Kitabı oku: «Любовь в объективе», sayfa 3
– Да-а-афф. – Позвала я. – Ты что-то хочешь мне сказать?
– Хотела… но…
– Так говори!
– Не могу, прости.
– Я ничего не понимаю. – В подтверждение я тряхнула головой, прогоняя оттуда всё ненужное. – Почему не можешь? Я ведь твоя подруга. Ты можешь рассказать мне всё.
– Знаю, просто…
– Чёрт, Даффи! Я тебя сейчас чем-нибудь тресну!
– Ладно. Я искала тебя не только из-за Рене. В общем, вот.
Перед моими глазами возникла вытянутая рука ладошкой вниз. Что она мне показывает? Хвастается новым маникюром? Рекламирует новый крем для бархатной кожи? Я бы гадала и гадала, если бы на безымянном пальце не блеснуло что-то квадратное.
– Не может быть! – Заголосила я, заметив помолвочное кольцо с камнем в форме квадрата. – Тайлер сделал тебе предложение?
– Да. – Даффи чуть не задохнулась от чувств. Так выглядит счастливая девушка. Будущая невеста, а вскоре и жена. – Представляешь?! Вчера вечером опустился на колено, и я сказала «да».
Мы принялись обниматься и щебетать, как две птички на ветке. Превратились в клубок эмоций и раздражающих звуков. Плакали и смеялись сквозь слёзы.
– Я так рада за вас. – В моей искренности она могла не сомневаться. – Давно пора, вы ведь идеальная пара.
– Ты как? Всё это для тебя не слишком? В то время, как вы с Грантом…
– Шутишь? Да я на седьмом небе! Ты снова зажгла во мне хоть что-то светлое, Дафф.
И Грант Беккет потонул в бескрайнем океане девчачьих разговоров о трёхъярусных тортах, пышных платьях цвета шампань и списков гостей. Моя лучшая подруга выходит замуж. Поверить не могу. Хотя, с чего бы это? Она красива, умна, с характером. Таких девушек расхватывают, как старую коллекцию «Тома Хильфигера» в сезон распродаж.
Они ещё даже не назначили дату свадьбы, а мы уже успели решить, какой силуэт будет у свадебной юбки, какого диджея заказать и в какой палитре украшать зал. Зная Даффи, она ещё тысячу раз всё переиначит, но сейчас нам было плевать, что там будет дальше. Она станет женой любимого мужчины.
– В эту субботу мы устраиваем вечеринку по случаю помолвки. – Провозгласила Даффи, уже собираясь уходить. Проболтали мы почти три часа и съели всю кастрюлю супа. – Ты обязана там быть. Познакомлю тебя с кем-нибудь из приятелей Тайлера.
– С такими же адвокатами? – Хохотнула я. – Нет уж, спасибо. Не хочу умереть раньше срока от скуки. Если я и буду там, то только ради тебя и твоей предстоящей свадьбы. На мужчин я накладываю табу.
Для пущего эффекта я замахала руками в воздухе и поцеловала подругу на прощание. После её ухода стало как-то тоскливо и одиноко, так что я включила телевизор для шума и создания иллюзии, что я не одна на всей планете, и стала разгребать завалы, которые учинила в гостиной за два дня «запоя». Пора возвращаться в строй. И первым делом перезвонить Рене.
Найдя визитку Тони Скайлера среди клочков бумаги и упаковок из-под еды, я хотела было тоже бросить её в мусорный пакет, но что-то помешало. Рука сама запихнула визитку в маленький кармашек кошелька.
Глава 4
Те пять звонков с неизвестного номера были от Рене. Великой и ужасной Рене Бернард. Обычно она звонит не больше двух раз – она вообще мало кому звонит и предпочитает общаться с простыми смертными через посредников в лице двух ассистенток, а иногда и первого попавшегося под горячую руку.
Меня не назовёшь выдающимся фотографом. Я просто делаю любимое дело, а, как правило, то, что любишь, получается лучше всего. Что-то Рене Бернард нашла во мне, что заставило её самостоятельно добыть мой номер, снять трубку и позвонить. И проделать это не два, а целых пять раз!
Когда я перезвонила анониму и услышала строгое «алло» в исполнении этой женщины, я чуть не бросила трубку, но вовремя опомнилась. Рене-то уже знала мой номер – было бы полным идиотизмом перезванивать и швыряться трубками. И вот, я жду, что на меня прольётся ливень негодования, меня пронзит молния гнева или, на худой конец, Рене решит больше не иметь со мной никаких дел, но она вполне уравновешенно и даже доброжелательно приглашает меня принять участие в съёмке июльского номера, что «Санди» готовит к печати.
Я не в форме, чтобы браться за работу. Лицезреть совершенных женщин в таких же совершенных нарядах, рядом с которыми я похожа на невзрачный манекен. К тому же, модели такие капризные, а мне пока со своими бы капризами справиться. Но Рене Бернард не отказывают. Только она вправе послать тебя на все четыре стороны, но если предлагает тебе что-то, то ты тут же соглашаешься.
В отличие от Даффи, которая поклонялась мисс Бернард – она почти дошла до того, чтобы завесить комнату портретами начальницы – я боялась её, но лишние деньги не помешают. Пока камера в руках, я не думаю ни о чём другом. Лишь о щёлканьи затвора и о том, каким выходит кадр. Мне нравится, когда из ничего получается нечто стоящее, эстетичное и грандиозное. А съёмки для журнала «Санди» не могли быть другими.
С Рене Бернард, главным редактором «Санди», нас свела Даффи. Заполучив постоянную должность, она прослышала, что для статьи о весенней коллекции аксессуаров начинающего дизайнера Мелани Чонг, которая займёт сразу шесть полос, нужен фотограф. Минимум семь снимков должны были попасть в статью. Казалось бы, что стоит пощёлкать пару блестящих браслетов и хорошенькие личики моделей с увесистыми серьгами, но Рене Бернард не знает, что такое «пощёлкать». Ей нужно просмотреть пятьсот отснятых кадров одной лишь вещицы, чтобы одобрить хотя бы один.
Штатный фотограф как раз попал в больницу с переломом, и Рене объявила внеурочный кастинг, о котором знали лишь избранные. И моя Даффи. Она и предложила мне попробовать.
– Что ты теряешь? – Спросила она тогда. – Ты потрясающий фотограф! Представь, если мы будем вместе работать в журнале!
Я долго ломала комедию, пока не сдалась и не отнесла в офис «Санди» своё портфолио. Ничего особенного: романтичные кадры со свадеб, семейных фотосессий и мероприятий, случайные фото прохожих, что я иногда тайно делаю в метро или в парках. Наверняка в тот день Рене подхватила горячку, потому что, пока я ничего не ожидая, спокойно выбирала себе хлопья на завтрак в «Хэлси Фуд» около дома, мне позвонила ассистентка мисс Бернард и просила завтра явиться на ковёр.
– Вашу кандидатуру одобрили для фотосъёмки Мелани Чонг. – Слишком уж высокомерно заявила девушка по телефону, словно сама восседала в жюри и вершила судьбы.
Помню, как сдержанно поблагодарила её за возможность, а как только скинула вызов, пустилась в пляс прямо посреди стеллажей с мюсли и шоколадными колечками, чем вызвала ужас на лице сухонькой старушки. Оказалось, что я очень хочу попасть в «Санди», хотя бы на временных началах. Рано или поздно любой фрилансер хочет добиться чего-то большего, начать какой-то стоящий проект, а не просто снимать свадьбы и дни рождения. И это был мой шанс, хоть я и знала, что в штат мне путь заказан. Это разовая акция, но зато в моём портфолио появятся снимки с пометкой редакции «Санди».
Так всё и завертелось. В ту первую фотосессию Рене Бернард коршуном летала вокруг, следя за каждым моим движением, прерывая съёмку, чтобы взглянуть на отснятый материал. Я буквально тряслась, пока она с важным видом листала фотографии, и тихо выдыхала, когда она одобрительно кивала и возвращала камеру.
На съёмку семи разных украшений ушло пять часов. Пять! Тогда я ещё не знала, что любой проект «Санди» требовал полной отдачи и изрядного количества свободного времени. Даффи утешала меня потом, что ей приходится по десять раз переписывать обычную статью о новом заведении в Савин Хилл или открывшейся галерее искусств в Уэст Бродвей. В тот день я завалилась домой с чувством полного опустошения и уже знала, что больше никаких моделей, бриллиантовых браслетов и никакой Рене Бернард.
На следующий день со мной снова связалась её ассистентка – с тех пор их сменилось штук семь – и бодро сообщила:
– Мисс Бернард очень понравились ваши снимки. Она в полном восторге.
Я ещё подумала, что мне это снится, потому что Рене хоть и не делала замечаний во время съёмок, но выглядела совсем не так, как выглядит человек, пребывающий в восторге. Или она мастерски прячет любого рода эмоции под маской холодной сосульки, или ассистентка решила немного приукрасить правду, чтобы сделать мне приятно.
– Мисс Бернард хотела бы предложить вам должность внештатного фотографа. – Выпустила второй заряд ошеломления девушка. – К сожалению, в штате свободных вакансий нет, но мы будем рады, если вы иногда будете участвовать в фотосессиях, если они не смогут.
И так я стала работать на один из самых читаемых и продаваемых журналов в Бостоне, да и во всём Массачусетсе. Ну и пусть не официально, я ведь сама решила стать птичкой свободного полёта. Просто Рене Бернард позволяла иногда залетать в их воздушное пространство.
С тех пор прошло два года, и разовая акция растянулась на сотню съёмок. Раз в неделю мне обязательно звонили из офиса Рене Бернард, чтобы пригласить поучаствовать в создании нового выпуска. Мои фотографии украсили статью, освещающую юбилей Института Искусств, где, как на кофейной глади, собрались самые сливки. Я сидела на модных показах в Бэк Бэй Холле на местах с пометкой «ВИП», предназначенных специально для сотрудников «Санди». Своими глазами видела свежие модели коктейльных платьев от Ральфа Лорена, помпезные комбинезоны от Сони Рикель и еле прикрывающие особые места купальники от «Виктории Сикрет». Снимала Амелию Гринберг, начинающую писательницу, чей дебютный роман выстрелил так громко, что стал бестселлером, пока она давала интервью одному из коллег Даффи. Да и вообще часто присутствовала на таких интервью со знаменитостями, которым посвящались сразу несколько почётных разворотов в журнале.
Когда работа была сделана, я просила сфотографироваться с ними, как сумасшедшая фанатка, так что теперь в одном из фотоальбомов на полке в гостиной припрятана целая коллекция с автографами и кадрами, как меня приобнимает какая-нибудь звезда. Мэтт Найтбридж, виолончелист из бостонского оркестра. Джеральд Сайкс, защитник «Бостон Селтикс». Айрис Шекли, актриса из сериалов на «Нетфликс», которую удалось перехватить, пока она гостила у родителей в Бостоне. И целая толпа городских деятелей и видных личностей.
Включая Гранта Беккета.
В этот раз я понадобилась Рене для совершенно сумасшедшей фотосессии. Я еле сдержалась, чтобы не захохотать в трубку, – у этих гламурных изданий свои тараканы в голове. Вечно выдумывают что-то экстравагантное, из ряда вон. Хотя, надо отдать им должное, фантазия работает без выходных. Впрочем, как и они сами.
Моё сердце всё ещё болело после того, как его разбил Грант. Голова всё ещё раскалывалась от высокого давления, а глаза выкатывались из орбит. Но, как я уже говорила, Рене Бернард не принимает отказов. Уважительная причина не явиться на работу – улечься в гроб с бархатной обивкой. Всё остальное не считается. Помню, как-то раз одна из моделей для съёмок слегла с пищевым отравлением. Так мисс Бернард заставила свою помощницу поехать к ней домой, отпоить таблетками и крепким чёрным чаем, после чего впихнуть в одежду и привести в студию. Искать новое лицо не было времени, зато хватало и времени, и совести вытащить больного человека из постели.
Так что семь утра, трещащие мозги и прохладный воздух залива Куинси – вот мой завтрак на сегодгя. Пришлось продирать глаза, обливаться ледяной водой и выпить три чашки крепкой арабики, чтобы в шесть сесть на паром в Харбор Пойнт вместе с остальной командой «Санди» и прибыть к месту назначения.
Я ещё не бывала на этих отдалённых от суши землях Бостона. Остров Томпсон казался зелёным оазисом после бетонных высоток и каменных дорог города. Сплошь сосны и клёны, а тропинки заросли полынью. Я бы с радостью прогулялась по этим кустистым джунглям, но сцену боевых действий организовали на пляже. Длинный песочный кряж выходил на панораму Бостона и создавал убийственный вид для съёмок. Солнце как раз поднималось с «правильной» стороны и не засвечивало кадры, а укутывала пейзаж идеальным освещением.
Я чуть не споткнулась, когда увидела, кто будет участвовать в фотосессии. И я сейчас не о трёх моделях-красотках с ногами от ушей. Кажется, Крисси, Аманда и Габриэль. А об их партнёрах по съёмкам. Трёх бесподобных белоснежных лошадях, чьи ноги были ещё длиннее, а грива ещё блестящее, чем у девушек. Вчера по телефону я прослушала, что за тематика статьи, поэтому сейчас пыталась выдумать, что такого можно освящать в глянцевом издании, что им непременно понадобился остров, лошади и утренний пляж.
Пока визажисты наносили последние мазки на и без того совершенные лица моделей, а берейторы обласкивали выжидающих скакунов, чтобы те не скучали в ожидании, я поискала глазами Рене. Пляж потонул в суматохе и шуме плещущихся волн. Меня всё ещё кружило в центрифуге головной боли, иначе я бы насладилась работой на открытом воздухе, тем более в таком прекрасном месте. Но это столпотворение слегка сбивало с умиротворяющего настроя, а Рене так нигде и не было видно.
– Лесли! – Подозвала я одну из ассистенток мисс Бернард. – Рене сегодня не будет?
Она выглядела слишком уставшей, хотя времени было всего начало восьмого утра. Последствия работы на саму Рене Бернард.
– О, Зои, привет. Нет, она полностью доверила съёмку тебе.
Судя по молоденькому и удивлённому личику Лесли, я поняла, что она в таком же шоке, как и я.
– Что это на неё нашло? – И добрый ли это знак?
– Не знаю, Зои. Но она вообще довольно странная в последнее время. Опаздывает на работу, задерживается на обеде, ведёт себя… – Лесли оглянулась вправо, затем влево, словно боялась произносить это вслух. – Слишком мило. Вчера разрешила мне уйти пораньше, чтобы я отдохнула перед ранним подъёмом из-за этой фотосессии.
Ну, ничего себе! Это не та Рене Бернард, которую знал белый свет. Ледяное сердце королевы растаяло? Или во вселенной произошёл какой-то сбой? Лесли ещё больше склонилась ко мне и даже приставила ладошку к губам, чтобы её слова не долетели вместе с ветром до остальных.
– Ходят слухи, что у неё кто-то появился.
– В смысле, мужчина? – Переспросила я с детской наивностью. Как будто Рене дала обет безбрачия и зареклась связываться с мужчинами до конца своих дней. Как я после обмана Гранта.
– Ну не домашнего питомца. – Пошутила девушка.
– Ты говоришь так, словно Рене Бернард никогда не заводила романы с мужчинами.
– В том-то и дело, – разоткровенничалась она. – За десять месяцев, что я на неё работаю, а это, между прочим, почти рекорд, я ни разу не слышала, что она с кем-то встречается. Она персона публичная, но личную жизнь хранит под семью печатями.
– Может, это не так и плохо. Всем нам нужно порой побыть в тени.
– Прости, я побегу. Там у Крисси что-то с платьем.
Лесли закатила глаза и унеслась исполнять капризы моделей. Пока она заверяла ту самую Крисси, что розовое платье с силуэтом-русалкой её не полнит, что Габриэль с этим цветом губной помады не похожа на клоуна, а Аманде не нужно подкручивать волосы, у меня появилась лишняя минутка, чтобы проверить аппаратуру и даже прогуляться вдоль воды. Уйти бы подальше от всего этого гламура и затеряться на острове. Целый день бы слушала плеск волн и щебетание птиц, но мне предстоит несколько часов щёлканья и просьб повернуться так или этак, чтобы Рене Бернард отобрала от силы три фотографии для журнала.
То, что сегодня её не было с нами на острове Томпсон, походило на чудо. Сдвиг земной коры. Солнечное затмение. Рене всегда дышала в спину, держала себя в привычных рамках холодной строгости и отчуждённости, никогда бы не проявила больше заботы к подопечным, чем они того заслуживали. Но, по словам Лесли, сейчас она переживает что-то вроде кризиса. Или пересмотрела своё поведение и смягчила удары? С чего такая перемена? Неужто, правда, из-за мужчины? Рене Бернард не из тех женщин, что стелятся перед противоположным полом. Это за ней бегают, а не наоборот. Подозреваю, что мужчина для неё – не более, чем приятный способ скоротать свободный вечерок, которых у неё не так и много. В голове главного редактора «Санди» только работа.
О её личной жизни не знал никто. Как только я устроилась в журнал, пусть и на птичьих правах, мы с Даффи перемыли все косточки общей начальнице. Я знала много удивительных историй о Рене Бернард, но не знала ни одного мужчину, с которым бы её связывали отношения. За все годы, что она пребывает у руля редакции, ни новости, ни крошечной заметки, ни удачно словленного снимка не появлялись на страницах изданий. Если Рене и встречалась с кем-то, то он был сродни призраку – неуловимый фантом, о котором никто не знает.
Но, в любом случае, тайные уголки души Рене – не моё дело. У меня и со своей личной жизнью хватает проблем, чтобы сунуть нос ещё и в её.
– Мы готовы! – Помахала издали Лесли, и только теперь я заметила, как далеко ушла.
Нужно приехать на этот берег как-нибудь потом, одной или с Даффи, чтобы полюбоваться видами и слиться с тишиной своих мыслей. А пока, пора возвращаться к съёмочной группе, лошадям и трём высокомерным моделям, которым Лесли наконец-то вправила мозги.
Съёмка отняла рекордные полтора часа. Волшебство какое-то! А всё потому, что у Рене появились дела поважнее, чем контролировать каждую деталь процесса. Если всё дело в тайном любовнике, то я несказанно счастлива за них обоих.
– Ты уверена, что эти фотки понравятся Рене? – С опаской спросила я Лесли, когда мы отсмотрели все кадры.
– Она оставила меня за главную. Эти фотки нравятся мне. Если её что-то не устроит, то пускай сама участвует в фотосессиях.
Вряд ли Лесли такая же храбрая один на один с начальницей. Но так даже лучше. Ответственность за удачные снимки для журнала переместились на плечи Лесли, а я с чистой душой могу отправляться домой и продолжать лечение простуды и разбитого сердца сахаро- и градусосодержащими препаратами.
– Ищи свои снимки в воскресном выпуске. Два разворота и обложка. – Подмигнула Лесли. – Получилось очень эффектно.
Дом милый дом. Зайдя в подъезд, я заглянула в почтовый ящик и обнаружила там письмо. Хм, странно. Я не веду ни с кем переписок. Белый конверт с моим адресом, подписанный корявой рукой. Ах вот оно что. Имя Тони Скайлера в строке отправителя.
Я разорвала краешек конверта и достала из него белый листок с такими же еле понятными буквами и триста пятьдесят долларов.
Твоя половина. Я привык держать своё слово. Моё предложение всё ещё в силе, если вдруг надумаешь чуточку разбогатеть или восстановить справедливость. Спасибо за снимки.
Скайлер
Тони Скайлер и правда держит слово. Невзирая на то, что я отказалась от гонорара, он всё равно прислал мне половину того, что сдирает с клиентов за суровую правду. Интересно, как муж той вертихвостки в окне отреагировал на улики? Пришёл в ярость, смирился ещё на стадии подозрений, почувствовал облегчение? Ещё более интересно, как Тони Скайлер раздобыл мой адрес. Он не знал ни моей фамилии, ни номера квартиры. Хотя чему я удивляюсь – он ведь частный детектив. Наверняка ему не впервой искать адреса.
Я почувствовала, как улыбка невольно расползается по лицу. Такое необычное знакомство у нас получилось. И уже второй раз новый знакомый помогает мне забыть о Гранте и его жене.
– Зои Харт?
– Боже! – Подпрыгнула я от неожиданности. – Вы меня напугали!
За спиной неоткуда возник совсем молодой парень, года на три младше меня. Но вся его молодость спряталась за излишне строгим выражением лица и таким же строгим костюмом. Брюки и пиджак делали его ещё худощавее. Не самый лучший выбор, особенно, по соображениям практичности. На улице только обед, а уже жарит. Как бы он не спёкся во всей этой шерсти и деловитости.
– Извините. Так вы Зои Харт?
На гипсовом лице без единой поры – зависть всем девушкам, что каждое утро разукрашивают себя пудрой – не появилось ни дружелюбной улыбки, ни намёка на искреннее сожаление. Кто этот парень?
– Да, это я. А вы кто?
– Меня просили вам передать.
В моих руках появился второй конверт, побольше и из более дорогой бумаги. На обеих сторонах ни марки, ни обратного адреса. Только моё имя посередине. В отличие от каракуль Тони Скайлера, выведено красивыми, словно годами отточенными линиями. Я чуть не выронила конверт, узнав этот стиль.
– Он вас прислал? Но что внутри?
– Мне велено только доставить письмо по этому адресу и вручить Зои Харт лично в руки. – Парень указал на открытый почтовый ящик с цифрой «30» и добавил: – Увидел номер квартиры и предположил, что вы и есть мисс Харт. Всего хорошего.
Хотела я окликнуть его, всучить письмо и отправить обратно, откуда пришёл. Что бы ни ждало меня внутри, мне неинтересно. Так я себе говорила, но надпись «Зои» на конверте насмехалась надо мной и манила вскрыть его поскорей.
Зайдя в квартиру, я положила письмо от Гранта Беккета на журнальный столик и стала играть с ним в гляделки. Слишком много вопросов роилось в голове. Слишком много злости и обиды всё ещё тянули сердце к полу. К чёрту. Покончу со всем этим побыстрее.
Этот конверт был поувесистей, чем тот, что прислал Скайлер. В нём явно что-то потяжелее клочка бумаги и трёх купюр. Любовное послание на несколько страниц, оканчивающееся мольбами вернуться? О чём еще говорить в письме, как не о любви? Просто побоялся явиться на мой порог лично, чтобы я во второй раз не отправила его к чертям. На мгновение мне и правда захотелось, чтобы было так, но затем я отругала себя и прогнала эти жалкие мысли.
Гранта Беккета не будет в моей жизни. Мужчина, что обманывал раз, обманет ещё ни единожды. К тому же, на счету Гранта можно засчитать сразу две огроменные лжи, ведь он не был честен ни со мной, ни со своей женой.
Набрав побольше спасительного воздуха в лёгкие, прямо как перед заплывом на шестьсот метров, я вскрыла уже второй за день конверт.
Первым в мои руки упал лист с так же аккуратно выведенными, как и на конверте, словами. Они переплетались и составляли целую рукопись. Не помню, когда так сильно волновалась в последний раз.
Зои! Так больше не может продолжаться.
Я была права! Сейчас он напишет, что не может без меня жить. За эти два длинных дня понял, что тоже любит меня и хочет вернуть. Уйдёт от жены, забудет про сыновей, купит нам дом и увезёт меня с собой. Вот только я больше не представляла такое наше совместное будущее. Ни ценой его семьи, что наверняка любила и нуждалась в нём. На чужом несчастье счастья не построишь, ведь так? Я знала, каким будет мой ответ на эту мольбу, но стала читать дальше.
Я думал, мы взрослые люди и расстаться сможем по-взрослому, но я ошибался. Ты так просто не оставишь меня в покое.
Что?! От возмущения я чуть не опрокинула вазу с искусственными розами. Обида противным червячком прогрызла дорогу прямо в сердце.
Я знаю, что ты была у моего дома. Тебя засняли камеры видеонаблюдения. Тебе крупно повезло, что жена ничего не узнала, иначе я бы сильно разозлился.
Ну, нифига себе. Звучит устрашающе. Почти угроза с обещанием отплатить по счетам. В конверте оказалась распечатанная фотография с той самой камеры, о которой говорил Грант. Она спряталась где-то под крышей гаража и давала отличный угол обзора на то самое дерево. А за ним – барабанная дробь – я собственной персоной. Притворяюсь сыщицей, хотя с моим-то видом больше похожа на сумасшедшую. Я-то по глупости думала, что останусь незамеченной. Чёртовы современные системы безопасности. Хорошо хоть Грант не платит охранникам, которые бы вышли и пинками вышвырнули меня с Шервуд-стрит. И что он не прознал о нашей секретной операции по проникновению на территорию соседнего дома за пикантными подробностями жизни его обитателей.
В конверте лежало что-то ещё, но я даже побоялась брать это в руки. Предпочла дочитать разоблачительное письмо. Пальцы сдавили бумагу, пока глаза вперились в чёрные чернила. Грант любил писать чёрной ручкой. Делал исключения только для важных документов. Я даже дарила ему дорогущий серебристый «Паркер» в бархатном футляре, что обошлёлся мне в половину месячных сбережений. Я дарила ему подарки, пока он кормил меня враньём.
Из-за того, что у нас было, я предлагаю тебе разойтись по-хорошему, без ссор и скандалов. Прошу тебя, Зои, оставь меня и мою семью в покое, иначе я забуду о своём снисхождении. Мне нужны гарантии того, что наш роман не всплывёт, поэтому надеюсь, этой суммы хватит. Если жена или кто-то другой узнает о нашей связи, тогда я найду способ тебе отплатить той же монетой. Не думай, что сможешь тягаться со мной. Несмотря ни на что, мне было хорошо с тобой, но всё хорошее когда-нибудь заканчивается. Забудь меня и прощай.
Грант.
Ещё на середине мои глаза утонули в слезах. Не от того, что это письмо стало жирной точкой в наших отношениях. А от того, с каким безразличием и даже злостью он пишет. Ненавистью пропитана каждая закорючка, словно не было того года, когда он притворялся моим единственным. Словно я была пустым местом, девочкой по вызову, противной букашкой на его идеальной жизни.
Соседи уже устали слышать нескончаемый плач из моей квартиры, но я зарыдала снова. Только-только глаза высохли от вчерашних слёз, как снова накатило. Как он мог?! Не только обманывать, но и угрожать. Это письмо – не просто просьба оставить его в покое, а предупреждение, прямое обещание стереть меня с лица земли, если хоть одна живая душа узнает о нас.
И Грант Беккет мог его исполнить. Он многое мог со своими деньгами и влиянием. Если я побегу в первую попавшуюся газету и расскажу о том, что он не такой белый и пушистый, каким все его считают, то сама окажусь в немилости у людей, а Грант сдует пылинки с дорогой рубашки и останется для всех примерным семьянином и успешным бизнесменом. Таких любят, таким всё прощают. А такие как я становятся отбросами общества, коварными разрушительницами браков, от которых лучше держаться подальше.
Двадцать минут и упаковка салфеток – вот, что успокоило меня. Только наплакавшись всласть, я вспомнила одну фразу из письма, на которую не обратила внимания. Которая стала невидимой во всей этой грубости зловещих угроз.
«Надеюсь, этой суммы хватит».
Это ещё что значит?
Я запустила руку в конверт в третий раз – он всё ещё не опустел, как моя душа. Там лежала ещё одна бумажка, гораздо меньше и воздушнее плотной бумаги с текстом и распечатанного снимка камеры видеонаблюдения.
Чек. Подписанный Грантом Беккетом. На десять тысяч долларов.
Моё молчание, как и моя любовь, стоили так мало.
