Kitabı oku: «Письма царской семьи из заточения», sayfa 4

Ссылка в Сибирь. Отъезд из Царского Села. Прибытие в Тобольск. Заточение в губернаторском доме в Тобольске

В первой половине июля 1917 года на секретном заседании Временного правительства, состоявшемся под председательством князя Львова, было постановлено отправить царскую семью в Сибирь. Осуществление этого решения было поручено Керенскому, который выполнил эту задачу тайно и в полном согласии с крайними элементами Совета рабочих и солдатских депутатов. Необходимость отъезда официально мотивировалась соображениями безопасности и собственными интересами царственных узников, на самом же деле Временное правительство действовало под давлением Совдепа, и ссылка в далекую Сибирь, вместо Юга, куда государь император тщетно просил Керенского перевезти его семью, была вызвана опасениями, что царской семье удастся вырваться из рук революционной власти. Несколько месяцев спустя, после Октябрьского переворота, большевики отправили в том же направлении еще шесть членов императорской фамилии. И действительно, эта отдаленная часть страны оказалась надежной тюрьмой. Никто из сосланных туда августейших особ не спасся: все они были злодейски умерщвлены почти одновременно с царской семьей.

Новым местом заточения, которое тщательно скрывалось до самого отъезда, был назначен, по выбору Керенского, небольшой губернский город Тобольск, расположенный на правом берегу реки Иртыш, близ впадения в него Тобола, в 285 верстах от Тюмени, ближайшего железнодорожного пункта, лежащего на реке Туре. От весны до осени сообщение между этими двумя городами поддерживается речными пароходами, но с середины октября до мая, когда реки скованы льдом, достигнуть Тобольска можно было только на лошадях.

В последних числах июля П. Жильяр сделал в своем дневнике несколько коротких записей, в которых он рассказывает, как и когда царственные узники узнали о предстоящем отъезде.

Четверг 27 июля. «Я узнал, что Временное правительство решило перевезти императорскую семью, но куда – пока держится в тайне. Мы надеемся, что в Крым».

Суббота 29 июля. «Нам сказали, что мы должны взять с собой как можно больше теплых вещей. Очевидно, нас повезут не на Юг. Большое разочарование».

Воскресенье 30 июля. «Наш отъезд назначен на завтра. Полковник Кобылинский сообщил мне под большим секретом, что нас переводят в Тобольск».

В воскресенье 30 июля, в день рождения наследника цесаревича Алексея Николаевича, когда ему исполнилось тринадцать лет, из придворной Знаменской церкви принесли, по просьбе государыни, чудотворный образ Знамения Божией Матери. Перед этой древней родовой иконой Дома Романовых и величайшей святыней Царского Села был совершен напутственный молебен.

Понедельник прошел в последних сборах и прощальном посещении парка, детского острова, огорода и других любимых мест императорской резиденции. Вечером, в сопровождении Керенского, приехал великий князь Михаил Александрович. Ему разрешили короткое свидание с государем в присутствии постороннего лица, но проститься с государыней и августейшими детьми его не допустили.

Отъезд был назначен на 1 час ночи на вторник 1 августа. К этому времени все собрались в полукруглом зале. Туда же был снесен весь багаж. Ночь прошла в томительном ожидании, так как петроградские железнодорожники, заподозрив, что поезд предназначается для царской семьи, чинили всякие препятствия. Наконец в пять часов утра были поданы автомобили, и царская семья, конвоируемая отрядом кавалерии, покинула Александровский дворец. Посадка происходила не на императорской ветке, а на маленькой станции Александровская, в трех верстах от Царского Села. Прошло еще полчаса, и поезд тихо тронулся. Было без десяти минут шесть.

Вместе с царской семьей, в числе свиты и прислуги, отбыли в Тобольск следующие лица: 1) генерал-адъютант Илья Леонидович Татищев¹³⁹, 2) гофмаршал, князь Василий Александрович Долгоруков, 3) лейб-медик Евгений Сергеевич Боткин, 4) наставник наследника цесаревича Петр (Пьер) Андреевич Жильяр, 5) фрейлина графиня Анастасия Васильевна Гендрикова, 6) гоф-лектрисса Екатерина Адольфовна Шнейдер, 7) воспитательница графини Гендриковой Викторина Владимировна Николаева, 8) няня августейших детей Александра Александровна Теглева, 9) ее помощница Елизавета Николаевна Эрсберг, 10) камер-юнгфера Мария Густавовна Тутельберг, 11) комнатная девушка государыни императрицы Анна Степановна Демидова, 12) камердинер государя императора Терентий Иванович Чемодуров, 13) его помощник Степан Макаров, 14) камердинер государыни императрицы Алексей Андреевич Волков, 15) лакей наследника цесаревича Сергей Иванович Иванов, 16) детский лакей Иван Дмитриевич Седнев, 17) дядька наследника цесаревича Климентий Григорьевич Нагорный, 18) лакей Алексей Егорович Трупп, 19) лакей Тютин, 20) лакей Дормидонтов, 21) лакей Киселев, 22) лакей Ермолай Гусев, 23) официант Франц Журавский, 24) повар Иван Михайлович Харитонов, 25) повар Кокичев, 26) повар Иван Верещагин, 27) поварской ученик Леонид Седнев, 28) служитель Михаил Карпов, 29) кухонный служитель Сергей Михайлов, 30) кухонный служитель Франц Пюрковский, 31) кухонный служитель Терехов, 32) служитель Смирнов, 33) писец Александр Кирпичников, 34) парикмахер Алексей Николаевич Дмитриев, 35) гардеробщик Ступень, 36) заведующий погребом Рожков, 37) прислуга графини Гендриковой Паулина Межанц, 38) и 39) прислуга госпожи Шнейдер Екатерина Живая и Мария (фамилии неизвестна)¹⁴⁰.

Для несения караульной службы был отправлен отряд особого назначения в составе трех рот, по одной от запасных батальонов лейб-гвардии l-ro (бывшего его величества), 2-го Царскосельского и 4-го (бывшего императорской фамилии) стрелковых полков, общей численностью в 330 человек при 8 офицерах¹⁴¹. Начальником отряда был назначен полковник Кобылинский, до этого занимавший должность коменданта Александровского дворца.

В качестве комиссара по гражданской части ехал Макаров. Кроме того, чтобы доставить царскую семью по назначению, были командированы еще два лица: член Государственной думы Вершинин, бывший одним из четырех участников ареста государя императора в Могилеве, и представитель царскосельского Совдепа прапорщик Ефимов. По выполнении своей миссии они должны были немедленно вернуться для представления доклада.

Все уезжавшие были размещены в двух поездах: в первом ехали царская семья, свита, часть прислуги и рота лейб-гвардии 1-го стрелкового полка; во втором – остальная прислуга и роты 2-го и 4-го полков. Оба поезда следовали под флагом Японской миссии Красного Креста. Путь лежал через Вологду, Вятку, Пермь и Екатеринбург до Тюмени. Большие станции поезда проходили без остановки. Останавливались на маленьких станциях и на разъездах, а иногда и среди поля, где царственным узникам разрешалось выходить на прогулку. Путешествие прошло благополучно.

Вечером 4 августа царская семья приехала в Тюмень, где через несколько часов пересела на пароход «Русь» для дальнейшего следования по рекам Туре и Тоболу до места назначения. Второй пароход, со стражей на борту, шел сзади. Под вечер второго дня, 6 августа, в день праздника Преображения Господня, царская семья прибыла в Тобольск.

Так как губернаторский дом, названный новой властью «Домом Свободы» и предназначенный служить тюрьмой царственным узникам, не был готов к их приезду, им пришлось остаться на пароходе еще на неделю. Наконец, 13 августа все приготовления были закончены, и царская семья перешла в новое место своего заточения. Свиту поместили в доме купца Корнилова, расположенном по другую сторону улицы, почти напротив губернаторского дома.

На следующий день государь попросил пригласить священника, который совершил, по случаю благополучного прибытия, благодарственный молебен с водоосвящением, и все комнаты дома были окроплены святой водой. Так, с молитвой и благословением Божиим, начался тобольский период страданий государя и его августейшей семьи.

Первые полтора месяца жизни в Тобольске, до приезда в конце сентября комиссара Панкратова, сменившего Макарова, были самым спокойным временем заключения царской семьи. Власть была в руках полковника Кобылинского, не подчинявшегося местным властям, который сердечно привязался к их величествам и делал все возможное, чтобы облегчить условия заточения.

Большим утешением для государя, государыни и детей была возможность посещения церкви, чего они были лишены в Царском Селе. Вечерние богослужения совершались на дому, а на литургию разрешалось ходить в находившуюся неподалеку Благовещенскую церковь, где для них совершались ранние обедни.

Жители Тобольска всячески выражали свою преданность царской семье. Проходя мимо дома и увидев кого-либо в окнах, они снимали шапки. Многие крестили царственных узников. Когда они направлялись в церковь или возвращались оттуда через прилегающий к дому небольшой городской сад, на пути собиралась толпа, и здесь можно было видеть людей, становившихся на колени при проходе их величеств.

Письма из заточения в Тобольске (6/19 августа 1917 г. – 13/26 апреля 1918 г.)

От великой княжны Анастасии Николаевны

В.Г. Капраловой¹⁴²

(Написано на открытке)

Тобольск, 10 августа 1917 г.

Милая Вера Георгиевна, приехали мы сюда благополучно. Живем пока на пароходе, т. к. дом не готов. Пока пишу, идет дождь и сыро, М. (великая княжна Мария Николаевна) лежит, т. к. простудилась, но теперь уже ей лучше. Передайте сестре и Евг. Алекс, поклон. Надеюсь, Вы все здоровы. Всего хорошего. Целуем Вас. Не забывайте. Извиняюсь за мазню.

От великой княжны Татьяны Николаевны великой княгине Ксении Александровне¹⁴³

(Открытое письмо, адресованное на имя фрейлины великой княгини Ксении Александровны: Таврическая губерния. Крым. Кореиз. Ай-Тодор. Софии Дмитриевне Евреиновой. Почтовые печати: 1) Тобольск, 18.8.17 (на марке в 5 коп.); 2) Кореиз. Тавр. губ. 30.8.17. Квадратный штемпель Д. Ц. № 118) Тобольск, 17 августа 1917 г.

Дорогая моя Крестная, надеюсь очень, что вы все получили наши письма и открытки. Ужасно рада за тетю Ольгу и Н.А.¹⁴⁴ Грустно, что не можем их видеть теперь. Как маленький¹⁴⁵ и она? Скажи, что крепко целую. Буду очень рада, если напишешь сюда. Адресуй мне. Приехали сюда 6-го, но жили на пароходе до 15-го¹⁴⁶, т. к. дома не были готовы. Теперь устроились хорошо. Есть балкон, на котором целый день солнце (когда оно есть). Два дня теплые, а было холодно и дождь. Храни Вас Бог. Целую крепко всех, как люблю. Здоровы.

Крестница.

Губернаторский дом в Тобольске, в котором была заключена царская семья

О приезде в Тобольск М.С. Хитрово

На общем фоне революции, который государь император так верно заклеймил словами «кругом измена, и трусость, и обман», молодая фрейлина Маргарита Сергеевна – или, как ее сокращенно называли, Рита – Хитрово вписала свое имя на славной странице истории, показав пример безграничной преданности царской семье, самоотверженности, смелости и мужества.

Во время войны она работала вместе с августейшими сестрами милосердия в Собственном ее величества лазарете в Царском Селе и за эти годы особенно сблизилась со своей сверстницей великой княжной Ольгой Николаевной. Как только она узнала, что царскую семью увезли в Сибирь, она немедленно последовала за ней. Она ехала для того, чтобы как-нибудь, хотя бы мельком, повидать царскую семью, лелея надежду быть чем-либо ей полезной или, по крайней мере, разделить с царственными узниками выпавшие на их долю испытания. Эта поездка через бунтующую Россию, в переполненных разнузданной солдатней поездах, представляла немалую опасность для беззащитной юной путешественницы и сама по себе была подвигом. Но никакие препятствия ее не страшили. Не прошло и двух недель после отъезда царской семьи, как она отправилась в путь, взяв с собой письма для передачи их величествам, августейшим детям и лицам свиты.

Путешествие прошло благополучно, и 18 августа М.С. Хитрово достигла места назначения. «Приехав в Тобольск, – рассказывает Т. Боткина, – она моментально направилась в дом, где помещалась свита, и наткнулась на графиню Гендрикову, которая провела ее в свою комнату. Затем туда же пришел мой отец, и они все мирно разговаривали, когда пришел Кобылинский и объявил, что он вынужден арестовать Хитрово». Это было сделано по личному распоряжению Керенского, который, получив донос о якобы замышляемом освобождении царской семьи, поторопился отправить на имя прокурора Тобольского окружного суда срочную телеграмму со следующими предписаниями¹⁴⁷: «Исключительное внимание обратите на приезд Маргариты Сергеевны Хитрово, молодой светской девушки, которую немедленно на пароходе арестовать, обыскать, отобрать все письма, паспорта и печатные произведения, все вещи, не составляющие личного дорожного багажа… немедленно под надежной охраной доставить в Москву прокулату (т. е. прокурору судебной палаты)…» (Соколов Н. Убийство царской семьи. С. 23). Приказание было строго выполнено, и мнимая заговорщица была в тот же день выслана из Тобольска.

18 августа государь император записал в своем дневнике: «Утром на улице появилась Рита Хитрово, приехавшая из Петрограда, и побывала у Настеньки Гендриковой. Этого было достаточно, чтобы вечером у нее (Гендриковой) произвели обыск». На другой день, 19 августа, он добавил: «Вследствие вчерашнего происшествия Настенька лишена права прогулки по улицам в течение нескольких дней, а бедная Рита должна была выехать обратно с вечерним пароходом».

В газетах вокруг этой поездки был поднят невероятный шум, долго не прекращавшийся, и революционной власти еще долго мерещился призрак монархического заговора, предпринятого с целью освобождения царской семьи.

Так закончилась неудачная попытка героической русской девушки соединить свою судьбу с мученической судьбой обожаемой царской семьи.

От великой княжны Татьяны Николаевны великой княгине Ксении Александровне¹⁴⁸

(Надпись на конверте: «Заказное. Крым, Таврической губ. Ай-Тодор. Великой княгине Ксении Александровне». Этикетка заказного письма: 3. № 19. Тобольск. Почтовая печать: Тобольск, 20.9.17. Надпись от руки: «Просмотрено комиссаром Врем, правит. В. Панкратов». На обратной стороне почт, печать Тобольска на почт, марке в 3 коп.) Тобольск, 18 сентября 1917 г.

Дорогая моя милая Крестная!

Наконец собралась написать тебе и поблагодарить за открытку. Писала тебе последний раз с парохода на имя Соф. Дм. (Евреиновой). Получила ли ты ее? Мы телеграфировали Н.А. (Куликовскому) числа 15/VIII, где поздравляли их с рождением сына (Тихона) – не знаю, дошла ли телегр. Буду страшно рада, если ты мне напишешь, адресуй прямо мне или на имя комис. Панкратова¹⁴⁹, через которого проходит вся корреспонденция; как хочешь. Ну, вот. Погода здесь чудная все время, за исключением нескольких дождливых дней, и сегодня в тени около 18 градусов. Так хорошо, сидим много в садике или на дворе перед домом, где огорожен для нас кусочек улицы, за которой городской сад. Дороги все, т. е. улицы, деревянные, и во многих местах доски прогнили и большие дыры. К счастью, никто не падает. Но во время дождя очень скользко. Ужасно приятно, что у нас есть балкон, на котором солнце греет с утра и до вечера, весело там сидеть и смотреть на улицу, как все ездят и проходят. Единственное наше развлечение. У нас тут завелось целое хозяйство. Много кур, индюшек, уток и пять свиней, которые живут в бывшей губернаторской конюшне. Один у нас случайно выскочил и убежал на улицу. Его долго искали, но не могли найти, а потом вечером он к нам сам вернулся.

Алексей каждый день кормит всех животных. Папа и он выкопали маленький пруд для уток, где они с наслаждением купаются.

Из наших окон очень красивый вид на горы и на верхний город, где большой собор.

(…) устроил [место для игры] в городки перед домом, а мы играем вроде тенниса, но, конечно, без сетки, а просто ради практики. Потом ходим взад и вперед, чтобы не забыть как ходить. В длину 120 шагов, короче гораздо, чем наша палуба¹⁵⁰. По воскресеньям бывает обедница в зале, были два раза в церкви. Ты можешь себе представить, какая это была для нас радость после 6 месяцев, т. к. ты помнишь, какая неуютная наша походная церковь в Царском Селе. Здесь церковь хорошая. Одна большая летняя в середине, где и служат для прихода, и две зимние по бокам. В правом приделе служили для нас одних. Она здесь недалеко, надо пройти городской сад и прямо напротив через улицу. Маму мы везли в кресле, а то ей все-таки трудно столько идти. Грустно, что у нее все время сильные боли в лице, кажется, от зубов и потом от сырости. А так все остальные здоровы. Надеюсь, что и вы все тоже. Как маленький Тихон, его родители? Получила ли т(етя) Ольга мое письмо от 6/IX. Что твоя внучка (княжна И.Ф. Юсупова) и все дети? А ты сама как себя чувствуешь? Что делаете целый день – как проводите время? Поправилась ли бабушка (императрица Мария Феодоровна)? Татищев (Илья Леонидович) был очень тронут, что его вспомнили.

Сидим все вместе по вечерам, кто-нибудь читает вслух. Другие играют в кости, безик и др. Завтракаем тоже вместе, а чай пьем одни.

Часто очень вспоминаем вас всех. Так бы хотелось повидать и поговорить. Так давно не видались, и столько прошло времени.

Слыхала ли ты про свадьбу маленькой Марии П. с Гулей П.¹⁵¹ Мы этого очень не ожидали – а вы? Ах, прости, я сочинила, писала тебе 17/VIII последний раз.

Как здоровье Сони (Ден)?

Не слыхала ты, где теперь Саша М. (дочь Беби Л.), и что она поделывает?

Ездите ли вы кататься по окрестностям или в Ялту? Буду ждать от тебя писем. Всего, всего хорошего. Храни вас всех Господь. Целуем всех, крепко, крепко как любим. Молимся за вас.

Любящая тебя очень

твоя крестница

Татьяна.

От великой княжны Марии Николаевны

В.Г. Капраловой¹⁵²

(Написано на 4 страницах)

Тобольск, 20 сентября 1917 г.

Очень Вас благодарю, милая моя Вера Георгиевна, за открытку. Вспоминала Вас 28 августа в особенности. Так было хорошо в лазарете¹⁵³. Часто, часто Вас всех вспоминаем. Видаете ли Вы бывших сестер и Ольгу Васильевну? Пожалуйста, перешлите это письмо Кате.

Все это время у нас была чудная погода и даже жарко на солнце. Зато сегодня идет снег и сильный ветер. Сейчас сижу у себя в комнате. Мы живем все 4 в одной комнате, так что не скучно. Окна наши выходят на улицу, и мы часто смотрим на проходящих людей.

Ну, а что Вы делаете, милая? Продолжаю писать 21 сентября. Снег лежит уже на дороге. А у Вас какая погода? Еще тепло или уже стало холодно? Вспоминаю, как ходили в прошлом году в лазарет. А что Вы, кончили вышивать Вашу аппетитную голубую подушку с виноградом? Анастасия Вас целует и благодарит за открытку, как-нибудь напишет.

Только что ходили гулять, были на огороде и выкапывали брюкву. Здесь на огороде только брюква и капуста. Спасибо большое Верочке и Евг. Алекс, за память, крепко их целуем. Не знаете ли Вы, как здоровье Анны Павловны? Простите за столько вопросов, но очень хочется знать, что делают и как все поживают.

Всего хорошего желаю Вам, милая, и горячо обнимаю. Надеюсь, что наше письмо Вы получили к Вашему празднику (день Ангела —17/30 сентября). Сердечный привет Вашей сестре и всем знакомым. Пишут ли Вам Колибри и другие? Как устроились в лазарете № 36? Наверное, очень уютно, были Вы там? Ну, пора кончать.

М.

От государя императора Николая Александровича великой княгине Ксении Александровне¹⁵⁴

(Надпись на конверте: «Заказное. Великой княгине Ксении Александровне. Ай-Тодор. Таврич. губ.». Этикетка заказного письма: 3. № 347. Тобольск. Три марки по 35 коп. Почт, печать: Тобольск, 26.9.17; на обороте: Кореиз, Тавр. губ. 9.10.17. Написано на почтовом листе с вензелями. В том же конверте письмо государыни императрицы Александры Феодоровны, датированное тем же числом, на имя великой княгини Ксении Александровны)

Тобольск, 23 сентября 1917 г.

Дорогая моя Ксения!

Недавно получил я твое письмо из города¹⁵⁵ от 23 марта – ровно полгода тому назад написанное. В нем было два образка, один от тебя, другой от М. Труб. Благодарю за него сердечно и ее тоже. Давно, давно не видались мы с тобой. Л. тоже надеялся, что тебе тогда удастся заехать к нам до Крыма. А как мы надеялись, что нас отправят туда же и запрут в Ливадии, все-таки ближе к вам. Сколько раз я об этом просил Керенского. Мишу я видел 31 июля вечером; он выглядел хорошо¹⁵⁶. А теперь, бедный, сидит тоже арестованный, надеюсь, не надолго¹⁵⁷. Мы слышали, что ты себя неважно чувствовала и еще похудела летом.

Здесь мы устроились вполне удобно в губернаторском доме с нашими людьми и monsieur Gilliard¹⁵⁸, а сопровождающие нас в другом доме напротив через улицу. Живем тихо и дружно. По вечерам один из нас читает вслух, пока другие играют в домино и безик.

Занятия с детьми налаживаются постепенно, так же как в Царском Селе.

За редкими исключениями осень стоит отличная; навигация обыкновенно кончается в середине октября, тогда мы будем более отрезаны от мира, но почта продолжает ходить на лошадях.

Мы постоянно думаем о вас всех и живем с вами одними чувствами и одними страданиями.

Да хранит вас всех Господь. Крепко обнимаю тебя, милая моя Ксения, Сандро и деток¹⁵⁹.

Твой старый

Ники.

Государыня императрица Александра Феодоровна и великие княжны Ольга Николаевна и Татьяна Николаевна на балконе дома в Тобольске

От государыни императрицы Александры Феодоровны великой княгине Ксении Александровне¹⁶⁰

(Это письмо, написанное на секретке, было приложено к письму государя императора, датированному тем же числом, и вложено в один конверт)

Тобольск, 23 сентября 1917 г.

Милая моя Ксения!

Много мысленно с вами – как чудно хорошо и красиво у вас должно быть – все эти цветы – а на душе так невыразимо больно за дорогую Родину, что объяснить нельзя… Я рада за тебя, что ты наконец со всеми твоими – а то вечно была в разлуке. Хотелось бы Ольгу¹⁶¹ видеть в новом большом счастье.

Все здоровы, – сама сильно уже 6 недель страдаю невралгией на лице и зубными болями, очень мучительно, и почти всю ночь не сплю. Все жду дантиста (С.С. Кострицкий), – позволения его позвать все нет. Живем тихо, хорошо устроились – хотя далеко, далеко от всех – отрезаны, но Бог милостив – силы даст и утешит, – сердце полно – выразить нельзя. Люблю тебя и нежно целую.

Твоя Старая.

Приписка вверху письма:

Получила ли Софья Дмитриевна (Евреинова) мою открытку летом?

От государыни императрицы Александры Феодоровны

А.В. Сыробоярскому¹⁶²

Тобольск, сентябрь 1917 г.

Так странно раненых не видеть, быть без этой работы. 15 августа было бы три года, как работали в лазарете, но наша отставка это испортила. Но мне всегда хочется надеяться, что вдруг, если много работы будет и не хватит рук, опять вернут на место. Что почувствуют старые раненые, если опять их привезут и старых сестер найдут? Но это фантазия – не сбудется. И без нас¹⁶³ довольно сестер милосердия. Но сомневаюсь, чтобы все так любили работу, как мы, чувствовали, что помогаешь, облегчаешь. Иногда очень больно делаешь, обижаешь невольно. Так чудно потом. Страшно интересны все операции. А сколько новых знакомых нашли, только мое здоровье мешало мне ездить в другие лазареты, и это было жалко, и очень сожалею, но сил не хватало последний год.

Сестра.

От великой княжны Татьяны Николаевны

З.С. Толстой¹⁶⁴

Отрывок письма:

Тобольск, 2 октября 1917 г. Губернаторский дом.

(…) Мы все тут, в общем, ничего, устроились хорошо. Дом небольшой, но уютный. Есть балкон, на котором много сидим. Погода тут почти каждый день чудная, очень тепло, но листья сильно падают. На воздухе бываем много. Есть у нас здесь крошечный садик за кухней, с огородом посредине.

Обойти все это можно (не преувеличивая) в три минуты. Потом нам огородили часть улицы перед домом, где мы гуляем, т. е. ходим взад и вперед – 120 шагов длины. Улицы все здесь покрыты деревянными досками и во многих местах большие ямы, но ездят все благополучно. Наши окна выходят на улицу, так что единственное развлечение – смотреть на гуляющих. Три раза мы были в церкви – такое было утешение и радость! По субботам и остальные разы у нас была всенощная и обедница. Конечно, и это хорошо, но все же не может заменить нам церковь. Ведь больше полугода мы не были в настоящей, потому что в Царском Селе у нас была походная… Время проходит быстро и однообразно. Работаем, читаем, играем на рояле, гуляем, уроки есть. Вот и все. Адресуйте прямо мне сюда или на имя комиссара Панкратова, через которого проходит вся корреспонденция (…)

Татьяна.

От великой княжны Татьяны Николаевны великой княгине Ксении Александровне¹⁶⁵

(Надпись на конверте: «Крым. Ай-Тодор. Великой княгине Ксении Александровне». Почтовая печать: Тобольск, 9.10.17. На обратной стороне печать: Вскрыто Военной цензурой. Военный цензор № 118. 29 окт. 1917 г. Почтовая печать: Кореиз… (даты неразборчивы). Марка отклеена)

Тобольск. Воскресенье, 8 октября 1917 г.

Кажется, я никогда не поблагодарила тебя за письмо, душка маленькая тетя Ксения. Зато делаю это теперь, хотя и довольно поздно. В следующий раз, когда ты будешь писать, пиши через комиссара Панкратова, через которого проходит вся корреспонденция. Только что вернулись от обедни (8 часов утра). Идет снег и мороз. Вчера было еще холоднее, но зато солнце. До сих пор нельзя было жаловаться на погоду, так было тепло, ну а теперь померзнем. У вас еще, наверно, чудно. И море такое же сине-зеленое. Знаешь, здешние лошади такие же маленькие и так же быстро бегают, как крымские. Киргизы постоянно носятся на них с большим треском. Вещи наши все приехали в целости. Самое приятное – это ковры и занавеси, т. к. здесь этого, да и вообще нет, ровно ничего нельзя достать. Массу рукомойников, канделябр без свечей и т. д. Часто тухнет электричество, так что это не мешает иметь на всякий случай. Mr. Gibbs¹⁶⁶ наконец приехал. Его комната почти окончена. Всю эту неделю усиленно клеили обои, и вообще строили. Она построена около трапа внизу; поставлены переборки. Работают, большей частью, военнообязанные, они нам чинят электричество и пр. Гуляем мы утром, с 11 до 12, и днем до чая. Что очень приятно, так это что мы можем выходить из дома и возвращаться сколько угодно, без посторонней помощи, как в Царском. Надеюсь, здоровье бабушки лучше и что все у вас благополучно. Мы все здоровы и живем так же, поэтому ничего интересного не могу написать. Желаю тебе всякого благополучия. Часто всех вас вспоминаем. Грустно, что не вместе. Храни вас Бог. Крепко, крепко всех обнимаем. Целую нежно, душка маленькая.

Ольга.

Государыня императрица Александра Феодоровна и великие княжны Ольга Николаевна и Татьяна Николаевна в форме сестер милосердия

От государыни императрицы Александры Феодоровны

А. А. Вырубовой¹⁶⁷

(Открытка)

Тобольск, 14 октября 1917 г.

Милая, дорогая моя, все время тебя вспоминаем, и все тяжелое, которое ты испытала, помоги тебе Бог, и вперед. Как больное сердце и ноги? Надеемся говеть¹⁶⁸ как всегда, если позволят. Занятия опять начались и с Gibbs (С.И. Гиббс), так рады наконец! Все здоровы. Чудное солнце; все время сижу на дворе за этим забором и работаю. Кланяюсь батюшке Досифею, докторам и Жуку (санитар). Горячо целую тебя. Храни Бог.

От великой княжны Марии Николаевны

B. Г. Капраловой¹⁶⁹

№ 3. Тобольск, 15 октября 1917 г.

Сердечно благодарю вас, милая Вера Георгиевна, за карточки, которые дошли, хотя по неверному адресу, т. к. мы живем в самом городе в доме бывшего губернатора. Надеюсь, что Вы теперь уже совсем поправились. Так скучно болеть и лежать. Как Вы нашли Романа? Наверное, он очень вырос с прошлого лета. А что делает Лошнов у О. В.? Встречаетесь ли Вы со знакомыми из лазарета? Про себя как-то нечего писать, живем по-прежнему. Ходили сегодня в 8 ч. утра к обедне¹⁷⁰. Церковь совсем близко от дома, надо только пройти через городской сад и улицу. Только что пили чай, и сейчас сидим все вместе. Брат играет с Колей (Деревенко), (сыном Влад. Ник.), которому позволяют приходить только по праздникам. Шлю привет Вашей сестре и знакомым, которые нас не забыли. Написала ли Карташова? Желаю здоровья и всего хорошего Вам, дорогая. Горячо обнимаю за память. Храни Вас Бог.

М.

Царская семья греется на солнце на крыше оранжереи.

Слева направо: великая княжна Ольга Николаевна, государь император, наследник цесаревич Алексей и великие княжны Мария Николаевна, Татьяна Николаевна и Анастасия Николаевна

От великой княжны Анастасии Николаевны

В.Г. Капраловой¹⁷¹

(Написано на 1½ страницах на одном листе с письмом великой княжны Марии Николаевны от того же числа)

№ 2. Тобольск, 15 октября 1917 г.

Сердечное спасибо, дорогая Вера Георгиевна, за открытку. Брат горячо благодарит за поздравление и привет. Как поживаете? Надеюсь, что здоровье лучше. Сестра Т(атьяна) благодарит Нину за письмо, кот. получила 21 сентября, но она собиралась уезжать, и поэтому она ее не поблагодарила. Всем, кто кланяется, сердечный привет, и поблагодарите за поклон. Часто вспоминаем наш дорогой лазарет. Особенно интересного ничего нет, а остальное сестра написала. Передайте, пожалуйста, этот конверт Кате, пишу через Вас, т. к., думаю, лучше так дойдет. Всего хорошего. Поправляйтесь. Привет сестре. Целую Вас.

А.

От государыни императрицы Александры Феодоровны

М.М. Сыробоярской¹⁷²

Тобольск, 17 октября 1917 г.

Мои мысли Вас много окружают. Столько месяцев ничего о Вас не знала, и Вы мои 7 писем не получили. Только 2. Письмо последний раз в конце июля. Перестала почти писать, только изредка. Боюсь другим повредить. Выдумают опять какую-нибудь глупость¹⁷³.

Никто никому не верит, все следят друг за другом. Во всем видят что-то ужасное и опасное. О, люди, люди! Мелкие тряпки. Без характера, без любви к Родине, к Богу. Оттого Он и страну наказывает.

Но не хочу и не буду верить, что Он ей даст погибнуть. Как родители наказывают своих непослушных детей, так и Он поступает с Россией. Она грешила и грешит перед Ним, и не достойна Его любви. Но Он всемогущий – все может. Услышит, наконец, молитвы страдающих, простит и спасет, когда кажется, что конец уже всего. Кто свою Родину больше всего любит, тот не должен веру потерять в то, что она спасется от гибели, хотя все идет хуже. Надо непоколебимо верить.

Грустно, что рука его¹⁷⁴ не поправилась, что не придется вернуться на старое место – но это лучше. Невыносимо тяжело и не по силам было бы. Будьте бодрой. Оба не падайте духом. Что же делать, придется страдать, и чем больше здесь, тем лучше там. После дождя – солнце, надо только терпеть и верить. Бог милостив, своих не оставит. И Вы увидите еще лучшие дни. Александр Владим. молод – много впереди. Надо перенести смертельную болезнь, потом организм окрепнет и легче живется и светлее. Молюсь всем сердцем, нежно обнимаю.