«Грозовой перевал» kitabından alıntılar, sayfa 3

Гордые люди сами выкармливают свои злые печали

прирожденную злобность нрава. Теперь я уже не назвал бы Хитклифа превосходным человеком. Когда все было приготовлено, он пригласил меня к столу, сказав: «Ну, сэр, придвигайте ваш стул». Мы все, не исключая деревенского парня, сели за стол и в строгом молчании принялись за ужин.

Почему я так изменилась? Почему, едва мне скажут слово, кровь закипает у меня адским ключом? Я уверена, что стала бы вновь самой собою, – только бы мне очутиться среди вереска на тех холмах

Гордые люди сами выкармливают свои злые печали

Любовь моя к Хитклифу похожа на извечные каменные пласты в недрах земли. Она – источник, не дающий явного наслаждения, однако же необходимый. Нелли, я и есть Хитклиф! Он всегда, всегда в моих мыслях: не как радость и не как некто, за кого я радуюсь больше, чем за самое себя, – а как все мое существо. Так вот не говори ты больше, что мы расстаемся: это невозможно

Разумный человек должен довольствоваться тем обществом, которое являет он сам.

повел его в свое стойло; он шел и подгонял сзади

бегать взад-вперед по его приказу, ответила: – Там нет никого, кроме Джозефа.

Любовь моя к Хитклифу похожа на извечные каменные пласты в недрах земли. Она – источник, не дающий явного наслаждения, однако же необходимый. Нелли, я и есть Хитклиф! Он всегда, всегда в моих мыслях: не как радость и не как некто, за кого я радуюсь больше, чем за самое себя, – а как все мое существо.

шать с лестницы, с верхней площадки, и убежала в темноту, а я