Kitabı oku: «Селфи с горностаем»

Пролог

«Жизнь – это трагедия, когда видишь её крупным

планом и комедия, когда смотришь на неё издали»

Чарли Чаплин

«Заколка, блокнот для рисования, резинки для волос и что же ещё я хотела взять с собой?» – Алёна, сидя на полу, собирала рюкзак. Даже если отправляешься в Эльфию, считала она, нужно обязательно взять что-нибудь из прошлой жизни. Хоть самую мелочь. «Да, и не забыть гель от прыщей!» – Алёна вспомнила про своё, обсыпанное противными крапинками, утреннее отражение в зеркале. Наверное, в Эльфии от прыщей можно избавиться за секунду. Впрочем, и заколку раздобыть, и резинки для волос, и блокнот – в Эльфии не проблема, но, всё равно прошлое нельзя оставлять без памяти. Без памяти и сам перестаёшь существовать, а в шестнадцать лет нужно жить в полную силу!

В общем-то Алёна Королёва до недавнего времени так и делала. Всё успевала: и учиться, и борьбой спортивной заниматься, и на свидания с Дэном Игнатовым ходить. Ну как свидания: то в кино, то в кафе, то в парк они с ним выбирались. Она не переставала удивляться, что, обожаемый многими девчонками, Дэн в ней, Алёне, нашёл. Далеко не красавица, полновата слегка, потому и на борьбу пошла – вес сбросить. И волосы в спонтанных завитках вечно торчали в разные стороны, никакой утюжок их не брал. И талантов у неё – ноль? Так, изображала время от времени в блокноте мыслишки разные-несуразные, да и те не особо хорошо получались. И всё-таки, одноклассники её знали, как приветливую улыбчивую девчонку, всегда готовую помочь. Вот только улыбчивую и приветливую теперь не замечали, словно её нет. Даже сюрприз к выпускному – постановку для родителей и учителей класс готовил без Алёны. Потому она и намеревалась перебраться в Эльфию, в существование которой ни за что поверила бы, не попади туда однажды. Хотя, чем меньше ты во что-то веришь, тем больше вероятность когда-нибудь с ним столкнуться. Скажи ей месяцем раньше, что одноклассники ополчатся на неё, разве она поверила бы? Тогда, на перемене перед биологией, Алёна и не подозревала, что затея Снежаны Перовой обернётся неприятной историей.

Глава 1. Селфи с Ибрагимом

Тата Марковна, биологичка, обожала свой предмет и учеников. Добрее её в гимназии никого из учителей не было: она прощала невыученный урок, болтовню на уроках и даже смешки в свой адрес. Хихиканье над ней не являлось редкостью, потому что выглядела Тата Марковна в свои около сорока нелепо. И всё внешность: зализанные волосы, собранные в тощий хвостик и выпуклые, словно от удивления вытаращенные, глаза. Из-за невысокого роста Тату Марковну часто принимали за гимназистку. Поэтому ей приходилось компенсировать свою детскость и тонкий писклявый голос элегантной одеждой. Взрослее биологичку блузки жабо не делали, а только добавляли ей нелепости. Впрочем, смешки она пропускала мимо ушей: то ли на самом деле их не замечая, то ли намеренно. Вывести Тату Марковну из себя могло разве что неуважительное отношение к её детищам: растениям. Геранями и кактусами были заставлены все три подоконника в классе и стеллажи в конце кабинета. Каждое из цветов имело имя: попробуй-ка назови кого-нибудь из геранек или кактусят не тем именем – двойка не заставит себя долго ждать. Однако гнев из-за цветов был всего лишь рябью на воде, по сравнению с цунами, которое могло обрушиться на головы учеников из-за питомца Таты Марковны, случись кому-то к нему притронуться. Клетка с горностаем Ибрагимом стояла на столе возле стеллажей. Кормить и гладить Ибрагима строго-настрого запрещалось, о чём было написано на табличке, лежащей рядом с клеткой. На Ибрагима разрешалось только смотреть. Кормила учительница его сама, в определённые часы, когда оставалась одна, тогда же и приводила в порядок клетку. Что делал в тот момент выпущенный Ибрагим, никто не знал. Все привыкли видеть его в клетке: либо спящим, либо поблёскивающим маленькими хищными глазками и оживлённо за всеми следящим.

В тот скучный день, какие обычно бывают сразу после каникул, одиннадцатиклассники дожидались прихода Таты Марковны. Разговоры о пролетевших новогодних каникулах уже поутихли и всех клонило в сон. Дэн, сидя за одной партой с Алёной, повторял биологию. Вика что-то читала в телефоне, пристроившись на стуле возле окна. Одна, вечно неугомонная Снежана, смешила девчонок историей переписки со своим сетевым поклонником.

– «Ты потрясная, никогда таких не встречал! Готов дневать и ночевать на твоей странице»: написал он мне, – сквозь смех рассказывала Снежана, – а потом выясняется, что Юльке и Арине он точь-в- точь сообщение отправил.

– И что вы сделали? – отвлеклась от телефона Вика.

– Договорились и втроём одинаковый ответ ему отправили.

– Догадался?

– Если бы. Продолжает тиражировать свои послания.

– Он ещё не знает с кем связался, – прыснули со смеху близняшки Дана и Лана.

– Да, мою хищную натуру он ещё не раскусил, – шутила Снежана.

Неожиданно её взгляд скользнул по клетке с Ибрагимом. Девчонки переглянулись, словно предвидя затеянное Снежаной.

– Сфоткаться что ли с Ибрагимом, для аватарки? – озорным тоном произнесла она, подходя к клетке с горностаем.

– Ты с ума сошла? – подорвался с места Дэн, – Тата Марковна тебе этого не простит.

Остальные парни тоже вышли из-за парт, пытаясь отговорить Снежану фотографироваться. Особенно Лужин перепугался. «Нам всем достанется из-за тебя!» – перекрикивал он ребят, взволнованно сдувая чёлку со вспотевшего лба.

Снежана, не обращая на них никакого внимания, длинным ногтем в блёстках, пыталась открыть тугую задвижку решётчатого домика Ибрагима. Когда дверца открылась, спящий Ибрагим был осторожно вытащен Снежаной на волю. Она прижала зверька и, направив телефон на себя с Ибрагимом, нажала на дисплей. Одноклассники замерли, боясь спугнуть непредсказуемое животное.

– Щёлкни пару раз, – попросила шёпотом Снежана Алёну, – на свой телефон.

Алёна, желающая завершения опасной фотоссесии, не решилась ей отказать. Наконец-то успокоившись, Снежана поднесла Ибрагима к клетке, но тот вдруг вырвался и сиганул за дверь, в которую как раз заглянула учительница по астрономии. Девчонки завизжали, парни старались сохранять невозмутимый вид.

– Тата Марковна немного задержится, – прорвался её голос, сквозь гул из коридора.

Не успела астрономичка выйти, как ученики ринулись за Ибрагимом. Одна Вика следом не побежала: стояла в дверном проходе, наблюдая за происходящим. Одиннадцатиклассники, посмотрев по сторонам, понеслись к лестнице. В суете перемены на них никто не обратил внимания, кроме упитанного первоклассника. Он, пыхтя, понёсся следом за старшеклассниками, приговаривая на бегу, что знает за кем, они помчались.

– Зверёк ваш вот в эту щель проскользнул возле ступеней, – довольно сообщил он, указывая на лестницу, когда ребята вместе с ним спустились на первый этаж.

– Ты уверен? – спросил Дэн.

– Стопудово, я в лестничный пролёт хорошо разглядел, – важно надул щёки мальчишка и добавил, – глаза вспыхнули, как лазеры, и он исчез в дыре.

Школьники дружно вздохнули. Снежана, всхлипывая, тёрла локоть. Дэн, глядя на неё хмурился.

– Хорош нервничать, – жестом показал он на руку, чтобы Снежана не дурила и успокоилась.

– Не нервы это, меня Ибрагим укусил, теперь зудит в этом месте, – Снежана показала ребятам покрасневший локоть.

Алёна вклинилась в разговор:

– Что делать-то будем, может попросим охранников открыть подвал? Скажем, что ключи от кабинета выпали из кармана и упали в щель.

– Давайте правду скажем охране про Ибрагима, всё равно Тата Марковна увидит пустую клетку, – упавшим голосом произнесла Снежана.

– Будем молчать! – возразил ей Дэн, – мы все в какой-то степени виноваты, что не сумели тебя остановить.

Ребята согласились. Даже Лужин мрачно кивнул, что не против молчать. Потоптавшись возле дыры, в которой растворился Ибрагим, класс двинулся на урок. Алёна немного задержалась. Она вытащила из кармана толстовки блокнот и прикреплённый к нему серый маркер. Присела на ступеньку. Маркер заскользил по листу, и лестница, по которой унёсся в неизвестность Ибрагим в считанные минуты перенеслась на бумагу. Пустая лестница.

Глава 2. Викины правда и неправда

Пока ребята искали Ибрагима, Вика сидела в полном одиночестве в кабинете. Она рассматривала фотографию Снежаны с Ибрагимом: тайком сделала пару кадров, хотя та её и не просила. «Вдруг фотка, сделанная мной, больше Снежане понравится, чем Алёнина?» – промелькнуло у Вики в мыслях, когда она наводила камеру на позирующую с горностаем одноклассницу. А вышло так, что и похвастаться не успела отличным снимком. В класс незаметно вошла Тата Марковна: имелось у неё такое свойство – появляться, словно из ниоткуда.

– Титова, где остальные? – раздался её удивлённый голос.

Вика, вздрогнув, отложила телефон. Запинаясь, стала объяснять, что ребятам куда-то понадобилось сходить, но полный ужаса возглас Таты Марковны, увидевшей пустую клетку, заставил Вику замолчать.

– Что с Ибрагимом? – впилась глазами в неё Тата Марковна, – отвечай немедленно!

– Понимаете, он исчез…он…, – Вика покраснела от стыда и испуга, что её поймают на лжи.

Тата Марковна взгляда от Вики не отводила, так и сверлила её, пока ученица не сдалась. Вытирая слёзы и сбиваясь во время рассказа, Вика описывала произошедшее. Дослушав до момента с выбежавшим в коридор Ибрагимом, Тата Марковна прервала Вику.

– Снежана открыла клетку! Снежана попросила её сфотографировать! – Тата Марковна, скорчив плаксивую гримасу, передразнила Вику, – а у вас что, своего мнения нет?

Вика хлюпала носом:

– Мы все её отговаривали, но она настаивала на своём.

Смягчившись, Тата Марковна, чтобы разрядить обстановку полюбопытствовала:

– Фотография-то хоть хорошая получилась?

Вика, поддавшись мягкой интонации учительницы, протянула ей телефон с фото. Мельком взглянув на изображение, Тата Марковна слегка растерянно попросила Вику:

– Передай одноклассникам, что занятие на сегодня отменяются.

Вика кивнула, провожая недоумённым взглядом куда-то заспешившую Тату Марковну. Возле двери учительница обернулась:

– Завтра разберёмся в ситуации с исчезновением Ибрагима.

Вика опустила голову. Ей предстояло объясняться с ребятами, и она мучительно подыскивала слова для оправдания собственной трусости. Нет, нельзя было выдавать Снежану, хотя она и виновата в пропаже Ибрагима. Вике хотелось, чтобы одноклассники поймали горностая, и ситуация сама собой замялась, но ребята вернулись в класс ни с чем.

– Урок отменили, – сказала Вика одноклассникам, выслушав историю про шустрого первоклашку и удравшего в подвал Ибрагима.

– Мы знаем, – хором ответили ребята.

– И откуда? – напряглась Вика.

– Директора встретили, он нас и осчастливил.

Вика выдохнула: ребята были не в курсе, что Тата Марковна заходила в кабинет и выпытала у неё подробности с исчезновением Ибрагима. Если бы знали, то не стали бы договариваться молчать про селфи, а они договорились, о чём её предупредил Дэн.

– Никому ни слова, Титова! Горностая всё равно не поймать, а школу хочется без проблем закончить.

Вика, уткнувшись в телефон, была далека от предупреждений Дэна. Её тревожил завтрашний день и разбирательства. Неужели от неё все отвернуться? Алёна, близняшки, Снежана, маменькин сынок Лужин и другие? И всё из-за того, что она сказала правду, изнанка которой походила на неправду, ведь никто о Викином откровении пока не знал.

Глава 3. Обитель Горностая

Отменять биологию Тата Марковна не собиралась, но новость про выпущенного Ибрагима застала её врасплох. Она знала, что рано или поздно это произойдёт: оборотень и маг Горностай всегда ждал удобного момента, чтобы вырваться на свободу и дождался. Миру и процветанию, долго царившим в Эльфии мог прийти конец. Нужно было предупредить эльфийцев, что Горностай на воле, но портал открывался только в полнолуние и то не в каждое, всего два раза в год, когда луна становилась отчётливо мраморной. Сейчас же, при убывающей луне, мощь Горностая только возрастала. Разрушительная сила Горностая угрожала не только эльфийской параллельной реальности, но и гимназии, где Тата Марковна ни один год учила детей биологии. Место, где располагалось старинное здание гимназии совпадало с пространственно-временными координатами эльфийского разрушенного замка Горностая, обители тьмы и хаоса. С тех пор, как пару веков назад замок превратили в пыль доблестные воины-эльфийцы, стоящие на стороне мира и света, в Эльфии всё было спокойно. Территория замка заросла рощей, и эльфийцы стали её называть Горностаевой, потому как сам маг Горностай, лишившись замка, обратился в обычного горностая и был заключён в клетку. Первое столетие заточения клетку с Горностаем хранили тролли, потом она перешла к драконам. Однажды она попала в руки Таты Марковны, которая, ещё будучи студенткой биофака, случайно проникла в Эльфию. Повелитель Эльфии Светлозарий лично вручил любительнице флоры и фауны решётчатый домик с Горностаем.

– Он же хищный, – опасливо принимая клетку из рук Светлозария, сказала она.

– Вне клетки, – он охотник и маг, а внутри неё – обычный зверёк. Только помни, Таточка, даже без замка его сила с годами накапливается. Когда-нибудь он опять превратится в мощного мага Горностая, но это произойдёт, если его выпустить. Смотри в оба.

Таточка, несмотря на все устрашающие качества Горностая, полюбила зверька не меньше своих цветов. Вот кактусы – колючие слегка, ну и что? Защитная реакция всего лишь. Горностай был переименован в Ибрагима и поселен в гостиной. Всё бы ничего, да Татина мама побаивалась Ибрагима. Когда тот сверкнул на неё дикими глазками, словно искрами, ослепив её, она не выдержала:

– Уноси, Тата, зверюгу свою, куда хочешь уноси! С меня и кактусов хватит. Мало того, что руки все исколоты: не знаешь, как полить это игольчатое семейство, так теперь ещё и слепоту рискую заработать!

– Он ещё не адаптировался к домашним условиям, – отстаивала дочь право на жительство для Ибрагима, однако мама мнения о горностае не изменила.

Пришлось Ибрагиму переехать в гимназию, в кабинет биологии. В нём он поутих, глазками посверкивал редко и производил на учеников и учителей приятное впечатление. Гимназисты вечно пытались Ибрагима подкормить, просовывая в отверстия клетки сухарики, за что получали нагоняй от Таты Марковны. Так двадцать лет Ибрагим и жил под неусыпным контролем хозяйки.

И всё-таки Тата Марковна за ним не уследила! Теперь оставалось сохранять терпение и надеется, что до наступления мраморного полнолуния Горностай не ринется в рощу и не приступит к возведению замка. Если так, то Тата Марковна ещё успеет оповестить Светлозария об исчезновении Ибрагима, и гимназии ничто не угрожает. Но случись Горностаю взяться за вырубку рощи и строительство – тронуть место пересечения двух параллелей, гимназию ожидают встряски, да ещё какие! Тата Марковна была настолько озабочена произошедшим, что на следующий день обещанный Вике разбор ситуации отменила. Хотя скрывать от ребят, что она в курсе случившегося не собиралась, и перед звонком на урок попросила класс сесть и выслушать её. Внимательно оглядев каждого из учеников и задержавшись на Снежане, Тата Марковна медленно, что было ей не свойственно произнесла:

– Мне известно, кто выпустил Ибрагима.

Класс притих. Ребята, озираясь друг на друга, пожимали плечами. Алёна шелестела маркером по блокнотному листу, изображая Ибрагима. Он получался правдоподобным: белоснежным, с серо-чёрной окантовкой на пушистом хвосте. На шее зверька Алёна нарисовала золотой обруч. На фото со Снежаной, один из кадров засветился и на нём проявилось что-то вроде обруча: вот Алёна и дала волю воображению. Дэн первым нарушил тишину:

– Вам не может ничего быть известно! Вы нарочно так говорите, чтобы вытянуть правду. Так ведь?

Тата Марковна вздохнула:

– А как насчёт того, что у меня есть доказательства?

– И какие? Отпечатки пальцев? – выкрикнул с задней парты Кульков, он часто отпускал никудышные шутки.

– Почему сразу отпечатки? Я видела фотографию.

Снежана, ойкнув, закрыла лицо руками, но Тата Марковна неожиданно переключилась на тему урока и больше разговора о выпущенном Ибрагиме не заводила. Вела как обычно биологию, но выглядела расстроенной и усталой, и вовсе не из-за того, что это был последний урок. Тата Марковна посмотрела в окно: на улице потемнело и в небе хорошо просматривалась луна, оплывшая с одного краю, словно расплавленный воск. Если бы Тата Марковна могла приблизить полнолуние, то, наверняка, это сделала бы, лишь бы не мучиться от догадок, что происходит в Эльфии, куда попасть пока было невозможно.

Глава 4. Завтра не существует

Едва закончилась биология, Дэн подозвал ребят.

– Ну что, есть у кого-нибудь соображения, кто настучал Тате Марковне?

Снежана усмехнулась:

– Фоткала Алёна и я делала селфи, но выдавать саму себя, понятное дело, мне ни к чему.

Дэн повернулся к Алёне, стоящей поодаль:

– Алён, что скажешь?

– Ты намекаешь, что я спалила Снежану? – Алёна, не мигая, смотрела на Дэна, словно пыталась приостановленным взглядом достучаться до его совести.

– Алиби в студию, Королёва! – подал голос Кульков.

Близняшки хихикнули. Лана провокационной интонацией, будто дурачась заявила:

– Алён, а ведь ты раньше всех на биологию пришла и с Татой Марковной о чём-то говорила, когда мы в кабинет с Даной входили.

– Тата Марковна спрашивала: все ли придут на занятие, – с досадой в голосе парировала Алёна.

Алёна провела глазами по одноклассникам, в их лицах читалось сомнение, а Дэн и вовсе избегал на неё смотреть.

– Неужели вы, и вправду, считаете, что я проболталась?

Ребята дружно молчали, словно рассчитывали на её добровольное признание.

– Алён, ну, хорошо, облажалась – чего теперь-то отпираться? – Снежана даже по-дружески приобняла Алёну, но та, убрав её руку со своей талии, направилась к парте.

Взяла рюкзак и, не произнеся ни слова, вышла из кабинета. Стук её каблуков разносился по длинному школьному коридору, болезненно отдавая ей в затылок, словно в нём сконцентрировалось непонимание и разочарование. Алёна не переставала надеяться, что Дэн спохватиться и кинется за неё следом, но в опустевшем коридорном пространстве звучали только её шаги.

Вечером, совсем поздно Алёне позвонила Вика.

– Ну хоть ты от меня не отвернулась, – сквозь слёзы, улыбнулась в трубку Алёна.

Она весь день проревела, и, почти успокоившись, вновь дала волю слабости, и, как ни убеждала её Вика, что ребята быстро забудут историю с селфи, Алёне легче не делалось.

– Историю забудут, но не предателя, а пока не выяснится, кто он, в аутсайдерах буду я.

Повисла пауза. Алёна, решив, что Вика подбирает слова, чтобы найти утешительный ответ, опередила её:

– А, может, Снежана, сама показала Тате Марковне фотографию, ведь больше некому? Она же такая совестливая, могла и сознаться во всём.

Вика согласилась:

– Ну да, похоже на Снежану.

Дальше разговор не клеился. Вика, хоть и сама позвонила, вела себя осторожно, как будто опасалась задеть Алёну неосторожным словом. По крайней мере, Алёна так себе объяснила её непривычную сдержанность.

– Алён, извини, мне ещё к докладу по литературе готовиться, давай завтра договорим.

– Да, иди готовься, – Алёна, весь разговор рисующая в блокноте автопортрет, вырвав страницу, разорвала лист.

«Завтра так завтра», – буркнула себе под нос Алёна и, свернувшись калачиком на тахте, погрузилась в беспокойный полусон, наполненный мыслями о том, что завтра для неё теперь не существует.

Поразительно, но именно так : «Завтра не существует» д – называлось сообщество в социальной сети, в какое Алёна, не находя себе ночью места, по неосмотрительности вступила. Участников в нём было не так много, но проблемы у всех похожие. Кто-то сессию завалил, кто-то с парнем расстался, но встречались случаи и посерьёзней. Совсем молодые ребята (из взрослых в сообществе был только админ, он же и руководитель Марат Анатольевич) размещали на стене истории своих провалов под хэштэгом «Завтра не существует», после чего мрачно смаковали их. Записи подростков чередовались с грустной, погружающей в транс музыкой и депрессивным видеорядом. Вырванные с корнем деревья, затопленные водой здания, непроходимые дебри – наблюдала Алёна, нажимая на просмотр. Ролики окончательно вогнали её в уныние, и в гимназию она утром не пошла. Проспав весь день, поздно вечером Алёна вновь открыла страницу сообщества, где разместила и свою запись. Никаких подробностей: пара фраз о том, что любимый человек принимает её за предательницу и что она никому больше не верит. И этого было достаточно, чтобы на Алёну посыпались комментарии, но от них ей стало только хуже. Мир жесток, доверять никому нельзя, забудь о счастье: фразы, словно осколки впивались в удручённое сознание. В какой-то момент Алёне захотелось немедленно покинуть сообщество, но, прослушав заунывную музыку и почитав комментарии, она опять впала в отчаяние и осталась.

В какой-то момент Алёна перестала понимать, сколько времени длится затворничество, которое объяснялось ею занятым родителям, как недомогание из-за простуды. Комната, прежде полная света, была наглухо задёрнута шторами и в полной тишине только и слышалось шуршание маркера. Засохшие деревья и руины проявлялись на белых листах, вытаскивая из Алёниных мыслей всё самое мрачное. Изрисованными листами был заполонён письменный стол, некоторые валялись на полу. Внешний мир напоминал о себе с приходом родителей или с телефонными звонками, на которые она не реагировала, но если и отвечала на них, то неохотно, словно они её отвлекали от чего-то более важного.