Kitabı oku: «Остров. Проект «Робинзон»», sayfa 3
– Как тебе местечко? По мне, так отлично подходит. Дрова рядом, вода рядом, еда рядом. Строительные материалы, правда, далековато, но мы же не планируем постоянно что-то строить?
– Ну, я точно не планирую. – Даша энергично тряхнула головой, рыжие волосы на солнце разлились языками пламени. – Как ты, в общем, это видишь?
– Вот здесь – я подошёл к каменной стене и положил руку на нагретый камень – самая высокая точка. Отсюда дождевая вода будет течь вниз, а не к нам в гости. На край уступа, вот тут, кладём ровное бревно, фиксируем камнями, чтобы не укатывалось. И к нему крепим жерди либо доски, если нужное количество наберём, втыкаем второй стороной вот тут примерно – я провёл носком сапога линию на расстоянии около двух метров от каменной стены. Сверху укладываем еловый лапник, а потом укрываем дёрном. В теории, такая конструкция не должна сильно пропускать воду. Чтобы сверху не затекало, обложим дёрном бревно с другой стороны, кроме того, там склон в сторону озера, туда стекать должно. Один торец заложим камнями – их здесь дохрена, потом опять же, обложим дёрном. А с другой стороны из веток соорудим что-то типа двери.
– Ну, целом, выглядит более-менее. Думаю, вот тут можно организовать место для костра. – Даша отошла немного в сторону вдоль уступа. – А потом над ним какой-нибудь навес организовать, чтобы дождём не заливало.
– Ага, и сарайчик для дров. – Мы посмотрели друг на друга и жизнерадостно заржали.
Отсмеявшись, мы приступили к действиям. Перво-наперво, заготовили некоторый запас дров, собрав весь хворост на нашей «базе», как я окрестил эту площадку, затем притащив несколько сушин из леса – дров там, действительно, было немеряно. Ленточная пила оказалась на диво хороша, я за двадцать минут распилил всё, что мы приволокли, на пригодные для костра поленья. Правда, пришлось игнорировать толстые павшие деревья – из них получились бы уже полноценные чурки, колоть которые нам было нечем. Даша вспомнила, что это можно делать клиньями, на что я предложил ей самой выстругивать клинья ножом, и камнем загонять их в чурбаки. Энтузиазм у девушки сразу куда-то улетучился.
Наконец, выложив кострище камнями, я, как и положено заправскому туристу, разжёг костёр с одной спички. Побежали язычки пламени, бойко перескакивая с ветки на ветку, потянуло дымком, костёр начал потрескивать. И тут внезапно меня начало «отпускать». С каждой уложенной в огонь веткой, напряжение и неврозность, преследовавшие меня с момента пробуждения, стали понемногу уходить, словно сгорая в пламени.
Говорят, человек может вечно смотреть на три вещи: как горит огонь, как течёт вода и как работает другой человек. С третьим утверждением я бы поспорил: когда кто-то работает, а ваш покорный слуга нихрена не делает, ну, кроме того, что бьёт баклуши – он чувствует себя не в своей тарелке. Не знаю уж, в чём тут дело. А вот с первыми двумя – полный порядок.
По дороге на работу я перехожу мост через небольшую речушку, и каждое утро останавливаюсь на нём и смотрю в воду. Речка мелкая, загаженная и заросшая, но я всё равно стою и наблюдаю за медленными колыханиями водорослей, подмечая мелкие изменения с вчерашнего дня – вот этот камень совсем обнажился, так как дождей давно не было; кучку мусора, создававшую запруду уже с неделю, наконец унесло; а ржавую бочку, мирно себе гнившую у берега уже который год, кто-то скоммуниздил. Можно было бы и уток покормить, но я всегда забываю купить какую-нибудь булку. А нет, вру, один раз купил. Но утки не явились. Поэтому на мосту пропагандируется принцип раздельного питания: отдельно – утки, отдельно – питание. Но вот само втыкание в текущую воду как-то прочищает мозги, и потом проще на работу настроиться.
А с огнём у меня всё сложнее. Наверное, это потому, что он воздействует на большее количество органов чувств, если, конечно, не воспроизводится на экране. Да и 95% всех этих роликов из разряда «костёр горит десять часов», на проверку просто закольцованные отрезки на пару минут. Казалось бы, ну и что? Горит огонь и горит. А вот нетушки, ощущения прогорания дров нет! Одно и тоже полено горит, горит, горит и сгореть не может. Бесятина. Не верю! Для меня обязательно должен быть процесс пожирания огнём топлива. Помню, мелким строил из веточек маленькие избушки, поджигал и смотрел, как они сгорали. Наверное, во мне умер пироман. Или не умер?
– Вась? – возмущённый крик Дарьи вернул меня в реальность. – Хватит на костёр залипать! Я есть хочу уже!
– Ну пойдём. – я нехотя отвёл взгляд от пламени, подкинул ещё пару дровин и поднялся на ноги.
…
Наших ракушков мы нашли там же, где и оставили, они смирно сидели в центре каменной чаши, открыв раковины, но не пытаясь активно куда-то удрать. Нас это вполне устроило – можно наловить их с запасом, и пускай тут самоочищаются. Выловив их обратно – моллюски моментально захлопывались, как только им что-то не нравилось – и наполнив фляги, мы вернулись к костру. В огне уже успел порядком накалиться большой плоский камень, который предполагалось использовать как жаровню. На него-то, тихо матерясь и морщась от жара, я и выложил нашу добычу. Минут через десять раковины начали открываться, ещё чуть позже в них начали кипеть соки. Дарья попыталась было сразу выудить моллюска из огня, но я настоял на том, чтобы прогреть подольше, мотивируя тем, что неизвестно, кто в них ещё живёт. Наконец, я счёл время термообработки достаточным, и мы, обжигаясь о горячие раковины, наконец приступили к трапезе.
– В целом, неплохо. – изрекла девушка, оперативно смолотив несколько экземпляров. – Жестковато, чуть отдаёт тиной, и песок попадается всё-таки. Я бы добавила сыра, мазика и чеснока.
– Ага. А ещё хлеба, супа и мороженого. – я выплюнул какую-то не прожёвываемую часть. – Скажи спасибо, что соль есть, без неё было бы совсем тоскливо. А так, я уверен, если их сутки в ручье подержать, то песок и запах уйдёт. А вот с «резиновостью» ничего особо не сделать, «альденте» я их жрать не рискну.
– Да ладно, и так сойдёт. – Даша вдруг хлопнула себя по лбу ладонью. – Дура, как я могла забыть? – открыв рюкзак, она достала оттуда кучку боровиков. – Я же немного грибов собрала!
Добыча Даши была на скорую руку почищена, порезана, нанизана на прутики и водружена над огнём, а часть просто положена на «жаровню». Прикончив мидий, мы пожевали и жареных грибочков, но они не очень зашли. Оставшиеся было решено засушить про запас, поэтому их просто порубили на пластины и в живописном беспорядке развесили на ветвях ближайшего деревца.
– Да, на ужин надо бы добыть чего-нибудь поинтереснее… – я поднялся на ноги, заглянул в КПК, ещё даже полудня не было. – Времени немного у нас есть. Даш, проверь пока, на всякий случай, наш лагерь счётчиком Гейгера, я совсем забыл. Приставка «фон» к фамилии звучит солидно, но не в нашем случае. Я сейчас вернусь.
Удостоверившись, что девушка достала свой КПК и принялась бродить по «базе», прилипнув к экрану, я направился к зарослям ивняка, в изобилии произраставшему на берегу неподалёку, и нарезал с десяток длинных гибких прутьев. Затем двинулся в сторону леса, выбрал участок, где росли молодые ёлочки, и принялся перерывать землю у их подножия ножом. Разумеется, сразу нарвался на кучу корней и быстро натащил ворох тонких, длинных побегов – их, с некоторой натяжкой, можно использовать вместо верёвок, они довольно гибкие и прочные.
Когда я вернулся к костру, Даша уже окончила проверку местности, и просто показала мне знак «всё путём», с любопытством глядя на мою добычу. Я, меж тем, принялся крафтить задуманное изделие. Сначала свернул кольцом самую длинную ветку, зафиксировав её обрезком корня. Получился обруч диаметром с полметра. Затем прикрутил к нему крест-накрест несколько веток потолще, как же зафиксировав импровизированными «верёвками», а потом просто вплёл между ними прутья потоньше, и обрезал ножом лишнее. Получилась круглая решётчатая конструкция на манер сита.
– Двадцать минут, а не халтура! – резюмировал я результат своих трудов, удовлетворённо крутя в руках полученное изделие. Потряс его по-всякому. Изделие держалось молодцом, не пытаясь тут же развалиться.
– Обалдеть. – девушка смотрела на мои действия с просто-таки академическим интересом. – А что это?
– Раколовка. Примитивная, но от этого не менее эффективная! – я залез в рюкзак, вытащил моток верёвки, потоньше. С сожалением отрезал метра три, поделил на равные части. Привязал обрезки к ободу раколовки на равном расстоянии, а свободные концы завязал в узел. Разбил камнем раковины двух нераскрывшихся мидий – таких, если кто не в курсе, есть нельзя категорически – извлёк мясо и остатками корней намертво прикрутил к центру конструкции.
– И как эта хрень работает? И обязательно было связывать всю конструкцию корешками?
– Как работает, сейчас покажу. Пойдём. – я направился к берегу, держа изделие перед собой и стараясь глядеть под ноги. – А корни ели я использовал, чтобы верёвку сэкономить. Фиг знает, когда она нам понадобиться.
Придя примерно к тому месту, где я видел рака, я подобрал подходящий шест, метра эдак в четыре, и повесил на один его конец раколовку. Опустив ловушку в воду так, чтобы она легла на дно более-менее ровно, загнал второй конец жерди между камнями, чтобы никуда не делась.
– Ну вот. Теперь остаётся только периодически наведываться к ловушке, аккуратно поднимать её из воды и снимать раков, которые будут жрать нашу приманку.
– А они разве не удирают сразу? – удивлённо подняла на меня глаза девушка.
– Если поднимать раколовку осторожно, они просто ничего не замечают. Очень заняты едой… Только в качестве приманки лучше какую-нибудь тухлятину использовать, обычно кладут гнилую курицу. Мы, в детстве, жареных лягушек использовали. Но должно и так сработать. Главное, проверять регулярно. Правда, раки обычно ночью шарятся, но уже к вечеру должно что-нибудь пойматься.
Мы набрали ещё некоторое количество мидий, чтобы два раза не вставать, закинули их в наш импровизированный «бассейн», и двинулись добывать стройматериал для проекта «Укрытие».
Между тем, солнышко забралось уже высоко и, несмотря на конец лета, жарило вполне по-взрослому. Судя по КПК, температура поднялась до двадцати градусов, и мы избавились от курток, шапок и свитеров, оставив их на базе. И если моя футболка – естественно, камуфляжная – болталась на мне вполне свободно, то одевавшие напарницу с размером промахнулись, и её футболка плотно облегала фигуру, чётко повторяя все изгибы и выпуклости. Или не промахнулись? Это мужик может быть чуть красивее обезьяны, а участницы шоу должны притягивать взгляд. Мой взгляд же притягивает? Притягивает, вон у неё и штаны всё облегают. А зрители чем хуже?
– Даш, как ты думаешь, насколько плотно за нами наблюдают?
– А ты думаешь, наблюдают? Блин, а я не накрашена и вообще! – девушка остановилась и обернулась ко мне, во взгляде читалось негодование. Достала расчёску и попыталась привести в порядок волосы. – Не мог раньше сказать! Я выгляжу, как чёрт знает кто!
– Вот не надо, нормально ты выглядишь! Для текущих условий – вообще богиня! А откуда у тебя расчёска? – попытался я поменять тему разговора.
– Расчёска? У тебя нет, что ли? В кармане была. На левом рукаве куртки. – Даша более-менее привела волосы в порядок и немного успокоилась.
– Только куртка в лагере. Вроде я все карманы проинвентаризировал, не было ничего… Ладно, вернёмся – проверю. А может, расчёски только девочкам положены.
– Так ты думаешь, что за нами всё-таки наблюдают? Уверен?
– Даша, если это именно шоу, по типу какого-нибудь «Последнего героя», то наблюдение за участниками просто обязано быть. Как-то ведь должна идти трансляция? Положим, местоположение можно по КПК мониторить, звук, опять же, наверняка с них снимается. Но тебе бы, например, было интересно следить за перемещениями точек на карте, и слушать разговоры в плохом качестве? Видеоряд необходим!
– Соглашусь. Я бы по всему острову микрокамер натыкала.
– Вариант. Ещё можно со спутника съёмку вести, или дроны, несущие камеры с мощными объективами. А скорее всего, всё сразу.
– Так это что получается, теоретически, даже в кустики не отойти, чтобы моя попа не засветилась в кадре? Охренеть! Я в порномодели не записывалась!
Пока Даша распалялась, ссылаясь на Конституцию и неприкосновенность частной жизни, тихонько тренькнул КПК. Я открыл сообщение. Оно гласило: «Весь контент модерируется. Изображения интимного характера цензурируются, либо вырезаются. Администрация». Я продемонстрировал сообщение подруге.
– Что и требовалось доказать. Постоянное наблюдение. Мы «под колпаком», напарничек.
– Интересно, а кто модерирует модератора? Пойдёшь ты купаться, он будет сидеть и пялиться на твои шикарные формы.
– Да и пофиг, пусть хоть дрочит на них, мне не жалко…
…
Добравшись до «Берега Погибших Кораблей», мы медленно прошли его весь, с юга на север, методично отбирая всё, что могло нам помочь в строительстве. Досок набралось, в итоге, весьма приличное количество, но бо́льшая их часть была до отказа пропитана водой, и для наших целей не годилась. Их мы оттаскивали подальше от берега, чтобы не лежали в воде и немного просохли. В будущем пригодятся. Однако десятка полтора разнокалиберных досок, годящихся для наших нужд, всё же нашлось. Их мы в три приёма перетащили на «базу». Упарились. Дощатый щит, обитый железом, оказался совершенно неподъёмным, и его мы только что и смогли, что оттащить от воды. Авось, немного просохнет, и его можно будет разобрать.
Вернувшись в лагерь, я выдал Дарье два камня и поручил выпрямлять гвозди, а сам двинулся в лес, продолжать заготовку материала. Материала было в изобилии, и через какое-то время я изрядно перематюкавшись и взмокнув – всё-таки, ленточная пила не очень подходит для таких работ – выпилил из павшей сосны необходимой длины бревно. А вот чтобы дотащить его до лагеря и взгромоздить на причитающееся место, пришлось привлекать напарницу. Слава всем богам, что Даша – девушка крепкая, и местами вполне может на равных с мужиками выступать. А ведь могли же меня закинуть сюда, например, со Светкой… Не, нафиг. Было бы проще сразу утопиться. Гораздо гуманнее.
После установки и фиксации свежедобытого бревна – в итоге, я остановился на трёх, примерно, метрах – и проведения ревизии стройматериалов выяснилось, что досок нам хватает только на половину планируемой кровли. И ещё пара часов ушла на то, чтобы в лесу найти, принести и обработать с полсотни жердей, которые и составили, в итоге, основу крыши нашего обиталища. Часть жердин прибили гвоздями – ах, как удобно забивать хреновые, старые, ржавые гвозди камнем, вы бы знали! Песня, просто. Нецензурная только. Совершенно. Остальные прикручивали еловыми корнями к прибитым. В целом, получилось достаточно прочно и относительно ровно. Затем сверху уложили слой елового лапника, причём, после некоторых размышлений, я предложил его крепить так, чтобы ветви были направлены вверх, а не вниз. На удивлённый вопрос Даши: «Зачем, то есть, нахрена?» я выдал умозаключение, что, дескать, так дёрн, который пойдёт следующим, будет лучше держаться. Впрочем, дёрн всё равно пришлось дополнительно фиксировать продольными жердями, чтобы он не съезжал. Заднюю стену жилища я, почти уже было, предложил сделать по нормальному, из жердей. Но потом посмотрел на замученную девушку и предложил на сегодня просто прикрыть лапником, а потом уже сделать капитально. Завтра. Или послезавтра… Как пойдёт. В качестве двери на другом торце нашего шалаша прикрутили связку лапника, чтобы он откидывался в сторону и вверх, сойдёт на первое время. Из досок же и оставшихся гвоздей я сколотил этакий поддон метра два на два.
– А это что ты такое делаешь?
– Спать на голой земле вредно для здоровья. Лучше спать на голом полу. Особенно, если он противоположный… Это нам будет вроде лежанки.
– Так, я с тобой вместе спать не буду!
– Даша, рядом – это не значит вместе. – я устало посмотрел на неё. – Впрочем, можешь разобрать это и сделать две отдельные лежанки. Мне, уж прости, недосуг – я, что-то, запарился малость за сегодня.
– Неужели мы тут вдвоём на месяц застряли? – девушка опустилась на землю, обхватила колени руками, посмотрела на меня с непонятным выражением.
– Всегда поражала в тебе способность моментально менять тему разговора. Я понимаю, что ты устала, но уже шесть вечера, а нам нужно ещё натаскать в шалаш лапника и какой-нибудь сухой травы, или мха, чтобы не спать на голых досках. А в это время года здесь должно начать темнеть уже в восемь.
– И неплохо бы что-нибудь на ужин запилить, в то у меня уже кишки к позвоночнику присохли.
– Аналогично. Кстати, пора бы уже проверить раколовку, кто-нибудь мог и повестись на нашу приманку… Давай до неё прогуляемся, заодно нарвём сухой травы, её там на берегу много.
Дойдя до берега, мы обнаружили нашу снасть ровно там, где и оставляли (что неудивительно). Аккуратно подняв раколовку из воды, мы выяснили, что экипажа на борту заметно прибавилось: вокруг приманки сидело аж четыре здоровенных дуры, вяло шевелившие клешнями. Вытащив снасть на берег и осторожно положив на камень, чтобы не потревожить постояльцев, я рассмотрел добычу поближе. Это были воистину гиганты: ничего подобного прежде мне видеть не доводилось. Самый здоровый был, наверно, сантиметров двадцать пять от носа до хвостового плавника, клешни длинной с палец взрослого человека. Аккуратно взяв самого здорового за спинку – рак тут же принялся рассерженно щёлкать клешнями, шевелить длиннющими усами и всячески показывать недопустимость подобного поведения – я положил добычу на камень и вонзил лезвие ножа в голову, туда, где у рака находится межушный ганглий или что-то такое, до этих подробностей мы тогда с Настей-биологиней не дошли. Дошли до других, но об этом Даше знать совершенно необязательно… Прикончив таким образом всех четырёх членистоногих, я повернулся в девушке.
– Будь добра, оттащи их в наш садок, к мидиям. В холодной проточной воде они не испортятся, а я пока переснаряжу раколовку.
– Блин, да они, в сумме, на кило наверно тянут. – Дарья приняла у меня добычу и удалилась в сторону водопада.
Я же зашёл в воду и вытащил несколько мидий. Тут же, на берегу, разбил раковины камнем, вытащил моллюсков и пристроил их в раколовку, на место практически съеденной предыдущей партии. Закинул на прежнее место, поставил в КПК напоминалку «В семь сходить проверить». Нарвал на скалах охапку сухой, жёсткой, выгоревшей травы и вернулся в лагерь. Напарница уже притащила партию лапника и наводила суету в нашем новом жилище. Может быть, спросите вы, я имел ввиду «наводила красоту»? Нет. Ничего подобного…
Ещё минут сорок ушло на то, чтобы собрать в округе всё подходящее и организовать более-менее сносное место для сна. Я не говорю «постель», потому что нет. Не похоже, ни разу.
Меж тем, тени становились всё длиннее, а бурчание в животе – всё громче. Даша вызвалась сходить к «садку», я отправился к раколовке. В ней обнаружилась новая команда, так же четыре «пассажира». Походу, подумал я, местные раки состоят в сталкерской группировке «Долг», те тоже работают четвёрками – «квадами». Приманка была практически съедена, но переснаряжать ловушку я не стал, закинул, как есть. И двинулся дальше по берегу, к зарослям водной растительности. Вспомнился мне тут один видеоролик, про одного выживальщика. И он в болоте нашёл довольно неожиданную для меня еду…
Когда я вернулся в лагерь, Даша уже вовсю хозяйничала у костра. Мидии запекались на раскалённом камне, а раки нависали над огнём, насаженные на прутья, воткнутые в землю. Картинка была та ещё.
– Выглядит, как капище древним богам. В жертву которым приносят каких-то хтонических тварей. Я их как раз принёс. – я протянул девушке свежедобытых раков.
– Ага. Ктулху фхтанг, и всё такое. Тебя не было полчаса, я уже начала волноваться, хотела искать идти. Ты отбивал этих четырёх раков у водяных? И что за ветки ты приволок? – Даша принялась пристраивать «новеньких» к уже начинающим краснеть «старожилам».
– Каких водяных, я русалок кадрил. А параллельно набрал нам свежих овощей на ужин. – я принялся раскладывать свою добычу на сравнительно ровном камне, заменяющем нам стол.
– Ты знаешь, после сегодняшнего дня я бы на русалок смотрела исключительно с гастрономической точки зрения. Интересно, если их варить, бульон будет мясной или рыбный? И что ты, всё-таки, притащил?
– Что сложного? Если варить верхнюю часть русалки – то бульон будет мясной, а если нижнюю – то рыбный. Но у нас напряжёнка как с русалками, так и с ёмкостями для варки, поэтому будем жрать рогоз. – я протянул Даше принесённое специально для просветительских целей соцветие этого самого растения. Кто не знает, оно выглядит как пушистая коричневая сосиска на палочке.
– Так это же камыш! – подруга недоверчиво посмотрела сначала на презент, потом на меня. – Его разве едят?
– Насчёт камыша – не знаю, а это рогоз называется. Их постоянно путают. И его едят. Вот это – я показал на пучок белых стеблей толщиной в пару сантиметров, и длиной до двадцати – основание стеблей молодого растения. Их можно есть сырыми, вполне вкусно. А это – я потряс охапку бурых бугристых побегов, примерно такой же толщины, но уже по полметра длиной, – корни. Можно есть и сырыми, но лучше запечь, после этого оно должно, якобы, напоминать картошку.
– Картошку? Это супер. – Даша с сомнением посмотрела на стебель, осторожно откусила маленький кусочек, прожевала. После чего с аппетитом вгрызлась в странный продукт, только сок брызнул. – Напоминает огурчик немного, мммм.
– Да, действительно напоминает. Поплотнее правда. – Я разложил корни рогоза на нашей импровизированной жаровне. Ракушки уже открылись и начинали закипать. – Через пять минут можно будет кушать. А пока, мы приготовим соус!
Даша от такой заявы аж подавилась. Пока она прокашливалась, я высыпал в одну из пустых раковин, оставшихся от утренней трапезы, горсть брусники, до этого заботливо спрятанную в кармане. Добавил чуть соли, ложкой раздавил в кашу, разбавил минералкой из фляги и аккуратно поставил к огню. Через несколько минут содержимое закипело, и я осторожно перенёс «соусник» на наш импровизированный стол. Туда же переместились десяток готовых мидий и первая четвёрка раков, успевшая уже полностью покраснеть, а значит – приготовиться.
Ракушки с соусом пошли значительно лучше, чем утром. Кроме того, за день в ручье они практически потеряли болотный запах, и песок из них тоже вымыло. По крайней мере, от покупных мидий они уже отличались минимально. Или мы просто дико проголодались? День физической работы на свежем воздухе, не мудрено. Да ещё и с непривычки.
Дарья уже взялась за рака, когда мне пришла в голову отличная мысль. Я достал флягу со спиртом, отлил немного в кружку – грамм семьдесят, может, чуть больше, затем разбавил минералкой. Подумал, раздавил туда же десяток ягод брусники, взболтал. Поймал обиженный взгляд.
– Это на двоих, спирт нужно экономить. Но нужно хоть чуть-чуть мозги расслабить, они у меня набекрень. Да и дезинфекция не помешает.
– Да, я бы, пожалуй, сейчас батл вискаря в жало засадила… Голова идёт кругом. А что мы отмечаем?
– Нуу, пусть это будет торжественная сдача первой очереди проекта «Убежище»!
– Мда, так себе повод, Василий. – подруга скривила недовольную гримаску. – Мы хрен знает где, хрен знает зачем…
– А посмотри на это с другой стороны. У нас внеплановый – оплачиваемый! – отпуск, весь день на свежем воздухе, в экологически чистом, судя по всему, месте. На ужин у нас – элитнейшие морепродукты с фруктовым соусом, приготовленные на живом огне, экзотические овощи и ягодный ликёр.
– Ликёр, блин! Овощи, блин! – Даша наконец рассмеялась. – Разливай уже, морепродукт ты экзотический…
– Рано, пусть закончится гидратация спирта. Так пить вредно для желудка.
– Давай уже раков пробовать. – девушка взяла поджаренного гада, но, кроме как отломать ему хвост и клешни, ничего не смогла сделать – хитин оказался прочнейший.
– Можно, я за тобой поухаживаю? – я достал мультитул, открыл ножницы и довольно ловко начал вскрывать панцирь и клешни, выдирая нежнейшее мясо и выкладывая его в импровизированную тарелку из куска сосновой коры. И пока подруга споро таскала мясо сначала в соусницу, а потом в рот, неспешно рассказывал.
Давным-давно, когда я был молодым и глупым учащимся старших классов, мы с пацанами пошли на дискотеку. А чтобы плясать было веселее, было решено предварительно накатить. На какую-либо приличную выпивку у нас, естественно, денег не было, поэтому мы наскребли по карманам мелочь и двинулись к местному барыге, со странной кличкой Тара. Этот деятель барыжил спиртом в розлив, в то время в сельской местности это было обычное явление. Денег у нас хватило на целый литр «чистогана» сомнительного качества, но был один нюанс. У нас не было тары. И у Тары не было тары. Поэтому литр спиртяги он нам вынес в литровой банке. Без крышки.
Возник резонный вопрос: и что делать? Неокрепшие подростковые мозги смутно догадывались, что пить чистоган неразумно – помимо чисто вкусовой и эстетической (это насколько далеко будешь блевать) составляющих, нас просто развезёт в дрова, и повырубаемся мы где придётся. А дело было в феврале, носы пощипывал вполне ощутимый двадцатиградусный мороз, и нужно было что-то срочно решать. Ибо перспектива торчать на холоде нас не прельщала, а перспектива обжиматься на дискотеке с тёплыми девками – наоборот, прельщала. Как вы понимаете, круглосуточных магазинов с одноразовыми стаканчиками тогда вокруг не наблюдалось, а зайти к кому-нибудь домой и попросить у родителей пустой стакан дураков не нашлось. В итоге, было решено двинуться к колонке и что-нибудь там уже придумать.
Процессия получилась та ещё. Впереди двигался осторожным шагом «спиртоносец», на вытянутых руках неся перед собой банку и стараясь не расплескать ни капли ценнейшей жидкости, и одновременно не грохнуться – дорога была скользкая. Да, в феврале такое бывает, даже сейчас. Вокруг него, на полусогнутых, тенями скользили остальные, готовые в любой момент поддержать несущего, или подхватить банку – как получится. Но всё прошло нормально, и мы прибыли на место.
Водоколонка, это – если кто не в курсе – такой здоровый кран с рычагом, торчащий из земли. К нему подведён водопровод. Нажимаешь на рычаг – вода течёт. Не нажимаешь – что характерно, не течёт. Это, конечно, если колонка исправна. Наша была исправна. После некоторых раздумий была выработана следующая тактика. В банке от поверхности спирта до края был где-то сантиметр. В этот сантиметр было предложено налить воды, чтобы спирт чуть-чуть разбавить. Потом самый храбрый делал глоток, и в банке опять возникало пустое место, туда снова доливалась вода, следующий по храбрости отпивал, и так далее, пока градус напитка не падал до допустимых рамок.
Сказано – сделано. Банка была поднесена под кран, а на рычаге повис самый здоровый из нас. Результат превзошёл все ожидания: в банку ударила тугая струя воды под напором, расплескав содержимое по сторонам. Где-то треть драгоценного спирта была бесповоротно утрачена. Нажимавший на рычаг был немедленно подвержен общественному порицанию, но, поскольку он был, как я уже упоминал, самым здоровым – порицание было чисто словесным, хоть и непечатным. Зато спирт, в итоге, удалось сразу разбавить до несмертельных кондиций, и до дискотеки мы, таки, добрались.
Нужно ли упоминать, что из закуски у нас была одна жвачка на всех?
…
– Смешно. Это к чему? – Даша, наконец, оторвалась от поедания раков и поставила «тарелку» между нами.
– Это к гидратации спирта, наверное… – я тоже добрался до мяса рака, оно оказалось изумительным без всяких соусов. Разлил «ликёр» по кружкам. – В принципе, можно пить.
– Подожди. – девушка отвлеклась к костру, и положила на «стол» дымящиеся корни рогоза. – давай сначала эти штуки попробуем.
Я разрезал подпечённые корешки на небольшие кусочки и мы, обжигаясь и матерясь, стали снимать с них кожуру – она немного обуглилась и отходила вполне нормально. Под ней обнажилась белая, волокнистая мякоть, которая на проверку действительно напоминала печёный картофель на вкус.
– А вот тоже неплохо. – Даша положила на почищенный корень кусочек мяса рака, критически осмотрела получившийся бутерброд. – Майонеза бы сюда…
– Майонез вреден для печени. Так что, обойдёшься. – я поднял кружку. – Ты знаешь, я не хочу пить за всякую лабуду типа «за прибытие, еду, воду, убежище»… Нас вынудили, в конце концов.
– И какой тост ты предложишь? «Слава Монолиту»?
– Не самый плохой вариант. Но я предложу выпить за встречу. За нашу встречу. – я протянул кружку Даше. Она взглянула на меня неожиданно серьёзно, помедлила, затем с силой чокнулась.
– За встречу!
Мы выпили. Спирт оказался, как я и предполагал, очень приличным. Не осел комом в желудке, а растёкся по жилам, оставив приятное тепло. Отставив кружки, мы вернулись к остывающему ужину, да и следующая четвёрка раков уже требовала внимания.
Меж тем стемнело. Мы сидели рядом, привалившись к нашему шалашу. На костре закипала вода в кружках. Поскольку чая у нас не было, туда пошли листья брусники – лучше, чем просто кипяток глотать.
– Вась, а что ты обо всём этом думаешь? Остров, шоу, наше в нём участие и всё такое?
– Я тебе не рассказывал анекдот про трёх черепашек?
– Нет, не припомню такого.
– Ползут, значит, три черепашки. Одна говорит: «передо мной ползёт одна черепашка, и за мной ползёт одна черепашка». Вторая говорит: «за мной ползут две черепашки». Третья говорит: «передо мной ползёт одна черепашка, и за мной ползёт одна черепашка». Вопрос: как такое возможно?
– Фиг знает. – Даша задумалась. – они по кругу ползают?
– Нет. Просто одна из черепашек врёт.
– Аха-ха-ха-ха! Реально смешно. Только к чему этот анекдот?
– Боюсь, в нашем случае, врут все черепашки. Тебе ничего сегодня не показалось… странным?
– Мне показалось странным всё «сегодня», начиная от момента моего пробуждения. – подруга встала, взяла у костра кружки с отваром, морщась, протянула одну мне. – Осторожно, горячая. Даже через перчатку чувствуется. А у тебя есть что-то конкретное?
– Начнём с «острова в Ладожском озере». У меня нет под рукой подробных карт, да и не подробных тоже нет, но готов забиться на ящик коньяку: острова таких размеров и формы в Ладоге нет.
– Ты это утверждаешь, основываясь не на чём?
– Разумеется, на чём. Хотя я, наверное, не совсем точно выразился. Смотри. – я взял прутик и начал рисовать на песке, при неверном свете костра, грубую карту Ладоги. Даша включила на КПК фонарик, и дело пошло значительно проще.
