Kitabı oku: «Чужие сны: Упырь»
Пролог
Девушка бьется в конвульсиях, жизнь красной жидкостью вытекает из её вен мне в губы. Вкусная. Я осторожно кладу мертвое тело на асфальт, рука путается в её длинных русых волосах.
Приподнимаюсь над ней. Её тело освещает только тусклый фонарь. Красива, если бы не разодранная мною шея, она была бы похожа на сломанную куклу. Ей не повезло попасться мне, когда я был голоден.
Но это не Она.
Запах Её, такой манящий, что кружится голова. Оглядываюсь. Она уже близко, с каждой ночью моих поисков я все ближе к тому, чтобы найти Её.
Иду по длинной арке из двора, каждый мог шаг отскакивает эхом от бетонных стен вокруг. Также я и услышал девушку с длинными волосами. У нее были громкие каблуки и высокая тень, за которой она не заметила меня.
На выходе из арки натыкаюсь на мужчину, он толкает меня вбок и извиняется. Заходит в арку. Слышу шорох, а затем крик. Плевать.
Если он попробует остановить меня, прикончу. Пить не буду. Не люблю пить мужчин.
Что—то внутри неприятно дергает. Но любое чувство в мертвом сердце кажется прекрасным. Даже если это будет адская боль я готов принять её. Это лучше, чем привычная веками пустота.
Я вижу дом, такой же, как и все вокруг, невысокий, убогий, серый. Но он отличается от других. Я понимаю, что это Её дом. Я никогда не видел Её. Не знаю имени.
Но я нашёл.
Этим же нутром осознаю, что скоро рассвет. Ухожу в логово, но понимаю, что следующей ночью я полакомлюсь уже Её.
Глава 1
Меня выдергивает ото сна будильник. Я сажусь на кровати и хватаюсь за голову.
Какие же ужасные стали сниться сны. Каждую ночь я кого—то преследую, убиваю. Пью кровь, когда не хватает времени, а когда хватает – пожираю плоть. Настолько ярко, что я чувствую, как кожа застревает в зубах. Мерзость.
Заливаю много зубной пасты на щетку, и тру ей язык высунув его перед зеркалом. Мятный вкус обжигает язык, но только так можно избавиться от металлического привкуса во рту.
Безумие какое—то.
Недовольно смотрю на часы, до концерта осталось всего—то двенадцать часов. Надо готовиться.
***
Встречаюсь с Ирой днём. Солнечный свет радует глаз после того, как начались эти дурацкие сны, вечер стал для меня мерзким, будто бы действительно в каждой тени пряталась кровожадная тварь.
Днем, солнце будто защищает нас от всего зла, о котором лучше не знать.
Ира бежит ко мне как ребенок, через всю улицу, и её волосы на свету кажутся медными.
Она мокро целует мои губы, и я чувствую запах вишни от её помады. У нее светлое, почти белое лицо и алая помада сильно выделяется на нём. Но это не выглядит пошло, в Ире вообще нет пошлости, даже когда она раздета.
Мы идем вдоль улиц, она щебечет, о чем—то своём, а я лишь слушаю музыку её голоса. Нежного и высокого одновременно. Я и познакомился с ней, когда она пробовалась на бэк—вокалистку.
То, что она симпатичная меня не сильно привлекло. Среди фанаток нашей рок—группы были очень красивые девочки, и часто в полном обмундирований – губки бантиком, ротик приоткрыт, юбочки коротенькие.
Не думаю, что кому—то из них мог нравиться древнеславянский рок, как мы называем свой жанр. И я уверен, что большую часть наших песен эти «фанатки» просто не понимали. Но изображали экстаз.
Ира же все понимала. В первый раз я влюбился в неё, когда она запела. В её внешности не было ничего особенного, обычное ситцевое платье, легкая улыбка, но по голосу я понял, что она чувствовала о чём поёт и несла свою песнь уверенно. А это не каждый может, тем более в нашей совершенно не форматной музыке.
Второй раз я влюбился в неё, когда Ира своим прелестным голосом объясняла нашему барабанщику что такое «балвохвальство». Никто кроме неё и меня не знал, что так на Руси называли язычество.
Честно говоря, я и сам не знал, пока не погуглил. А услышал это слово я… в своей голове. Мои песни, странные, не современные наполнены словами, которые я сам не понимаю. Но когда я написал то, что скопилось в голове и душе я начинал проверять, что это за слова.
Удивительным образом, песни оказывались осмысленными, а слова – древнеславянскими. Я и Ира уже привыкли к этому, решили, что в детстве я что—то прочитал или посмотрел про Древнюю Русь и это что—то меня сильно впечатлило.
Ира продолжает что—то щебетать, рядом. Что—то о своей соседке, о коте Басе, которого я пока так и не видел вживую.
В момент меня прошибает холодный пот. Я беру её локоть и резко дергаю на себя. Её голос прерывается, она удивленно следит за моим взглядом. Мы стоим у входа в такую же арку, где ночью я убил… во сне. Мне приснилось что я убил здесь. Но тут я раньше не был.
– Ты чего? – спрашивает Ира. – А… Да. Новости смотрел? Это у нас было, да, прямо тут.
– Что было? – похолодевшим голосом произношу я. Я вижу темно—красное пятно на асфальте. Предательский мозг сразу же подставляет в голове дважды два. Я неохотно вспоминаю труп девушки и понимаю, что от её шеи растекалось такое же пятно.
Это же пятно.
– Девушку убили, – смотрит Ира на меня понимающе. – Прямо тут, да. Красивая, с такими длиннющими волосами.
Я в оцепенении. Кажется, что голова прекращает работать и только стучат в висках мысли, одна страшнее другой.
– Что с ней было? – спрашиваю я, не узнавая собственный голос.
– Маньяк какой—то… Нам не говорят, что он там с ними делает. Вообще мало о чем говорят, но все менты на ушах. Ищут его. Я думаю, найдут.
Киваю.
– Конечно, найдут.
– Только немного стремно, что это так близко к моему дому… – говорит Ира, и её слова звучат как—то глухо, как будто она за толстым стеклом.
– Погоди, ты живешь рядом? – доходит до меня.
– Ага, – кивает она. – Ты так ни разу у меня и не был, а мой дом вон там, – она показывает пальцем куда—то вдаль. – Там пару одинаковых хрущёвок, мой в центре.
Но её дом я узнаю. Ночью я приметил именно его. Дом, где живет Она.
– Ты должна не ночевать сегодня дома, и будь подальше от этого района, – говорю я резко.
– Да ладно, он же не ходит только по этому району, он в разных же. Так что это не обязательно…
– Обещай мне, что не будешь здесь околачиваться сегодня, Ира!
– Переночевать у тебя? – спрашивает она кокетливо.
Сначала, я думаю, что это самая верная мысль, но второй мыслью приходит прозрение. Нет. Это опасно.
Вдруг я?
Вдруг, я ебанутый лунатик—убийца?
– У подруги, у мамы, у кого угодно. У меня не надо.
– Да ну тебя, – фыркает Ира.
– Я прошу! – я хватаю её за плечи, Ира смотрит на меня как на капризного ребенка.
– Ладно, фиг с тобой. Я буду паинькой у мамы дома. Смотреть мультики.
Глава 2
Тем вечером, я выступаю в клубе. Мы долго настраивали акустику, ведь нужно было чтобы хорошо звучали и гусли, и свирель, а не тупые басы как тут привыкли.
Это была моя идея использовать древнеславянские музыкальные инструменты. Я просто понимал, какое звучание мне нужно и не мог найти этого в других.
Иногда я даже поражался тому, как калюка звучит лучше флейты. Вернее, не лучше, это действительно было то, что звучало в моей голове, когда я писал песни.
Сегодня мы выступаем без бэк—вокалистки Иры, я попросил дать ей отгул, чтобы она успела уехать к матери. Концерт проходит легко, получается больше инструментальным и у меня выходит погрузиться на время в другое время. В другой век. Зал ликует, и я, безмерно уставший иду в нашу гримерку.
Сажусь на диван и откидываю голову назад. Не замечаю, как быстро усыпаю.
Она больше не там. Я чувствую это. Дом пустой, хотя Она была там сегодня. Неужели я опоздал?
Обхожу дом по кругу. Нет она проходила здесь недавно. Вижу впереди тропинку, по которой идут люди. Иду мимо них, отвлекаюсь на десятки запахов, движение их крови по венам, духи, пот, еда. Её запах. Да. Он становится сильнее. Впереди маячат купола маленькой, деревянной церкви. Я чувствую их издалека. Туда подходить нельзя, смысла нет.
Меня будит телефонный звонок. Сердце стучит сальсу. Я прихожу в себя и хватаю телефон.
– Да? – бубню в телефон.
– Чего не звонишь? Как отыграли? – мурчит Ирин голос в трубке.
– Отлично, – отмахиваюсь я. И осознаю, что слышу шум улицы. – Ты где?
– Иду на остановку, еду к маме, как договаривались.
– Блять, Ира! – я резко встаю с дивана. – Ты должны была уже быть там!
– Не ругайся, – отвечает она мне. – Я забыла Басю покормить, Катя безответственная же! Я просто приехала насыпала ему корма побольше и уехала. Всё, ночь я проведу у мамы, успокойся.
Как тут успокоишься?
– Где ты сейчас?
– Прохожу мимо нашей церквушки, – отвечает она. – Помнишь такую, деревянную, ты сегодня её видел. Ой!
– Что? – Молчит. Слышу лишь её дыхание в трубке. – ИРА, ЧТО?
– Если ты там, в клубе и явно со мной говоришь по телефону… То п—почему я вижу тебя впереди?
