Kitabı oku: «Ненавистный рыцарь на белом коне», sayfa 5
Глава 6. Совместная молитва
Вторник. До пятницы оставалось три дня.
Днём мне Малуша принесла тарелку с отварными бобами. Точнее, тарелку с двенадцатью отварными бобами и листом свежей петрушки. По мне, лучше, чем предыдущие месива. Перед сном я успешно истребила трёх прыгучих кровопийц, раздавив их ногтями больших пальцев, а потому наутро отметин от их укусов было меньше. Но всё же они были.
– Неужто коли приложиться ухом к ракушке можно услышать шум моря? – Спросила меня Малуша.
– А ты попробуй.
Я протянула ей морскую ракушку. Лисичка провела пальцем по гладкой лакированной поверхности и прислонила ракушку к уху. На её лице отобразилось детское ликование.
– Слышу! Слышу шум моря и стоны ветра! Это удивительно, дама Фотиния! Она просто восхитительна!
Да, конечно, я бы могла по доброте душевной одарить девочку, но решила сделать это чуть позже и с выгодой для себя.
После съеденных фасолин аппетит у меня только разыгрался и в ход пошли картофельные чипсы. Половину я «пожертвовала» Малуше. Девочка была в щенячьем восторге. Глутамат натрия и прочие усилители вкуса просто не могли не понравится.
– Когда я наберу побольше денег, то отправлюсь в Лоо и буду каждый день вкушать вот такое кушанье… – проворковала Малуша облизывая пальцы.
Я еле сдержала ухмылку.
– Малуша, я пойду в сад, немного прогуляюсь.
– Мне сопровождать вас, дама Фотиния?
– Не, не стоит.
Обитатели призамковой территории больше не таращились на меня как сами знаете кто на новые вороты. Кажется, они уже свыклись с моим присутствием. Я уселась на траву перед прудом с живыми рыбами. Чего в саду не хватало, так это – лавочек. Зато трава была высокая, мягкая и густая. Вандализм подстригания газонов вместе с захоронениями атомных отходов и чёрными дырами остался только в моём мире. На несколько секунд мне даже перехотелось возвращаться. Но только на несколько секунд. Я вытащила блокнот и внимательно осмотрела «план» Филиса. Он был жуть каким неточным, но суть местоположения пещеры я уловила. Посмотрела на замок изТьери снизу вверх – такой громоздкий и величественный. Ах какие бы кадры я могла сделать, не разбей Брэнот смартфон. У меня даже красок не было. Был только блокнот и ручка. Ну что ж, обозначу пропорции, а вернувшись, изображу во всём великолепии и повешу над кроватью. Для самоустрашения. Чтобы каждый день, глядя на него, радоваться тому что имею.
За рисованием я не заметила подошедшего со спины Филиса.
– Прелестная Фотиния, вы рисуете? – Толи спросил, то ли констратировал юноша.
«Прелестная Фотиния»! Что ещё себе вообразил этот малолетка!
– Доброго дня, – отозвалась я, не отрываясь от своего занятия.
– Очень похоже, – оценил он мой эскиз. – А портреты вы тоже рисуете? Можете нарисовать мой?
Я оторвалась от блокнота и взглянула на Филиса – тот умылся и, кажется, приоделся. Надо же. Важный день?
– Непременно, – пообещала я, хотя рисовать конюха, понятное дело, не собиралась.
Филис уселся со мной рядом.
– Вчера вы искали меня…
А, вот он почему здесь. Пусть не обольщается, я ему не Чернава и, к тому же, флирт с детишками не в моих правилах. Самому младшему моему кавалеру было девятнадцать, тогда он был младше меня на два года и это был нижний порог.
– Я хотела кое-что уточнить по карте, но уже во всём разобралась.
– А-а… – разочаровано протянул Филис.
Юноша попытался взять меня за руку. Пятнадцатилетний отрок пытался взять меня за руку! Я, конечно, тут же отдёрнула конечность и принялась дорисовывать башню.
– Дама Фотиния, – голос конюха стал тише и неуверенней, а я снова стала «дамой». – Тот поцелуй…
Поцелуй? Да я слегка чмокнула его в щёку, как чмокают услужливых детей.
– Филис, ты – совсем ребёнок, я тебе не гожусь.
Конюх поднялся на ноги и гордо выпятил грудь.
– Мне уже семнадцать зим. Мой брат – Генит Однорукий обвенчался в четырнадцать.
Пятнадцать, семнадцать, всё равно – мальчишка.
– Я старше тебя на пять лет. Тебе бы больше подошла Чернава или Малуша.
По выражению Филиса я поняла, что он уязвлён. Мне стало неловко. Не хотелось обижать его. Филис – милый мальчик и, не могу не сознаться, мне льстило его такое ко мне внимание.
Рисовать расхотелось. Я прошлась по саду, вдыхая манящий аромат цветов, и остановилась напротив вишни. Плоды были тёмно-красные, спелые. Сорвала один. Кисло-сладкий вкус сочной вишенки приятно обволакивал рот. Дабы порадовать вкусовые рецепторы взяла ещё, ещё и ещё и так увлеклась, что не заметила здоровенного детину, грубо схватившего меня за руку.
– Отпусти! – пискнула я, безрезультатно пытаясь высвободиться из клешни садовника (схватив меня, он поставил на землю лейку благодаря чему я и догадалась о роде его занятий).
– Воровка, отведу тебя к лорду, он велит тебя высечь, – пробубнил верзила густым басом.
К лорду? К Брэноту. Ну что ж, мне есть что ему сказать!
Садовник потащил меня в большую залу, освещённую четырьмя палладианскими окнами и шестью факелами. В центре на небольшой платформе возвышалось массивное деревянное кресло, на коем восседал лорд Брэнот изТьери. Рядом стоял престарелый Дарек. Над креслом висел герб – белый единорог на синем фоне.
– Ваше сиятельство, эта воровка поедала вишню из вашего сада, – изрыгнул здоровяк своим низким и крайне неприятным голосом.
Я посмотрела в глаза рыцарю, коего ненавидела всё больше и больше. А он, казалось, при виде меня растерялся.
– Отпустите даму Фотинию, Гостомысл, – повелел Брэнот.
Садовник нехотя отпустил мою руку. Я покрутила ей, пытаясь вернуть подвижность. Отошла от верзилы, сделав пару шагов по направлению к Брэноту. И меня, что называется, понесло.
– О, благородный и великодушный рыцарь Чести, жадный до каждой зелёной вишенки в своём саду! Набиваете брюхо жаренными утками, а гостей потчуете несъедобной жижей из грязных луж! Такой щедрый на благодарности, что не приведи кому…
– Закрой нечестивый рот! – Прогремел садовник и ринулся по направлению ко мне.
– Оставь нас, Гостомысл, – махнул ему рукой Брэнот. – Вам не по вкусу еда, дама Фотиния.
– Да кому эта еда, если то, что мне приносят можно так назвать, вообще по вкусу? Вы хоть раз сами-то это пробовали?
Садовник вынес из зала своё грузное тело. Брэнот встал со стула-трона и спустился к деревянной платформе, остановившись в нескольких шагах от меня. Дарек остался на месте, его внимательные глаза смотрели с любопытством.
– Что же ещё вам не по вкусу, дама Фотиния? – Спросил лорд.
– Зато короткое время пока мне приходится быть у вас, извиняюсь, в гостях, моё тело покрылось укусами блох.
Я подняла юбки до бедра, демонстрируя множественные красные точки.
– Дама Фотиния, прошу вас… – Запротестовал Брэнот стыдливо укрывая глаза ладонью. Дарек тоже отвёл взгляд.
Их поведение меня только подстегнуло. Я расстегнула платье и оголила плечо, пытаясь высунуть правую руку.
– Дама Фотиния, мы убеждены вашими доводами, довольно, – не вытерпел Брэнот, но всё же взглянул и даже задержал взгляд. Как, собственно, и его сводный брат.
– А ваши слуги донельзя неучтивые, – продолжала я.
– И Малуша? – Уточнил лорд.
Нет, «лисичка» и Филис – те немногие, чьё общество было приятно, а не обременительно.
– Я говорю о вашем садовнике, кухарках и старшем конюхе, – сузила я список неучтивых.
– Часлап донёс о вашем… – Брэнот подбирал слова, – ненадлежащем внешнем виде.
– Да мне поперёк горла ваши чепцы и длинные шторы, в которые меня завернули!
Чтобы придать весомость потоку моего возмущения, я сорвала со своей головы чепец и распустила волосы. В зеркало я себя, разумеется не видела, но чувствовала, как мои щёки горели и видок у меня, наверное, был тот ещё. Брэнот аж изменился в лице.
– Дама Фотиния, пожалуйста, вернитесь в покои, – выдавил он.
Противиться и выступать больше было не целесообразно, рыцарь мог позвать стражу.
По мере того, как гнев мой устаканивался, приходил страх. Вдруг этим своим выступлением я перечеркнула хоть и призрачный, но шанс обрести свободу, спрятавшись в кипе белья? Что я могла? Что я здесь вообще могла? У меня не было друзей, я не могла взывать к правосудию – правосудием был сам ненавистный лорд. Он мог заточить меня в своём подземелье и в качестве кормёжки приказать и вправду приносить грязь пока я не умру с голоду или просто не умру… Ах, мне бы вовремя сдержаться, поиграть в покорность. Я могла сослаться на своё незнание правил и вишни сошли бы с рук а теперь…
Малуши не было. Я была в комнате одна. Танька! Ну зачем только она затянула меня на экскурсию в эти треклятые пещеры! Здесь я, а она… Бедная Танька, что же она теперь делает? Вместо того, чтобы наслаждаться отдыхом сидит в полицейском отделении. Переживает ли она? Конечно переживает! В этот момент, когда я была непонятно в какой реальности и моя жизнь висела на волоске я жалела Таньку… А моя бедная тётя? Какого ей узнать, что я пропала без вести? Ни тела, ни могилы… Как дать им знать что я жива и скоро вернусь домой? Я заплакала, уткнувшись в ладони.
В своих умозаключениях в гносеологическом плане я склонялась к детерминизму. Всё не просто так. Всё имеет смысл. Наверно я заслуживала быть здесь. Я была человеком науки от пяток до кончиков волос, но временами случалось такое, что противоречило любому логическому объяснению. Я сделала то, что делают, когда пребывают в отчаянии и не видят выхода – я начала молиться. А вдруг? Молилась я неумело, сумбурно и делала это чуть ли не впервые. А когда закончила, то ощутила чьё-то присутствие и обернулась – в дверях стоял Брэнот.
– Я не посмел бы нарушить благочестивую молитву, но я не думал, что в такой час… – Извинение Брэнота, кои были не только в словах, но и голосе, вселило в меня надежду на возможность реализации своего плана побега.
Надо было воспользоваться моментом, чтобы всё исправить.
– Простите, лорд Макотский, – заговорила я, пытаясь вложить в интонацию видимость раскаяния, – я была не в себе, не знаю, что на меня нашло, простите меня если можете…
Я выдавила пару слёз. Мастерство слёзопускания открылось мне в юном возрасте. Для этого я как можно ниже опускала заднюю часть языка, образовывая в горле «воздушный ком», который, провоцируя рвотный рефлекс выдавливал слёзы. Эх, надо было попробовать себя на актёрском поприще, а не на научном, видать, было бы больше толку.
– Нет-нет, дама Фотиния. Вы смело указали мне на ошибки. Вы – моя гостья и я приложу усилия, чтобы пребывание ваше было не столь тягостным.
Внутренне я возликовала. Молитва помогла, хотя и не так как ожидалось. Шанс сбежать из замка снова мне улыбнулся.
– Я попробовал вторую трапезу для слуг, она и впрямь отвратительна, – продолжил Брэнот. – Драгомира уверила меня, что пища станет съедобнее. И я распорядился, чтобы вам соорудили полог от насекомых. А если вам так хочется, можете ходить внутри замка без чепца.
Надо же, сэра рыцаря проняло! Напустил на себя вид добренького. Эх, я уже сталкивалась с подобными лицемерами, изображающими из себя самаритян. Что ж, давай сэр рыцарь, проявляй великодушие. Хотя толика моей души даже была ему признательна. Очень мизерная толика.
– Позвольте мне тоже помолиться с вами.
Не дожидаясь моего согласия, которое он конечно бы получил, Брэнот стал на колени рядом со мной. От него больше не воняло, так что ничего против я не имела. На коленях мы простояли около полутора часа. Потом сэр рыцарь поднялся и помог встать мне (ноги, признаться, сильно затекли), потом чуть склонил голову (наверно, своеобразный рыцарский поклон незнатным особам) и удалился. Ко мне сразу вошла караулившая под дверью Малуша. Остаток дня она держалась со мной любезней, чем обычно, но при этом сдержанно и настороженно.
Глава 7. Постная трапеза
Среда. Два дня до пятницы.
Малуша снова «слушала» ракушку. Когда она спросила, есть ли у меня особые пожелания, я ответила, что не против была бы принять ванну. Малуша согласилась приготовить купание без особого энтузиазма. Требовалось нагреть и наносить десяток вёдер воды в деревянную бадью.
– Я тоже могу носить вёдра. Так будет быстрее, – пожалела я девочку.
Служка не сильно возражала. Чтобы принести воды пришлось пройти по коридору, спуститься по лестнице вниз, зайти в специально отведённый отсек, набрать воду, нагреть её на огне в другом отсеке и подняться обратно. На второй ходке я уже пожалела о своей филантропии. В конце концов, Малуша, по-видимому, привыкла, к тяжёлой (в самом прямом смысле) работе. А я – совсем другое дело и на следующее утро у меня наверняка заболит спина и будут ныть все мышцы. Что ж, зато я приму ванну.
На третьей (к счастью последней) ходке нам встретился невысокий мужчина в тёмно-серой тунике. При тёмных глазах у него были белёсые брови, что лишало взгляд выразительности. Зрачки неустанно вращались подолгу ни на чём не задерживаясь. Вздёрнутый нос, узкие губы, широковатые скулы. При росте метр шестьдесят длина его туфель была внушительных размеров. Если бы я вдруг перенеслась в мир сказочных существ (чему бы я уже, наверное, не так сильно удивилась, как раньше) со всякими там эльфами, гномами, троллями, то могла бы ручаться, что встретила хобитца.
– Тяжела нынче водица? – Усмехнулся тот, кого я окрестила хобитом.
– Прислуживай хозяину, Вторуша, а не слоняйся по замку без дела, – огрызнулась Малуша.
Ага, значит это – Вторуша сиплый, личный слуга Брэнота.
Наконец ванна была готова. Горячий пар наполнил комнату влажностью и теплом.
– У вас такая… чистая кожа, такая мягкая, как будто вы никогда не работали и вас ни разу не пороли, – удивлённо выпалила Малуша.
– А тебя пороли? – я внимательно посмотрела на девочку.
Да, руки у неё были в мозолях. Должно быть и на спине – следы от розг. Наверняка, здесь секли слуг розгами.
– Конечно. Мне плохо давалось Святое писание и батюшке приходилось изрядно стараться, чтобы наставить меня на путь Спасения.
Я посмотрела на неё с жалостью. Что ж каждой эпохе, а в моём случае, каждому миру, своё. Погрузившись в тёплую ванну и ощутив приятный аромат здешнего мыла, я на мгновение ощутила безмятежность, как ту, что чувствовала, плавая в Чёрном море. К реальности (если это можно было так назвать) меня вернул стук в дверь и возникший в дверном проёме Вторуша. Довольно неделикатно! Он же видел, что мы носим воду для купания.
– Что тебе? Нечем больше заняться, как глазеть на купающихся девиц! – Накинулась на него Малуша.
Между этими двумя определённо была искра.
Вторуша не обратил на её слова внимания. Он смотрел на меня, но не смущённо, а как-то с удивлением, даже с опаской.
– Лорд Макотский послал меня за дамой Фотинией. Его милость желает разделить с ней трапезу.
Теперь я уставилась на него с удивлением. Надо же, его сиятельство соблаговолило разделить со мной поздний завтрак (я решила, что буду называть принятые в здешнем мире два приёма пищи – поздним завтраком и ранним ужином). С чего это вдруг? Из каких это соображений? Хочет присмотреться ко мне? Тест на ведьму? А вдруг он подсунет мне жаренные лягушачьи лапки или голову гадюки? Может стоит спрятать под одежду газовый баллончик? Но разве поможет он против острых копий и стального лезвия меча. Что ж, до пятницы всего два дня. Нельзя его провоцировать, нельзя вызывать подозрений.
– Дама Фотиния, можно, я тоже искупаюсь после вас? – Прервала мои мысленные рассуждения Малуша.
Я кивнула. Пусть купается. Грязной воды не жалко.
В качестве верхнего сюрко решила надеть широкое голубо-серое платье. Как ни странно, цвет мне шёл, подчёркивая аристократичность черт моего лица (я это увидела, заглянув в пудреницу, когда Малуши не было поблизости). Всё ещё влажные после купания волосы я спрятала под чепец. Проводить меня в обеденную залу пришла Веселина Прыткая. Она держалась со мной так же немногословно, как и в первый раз.
Мы спустились на первый этаж, прошли по коридору, где я столкнулась с Жданом, и попали в просторную залу с горящим камином и множеством узких арочных окон без стёкол. В изголовье длинного дубового стола, за которым могли смело поместиться добрые семь десятков человек, восседал Брэнот в ярко синей тунике. Слева от него на скамье сидел Дарек. На столе стояли три тарелки, три ножа, три кубка и три чашки с водой.
– Дама Фотиния, ваше сиятельство, – возвестила Веселина.
Я сделала книксен. Мужчины встали.
– Благодарю, что почтили нас своим присутствием, дама Фотиния, прошу вас, – Брэнот указал на лавку справа от себя, напротив Дарека.
Третья тарелка с приборами предназначалась, по-видимому мне. Я закусила губу и заставила себя быть любезной.
– Благодарю вас, граф Макотский, лорд изТьери, рыцарь Ордена Чести.
По выражению Брэнота поняла что он приятно удивлён. Подошла к указанному месту, лорд и Дарек продолжали стоять. На секунду мне показалась что они ждут, когда я начну садиться чтобы выдернуть из под меня лавку или что-то типа того. Но нет. Я благополучно уселась. Мужчины опустились вслед за мной. Надо же, Брэнот вспомнил о хороших манерах!
– Дивно выглядите, дама Фотиния, – учтиво заметил лорд.
Нда, явно не так как когда я нарисовалась в приёмном зале. Сдержано его поблагодарила. Мне хотелось тотчас же спросить его о причине резкой ко мне благосклонности. Зачем он вообще позвал меня в этот зал? Но удержалась, подавив любопытство.
– Сегодня среда. Принято воздерживаться от пищи животного происхождения, – произнёс лорд.
– Аще кто епископ, или пресвитер, или диакон, или иподиакон, или чтец, или певец не постится в Святую Четыредесятницу пред Пасхою, или в среду, или пяток, кроме препятствия от немощи телесныя: да будет извержен. Аще же мирянин: да будет отлучен, – изрёк Дарек. Наверно что-то процитировал.
Я уставилась на чашу с водой. Ага, вот почему он сегодня решил «разделить со мной трапезу». Издевается, шельма. Что ж, главное не подавать вида. Я вспомнила о чипсах и мармеладе. Нет уж, твоё сиятельство, без еды я сегодня не останусь!
Но, как оказалась, задумка Брэнота была не в этом. Через минуту в залу вошёл Ждан с подносом еды и выглядел он как будто влез в одежду на пару размеров меньше и боялся лишний раз наклониться.
Заметив моё замешательство при виде слуги-разносчика, Брэнот наклонился ко мне и вполголоса пояснил:
– Кто-то нарисовал на одежде Ждана женскую грудь, пришлось одолжить рубаху Вторуши. Бедняга! Над ним постоянно издеваются. Пару дней назад окатили из окна нечистотами.
Женскую грудь! Окатили нечистотами! О нет! Прости меня, Ждан. Надеюсь, ты никогда не узнаешь, что это была я. Как же неловко. Я заставила себя взглянуть на слугу, ставившего передо мной тарелку с жаренными овощами. И снова он мне напомнил обиженного пса. Но стоп. Какую ещё грудь? Спираль с крестиком можно было принять за змею, водоворот или загипнотизированный глаз, но для изображения груди требуется по крайней мере два кружочка. Вспомнился старый анекдот про пациента, которому на всех картинках виделась пошлость и он сделал вывод, что психиатр, который показывает ему всякие кляксы – человек озабоченный. Похоже в здешней компании тоже есть люди озабоченные. Подозрительно покосилась на Брэнота, вспомнив реплику о воздержании.
– Спасибо, – произнесла я, когда жертва моего художества поставила передо мной блюдо.
Ждан ничего не ответил, но смутился. Наверное, ему редко говорят слова благодарности. Бедняга Ждан! Как же я перед тобой виновата.
– Дама, Фотиния, всё в порядке? Вы не едите такую пищу? – Спросил Брэнот.
Должно быть я раскраснелась и вид у меня стал настолько растерянным чтобы привлечь внимание ненавистного рыцаря.
– О, нет, жаренные овощи просто изумительны, – я постаралась придать голосу непосредственность. – Признаться, я мясо вообще почти не ем. Предпочитаю овощи.
Я не лгала. Жаренные овощи действительно выглядели весьма аппетитно.
– Рад, что угодил вам, – ответил Брэнот.
Слишком он сегодня любезен со мной. Что-то не так. Что-то определённо не так. Или так?
Дарек пробубнил благодарственную молитву и можно было приступать к еде. Я посмотрела на Брэнота, он накалывал куски овощей на нож и подносил ко рту. Я поступила также. Овощи были приготовлены на огне и в меру посолены. Куда лучше, чем стряпня для слуг и даже лучше, чем овощи в столовых Лоо. Хотелось пить. Но я не трогала чашу. Меня смущали пустые бокалы. Благодаря этой осторожности мне удалось не обнаружить невежества и не попасть впросак, а также не нахлебаться проточной воды. Я поняла это когда Брэнот окунул в свою чашу пальцы – она предназначалась для мытья рук. А наши бокалы Ждан наполнил красным вином. Признаться, я не любила спиртное. Никакое. Я могла пригубить или выпить немного, если того требовалось, но удовольствие мне это не доставляло. К моему удивлению, вино оказалось совсем не горьким, а сладким как свежевыдавленный виноградный сок и я опустошила бокал с большой охотой. Но всё-таки это было вино. В голову ударило, я постаралась изо всех сил держать себя в руках, чтобы не наделать глупостей, не выдать намерений раньше времени.
Брэнот принялся разглагольствовать о развитии Базелона и угрозе нападения со стороны Стихса. Я уставилась на него. Если бы не обстоятельство, сделавшее его моим заклятым врагом, я бы нашла его весьма обаятельным и, пожалуй, самым привлекательным из тех парней, с кем я встречалась (признаться половину я уже и не помнила, но не в этом суть). О чём это я! Этот тип испоганил мне жизнь, зато наладил свою собственную с высокородной малолеткой.
– Благодарю, что разделили с нами трапезу, дама Фотиния, – произнёс Брэнот, давая понять, мне пора.
Я встала, присела в реверансе, но переоценила свои возможности и не смогла совладать с собственными конечностями. Правая нога подвернулась и я рухнула бы навзничь, если бы сильные руки Брэнота изТьери не удержали меня. На мгновение его лицо оказалось так близко с моим, что я почувствовала как заливаюсь краской. На секунду меня обуяло новое для меня чувство – дикая ревность к леди Милене.
– Я не привыкла пить, – выдавила заплетающимся языком.
– Всё хорошо, дама Фотиния. Пойдёмте, я провожу вас, – отозвался Брэнот, приобняв меня за плечи.
Чувствовала на себе любопытные взгляды слуг. Что ж пусть смотрят, на то и глаза! Мы пришли в отведённые для меня покои быстрее, чем хотелось. Он пожелал мне хорошенько выспаться и ушёл, а я незамедлительно последовала столь ценному совету.
Вместе с вином из моей головы выветрилась и глупая симпатия к Брэноту. На сундуке рядом с кроватью стояла тарелка с жареными овощами и кружка с водой, накрытая куском пшеничного хлеба. Малуша пояснила откуда взялось кушанье.
– Приходил Вторуша по приказу его сиятельства, посмотрел, что вы ещё спите. Я предложила вас разбудить, но он сказал, что граф не велел и вот, Ждан принёс вторую трапезу.
Во как.
– А что было у тебя на вторую трапезу? – Спросила я служку.
– Бобы. И на первую и на вторую.
В голосе Малушу прозвучали нотки раздражения. Видно, бобы её прилично достали.
– Раздели со мной кушанье, – предложила я.
Девочка с радостью согласилась.
Было уже поздно. Солнце начинало садиться, но я только что выспалась и снова погрузиться в объятия Морфея не получалось. Чтобы занять себя, я решила сделать то, что умела лучше всего – посвятить время научным разглогольствованиям. И объектов для этого у меня было предостаточно. Взяла ручку и блокнот и начала писать.
В Воронцовских пещерах я прикоснулась к сталагмату в форме человека и он сработал как портал, перенеся меня в мир, напоминающий западный образец средневековья. Как это произошло? Почему я? Стохастическая случайность или детерминированность бытия?
Человек живёт в трёхмерном пространстве, но мир – многомерен. Что если в некоторых точках происходит диффузия двух или более миров? Они наслаиваются, проникают друг в друга. Время есть энтропия пространства. Что если в этом мире искажения пространства слабее, энтропия меньше и время течёт медленнее? Два мира с одним и тем же началом, с похожими истоками, но совсем разные. А может существовал только один мир, но произошло что-то, и он разломился надвое. Что-то серьёзное. Какая-то глобальная катастрофа. Но если так, почему они отличаются? Эффект бабочки или разное течение времени?
Поняв, что ничего не понимаю, отложила ручку. Мне хотелось разобраться в моём сверхъестественном путешествии, но вернуться домой хотелось ещё сильнее. Завтра – четверг. Впереди бессонная ночь. Надо набраться сил. Надо снова заставить себя уснуть.
