Kitabı oku: «История Карлини», sayfa 4

Отец всегда говорил обидные вещи, когда был не в себе. По началу Карлини воспринимал это очень близко к сердцу, а затем, когда эти случаи стали повторяться все чаще, он охладел и перестал воспринимать слова отца всерьез. Они не влияли на Карлини, когда речь шла о нем самом, но, когда приходилось отдавать ему всю выручку, юношу просто выворачивало наизнанку от злости. Он был готов сорваться, как бешеный пес, но мог только подчиниться, чтобы не быть убитым этим гигантом. Если Карлини умрет, никто не поможет маме и Каури.

– Да, отец, – проговорил он, показывая ему мешочек с монетами и стискивая зубы от злости. – Я должен тебе и теперь возвращаю долг.

Карлини грубо ударил мешком о стол. От ладони во все стороны разошлись языки пламени. Они, словно огненный цветок, закручивались, оставляя на столе горелые следы. Карлини подвинул мешочек с монетами к отцу, и как только он убрал руку, пламя тут же исчезло. От этого мешочек открылся, и несколько монет с изображением столкнувшихся в противостоянии огня и воды в треугольнике высыпались на стол.

На лице отца отпечатался ужас и непонимание. Он вопросительно посмотрел на мать, затем на Карлини, словно пытался разгадать какую-то загадку.

– Откуда эта магия? – закричал отец.

Он сделал один большой шаг вперед, схватил Карлини за воротник рубашки и поднял над землей. Отец изо всех сил прижал его к стене. Юноша ударился затылком так, что у него зазвенело в ушах. Мать что-то прокричала, схватив мужа за руку. Он отмахнулся от нее, ударив по лицу.

– Оставь его в покое! – все равно кричала она.

Отец не обращал на нее внимания. Он смотрел на Карлини в упор.

– Ты теперь всю свою выручку будешь отдавать мне за твою дерзость, понял меня? Что это за гребаная магия?

Карлини стиснул зубы и задышал, чувствуя, что за этим последует сильный удар.

– Ты меня понял?! – закричал на него отец так, что стекла на окнах задрожали.

– Я тебя понял, – тихо прошептал он.

Старый моряк ударил его спиной о стену и отпустил.

– Надеюсь, здесь все всё поняли! – закричал он и, подхватив мешочек со стола, распахнул дверь. – Вы все живы только потому, что я вас обеспечивал! И теперь я имею абсолютное и полное право на все, что я вам дал!

Он подошел к матери вплотную. В этот момент Карлини показалось, будто они общаются мысленно. Их яростные взгляды сосредоточенно сталкивались в противостоянии.

– Тут что-то не так! – угрюмо произнес отец, словно заканчивая их мысленную перепалку. – С ним что-то не так!

С этими словами он, сильно прихрамывая, вышел и захлопнул за собой дверь.

– Что со мной не так? – прошептал Карлини, округляя глаза.

Мама не ответила. Она лишь смотрела на выжженный на столе рисунок пустым и отрешенным взглядом.

Карлини не спеша поднялся с пола, касаясь затылка рукой. Он взглянул на свою ладонь. Крови не было. Карлини обрел привычку так проверять свой затылок после того, как сильно ударился в детстве. Когда-то, когда отец еще жил с ними, одним вечером Карлини очень много безобразничал, несмотря на замечания родителей. Он доигрался до того, что, сильно запрокинув голову, не заметил угла, о который знатно приложился. Тогда боли не почувствовал, однако вместо этого он ощутил, как что-то теплое стекает по его шее.

Родители очень переволновались в тот вечер. Но, слава Дору и хаосу, все обошлось только испугом. В те времена Карлини был счастлив. У него хотя бы было счастливое детство, в котором он мог, в отличие от Каури, подурачиться и поиграть на нервах своих мамы и папы.

Тогда отец служил в военном королевском флоте. Он был бравым моряком. Их семья была в шаге от того, чтобы оказаться в Верхнем Драулисе. В одном из многочисленных плаваний корабль отца потерпел крушение. Ногу моряка придавило мачтой. Он очень долго восстанавливался после этого в ковене лекарей, а Карлини часто навещал его. Именно тогда он и открыл для себя лекарское дело.

Отец жил надеждой на восстановление. Он хотел вернуться на свое место, однако ему отказали. С тех пор глава семейства подрабатывал на рыбацком судне за гроши. Со временем он разочаровался в своей жизни и, закапываясь в чувстве вины перед семьей, начал забываться в азартных играх и на дне бутылке.

Все это произошло у Карлини на глазах. Он был зол на своего отца за то, что тот бросил его и всю семью. Предпочел закрыться и проводить время в незнакомых компаниях ночи напролет.

Карлини ненавидел его, и каждый раз ему было больно смотреть в глаза, которые когда-то были наполнены любовью к своей семье.

– Ты как? – спросила мама, касаясь его затылка.

– Все нормально, мам, нормально, – ответил Карлини.

Она все продолжала посматривать на стол. Затем бросилась к шкафам, достала скатерть, которую они доставали только по праздникам, и накрыла ей выжженные следы.

На лестнице показался Каури. Он все еще кутался в одеяло и испуганно смотрел по сторонам глазами-блюдцами.

– Папа ушел? – тихим голосом произнес он.

– Да, братец, – ответил Карлини, утопая в воспоминаниях. – Он ушел.

«Что со мной не так?»

Карлини чувствовал ярость и недоумение. Он был растерян. Чувства переполняли его с ног до головы и доводили до мурашек. Ощущения были похожи на волны, облизывающие берег. Эмоции забирали силы, заглатывали их, как вода камни с берега. Внезапно Карлини ощутил сильный толчок в сердце. Он упал на четвереньки. Его глаза изрыгнули из себя яркие искры и тут же перестали источать свет. Радужки побледнели, как у мертвеца. Карлини почувствовал такой холод, словно его окатило с ног до головы дыхание могилы. В глазах стало темно. На секунду ему показалось, будто на него со всех сторон смотрят тысячи глаз.

«Главное, чтобы не стало поздно», – прозвучал в голове звенящий голос Вальтера.

Перед собой Карлини увидел белую пелену, из которой к нему тянулись призрачные руки. Бесформенные части призрачной стены преображались, приобретая формы лиц, ртов, тел. Карлини закричал. Голоса из стены вторили крику, оглушив его. В этот момент наваждение рассеялось.

Карлини увидел нависающие над ним силуэты мамы и брата.

– Карлини? О Дор и великий хаос! – говорила мама, поднимая его голову и прижимая к себе.

– Ты должен посвятиться! – угрюмо произнес Каури. – Мне надоело смотреть на то, как ты подыхаешь и растрачиваешь свой потенциал! Уже давно бы посвятился и прогнал бы отца из дома!

– Каури, – произнесла мама, наблюдая за тем, как он убегает в свою комнату по лестнице.

Она поднесла Карлини воды, когда тот пришел в себя и смог сесть. У него сейчас было ощущение, будто на какое-то время его самого не было в теле. Он все еще чувствовал на кончиках пальцев холод.

– Карлини, – проговорила мама. – Он ведь прав.

– Мы не можем сейчас позволить себе посвящение, понятно? – отрезал старший сын, делая глоток воды. – Сначала мы выберемся отсюда. Это уже дело принципа. Как только я перевезу вас, начну новую жизнь с посвящения. Я не заслуживаю посвящения сейчас!

Мама ничего не ответила. Она лишь одарила его тревожным взглядом, понимая, что упрямого сына бессмысленно уговаривать.

…

Весь день в ковене Карлини пытался найти возможность поговорить со своим мастером. Заболевших холерой становилось все больше, поэтому все лекари и их ученики начали носить специальные маски, смазанные изнутри целебными травами и чесноком. Карлини все время отправляли в лазарет. Когда он находил возможность добежать до кабинета Ариина, его не было на месте. Это начинало выводить из себя.

До встречи в коридоре с Ньяр Карлини думал, что его не сильно задело ее поведение прошлой ночью. На это наложилась утренняя стычка с отцом, плохое самочувствие и невозможность поговорить с мастером из-за его постоянного отсутствия на месте. Сейчас все казалось враждебным: ковен, девушка, которая ему нравилась, весь мир.

«Ну не может одному существу не везти так сильно!» – причитал про себя Карлини.

      В тот момент, когда Ньяр вновь потянулась к его шее, он дошел до точки кипения. Пришлось заставить себя успокоиться, потому что у него было слишком мало сил даже на выражение собственной ярости. Карлини чувствовал себя обиженным, отвечал Ньяр на ее вопросы и просьбы односложно, потому что так ему было легче себя контролировать. Злость разделилась на порции и вымещалась в каждом «да», «нет», «может быть», «не знаю».

– Ты все еще злишься из-за вчерашнего? – спросила она наконец напрямую, подкладывая подушку под голову больного.

Карлини держал в руках настойку, чтобы она могла дать ее заболевшему.

– Я просто не могу понять, чем я заслуживаю того, чтобы убегать из окна? Что плохого случится, если твой отец узнает о моем происхождении? – спросил Карлини. – Неужели я настолько противен вам? Почему ты тогда вообще затеяла все это со мной?

Карлини не хватало воздуха. Будь то от переизбытка эмоций и чувств, будь от душной закрытой маски, из-за которой все его лицо было мокрым от пота.

Ньяр подошла ближе.

– Прости меня за это, – произнесла она виноватым и глухим голосом.

Из-за маски не было видно так отчетливо ее глаз, из-за которых Карлини не мог ей возразить.

– Хочешь, мы вместе пойдем домой? – спросила она.

– От двери? – уточнил Карлини. – Не из темного переулка, в котором нас никто не увидит?

– От двери, – ответила ему Ньяр.

Карлини кивнул, хоть до сих пор не верил в ее извинения.

Из головы не выходило утреннее происшествие с отцом и то, что последовало за ним. О том, что он видел и чувствовал, когда оказался рядом с призрачной стеной. Ему казалось, будто тот холод, который пронизывал его тело, все еще не сходит с пальцев.

– Что ты все рассматриваешь свои руки? Боишься, что зараза на них осядет? – спросил его Вальтер за обедом.

– Нет, – ответил Карлини, тут же убирая руки под стол.

– А что тогда случилось? Ты выглядишь разбитым и потерянным.

– Я кое-что видел сегодня, – шепотом произнес Карлини. – Ты ведь читал много легенд о мире, правда?

Вальтер кивнул. В его глазах тут же загорелся знакомый огонек, как всегда бывало, когда он рассказывал об историях, которые писал сам, о легендах, которые читал и изучал с особой тщательностью.

Вальтер ведь не просто человек. Поговаривали, что он был благословлен самим богом, а потому мог находиться среди морфов, подпитываться энергией лавы-реки и не стареть.

– Сегодня я растратил много энергии. Кажется, я потерял сознание…

– Карлини! Это ужасно! – воскликнул Вальтер, прерывая его. – Ты срочно должен пройти посвящение, иначе ты умрешь!

– Да подожди ты, – отмахнулся он. – Я видел стену.

– Стену? – Вальтер с недоумением уставился на него.

– Это была призрачная стена. В ней были заточены разные существа. Они пытались дотянуться до меня. Я сам был в поле. Там было очень холодно, и этот холод я до сих пор чувствую у себя на пальцах.

Вальтер помрачнел.

– У меня есть предположение, но тебе лучше обсудить это со жрецом, Карлини.

– Какое у тебя предположение? – начал было злиться он.

Вальтер посмотрел на него испуганно. В глазах друга промелькнуло сомнение.

– Есть предание, – произнес Вальтер, придвигаясь к Карлини ближе. – Говорят, что чертоги нашего бога – место, где рождаются и живут после смерти наши души, – окружены пеленой духов. В тот момент, когда существо умирает, оно попадает в место, которое называется Изнанкой мира – это туманная и холодная обитель, копия нашего мира, в которой ты не можешь ни до кого дотронуться. Ты должен найти чертоги Дора и стать частью этой стены – пелены духов. Тогда в нужное время Дор протянет тебе руку и заберет в свои чертоги.

– Что все это значит? – спросил Карлини.

– А то, друг мой…Боюсь, что ты уже умираешь, – с печалью в голосе произнес Вальтер.

В этот момент глаза Вальтера приобрели странный янтарный оттенок. Его голос стал ниже и глубже. Возникло ощущение, будто он начал говорить в голове Карлини.

– Ты должен срочно что-то предпринять, иначе может быть поздно!

Наваждение быстро рассеялось. Вальтер потряс головой, словно выбрасывая надоедливую мысль, которая без конца мучает его, не давая покоя.

«Все начинает походить на странный и непонятный сон», – подумал Карлини.

…

Вечер выдался влажным. В воздухе витала водяная пыль. Ветер сменился на западный, поэтому океан немного успокоился. Последние лучи бледного солнца, скрытого за тучами, исчезали за кривыми зубьями скал бухты-пасти. Карлини вновь попрощался с Вальтером. На этот раз пришлось разойтись побыстрее, поскольку Цинтрий очень сильно торопился.

Карлини сел на ступеньку в ожидании Ньяр. На улице все еще было оживленно. Мимо прошел глашатай. Он кричал на всю улицу что-то о том, что мы должны гнать прочь лунар и их убеждения.

– Назревает война с Севером! Мы должны бороться против ошибочных убеждений лунар и их королевы! Во славу хаоса! Во славу Дора – великого Творца! – кричал он, звоня в маленький колокольчик. – Нет лунарам в Драулисе! Поставьте подпись против лунар и их технологий в нашем городе!

«Еще войны не хватало», – подумал Карлини.

Впервые за день он почувствовал себя спокойнее, наблюдая за прохожими. Фонарщики уже шли вдоль улиц и зажигали своей магией огни. Их глаза вспыхивали ярким светом, создавая в воздухе магические печати огня. Каменная кладка дорожек освещалась мягким сиянием.

– Готов? – спросила Ньяр у него из-за спины.

Карлини кивнул.

Она нежно поцеловала его в губы, а затем по своему обыкновению легонько прикусила.

Шли молча. Карлини был в своих мыслях, и ему сейчас было слишком тяжело делиться ими с Ньяр. Она рассказывала что-то о лекарских заботах, о том, как она устала, о том, что ей предстоит поехать с отцом за город, если эпидемия усугубится. Это все проходило мимо ушей Карлини.

Они дошли до каменной лестницы, которая вела наверх, в Верхний Драулис. Однако внимание Ньяр привлекла другая лестница, которая, изгибаясь, уходила вниз. Ее освещали факелы, искрящиеся голубым светом. Снизу, с берега доносилась музыка и бой барабанов.

– Карлини, там проходят морфийские бои! Я хочу это увидеть! Отец никогда мне не позволял смотреть на подобное! – ее глаза загорелись дикими огоньками.

Не дожидаясь ответа Карлини, она помчалась вниз. Тот, словно на автомате, последовал за ней. Он знал, что такое морфийские бои. Это было распространенным развлечением среди юных ниар. Редко кто-то из высших, как Ньяр, спускались сюда. Только разве что ради ставок.

Внизу, в небольшом углублении широкой пещеры, рядом с берегом расположилась толпа. По кругу вдоль стен горели факелы, освещая силуэты зрителей, которые кричали и шипели. На берегу было несколько кружков, в которых боролись морфы. Они использовали магию и бились чуть ли не до полусмерти. Здесь были и девушки, и парни. Почти все они были на голову или даже на две выше Карлини.

Ньяр кого-то увидела и помчалась через толпу. Карлини последовал за ней, чтобы ее случайно не раздавили. Она остановилась у самого близкого к берегу круга. Толпа стояла почти по щиколотку в воде, наблюдая, как двое сражаются на печатях. Удары лезвий друг о друга сопровождались фонтаном разноцветных искр и оглушительным звоном. Все это пробуждало в сердце первобытное, дикое чувство. Желание поддаться своей ярости, которая скапливалась внутри столько лет, покричать, пошипеть, оскалиться на кого-нибудь, вызвать на бой и победить.

Ньяр остановилась в кругу, в котором Карлини узнал одного парня. Его звали Роньин. Он тоже был из высших и работал в ковене младшим лекарем, как Ньяр.

«Что он здесь делает?» – подумал Карлини, готовый плеваться на парня ядом.

Он был удивлен увидеть его здесь, ведь тот недолюбливал ниар.

Как только Карлини приблизился к нему и его компании, Роньин тут же сделался крайне довольным. В его ярко-рыжих глазах, похожих на магму лавы-реки, проснулся нездоровый интерес.

– Ты пришла с ним? – спросил он у Ньяр.

Она смутилась и не ответила. Тогда он сказал что-то ей на ухо и демонстративно укусил в мочку уха. По его поведению Карлини понял, что тот пьян. Роньин явно провоцировал его, пытаясь чем-нибудь задеть.

– А что, если и со мной? – спросил Карлини, пытаясь перебить крики и бой барабанов.

Роньин подошел к нему ближе. Его компания с любопытством принялась наблюдать, не вмешиваясь. Ньяр хитро улыбнулась, возможно, надеясь на поединок. Карлини почувствовал новую нахлынувшую на берег волну. Босые ноги окатило ледяной водой, которая притащила за собой мелкие камушки и песок.

– А то, – произнес Роньин, нависая над Карлини, – что высшим незачем водиться с такими, как ты.

«Такими, как я?!» – на Карлини нахлынула ярость за себя, за свою семью, за всех тех, кто жил внизу.

– А чем мы хуже тебя? – спросил он, сделав шаг навстречу Роньину и оказавшись почти вплотную к нему. – Чем ты лучше меня?

Роньин усмехнулся, продемонстрировав свои ярко выраженные клыки. Его глаза ярко замерцали в полумраке, а вместе с ними и его новое кольцо силы на большом пальце. Он посвятился совсем недавно. Его провозгласили аренией – морфом самой высшей касты – и теперь был полон сил и уверенности в себе.

– Тем, что мы не забыли, что такое настоящая магия, – сказал Роньин и одним взмахом руки сильно толкнул Карлини.

Магия отбросила его на мокрый песок.

Карлини видел, как Ньяр спокойно смотрела на это. А затем просто принялась болтать с остальными из компании. Роньин повернулся спиной к Карлини и вернулся к своим.

«Быть может, ты думаешь, что поставил меня на место, – подумал Карлини, поднимаясь на ноги и хватая острый продолговатый камень из песка. – Я сам покажу, где твое место!»

В этот момент раздалась песня одинокого рога. Морфы с берега закричали под новую волну рокота барабанов. Костры вспыхнули с новой силой. Океан, шипя и разбиваясь о соседние скалы, пытался заглушить крики и музыку.

Карлини расплылся в озлобленном оскале и изо всех сил полоснул камнем по ладони. Острая порода разорвала плоть, выпустив драгоценную морфийскую кровь. Не теряя ни капли, Карлини собрал ее всю и превратил в магическую печать, искрящуюся алыми искрами.

Компания Роньина заулюлюкала. Ньяр подхватила этот клич и рассмеялась. Они уже ждали начала битвы.

– Ты бросаешь мне вызов? – спросил Роньин, обходя Карлини и даже не спеша создавать печать.

Их начали обступать морфы. Они начали топать по песку, разбрызгивая соленые брызги воды.

– Я покажу тебе, что ты не лучше меня! – закричал Карлини. – Я покажу тебе, что ты не лучше любого из нас.

Карлини издал протяжный рык, вторя рокоту камней, обрушившихся с соседней скалы в воду. Ярость застилала ему взгляд. Он сделал широкий шаг и, взмахнув веером печати, отправил в сторону Роньина магический полумесяц, искрящийся в полумраке. Юный арения не ожидал такого поворота и не успел увернуться. Лезвие попало ему в плечо, оставив большой кровавый след. Роньин взвыл от боли и настроился уже серьезнее. Из-за спины взметнулись в воздух крылья-лезвия, которые были словно сотканы из тумана. Они раскрылись с оглушительным хлопком, заставив Карлини зажмуриться. Многие закрыли уши, но продолжили кричать.

Вода собирала камни под ногами. Карлини и не думал отступать. Он чувствовал, что магия, созданная его кровью, может вот-вот разрушиться, поэтому закрыл глаза и принялся слушать, что подскажет ему сердце. Его влекло вперед. Хаос подсказывал ему не бояться. Карлини, словно в танце, сделал разворот и широкий шаг навстречу противнику. Так он создал два перекрестных искрящихся полумесяца. Роньин прикрылся крыльями и отбил атаку. Он сделал размашистое движение и ударил Карлини печатью. Юношу опрокинуло назад. Он упал затылком в песок. Стало холодно, волосы намокли и тут же прилипли к шее. Карлини успел немного приподняться, но Роньин был уже рядом. Он нанес ему сильный удар крыльями, полоснув по груди. На рубашке тут же появился кровавый след, который медленно начал проступать сквозь ткань. Рана была неглубокой, но предупредительной. Роньин был очень близко. В этот момент Карлини быстро убрал печать. Он уперся рукой в плечо противника. Кровь на его ладони тут же образовала печать. Плечо пробило лезвием насквозь.

В этот момент магия Карлини иссякла. Он обмяк и упал спиной на песок. Вода ласкала его волосы, остужала горячую голову. Это продлилось не долго. От злости и ненависти Роньин сел на него сверху и принялся жесткого избивать. Карлини чувствовал ужасающую боль. Он хотел бы подняться и продолжить сражаться, но не мог даже пошевелиться. Силы иссякли. Холод, который раньше был только в кончиках пальцев, охватил его кисти целиком. Лицо пылало от боли, на губах появился привкус железа. Глаза застилала кровь и угасающая ярость.

Наконец, когда сознание было готово померкнуть, Карлини увидел белый свет. Кто-то отбросил своей магией Роньина в сторону. В этот момент темнота заволокла темное небо, на котором уже показался янтарный и острый месяц, скрывающийся за бледной мантией облаков.