Kitabı oku: «Русский пантеон»

Yazı tipi:

В тексте сохранены авторские орфография и пунктуация.

Вместо предисловия

От автора

Римский Пантеон («Храм всех богов»), по сути, династическое святилище, место захоронения выдающихся людей Италии. В широком понятие пантеон – это собрание выдающихся имён, произведений, фактов истории.

Исповедуя жанр иронической поэзии, я главным образом пишу в одном случае, отклики на произведения известных и малоизвестных авторов (читатели ошибочно считают это пародиями), а в другом случае – стилизации, подражания, как, например, в цикле «Вышел зайчик», где известную историю про зайчика рассказывают Борис Пастернак, Владимир Маяковский, Андрей Вознесенский и другие.

Таким образом, сборник в некотором смысле представляет собой собрание произведений русскоязычных авторов, попавших в моё поле зрения.

Я не ставлю своей целью посмеяться над автором или унизить его, поскольку это всего лишь результат осмысления его текста и не более того.

Безусловно, у меня есть «любимые» авторы, тексты которых наиболее часто цитируются в моих стихотворениях-отзывах. Дай Бог им здоровья и плодотворного труда.

Лидирующим среди них является Андрей Бонди (по паспорту Макаров Андрей Леонидович), Валерий Митрохин, Эдуард Учаров и поэт, пишущий под псевдонимом Нейлин. Если они когда-нибудь прочитают мои стихотворения (поэты редко читают чужие стихи) и сочтут их оскорбительными, заранее прошу у них прощения, но не могу пообещать, что, если в дальнейшем появится повод подискутировать с их взглядами на окружающий мир, я им не воспользуюсь.

Я буду безмерно счастлив, если кто-то из живущих поэтов найдёт повод поговорить со мной, написав отклик на мои произведения, как это сделал столь талантливо Борис Чечельницкий.

Он виноват…

Быстрее, чем беглец из Шоушенка
бежал косой, но стал-таки едой.
Анапестом скакал от Евтушенко,
по «белым сне’гам», зайчик молодой.

Я обозвал бы байкой или сплетней,
что заячий облазив ареал,
шел Маяковский «двадцатидвухлетний».
Стрелял курить, а зайца не стрелял.
Все «облако в штанах» ловил, однако,
оно стремилось к Млечному Пути,
но выловил поэта Пастернака,
что так стремился «поле перейти».

Как мячик тему зайчика подбросив,
другой с огнем, негаснущим в груди,
нобелиат, по имени Иосиф,
ушастому сказал: «Не выходи».
Про этот апокалипсис вселенский,
то в шарфике, то в норковом боа,
писал взахлеб с надрывом Вознесенский,
вздыхала Ахмадулина Б.А.

Какие подхватили имена сей
сюжет и он расползся, словно штамм,
и Фет с «приветом» тот, что, Афанасий,
и Осип тот, который Мандельштам.
Весь «свет», на коем держится держава
из зайчика стремился выдрать клок:
Цветаева, Бальмо’нт и Окуджава,
Валерий Брюсов, Александр Блок.

«В сиянии светил» «среди миров» с кем
вы встретились, забывши про курок?
Естественно, с поэтом Казмировским.
Он виноват, а не жестокий рок.

Борис Чечельницкий, Член Союза Писателей СПб

Prozaek

Обычно, когда хотят подчеркнуть некоторую несамостоятельность или даже вторичность творчества какого-либо автора, говорят, что из его произведений торчат чьи-либо уши.

Прелесть творчества Евгения Казмировского состоит в том, что уши из его произведений торчат не просто с дивным постоянством, но торчат явно, нагло и категорически бравируя своей длиной и качеством подшёрстка. При этом сами его произведения не просто не вторичны, они категорически самостоятельны и, некоторым образом, даже уникальны. Самостоятельны, прежде всего потому, что такого ошеломительно-парадоксального сочетание взрослой (а те, кто меня знает, могут подтвердить, что слово «взрослый» в моих устах это вам не просто так) и внушительно зрелой поэзии со взглядом на окружающую действительность присущим, скорее, восторженному юноше, чем многоопытному пожилому джентльмену – такого ещё поискать надо. Нет, конечно, если очень хорошо поискать, найти можно. Но, во-первых, не так чтобы очень часто, а во-вторых, есть риск, что найдёте вы именно господина Казмировского.

Почему уникальны? По многим признакам. Первым из которых, хоть и не самым главным можно назвать… Ну честно. Положа, как говориться, руку на сердце. Где вы в современном мире видели хоть одного хорошего поэта пародиста? По крайней мере среди живых. Скажу больше. Вы хоть одного не то, чтобы хорошего, вообще стоящего упоминания пародиста в современном искусстве назвать можете? А я могу. И вот именно что хорошего. Потому что видел его собственными глазами. Многократно. И слышал собственными ушами. Зачастую, искренне сожалея об их, в смысле ушей, недостаточной длине. И да, не удивляйтесь, об отсутствии на них определяемого подшёрстка тоже. Ибо это существенно снижало шансы на то, что «старик Евгений (ничего личного) нас заметит». Увы, на мои скромные вирши рука мэтра не посягала не разу.

Вообще, если говорить серьёзно, то жанр иронической поэзии требует от автора гораздо больше «ума и таланта», чем любой другой. Ибо сочетание поэтичности, как в духовном, так и в профессиональном смысле этого слова, с хорошим чувством юмора – товар в мировой литературе вообще и в отечественной в частности не то, чтобы исчезающе редкий, но определённо штучный. В норме, увы, хорошие шутники обычно являются весьма посредственными поэтами, а хорошие мастера слова слишком часто относятся к себе и к читателям с убийственной серьёзностью опытного патологоанатома. Встреча с которым, конечно, неизбежна, но хотелось бы не сегодня.

И главное. Юмор, это ведь не про поверхностность и недостаточную, как там говориться, глубину восприятия материала.

Если замерять действительную глубину стихов Евгения Казмировского, никакого лота не хватит. Прелесть в том, что на дно этого омута читателя и слушателя опускают столь изящно и ненавязчиво, что осознание того на какую глубину занырнул, приходит только когда дёргаться уже поздно. Остаётся только расслабиться и получать удовольствие. Что, к слову, особого труда не составляет. И количество смысловых слоёв в этом омуте таково, что от осознания этого количества у меня, например, иногда возникает острое желание отложить «дерзкое перо» и скромненько постоять в сторонке. И внимательно послушать. Потому что вот так и вот настолько у меня, наверное, не получится никогда. К счастью, ощущение это к хроническим не относится, и через недельку после очередной встречи слегка отпускает.

Моя нежно любимая и безусловно уважаемая супруга утверждает, что недолюбливает живых поэтов. Для меня, безусловно, время от времени она делает исключение из этого правила. Для Евгения Казмировского, как мне кажется, всегда. А это, поверьте мне, дорогого стоит.

Художник и литератор Димитрий Эстрин.

«Русский пантеон» – тёплая книга

Стихи Евгения Казмировского – непонятное и тем более интересное для меня проявление современной поэзии. Непонятное в первую очередь потому, что неясно, как автору удаётся так смело и удачно жонглировать иронией, юмором, где-то даже сарказмом – и в то же время обречённым пониманием несовершенства мира вокруг, смирением с неизбежной трагичностью жизни.

В «Русском пантеоне» есть отсылки к анекдотам, ставшим уже классическими, – например, текст “Лирическое патологоанатомическое”. Есть и цитирования, и переосмысления известных песен: «Е|,еловать я готов песок, ⁄ но тебя не готов пока что». Есть и более горькие и жёсткие в своей прямоте строки: «Бесполезен ученья свет – ⁄ Ненормальных, как прежде, тьма».

Любопытно и то, что Евгений Казмировский, по своему собственному определению, пишет отклики, а не просто стихи. Таким образом каждое стихотворение получает дополнительные смыслы и особый контекст, что даёт некий эффект игры при прочтении, ощущение присутствия при диалоге Евгения с другими авторами. И опять непонятно: как Евгений так точно подмечает характерные особенности автора, ставшего источником вдохновения для очередного отклика, не теряя собственный стиль, а главное (что, на мой взгляд, и отличает в первую очередь поэзию Евгения Казмировского) – не теряя позитива, интеллигентной подачи, глубины мысли и чувства и доброты. Доброты ко всем нам – и к авторам первоисточников, и к читателям, и к миру, и к жизни, несовершенство которых Евгений, на мой взгляд, давно и хорошо понял, но принял. Несмотря ни на что.

«Русский пантеон» – тёплая книга.

Самое то, чтобы немного погреться и оттаять.

Иеклатим (Татьяна Савенкова), Санкт-Петербургский поэт

Офицерский юмор

До сих пор в моей библиотеке хранится книга «Физики шутят». А еще есть песня – «Когда поют солдаты». В этой книге шутит, и очень талантливо, флотский офицер. Хочется, чтобы офицерский (в отличии от казарменного) юмор согрел как можно больше читательских душ.

Борис Цукер, Союз писателей России.

Глава 1
Вышел зайчик погулять

Audaces fortuna juvat – смелым помогает судьба
Федор Богданович Миллеръ

Е.А. Евтушенко. Идут белые…

Идут белые зайцы,
по дороге скользя,
им сюда б не соваться,
но, наверно, нельзя:

то весна их торопит,
то толкает судьба
вдоль нехоженых тропок,
где грохочет пальба.

Не его день сегодня
в этом мире людей:
я в цепочке – охотник,
ну, а заяц – трофей!

Избежим кривотолков,
попытайтесь понять:
если я при двустволке,
как же мне не стрелять?

Никакой катастрофы —
я прошу не взаймы —
раз мы не автотрофы,
значит – хищники мы.

К зайцу много претензий,
но главнее всех та,
дескать, заяц в разрезе
так похож на кота,

и на вкус одни жилы…
Ошибаешься, брат:
под чесночной подливой,
заяц – просто отпад!

Идут белые зайцы
по дороге судьбы.
Ни к чему разбираться:
если бы да кабы…

Хоровод этот – норма:
хищник чистых кровей
станет лакомым кормом
для могильных червей.

Может, кто-то мне скажет:
– Не случится беда,
коль с охотой завяжешь
ты своей навсегда!

Вы наивны, как дети,
зайцу – явно под стать:
Бога правила эти,
и не нам отменять!

У меня есть работа,
мной гордится семья!
Если будет охота,
значит, буду и я.

В.В. Маяковский. Стойте…

«Вот, вы, охотник, у вас в усах капуста».
А заяц капусты с прошлого лета не ел,
Кишки от голода съёжились до хруста.
Кончайте охотницкий беспредел.

Дался вам этот заяц половозрелый,
Глаза с поволокой – банкует тестостерон!
Неугодно ли вот женщина дебелая,
Не хотите эту, так тонконогая вон.

Если зудяще хочется вам пометить
Трупом свежим этот смертью нетронутый край,
Выйду я – «красивый двадцатидвухлетний»,
Хоть в бабочку «сердца поэтиного» стреляй.

Послушайте, грязное дело бросайте!
В защиту зайца я даже взойду на амвон.
Деточка, помни, все мы немножко зайцы,
Особенно, если природой объявлен гон.

Б.Л. Пастернак. Зал затих…

Снег сошёл. Я вышел на опушку.
Лес недобро посмотрел мне вслед.
Я в руках Всевышнего игрушка,
хищника отсроченный обед.

Я весь в белом, точно на параде,
на версту доступен сотням глаз —
нет, не долгим при таком раскладе
видится моей прогулки час.

Так не просто в этом мире глянца
трепетную душу сохранять:
что для вас судьба простого зайца,
вышедшего в поле погулять?!

Не поверю, чтобы голодуха
вызвала подобный произвол?
Нет, не от нужды, скорей, от скуки
взял ты в руки непривычный ствол.

Чтоб твоя страница хайпанула,
фото с трупом выложишь в сети…
На меня уже нацелил дуло —
не судьба мне поле перейти.

И.А. Бродский. Не выходи…

Нет никакого смысла шастать в открытом поле:
зачем тебе, заяц, эта мутная воля?
Везде трава одинакова – за дальним пригорком не лучше.
упорных исканий достойны разве что райские кущи.

Нет никакого смысла не соблюдать приличия,
если ты не охотник, станешь заведомо дичью.
Сосредоточься на частном, не беспокойся о вечном:
лучше сейчас возвращайся, чем потом «изувеченным».

Нет никакого смысла следовать пошлой традиции!
Охотник поди без желания выбежал на позицию.
Мог отсидеться в комнате, танцуя взахлёб боссанову
«в пальто на голое тело, в туфлях на босую ногу».

Не будь дураком! Будь курицей – не покидай насеста!
Для судьбоносных прогулок выбери тихое место.
Не вижу в Заячьем смысла, не будь как другие зайцы,
иди на Васильевский – знаешь, там всё когда-то кончается!

А.А. Вознесенский Ты разбудишь меня…

Ты разбудишь меня на рассвете,
Краток сон у женатого зайца.
Скажешь: «Плачут голодные дети —
Есть потребность тебе прогуляться!

Трудный путь предстоит, если честно.
Шанс вернуться один здесь из сотни:
Знаю точно, за тем перелеском
Затаился вражина-охотник.

Вот, сложила в дорогу котомку,
В ней кора и засохший грибочек.
Ты старайся скакать леса кромкой —
Может это погибель отсрочит.

Если всё же немыслимый выстрел
Погасить сможет заячье солнце,
Знаю я, что, согласно Гафизу,
Мы, конечно, на землю вернёмся.

Души наши в восторге сольются,
Встретит нас тороватое лето!
Постарайся к обеду вернуться…
– Возвращаться? – плохая примета!

Б.А. Ахмадулина Мой герой…

На даче у меня лишь снег сойдёт,
шалит русак – их здесь не меньше сотни.
Сезонный их стремительный исход
намерен прекратить один охотник.

На первый взгляд, его характер крут,
грозя злодеям ружьецом железным,
порвать решительно порочный круг
намерен он посулов бесполезных.

В пролеске, у берёзы схрон стоит,
не просто так – ему присвоен номер.
Оттуда беспорядочно палит
охотник, но никто пока не помер.

Познавшая и мудрость, и печаль,
в том знак судьбы приемлю как награду,
ведь зайцев этих мне безумно жаль,
пускай живут – их убивать не надо!

И, встав на цыпочки в твоём лесу,
я выманю тебя наружу жестом.
– «Вам зайцев жаль – я вижу по лицу —
и сходство с вами – для меня блаженство»

Глотая пыль в тиши библиотек,
В конце концов мы укрепимся в мысли,
Что длинноухий безобидней всех,
По крайней мере, всяко лучше крысы.

А.А. Фет (Шеншин). Я пришёл к тебе…

Солнца луч – небес посланец,
пробежал по ветке каждой,
вместе с ним проснулся заяц,
гладом мучимый и жаждой;

счастье в воздухе витало,
был им полон день весенний,
он подумал: не мешало б
к завтраку найти кореньев;

только на опушку вышел,
вдруг охотник выбегает,
на болезного ружьишко
от Лепажа направляет;

сдуру засадил дуплетом,
не подумавши нимало,
а ведь заяц шёл с приветом,
рассказать, что солнце встало…

Ночь сошла на день чудесный,
фотовспышкой жизнь сгорела —
Не судьба услышать песню
Ту, что в бедном сердце зрела.

О.И. Мандельштам Бессонница

Бессонница. Русак. Жестокая стезя.
Ещё пяти шагов он не прошёл – и, нате:
Безумный живодёр в охотничьем бушлате
На тропку выбежал, винтовкою грозя.

Жить невозможно, вовсе не греша.
Забота о стрелке томит на самом деле,
Ведь заячья душа на небо отлетела,
А вот спокойна ли охотника душа?

Казалось мне подчас – всё движется любовью
Едва ли у него мотив для злобы был,
Но руки кровью он нарочно обагрил,
И сон нейдёт отныне к изголовью.

Б.Ш. Окуджава. Не наводите ствола перекрестье…

Зайчик на просеку засветло вышел,
медленно шёл, явно чуя подвох,
словно не лес, а покатая крыша,
словно шоссе, упаси его бог.
Видно, доподлинно зайцу известно:
«наша судьба – то гульба, то пальба».
Не наводите ствола перекрестье,
влагу смахните ладонью со лба.

«Коротки наши лета молодые»:
статный юнец превращается в прах.
Будьте мудрей – усмирите гордыню,
время покаяться в прошлых грехах.
Путь милосердья тернист, как известно,
но благодать – не пустые слова.
Пусть доброта на земле неуместна,
к ней благосклонна небес синева.

«Где-нибудь на остановке конечной»
ваше решенье Создатель учтёт:
к новой игре приготовлены свечи
шанс получить баснословный доход.
Кто никогда ни о чём не жалеет,
легче становится солью земли.
Разве беда, что ушли без трофея —
душу свою вы тем самым спасли.