Kitabı oku: «Гениальный грабитель»
Часть I
Полмиллиарда долларов
Глава 1
Родом из детства
Дверь бесшумно распахнулась, и в кабинет вошла Варвара – оператор по работе с персоналом, – если по-простому, обыкновенная секретарша, какая имеется почти у каждого руководителя учреждения. Вот только компания, в которой работала Варя, называлась «Российские алмазы», а потому секретарша генерального директора просто обязана соответствовать высоким стандартам. Имея броскую внешность и покладистый ровный характер, Варя без труда справлялась с непростой задачей. До нее секретаршей работала Татьяна, девица с огненной гривой, однако число ее поклонников зашкаливало за допустимый предел, и Курганов Андрей Макарович, генеральный директор компании, решил с ней расстаться, определив девицу пусть не на столь значимое место, но столь же хлебосольное, – в цех огранки алмазов.
Курганов не без оснований считал, что с Варварой ему повезло. Первое, на что обращали внимание посетители, когда приходили на прием, так это на ее теплую красоту, позволявшую перешагивать кабинет строгого начальства в благодушном расположении духа.
Место, где встречаются подобные экземпляры человеческой природы, располагалось в Иркутске – некий исторический эпицентр, порожденный столкновениями множества кровей, начиная от коренных жителей бурятов, столь непривычных европейскому взору, до потомков донских казаков, что пришли в Сибирь гонимые царским указом и собственными честолюбивыми помыслами. Испытывая дефицит в женском общении, казаки охотно обращали алчные взоры на местное женское население, нередко оказывавшее им радушный прием. Вот от этой необузданной, диковатой любви народились девицы с независимым характером, красивым гордым профилем, которых трудно было представить в русских кокошниках, столь характерных для средней полосы России.
Варвара, как никакая другая девушка, умела соответствовать характеру заведения, в котором работала, и держала хорошенькую головку столь высоко, как если бы ее макушку украшал венец из крупных самоцветов. При этом вела она себя совсем не чопорно, что порой свойственно девушкам ее возраста и внешности, вполне даже дружелюбно, с милой улыбкой на слегка скуластом личике, но вместе с тем в разговоре даже при самом доверительном диалоге всегда ощущалась граница, перешагивать которую не хотелось. Эту девушку Андрей Макарович отыскал сам (весьма редкий случай), пренебрегая многочисленными рекомендациями, что обрушились на него валом, когда только обмолвился о том, что хочет подыскать себе другого оператора по работе с персоналом, – просто обратился в бюро занятости и уже через два дня ему предложили подходящую кандидатуру. Как следовало из резюме, девушка окончила пединститут иностранных языков и искала подходящую работу. Первое время Курганов лишь присматривался к ней, полагая, что девушка слишком хороша, чтобы отвечать на бесконечные звонки и стучать по клавишам. Но через две недели выяснилось, что Варвара была не только привлекательная, но и весьма сообразительная.
Единственным минусом Вари, с точки зрения Курганова, был ее высокий рост (а порой она приходила и на высоких каблуках!), прежде девушка всерьез занималась баскетболом и выступала за сборную вуза, и генеральный директор ощущал некоторый дискомфорт, стоя с ней рядом, когда она возвышалась над ним едва ли не на целую голову! Хотя как посмотреть… Иные мужики на ее распрямленную спину взирали с неподдельным восхищением и наверняка втайне завидовали ему, полагая, что генеральный директор, не лишенный творческой фантазии, использует ее рост весьма креативно.
– Андрей Макарович, подошел Федор Юрьевич, – не проговорила, а буквально пропела Варвара.
Федор Юрьевич Тимофеев был начальником цеха конечной доводки алмазов и главным экспертом. Именно к нему после многоступенчатого обогащения кимберлитовой породы, включая ее дробление, промывку и рентгено-люминесцентную сепарацию, попадают все алмазы, которым предстоит дальнейшая сортировка. Если присмотреться к цеху, которым он руководит, то в нем нет никакой романтики: за небольшими столами с яркими настольными лампами сидят женщины в белых халатах, на руках длинные резиновые перчатки, и они, вооружившись узкими пинцетами, выбирают из общей кучи разновеликих алмазов подходящие по размеру и бережно складывают их в небольшие металлические коробочки, которые, по мере заполнения, ссыпаются в большие металлические тары, весьма напоминающие тазы, что используют в общественных банях. На всякого, кто видел, как по длинной резиновой ленте движутся большие тазы с ручками, до самого верха наполненные высококачественными алмазами, зрелище производило сильнейшее впечатление!
Как было заведено в последние три-четыре года, начальник цеха приносил Курганову на просмотр самые крупные алмазы, которым нередко, здесь же, проявляя остроумие, давали собственные имена. После этой нехитрой процедуры особо значимые алмазы отправляли в центр сортировки в Мирный в сопровождении усиленной вооруженной охраны. В этот раз, как уже доложили Андрею Макаровичу, было обнаружено три крупных уникальнейших алмаза: два черного цвета и один ярко-желтый. И генеральному директору не терпелось на них взглянуть.
– Пусть заходит, – стараясь скрыть нетерпение, отозвался Курганов.
– Хорошо, Андрей Макарович, – ответила Варвара и, круто развернувшись, пружинистой походкой дикой своевольной кошки зашагала к двери.
Андрей Курганов невольно остановил взгляд на ее упругих ягодицах, отметив, что вчера на девушке было зеленое обтягивающее платье, напоминавшее кожу хищной и опасной ящерки, выгодно подчеркивающее ладно скроенную фигуру. Девочка многим рискует, когда-нибудь у него возникнет желание погладить ее ниже талии. А может, она считает, что Андрей Макарович бесчувственный чурбан или слишком стар для подобного рода ухаживаний? Если это так, то девушка очень сильно заблуждается – он, как и всякий мужик, может быть подвержен страстям. Вот тогда берегись!
Негромко постучавшись, в комнату вошел плотный мужчина около тридцати пяти лет, с огромной желтоватого цвета залысиной и аккуратными небольшими очками на птичьем носу. На нем был стального цвета костюм из тончайшей шерсти, явно не местного производства. За внешне простым покроем чувствовался шик, всегда отличающий дорогие модели.
В узких длинных ухоженных ладонях Тимофеев держал небольшую металлическую коробочку, в которой находились алмазы. Обращался с ней с подобающей деликатностью, как и положено с незаурядной вещью. В общем-то, Тимофеев был одним из ведущих геммологов России (благо что под боком находилась столь внушительная база), и у многих складывалось впечатление, что он знает об алмазах буквально все! Так что компании «Российские алмазы» с Тимофеевым подфартило.
– Проходи, садись, – показал генеральный директор на стул подле себя. И когда Федор Тимофеев присел по правую руку от директора, аккуратно поставив перед собой платиновую коробочку, спросил: – Как добрался?
Спросил, как если бы пришлось добираться откуда-то с Магадана.
На губах Тимофеева мелькнула лукавая улыбка. Впрочем, разгадать ее секрет не составляло труда, все-таки не «улыбка Джоконды»! В концерне «Российские алмазы» была одна из мощнейших служб безопасности в стране. А главный консультант производства при всей строгости свободно выносит из производственной зоны алмазы величиной с грецкий орех. А ведь досмотр на производстве был поставлен на очень высоком уровне, если не сказать, крайне жестко – ему подвергались буквально все, начиная от мастера драги и заканчивая инженерами, контролирующими конечную стадию продукции. Не считаясь с чином, охрана заставляла раздеваться догола всех, беззастенчиво требовала приседать; смотрела под ногти; заглядывала в самые интимные места; расчесывала волосы, опасаясь, что алмазы могут быть спрятаны в них; требовала полоскать рот. Так что при таком неустанном бдении укрыть даже самый крохотный алмаз не представляется возможным. Но даже это еще не все: уже на выходе каждого работника могут проверить выборочно. Сама охрана также подвергается тщательному досмотру. А тут по звонку генерального, буквально с самого конвейера сгребаешь в металлический контейнер самые редкие и крупные алмазы, после чего беспрепятственно выходишь из помещения.
– Спасибо, благополучно.
– Так чем ты меня порадуешь на этот раз? – нетерпеливо спросил директор.
– Взгляните, – торжественно произнес Федор Юрьевич и, щелкнув хромированными замками, открыл коробочку.
В небольших углублениях на бархатной красной подушечке лежали три большущих алмаза: два черных (один из которых был величиной с грецкий орех, другой – вполовину меньше) и один желтый, как по форме, так и по размерам напоминающий каштан средних размеров. Взяв пинцетом желтый камень, Тимофеев осторожно положил его на стол перед Кургановым.
– В нем девятнадцать карат. Идеальный камень! Отсутствуют даже мельчайшие трещины. С огранкой «принцесса» он будет стоить примерно четыреста пятьдесят тысяч долларов.
– Однако! Откуда они?
– С карьера «Дружба».
Генеральный понимающе покачал головой. Так уж случилось, но именно на этот карьер в последние годы приходились самые серьезные находки алмазов. Да и в геологическом плане месторождение значительно отличалось от всех остальных.
Алмаз, напоминавший глаза дикой кошки, выглядел невероятно теплым, однако такое ощущение было обманчивым, достаточно было лишь взять его в ладонь, чтобы почувствовать холод, исходящий от его гладких граней. Такое неповторимое изящество не признает никакой дружбы и со всяким будет держаться надменно и холодно, даже с теми, кто посчитает его своим, выплатив за него целое состояние.
Андрей Макарович приподнял камень и внимательно всмотрелся в янтарную глубину, заигравшую многими огнями. В какой-то момент показалось, что он потерял счет времени – подобное сияние способно очаровать кого угодно.
– Черные алмазы такого качества и таких размеров уже давно не встречались в этом карьере.
– Да, я знаю… Они впечатляют, – согласился генеральный директор, невольно улыбнувшись.
– Я уже провел компьютерные исследования для этого большого алмаза, – приподнял Тимофеев наиболее крупный черный алмаз. – Более всего подходит огранка «маркиз». Заиграют все грани… Даже вот эта, – показал он на небольшой скол. Аккуратно положив камень на место, он взял второй. – А вот для этого алмаза подойдет огранка «слеза», аккумуляция света будет наиболее полной. Как вам мое решение?
– Ты старший консультант генерального директора компании, мое доверенное лицо, так что тебе и карты в руки.
– Тогда я отдам распоряжение.
Генеральный едва заметно кивнул.
– Договорились… А какова будет их предварительная стоимость?
– При обработке алмазы уменьшатся на треть, это надо учитывать… На их поверхности имеются небольшие включения минералов, которые можно заметить только под микроскопом. Но даже в этом случае цена на них не опустится ниже восьмисот тысяч долларов.
– Неплохо…
Прозвеневший телефонный звонок прервал разговор. Извинившись, Курганов взял трубку:
– Слушаю.
– Андрей Макарович? – в голосе прозвучали значимые интонации, какие можно различить лишь у человека, облеченного властью.
– Да, это я, Петр.
– У меня есть для тебя неприятная информация.
– Что такое? – невольно насторожился Курганов.
– Тебя хотят подвинуть.
– Вот это новость, ты меня огорошил!
– Извини, посчитал, что ты должен быть готов к этому известию.
Звонившим был Герасимов Петр, его однокашник, один из немногих юношеских приятелей, с кем Курганов до сих пор поддерживал тесные отношения. Надо признать: Петр не однажды выручал его в трудные минуты, а когда требовалось опереться о крепкое плечо, так он с готовностью его подставлял.
Сейчас был тот самый случай.
За прошедшие пять лет, что Андрей Курганов провел в кресле генерального директора, его не однажды пытались потеснить. И всякий раз приходилось подключать личные контакты на самом верху, чтобы подобного не произошло. Однако с каждым годом сопротивляться давлению из центра становилось все труднее – уж слишком хлебным для многих представлялось его место. А ведь усаживаясь в кресло, он получил в наследство полуразвалившееся, едва ли не убыточное хозяйство, и пришлось потратить немало сил, чтобы выйти по добыче алмазов на сегодняшний уровень. Именно ему удалось пробить решение самостоятельно продавать сырье и граненые алмазы напрямую потребителю, что подразумевало значительную прибыль в ближайшее время. Число недоброжелателей Курганова увеличилось многократно в последние полтора года, когда он сумел добиться большей автономии.
– Насколько это серьезно? – глухо спросил Андрей Макарович, скосив тяжеловатый взгляд на Тимофеева, сидевшего молчком.
Уложив алмазы в металлическую коробочку, эксперт старательно делал вид, что изучает физико-географическую карту Южной Якутии, на которой красными флажками были помечены кимберлитовые трубки. Андрей Макарович понимал, что это всего лишь дипломатический экивок. В действительности эту карту за последние два года Тимофеев успел изучить до мельчайшей речушки, до самой незначительной сопки. Большую часть территории Тимофеев проползал на собственном брюхе, так как родился в Южной Якутии и большую часть жизни провел именно здесь.
– Сейчас все очень серьезно, – высказался Герасимов. – Указания исходят от уполномоченного представителя президента. Сам понимаешь, такие решения не отменяются. Видно, там, наверху, уже все решили.
– Вот как… И кого же решили поставить?
Федор Тимофеев уткнул взгляд в огромную фотографию разрабатываемого карьера «Дружба», запечатленного с километровой высоты. Огромные «БелАЗы», грузоподъемностью до ста сорока тонн, чередой тащившиеся по серпантину, выглядели всего лишь невыразительными букашками в гигантском карьере. А его глубина, вместе с буровой установкой на самом дне, просто терялась где-то в недрах земли. И это всего-то один из двух десятков гигантских карьеров акционерного общества «Российские алмазы». Работать на столь масштабном предприятии, пусть даже если ты обыкновенный проходчик, было невероятной удачей, а что говорить о нем, Курганове, генеральном директоре, уже не один год возглавлявшем столь масштабное предприятие. От одной мысли, что каждый день проходчики поднимают «на гора» десятки тысяч каратов, просто захватывало дух. И вот теперь выискались люди, которые намереваются отобрать его детище.
– Кто-то из центра. Фамилию точно сказать не могу, все держится в секрете, но кажется, Нивелин. Знаю, что документы на твое отстранение находятся на подписи у президента.
– Это который Нивелин? Николай Абросимович, что ли?
– Он самый.
Усилием воли Курганов сумел подавить вспыхнувшее в нем чувство негодования. У Нивелина были серьезные покровители в Совете министров, наверняка именно с их подачи он рискнул раскрыть рот на столь лакомый кусок. Пять лет назад Нивелин был директором шахты на Кузбассе, а когда завалило два десятка горняков, так по решению московской комиссии из руководства его убрали. Но, как это частенько бывает, не понизили, а наоборот, повысили – перевели в Министерство геологии, где Нивелин возглавил один из важнейших секторов – по запасам углеродного сырья. Последующие пять лет Нивелин прыгал с одной должности на другую, все выше взбираясь по служебной лестнице, и вот теперь у него на носу новое назначение – генеральный директор компании «Российские алмазы». Должность не только хозяйственная, но и во многом политическая, а значит, наверху назревают какие-то серьезные комбинации, связанные с перестановками фигур и, как следствие, требующие траты бюджетных денег, а его компании отводится незавидная роль дойной коровы. Сам Курганов на такое дело не подпишется, следовательно, вместо него уже подыскали более лояльную фигуру.
– Что ж, это на него вполне похоже. Нивелин всегда подсуетится там, где нужно… Хм, и там, где не требуется.
– Что думаешь делать? – В голосе собеседника прозвучали нотки сочувствия. – Поборешься?
– Думаешь, есть смысл?
– Трудно сказать… Хотя, кто знает. Я со своей стороны еще прозондирую почву, но шансы твои невелики… Откровенно хочу сказать.
– Я понял, спасибо.
– Если тебе что-то вдруг потребуется, так ты дай мне знать. В любом случае без работы не останешься.
– Договорились.
Андрей Курганов в задумчивости положил трубку.
Первая попытка подвинуть его с места генерального директора компании предпринималась четыре года назад, когда его производство без лишнего шума сумело обойти «Де Бирс», сделавшись крупнейшим в мире производителем алмазов. Что тут говорить, тридцать миллионов каратов, ежегодно получаемые с карьеров компании, это не шутка! Сырые алмазы складывали в хранилище, где они дожидались наиболее благоприятной обстановки для продажи. Выбрасывали на рынок лишь небольшими партиями, чтобы не сбить на них мировую цену. Так что, по большому счету, глобальные цены на алмазы отныне зависели теперь от России, а точнее от него, генерального директора компании «Российские алмазы» Курганова Андрея Макаровича. Именно Россия определяет в данный момент стоимость всех ювелирных драгоценностей – колье, ожерелья, кольца, подвески, – где присутствуют алмазы. И хотелось бы верить, что такая политика будет продолжаться долгие годы.
Страшно даже представить, что станет с алмазным рынком, если однажды Россия надумает выбросить на прилавок хотя бы десятую часть накопленных сырых алмазов. Цены на бриллианты будут не просто меньше, они упадут в разы! И даже самый эксклюзивный алмаз будет стоить не больше безвкусной бижутерии в каком-нибудь заштатном провинциальном магазине. Свою главную задачу Курганов видел в том, чтобы проводить мудрую политику, стараясь не сбить установленной однажды цены. Всем известна истина, что обесцениваются деньги, а цены на драгоценности неуклонно продолжают расти. Так что подобная тенденция должна продолжаться и впредь! Иначе, негласно подчиняться правилу, установленному еще боле ста лет назад основателем «Де Бирса» господином Сесилем Джоном Родсом: «Ситуацию на рынке нужно держать всегда таким образом, чтобы на три покупателя всегда оставалось только два алмаза».
Если не поддерживать цену на алмазы, то они просто станут куском угля.
Четыре года назад Курганов сумел удержать компанию в руках, убедив руководство страны не назначать нового человека: алмазный бизнес весьма консервативен и не принимает случайных людей. Здесь привыкли работать с теми, кто успел себя зарекомендовать, кто крутится в нем уже долгие годы. Андрей Макарович входил в их число. А потом ведь совершенно неизвестно, как может повести себя новый человек, заполучив кресло руководителя столь серьезного предприятия. Возьмет и профукает государственное достояние!
О том, что отставка должна была произойти в ближайшее время, Андрей Макарович предчувствовал. Точнее, просчитал. Его самостоятельность с концентрацией в одних руках значительных ресурсов, способных существенно повлиять на экономику страны, была поперек горла многим влиятельным фигурам в правительстве. А за пределами страны его увеличивающегося влияния на алмазном рынке, как реальной угрозе собственному бизнесу, всерьез опасалась всесильная международная корпорация «Де Бирс» (они и так потеряли половину своих доходов, как только Россия заняла ведущее место в мире по добыче и обработке алмазов), а потому будет настаивать на его отставке, грозя международными торговыми санкциями. Так что его смещение всего лишь вопрос времени, выгодное многим значительным людям.
Предвидя возможную отставку, Андрей Макарович подготовил для себя базу, сколотив неплохое состояние, что позволит ему в какой-то степени компенсировать душевный дискомфорт. На ожидаемом пенсионе он планировал организовать собственное прибыльное дельце, которое смогло бы на равных конкурировать с дочерними компаниями «Де Бирса». При его нынешнем положении провернуть такую комбинацию было не столь уж и затруднительно. Из тридцати миллионов каратов алмазов, поднятых из кимберлитовых трубок, десятая часть отправлялась в банк «Заречье», откуда дальше шла на шлифовальные заводы Израиля и Армении. Причем каждое звено длинной цепочки было глубоко убеждено, что не совершается ничего противоправного, и алмазы поступают в хранилище банка вполне на законных основаниях.
Собственно, со стороны так оно и выглядело.
На прибывшие в хранилище алмазы имелись все надлежащие бумаги, какие требовалось иметь при транспортировке: сургуч, скреплявший холщовые мешки, круглые печати, подписи высокопоставленных чиновников, сопроводительные письма. В каждом грузе, даже самом незначительном, указывалось количество поступивших в хранилище карат и даже их предварительная стоимость. Правда, с той лишь разницей, что количество карат, а стало быть, и количество алмазов было значительно больше, чем приводилось в сопроводительных документах. За эту «мелочь» приходилось расплачиваться многими нолями в долларах со всеми, от кого зависела судьба сопроводительных документов: с ревизорами, контролерами, чиновниками из Счетной палаты. Но щедрость вполне оправдывала затраченные усилия – установленный канал работал без перебоя уже четвертый год. И вот, кажется, наступал момент, когда его следовало прикрыть и забрать все то, что находится в хранилище, вплоть до самого последнего камня.
Только с большим начальным капиталом Курганов может претендовать на достойное место в алмазном бизнесе, а плестись в хвосте он как-то не привык.
Федор Тимофеев был одним из его доверенных людей. Впрочем, хорошие деньги тот получал не только за свой профессионализм, как главный консультант, но еще и за молчание.
– Так о чем мы там? – хмуро поинтересовался Курганов.
– Какой из алмазов вы хотите оставить себе? – просто спросил Федор Юрьевич, уже знакомый со вкусом генерального директора (он нисколько не сомневался в том, что его выбор упадет на янтарный камень).
– А сам бы ты что мне предложил?
– Я бы предложил вам взять желтый алмаз.
– Почему? – отчего-то недоверчиво спросил Андрей Макарович, видно находясь под впечатлением неприятного разговора.
– У него очень яркий и насыщенный цвет. А потом сейчас спрос именно на такие цветные камни. Цена на них с годами будет только расти.
– А почему все-таки не черные? Особенно тот… Он ведь крупный!
– Можно, конечно, и черные… Но тенденция сейчас такова, что в ближайшие три года черные алмазы на мировом рынке будут не в моде. И цена на них окажется не столь высокой.
Андрей Макарович усмехнулся:
– Так ведь их можно и попридержать где-нибудь в хранилище. А там, глядишь, годика через три продать с большой пользой. Это ведь не кусок колбасы, который может испортиться.
– Все, конечно, так… – слабо улыбнулся Федор Юрьевич. – Я только высказал свое мнение.
– Сделаем вот что… Я беру все три камня!
Федор Тимофеев чуть нахмурился – подобное решение шло вразрез с установленными правилами. Разумеется, у генерального директора всегда был неплохой аппетит и отменный вкус, он прекрасно разбирался в алмазах, знал их настоящую цену, при этом всегда умел делиться и прекрасно знал границу, за которой начиналась откровенная жадность. Но в этот раз такое решение выглядело перебором. А потом, ведь это не просто какие-то три банальных в полкарата камушка, которые можно купить едва ли не в любой ювелирной лавке, на сей раз перед ним на столе лежали уникальные алмазы, каждый из которых встречался один раз в десять лет. А то, что их выделили из кимберлитовой породы с разницей всего лишь в несколько часов, само по себе можно назвать невиданным случаем. А кроме того, каждый камень, как и было положено по инструкции, был записан в реестры редчайших алмазов. Скрыть такую значительную пропажу просто невозможно! Для чего тогда вся эта опись? Как же он собирается выкрутиться? Ведь не станет же Курганов объяснять, что уникальные алмазы просто закатились под кровать! Или он решил на прощание громко хлопнуть дверью?
– Я бы вам посоветовал взять один… Сами понимаете, скрыть пропажу невозможно. Алмаз значится в книге учета, данные о самых крупных алмазах всегда дублируются и отправляются в центр. Если пропадет один, то можно что-то придумать, как-то отговориться. Например, сказать, что в нем было множество дефектов, и мы просто распилили его на части. Но что мы скажем сразу по трем крупным алмазам?
– Мы скажем то же самое, – хмуро отозвался Курганов.
– Не уверен, что это выйдет.
– Не переживай, пройдет и в этот раз.
Тимофеев решил не сдаваться и отрицательно покачал головой:
– Боюсь, это будет выглядеть неубедительно… А потом, и подозрительно!
Глаза генерального неожиданно налились злостью:
– Ты меня плохо понял? Мне нужно три камня! Я сам с ними разберусь!
Федор Юрьевич пожал плечами и отвел взгляд в сторону:
– Если вы так считаете… Что мне сказать в цехе огранки?
– Скажешь вот что… Камни ты отдал мне. Дескать, генеральному они понадобились, чтобы продемонстрировать их в Москве. Нужна более точная консультация по огранке алмазов. А я им потом перезвоню и согласую все документы.
– Хорошо. Пусть так и будет.
– Хочу тебе сказать откровенно… Скорее всего, я здесь долго не задержусь. У меня немало недоброжелателей, желающих занять мое место… Чего ты так на меня смотришь? Место хлебное, ты согласен со мной? У меня есть кое-какие планы на будущее, я не собираюсь оставаться не у дел, в конце концов, я имею моральное право на часть всего этого.
– Разве я вам дал повод сомневаться в обратном?
– Слава богу, что нет. Иначе мы бы с тобой не разговаривали, – буркнул генеральный.
– Сколько у нас времени?
Немного задумавшись, Курганов произнес:
– Примерно полгода. За эти месяцы я должен подчистить все свои дела, чтобы не осталось никаких хвостов. Уходить со своего места с голой задницей я не намерен, не те нынче времена! Так что нужно найти человека, который мог бы прихлопнуть этот банк. Ты понимаешь, о чем я говорю? – строго посмотрел Курганов на Тимофеева.
За время совместной многолетней работы Тимофеев научился понимать шефа с полуслова. Порой он умел настолько тонко его чувствовать, что Курганову казалось, будто он озвучивает его собственные мысли. Пожалуй, что так тонко чувствовать своего хозяина способен только старый преданный кобель: он всегда знает, когда следует заглянуть хозяину в глаза, чтобы избежать заслуженной трепки, а когда нужно подставит мохнатую холку для дружеского поглаживания. Стремление угодить Курганову у Тимофеева было на уровне подсознания, и надо признать, что в своем желании быть нужным Федор Юрьевич ни разу не ошибся. И Курганов очень надеялся, что и в этот раз он будет понят.
– Вы имеете в виду, что нужно организовать ограбление банка?
Андрей Макарович хмыкнул:
– Именно так. У тебя есть для этой роли подходящий человек?
– Имеется, – после секундной паузы ответил Тимофеев. – Он специализировался на грабежах ювелирных лавок. Только мне известны пять эпизодов, но в действительности их намного больше.
– Никогда не думал, что у тебя такие интересные… приятели. Откуда он? Как ты с ним познакомился?
– Он родом отсюда, из Дружного. Мы выросли вместе, учились в одном классе. Он уехал, когда ему исполнилось пятнадцать. Родители у него погибли в экспедиции, и родная бабка забрала его куда-то под Москву. Знаю, что он учился в художественной академии, потом за какие-то дела его оттуда исключили. Не могу сказать точно, но кажется, он приноровился рисовать фальшивые деньги. Это дело каким-то образом удалось замять.
– Что ж, прибыльное дельце – рисовать фальшивые деньги… Если, конечно, не поймают. Как его зовут?
– Степан Шабанов.
– Значит, ты с ним связи не терял?
– Это не совсем так. Мы с ним в школе дружили, но как он уехал, связь была потеряна. Два месяца назад я пробил его через своих людей…
– А с чего это вдруг у тебя вспыхнул к нему такой интерес? – подозрительно спросил Курганов.
– Помните, три месяца назад вы меня отправляли в Кимберли? Мы хотели купить у них часть акций.
– Прекрасно помню.
– Обнаружились кое-какие интересные подробности. Его имя неожиданно всплыло при сделках с «Де Бирсом». На одном из карьеров он фигурировал как один из главных акционеров. Я сначала подумал, что это просто однофамилец. Мало ли чего бывает… Потом решил узнать об этом человеке побольше. Решил узнать о нем через наших людей в МВД. Удалось раздобыть его секретное досье. Из него выяснилось, что это действительно тот самый Степан Шабанов, друг детства.
– Для того чтобы ограбить банк, мало быть акционером алмазного карьера.
– Кроме того что он является акционером, так он еще грабит ювелирные магазины.
– Вот тебе на! Хобби, значит, такое… Твой друг многопланов.
– Это на него похоже. Причем он ни разу не был пойман, в МВД на него имеется только оперативная информация.
– Однако он ловок. Это говорит о классе. Мне интересно на него взглянуть. Ты сможешь заманить его сюда?
– Да, у меня появилась кое-какая идея.
– Вот и отлично. А уже там решим, как нам следует поступать. Кстати, как с тем курьером, что увел алмазы?
– Мы уже знаем, где он находится. Вопрос решим в самое ближайшее время.
– Надеюсь, подобное больше не повторится, – генеральный остановил тяжелый взгляд на Тимофееве. – Это зона твоей персональной ответственности, ты же у нас занимаешься курьерами.
Сглотнув подступивший к горлу комок, Федор Юрьевич ответил:
– Сделаю так, что это для всех станет уроком.
