Kitabı oku: «Наизнанку», sayfa 8
– Я в душ, а потом отвезу тебя домой! – Олег нахмурился, всматриваясь в мое лицо, а потом отпустил руку и, скинув пиджак на кресло, ушел. Дверь в ванной хлопнула, а я осталась, пытаясь понять, что произошло. Не в силах отвести глаза от светлого пиджака, стояла, сжимая кулаки. В носу до сих пор стоял запах. Чужой. Женский. Рванув вперед, сгребла пиджак и поднесла к носу. Точно! Женские чересчур сладкие духи по-хозяйски окутывали ткань. Они перебивали тот запах, которым я упивалась сегодня весь день, который заставлял замирать мое сердце. Пиджак рухнул на пол, звонко звякнув пуговицами о пол. В висящем на противоположной стене зеркале, я увидела собственное лицо, искаженное отвращением. Щеки горели, а глаза блестели непролитыми слезами. Откуда они взялись, слезы эти? Кто их звал? Кто просил? Я не реву! Нет!
Дальше я не думала. Не могла. Просто вбежала в свою комнату. Неконтролируемый гнев бурлил, а в носу до сих пор стоял этот отвратительный запах. Я терла нос, стараясь избавиться от него, но все напрасно. На полу стояли пакеты с одеждой, которую я купила вчера. Отлично! Натянув узкие черные джинсы, серебристый топ, ворот которого оголял одно плечо, накинула кожаную куртку и бросилась прочь. Дикое желание сбежать победило. Только свежий воздух может выветрить тот ужасный вульгарный аромат. Ветер унесет последние нотки.
– Алло! Юль? Ты где?
– Сегодня же пятница! Где я еще могу быть? – рассмеялась подруга.
– Я приеду…
*****
Длинноногая брюнетка с короткой, почти мальчишеской стрижкой встретила меня у дверей клуба «Пятый сезон». Она подпрыгивала от восторга на месте, раскрыв руки для объятий.
– Я даже звонить тебе не стала! Думала, что ты еще не отошла от… – Юля опустила глаза в пол.
– Заткнись! – мы вошли в темное помещение. По ушам резанула громкая музыка. Юля тянула меня сквозь беснующуюся толпу в сторону мягких диванов.
– Вино? – подруга толкнула меня в самый угол.
– Тащи текилу! – моя голова рухнула на стеклянную поверхность стола, потому что не осталось сил.
Юля так смотрела на меня, словно искала хоть каплю скорби по мужу. Но ее не могло быть там. Просто не могло. Когда умирает близкий человек, мы оплакиваем его только по той причине, что не знаем, как жить без него. Как существовать впредь. Как просыпаться, дышать, работать? Мы оплакиваем свою потерю. А мне оплакивать нечего.
Мне было двадцать, когда мы познакомились. Я только вернулась из Лондона. Опаздывая на долгожданную встречу с подружками, я забежала в лифт торгового центра, не рассчитав скорости, и практически впечаталась в молодого человека. Такой нелепый, смешной. С растрепанными вьющимися волосами. Увидев меня, его взгляд загорелся.... И мне больше ничего не было нужно.
Все три месяца летних каникул мы не расставались. Ходили в кино, кафе, встречали рассветы… А после я улетела. Думала, что все! Конец! Но нет! Кирилл писал романтические электронные письма, устраивал совместные просмотры фильмов по скайпу. Я просто летала от счастья, но мешало только одно – расстояние. И я бросила Лондон, собрав чемоданы, отправилась домой.
Отец промолчал, но даже тогда я видела, что не Кирилла отец хотел для меня. Но папа горько вздохнул и, поцеловав меня в лоб, дал свое молчаливое благословение. Казалось, что после свадьбы все будет только лучше. Мы переехали в новую квартиру. Я перевелась в местный универ и занималась домом. Старалась создать уют. Доказать, что достойна его любви. Но нет. Все пошло крахом, да так стремительно. Просыпаясь каждое утро, я видела, как кирпичик по кирпичику наш брак рушится. Его жизнь изменилась к лучшему, а моя вернулась туда, откуда я старалась сбежать. Все романтические разговоры, совместные просмотры фильмов закончились. Он мог говорить только о деньгах, о власти, бизнесе… А потом… Потом я осталась одна…
Одна! Потому что человек, который приходил домой, смотрел на меня так, словно я мешаю ему жить. Он молча ужинал, лениво пережевывая еду, потом ложился спать, ссылаясь на усталость.
Отсутствующий взгляд, наполненный обреченностью и чувством жалости ко мне, постоянные разговоры по телефону, закрытая дверь в кабинет и молчание. Постоянное молчание.
– Янка! Прекрати, – Юля ухнула бутылкой по стеклянному столу и небрежно бросила на стол рюмки и блюдце с нарезанным лаймом. – По тебе видно, что в голове у тебя «нарезается салат оливье», причем ингредиенты са-а-а-мые разнообразные: жалость к самой себе, обманутые надежды и предательство. Посмотри на себя в зеркало! Ты же красотка! Умница! Два высших образования!
– Наливай, харэ заливать мне в уши. Просто хочу выпить! Мне просто нужно напиться и отключиться, чтобы не думать, – я не могла оторвать голову от прохладной столешницы, продолжая прижиматься щекой.
– Яна Викторовна, Вы меня пугаете, – Юля быстро свернула пробку и щедро налила рюмаху, расплескивая большую часть выпивки. – Давай! Пусть этот вечер станет лучше, чем был!
Глава 14
Яна
– Вечер определенно стал лучше! – мы танцевали на балконе у мягкого зала.
Громкая музыка проходила сквозь меня, выбивая накопившийся стресс своей вибрацией. Держась руками за металлические поручни, я запрокинула голову и двигалась, отдаваясь танцу полностью, пропуская все через нутро. Распущенные волосы больно хлестали по щекам, а голова кружилась от выпитого. Мыслей не было, ничего не было. Вернее, всё БЫЛО! Но в данный момент ничего нет. Есть только я и музыка. И большего мне не нужно! Ни Олега, ни жалости к самой себе, ни поучений отца! В меня никто не целится, никто не похищает, и никто не заставляет изнывать от желания.
Как этот придурок может войти в квартиру и за несколько минут заставить меня трястись от желания, а потом потерять голову от ревности? Этот запах просто убил меня! Он был не один. Я сидела дома, мучая саму себя нелепыми мыслями и еще более нелепыми фантазиями. Я дышала его запахом, наслаждалась его невидимым присутствием в пустой квартире, а он? Он был не один! Кто она? Жена? Девушка? Боже! Какая я дура! С чего взяла, что у него никого нет? Конечно, надо было сразу догадаться! Я пришла к нему в спальню почти голая, готовая на все, лишь бы забыться, а он просто отвернулся и лег спать! Какая я дура! Он, наверное, лежал и тихо посмеивался над моей глупостью! А я, идиотка, ждала, что он обернется и обнимет меня… Больная…
– Привет, – голос за спиной застал меня врасплох. Оглянувшись по сторонам, не нашла Юльку. На опустевшем балконе стоял только весьма выпивший молодой человек. Он стоял, прислонившись к зеркальной колонне. Довольно высокий, одетый во все черное, он почти сливался с мрачной атмосферой клуба. Только бледное, практически белое лицо выделялось, притягивая к себе внимание. В губе был пирсинг, довольно объемное кольцо сверкало в свете софитов. В руке была открытая бутылка пива, он снова приложился к горлышку, обхватив ее губами слишком жадно, звякнув о стекло металлом кольца. Отхлебнул и вытер губы тыльной стороной ладони.
– Привет, – я снова отвернулась, осматривая зал, в поисках Юльки. Понятия не имею, сколько тут танцую одна, потому что снова погрузилась в самокопание, от которого так старалась избавиться с помощью двух бутылок текилы. Перед глазами все плыло, я не могла сфокусироваться, поэтому бросила насиловать отравленный алкоголем мозг и закрыла глаза, стараясь собраться.
– Какие планы на вечер?
– Потанцую и баиньки.
– А, может, прогуляемся? – он стал приближаться.
Я тряхнула головой, пытаясь разбудить уснувший мозг, но ничего не помогало. Парень так и оставался расплывшимся пятном. Сплошным пятном, о его приближении говорил только усиливающийся запах какого-то дешевого одеколона.
– Нет! Спасибо. Собственно, мне уже пора, – я схватила сумку и выскользнула из мягкой комнаты, направляясь к выходу. Сумка вибрировала, но было все равно, потому что я знала, что это папенька. Он однозначно знает, что я сбежала, а теперь кинет всех собак, только бы вернуть блудную дочь домой. Но я не хочу домой! Не хочу! Но и идти мне некуда. Совершенно. Надеялась отсидеться у Юльки, но она куда-то пропала. Выбежав на улицу, прижалась спиной к стене, прячась от ярких огней входа в тени раскидистого дерева. Улицы совсем опустели, даже машины куда-то исчезли. Глухой отзвук музыки только намекал, что в двухэтажном сером здании находится клуб. Даже охранники, которые постоянно дежурили у входа, куда-то исчезли.
– С тобой домой можно, а то мне переночевать негде? – мужская фигура возникла из ниоткуда. Он просто вырос из земли. Тусклый фонарь светил ему в спину, тем самым пряча лицо.
– Нет! Со мной нельзя, – понимала, что говорю грубо, но не могла иначе. Назойливый парень.
– Ты такая дерзкая, – вдруг слишком резко ответил он, приближаясь все ближе.
– Какая есть, – Бежать было некуда, да и не добежала бы я, чувствуя, как онемели ноги. А постоянное головокружение вызывало тошноту. Я плотно сжимала челюсти и глубоко вдыхала через нос.
– Тебя папа не учил, что с мужчинами так нельзя разговаривать? Особенно, если ты одна в темном переулке! – отвратительный запах пива, перемешанный с дикой вонью пота, ударил в нос.
– Нет! Меня папа учил хватать яйца и медленно накручивать их на кулак! Отвали от меня, придурок! – От такого ядерного аромата в носу стало щипать. А приступ тошноты только усиливался. Я уже не могла стоять нормально, поэтому вцепилась пальцами в кирпичную стену, надеясь, что она поможет, защитит.
– У тебя очень гадкий язык! Очень!
Его рука взмыла в воздухе и замерла в миллиметре от лица. Короткие и толстые, как сосиски, пальцы сжали мои волосы, оттягивая голову назад. А я не могла пошевелиться, да и говорить тоже не могла. Чувство отчаянья захлестнуло. Его дыхание касалось шеи, а по телу прокатилась волна мурашек отвращения.
– Э! – тихий… такой тихий и знакомый голос заставил вздрогнуть.
Словно щелчок, по которому я начала снова дышать. Свежий воздух попал в легкие и сердце вновь забилось. Хватка его руки ослабла, и я смогла дернуть головой, чтобы посмотреть за спину парня. Олег стоял, прислонившись к дереву и курил. Я не видела его, но знала, что это Олег. До носа донесся такой знакомый запах табака. Олег вышел из тени, выпрямился, демонстрируя внушительную фигуру. Дернул плечами, словно разминал затекшие мышцы и отбросил окурок в сторону. На нем не было привычного костюма. Сейчас он был в простых синих джинсах и белой футболке. Олег выглядел как-то по-другому, особенно мягко. Но, несмотря на его мнимую мягкость, зеленые глаза даже в темноте сверкали яростью. Эмоции. Я впервые увидела эмоцию на его лицо, пусть это ярость, но я ее увидела!
– Ты кто? – парень развернулся, делая шаг в сторону.
– Дама сказала, чтобы ты отвалил!
– Ты, уе*ок, свали! Это моя телка! – это были последние слова, потому что через мгновение парень уже лежал на земле, а Олег, присев на одно колено, наносил один удар за другим. Один за другим. Глухой звук, сопровождаемый еле различимыми вздохами.
– Олег! Не надо! Остановись! – я резко очнулась и бросилась к нему, стараясь схватиться за руку. Но выпитый алкоголь отнял все силы. – Остановись! Отпусти его! Не надо! Прошу!
От резкого движения его руки, за которую я пыталась ухватиться, рухнула на асфальт, издав при этом писк. И Олег обернулся. Он не слышал моих просьб и крика, но от малейшего вскрика боли застыл. Прищуренный взгляд сосредоточился на мне всего на пару секунд, словно оценивал произошедшее, а потом резко встал.
– Чтобы я тебя здесь больше никогда не видел! – он снова нагнулся и прошелся по карманам куртки валяющегося парня. – Землин Николай Алексеевич. У меня фотографическая память, поэтому советую больше никогда не подходить к девушкам! И поверь, с завтрашнего дня у тебя начнется веселая жизнь!
Он разогнулся и вытер окровавленный кулак о футболку. Я поморщилась, наблюдая, как на белой ткани появляются отвратительные разводы.
– Теперь ты! – он нагнулся и, подхватив меня под руку, поднял. – Я, кажется, сказал, что отвезу тебя домой! Что было непонятно?
– Как ты меня нашел? – взвизгнула я от боли. Он слишком крепко схватил меня за локоть. Мой топ съехал, оголяя плечо так, что еще чуть-чуть и выпадет левая грудь. Но мне было все равно, потому что я хотела, чтобы он увидел. Хотела, чтобы он прошелся своим горячим взглядом по нежной коже груди, заставляя сосок твердеть от желания. Даже в пьяном состоянии мое тело пульсировало, просто крича о готовности сдаться.
– Черт! Я убью тебя! – заорал он, приближаясь ко мне. Красивое лицо застыло всего в паре миллиметров от моего, и я снова вдохнула аромат, от которого пьянела сильнее, чем от текилы. Глаза продолжали сверкать, губы были поджаты, а брови сведены вместе. Желваки на скулах не просто ходили ходуном, они вибрировали, демонстрируя бушующий гнев. – Что я тебе сделал? Почему ты рушишь мою привычную жизнь? Почему я должен искать тебя до утра? Почему я ощущаю себя нянькой? Почему я должен находить твое пьяное тело, прижатое к стене? Ты знаешь, что бывает с такими девочками? Слышишь, заноза? Да! Ты знаешь! Тогда почему? Что за режим самоуничтожения? Где этот тумблер? Я его вырву с корнем, чтобы ты больше не искала приключений на свою хорошенькую задницу!
– Откуда ты знаешь, что она хорошенькая, если не смотришь на меня? А если твоя голова и повернута в мою сторону, то ты ничего не видишь! Словно я пустое место!!!
– Зараза такая! – Олег задрал голову вверх, а потом резко нагнулся и уронил меня на свое плечо. Одним резким движением спустил и без того довольно низкие джинсы и приложился ладонью по попе.
– Больно! – я просто ревела от боли. Дикое жжение парализовала мое тело. Меня не смущало, что моя голая задница сверкает прямо у его лица, все, что я чувствовала – боль.
– Больно? А знаешь, чем заканчиваются такие попойки? – очередной резкий шлепок раздался в тишине. – Смотри! Ты орешь, а никто не выходит! Потому что тебя не слышно! Тебя бы никто не спас! Никто не нашел!
– Ты нашел! – продолжала орать я, извиваясь на его плече.
– Я всегда нахожу то, чего хочу!
– Значит, ты меня хочешь? – боль отступила, а пульсирование между ног стало невыносимо сильным. Казалось, что он почувствовал мою дрожь и резко убрал руку, которая до этого покоилась на моей заднице.
– Я убью тебя! – очередной шлепок уже не был таким жгучим. Больше походил на поглаживание. Олег вернул джинсы обратно.
– Отпусти меня! – голова тряслась от его шагов. Он почти бежал, а моя тошнота снова вернулась.
– Еще чего!
– Мне плохо!
– Этого мало! Была бы моя воля, я бы отходил тебя ремнем! – Олег подошел к машине и почти забросил меня на сидение.
– Ты отвратительный! Я ненавижу тебя!
– Да? А мне показалось, что наоборот! – Олег внимательно осмотрел меня.
– Я ненавижу тебя! Слышишь? – так и думала. Все, как я и хотела! Топ съехал, оголяя грудь, на которой и был сосредоточен его взгляд. Спокойное лицо не дрогнуло, только глаза снова засверкали, только теперь это была не злость, а что-то другое.
– Отлично! Поверь, это лучше для тебя! – Олег не отводил глаз, застыв на месте, потом стянул окровавленную футболку и, выбросив ее, захлопнул дверь.
Олег сел за руль и, резко стартанув с места, помчался вон из города. Мой язык застыл, я не могла сказать и слова. Все, что я могла – смотреть на его оголенный торс. Наблюдать, как перекатываются мышцы на его спине, как мощная рука с остервенением дергает ручку коробки передач, разгоняя машину все быстрее.
Глава 15
Олег
Уличный фонарь нагло заглядывал в незашторенное окно. Мягкий свет подсвечивал мелкие бусинки пота на смуглой коже. Мои руки лежали на округлых женских бедрах, подушечками больших пальцев ощущая остроту бедренных костей, а остальными впивались в упругую попу, ощущая каждое напряжение мышц. В ночной тишине квартиры так отчётливо слышались звонкие шлепки кожи, сдобренные сдерживаемыми женскими стонами. Я слегка подталкивал ее, помогая подняться выше и с силой опускал, делая встречу наших бедер сильнее, жёстче. Именно в этот момент слышал такой приятный всхлип, почти стон! Когда она поднималась, отталкиваясь ногами от кровати, то задерживала дыхание, открывая рот. Ее мышцы напрягались, твердея подобно камню. Все вены на шее вздувались, выступая на влажной коже, а нижняя губа была сильно закушена, даже больше, чем было нужно.
От резких толчков большая аппетитная грудь подскакивала, с глухим звуком падая обратно. Темные соски напряглись, сжавшись до размера монеты, а вершинки дерзко торчали, притягивая к себе внимание. Она закинула голову назад, представляя моим глазам тонкую шею. В глубоких впадинках ключицы заблестели капельки пота, скатываясь тонкими ручейками. Острые ногти впивались мне в ноги. Хватка ослаблялась при подъёме и усиливалась при опускании. Грудь почти перестала вздыматься, словно она перестала дышать. Движения стали медленными, лицо напряглось.
Я чувствовал всем телом, что она находится на грани, хотелось оттянуть это ощущение власти над женским удовольствием. Хотелось рассмотреть ближе, впитать хриплый стон, ощутить судорожные спазмы. Поэтому резким движением перевернул ее на спину, за что получил громкий, почти плачущий вскрик. Сильный удар маленького кулачка в грудь вызвал улыбку. Подхватив стройную ногу, закинул себе на плечо. Она извивалась на белой простыне, пытаясь ухватить меня руками. Бедра двигались в поисках разрядки. Стоны превратились во всхлипы, а распластанные по кровати руки сгребали простыню, сминая ее в кулаках.
– Ну же! – вскрикнула она, как раз в тот момент, когда я дёрнул бедрами, входя в нее так сильно, как мог, ощущая ее напряжение и усиливающиеся судороги. Ее глаза резко распахнулись, и комната наполнилась громким и таким долгожданным вскриком, полным хрипа и облегчения. Сгибая лежащую на плече ногу, она прижимала меня к себе, цепляясь пальцами за толстую цепочку на шее.
Насытившись ее судорогами, начал ускоряться, наслаждаясь плавным покачиванием женской груди. Пройдясь рукой по тонкой шее, остановился на соблазнительной округлости, взяв сосок между пальцами, слегка потянул. Чуткое женское тело отреагировало моментально, словно и забыло, что еще не успело отойти от предыдущего оргазма. Она выгнула спину, прижимаясь ко мне всем телом. Ее горячее дыхание обожгло шею, а такой мягкий и тёплый язычок заскользил по коже. По моему телу покатилась волна напряжения, такая желанная и медленная. Она подкрадывалась, замедляясь в моменты, когда мягкие женские губы отстранялись. Проскользнул рукой между наших тел и тут же ощутил жар. Едва коснувшись ее клитора, ухо резанул сдавленный стон. Ее острые коготки впились в спину, стараясь выпустить то напряжение, которое скопилось в ее теле. Переместив весь вес на левую руку, стал массировать интенсивнее, наслаждаясь волной удовольствия, накрывающей нас обоих…
– Ты всегда будешь приезжать под утро? Если да, то мне нужно срочно пересмотреть режим дня. Из-за недосыпа могу потерять работу, – Настя выписывала пальцем круги на моей груди. – Но я готова пойти на эту жертву, зная, что меня ждет качественный секс.
– Нет, не всегда.
– Ты такой немногословный, – брюнетка перекинула ногу и снова села сверху, чуть заметно поерзав бедрами.
– Кофе! Давай, подсуетись.
– Наконец-то! А то думала, чем придется отрабатывать! Кофе – можно! – Настя соскользнула с кровати и потянулась, подставляя свое тело ласковому утреннему солнцу. Взлохматив длинные волосы, повернулась, широко расставив ноги. – Нравится?
– Нравится, – я с нескрываемым удовольствием наблюдал за ней. Нескрываемая сексуальность делала ее сногсшибательную фигуру еще лучше.
– А так? – Настя перекинула волосы за спину, обнажая моим глазам грудь.
– И так неплохо, – я врал, конечно, врал. Это не могло быть неплохо. Это было прекрасно.
– И так? – ее тонкие пальцы заскользили по шее, спускаясь все ниже и ниже…
– И так…
– А, может, так? – закинув одну ногу на кровать, стала медленно разводить колени. При этом скользя пальчиками по бедрам.
– Я кофе не дождусь?
– Мне нужна расписка, – она вдруг замерла, прекратив свою соблазнительную пытку.
– Хм… Это уже интересно, – стало действительно любопытно, что может прийти в эту хорошенькую головку, поэтому я сел на кровати, сложив руки на груди.
– Я не глупая, знаю зачем ты приезжаешь. И я была бы полной дурой, чтобы закатывать тебе истерики, потому что от такого секса я не готова отказаться. Поэтому, мне нужен график. Я не хочу ждать тебя каждый день. Не хочу писать, звонить. А больше всего не хочу ждать звонка. Поэтому, мне нужен график, – брюнетка сбросила с кровати ногу и сложила руки на груди, давая понять, что говорит вполне серьезно.
– Интересно. Я подумаю.
– Нет! Мне нужен ответ, – она топнула ногой.
– Брюнеточка…
– Настя.
– Хорошо. Настенька, я подумаю. А теперь вари кофе, пока я в душе. – соскользнул с кровати и направился в ванную, проходя мимо раскрасневшейся девушки.
– Нет! Ты не уйдешь! Вторник, четверг и понедельник, – ее крик догнал меня, когда уже взялся за хромированную ручку двери.
– Понедельник, четверг и суббота, – сквозь смех сказал я, захлопывая перед ней дверь.
***
Старый двор непроизвольно навевал приятные воспоминания детства. Цепочка старых пятиэтажек была плотно заперта между высоких новостроек. Как оазис среди душной пустыни. Тут даже дышалось как-то по-особенному. Деревья скинули все листья, им оставалось только стыдливо размахивать голыми ветками, зато осмелевшие листья, почувствовавшие свободу, начали кружиться по двору. Они выписывали виражи, врезаясь в еще сонные окна дома, забивались под дворниками автомобилей, укрывали опустевшую песочницу.
Открыв дверь, впустил в машину свежий морозный воздух. Ветер старался пробраться как можно глубже, задувая под кожаную куртку, но мне было все равно. Такие минуты полного спокойствия выдавались не часто. Город еще спал, радуясь субботней беззаботности. Как бы я ни старался не впускать в голову мысли, это не получалось. Перед глазами всплывали обрывки ночи, но какими бы они ни были жаркими, их перекрывало воспоминание о голубых глазах. Испуганных, тревожных и таких настоящих. То, как она вжималась в серую стену, как вспыхнула, когда увидела меня и, как пыталась помешать выбиванию дерьма из того придурка. Яна смотрела на меня так, словно чего-то ждала, словно я должен был сделать что-то. Но что я упустил из виду? Я должен был извиниться? Или что? Черт! Как понять этих баб, один и тот же взгляд которых может говорить о разных вещах. То, что она не задумывается о собственной безопасности – это скорее вина Моисея. Она настолько привыкла к постоянной охране, что перестала трезво оценивать возможные риски своих поступков, надеясь, что кто-то всегда будет рядом…
– Привет, мажор, – из подъезда вышел Паха.
– Привет, бюджетник, – Я рассмеялся и выскользнул из машины, обняв Паху.
– Поехали? Нам еще пилить больше часа. – Паха постучал меня по плечу и потянулся. – Где твой костюм? Лакированные туфли?
– Бояра, я же знал, что если так оденусь, то ты мне до конца поездки покоя не дашь.
– Ладно, живи, мажор! Мы еще с Марой оторвемся, когда встретимся. Вспомним все!
– Ой! Да, что там вспоминать-то?
– Нет, уж мы постараемся! Но для начала давай позавтракаем?
– Давай, я тоже не успел. Куда, барин?
– На выезде из города есть кафешка, там никто не помешает. Потому что теперь ты от меня никуда не денешься.
– Слушай, Паха, не растягивай. Начинай в машине, потому что я могу разнервничаться и наговорить кучу гадости.
– Ты пропал на десять лет! А с учетом того, что ты свалил сразу после армии, то я не видел тебя 12 лет, – сходу заорал Бояров, он будто ждал отмашки, чтобы выпустить пар. Его кулаки сжались, он замахнулся правой рукой, но затормозил в паре миллиметров от панели. – За все это время позвонил нам три долбанных раза! А потом появляешься и делаешь вид, что выходил за сигаретами. Как я должен реагировать? Научи? Ты же всегда был у нас самый умный!
– Б*ять! Бояра! Я просто работал! Ты же сам сказал, что я наемник. Не прикидывайся лошком, потому что в жизни не поверю, что не наводил справки. И знал, что я в городе, и знал, чем я занимаюсь. Поэтому заткнись, исповедь я не заказывал!
– До меня тут слухи дошли…
– Да срать я хотел на слухи!
– Не прикидывайся. Ты думаешь, что я не догадался, зачем ты вернулся? Да я тебя уже давно жду. Знал, что этого не пропустишь! Он взлетел слишком высоко. Да?
– Да! Б*ядь! ДА! Доволен? Психотерапевт х*енов! Так и знал, что залезешь под кожу! – я сильно треснул рукой по рулю, ощутив ладонью жгучее жжение. – Знал, что не успокоишься, не уймешься! Знаешь, а ведь в тебе это с самого детства! Задатки мента так и прут из тебя!
– ДА! У*бок! – взвыл Паха и, развернувшись ко мне всем корпусом, врезал кулаком в плечо. – Ты знаешь, чем он теперь занимается? Ты знаешь, что Корней примкнул к оружейникам?
Черт! Ведь знал, что день не будет легким! Знал, что просто так не отъеду на смешках. Понимал, что Бояра со свойственной ему бульдожьей хваткой вцепится мне в горло, в поисках правды. Ему всегда было просто необходимо знать истину, искать ее, копаться в многослойной куче дерьма. Таких, как он, много. Но среди всех этих навозников он единственный, кто не стремится завалить раскопанным окружающих. Все делает тихо, аккуратно. Не прикопаться. И сейчас, он так смотрел на меня, будто видел насквозь. Я резко свернул на обочину и вышел из машины. Как только первая порция никотина проникла в легкие, обернулся. Бояра сидел в машине, не скрывая улыбки.
– Я ждал тебя три года назад, когда освободился Корней. Но ты не приехал и перестал звонить и мне, и Маре. Было два варианта, либо ты затих и ждешь, либо поймал свинец. Я надеялся, что ты зазнался, забыл, отвык! Но только не сдох. Поэтому я и начал собирать информацию на него, чтобы занять себя. Чтобы просто не думать об этом. На, держи! – Бояра достал из кармана джинс флешку и бросил ее мне. – Если ты собираешься убрать его, то я с тобой.
– Нет, мне вообще с тобой лучше не видеться, не хочу светиться.
– Да брось! Ты еще не знаешь, но мой начальник кушает с руки Моисея, поэтому пока тот кормит, за меня можешь не волноваться. Тебе просто нужно контролировать порции. Мой шеф очень прожорлив.
– Я сказал нет.
– Да.
– Нет, Бояра. Нет! Ты не знаешь, куда влезаешь. Я иду против многих, поэтому хочу быть один.
– Значит, слухи – правда?
– Мне необязательно отвечать на твои вопросы. Ты и сам все знаешь. А теперь поехали завтракать? Конечно, если твои вопросы закончились.
– Ты всегда был такой, – Паха выскочил из машины и в один прыжок оказался около меня. Его огромные руки сгребли ворот футболки так, что я чувствовал, как ткань сжимается у горла. – Мы вместе били стекла, жгли мусорки, заливали клей в замочные скважины. Но если нас ловили, ты вставал и брал все на себя, даже не давая возможности вставить слово! Но теперь я не доставлю тебе этого удовольствия. Поэтому умолкни!
***
– Ба! Какие люди! – не успел я затормозить у высокого забора из серого камня, как увидел сгорбленную фигуру, сидевшую на ступеньках. Как только машина остановилась, он встал, сбрасывая капюшон серой толстовки.
– Мара… Мара… Марадона! Все тот же пижон, – я выскочил из машины и медленно направился прямо к нему. Мара снял зеркальные очки, обнажая серое лицо. Под глазами залегли глубокие синяки. Худое овальное лицо осунулось. Впалые скулы. Многодневная небритость, граничащая с легкой формой бороды.
– Ну-с… – Мара расправил плечи и направился навстречу. Но потом остановился, окидывая меня холодным взглядом. – Какими судьбами, мажор?
– Да вот… Бояра сказал, что ты скоро «в ящик сыграешь», поэтому приехал, боясь пропустить пышные похороны, – я повторил его холодный тон, не переставая рассматривать друга, которого не видел двенадцать лет. Помню, как он притащил на вокзал толпу телок, бочку пива и угощал всех. А когда нас с Боярой погрузили в состав, долго бежал за вагоном. Помню его широкую улыбку, серые глаза, в которых блестели слезы. За ним бежала толпа телок, сопровождаемая громкими свистами всего вагона будущих служак. Бояра остался в области, а меня угнали на Крайний Север. Так мы и не виделись больше, только пару раз созванивались.
– О! Тогда, может, отвезете меня в одно место? Там есть то, что может помочь вам погулять на моих похоронах, – прошипел он, подойдя настолько близко, что почти касался носа. Но я не шевелился, просто ждал.
– Лучше я сам тебя грохну. Тихо и аккуратно. Обещаю, что больно не будет.
– Скала, а я вот тебя только и жду. Думаю, кто, как не лучший друг, избавит меня от этих нечеловеческих мучений.
– Могу прямо сейчас. – я откинул куртку и вытащил ствол. – Хочешь? На х*й тебе жить? Зачем? Смотри! Ты только скажи.
– Э! Парни! Завязывайте, – Бояра попытался отобрать пистолет, но щелчок предохранителя заставил его отойти. Он знал, что нельзя вмешиваться, когда ствол готов выстрелить. И со мной не нужно связываться. Мои руки уже лет пять чешутся надрать Илье задницу.
– Зачем тебе жить? Чтобы колоться? Нюхать? Е*ать обшаенных телок? А потом молить у Бога пощады, сидя в коридоре дорогой больнички, в ожидании анализов на СПИД? Ну, как? В этот раз пронесло?
– Заткнись! – Илья дрогнул, а в глазах появились слезы. Голос больше не был холодным. Достучался? Что, и пары выстрелов не пришлось делать?
– Нет, это ты замолчи! Собирайся.
– Куда?
– Лечиться будем! Хватит. Думаешь, что отсидишься тут? Хрен тебе! Будешь у нас на глазах. И не дай Бог, я узнаю…
– Понял я! Понял, – Илья улыбнулся и обнял меня, сжимая мои плечи с какой-то нечеловеческой силой. Или яростью. – Но и ты запомни. Если ты пропадешь, то мы с Боярой найдем тебя и повесим за яйца. А если ты все же планируешь сье*аться, то лучше сразу скажи. Не нужно играть в дружбу!
– Пошли, придурок.
Мартынов собрал небольшую спортивную сумку и с радостью запрыгнул в машину, не забыв обложить трехэтажным матом персонал, пытающийся остановить душевнобольного наркомана.
– Псих! А, правда, что в таких лечебницах все ходят в одинаковых пижамах? – мы привезли Илюху домой. В квартире пахло сыростью и пылью, словно жизнь в помещении остановилась.
– Еще бы! Думаете, почему я так долго собирался? – Мара порылся в сумке и вытащил пачку серых в черную полоску пижам.
– Точно, псих! – Бояра сбросил кеды и пошел по квартире, открывая белые глянцевые двери.
– А ты мент. Нет тут преступников. Даже тут в ищейку играешь. Я уже и сам не помню, когда был тут в последний раз. – Илья запнул сумку в гардеробную и направился в кухню. – А знаешь, Олег, по чьей наводке меня упекли в больничку?
– Да! И сделаю еще раз, если только узнаю, что ты подойдешь к Макову. Запомнил? Делаешь шаг к Макову-младшему, и я упекаю тебя в психушку. Усек? – Бояра открыл холодильник и тут же закрыл, издав грустный вздох. – Что, пожрать нечего?
