другие реакции. Он просто задумчиво свёл брови.
– Мне некогда с тобой возиться, Ромашка. Сейчас полиция вместе со скорой нагрянут, – сказал и легко поднялся, выключая в квартире свет.
Наблюдала за тем, как уверенно он перемещается по моему жилищу, словно у себя дома.
Не успела вздохнуть, как он вернулся. Нагнулся. Упёрся одной рукой в спинку дивана, а другой в подлокотник. Чтобы и рыпнуться никуда не смела, зажатая с обеих сторон.
– Уверен, твоя милая соседка их уже вызвала. Как думаешь, достаточно я её обаял, чтобы она не указала на твою дверь? – Серые глаза блестели, как лунная дорожка ночью в пруду.
Пока заговаривал мне зубы, а я завороженно на него пялилась, горячие руки оказались у ворота моей майки. Треск. Ошмётки ткани повисли по бокам, открывая вид на застиранный бюстгальтер.
Я сжалась вся, испугавшись. Из-за боли слабо соображая, но одно понимала точно – я не желаю, чтобы он меня касался. Я не выдержу этого. Рядом с ним мозг сразу превращается в кашу.
– Не надо, я не хочу, – свела вместе разорванную ткань, прикрываясь, – со мной всё в порядке.
Вздрогнула, когда неподалёку раздался вой сирен. Полицейской и скорой.
От какого-то дикого страха тяжело задышала. Не понимая, как вынесу всё происходящее. Ещё недавно я жила обычной жизнью. Она мне не нравилась, да. Я уставала от неё. Злилась. Но не думала, что всё бывает ещё хуже. Теперь поняла. Спасибо. Можно всё вернуть на старые рельсы?
– С тобой ни хрена не всё в порядке, Вера. Тебя шарахнул о стену твой ухажёр. У тебя наверняка сломаны рёбра, и мне нужно убедиться, что это не так. Давно ты с ним ебёшься?
Снова впала в ступор от его вопроса, даже забыв о страхе. От резкой смены темы. Не понимая, как реагировать на подобную прямолинейность.
Питон развёл мои руки в стороны. Почувствовала исходящий от него жар. Его ладони обжигали.
– Не твоё дело, с кем я ебусь, – зашипела, когда горячие пальцы легли на мои рёбра.
Сжалась вся, захлёбываясь воздухом. И замерла, прислушиваясь к своим чувствам. Пытаясь себя не выдать.
Кожа мгновенно покрылась мурашками, а соски напряглись. Набухли, и я остро ощутила, как они трутся о чашечки, доставляя дискомфорт и совершенно неуместное возбуждение. Горячая волна прокатилась вниз, к паху, уютно свернувшись там клубком. Голодным котёнком в ожидании новой порции лакомства. Новых прикосновений.
Шея, щёки, даже лоб затопило стыдом. От напряжения испарина покрыла лоб.
Прикусив губу, пристально смотрела в лицо Питона, склонившегося надо мной. Пытаясь понять, заметил ли он реакцию моего тела. Молясь, чтобы нет.
Но казалось, будто он полностью поглощён ощупыванием моих рёбер. От возникшей гиперчувствительности едва не застонала.
Невольно представила, каково это, когда он ласкает. Как женщину. И тут же затолкала эту фантазию подальше. Страшась и стыдясь её.
Урывками глотала воздух, как выброшенная на берег рыбёшка. Того и гляди заработаю гипервентиляцию.
– Моё, – поднял на секунду серые глаза, словно зная – так до меня быстрее дойдёт. Потому что от его сверлящего взгляда мысли прибивались к черепу. – Скоро у тебя начнётся новая жизнь. Надеюсь, ты понимаешь, что раздвигать ноги перед первым встречным уже не получится.
До него у меня никогда не возникало такого сильного желания ударить человека. Причинить боль. Даже в детском доме. Когда хотели забрать единственную подаренную кем-то из близких игрушку. Мишку, с которым я до сих пор никак не могла расстаться.
И тут этот дядя. Что ни слово – удар по самолюбию.
– Ты пахнешь тиной, Ромашка. Ты в курсе? – поймал мою руку в полёте. Сжал слегка. Так, чтобы я успела ощутить его силу и поняла, что не стоит нарываться.
Тяжело дыша, смотрела на него. Желая вгрызться в его ярёмную вену и вырвать её с корнем.
Вот дура! Я ещё пыталась ему помочь с Крестом! Уж лучше бы они располосовали друг друга. Избавилась бы от обеих проблем разом.
Вдруг до меня дошло, что к нам никто даже не постучался. Слышала голоса за дверью. Соседка давала показания. Но нас не сдала…
Вот дела.
– У тебя ушиб. Вроде перелома нет, – тихо произнёс. Интонация, сдобренная темнотой, показалась слишком интимной. И всё же мне слышалась в ней усмешка. Игра на моих нервах, как на струнах расстроенной гитары. Знает, куда нажимать, чтобы выбить звук. Скрипучий. И мало похожий на музыку.
– А у тебя руки в крови, – так же тихо произнесла я, зная, что они оставили на мне следы. Красные.
– По локоть. Помни об этом, и с тобой будет всё в порядке, – улыбнулся криво, смотря совсем без эмоций.
Но я вдруг отчётливо поняла, что он не меня защищал. А то, что ему от меня нужно. И проявляет заботу к брошенной сиротке, потому что знает, как добиться моего послушания. То пряником, то кнутом.
– А если нет, убьёшь меня, дядя?
***
Он так близко, что я ощущаю его тёплое дыхание на щеке. Сильное, полное жизни тело рядом.
– Просто будь послушной девочкой, Вера, и у тебя всё будет хорошо, – поднялся, отворачиваясь. Давая мне вздохнуть, потому что, когда он поблизости, мне не хватает воздуха.
Чем дальше он от меня, тем я свободнее.
Отодвинул штору, заглядывая в окно. После чего включил свет. В коридоре тихо. Должно быть, полиция уже уехала.
Закуталась в то, что осталось от майки, пытаясь спрятать белье. Понимая свою абсолютную беспомощность перед Питоном. И то, что он ушёл от ответа. Но правда плавала на поверхности. Убьёт и глазом не моргнёт.
– Собирайся. Я не планирую больше задерживаться в этом городе. И так потратил на тебя слишком много времени, – кинул приказ, засунув руки в карманы, словно уже потеряв ко мне интерес.
После купания в не самой чистой речке чувствовала себя грязной. Волосы слиплись. Правда, запаха тины, о котором говорил Питон, я не заметила. Но, судя по словам Льва, непонятно, когда получится вымыться, если не сейчас. Ближайший аэропорт в соседнем городе. По всей видимости, я ещё не скоро смогу избавиться от его общества.
– Мне нужно принять душ, – неловко сообщаю, не представляя, как разденусь, когда он где-то рядом. За тонкой дверью.
– У тебя десять минут, – ответил, не смотря в мою сторону.
Ринулась в ванную комнату, радуясь тому, что у меня есть время побыть одной. Хотя бы чуть-чуть. Заперлась, отлично понимая, что замок ему не помеха. Петли держатся на честном слове.
Отогнав мысли о том, как он врывается в ванную, встала под воду, судорожно намыливаясь. Смывая с себя грязь минувшего дня.
Тело можно отмыть. А вот душу… Жаль, нельзя раздвинуть рёбра и направить горячую струю, вымывая из своего нутра всю темноту, что там скопилась. Страх, унижения, боль и слабость.
Плакать хотелось нещадно. Жалость накрывала. Уткнувшись лбом в прохладный кафель, попыталась выдавить из себя хотя бы каплю. Одну жалкую слезинку. Но ничего не вышло.
Помывшись, с ужасом обнаружила, что не захватила с собой сменной одежды и белья. Только полотенце висело на сушилке. Натягивать на чистое тело грязные вещи ужасно не хотелось. Дрожа как осиновый лист, завернулась в банное полотенце и выглянула наружу.
К моему облегчению, похоже, дядя вышел. Входная дверь оказалась приоткрыта. До меня донёсся его голос. Грубый, резкий. Он с кем-то разговаривал по телефону. И мне до ужаса хотелось подслушать. Но трусы надеть хотелось сильнее.
Поковырявшись в шкафу, нашла вещи и тут же вернулась в ванную комнату.
В чистой одежде мгновенно почувствовала себя чуть лучше. Только капельки воды стекали на мою майку, холодя кожу.
Вышла из ванной, столкнувшись со Львом в коридоре. От него пахло крепкими сигаретами. И вроде этот запах всегда меня раздражал. Но почему-то ему он шёл. Смешиваясь с туалетной водой и запахом кожи, создавал одурманивающий аромат.
Дядя, зажав в углу рта новую сигаретку, рассматривал меня. В коридоре темно, слабая лампочка дрожит за его спиной, словно боясь гостя не меньше, чем я. И он такой высоченный, что отбрасывал тень на меня.
– Ты готова? Поехали.
– Мне нужно вещи собрать.
– Только документы. Всё твоё тряпье воняет тухлятиной.
Стало обидно. И стыдно.
– Зачем надо было мои вещи-то нюхать? Ты извращенец, что ли? – свела в недоумении брови, не представляя, чем он занимался, пока я принимала душ.
Опустила глаза и тут с ужасом увидела, что он сжимает рукой мою игрушку. Старенького плюшевого мишку. Спала с ним в обнимку в детстве, считая его своим оберегом от всех монстров. И не ожидала, что один из монстров может появиться в реальности. И угрожать игрушке. И мне.
Ещё больше взбесилась, представив, что он копался в моих вещах. Трогал их. Что у него в голове вообще творится? Кто вообще так поступает?
– Поверь, чтобы ощутить этот запах, достаточно зайти в твою конуру, – нагнулся ко мне, втягивая воздух через ноздри с таким высокомерным выражением на лице, что мне захотелось разбить ему нос.
– Ты, – сжала зубы, шипя и не представляя, как можно в один момент быть почти милым и даже в чём-то ласковым, а через секунду показать самую мерзкую часть своей натуры, – ты козёл и мудак.
Охнула, когда Лев сжал мою челюсть пятернёй. Так, что губы вытянулись трубочкой. Больно вдавливая пальцы в нежную кожу.
– Что я тебе говорил, Вера? Специально нарываешься? – потянул руку выше, почти поднимая меня вверх.
Чтобы облегчить напряжение, пришлось привстать на носочки, схватившись за Питона. Ушибленные рёбра тут же прострелило. Глаза заволокло влагой. И я зажмурилась, выдыхая со стоном.
– Больно.
– Чёрт тебя дери, Ромашка, – ослабил хватку, но рук не убрал. – Где я так накосячил, что теперь мне приходится с тобой возиться?
Вдруг поняла, что, вместо того чтобы держать, тяжёлая рука опустилась на мою шею. Поглаживая чувствительное место с тыльной стороны. Волнение сковывало дыхание. Но злость и обида оказались сильнее.
– Так отпусти меня, – смотрела в его глаза, различая в полутьме лишь их блеск. И вдруг подумалось, а что, если он действительно может отстать от меня? Ведь очевидно, он сам здесь быть не рад. Не по своей воле он приехал за мной. – Скажешь тем, кто тебя послал, что не нашёл меня. Обещаю, я никогда больше не появлюсь в твоей жизни.
