Kitabı oku: «Я – батискаф свободы»

Сумасшедший ледяной полет

Воспоминание о гекзаметре

Лодку в слепом океане – бросает дитяти во чреве,

В молниях жгучих вцепился в соломинку он пуповины…

Дай ему выплыть, о, Отче, на солнечный берег…

В яростном свете, в волненьях судьбы и течений отныне

К ветхой галере, бунтующий узник, прикован невинно…

К звездному чреву простертые руки в молитве…

Кто меня бросил – зачем? – в эту адскую бурю?!.

Кем я был д о?.. И что меня ждет, имярек, за пределом?..

…Дай ему выплыть, о, Отче, на солнечный берег…

Я – батискаф свободы

 
Мой взгляд упирается в горизонт,
затем упирается в облака,
в звезду упирается —
тесно мне
как скучно родиться
и кончиться
здесь
 
 
Я маленький батискаф свободы
я опускаюсь на дно сознания
на поверхности кругами расходятся шумы
д н о   р а з б е г а е т с я
меркнет свет
 
 
Я маленький батискаф свободы                                               увязший во тьме
как выразить…
 хрипами? жестами?                                                  дрожью?
Все поздно. Питекантропу возможно…

Я убил его на рассвете
Он был предводителем шайки
(я чьим-то спасителем)
В страхе я кромсал его большое тело
но все ломалось
с омерзением и горечью
 я добивал его дамскими ножницами
(кем-то подсунутыми с тонкой улыбкой)
И понял непоправимое:
 лучше быть им

Я влез в его тело ожидая его боли
боли как прощения
Но он уже превратился в памятник
 
 
Я батискаф свободы
Я несусь вверх, к свету
где кругами расходится музыка —
 
 
я, батискаф
____________________________________
Стихотворение навеяно кошмарным сновидением
 

Под библейским небом

 
Знамя тут не причем,
 я бы выбрал его голубое…
Только дали не могут без дани – крови волхвов.
В этих далях земных
 ощущаю я родство простое
с окруженным волком…
 
 
Саблезу-у-бые!..
 все прощено вам стократно,
ваши боли слагаются в боли мои —
И как раненный зверь в окружении краски закатной,
душа в небо уходит зализывать раны свои…
 
 
И в студеном огне охладив обожженные лады,
вдруг пронзившись тоской, побледнеть, поспешить по делам…
И искать обреченно в замутненных судьбах и взглядах
чистоты, чистоты… – словно в Каине клятый Адам.
 

Другой…

 
…И прожит день счастливо и не зря…
В прихожей чьей-то поднял я глаза.
И поразился: столько было боли,
и муки, заостренной и немой… —
Как будто я подглядывал другого…
Я отступил в смятеньи: Бог с тобой…
 

Закатная дорога

 
Я опять туда уеду
и закончу этот спор.
Незахватанное небо
смотрит в олово озер.
 
 
Жили мы свободным братством.
Синь небесная – истец.
По наитью – без коварства —
не подкупленных сердец.
 
 
Если кто-то занеможил,
мысль паучую тая —
мы вели его под стражей
в призакатные поля…
 
 
Там в зачатии начала,
в затухающем огне
скрыто нечто, что печалит
нас, живущих на земле…
 
 
Что в сравненьи наше злато
с первозданною зарей?
Сердце, сердце! что за плата
между небом и тобой?..
 
 
Я однажды провинился,
приговор их был суров:
заточить меня в темницы
золоченых городов.
 
 
Так живу, не зря, ей-Богу,
но в ненастье, как в бреду,
той закатною дорогой
в одиночестве бреду…
 

«Дни уходящие, дни…»

 
Дни уходящие, дни…
Зовы рассветов сквозь занавес ночи,
ночи далекой, полярной, холодной.
Всполохи света лишь память о солнце,
всполохи пепла в висках как возмездье,
как очищенье и зовы рассвета…
Долго ли ночь продолжается эта?..
Дни уходящие, дни…
Долго ли звезды холодной пустыни
будут в колодец заглядывать синий?..
Черный колодец…
Бездонна ль водица?
Бьют ли ключи?
Еще можно напиться?
Дни уходящие, дни…
 

Недо…

 
Мимо окон вверх летело…
Что такое?.. Не успел…
А в душе чего-то… пело…
Что за штука?.. Проглядел…
 
 
Недовидел сноведенье,
недопонял.., недознал…
Получил стихотворенье
о неведеньи зеркал.
 
 
Глубоки они безмерно
и слепые как стена.
Только сила притяженья
зазеркалия сильна…
 
 
Так – в неведеньи-дурмане,
недовидя – не дойдя,
постигаем пониманье
быта – недобытия…
 

Хроника конца

1

 
Ни капли зря —
у дождя.
Лес открыт без молитв.
 
 
Мы промокли насквозь —
врозь,
словно рыбы скользя.
 
 
В старый дом ворвались – живы!
Огляделись – чужие…
 

2

 
В общности тревожной,
Пустоте
нет ни слов, ни жестов, ни отчаянья —
гулкое бездонное качанье…
 
 
День сторонний. Муха на стекле.
Оглушающе ее жужжанье
лета отлетевшего,
 скользит
в мерном сне, не зная заклинанья.
 
 
Вот и муха.
Нет в природе слов.
Белое шуршание ветров —
сто страниц забытой нами книги,
где дождинки – знаки, а не миги…
 
 
…что-то пишут на моем стекле..
 

3

 
Вот и конец… Обрываются нити…
В рамке оконной день неумытый.
Чайник и стол очертаньем гротеска.
Ты не встаешь, на глазах занавески.
Время тягучее тянет назад —
не задохнуться бы… Нити летят
дальним обрывом, радостным свистом…
Крепче обняться! или забыться…