Kitabı oku: «Братская любовь», sayfa 8
Глава 7
Маша проснулась с ощущением чего-то очень хорошего, случившегося накануне. Не открывая глаз, она немного понежилась в этом волшебном ощущении, как в теплой ванне с душистой пеной. Потом сладко потянувшись, Маша перевернулась с живота на спину. И тут же боль напомнила о том, что приключилось вчера: пляж в Акумале – черепахи – солнечный ожог – ласкающие и врачующие прикосновения Ника – восхитительный транс, незаметно перешедший в сон. И на границе яви и сна – легкое касание губ. Ведь это ей не приснилось!
Маша открыла глаза и села в постели, прикрыв простыней голое тело. Ей срочно надо было увидеть Ника, чтобы понять, что произошло между ними накануне? И кем они станут друг другу сегодня? Ник желал ее. Вчера об этом кричали его дрожавшие руки и громкое неровное дыхание. Но у Маши не было сил что-либо анализировать. Зато сейчас все стало очевидно. Да, Ник ее хотел. И теперь невозможно продолжать разыгрывать целомудренные роли брата и сестры. Вот сейчас Маша повернется и увидит во взгляде Ника долгожданный призыв. Она не станет мучить ни его, ни себя – в один миг нырнет в его объятия, прижмется к желанному телу.
Маша осторожно повернула голову. Ник, заспанный, небритый, лежал на боку, подперев согнутой в локте рукой растрепанную голову, и смотрел на нее. «Вот сейчас» – замерла в надежде Маша. Но Ник заговорил с ней обычным братским тоном.
– Привет! Проснулась, сестренка? Ну, как ты себя чувствуешь?
– Привет. Все хорошо, все просто замечательно! – соврала Маша.
– Реально хорошо? Ты вчера нас всех сильно напугала. Спина болит?
Маша пристально выискивала на лице Ника признаки страсти и желания. Но их не было – на нее смотрел обеспокоенный старший брат. И не более того. Маше едва удалось скрыть свое разочарование.
– Нет, почти не болит. Но немножко чувствуется.
– Давай-ка я посмотрю. Переворачивайся на живот.
Надежда зашевелилась снова. А вдруг это предлог? И через мгновение Маша опять почувствует красноречивое дрожание пальцев. А осмотр превратится в ласки? Но Ник даже не дотронулся до Машиной спины.
– Жить будешь, красная девица! Реально красная! Но ничего, еще денечек, и твой ожог станет шоколадным загаром. На маленьких быстро все заживает. Но на сегодня никаких купаний и никаких загораний.
– Как? – не поверила своим ушам Маша. – Мы же собирались ехать в какой-то знаменитый парк развлечений?
– Для погорельцев парк на сегодня отменяется. Поедут Люба и Роман.
– А ты? – испугалась Маша.
– Я останусь с тобой. Будем развлекаться без моря и пляжа. Сходим на рынок. Или еще что-нибудь придумаем. Тебе нельзя рисковать. В парк я тебя не пущу. Я отвечаю за тебя, сестренка.
После этих слов Маше стало все равно, поедут ли они куда-нибудь или останутся. Важно, что она целый день проведет вместе с Ником. А вот Люба и Роман были откровенно разочарованы.
– Ничоси! Маня, ходячий ты трабл! Все-таки добилась своего – обломала братишке кайф? Он тебя кормил-поил, учил-лечил…
– Между прочим, я Нику не держу! – возмутилась Маша
– Он может ехать с вами, а я прекрасно проведу время одна.
– Перфектно! Значит, мы шаримся по Шкарету, а обгорелая Маня релаксирует в отеле.
– А моего мнения для разнообразия никто не хочет узнать? – возмутился Ник. – Так вот, я остаюсь с Машкой. Так и запишем!
– Кто бы в тебе сомневался, бебиситер!
– Может, нам сегодня тоже остаться, олдбой? – предложил Роман. – А в Шкарет двинем завтра все вместе.
– Нет, Ромыч, не стоит. Зачем сразу всем жертвовать удовольствиями? Поезжайте, развлекитесь. А мы с сестренкой здесь тоже найдем, чем заняться.
– А-а-а… Понятно.
– Никитос, у тебя чо сёдни, плановый инцест?
«Если бы…» – подумала Маша. А Ник зло накинулся на Любу.
– Любаня, я тебя сейчас реально задушу! Ромыч, умоляю, увези ее скорей, а то я за себя не отвечаю! Дай мне хотя бы денечек отдохнуть. Без Любви!
После отъезда романтической парочки Ник потащил Машу на рынок и позволил ей делать все, что она хочет. Она долго бродила между прилавков с экзотическими товарами – рассматривала, пробовала наощупь, приценивалась. И даже купила кое-какие мелочи. В конце концов, брат и сестра оказались в продовольственных рядах, где предстояло сделать уже привычные закупки.
– Ника, я заметила, что ты никогда не торгуешься. Почему? Ведь ты жутко переплачиваешь.
– Здесь и так сильно дешевле, чем в Москве. Я просто не вижу смысла торговаться.
– Но мы не в Москве! Мексиканцы покупают все то же самое, но совсем за другую цену. Иногда в два или даже в три раза дешевле.
– Это обычная практика, сестренка: страна бедная, и каждый старается содрать с жирного туриста побольше кэша.
– Но я – вовсе не жирный турист. Я сама бедная и не хочу переплачивать лишнего.
– Помню-помню, как ты прессовала аборигенов, покупая свои халаты-купальники. Но там и цена вопроса реально была другая. А биться насмерть из-за килограмма апельсинов… Оно того не стоит. В наших условиях время – деньги. Ну, сэкономишь ты несколько песо. Зато сколько лишнего времени потратишь.
– Не больше, чем тратишь ты, – заявила Маша.
– Машка, ты – наглое самоуверенное насекомое!
– А ты – бессмысленный транжира! Спорим? Сколько времени ты рассчитывал потратить на эти покупки?
– Минут двадцать, максимум – полчаса.
– Отлично! Давай сюда список, засекай двадцать минут и считай деньги. Экономия в два раза.
– А если проиграешь?
– А если выиграю?
– И что ты хочешь получить? – фальшиво равнодушно поинтересовался Ник.
С Машиных губ едва не сорвалось слово «поцелуй». Но вслух она высказала более целомудренное желание.
– Ты пойдешь со мной потанцевать.
– Что?! – удивленно переспросил Ник.
– Ну, ты будешь танцевать со мной весь вечер.
– Где?
– Не знаю. На дискотеке, наверное. В ресторане, в клубе. Ты же можешь узнать у какого-нибудь… Алехандро.
– Когда?
– Это неправильный вопрос и победителем этого раунда становится… Я! Кстати, заметь, ты почти уверен, что я выиграю! Тогда даже не обсуждаем, чего хочешь ты.
– Нет уж, обсуждаем! Я хочу… – Ник окинул Машу плотоядным взглядом, и сердце ее учащенно забилось в надежде. – Я хочу… Я хочу, чтобы ты достала мне со дна ракушку.
Маша испытала мгновенное разочарование – спора с двумя выигрышами не получилось. И недовольно ответила:
– Но это чудовищно нечестно! Ты же знаешь, Ника, что у меня не получается нырять!
– Значит, ты почти уверена, что проиграешь! Все по-честному, сестренка: у тебя не получается нырять, а у меня не получается танцевать. У меня реально музыкальный кретинизм. Ты же слышала, как я пою? Так будем спорить?
– Будем!
– Так и запишем. Я даже готов дать тебе фору – не двадцать минут, а полчаса.
– Нет уж, спасибо! Скажешь потом, что я выиграла из-за твоей глупой форы. Засекай двадцать минут. Я буду отдавать услугами инвестированные в меня деньги. А твое дело, братишка, просто носить тяжести.
– И все?
– Не совсем. Напомни, пожалуйста, как будет по-испански «доброе утро»? Буэнос что там?
– Буэнос диас. А после полудня уже тардэс.
– Значит, сейчас у нас пока еще «диас». Великолепно! А «сколько стоит» это куанто коста, да?
– Куанто куэста.
– Грасиас, сеньор. А теперь пошли на мастер-класс по закупкам.
– Ну-ну, и нахалка! Запомни, с глубины минимум четыре метра! – Ник демонстративно поднял указательный палец и помахал им прямо перед Машиным вздернутым носиком.
– Запомни, целый вечер! – ответила она точно таким же жестом.
Маша испытывала что-то сродни вдохновению. Самоуверенные слова сами собой выпрыгивали из ее рта, вопреки воле. Но, Бог знает почему, Маша была стопроцентно уверена, что победит.
Она достала из холщовой сумки блокнот и карандаш, огляделась. Причем, смотрела она не на товары, а на продавцов. Маша выбрала грузную неулыбчивую тетку с кукурузными лепешками и подошла к ней.
– Буэнос диас, сеньора. Куанто куэста? – Маша указала на лепешки и протянула тетке раскрытую страницу блокнота и карандаш. Та нацарапала цену. Маша быстро перечеркнула ее, написала другую – в три раза меньше! – и пририсовала улыбающуюся детскую рожицу. Тетка посмотрела, хмыкнула, зачеркнула Машину сумму и написала другую, в полтора раза меньше первоначальной. Маша повторила операцию и на сей раз добавила мордочку хитрого подмигивающего кота рядом с цифрой немногим выше своего первоначального предложения. Увидев кота, мексиканка заулыбалась и снова дала скидку. Торг закончился на цене ниже половинной, рядом с которой художница изобразила довольную игуану. Потом Маша вырвала из блокнота листочек с рисунками и преподнесла его тетке, которая, расчувствовавшись, положила в пакет еще одну лишнюю лепешку.
– Мучас грасиас, сеньора, – Маша церемонно раскланялась с торговкой.
Как только парочка отошла от прилавка, тетка зычно прокричала что-то своим товаркам и показала им рисунок, который быстро пошел по рукам.
Дальше продавцы наперебой зазывали Машу к себе. А та легкой скорой рукой все рисовала и рисовала в блокноте новые забавные мордашки и раздаривала их торговцам. Она остановилась, когда Ник сказал ей:
– Все, хватит. Мы и так больше обычного накупили. Я ждал, когда ты иссякнешь, но реально не дождался.
– А сколько времени прошло?
– Восемнадцать минут, – признал свое поражение Ник.
– А по деньгам?
– Уп-п-пс! Примерно в два с половиной раза. Ну, ты крутая, Машка! Это чистая победа!
– Потрясающе! Так ты теперь мой кабальеро на целый вечер?
– Увы!
– Неужели тебе это так неприятно?
Ник широко улыбнулся:
– Приятно, сильно приятно, сестренка. Но мужчина не должен радоваться своему поражению.
– А ты радуйся моей победе!
– Годится. Как ты это все придумала? Ну, в смысле эти рисунки…
– Я просто представила себя на их месте. У них, наверное, очень мало развлечений. Ходят каждый день на рынок, как в клуб, где можно и себя показать, и людей посмотреть, и новостями обменяться. Ты отказываешься с ними торговаться и лишаешь их самого большого развлечения дня. А я просто дала им то, что было нужно – маленькое чудесное представление, за которое они охотно заплатили.
– Какая же у меня умная сестренка! А почему первой ты выбрала именно ту угрюмую тетку? Я бы ни за что к ней не подошел.
– Но она же пластилиновая.
– Что это значит – «пластилиновая»?
– Ну, черты у нее такие, быстроменяющиеся. Она может хмуриться, а может улыбаться, а еще через минуту – заплакать. У нее быстрая смена эмоции. Такие люди легко ведутся. В общем, пластилиновая и все тут. Не спрашивай, Ника, я не знаю, как это объяснить!
– А раньше ты уже так торговалась?
– Раньше? Нет, – честно призналась Маша. – Это в первый раз. Ну, и когда я получу свой приз?
– Когда захочешь. Хоть сегодня, если получится. Мы же не одни пойдем танцевать, а с Ромычем и Любаней, правда?
– Конечно! – Маша, не сдержавшись, обхватила Никиту за шею и смачно чмокнула в щеку. – Это потрясающе! Так и запишем!
***
Когда нагруженные пакетами, Маша и Ник доставили покупки в отель, уже настал жаркий и душный «тардес». Отель был пуст – постояльцы разъехались на ежедневный туристский промысел. На стойке скучал дежурный администратор, который, увидев Ника и Машу, оживился, улыбнулся и пожелал им хорошего дня.
Горничные в синих халатах убирали номера. По коридору через распахнутые настежь двери гуляли сквозняки, выдувая из жилья дух приватности. Резко пахло дезинфицирующими средствами. В этот час было особенно понятно, что отель – это не дом, а бизнес-помещение. Задерживаться здесь не хотелось.
– Ну что, нежное насекомое, – обратился к Маше Ник. – Не желаешь ли ты поесть мороженого? Сходим в кафе? В качестве маленькой компенсации за пропущенные удовольствия.
Маша подумала, что сегодня удовольствий на ее долю выпало даже больше обычного. Она вдвоем с Ником, им никто не мешает. Ей удалось произвести впечатление, не испортив его никакими «траблами». А еще получить стопроцентную гарантию на новую порцию радостей – когда она целый вечер будет таять в объятиях Ника. И, может быть… Разве с этим можно сравнить какой-то парк Шкарет?
– Волшебное предложение! Хочу-хочу! Если только оно не заменит мой обещанный вечер танцев.
– А я-то надеялся…
– И совершенно напрасно, братец!
В кафе тоже почти не было посетителей: сиеста уложила местных жителей отдыхать, а массовый турист еще не вернулся с пляжа или осмотра достопримечательностей. Ник заказал себе кофе, Маше – сок и оба они – по порции мороженого. Потом, подумав, он добавил к заказу два коктейля: «Маграриту» и сладкую «Пина коладу».
Пара расположились на крытой пальмовыми листьями террасе под лениво болтающимися винтом вентилятора. Маша зачерпнула ложечкой мороженое и даже заурчала от удовольствия.
– Феерично!
– Маленькая ты еще, Машка! Как просто тебя обрадовать!
– А ты, Ника, уже совсем солидный взрослый дядька? А кто вчера верхом на черепахе катался?
– Я старше тебя на целых семь лет!
– Подумаешь! Не на семьдесят же!
– Иногда мне кажется, что на семьдесят… Даже на семьдесят семь.
– Дедуля, а можно задать тебе личный вопрос? – решилась Маша.
– Ну, рискни!
– А почему у тебя нет семьи?
– Почему нет? У меня есть отец, есть мать. Только они в разводе уже давно. У матери новый муж. И сын, мой сводный брат. А отец живет один, и мы с ним довольно часто видимся.
– Я не про родителей, – осмелела Маша, – я про жену.
– Да как-то пока не случилось. Но какие мои годы? Солидный взрослый дядька еще не так трухляв, как кажется.
– А Лена? – ну вот Маша и произнесла это страшное имя.
– Что Лена? Я ведь уже говорил тебе, что с Ленкой у меня все кончено.
– Но Люба сказала…
– Опять эта Любаня вездесущая, – вспылил Ник. – И везде срущая. И здесь уже успела поднасрать!
Маша укоризненно посмотрела на него.
– Ника!
– Что Ника? Ах, простите, я и забыл, что при маленьких нельзя говорить плохие слова. А постоянно лезть в чужую жизнь, когда не просят, значит, можно?
– Но Люба хотела, как лучше!
– А получилось, как всегда. Зачем она тебя в эту историю впутывает?
– Не знаю… Значит, у тебя с Леной действительно все кончено?
– Кончено.
– Правда-правда? Окончательно кончено?
– Окончательней не бывает.
– А почему? – Маша едва скрывала свою радость.
Ник пожал плечами.
– Чтобы понять, почему так кончилось, надо знать, как все началось. Скучно рассказывать. Тебе это надо?
– Мне про тебя все-все интересно. Расскажи! Ну, пожалуйста-пожалуйста.
Ник подумал, прищурил глаза:
– Значит, так: дело было вечером, делать было нечего. Октябрь позапрошлого года, пятница, вечер. Мы с Ромычем прямо из офиса рванули в ближайший бар – отметить окончание рабочей недели. Ну и выпили слегка. Разговор зашел о пикапе. Даже не помню, что нас тогда сподобило.
– Пикап – это машина такая?
Ник коротко хохотнул.
– Как тебя Любаня называет – «табула разум»? Святая ты простота, Машка. Пикап – это… Это техника съема… хм… это техника быстрого знакомства с девушками.
– А есть такая специальная техника?
– Ну да, есть. Только можно и без нее обойтись. Мы с Ромычем решили склеить двух девчонок по нормативу в пятнадцать минут. Так, чтобы они согласились поехать на его квартиру для… хм… продолжения знакомства.
– Нет, Ника, это на тебя совсем не похоже! – возмутилась Маша.
– А ты знаешь, что на меня похоже, а что нет?
– Знаю. Ты добрый.
– Не очень. Это только с тобой так.
Это внезапно вырвавшее признание польстило Маше. И в то же время она завидовала женщине, с которой Ник был не добрым, а страстным и ненасытным. Так, что «после скандалов у них каждый раз случался офигительный секс».
– Ну вот, в тот вечер нашей добычей оказались Любаня и Ленка. Разобрали мы их случайным образом: спички тянули, кто чьей будет – настолько было все равно. Клёвенькие такие были девочки: Любаня в драных джинсиках, Ленка в кожаной наноюбочке и обтягивающей маечке. И тела у нее было побольше. В общем, склеили, пригласили, привезли, продолжили знакомство, а потом пошло-поехало. Стали встречаться пара на пару, очень удобно. На Новый год все вместе полетели на Пхукет, на майские поехали – в Крым, а осенью – в Марокко.
– Так почему же вы расстались? Ведь Рома-то остался с Любой, и им хорошо вдвоем.
– Ромычу больше свезло… Тебе, сестренка, как, честно ответить? Или маленьким надо только добрые сказки рассказывать?
– Ника, мне ужасно не нравится, когда ты называешь меня маленькой! Ну, перестань, пожалуйста! И почему тебе не свезло?
– Сам дурак. Решил, что большая грудь важнее характера.
– А у Лены плохой характер?
– У Лены большая грудь. А характер нормальный. Только, на мой вкус, сильно пресный. Ее реально ничего, кроме бытовухи, не интересует. Она ничем не увлекается, ни к чему не стремится… Скучно.
«Я не такая», – радостно отметила про себя Маша.
– Но ты же был с ней довольно долго? Значит, вас что-то связывало?
– Связывало. Страшно сказать при ма… при тебе, сестренка, но это был секс. Регулярный качественный секс. Очень важная для мужчины штука.
– А Лену это устраивало?
– Она говорила, что да. Потом я понял, что нет. Ей был нужен муж.
– И ты ее бросил? – с сомнением спросила Маша. Нет, ее благородный Ника не мог так поступить!
– Не совсем. Я… я сделал так, чтобы она сама меня бросила. Так было легче для нее. Знаешь, как-то лежали мы с ней в койке сразу после… ну, сама понимаешь… – слышать это было невыносимо. Маша сжала кулаки так, что ногти до боли вонзились в ладони. А Ник тем временем продолжал, – и Ленка стала рассказывать о соседке, которая держит семь кошек, и как они изгадили всю квартиру, и что весь подъезд провонял кошачьей мочой. И еще об одной соседке, что вечно подглядывает за всеми через дверной глазок… И я, хрен знает почему, внезапно понял, что не хочу жить с этой женщиной. Я не смогу с ней жить! Я реально испугался. День за днем – работа, дом, ужин, сплетни о соседях, сериал, секс, сон и на следующее утро подъем – и все по новому кругу. Тихий бытовой триллер!
– А вы жили вместе?
– Нет, не жили. Мы встречались по выходным, иногда пересекались на неделе. Отдыхали вместе. Мы и сюда, на Юкатан, собирались вчетвером ехать. Если б жили, то, наверное, разбежались бы еще раньше.
– Но Люба сказала, что вы уже расходились и потом снова сошлись.
– Я вижу, что Любаня тебя во многое успела посвятить. Зачем спрашиваешь, если ты и так все знаешь? – в голосе Ника отчетливо проступило раздражение.
– Ты только не сердись, Ника! Я правда-правда почти ничего не знаю. Люба сказала только, что вы уже разбегались, и что у вас еще ничего не кончено.
– А Любаня, реально, все знает. Со свечкой стояла! Больше ничего не напела?
– Нет, больше ничего, – Маша решила смолчать о застрявших в памяти словах про «офигительный секс после скандалов».
– Понимаешь, Любка всегда была буксиром, а Ленка – ее прицепом. Любаня привыкла разруливать за подружку все ее проблемы. А когда я стал Ленкиной проблемой, она начала прессовать меня. И все никак не может остановиться.
– Но вы же сходились снова?
– Ну, было дело, сходились. Ладно, проехали! В общем, сейчас все кончено окончательно.
– И тебе не было ее жалко?
– Было. И себя тоже было. Но в итоге, все к лучшему. Ленке нужен совсем другой мужчина.
– Почему? Тебе ведь тоже нравится… быть буксиром. Я – твой прицеп. И ты прицепил меня добровольно и совершенно бескорыстно. Даже не хочешь получить с меня услугами. Ты добрый, Ника, ты заботливый, щедрый.
– Спасибо, Машка, – Ник положил ладонь на Машину руку и нежно сжал. – Приятно, что ты обо мне так думаешь. Хотя реально я этого и не заслуживаю. Не возражай! – пресек Ник готовые сорваться с Машиных губ уверения. – И потом ты не Ленка. Ты – совсем другое дело.
– Почему? – осторожно поинтересовалась Маша. Разговор подошел к самому интересному.
– Просто другое и все.
Маша видела, как Ник «захлопнулся». Лицо его на несколько мгновений приобрело пугающее выражение мрачной погруженности в себя. О ком он вспоминал? Теперь Маша точно знала, что не о Лене. Тогда о ком? Может, есть или была в жизни Ника какая-то другая «другая женщина»? Но Маше не хотелось прерывать волнующий разговор.
– А какая женщина нужна тебе?
– Видите ли, Мария… – начал Ник занудным тоном лектора. Но не выдержал и улыбнулся. – Короче, любые листинги положительных качеств не гарантируют любви. Это химия. Генетики утверждают, что чувство любви вызывает партнер с наиболее сильно отличающимся набором генов. Природа так устроила. Чтобы при спаривании особей не воспроизводились однотипные комбинации. Как же я могу описать именно тот набор генов, который зацепит меня?
Маша на секунду задумалась о своем наборе генов – подходит ли он для Ника? И существует ли между ними хоть немножечко той самой «химии»? У нее к Нику – налицо вся таблица Менделеева. А у него к ней?
– А если бы в позапрошлом году, тебе досталась бы Люба?
– Нет, Любаня тоже не для меня. Это только Ромыч с его устойчивым пофигизмом может выносить ее «опупеозы» или «гибискусы». Но у Любки есть характер. Зато груди совсем нет!
По интонации Ника было понятно, что он закончил рассказ о себе и больше не хочет возвращаться к душевному стриптизу. Он перевел разговор на Машу.
– Ну а у тебя, сестренка, есть парень?
– Сейчас нет. Раньше был.
– Не хочешь поделиться в порядке обмена опытом?
– Если ты хочешь… – неуверенно протянула Маша. Ей нечем было хвастаться: о ее единственном романе говорить было неловко и стыдно.
– Ты – мне, я – тебе. Все по-честному. Годится?
– Хорошо, – решилась Маша. – Его звали Игорь. Зовут. Игорь Важин. Он тоже художник. Теперь уже даже известный. Представляешь, в феврале у него была выставка в Доме художника на Кузнецком. Правда, не персональная, а вместе с еще пятью молодыми авторами. Но все равно это очень круто! «Оттенки времени» называлась. Я ходила – это было потрясающе. Игорь так невероятно вырос! Такой восхитительно свободный уверенный мазок! Такое волшебное чувство цвета!
– Ты его любишь? – Ник резко оборвал поток Машиных комплиментов в адрес бывшего любовника.
– Нет. Уже совсем нет… Но мне по-прежнему нравятся его работы.
– А как ты с ним познакомилась?
– Мы учились вместе, только он на два курса раньше. Он был потрясающе талантлив! Очень рано нашел свой собственный стиль. Нам всем его в пример ставили. Признанное дарование… Легенда института… А однажды зимой я задержалась в классе – хотела доделать один этюд, который мне никак не давался. А Игорь пришел за оставленной курткой. Он забыл ее на спинке стула.
Маша словно запустила ролик из видео архива памяти. Ярко освещенный лампами дневного света класс. Слепые окна, зашторенные снаружи чернотой зимнего вечера. И внезапно распахнувшаяся дверь, и стоящий на пороге сутуловатый парень в потертых джинсах и клетчатой ковбойке. Легенда института – Игорь Важин. Маша вспомнила, как замерло ее сердце. А парень оглядел ее с головы до ног и сказал: «Привет, красотка! Ты здесь на всю ночь обосновалась? Какую нетленку ваяешь?»
– Так ты любила его? – ревниво настаивал Ник.
– Мне казалось, что любила. Мы прожили вместе около года. Снимали чудесный лофт в Жулебино. Такой со скошенным потолком и огромным окном. Дивное помещение с естественным светом – идеальная студия. Днем Игорь много работал. Фантастически много. Знаешь, я у него столькому научилась… А вечером к нам обязательно кто-нибудь заваливался. У Игоря всегда была куча друзей. И подруг… Хорошее было время!
– Почему же вы тогда расстались?
– Потому что Игорь, как настоящий художник, любит красивое тело. Женское тело. И, к сожалению, не только одними глазами.
– Он что, изменил тебе?
– Изменял. Как потом выяснилось, почти все время, что мы были вместе. Все всё знали, и только я одна ничего не замечала. Мне ведь, кроме него, никто не был нужен. Я думала, что и ему тоже. Фантастически глупо, правда? Вы, мужчины, совсем другие существа.
– Нельзя судить обо всех по одному м… чудаку.
– Но ведь ты сам сказал, что регулярный качественный секс важнее любви.
– Не передергивай, Машка! Я только сказал, что для мужчины секс реально важен.
– Настолько важен, что из-за желания… потрахаться со случайно подвернувшейся шл… партнершей можно сломать отношения с близким человеком?
– Он очень обидел тебя, сестренка?
– Все получилось, как в дурной мелодраме. Я вернулась домой раньше и застала Игоря с его новой натурщицей. В нашей студии, на полу… Среди раздавленных тюбиков краски… Кошмарная ситуация! Мир разбивается вдребезги, а ты стоишь и не знаешь, что сказать. То ли заорать, то ли извиниться, что помешала…
– Ублюдок! И что же ты?
– Ушла. Собрала свои вещи и ушла. Вернулась к тете Гале. Это папина сестра, я у нее жила, пока училась в институте.
– А этот твой Игорь что?
– Он, по-моему, даже не очень расстроился. Поселил в нашей студии другую любовницу. Не ту натурщицу, с которой я его застала, а еще другую. Претенденток, как оказалось, было много.
– Вот засранец! Он что, был знатным трахалем?
– Нет… При чем тут это! Он всегда привлекал женщин своей одаренностью. Он потрясающе умеет увидеть и показать красоту. Очень небанально, без штампов… И в своих моделях он открывает что-то такое сокровенное. Глубоко личное. Женщинам это всегда нравилось. Он замечательный художник.
– Зато человек – дерьмо!
– Но ты же его не знаешь!
– Зато я знаю тебя, сестренка. С каким наслаждением я бы набил этому ублюдку его высокоодаренную морду!
– За что? Игорь такой, какой он есть, его можно принимать или не принимать, но изменить нельзя.
Маше льстила ревнивая горячность Ника. Она намеренно преувеличивала свои восторги талантом Игоря только для того, чтобы увидеть, как ее брат злится и ревнует.
– Вот за это и набил бы. А тебя он рисовал?
– И рисовал, и писал.
– Обнаженной? – мрачно уточнил Ник.
– Да, и так тоже. Он подарил мне один портрет. Просто потрясающий. Если хочешь, я тебе его потом покажу.
– Не хочу! Все, хватит про твоего Игоря!
– Но ты же сам хотел…
– Хотел и расхотел. Все, проехали.
Они замолчали до тех пор, пока Ник не нашел нейтральную тему.
– А ты – хорошая художница?
– Я? Я даже не совсем художница. Я поделочница. Моя специализация – это куклы.
– Куклы? Почему? А, ну да, маленькие любят игрушки!
– Ника, ты опять?
– Все, не буду, не буду! Но ты же реально хорошо рисуешь. Я видел твою игуану и Любанин портрет. Так почему – куклы?
– Каждый художник умеет рисовать. А куклы… Мне это нравится, да и художественные салоны их неплохо берут. Надо же на что-то жить!
И больше разговор уже не касался болезненных тем про бывших.
***
Роман и Любовь вернулись в отель уже после того, как окончательно стемнело. Маша и Ник нежились во дворе в гамаках.
– Хэлло вам, детки. Маня, как твой бэк?
– Бэк – это…? – постеснялась прямо спросить Маша.
– Это все, что сзади. И спина, и то, что ты подумала. Но я только про спину.
– Спасибо, все чудесно.
– Совершенно понятно, что это влияние ауры Никитоса.
– Мы тут слегка припозднились, – словно оправдываясь, вступил Роман. – Кстати, парк вполне достойный. На целый день развлекухи хватило, и мы еще остались на вечернее шоу.
– Прикиньте, мы там плавали с дельфинами! Такие жирненькие, гладенькие, просто вау! И по подземной реке рафтили в спасжилетах. Ща покажу, – Люба пошмыгала пальцем по дисплею смартфона и извлекла из галереи невыразительные снимки. – Вот, это пещера. А это – баттерфляй гарден. А здесь мы с Ромиком на фоне фламинго. В общем, было очень даже найс!
– Ей-право, жалко, что вы не поехали. Мы там с канадской парой познакомились. Хорошие ребята. Из Ванкувера. Рассказали, куда еще можно смотаться. В Шель-Ха не советовали – все то же самое, только меньше. И ценник сильно завышен. Но очень рекомендовали посетить темаскаль.
– А это что еще такое? – заинтересовался Ник.
– Какая-то древняя мистическая церемония перерождения в бане. Начинается на закате, а завершается уже ночью купанием в сеноте. Канадцы сказали, что это «very impressive».
– А где эта баня находится, не сказали?
– Их много. Оказывается, это довольно популярная туристическая развлекуха. Наши друзья были здесь недалеко, рядом с Дос Охосом. Говорят, там указатель специальный на дороге есть. Смотаемся?
– Почему бы нет? Машка, ты как?
– Я как Ник! – ехидно пропищала за Машу Любовь.
Маша необидчиво улыбнулась и повторила вслед за Любой: «Я как ты, Ника»
– Давайте завтра все разведаем и решим. Годится?
– Годится, олдбой. А вы чем целый день занимались?
– У нас был мастер-класс по закупкам, – хитро блеснул глазами Ник.
– Вау, ничоси! Братишка дрессировал сестренку? – язвительно поинтересовалась Люба.
– Ты думаешь, Любаня, это я давал мастер-класс? Машка сделала меня, как пацана сопливого.
К удовольствию Маши, Ник с сочными подробностями рассказал, как она покорила весь рынок своими талантами и получила за них огромную скидку.
– Опупеоз! Маня, ты растешь в моих глазах! В следующий раз братишку на фиг, я с тобой пойду. Могу спеть для общего перформанса. Мы тогда вообще все даром получим.
– О, нет! – демонстративно закатил глаза Ник. – Твое пение, Любаня, только весь народ распугает!
– Распугает, если ты, Никитос, будешь петь. А я пою очень даже перфектно.
– Так и запишем – типичный неадекват. Кстати, я Машке танцы проспорил.
– Чо за фигня? – заинтересовалась Люба. – Какие еще танцы? С бубнами?
– Да, олдбой, ты это про что? – поддержал Любу Роман.
– Я про дискотеку или клуб. Где реально сейчас танцуют?
– Ничоси! – взвилась Любовь. – Никитос, знаешь, кто из нас неадекват? Ты же в принципе не танцевабелен.
– Но Машка-то этого не знает. Мы поспорили, я проиграл.
– Маня, здесь ты перетумачила. Ты рискуешь остаться с отдавленными ступнями.
– Ничего, я потерплю, – отмахнулась счастливая Маша. – Сегодня уже не успеем, да?
– Да, сегодня реально вряд ли. Романтическая парочка, вы не в курсе, где тут у нас можно потанцевать?
– Ну, выбирать-то не из чего, – авторитетно заявил Ромыч. – Если в нашей Тулумской деревне, то только «Гавана». Мы вчера там тусовались, пока ты Машку лечил. Вполне себе приятное местечко. Живая музыка и записи, ди-джей приличный. Бар на крыше…
– Точно, очень даже найс. Или можно поехать в Плайя-дель-Кармен. Мы сёчили, там заведений немеряно: «Коралина», «Коко Бонго», еще чо-то такое. Но туда пилить больше часа по темноте. И потом обратно.
– Машка, ты что выбираешь? – предоставил решать Маше Ник. – Тулум или Плайю?
– Лучше уж здесь, в Тулуме.
– Так и запишем!
***
Следующим вечером компаньоны отправились в кафе «Гавана» танцевать. Маша собиралась, как дебютантка на свой первый бал, только с поправкой на эпоху. Надела самый эротичный из имеющихся в ее красном чемодане нарядов – ультракороткое платье в вертикальную полоску и белые босоножки на каблучке. Она вспомнила и об украшениях, совершенно исчезнувших из повседневного обихода – ведь на пляже и в сенотах они только мешали! Но для «бала» Маша вдела в уши большие серебряные полукольца, а тонкие запястья украсила узкими металлическими браслетами, которые, стукаясь друг об друга, издавали тихий мелодичный звон. Роскошные непокорные кудри она вымыла и отпустила свободно лежать по плечам. Глаза подвела синей стрелкой, выгоревшие на солнце реснички подкрасила тушью, губы освежила розовым блеском. Маше самой понравилось то, что она увидела в зеркале.
