Kitabı oku: «Осенние воспоминания», sayfa 6

 Только наоборот…

 Плакало одиночество,

 зная про твой уход…

 Тихая, словно музыка,

 Пела в ответ – земля…

– Разве так можно мучиться,

 и уходить, любя?

 Крылья, они же – белые…

 Их не испачкает снег…

 Смелая птица, смелая!

 Летать или умереть!

Спасения молю…

 Друг мой, мне больно, очень больно.

 Душа болит и прячется во тьму углов.

 Как загнанный зверёк в болоте тонет,

 На помощь не зовя. Он знает, что умрёт.

 И знает, что слеза моя тебя уже не тронет,

 Как шелест листьев на моих губах.

 Испить всё горе из моих ладоней

 Дано лишь осени, да рваным серым тучам,

 Да векам на моих очах.

 Друг мой, мне больно, очень больно.

 И чёрный человек на пиршестве чужих смертей

 Сегодня приходил к двери моей.

 И нету сил прогнать лихого вора.

 Я честь свою отдам взамен позора.

 Молясь, я на алтарь кладу.

 И у тебя, мой друг – спасения молю.

Маленькая смерть

 Маленькая смерть.

 На секунду.

 До вечности.

 До того, как всплакнёт о тебе человечество.

 До того, как остынет река твоих вен.

 До того, как ты сердце отдашь им взамен.

 За пятак, просто так.

 Чтобы где-то сказали, что умер чудак.

 Что поэт утонул в своих грустных стихах.

 Что художник себя потерял в небесах.

 Эту смерть, лишь на миг, ты оставишь гореть.

 От себя, от души, часть, что выше планет.

 Что сильнее, чем эхо в великих горах.

 Что красива, как птица, паря в небесах.

 Птица

 Уже несколько дней, надо мной,

 Пролетает огромная птица.

 Улыбаясь засушенным ртом,

 Кину я на порог, чечевицу.

 И приняв те пустые дары,

 Может птица меня покатает?

 И у краешка этой Земли,

Помолясь, в одночасье оставит?

 Я надену льняной сарафан,

 Что плела так украдкой, ночами.

 Косы длинные в скромном узле.

 И букетик ромашек, к гаданью.

 Я теперь расскажу от души,

 Всё, что мне загадали созвездья.

 Слово тихое – словно усни,

 Лишь звенит колокольчик у сердца.

Странная комната

 Я в комнате странной, давно…

 И сел телефон, батарейка в часах…

 И стены источены в метках-штрихах,

 Когда я считала свой страх.

 И дверь замурована, и не дано,

 Мне выбраться в мир по верёвке в окно.

 И нет здесь окна, лишь решётка и свет,

 Что где-то горит, но источника нет.

 Здесь мог оказаться любой, но не я.

 Но тень на полу? Она точно моя.

 Я тысячу раз так мечтала уйти,

 Но тень мне сказала – Прими и прости!

Я улыбнусь печально

 Я улыбнусь печально… Незаметно.

 Поймёте только Вы! Увы!

 И мир, покатится по веткам,

 Как лист осенний в бездну суеты.

 И время, растворив в сосудах,

 Пустых желаний и туманных грёз,

 Вы не поймёте, что со мною стало.

 Приняв улыбку – не заметив слёз.

 Казалось, словно вечность ускользала,

 Сквозь пальцы, как холодная вода…

 Искала! Да! Опять искала!

 Но вдохновенья больше не нашла!

 И честь моя, что обещала миру,

 Бороться, биться, не щадя себя.

 Ушла! И воля с ней и сила,

 И часть души, что больше не жива.

 И стала я хрупка, прозрачна и беззвучна.

 Теперь – любой мне нанесёт удар.

 И всё, что я могу, Вам тихо улыбнуться!

 И это будет мой последний дар!

 Я от вас непременно уйду!

 Я от вас непременно уйду…

 Приготовлю обед, перемою посуду.

 В узелок соберу кое-что…

 Только брать то, наверно, не буду.

 Годы шли, я от вас уходила весной,

 По проталинам, путав следы.

 Годы шли, я от вас исчезала зимой,

 Вдоль озябшей пустынной реки.

 Я от вас непременно уйду!

 Всё твердила, рисуя сердечки,

 На застывшем холодном окне.

 Задувала ванильные свечки

 и твердила: – Ни мне, ни тебе…

 Я от вас непременно уйду…

 Но уже, вас любя беззаветно,

 Слов подобных боялась в бреду.

 Жизнь прошла. И на старой скамейке,

 Где сказали вы мне: – Навсегда.

 Я сегодня – одна! И наверно,

 Не скажу никому никогда,

 Как любила вас страстно и нежно,

 Каждый раз навсегда уходя!

 Я обмануться рада

 Я обмануться рада бы была,

 Что боль моя придумана не вами.

 Что с неба вдруг не падала звезда,

 Обрезав меня острыми краями.

 Я обмануться рада… хоть кричи,

 но сердце обмануть не удаётся…

 Прости! И ты меня тогда – прости,

 Коль песня эта больше не споётся.

 Я обмануться рада – тишине,

 Приняв её за ласковые звуки,

 за шум дождя, за музыку в дожде,

 Что, впрочем, не меняет сути.

 Я знала, что однажды – приходя,

 И отдавая всё до искупленья,

 Настанет миг стеклянного дождя,

 И слёз, окрашенных в кровавый цвет забвенья.

 Я обмануться рада, что жива…

 Да, да… Такое часто происходит.

 Никто здесь не бывает – навсегда,

 И каждый, не прощаясь вдаль уходит…

Как странно быть кем-то другим…

 Как странно быть кем-то другим…

 С кем ты только мельком – знакома.

 И эта, другая, до дома,

 Опять провожает меня.

 Она улыбается людям,

 И дарит чужие дары.

 Мои! Эти радости Солнца,

 Они изначально – Мои!

 Как странно быть кем-то другим…

 Я даже сама удивляюсь,

 Что этой чужой – улыбаюсь,

 Забыв о победах моих.

 Так кто она? Странная, нежная,

 Летающая в облаках,

 Как океаны – безбрежная,

 Бездонная в небесах?

 Как странно быть кем-то другим…

 Кто вовсе не чувствует боли,

 И ясная смелая воля,

 Увы, правит телом моим.

 Вы часто себя узнаёте?

 По селфи, бокалам и моде.

 Вы часто себя узнаёте?

 По странным туманам, в дремоте,

 Когда кто-то явно – чужой,

 Владеет священной душой.

 Как тем рассказать, кто не слышит,

 Не видит? И думает – Клёво!

 Такое ужасное слово!

 Как ключик к пустым небесам.

 Хоть плачь, я его не отдам.

 И эта, чужая, наверно,

 Вскоре, покинет меня.

 И я буду яркой и вечной,

 В минуты ушедшего дня!

В тот день, когда я умерла

В тот день, когда я умерла,

Стояла ласковая осень.

И тополя теряли проседь,

Едва подсохшего листа.

На облетевшие макушки,

Роняло небо тихий дождь.

И в ожидании – разлуки,

Скулил лохматый белый пёс.

В тот день, когда я умерла,

Никто не замечал потери,

И каждый, по привычке – верил,

Что эта смерть – не навсегда.

Что как обычно, я воскресну,

И стану пить горячий чай,

И пар, над чашкой – сизый, терпкий,

Разгонит вмиг мою печаль.

Но в день, когда я умерла,

Такого чуда не случилось,

И я, увы, не возродилась,

С улыбкой будущего дня.

Напрасно тосковало утро,

По нежности моих речей,

По простеньким, игривым шуткам,

Для кончиков его лучей.

Напрасно тосковала осень,

Припоминая прошлый бал.

Мы напились тогда, безбожно,

Хваля богатый урожай.

Мы ликовали и бросали,

Друг в друга, пёструю листву,

И осень – та, совсем не знала,

Что в эту осень я умру.

В тот день, когда я умерла,

Когда затихли эти строки,

Когда разбитая душа, металась,

Билась на исходе.

В тот день, по небу журавли,

Летели в призрачные страны,

И душу унося мою,

Они кричали на прощанье.

И те, кто знал что я – была,

Те, кто, возможно, огорчится.

Для тех, узнать, что я ушла,

Как яду горького напиться.

У тех, прощение прошу,

Что не смогла я здесь остаться.

В тот день, когда я умерла,

Должна я с вами попрощаться.