Kitabı oku: «ЧОП «ЗАРЯ»», sayfa 4

ГЛАВА 5

Перед рассветом меня все-таки сморило, и я завалился спать в «буханке». Грязный, липкий, весь какой-то подкопченный с опаленными волосами, я криво улыбнулся в погнутое боковое зеркало и откинулся на пассажирском сиденье.

Гидеон храпел, лежа на полу в салоне. Захар – вот уж действительно, железный человек! – все еще скрипел своим крюком, продолжая вытаскивать горелый мусор и мокрые обломки. Мы не спасли кабинет и две ближайшие комнаты. Частично провалилась крыша, а лестница вместе с первым этажом кисла в лужах грязной воды.

Сил не было, даже чтобы закрутить ручку стеклоподъемника. Но, может, это и к лучшему. Холодный воздух хоть как-то охлаждал перегретую голову.

Мозг отказывался спать, никак не мог остановиться. Горшочек все варил и варил, пытаясь переварить то, что произошло. Потерю документов и дневника деда. Допрос всех домашних и поиски следов на территории усадьбы.

И опять каждый новый ответ только порождал новые вопросы. Был шанс, что дневник кто-то выкрал. Но при таком раскладе, по словам Захара, это должен был быть кто-то из своих. Тот, кто мог пройти через охранные заклинания.

Кроме тех, кто был сейчас на территории, таких было немного. Мужики из Авдеевки, тамошний староста с кузнецом, еще парочка старост из других окружных сел, городской торговец, сосед Кузьмин и еще парочка чиновников да друзей деда, которым были рады в поместье без приглашения. Но если им были рады, то зачем все это?

В остальном выходило так, что с запада, где уже через сотню метров от ограды начинался лес, подошли неизвестные. Как минимум два стихийных мага. Тут уже Гидеон потом объяснил, что наиболее распространенные способности у одаренных – это управление стихией. Огонь, вода, земля и воздух, но так, чтобы оба у одного, все-таки не бывает. А значит, это были пиромант и воздушник.

Получается, что кто-то очень не хотел, чтобы я докопался до причин смерти родителей. И что это значит? Правильно, значит, докопаться надо обязательно! Не только чтобы понять, что произошло с папой и мамой, и очистить имя отца, но и заставить ответить тех, кто в этом виноват. Вот только… как это сделать?

От раздумий меня отвлек топот. Мимо меня пробежал заспанный сторож, шепотом выкрикивая имя управляющего. Хороший, кстати, мужик – под шестьдесят ему уже, зубов передних нет, нос кривой переломанный, кусок уха кто-то отгрыз, Лукой зовут. Бывший ветеран. К сожалению, как и Захар, очень сильно бывший. Все какая-то старая дедова гвардия вокруг. Но, как я уже успел понять, до сих пор преданная дому, а теперь и мне.

– Матвей, ты спишь? – Захар тихонько постучал по лобовому стеклу.

– Нет, что случилось? – зевнул я. Хотел протереть глаза, но посмотрел на чернющие руки и отказался от этой идеи.

– У нас гости, а отказать мы не можем. Буди Гидеона.

Разбудить я никого не успел, по двору скользнуло два ярких луча, ослепив меня через лобовое «буханки». По старой памяти захотелось мигнуть дальним в ответ, чтобы вырубили, но вместо этого я просто пожелал им жадного гайца на обратной дороге. Если тут такое, конечно, есть.

Я все же долбанул кулаком по кузову и позвал священника, когда выбрался наружу. А потом стало уже не до спящего пьянчуги.

Во дворе, ярко светя фарами, стояли три черных тонированных машины. Вроде старых мерседесов – очень похожих на те, что водил Штирлиц. Только на радиаторе не трехлучевая звезда и не фигурка оленя, а полноразмерная стальная летучая мышь. Судя по тому, как жадно сглотнул Захар, не сводя с нее глаз, возможно, даже серебряная.

К местному автопрому я и так еще не привык, но дальше мои шаблоны стали рваться уже даже не с треском, а со свистом.

Первыми из машин стали выходить девушки.

Две почти близняшки – то ли азиатки, то ли «самурайки», у каждой кобура висит на бедре. Тяжелые с виду ботинки, черные карго-штаны, зауженные книзу. Выше голая полоска с пупком среди кубиков пресса. Сверху короткие майки с аккуратными разгрузками. Длинные черные волосы, лица скрыты полумасками с нарисованными летучими мышами. Помимо внушительных револьверных рукоятей в кобуре, из вооружения – сдвоенные клинки за спиной.

Я аж залюбовался – секс, спорт, показная агрессия вкупе с ехидной улыбкой. Короче, девочки на стиле. При этом я почувствовал какое-то напряжение вокруг них. Они буквально светились внутренним светом, как неоном в ночном клубе. Причем разных оттенков – от лилового до оранжевого. Либо у меня уже глюки из-за бессонной ночи, либо я узнал что-то новое об окружающем мире.

Следом вылезло несколько амбалов, одетых плюс-минус так же, но такого волнующего эффекта они на меня не произвели. Да, я видел, что парни крутые, и свечение тоже было, но такое, еле-еле. Не глядя на нас с Захаром, парни быстро рассредоточились по периметру и встали к нам спиной.

Одна из девчонок подошла ко второй машине, открыла дверь и слегка поклонилась в ожидании. Я же мельком взглянул на Захара. И с удивлением обнаружил, что вокруг него тоже есть аура, но слишком бледная по сравнению с гостями. Да, встревожен, да напряжен, но сигналов, что надо срочно валить, он не подавал. Что же, посмотрим, кто к нам пожаловал.

Сначала появилась нога, обутая в лакированную черную туфлю. Начищенная до такого блеска, что фара пустила солнечного зайчика бегать по стене подгоревшего дома. За ногой последовало и все остальное тело – брюки, костюм-тройка, светлый галстук в горошек и пижонский треугольник алого носового платка, торчащего из кармашка. Ауры я не заметил, но и без нее сразу стало понятно, кто здесь самый опасный.

Зализанные волосы, гладковыбритый квадратный подбородок, короткие бакенбарды, очки в серебряной оправе – он выглядел настолько инородным на нашем дворе, насколько все в нем говорило, что передо мной лютый садист. Я заметил маленькое пятнышко подсохшей крови на его белоснежной манжете.

И опять сверился с Захаром. Черт, да ему в покер надо играть с таким непробиваемым лицом! Хрен поймешь, о чем думает.

Опасный улыбнулся Захару, а потом посмотрел на меня.

– Здравствуй, Матвей, – улыбнулся он. – Лейла, Тори, приглушите свои ауры. Он все равно не оценит вашу крутость, зато вы ему все ощущения сбили. Прости, Матвей, они не специально. Просто сделай несколько глубоких вдохов да поморгай, должно отпустить.

– С кем имею честь? – сморозил я какую-то фигню, посчитав, что здесь так принято. Не нравился он мне и этот его показной дружелюбный тон – тоже.

– Мне жаль, что наше знакомство происходит в столь печальное время. Сначала Гордей, потом это… – Он обвел рукой участок и задержался на следах пожара. – Прими мои соболезнования.

– Так что вам надо? – мысленно пересчитав его охрану, я решил пока не выеживаться и потому говорил вежливо. – Спасибо, но все же…

– Подожди, – оборвал меня он. – Еще хочу поздравить тебя с возвращением.

– Как видите, не все так радостно.

Я махнул рукой на дом.

– Ладно, хватит любезностей, – голос Опасного изменился, приторная улыбка исчезла и повеяло холодом. – Теперь обсудим твой долг и как ты его будешь отдавать.

– Хрень какая-то. Что у вас здесь за порядки? Только приехал и сразу должен, – Я обернулся на Захара, ища поддержки или каких-то объяснений, но тот лишь потупил глаза.

– Зато долг был у Гордея, и когда мы с ним виделись в последний раз, он убеждал меня, что отдашь все ты.

– А договор есть? График платежей, процентная ставка? Все то, что там обычно маленьким шрифтом пишут?

Я нес первое попавшееся в голову, стараясь оценить, что это вообще и что делать.

– Договор, говоришь? – с этими словами Опасный вернулся к машине и открыл багажник. Посмотрел на меня, пожал плечами и снял пиджак. Бросил его в багажник, а взамен достал плоскогубцы. – Судя по чумазой роже, с регенерацией ты уже познакомился. А теперь посмотрим, вырастут ли новые зубы.

Мужик подвернул рукава рубашки и кивнул своим телохранительницам, указывая на меня. Я даже испугаться не успел, как обе телочки на скорости, не уступающей мощному спортбайку, метнулись ко мне, заломали руки и согнули буквой «Г». А та, что справа, еще и схватила меня за челюсть, стянув мои губы, будто я уточка какая-то.

Где-то на подкорке еще билась мысль, что это все часть развода. Какая-то самая идиотская на свете схема, как развести меня на деньги. А может, это все-таки сон. Из тех жутких снов, которые преследовали меня перед каждым походом к зубному. Терять зубы, да и любые другие свои «запчасти» я не собирался. Но по спине уже пробежал первый липкий отголосок страха, когда я понял, что не могу двигаться.

Руки не слушались, по ногам от тех мест, где ко мне прикасались азиатки, циркулировал легкий холодок. Хотя от них самих, наоборот, веяло жаром – я прям чувствовал горячее дыхание на шее.

Опасный уже был совсем рядом. Пара шагов, и он сможет дотянуться. А у меня какая-то каша в голове – зачем-то вспомнил, что есть пять стадий принятия неизбежного, так вот мне показалось, что они у меня прямо сразу все вместе. Этакий свихнувшийся светофор, который зачем-то притащили в ночной клуб.

Отрицание, гнев, торг, депрессия и принятие. Отрицание, что все происходящее реально. Гнев, что не пойми кто (пусть и симпатичный) крутит мне нервы, а какой-то урод сейчас пропишет мне поход к стоматологу. Депрессия, что этот мир оказался не так уж хорош. И принятие того факта, что если я останусь жив, то найду их всех, и им пиз…

– Опа-на, а что здесь происходит, ик? – Гидеон прервал поток моих мыслей, выбрался из «буханки» и, прикрывая глаза от света фар, качнулся в нашем направлении. – Здорово, Дантист, че-то ты рано.

– Гидеон, не лезь, – к моему удивлению, довольно спокойно ответил Опасный. – Ты знаешь, что мы в своем праве. Гордей при тебе контракт подписывал.

– Да знаю, – Гидеон махнул рукой. – Но, может, отпустишь пацана? Уверен, он проникся, да, а косяк это мой – не успели еще все объяснить.

– Гидеон, ты меня ни с кем не перепутал? – в голосе Дантиста опять проклюнулась сталь. – У нас здесь что, лавка щедрости и любви к ближнему? Или ты думаешь, что если когда-то помог нашей семье, то тебе всю жизнь будут все прощать?

Гидеон не ответил. Только икнул, пошатнулся, и плотнее запахнулся в пиджак.

– Мля, какие же вы убогие, даже бить вас не хочется, – вздохнул Опасный и витиевато махнул рукой, чтобы меня отпустили. – Короче. За тупость к долгу прибавляем десять тысяч. По доброте душевной, чтобы дом успели отремонтировать, чтобы не полное дерьмо у вас потом отбирать, крайний срок первой выплаты сдвигаю на месяц. Итого двести десять тысяч рублей, чтобы равными долями вернули через год. Все понятно?

– Предельно, – опять икнул Гидеон, – и доступно, как жопа деймоса.

От такого ответа Дантист скривился и посмотрел на меня. Я же сначала перевел взгляд на Захара и онемевшими губами вопросительно промямлил, много ли это. На что управляющий также губами произнес что-то в духе: «доуя».

Смысл, в принципе, был понятен, вряд ли в этом мире это слово означает что-то другое. Надо будет разобраться с ценами и понять, в чем это «доуя» мерить. В московской жизни двести тонн были вполне подъемны, поэтому я молча кивнул.

– Ну вот и чудненько, – прокомментировал Дантист. К нему вернулся его приторный игривый вид. – И еще один момент. Иногда нужно будет выполнять кое-какие мои поручения. Связь будем держать через Лейлу и Тори. И да, не советую пытаться свалить или кинуть нас, это понятно?

Я снова кивнул. А потом поймал на себе взгляды Лейлы и Тори. Демонстративно покосился и улыбнулся. Зачем? Не знаю, но спасибо им за дополнительную мотивацию разобраться с этим миром и вырастить в себе ту силу, которая сильно поменяет наши позиции при следующей встрече.

Не дожидаясь, пока гости загрузятся и свалят, я вернулся в «буханку», откинулся на спинку и моментально вырубился.

***

– Матвей, просыпайся, завтрак готов, —услышал я голос управляющего, запустившего в салон холодный воздух, но глаза открывать не стал. Дверь снова скрипнула.

Несмотря на адский холод на улице, в «буханке» почему-то было тепло. Тепло шло от того самого странного камня, которым управлял Гидеон. Он тоже ночевал в машине, продолжая громко храпеть и распространять по салону запах перегара. Может, холод и лучше, на сквозняке хоть воздух чистый.

– Матвей, вижу, что не спишь уже, – не унимался Захар, – поднимай Гидеона и дуйте в город.

– Город? – зевнул я. – А сколько времени?

– Поздно уже, почти девять, – осуждающе проворчал Захар, – Город у нас тут, может, и небольшой, но все необходимое есть. И отделение Ордена, чтобы за Авдеевку отчитаться и трофеи сдать, и магазины, чтобы купить все необходимое для ремонта. Я тут список составил.

Пока добудились Гидеона, пока перекусили (хлеб, вареные яйца, теплое молоко – все подгон из Авдеевки), обсудили ночных гостей.

Оказалось, дед не сам забрал меня домой, а при помощи очень нехороших (по мнению Захара, который трижды перекрестился во время разговора) одаренных людей. Таких, которых не признает ни церковь, ни Орден, ни светская власть. Дед прибег к помощи изгоев, отступников, адептов темного проявления силы, которых с горем пополам ловит инквизиция.

При этом дед вышел на них не напрямую, понадобились посредники. Речь шла о представителях рода Нечаевых – это была сильная, но непопулярная в высоком обществе из-за своих связей в криминале семья. Захар мастерски старался не вешать ярлыки и быть максимально нейтральным в суждениях, но у меня уже какой-то спецфильтр включился.

Получалось, что Нечаевы – это местная губернская мафия, провинциальная даже, но от этого не менее опасная и злая. За глаза их обычно именовали «томскими зубодерами». А я имел честь познакомиться с одним из главарей, младшим сыном семейства по прозвищу Дантист.

Действия Гордея управляющий не одобрял, но при этом признавал, что других возможностей выйти на отступников и получить нужную сумму на оплату моего возвращения у деда не было. Почти все уже было заложено, а заработать такую сумму, истребляя деймосов, отряд уже был не в состоянии. А потом Гордей заболел и времени совсем не осталось.

Слушать было интересно. Я так и не понял, сколько нужно денег, но зубодралы меня не пугали. Томская губерния хоть и большая, но это не вся страна. Плюс, как говорится, на каждого дантиста найдется свой уролог.

А вот про деда было важно узнать два момента. Он либо поехал кукухой на старости лет, либо считал, что я справлюсь и с обычными долгами, и с преступным счетчиком, да еще и с тайной отца разберусь. То есть верил, что я смогу стать сильным, что какие-то способности рода передались мне. Проблема была в том, что я их пока не ощущал. Даже стрессовая ситуация на приеме у стоматолога чудесным образом не включила во мне какую-то суперкнопку. В общем, надо копать и в этом направлении.

И второе, пусть так себе утешение, но чувство вины за смерть деда меня отпустило. Все же не геройски он погиб в обмен на мою жизнь, а, понимая, что осталось недолго, замутил какую-то хитрую многоходовочку. Эх, как же все-таки обидно, что пропал его дневник!

– Матвей, денег немного, поэтому давай строго по списку, – продолжал гундеть Захар. – И главное, сразу же, как сдадите трофеи, забери деньги у Гидеона, а то пропьет.

– Хорошо, что-то еще я должен знать? Судебные приставы? Военкомат? Безумная невеста, с которой меня обручили в детстве? Никто меня не ищет? Проблем откуда еще ждать?

– Да, вроде нет, – задумался управляющий и поскреб лоб крюком. – Такого мне не ведомо. Но спасибо, что напомнили. Надо посылку одну забрать с почты. Гордей ее давно ждал, но не успел. Квиток сейчас принесу.

ГЛАВА 6

Всю дорогу Гидеон молчал и хмурился, хмурился и молчал. Или обиделся на Захара, или не нашел чем опохмелиться. На вопросы отвечать отказался. И хоть как-то ожил, только когда проезжали мимо одной из безымянных деревень со стоящим на обочине священником. Ожил, только чтобы пробурчать что-то матерное и трижды плюнуть в окно. Демонстративно, но хорошо хоть не всерьез.

Что-то не так у него с церковью, как я понял. Ожидаемо, что этот вопрос он проигнорировал, лишь ускорил дребезжащую «буханку». Я пожал плечами и присмотрелся к нему новым взглядом – у него тоже была аура. Фонило сильнее, чем от Захара, но до азиаток он не дотягивал.

Совет Дантиста работал: вздохнуть, моргнуть, настроиться – и вуаля! Начинаешь замечать в человеке внутреннюю силу, потом как бы отпускаешь, аура вокруг человека исчезает, а силуэт больше не «блюрит».

За окном потянулись поля – ровное однотонное полотно, от которого начало клонить в сон. Спасала только отработка навыка определения силы. С первого раза получилось, конечно, не очень, да и картинка с Гидеона передавалась немного рваная. В голове побледнее, в груди поярче. Это можно было списать на похмелье, типа душа горит, но я чувствовал, что непрост Гидеон, очень непрост.

Через пару часов я стал уже почти на автомате включать и выключать внутреннее зрение, и так увлекся тренировкой, что не заметил, как мы въехали в город.

– Матвей, ты особо не распространяйся, что из другого мира, – не глядя на меня, сказал Гидеон. – Здесь для многих другой мир только один: тот, откуда лезут деймосы. И открывать порталы – верный путь в отступники, а потом на костер инквизиции.

– Окей, о дивный новый мир, – вздохнул я. – Ну а если кто спросит, кто я и где был?

– Свидетельство о рождении твое сохранилось, паспорт новый сделаем. И надо будет сертификацию у инквизиторов пройти, это даже важнее.

Гидеон притормозил, пропуская груженую дровами телегу, и добавил:

– Те, кто в курсе дел твоей семьи, думают, что тебя Гордей спрятал за границей.

– Гидеон, а что с отцом случилось, по-твоему?

– Хочу верить, что подставили, но дар у него опасный был, – снова вздохнул священник. – И не с таким, бывало, контроль теряли.

– А ты детали знаешь?

– Не было меня там, – чересчур резко ответил священник. – Убил он всех. Вообще всех и себя. Даже духов не осталось, чтобы допросить.

– И что бы ты делал на моем месте?

– Ищи способ вернуться домой, здесь тебя затравят или судьбу отца повторишь. Знал я твою бабку, кем-кем, а дурой она никогда не была, что бы там Гордей про нее ни думал.

– М-да… – Не на такой совет я, конечно, рассчитывал, но уже хоть что-то.

– Не спи, приехали. Держись меня и никуда не лезь, это понятно?

Я кивнул. И то скорее на автомате, потому что все мое внимание переключилось на город, к которому мы подъехали. Пройдя по задворкам от импровизированной парковки, мы вышли на широкую мощеную улицу, и я немного подвис. Не стесняясь, разинул рот и стал вертеть головой.

Город Белый Яр – небольшой и свободный, с точки зрения дворянства. Российская глубинка как она есть (тысяч пять постоянного населения). И, в принципе, даже сейчас такое можно найти в моем «московском» мире. Я, по крайней мере, подобное наблюдал в современном Звенигороде.

Дома в один-два этажа с мансардой, бледные, розовые или голубые краски, куча белой лепнины в виде арок, наличников или фальшивых колонн – в том мире, такое называют «историческая часть города». А в этом мире это и есть город.

Людей на улицах было не особо много. Женщины в юбках, тонких осенних тулупчиках и шляпках прогуливались и глазели на витрины, какие-то работяги собирали строительные леса, кто-то мыл витрину, а кто-то просто курил в ожидании покупателей. На лошадях проехал патруль местных стражей порядка: белые кителя, сабли на боку, у одного была кобура под револьвер.

Одежда на всех довольно старомодная, но видно, что крепкая и качественная. По моим прикидкам, в «московском» мире так могли одеваться в прошлом веке, как и в двадцатом году, так и пятидесятом.

Машины такие же: от аналогов первых фордов до парочки горбатых запорожцев – наш уазик по сравнению с местными казался вершиной футурологического дизайна. Хотя интерес вызвал только у стайки мелких пацанов, играющих монетками в чику.

У меня глаза разбегались от обилия рекламных вывесок с дополнительным твердым знаком на конце и странным написанием буквы «Е»: «Трактиръ», «Молочная торговля Акмолинскихъ фермъ», «Телеграфъ», «Кладовая галантерейных товаров», «Кожевенная торговля», «Табакъ», мануфактура такая и сякая, большинство с инициалами и фамилиями.

Вывески плюс-минус были однотипные – черные буквы на белом фоне. Вместо красочных вырвиглаз рекламных щитов – огромные окна и витрины, продающие товар, так сказать, лицом. У меня глаза разбегались, прям даже мандраж какой-то охватил, будто я малой совсем и первый раз в магазин игрушек попал.

Ноги заплелись, не давая нормальной команды мозгу, куда податься в первую очередь. Я чувствовал себя героем мема с Траволтой, не понимающим, что же выбрать. Слева, меня привлекал большой двухэтажный особняк с длинной вывеской: «Ружейная фабрика и торговля И.Ф. ПЕТРОВА», но через дорогу манила «Лавка магических редкостей мадам Дюпонд».

Спас меня Гидеон, грубо подтолкнув меня совсем в другую сторону. К высокому каменному забору с надписью: «Российский Императорский Орден борьбы с нечистью и прочей тварью. Белоярское отделение».

– Не спи, малой, – Гидеон со вздохом, в котором отчетливо послышался стон, прошел мимо витрины с пузатыми бутылками, – деньги сначала нужно получить.

– Блин, классно тут все! – Я, как маленький, стал скакать и галдеть вокруг смурного Гидеона, похоже, раздражая его еще больше: – И оружейка! Класс! Магазин магии, настоящий? Ты там бывал? О, а это что? Казино? Арена? Здесь, что бои какие-то проходят? Крутяк! Кофейня? Булочками пахнет! Гидеон, дай денег, кушать хочется, а это не запах, это натуральный гастрономический оргазм! Кстати, а бордель здесь есть?

– Сплюнь, нет у нас борделей, – резко остановился священник. – Запрещено под страхом смерти.

– Какие вы, однако, нравственные, – покачал головой я и выразительно посмотрел на двух пышечек возле булочной с очень приятными на вид формами.

– Нормальные мы, – Гидеон проследил за моим взглядом и слегка покраснел. – Грех притягивает фобосов, а блудницы для них как будто медом намазаны.

Пока мы шли к зданию Ордена, Гидеон все же снизошел до некоторых объяснений. Белый Яр считался свободным городом и не находился под защитой какого-то определенного рода. Не было в округе ничего ценного – ни рудников, где добывали ингредиенты для смолы, ни каких-либо важных заводов-пароходов. Земля была неплохая, много рек и лесов, а соответственно, рыбы и зверя. Много деревень и хуторов, разбросанных на большие расстояния.

Люди жили хорошо, не голодали, исправно платили налоги, но этого было мало, чтобы заинтересовать род, который бы смог потянуть защиту такой большой территории. В итоге губернию охраняло государство в лице Ордена.

Когда-то очень давно Орден основали первые боевые монахи: Пересвет и Ослябя. Штаб-квартиру устроили на Соловках, на территории Спасо-Преображенского Соловецкого монастыря. В разное время там была и школа для одаренных, и тюрьма для отступников, и лаборатории для изучения деймосов.

С этого времени прошло уже лет шестьсот. Законы и кодекс Ордена видоизменялись, в том числе и под воздействием соседей, где за подобное отвечал Ватикан. Отсюда и странный наряд Гидеона – священники Ордена хоть и были церковными людьми, но с обычными попами в местных церквях ничего общего не имели, служб не вели и грехов не отпускали.

Сейчас Орден стал выполнять роль гильдии охотников. Как частных наемников, так и отрядов родов. Сертифицировал одаренных и следил, чтобы они держали себя в руках. Не превышали и не переходили на темную сторону.

Орден выдавал задания на борьбу с разрывами в свободных землях и обеспечивал подмогу наемниками, когда родовые отряды не справлялись. А еще поднимал и координировал вообще всех, когда император объявлял Крестовые походы против прорывов в интересах всей страны.

Мы прошли во двор орденского филиала, и на меня снизошло какое-то странное спокойствие, даже безразличие. Примерно в этот момент я осознал, что тупо уже не могу удивляться тому, что вдруг попал в курилку заднего двора Мосфильма и голливудского склада реквизита.

Перед глазами рябило ассорти всех тех образов, о которых я мечтал, будучи мальчишкой.

На входе стояло несколько пузатых броневиков с логотипом фирмы «Остин», как будто из фильма про Первую Мировую. Рядом с ними группа викингов-байкеров – пять здоровенных мужиков длинными волосами. Бороды в косичках, кожаные жилеты с эмблемой перевернутого молота на спинах. Руки, шеи – все, что не скрыто под одеждой, было полностью забито татуировками в виде рун и орнамента. Неподалеку стояла пирамида с оружием – мечи, копья, топоры.

– Это Номады, – шепнул мне Гидеон и махнул одному из них рукой. – Неплохой отряд, Гордей работал с ними иногда.

Я хотел ответить: да, мол, мощные, но потом посмотрел в другую сторону двора и увидел живого медведя. Не циркового мишку, который может педали крутить на велосипеде, а трехметровую дуру из экспозиции «Вымершие виды ледникового периода». Только живую. Медведя кормил косматый мужик, не сильно уступающий зверю в размерах.

– Это пришлые из Тобольской губернии, – опять шепнул Гидеон. – Род Медведевых. Давно присматриваются, пробуют свои силы, чтобы на эту губернию права заявить.

– Ну да, очевидно же, что не Кошкины, – усмехнулся я, но Гидеон, похоже, меня не понял.

– И хорошо, что не Кошкины, с теми лучше не встречаться, – священник сплюнул себе под ноги. – Звери, а не люди.

Гидеон знал здесь почти всех. Либо махал рукой, либо просто кивал, шепча мне краткие характеристики. Стальные псы, староверы, Тогурские, Братство огня – лишь малая часть, кого я запомнил.

В какой-то момент вспомнились разборки на районе: скины, готы, панки с неформалами – вот только там это все были некие субкультуры, а здесь это была реальная жизнь и парни реальные, а цепи, шипы и стальные носки на ботинках – не модная атрибутика, а вполне себе рабочие инструменты, вдовесок к которым прилагались мечи, топоры и магические способности.

Огнестрел тоже встречался – в основном двустволки, винтовки со скользящим затвором и револьверы. Практически ничего многозарядного, даже на броневиках были не пулеметы, а что-то однозарядное, просто большого калибра.

На мое недоумение, где автоматы и пулеметы, Гидеон ответил уклончиво. Мол, увидишь, сколько стоит серебряный или магический патрон, такие тупые вопросы задавать перестанешь. И когда мы вошли внутрь, я действительно перестал их задавать. Смысла не было – шепотом ничего не услышишь, а громко говорить – так рядом непременно будут чьи-то уши. Большое помещение, разделенное на два зала, напоминало здание ипподрома или букмекерской конторы.

В первом зале была стойка регистрации, за которой на всю стену висела карта Российской империи. Империя была сильно больше, чем та, которую я совсем недавно покинул. По карте как-то сильно много мы влево прихватили. Финляндии не увидел, Польша нашими цветами закрашена, дальше только Австро-Венгрия и Германия, а снизу Кашгария, Монголия и Маньчжурия, и никакого Китая.

Помимо разноцветных губерний, на карте остались и черные места, причем довольно крупные. Самое большое черное пятно, подписанное как Енисейская губерния, не просто делило страну пополам, но выгрызло огроменный кусок из карты. Слева, в мозаике из мелких кусочков, где даже названия губерний не помещалось, тоже были черные пятнышки. Там, где Волга впадала в Каспийское море, в районе Новгорода и где-то под Воронежем на Доне. Складывалось впечатление, что к рекам у разрывов какое-то особое влечение.

Я хотел спросить у Гидеона насчет черных пятен, но он, покивав каким-то бойцам, сидящим на лавке у противоположной стены, потащил меня в следующий зал. Там было шумно и больше народа попроще и помоложе: ни брони, ни оружия, только цепкие взгляды, напомнившие мне спекулянтов с Арбата.

С одной стороны комнаты было несколько закрытых дверей с одинаковыми табличками «Служебное помещение» и четыре окошка касс за решетками, одна с вывеской «Прием» и три с надписью «Выдача».

В углу у окна стояли несколько столов со старыми телефонными аппаратами, такие, что надо было крутить ручку, кричать в одну воронку, а слушать из другой. Возле каждого телефона дежурил местный аналог офисного клерка в форменной кепке, подтяжках и длинных черных манжетах на руках. Когда один из аппаратов зазвонил, паренек выслушал, что-то уточнил, записывая, а потом понес бумажку своим коллегам, стоявшим возле стены.

А я в очередной раз присвистнул. Черную стену превратили в огромное информационное табло, где мелком были исписаны десятки строк и столбцов. Получивший бумажку клерк, ловко подхватил стремянку, которая на колесиках скользила вдоль стены. Забрался наверх и прокатился примерно до середины, а потом мелком зачеркнул текст в одной из ячеек и рядом написал: «Сестры Кравец». Со стороны ресепшена раздался звонкий удар в колокол и послышались вялые аплодисменты.

Не успел колокол утихнуть, как уже новый клерк карабкался по лестнице, зажав в зубах бумажку. И найдя свободный участок стены, аккуратно вывел: «Степановка / 3ч / РЖх2 / Ф4 / 7т / 500».

На секунду в обоих залах стало тихо. Стоящие рядом со мной мужики опустили глаза и всячески делали вид, что доска с символами их не интересует вообще ни разу. Хотя еще минуту назад они не сводили с нее взгляд.

Опять зазвонил телефон, и уже новый клерк побежал к стене. Появилась новая запись: «Ягодное / 30м / РО / Д6х5 / 200». И тут же народ ожил, люди загомонили, а некоторые наперегонки ломанулись к окошкам касс.

– Это что такое было сейчас? – Спросил я, протиснувшись поближе к Гидеону.

– Это наряды на заказы, для экономии места просто символами записывают, – Гидеон прищурился и показал на стену. – Вон, смотри. Все на самом деле просто. Село Ягодное, оно недалече, верст сорок отсюда. Там большое село, телефонная линия там есть. Так вот, тридцать минут назад там появился разрыв оранжевого уровня, тоже не самый сложный и на данный момент уже вылезло пять деймосов шестого уровня. Это, м-м-м, слегка покруче, чем наш баргест был. И в награду за закрытие дают двести рублей.

– А народ зачем в кассу ломанулся?

– Ну так заказ взять, чтобы награду потом получить и баллы в рейтинг.

– А без заказа нельзя что ли?

– Можно, ежели случайно или на месте оказаться, как мы в Авдеевке. Тут по-разному бывает, охотники не враги друг другу, но конкуренция присутствует. Разберешься еще.

– Так, это ясно, – поскреб затылок я, заодно вспомнив, что было бы неплохо помыться нормально. – А с предыдущим что не так? Почему никто не ломанулся?

– Да, зассали просто, – Гидеон хмыкнул. – Смотри. Там Степановка – село бедное, на реке стоит. Скорее всего, туман прямо с воды пришел. Три часа уже прошло, своей звонилки у них нет, пацана небось к соседям гоняли. Разлом там слабее – желтый, но зато их два. И главное – смотри на букву «эф», это значит, что там фобос, а четверка – это уровень. И четверка – это уже прилично. И смотри на букву «тэ» – это трупы, и их уже семеро.