Kitabı oku: «Девушка с медовыми глазами», sayfa 5

История коллекционера

Самое лучшее проявление любви отца к детям – его любовь к их матери…

Я.Вишневский

Тим

Уже и не вспомню, когда стал коллекционировать девчонок. Нет, я не женоненавистник. Скорее даже, наоборот. Нравилось в детстве дружить и играть с ними. Девчонкам во дворе всегда не хватало «папы» или какого-нибудь питомца, чью роль я с радостью исполнял лет до одиннадцати, поэтому, когда выходил гулять, меня тут же хватали за руки и уводили в «домик», гладили по волосам (я же был котиком у них) и даже чмокали в щеку. Сестер у меня не было, от старших братьев получал пинки, щелбаны и подзатыльники, а мамин максимум ласки – ущипнуть за щеку, да побольнее, или ткнуть пальцем в ребра, чтобы развеселить.

Со временем, к седьмому классу, девчачьи нежности эволюционировали, а я начал считать, сколько девиц на моём счету, собирал их фотографии. Не соревновался с другими пацанами, не сравнивал наши статистики, самое осознание меня подстегивало, придавало смелости при знакомствах.

Бытует убеждение, что младшеньких балуют родители и любят больше остальных. Но я поздний ребенок. Слишком поздний. Отец и мать устали от жизни, от воспитания образцовых предыдущих сыновей и смертельно достали друг друга. На мне перфекционисты выдохлись.

Сам факт того, что я мог у них случиться, не укладывается в голове. Мне кажется, такие далекие друг от друга люди уже не занимаются любовью, особенно когда им под сорок. Никогда не слышал, чтобы отец признавался в любви матери. Думаю, она действительно не слышала этих слов от него ни раньше, ни тем более сейчас.

Два чокнутых умника жили в молчаливом перемирии – каждый со своей книжкой в руках. Удивить их умственными способностями не под силу ни одному из сыновей. Оба на недосягаемой высоте. Боги философии, политологии и искусства.

Мама говорит обо мне хорошо только в прошедшем времени. Её рассказы всегда сводятся к тому, каким я рос крепышом на искусственном питании и никогда не болел в детстве. До семи лет был «бесплатным ребёнком» (её фраза).

Помню, как обожал лежать рядом, пока она спит. Обкладывал маму подушками, чтобы было мягко, как принцессе из мультфильмов. Думал, все девочки пахнут так же вкусно, как мама. Позже убедился, что не все.

Но нашей матери, самой не знавшей ни капли нежности и ласки от родителей и от мужа, было не до объятий и чувствительности. Во время развала Союза она хваталась за любые возможности, чтобы прокормить семью. Шила, вязала, выращивала дачные ягоды и фрукты на продажу.

Когда мать забрала меня из лучшей бесплатной школы города, я просто сорвался с цепи – выплёвывал дерзкие слова ей в лицо, хлопал дверями и неприкрыто враждовал. Она жёсткая, властная, режет окружающих людей своим сарказмом, цинизмом. Такими становятся нелюбимые женщины. Это всё, что им остается, чтобы продолжать уважать себя. Она давит свинцовым грузом своего превосходства и жизненного опыта на собеседников, обрывает разговоры на полуслове – ей плевать на их позицию и взгляды.

Все девушки моих братьев в её глазах безмозглые «проститутки». Мои братцы устраивают «тест-драйв» каждой девушки прямо в нашей квартире, в собственной комнате, а после отправляет свою жертву пить чай с нашей мамой. Ни одна из них пока не прошла «собеседование» с ней. Алекс, старший брат безоговорочно и по-щенячьи преданно доверяет мнению мамы. Все-таки насколько мы с ним разные люди.

К четырнадцати годам я замечал, как братья заигрывают с девушками, как зажимают их где-нибудь у подъезда, ходят в обнимку, и так же жадно искал внимания, хотя бы простой улыбки одноклассницы, случайного касания рук, меня сводили с ума их оформившиеся фигуры, красивые, пышные волосы. Наверное, не только меня, всех нас пацанов.

Хотел, чтобы меня отчаянно добивались, умоляли о любви. Но как только это происходило, всё превращалось в жалкое зрелище. Эмоции угасали, драйв заканчивался. И хотелось начать всё заново. Кроме одного раза, но тогда всё разрушили независящие от меня обстоятельства.

К шестнадцати годам настолько изучил девочек, что чувствовал себя кукловодом.

Лика

Вот мы и в кемпинге. Палаточный городок на пятьдесят человек развернули на зеленой поляне, с трех сторон его окружают горные склоны. В десяти минутах ходьбы от лагеря течёт река. Есть и заводь для купания в жаркие дни. Данель – костровой, я – кухрабочая. Подъем в пять часов утра, чтобы успеть приготовить для детей кашу на костре и сварить ароматный чай с ягодами барбариса и горными душистыми травами. Их здесь в изобилии. Только заканчиваешь мыть гигантские казаны и горы тарелок после завтрака, как пора заниматься обедом. Вы когда-нибудь чистили пятнадцать килограммов картофеля за один раз? Тетя Таня научила меня шинковать морковь, как шеф-повар ресторана. Данель в конце сезона будет смахивать на Арнольда Шварценеггера – столько колет дров и носит фляги с водой с речки для приготовления еды и мытья посуды.

Лечь спать раньше полуночи не удается. За первые два дня устала настолько, что уснула прямо у костра во время планерки. Кто-то уложил меня тут же на лавке, укрыв одеялом. Я упала – лавка узкая, без спинки, а когда открыла глаза, то не сразу поняла, где нахожусь. Но увидев рядом Данеля, почувствовала себя спокойнее.

Мальчики остаются детьми, невзирая на возраст. Данель судорожно сглотнул, отвернулся и ойкает, пока вытаскиваю иголкой занозы из его больших ладоней. Не удерживаюсь от смеха при виде этого охающего великана – парню почти двадцать два года.

Нас с Нелли, ещё одной помощницей, поселили в древнюю советскую палатку. При первом же ливне она промокла, как и большинство вещей внутри неё. Потому теперь щеголяю в зеленой клетчатой фланелевой рубашке Данеля, которую он прямо-таки, как папочка, насильно нацепил на меня поверх майки.

Мы с Данелем – ночные обжоры. В награду за дневные труды повар, тётя Таня, оставляет нам холодный суп. Ничего вкуснее не ела в жизни в три часа ночи.

Каждому шутнику нужна обожающая его болтовню публика. Из нас двоих шутник – Данель, а я смеюсь так, что чай льётся через нос.

Какое счастье, когда тебе не нужно пытаться кого-то поразить своими остроумными ответами, выглядеть загадочно и постоянно подбирать наряды и образы. Ни разу не красилась за десять дней в горах. Хорошо хоть успевала причесаться. И ни разу не было неловко из-за этого, не стыдилась себя. Здесь все свои, и слава Богу, никто не прихватил с собой фотоаппарат, чтобы случайно запечатлеть мою «сказочную красоту».

Спускаемся с гор и сердце щемит – будто покидаю ворота Эдема. «Я вернусь следующим летом. Обязательно…», – шепчу прощальные слова горам.

В эту самую минуту булыжник, намертво привязанный к душе весь год, остался далеко за моими расправленными плечами. И я не оборачиваюсь, чтобы бросить прощальный взгляд на него… «Ибо иго Моё благо и бремя Моё легко»².

Горящая вакансия: требуется толкователь снов

Кто дал право похитить ее у меня…

И.С. Тургенев, «Ася»

Тим

Соблазнительные кружева целомудренно прикрывают ложбинку, но подчёркивают скульптурные ключицы. Через тонкую шею назад уходит бант от платья и прячется под потоками её завитых вишневых волос, переброшенных на плечо. Хрупкие лопатки беззащитно оголены, ведь сзади безумное красное платье начинается лишь на пояснице. Плотный занавес багряной ткани полностью скрывает бесконечные ноги.

Хочу кружить её в своих руках под музыку. В ушах играет торжественная музыка, Лика движется по церковному проходу медленными шагами, а за ней змеится длинный шлейф. Подождите, почему платье красное? Хотя раньше на Руси девушки вроде и выходили замуж именно в красном сарафане.

Сон весь день не выходит из головы. Слишком много вопросов. Чья свадьба? Кто жених? Может, Лика и не замуж выходила вовсе. Лишь бы с ней ничего дурного не случилось. Красный у меня ассоциируется с кровью.

Лика

Данель не устраивает словесных марафонов по телефону. Звонит только по делу, говорит быстро.

Рада увидеться с остальными ребятами, по которым соскучились в отъезде. Жду не дождусь завтрашней встречи.

Еду в тёплой машине. За рулем Данель. Замечаю через окно Тима. На велосипеде. Стекло опускается. Парни приветствуют друг друга. Почему я ощущаю непреодолимое желание выскочить из тепла под ледяной душ, льющий с неба?

Очередной дурацкий сон про машины и велосипеды. Солнце нещадно жарит меня в кровати. Летом в моей комнате совершенно невозможно спать после семи утра. У Данеля нет автомобиля, а Тим не катается на велосипеде. Кажется. Подсознание во сне постоянно пересаживает меня из автомобиля на велосипед, иногда даже на детский трехколесный.

Встреча с друзьями прошла отлично. Мы с Данелем наперебой рассказывали о лагере: как я с утра, сонная, выходила из палатки и угодила ногами в тазик с водой, который Данель нарочно поставил у самого входа, как мои шлёпанцы привязали высоко на ветку дерева, как купались в ледяной речке на спор, кто дольше просидит в воде.

– Вот так встреча! Бро, ты куда пропал? – с воодушевлением произносит Данель, когда мы возвращаемся пешком домой.

Поворачиваю голову и вижу… Тима. А ученые продолжают утверждать, что не бывает вещих сновидений. Как тогда объяснить происходящее?

Тим

Как раньше не догадался, что этот Данель рядом с Ликой времени даром не теряет?

Офиге-е-еть! Он взял её за руку. Даёт мне понять, что Лика с ним. И так очевидно. Делаю вид, что ничего не заметил. Иду рядом, натянув улыбку, отвечаю, когда спрашивают, но хочу уже быстрее отвалить.

«Блин, блин, блин», – проклинаю себя. Как так можно было облажаться, когда мы были настолько близки с ней? Просто взял и испарился из жизни Лики. Пока не видел её, чувствовал себя легко. Но сейчас… Или я собака на сене?

Её детские щечки краснеют, когда, не сдержавшись, всё же опускаю взгляд на их сцепленные руки. Не могу. Быстро и максимально весело прощаюсь: «Ну, братья-сёстры, вынужден откланяться. Приятного вечера!»

Лика

«Благословенная сестра! За время кемпинга так привык к нашим искренним разговорам. И теперь мне их не хватает, поэтому решил предложить тебе стать моим другом по переписке…» – на прощание Данель быстро сунул мне плотный конверт, а внутри оказалось его письмо. Как необычно.

Павлиньи пляски

Собственнический инстинкт – вот что такое ревность. Мы многое бы выбрасывали, если бы не боялись, что выброшенное тут же подберут другие.

Оскар Уайлд, «Портрет Дориана Грея»

Лика

Я приснилась Данелю женой. Его беременной женой. Хм-м… Не слишком ли прямолинейно? Но и он мне снился в ту же ночь. Автомобильно-велосипедный сон.

Знаю, как сложно верующему парню объясниться в чувствах. Наш церковный этикет такое не особо поощряет, учитывая мой возраст. Далеко мне до замужества. Не думаю, что в письме Данель так завуалированно признался в любви. Если и вправду влюбился, умолчал бы о сновидении. А может, это знак свыше?

Полтора месяца спустя

Ковыряю кутикулу на большом пальце и нарушаю одно из маминых правил настоящих леди – набираю номер телефона Тима:

– Привет! Давно не виделись. Как дела? – говорю быстро-быстро.

– Привет! Приятно удивлён, Лика. Как сама? – кажется, он тоже куда-то торопится.

– Хочу пригласить тебя на мой день рождения в эту субботу. В шесть. У меня дома.

– Я не хожу на детские домашние дни рождения с … Дай-ка вспомнить. С восьми лет. Так что sorry, – вернулась его старая манера строить из себя взрослого.

– Даже для меня не сделаешь исключение? Ты же мой друг. Ну, пожа-а-алуйста. – Умоляюще сложила ладошки, хотя Тим и не видит.

– Даже для тебя, – сказал, как отрезал. – Дай угадаю список твоих гостей: Данель, Соня, блондинчик и та сестра, которая одолжила мне книгу? Никого не забыл? А, и твоя маменька, конечно же.

Тихо киваю, давая себе понять, что дальнейшие уговоры бесполезны.

Разговор как-то не клеится, да и боюсь, что родители вернутся домой, услышат.

Тим

Не хочу участвовать в павлиньих плясках с двумя другими её «друзьями» мужского пола. Ага, как же. Знаю таких друзей, у которых поди и обручальное колечко припрятано в кармане. Эти мальчики готовы сколько угодно ждать подходящего момента на скамейке запасных под названием «дружба». Впадлу вступать в её фан-клуб.

Лика

До последнего надеялась увидеть Тима на своём празднике. Думала, что передумает, сделает сюрприз. Хотя Данель за лето стал мне гораздо ближе Тима. Его не надо ни о чем просить. Мчится на помощь при любой возможности.

Помню, как мне разрешили поехать с ребятами во второй раз за лето на озеро, но при условии, что накануне управлюсь со всеми сорняками на клубничных грядках. Данель прибежал к нам домой прямиком после защиты дипломной работы. Снял костюм и белую рубашку, переоделся и пошёл со мной ползать на коленях, выдирая траву. Как назло, начался дождь. Такое ощущение, что моя сверхсила – вызывать осадки своим появлением.

Могли не успеть завершить работу в огороде, дожидаясь окончания непогоды. Но Данель предложил надеть дождевики и продолжить. Зашли в дом только с закатом, с грязнющими ногами от раскисшей глины. Отмылись, переоделись и сели согреваться чаем.

Папа всегда говорит, что в любви настоящие мужчины признаются делами, а не словами. У него собственная теория круговорота любви: чем больше чувства, тем больше мужчина делает для женщины, а чем больше он делает, тем больше становятся его чувства.

День рождения проходит замечательно.

Данель подарил семнадцать роз и маленький прозрачный бутылёк духов Iceberg Twice. Приятный парфюм, свежий, холодный, напоминает ароматы маминых садовых цветов. Но очень надеюсь, что не ассоциируюсь у Данеля с ледяным айсбергом. Я ведь не бесчувственная?

Вениамин, друг детства и по совместительству «мажорный блондинчик» (так его Тим окрестил), знает меня целую вечность, превзошёл Данеля и подарил идеальный, просто созданный для меня аромат Les Belles de Ricci. Сразу влюбилась в нотки зелёного яблока, апельсина и даже не знаю ещё чего. Чувствую, что теперь от меня пахнет диснеевской принцессой Бель. Жёлтый флакончик с синей короной-крышкой напоминает её пышное платье. Наверное, стоит целое состояние.

– С днём рождения, Заяц, – поглаживает Веня мою ладонь при рукопожатии. – Или ты уже стала слишком взрослой для этой клички? – Он меня так называет с десяти лет.

– Ну, ещё не такая старая, как ты. – Смеюсь я.

Получились уютные домашние посиделки. Когда стемнело, пошли в парк поблизости, прокатились на колесе обозрения. Друзья рядом, светящиеся разноцветные огоньки, город с высоты птичьего полёта – лучшее завершение ещё одного года жизни на земле.

К вечеру я почему-то охрипла и совершенно потеряла голос. Оставалось только улыбаться, смеяться и изъясняться жестами. На следующее утро на пороге стоял Данель с банкой малинового варенья, лимоном и мёдом. Заходить он стал. Парень проехал полгорода, чтобы без слов сказать: «Выздоравливай».

Мне кажется или это больше, чем дружба?

Неделю спустя

Тим

После каникул она появилась только на третий день – Лика верна своим традициям.

Перед уроками сжимаю её руку выше локтя и ехидно произношу: «Ого, кто-то у нас на массе?» Безобидный повод хотя бы на секунду прикоснуться к ней. И разрядить обстановку шуткой.

Уже знаю, какой будет реакция: начнёт температурить и устраивать словесные баталии. Ошибся. Она хихикает и честно признаётся, что действительно поправилась в летнем лагере.

Кто эта девушка передо мной?

Да, друг, ты в глубокой… френдзоне.

В разговоре то и дело сквозит имя Данеля. Он тоже был в лагере. Лика счастливая. Не видел её такой оживленной. Либо предвкушение учебы так действует на отличниц, либо Данель. Изучив её достаточно за прошлый учебный год, прихожу к выводу, что вероятно, второй вариант.

Я-то облажался в прошлом году, помотал Лике нервы, заигрывал с другими у неё на глазах. Возомнил, что знаю девчонок и вижу насквозь. Думал, что все они так и ищут страданину и лишь сильнее распаляются от игры «ближе-дальше». Но Лика просто решила забить на меня. И правильно сделала.

Ясно, как день, почему она выбрала парня постарше, серьезного выпускника университета без ветра в одном месте.

Спасибо ей за моё духовное просветление и знакомство с Богом, не хочу больше портить Лие жизнь, как бы меня сейчас ни распирало уязвленное эго. Знаю, что это говорит во мне старая натура, которую старался похоронить. Ан нет, воскресает, тварь такая!

Ну отобью я Лику у Данеля, а дальше что? Она слишком серьезная, начнет строить далеко идущие планы. Мне это нужно? Не готов сейчас связывать жизнь с кем бы то ни было, ломать голову, что делать дальше. Встречаться шесть лет до свадьбы – ну уж нет, увольте. Рано. А для Данеля в самый раз. Подождет два годика и женится на Лике.

Садовод-любитель

Дружба между мужчиной и женщиной – это отношения либо бывших любовников, либо будущих.

Д.Б. Шоу

Тим

«Вот солнце, испуская последние лучи, обессиленно падает за горизонт. Пчелы и шмели отправляются на покой. Слышится песнь сверчков. В это время вылетают бабочки и мотыльки, способные ориентироваться по ночам. И навстречу им открывают свои сладкие бутоны ночные цветы: матиола, ночная фиалка, жимолость. Они пахнут ароматнее и сильнее дневных цветов…», – раздается из телевизора, который мама смотрит на кухне, пока готовит ужин.

Забыл, зачем сюда зашел. Казалось бы, такие отвлеченные фразы, но навеяли мне ассоциацию с Ликой, аромат которой предназначен не для всех. Она – тот самый ночной цветок. Слушает классическую музыку, любит экранизации английских романов и пишет настоящие письма…в двадцать первом веке. Застукал её за последним занятием на перемене.

Почему цветы начинают источать пьянящий аромат, стоит только темноте опуститься на сад? Или сразу после дождя? На минуту погружаюсь в размышления и нахожу ответ. Ночь не выжигает до дыр тонкие только-только распустившиеся лепестки. И вот рядом с цветком, истощенным зноем, беззвучно и трепетно приземляется нежный мотылек, способный разглядеть прекрасное даже в кромешной темноте. Видимо, Данель смог…

Конец первой четверти выпускного класса

В выпускном классе творится сущий хаос, наглядно доказывающий второе начало термодинамики – энтропию. С течением времени все системы стремятся к беспорядку. На галерке играют в карты. Кто сидит у окна, курит прямо в это самое окно. А один кадр примотал себя скотчем к стулу. Чувак, длинный и тощий, словно шпала, усыпил себя, обернув шею шторой. И всё это происходит во время уроков. Учителя просто устали от балагана и смирились, ожидая выпуска чокнутых старшеклассников.

На перемене ещё хуже: наша легендарная бандитка, которая в прошлом году на баскетболе ударила Лику, сегодня завалила на парту такого же, как она сама, раздолбая и кусает за ухо. Нет, они не встречаются, просто оба с детства меряются силой (но и пубертатный период накрыл, видимо). Клоуны.

Прочувствовал на себе побочный эффект от христианской жизни – и друзья, и домашние поглядывают с ухмылочкой. И да, как и у Лики, в первые месяцы после первого посещения церкви рот у меня не закрывался, я рванул спасать всех, кто меня окружал. И если друзья со двора просто меняют тему, то дома каждый считает обязанным ужалить своими подколами. И с этими людьми нужно жить дальше, нельзя отгородиться. Мать и отец – материалисты, назвали меня недалеким, раз повёлся на Евангелие, хотя и не препятствуют посещать богослужения. Неужели удел верующих людей – презрение и одиночество?

Сижу впереди Лики, а иногда и рядом за партой, когда удается уломать её подругу-вредину Соню пересесть. Теперь смирно играю по правилам Лики: не болтаю на уроках – все разговоры между нами ведутся только в её тетради. Учитель химии убежден, что я списываю у Воскресенской, и снижает мне оценки. Лику это забавляет, а меня раздражает, ведь химия и биология – мои любимые предметы.

Хотя и провожаю Лику до остановки и иногда помогаю мыть полы в классе во время её дежурства, теперь мы просто друзья. Это чувствуется, никакого флирта.

На церковной лавке с левой стороны от Лики сижу я, а с правой – Данель. Мажорный блондинчик, как цербер, сидит по другую сторону от меня. Данель держит Лику за руку, сверху накинув куртку (вот смешной тип, будто никто так не увидит), изредка непроизвольно играет её пальцами. Мне кажется, он ей не подходит – такой здоровый и слегка неуклюжий медведь, которому важнее всего поесть. Интересно, он больше любит еду или Лику? Шучу. Безобидный он, добродушный и с юмором, чего не скажешь про блондинчика, сверлящего меня и Данеля глазами, будто перфоратором. Соня рассказала, что он подружился с ней на дне рождения Лики, звонит и расспрашивает про неё и Данеля. Подруге Лики Вениамин нравится, поэтому с ним и болтает. Блондинчик предсказал Соне: «Я её слишком хорошо знаю – это ненадолго».

Не могу удержаться, чтобы ещё сильнее не позлить белобрысого цепного пса слева от меня. Поворачиваюсь к Лике, подмигиваю и прикладываю палец к своим губам, давая знак, чтобы не возмущалась и подыграла. Беру её за свободную руку, которая лежит поверх куртки. Ну и лицо у пацана. Сейчас челюсть треснет. Да и вообще зрелище занятное – «Лия и её гарем».

Лика вручает подарок мне на день рождения – Библию. Стыдно, ведь я ничего ей не дарил. Подписала книгу в твердом бордовом переплете своим аккуратным, бисерным почерком, как у учительницы первых классов. Вспоминаю, что ещё год назад, скорее всего, брезгливо отказался бы от Библии, а сегодня рад.

Инесса наговорила тогда мне столько чепухи про Лию. Якобы она чокнулась на религиозной почве, всем твердит про апокалипсис, умоляет не ставить штрих-код на руку (метку Зверя) и неугомонно тащит своих жертв в церковь, будто ей за это приплачивают. Мечта Лики, со слов Инессы, – уехать миссионером в Китай сразу после окончания факультета востоковедения. Говорила, что Лика считает поцелуи до брака, даже самые невинные, грехом, при этом озабоченная садистка. Мол, однажды Инесса пришла к ней домой раньше времени и нечаянно увидела младшего брата за мультиками, за пояс пристегнутого ремнем к стулу. Говорила, что у Лики уже в двенадцать лет был взрослый парень. А ещё я сам знал, что в девятом классе она встречалась с отвратительным типом. Мерзкий, озабоченный нарцисс. О чем только она с ним разговорила? В голове не укладывается.

Рад, что подобные рассказы меня не остановили. Уверен, большая часть этих якобы темных делишек не имеет ничего общего с Ликой, либо есть разумное объяснение. Слишком уж она стыдливая, робкая и правильная.

«И ввел ее Исаак в шатер Сарры, матери своей, и взял Ревекку, и она сделалась ему женою, и он возлюбил ее» – закрываю книгу Бытие в конце двадцать четвертой главы.

Как же раньше всё было просто. Никаких ЗАГСов, церемоний, уговоров. Просто ввёл в свой шатёр, и она стала женой…

С этими неожиданными для меня мыслями проваливаюсь в сон.