Мой любимый преступник

Глава 2

Несколько дней назад

Дима

Мобильник издает сигнал о входящем сообщении, и я нехотя открываю глаза. Сколько я проспал? Провожу пальцем по экрану, разблокирую телефон. Два часа. Маловато. Проверяю на автомате запросы на адреса и понимаю, что мозг не соображает, даже какие названия улиц мелькают перед глазами. Нет, сначала надо окончательно проснуться. Отбрасываю гаджет на сиденье и разминаю шею. Твою мать, как ноют мышцы. Спать в машине мне давно не в новинку, особенно если таксовать приходится всю ночь, как это и было вчера. Привычка привычкой, а затекшие ноги и спина никогда не будут мне благодарны за адские мучения. Хорошо, хоть заехал в спокойный район, здесь потише. Пол-одиннадцатого уже. Опускаю стекло и прикуриваю сигарету. Летняя жара тут же врывается в салон, душа влажностью. Сейчас покурю, закинусь кофе в ближайшем кофейном ларьке, и можно будет ехать на вызов. Еще одна рабочая ночь и двое суток отдыха. Терпеть не могу эти пустые дни, но второй работы пока найти не удалось, чтобы хоть как-то заполнить это бессмысленное существование. За последнее время я к нему и привыкнуть успел. Хотя кого я обманываю? К одиночеству невозможно привыкнуть. Либо доходишь до грани сумасшествия, либо, стиснув зубы, прешь вперед в поисках смысла жизни. Я пока что подвис где-то на середине. Живу и живу. Влачу однообразное серое существование, а ведь мне только двадцать шесть, мать их. Порой бывает засасывает тягучая трясина безысходности. Вот и меня она тащила вниз, крепко уцепившись за ноги.

А к черту, ничего делать не буду эти дни. Проваляюсь в постели. Или нет. Может Иннусик изъявит желание составить мне компанию, а может с пацанами по барам ударим. Открылся на прошлой неделе новый недалеко, говорят, пиво там варят отменное. Поживем, увидим. Пора ехать, сейчас как раз то время, когда народ вываливается из домов, чтобы пуститься в ночную жизнь клубов и ресторанов. Золотые часы, как я их называю. Их прозевать грех. Чаевые можно получить очень даже неплохие от особо щедрых клиентов. Да и отвозить желающую оторваться молодежь в клубы гораздо приятнее, чем забирать её же оттуда. Особенно девушек. Бывают, попадаются малолетки, которые потратили все выданные родителями карманные бабки на развлечения, а вместо оплаты предлагают свои услуги. Тошнота к горлу сразу подкатывает, стоит вспомнить последние случаи. Я стараюсь не соглашаться на вызовы из дешевых клубов. Уж лучше рестораны или элитные бары, которых в нашем небольшом городке раз-два и обчелся. Там в любом случае у клиентов есть наличка, и не приходится возвращаться с пустыми руками, прокатав через полгорода безденежный надратый в хлам народ.

Выбрасываю окурок в окно и уже собираюсь завести мотор, как вдруг через лобовое стекло замечаю странную возню на крыльце одного из домов. Старенький, обветшалый, один из нескольких в центральной части района, который портит весь вид городу, но выселить жильцов и мало-мальски привести в порядок эту местность властям не удается. Не имеют права. Прищуриваюсь. На крыльце зажигается тусклый свет от чьего-то мобильного, но не заметить того, что я вижу, невозможно. Твою ж мать, лучше бы я спал дальше.

Иногда один крошечный случай может кардинально изменить жизнь. Не всегда в лучшую сторону. Этот день стал таковым для меня. Проснись я позже хотя бы на пять минут, не заметил бы того, как из одноэтажного дома двое амбалов выносят что-то крупных размеров, плотно укутанное в мешок. Проспи подольше, не обратил бы внимания на то, как из этого мешка свисает человеческая рука, по которой стекает кровь.

Цепенею. Буквально влипаю в сидение, бросив быстрый взгляд на работающий видеорегистратор и обратно на машину, припаркованную у того самого дома. Мешок запихивают в багажник, а спустя пару мгновений, из дома выходит еще один мужчина, которого, судя по всему, дожидаются те двое. Швырнув на землю сигарету, он откатывает закатанные до этого рукава идеально белой рубашки, бегло осматривается по сторонам, заставив меня тут же съехать по сидению вниз. Сердце заработало в несколько раз быстрее, пока я пытаюсь быстро придумать, как выпутываться из дерьма, в которое могу влипнуть. КМС по дзюдо придает уверенности, но я все же реалист и соображаю, что у таких ребят и оружие в арсенале имеется. Сквозь нарастающий шум в ушах слышу, как заревел мотор, и автомобиль тронулся с места, постепенно удаляясь. Приподнимаю голову. Уехали. Выдыхаю, нервно проводя пальцами по волосам. Тянусь за очередной сигаретой. Организм требует снять напряжение, но останавливаюсь, так и не дотянувшись до пачки. Бросаю взгляд на дом, из которого пару минут назад вышла троица. Я часто дремал именно здесь, на этой улице. Причин было две. Первая – центр города, откуда удобно добираться в любой конец за приемлемое время, и вторая – несмотря на то, что район был центральным, здесь было спокойно. Ни тебе торговых центров с кучей народа, толпившейся у входов, ни массы машин, припаркованных в сотнях метров от развлекательного центра. Идеальное место, чтобы набраться сил перед несколькими часами беспрерывного вождения. В этой хибаре по вечерам горел свет, и как я успел заметить, здесь жил довольно таки миролюбивый и одинокий старик. Во всяком случае, я ни разу не видел его в компании людей. Каждый вечер он выходил кормить собаку, которая сегодня, однако, была на удивление молчалива. Догадка уже давно сформировалась, но я никак не мог понять, а главное принять тот факт, что кому-то мог помешать пожилой человек.

Выхожу из машины и, осмотревшись по сторонам, иду к обветшалой калитке с облупившейся синей краской. Собака так и молчит. Я осторожно толкаю дверцу и прохожу во двор. Напряженно всматриваюсь в темноту. Фонарь над домом разбит. А вместо собаки багровое пятно рядом с будкой. Желудок сворачивается, вызывая приступ тошноты от осознания того, что, зайдя в дом, хозяина я не обнаружу. От дома веет могильной пустотой. Стало не по себе. Ледяной пот выступает вдоль позвоночника. Твою ж мать. Бедный старик. Кто мог так бессердечно расправиться с пожилым человеком?

Разворачиваюсь и возвращаюсь в машину. Оставить это просто так я не смогу. Да и имея на руках регистратор, который безошибочно записал произошедшее, и жить дальше, удалив информацию, тоже не по моей части. У старика могут быть дети, близкие, которым захочется узнать, что случилось с их отцом, дедом или дядей.

Самое неверное решение в моей жизни, б***ь. Необдуманное и опрометчивое. Но разве же мы знаем, что принимаем неправильное решение, пока его не примем? Мы осознаем это уже потом, гораздо позже, когда плоды с дерева якобы правильного поступка начинают опадать, отбивая нам почки и заставляя харкать кровью от боли.

Не раздумывая ни минуты, завожу шевролет, который купил подержанным специально для работы в такси, и отправляюсь в центральное отделение полиции. Вечер уже поздний, и меня долго не пускают, заставляя написать заявление, но, мать их, какое нахрен заявление?

– Мне нужно поговорить с капитаном! – рявкаю в очередной раз на дежурного так, что тот нервно подскакивает со стула.

– Я тебя сейчас в обезьянник посажу, придурок, – вопит молоденький парниша, хватаясь за пистолет. Нашел чем пугать. – Пошел вон отсюда!

– Значит так, либо ты вызываешь мне капитана, либо я разнесу к чертовой матери все ваше отделение, а потом приведу сюда репортеров и детально расскажу, как вы «старательно» выполняете свою работу!

– Это кто у нас здесь такой борзый? – слышится голос из одного из кабинетов, а после оттуда выкатывается среднего роста мужчина, совсем неспортивной комплекции. Чешет седеющие виски и сканирует меня ленивым взглядом. Похоже, я его разбудил.

– Товарищ капитан, – тараторит дежурный, но тот поднимает руку, прерывая поток слов.

– Я слышал все, – потом нехотя обращается ко мне. – Что у тебя там за срочное дело такое? Тачку угнали? Квартиру обокрали? – мужчина зевает, прикрывая рот тыльной стороной ладони.

– С этим я бы и сам разобрался.

– Вот как. А с чем же ты такой умный разобраться не можешь?

– С убийством.

Думал, это слово произведет больший эффект.

– И где ж ты убийство нашел? По пьяни друзья твои кулаками мерялись? Так заливаться меньше надо.

– Это не мои друзья, – я прохожу вперед по коридору, игнорируя недовольный взгляд капитана. – И у меня есть доказательство. Я совсем случайно оказался на улице Нахимова, где всего полчаса назад из одного из домов вынесли труп человека.

Капитан заметно напрягается. Прищуривается, блуждая заинтересованно по моему лицу. Выпрямляется и машет в сторону дежурного.

– Все нормально, Серегин. Я разберусь. Работай.

– Так точно, товарищ капитан, – слышится сзади.

– Ну, заходи, расскажешь, что ты там видел и какие доказательства у тебя есть, – впустив меня внутрь, командующий занимает свое место за столом и очень внимательно выслушивает всю историю. Мне даже кажется, слишком внимательно.

– Я понял тебя. А почему ты думаешь, что там был именно человек, а не та самая собака? Может, хозяин решил избавиться от псины?

– Я в состоянии отличить человеческую руку от лапы собаки.

Капитан кивает, но взгляд его остается далеким, будто он что-то усердно обдумывает. Протягивает мне ручку и листок бумаги.

– Пиши.

– Заявление?

– Да.

– А потом оно затеряется среди других?

– Не затеряется. Убийство – это не кража. Их мы расследуем в первую очередь, – ну да, как же. А то я не в курсе как расследуются дела в нашей стране.

Но заявление все же пишу. Лишним не будет. Капитан бегло пробегается глазами по листку, нервно тарабаня пальцами по столу.

– Так, ты пишешь про доказательство. Где оно? – бросает на меня вопросительный взгляд, – Мне нужно приложить его к делу.

– В машине.

– Неси, а потом будешь свободен. Мы вызовем тебя как свидетеля, когда потребуется.

Я киваю и выхожу из кабинета. Прохожу несколько шагов и вспоминаю, что забыл рабочий мобильник на столе. Вынул его из кармана, чтобы не мешал писать. Начнут сейчас из офиса наяривать, искать. Я же на заявки уже час не отвечаю. Разворачиваюсь, иду обратно, но взявшись за дверную ручку, застываю, слыша возбужденный голос капитана.

– Да. Он как раз был возле дома старика, – приникаю ухом к двери, задержав дыхание, – Таксист один. Говорит, ночевал там. Что ж Вы так неосмотрительно, Валерий Петрович? Решу, конечно, не пускать же дело в ход. Посажу на несколько суток, а потом дело на него повесим. Нам проще даже. Не будет висеть глухарем. А с ним так поработаем, что он не только это дело на себя возьмет, но и пару других. Мы уговаривать умеем.

Твою ж мать, вот это я влип. Внутренности узлом стягивает. Свидетелем какого такого дела я сегодня стал? Провожу нервно пальцами по волосам и, опомнившись, что пора сваливать, быстро разворачиваюсь и направляюсь к выходу. Если через пять минут не появлюсь с флешкой из регистратора, капитан начнет бить тревогу. А у него мой рабочий телефон, значит, стоит позвонить в офис, представиться представителем правоохранительных органов, как ему тут же выложат мой адрес, полное имя и всю имеющуюся на меня информацию.

Бывают такие минуты, когда плохо соображаешь, что делаешь. Просто на автомате выполняешь определенные действия, ведомый конкретной целью. И в приоритете сейчас было убраться отсюда подальше. В моем арсенале нет ни хороших знакомых, готовых прикрыть задницу, ни внушительной суммы денег, с помощью которых можно было бы легко решить вопрос. А обычный народ чаще всего смешивают с дерьмом. Мы – разменная монета между более сильными и влиятельными мира сего, поэтому проще повесить дело на парня, у которого ни гроша за душой, чем копать дальше.

Не помню, как добираюсь до автомобиля. Что делают в таких ситуациях? Идут в полицию? Сходил уже, спасибо, б***ь. Помогли. И Денис, как назло, не отвечает уже второй час. Он же как раз в этом отделении работает, и, кажется, сегодня его смена. Думал, его застану, а хрен там. На вызове, скорее всего. Надо успокоиться. Паника еще никому не помогала. Что мне нужно в первую очередь? Документы и деньги.

Окаменевшими пальцами завожу мотор и срываюсь с места, каждую минуту бросая взгляд в зеркало дальнего вида. Воображение, подпитываемое страхом за свою собственную жизнь, подкидывает изображения, что за мной обязательно должны приставить хвост. Но нет. Следом никто не едет. По вискам катится ледяной пот. Мышцы напряглись так, что машину швыряет из стороны в сторону на каждом повороте, потому что руки отказываются слушаться.

Влетаю в квартиру, хватаю небольшой серый рюкзак, который обычно беру с собой на вылазки с друзьями за город, бросаю в него документы, наличку и вытаскиваю из нижнего ящика письменного стола пистолет. Несколько лет назад, еще учась в универе, приобрел его себе нелегально через знакомых. Хотелось попантоваться перед Маринкой, девушкой на тот момент. Они любят парней с оружием, по тупости думал я. Тогда он мне не пригодился, кроме как пострелять по бутылкам на даче одногруппников. Зато сейчас, кажется, пришло время использовать оружие по назначению. Правда, пули там всего три, но само его присутствие рядом хотя бы малость придает сил. Отправляю следом за деньгами. Вываливаю из шкафа белье, выбираю пару боксерок, футболку и спортивные бриджи. Мобильный начинает трещать. Вытаскиваю гаджет из кармана джинсов. Начальник. Вряд ли хочет поинтересоваться делами. Скорее всего, уже в курсе, и менты скоро будут здесь. Обвожу взглядом родительскую квартиру, лихорадочно пытаясь вспомнить что может еще пригодиться, но так ничего и не придумав, спешно покидаю квартиру. Перескакивая через ступеньки, спускаюсь вниз. Выхожу из подъезда и, услышав вдалеке полицейские сирены, бегом направляюсь к гаражам. Сердце грохочет, как отбойный молоток. Даже дышится с трудом, будто удавку на шею набросили и затягивают издалека, лишая кислорода. Кажется, я говорил, что в моей жизни не хватает толчка, чтобы что-то изменить? Получи, распишись. Такой толчок с ноги, что теперь остается один вопрос – выдержу ли я этот выпад? Устою на ногах, или все же судьба для меня приготовила особый подарок в виде эпической кончины за решеткой?

Уже час как бреду вперед, накинув на голову капюшон толстовки, прислушиваясь ко всем сигналам города и выискивая взглядом мигалки, оборачиваясь на каждый проезжающий мимо автомобиль. Не знаю, как буду выбираться из этого дерьма, но посадить себя не дам. Уж лучше сдохнуть, чем провести остаток дней в тюрьме. Мне оттуда выход заказан. Надо бороться. До последнего вдоха. Понадобится, собственноручно буду землю копать, если дороги окажутся перекрыты, и начну ползти под землей. Питаться червями и ящерицами, но повесить на себя убийство не позволю. Я слишком мало еще повидал жизни, чтобы меня лишили ее просто за то, что я оказался законопослушным гражданином.

В кармане звонит мобильный, и я быстро вытаскиваю его. Неизвестный номер. Сомневаюсь несколько секунд, но все же принимаю вызов, сворачивая в один из дворов.

– Да?

– Макаров, ты какого хрена натворил? – облегченно выдыхаю, узнав голос друга. Дэн.

– Долго рассказывать. Ты откуда звонишь?

– Из автомата. Я, б***ь, в шоке. Приезжаю с вызова, а на тебя во всю ориентировки печатаются. Уже через пару часов твоя физиономия будет на всех столбах. Еще раз спрашиваю, куда ты вляпался, Димыч?

– Я в таком дерьме, ты себе не представляешь, – выдыхаю, опираясь на угол кирпичного жилого дома, и дрожащей рукой подкуриваю сигарету.

– Могу додумать. Весь участок на голове стоит. Тебя велено искать с собаками. Скажи мне хотя бы, ты причастен к чему-то?

– Нет, – выпускаю горький дым, – Просто оказался не в то время не в том месте. Я тебе клянусь, что ничего не сделал. Ты же меня знаешь, как никто.

Денис шумно выдыхает. Этот парень мне как брат. Мы дружим еще со школьной скамьи. Ходили в один спортивный кружок. Тусовались в одной компании. Никогда не делили девчонок и всегда находили компромисс. Он поверит мне, я знаю. И если надо будет, подставит себя за меня, ровно, как и я себя за него. Это – не друг. Это соратник, брат и родня. Таких многие годами ищут и найти не могут.

– Значит, слушай сюда, – уверенно говорит Дэн, – Выкидываешь мобильный, предварительно поломав симку. Телефон тоже желательно расколоти. Снимаешь наличку с карточки и дуешь из города. Не знаю на сколько и куда, и лучше мне не говори. Ни с кем не связывайся. Позвонишь через четыре дня на домашний, и будем решать, что делать дальше.

– А если добраться до столицы и пойти в органы там?

– Не смей. Я не знаю, что за канитель тут закрутилась и на ком конкретно она завязана. Понятия не имею, в каких отношениях капитан с руководством. Можно быть обычным подчиненным, а можно жрать из одного кармана. Ты меня понял?

– Понял, – выдавливаю сквозь зубы, обреченно кивнув головой, будто он мог меня видеть.

– Давай, брат. Береги себя и жду звонка.

– Спасибо.

Скидываю вызов и делаю все, как велел Денис. Хреначу телефон об асфальт, предварительно сломав карту, снимаю деньги и отправляюсь на вокзал. Ходить вокруг него приходится до самого утра. Полиции понаехало, как мух на сами знаете что. Дэн оказался прав. Моя физиономия и правда спустя всего несколько часов украшает каждую доску объявлений. Только ленивый не останавливался, чтобы прочитать написанное жирным шрифтом:

«Внимание, розыск!

Следствие просит оказать содействие в распространении информации об особо опасном преступнике.

Макаров Дмитрий Алексеевич. 12.05. 1991 года рождения.

Проживает по адресу: ххх

Приметы: рост 182 см, возраст 26 лет. Лицо овальное, нос прямой, крупный, глаза зеленые, на лице короткая борода и усы, ушные раковины прилегающие, волосы темные.

Особые приметы: небольшой шрам на лбу, и на правой щеке.

Был одет: черные джинсы, красная футболка, старые кроссовки.

Полиция просит всех, кому что-либо известно о местонахождении разыскиваемого, сообщить по телефонам:

806……

806….

Или по телефону 102.»

Глава 3

Дима

Видит Бог, я не хотел угрожать девчонке, которая сейчас была похожа на перепуганного зайца, попавшегося в капкан. Сидит, сбившись в клубок, пальцы сцепила, губы искусаны. Для нее я опасный преступник, с особой тщательностью разыскиваемый полицией. Моральный урод, убийца, насильник, черт его знает, что там нарисовало ее богатое, подпитываемое страхом воображение. Огромные серо-голубые глаза смотрели на меня с нескрываемой ненавистью и ужасом. От осознания, что я вызываю подобные эмоции, внутри все выворачивало. Выхода другого не было только. Почему выбрал именно ее с малявкой? Да просто из всех присутствующих именно они показались самым легким вариантом. Тогда я подумал, что они сестры. Четкого плана и вовсе не было. Бежать дальше из города не иначе как на этом поезде единственный вариант. Электрички первым делом шмонают обычно. В плацкартном хрен затеряешься. А здесь билеты проверяют только один раз, считав штрихкод, и больше даже не подходят, будто и нет тебя вовсе. Я вскочил в вагон прямо перед отправкой, благо стоит он всего две минуты на станции. Копов с собаками полный вокзал, уроды. Ощущение, будто все отделения города сюда подогнали. Даже Дэна видел. И он меня заметил. Едва кивнул головой и отвернулся, уводя напарников в другую сторону. Времени размышлять не оставалось. Вскочил в вагон, подождал, пока проводник пройдется по пассажирам, которые только заняли свои места, а потом подошел к ним. Этих двух я заметил еще на перроне. Обе такие улыбчивые, светлые, как солнечные лучи на сером пыльном вокзале. Аня эта все за руку держала девочку, рассказывала ей что-то и смеялась тихо. Я уже тогда понял, что именно к ним подсяду. Едут без мужика, сумок тьма, да и по возрасту и телосложению старшая сразу не внушала опасения, что начнет бороться. Одуванчик, ей Богу. Видно было, что ради мелкой на все пойдет. Так и случилось. Удивила только, когда решила бежать. Я от ее неожиданной выходки даже замешкался секунду. Дверь почти захлопнуться успела. Волна негодования поднялась на нее и на себя за то, что расслабился и дал ей сделать это необдуманное действие. Догнал в пару шагов, схватил, а потом увидел, как она от меня руками закрывается, и сам чуть не блеванул от собственного положения. Твою же мать, это когда такое было, чтобы девчонку так трусило от страха при виде меня? Я сроду на баб руку не поднимал. Голос – да, бывало, мог наорать, если бывшая жена тратила деньги на шмотки за сто баксов, когда я копейки собирал, чтобы за квартиру заплатить и не зависеть от ее богатенького папаши. Когда шампанское в ресторане заказывала с икрой черной, а я Цезарем давился, лишь бы не заставлять Игоря Михалыча за себя платить. Да, тогда мог прикрикнуть. Но чтобы ударить! Ни разу, как бы ни бесился. А эта смотрит на меня своими загнанными глазами, в которых слезы стоят, и я в их отражении как палач, занесший над головой наточенный до блеска меч. Рассказать бы ей, да не поверит. Послушает, головой покивает, а если отвернусь, тут же сдаст и облегченно выдохнет, как только меня из квартиры в наручниках выведут. И я не виню ее. Такова природа человека. Каждый доверяет только себе и своим близким. Кто я ей? Устрашающая рожа с ориентировки. Бандит, взявший в заложники ребенка. Ничего бы я не сделал этой Кате. Да и будь реальная угроза ее жизни, сдался бы сам, только она в это никогда не поверит. Порой страхи намного сильнее нас, а то, что рисуется в воображении гораздо страшнее реальности. Просто поверить в это сложно без доказательств. Показать ей флешку? Только подвергнуть опасности. Меньше знает, здоровее будет. Я все еще не в курсе, кого видел той ночью, и кто ведет на меня охоту. Поэтому намного проще и мне, и Ане этой просто три дня посидеть взаперти. Потом я свяжусь с Дэном, и мы решим, что делать дальше, а она уже сможет с чистой совестью позвонить в полицию и подробно выложить все, что знает.

Таксист тормознул возле хрущевки в спальном районе столицы. Аня, бросив на меня очередной затравленный взгляд, расплачивается.

– Выходи, – киваю ей на дверь. – Снова бежать не вздумай.

Не отвечает. Молча выходит. Я следом, чтобы не додумалась водителю ничего ляпнуть. Она, кажется, именно на это и рассчитывала, потому что, встретившись с моим взглядом, стушевалась. Зараза упрямая. Вскидывает на плечо сумку, которая по виду килограмм десять не меньше. В руки берет пакеты и, прикусив губу, идет к подъезду. Водитель удостаивает меня недоуменным взглядом, но разумно помалкивает. Садится в машину и укатывает восвояси. Я возвращаю глаза на Аню, которая тащит на себе довольно тяжелую ношу. Спина сгорбилась, пальцы побелели. Подхожу сзади и замечаю, как она вздрагивает. Забираю из ее рук пакеты, реально оказывающиеся тяжелыми. Она стройку что ли ограбила? По весу кирпичей десять. Оборачивается удивленно, но тут же взгляд отводит, заметив, что смотрю на нее. Входит в подъезд, поднимается на второй этаж и открывает старенькую дверь, покрытую обшарпанной кожей.

Мда, девочка не царствует. Маленький коридор с круглым зеркалом на стене, окрашенная белой краской дверь в совмещенную ванную комнату с туалетом, как можно догадаться. Пожелтевшие обои в единственной комнате. Серо и старо, квартира явно не её. Снимает, скорее всего. Сомнительно, чтобы молодая девчонка хранила вещи в допотопном шкафу с покосившейся дверцей, которая вот-вот обвалится. Но чисто. Нигде ничего лишнего. На стульях не валяются предметы одежды, на тумбочке книга и маленький светильник. Диван идеально застелен. Пока я осматривался, не заметил, что Ани рядом не оказалось. Шагнул в коридор и увидел ее на кухне, достающей из сумок банки с консервацией. Огурцы, помидоры, перец и что-то еще, чего невозможно разглядеть. Выдыхаю и скидываю рюкзак на пол. Падаю на диван, тут же жалобно скрипнувший под весом моего тела, и тру лицо ладонями. Вот же издевка жизни. Еще вчера жаловался на монотонность серых будней, а сегодня беру заложников. Охренеть. Кому-то там наверху явно захотелось поиздеваться и посмотреть спектакль с моим непосредственным участием в главной роли. Откидываюсь на спинку и прикрываю от усталости глаза. Внутри не отпускает чувство тревоги и опаски. Я все время чего-то жду. Жду, что сейчас в квартиру вломятся, что там, в городе, уже, скорее всего, и к Светке наведывались, придумав красочную историю о бывшем муже, посягнувшем на жизнь старика. Ее отец вероятно теперь еще сильнее радуется, что любимая дочь «одумалась» и развелась с «непутевым лодырем». Это я-то лодырь. Да похрен на них. Сейчас главное переждать и не спалиться. А еще не потерять из вида этого светловолосого зайца, который явно не так прост, как кажется. Жизнь пока еще продолжается, и ставить на себе крест рано. Лежать пластом и жаловаться на подножку судьбы последнее, что можно сделать в моей ситуации. Встаю и открываю окно на древний балкон. Курить охота до чертей. Достаю из кармана пачку с последней сигаретой и подкуриваю ее. Замечаю на небольшом лакированном комоде фотографии, с запечатленной моей заложницей. На них она счастливо улыбается рядом с той же самой Катей и ее матерью. Беру рамку в руку и подношу к лицу. Аня так не похожа на себя. Точнее на ту себя, которую вижу я. Красивая улыбка, живая, настоящая. Счастливое светящееся изнутри лицо. Возвращаю фото на место и скидываю толстовку на диван. Желудок спазмирует от голода. Я не ел со вчерашнего вечера. Только сейчас понимаю, что голодный как волк. Выкидываю окурок с балкона, иду на кухню, где бледная хозяйка как раз закончила опустошать сумку. Пакеты остались неразобранными. Девчонка, завидев меня, сначала отходит в сторону, пропуская в крошечную кухню, а потом и вовсе торопится ретироваться. Оцениваю взглядом выставленные банки, беру одну в руку и кручу. Перец. Для перекуса, конечно, подойдет, но одной консервацией сыт не будешь. Только изжогу заработаю. Заглядываю в холодильник и офигеваю. Абсолютно пустой. Захлопываю дверцу и проверяю на наличие продуктов шкафчики. Та же картина.

– В этом доме есть продукты вообще? – спрашиваю, скорее не ожидая услышать ответ, но из комнаты доносится слабое объяснение.

– Меня не было неделю. Все продукты увезла с собой, чтобы не пропали, поэтому все, что есть, Вы можете увидеть на столе.

Значит, мы снова на Вы. В лифте она забыла об этом, а сейчас опять вспомнила. Так даже лучше. Пусть боится.

Обвожу скептическим взглядом банки и решаю, что все равно выхода нет, нахожу в одном из ящиков ключ и открываю консервированные огурцы. Иду в ванну, мою руки, а когда выхожу, невольно торможу. Аня стоит в зале, спиной ко мне, и поспешно снимает с себя футболку. Русые волосы каскадом опадают на стройные плечи. Лопатки острые, каждое колечко позвоночника отчетливо видно. Нет, она не стройная. Худющая такая, будто не ест вовсе. Девушка словно почувствовала мой взгляд. Резко оборачивается и тут же охнув прикрывается той же самой футболкой, которую только что сняла. Лямка белого лифчика съезжает с правого плеча. И снова этот взгляд, полный ужаса и страха. Затряслась, словно шакала увидела. Быстро лямку на место возвращает и крепко футболку сжимает, будто ждет, что я сейчас наброшусь. А я хочу наброситься? Понимаю, что да, не прочь бы. Девочка оказывается сексуальна, хоть и тощая через меру, но кожа гладкая и грудь, кажется, имеется. С этого ракурса толком не рассмотреть. Останавливает только взгляд полный немой истерики, напоминая о том, что я моральный урод, а она ни в чем не виноватая жертва. Прокашливаюсь и окатываю ее намеренно безразличным взглядом.

– У тебя хотя бы гречка есть?

Моргает пару раз, судя по всему, не веря в свое счастье не быть изнасилованной в данный момент.

– Гречка?

– Крупа такая. Гречневая. Её едят обычно. Только предварительно варят, – саркастически усмехаюсь, – Слышала о такой?

Пухлые губы сжимаются в тонкую линию.

– Гречки нет, – отвечает тихо, не отрывая настороженного взгляда от моего лица.

– Рис?

Отрицательно качает головой.

– Пшеница? Горох? Макароны, в конце концов.

– Ничего нет.

– Ты поэтому худая такая? Не ешь ни хрена? – вскидываю бровь, приходя к единственному возможному умозаключению.

– Ем. Просто питаюсь в университете и по пути домой. Покупаю обычно одну крупу и каждый вечер варю себе. Сосиски и яйца тоже, – оправдывается, потупив взгляд. – Просто уезжала и все увезла с собой. А сегодня ничего не покупала, – и взглядом добавляет «Из-за тебя, козел», но предусмотрительно молчит о своем мысленном замечании. – Вы не могли бы выйти, мне нужно одеться? – набирается, наконец, смелости. Я равнодушно отворачиваюсь, подтверждая свое обещание не трогать ее, и возвращаюсь на кухню. С одной стороны, даже хорошо, что она меня боится, тише будет. Трогать девчонку я действительно не намерен, хотя при других обстоятельствах, возможно, не отказался бы. Красивая зараза и сексуальная. В поезде и потом из-за напряжения толком не рассмотрел, но сейчас с уверенностью могу сказать, что девочка, скорее всего, пользуется огромной популярностью у противоположного пола.

Закидываю в рот по очереди три огурца и морщусь от кислоты, неприятно охватывающей пищевод. Этим хрен наешься. Нужно идти покупать что-то более съедобное и калорийное. Только как это сделать? С ней что ли в супермаркет тащиться? Здесь, конечно, я вряд ли уже в розыске, можно передвигаться более-менее спокойно, только вот что делать с девчонкой? Где гарантия, что она не выкинет какой-нибудь номер посреди магазина?

– Эй, Аня, ты живая там? – зову из кухни, отодвигая банку с огурцами подальше.

– Да, – девушка показалась в проеме в более широкой футболке и джинсах. Судя по всему, решила от меня таким образом спрятаться, чтобы лишний раз не давать повода для оценивания аппетитных форм.

– Дай свой паспорт.

Серо-голубые глаза непонимающе распахиваются.

– Что?

– Ты с первого раза плохо понимаешь, как я погляжу. Нужно каждый раз повторять. Паспорт свой давай и код ИНН, – шагаю навстречу, нависая над ошарашенной девчонкой. Она мгновенно отшатывается, вжимаясь в дверной косяк.

– Зачем?

– Продавать тебя буду в публичный дом, – еле сдерживаюсь, чтобы не рассмеяться оттого, как по её лицу пробегает тень, а глаза в панике расширяются. – Да расслабься ты. Сдалась ты мне больно. В магазин пойдем.

– В магазин?

– Угу. Место, где продукты продают. Я жрать хочу нормальную еду.

– А паспорт мой зачем?

– Чтобы не вздумала опять что-то выкинуть. Ты же не хочешь, чтобы в случае чего на тебя вдруг оформили несколько кредитов?

В глазах напротив постепенно приходит осмысление. Медленно отталкивается от косяка, идет в комнату, достает из сумки паспорт и без особого желания вручает мне.