Kitabı oku: «Семь ночей», sayfa 5

Глава 13

Ужин был странный. Максимально нелепый и тихий. Лишь звон вилок и ножей по итальянскому фарфору, а также противный писк кота, рвущегося из комнаты моей гостьи. Девчонка то покрывалась красными пятнами, то бледнела, смотря на меня так, будто под столом я держал секиру, с которой и планировал идти на кота.

Да и вообще, она сидела словно каменная статуя, боясь пошевелиться, зато страх и недоверие транслировала с добавкой, будто это я её выставил на мороз в одних трусах. От десерта она отказалась, да и глупо на это было рассчитывать, зная, что веса в ней чуть больше сорока килограмм.

Крошка сидела, сомкнув на коленях руки, и смотрела в одну точку в окне, пока я уплетал домашний песочный пирог с вишней. Вот специально медленно отламывал кусочки, выжидая, когда же лопнет её терпение. Но мимо… Она явно планировала прикидываться мёртвой, хотя взгляд её то и дело уплывал в сторону коридора в гостевое крыло дома.

– Ты можешь идти, если хочешь. Тебя никто не держит, – выдохнул я, отставляя тарелку, потому что аппетит пропал. Рассчитывал, что она хоть ради приличия задержится и нацарапает в своем блокноте что-нибудь, но нет! Крошка медленно встала и, опираясь то на мебель, то на стены, скрылась за дверьми своей комнаты.

Следом ушел и я, машинально спрятался за противоположной дверью, всё чётче осознавая, что веду себя как придурок. Зато честный придурок, не отрицающий того, что тянет меня к ней совсем не по-детски. Тело напрягается, а мозг, наоборот, превращается в крем-суп, где плещутся животные инстинкты.

В доме стояла полная тишина, и даже телефон не раздражал сообщениями, зато часы неумолимо двигались к полуночи. Но я не мог оторваться от результатов анализа её крови, которыми поделился Герберт перед самым уходом. Да там была вся таблица Менделеева! Причём не в минеральном сегменте. Девка была нашпигована наркотой, как игольница. Старик бегло прошелся по пунктам, а на десятом названии новомодной дури я не выдержал и зарычал.

– Наркоманка?

– Не думаю. Вены хорошие, следов нет, – Герберт протирал стекла очков шелковым платком, о чём-то размышляя. – Это букет смертника, Вадим. Наркоманы не всегда падальщики, и если бы дурь была низшей пробы, то я бы мог с тобой согласиться, но это дерьмо отменное, дорогое и зачастую недоступное простым смертным. Я могу поделиться своими предположениями…

– Да знаю я, о чём ты думаешь, – закурил и распахнул окно, впуская морозный воздух и снежную пыль в душный кабинет. – Позабавились, а потом дали смертельную дозу в надежде, что подохнет, не успев дойти до людей.

– В целом да, – он закивал и стал собирать чемоданчик. – Только забавы тоже специфические. Сексуального насилия не было, зато порезов на ней столько, что я со счёта сбился. Её принуждали к чему-то, понимаешь?

– Пытали? – хмыкнул я.

– Да, но изощрённо, аккуратно, словно какое-то время жизнь её представляла ценность.

– А потом?

– А потом следы замели, нарядили в проститутку и отправили выживать. Зверьё.

Слова старика плотно засели на подкорке, лишь подтверждая мои догадки. И как же всё складно получается! Наркота, химики и посёлок по пути её следования. Вот только когда всё так просто поначалу, потом оказывается, что вели тебя, как слепого котёнка, ровно туда, куда им нужно. А куда им нужно?

– Чёрт! – я выскочил из кабинета и пошёл в спальню. Подальше и от тяжелых мыслей, и от её присутствия, которое не могли утаить даже самые толстые стены особняка.

Принял душ, переоделся и, вырубив свет, лёг спать, вдыхая странную сладость, исходящую от одеяла. Сон был тягучим, тревожным, я то и дело просыпался, проверял время, а чтобы вновь заснуть, приходилось отключать мозг полностью. И вроде даже получилось, но противный писк резанул слух, а по ноге скользнуло что-то тёплое.

Вскочил в кровати, машинально шлёпнул по ночнику, но чуда не произошло. Зато в свете отражающейся от снега луны из окна я заметил Крошку. Она сидела на самом краю моей кровати, смотрела на дверь и тряслась, как отбойный молоток. Не издавала ни звука, снова прижимала рыжий комок к груди и смотрела на приоткрытую дверь, словно оттуда сейчас кто-то должен был выйти.

– Что случилось? – взял в руки телефон, прочитывая уведомления «умного дома», оповещающие меня, что основное питание вновь отключено. Блядь! Да сколько можно-то?

Крошка вздрогнула от моего крика и тихо заскулила, вжимая голову в плечи. Её платиновые волосы рассыпались по спине, скрывая лицо, зато светлые штаны стали покрываться огромными мокрыми кляксами слёз. Прекрасно… Вот только женских слёз моя спальня ещё не видела.

– Ты испугалась?

Девчонка закивала, указывая на окно, где к свету луны прибавились лучи мощных фонарей охраны, очевидно, вышедшей на проверку.

– Слушай, ну я же тебе не нянька, да и ты не ребёнок, чтобы бояться спать одной,– натянул футболку, штаны и встал с кровати, чтобы осмотреться. Посёлок вновь был погружен в полную темноту.

– Да они издеваются надо мной? – договорить я не успел, потому что телефон в руке завибрировал, выдав имя дежурного начальника охраны.

– Говори, что у вас там?

– Шеф, тут такое дело… На этот раз авария вовсе не городская, вскрыли трансформаторную будку посёлка и перерезали провода. Мужики уже везут спецов, скоро всё будет исправлено. Через пять минут запустят генераторы, они протестированы, сбоев не будет.

– Но? – перебил я его рапорт, прекрасно понимая, что после этого непременно должно идти НО.

– Но вокруг дома мы обнаружили следы. Их было трое, ходили вдоль окон, обходя углы, где есть камеры.

– Записи? – я, видимо, слишком резко обернулся в сторону девчонки, потому что она не просто вздрогнула, а подлетела от испуга, а после и вовсе разрыдалась в голос.

– Только после того, как запустят генераторы, Вадим Дмитриевич.

– Ты чего ревёшь? – убрал телефон и стал медленно подходить, а когда между нами оставалось всего несколько шагов, Крошка встала и практически запрыгнула ко мне на руки, делясь крупной дрожью страха.

Сказать, что я был в шоке – ничего не сказать. Она прижалась ко мне, обвила руками шею, а мокрая от слёз щека прислонилась к губам с такой силой, что дышать было трудно. Её руки ещё тряслись от слабости, но, несмотря на это, она из последних сил карабкалась, чтобы не соскользнуть, пока я всё же не подхватил её под задницу. И только тогда она выдохнула с облегчением и повернула голову.

Огромные светлые глаза со слипшимися от слёз ресницами прямо в душу заглядывали. А пухлые губы беззвучно шевелились. Смотрел на них, как на маятник гипнотизёра, то ли притворяясь, то ли правда не считывая её робкое «спасибо».

В моих руках она казалась крошечной, невесомой и такой хрупкой, что было страшно. Холодные пальчики уже не впивались в шею, а медленно поглаживали саднящую кожу. Дыхание было рваным, нервным, отчего мягкая грудь то прижималась ко мне, то отдалялась, впуская холод в пространство между нами.

Позвоночник превратился в раскалённый провод, передающий сигналы опасности сбивчивой азбукой Морзе. Только поздно… Вдыхал её аромат, неосознанно повторяя частоту вдохов. Сердце пустилось в пляс бьющегося возбуждения, а пах обожгло приливающей кровью.

Ладонями ощущал молодое тело, пальцами впивался в упругую мягкость задницы, не обращая внимания на тонкую ткань пижамных штанов. И вновь это гадкое чувство власти и превосходства прокатилось по венам, заставляя бурлить кровь всё сильнее.

Беззащитная, испуганная, ищущая в моих объятиях спасения… Будоражащая то, что так долго спало. Внутри вдруг словно пламя вспыхнуло… Всё в пепел превратилось: время, условности и тревога. Сгорело, к чертям, оставляя лишь сладость её мимолётных касаний губ.

Прижимал к себе всё крепче, ощущая, как хватка её ног вокруг торса становится сильнее. Кожа рук плавилась от желания сдёрнуть, к лешему, эти тряпки, чтобы увидеть её тело, преследующее всю ночь в жарких снах. Наваждение. Пьяное, назойливое и душное…

Мою крышу срывало. Перед глазами уже опускалась тёмная пелена фантазий, а во рту пересохло от предвкушения украденного поцелуя…

– Чёрт! – прошипел я, когда яркий свет ночника рассёк эту магическую темноту, где мы могли позволить себе намного больше, чем следовало бы.

И морок, словно по взмаху волшебной палочки, рассыпался, оставляя лишь откровенный стыд, засверкавший в её глазах. Она прикусила нижнюю губу и медленно отвернулась, но рук не отпустила, лишь уложила голову мне на плечо, окончательно разрывая контакт.

Я словно на краю бездны побывал, где под ногами соблазнительно переливалась лава, зазывая меня в свои смертельные объятия. Был всего в шаге от собственной слабости…

– Шеф! – голос Акишева раздался с первого этажа, напоминая, что реальность никуда не делась.

– Я сейчас! – крикнул, захлопывая дверь спальни изнутри, и усадил девчонку на кровать.

– Леся… – тихий, как февральская вьюга, голос резанул слух. Я дёрнулся, обхватил её лицо ладонями, чтобы убедиться, что не показалось, не почудилось.

– Что? Что ты сказала? Повтори!

– Леся… – с трудом прошептала она, разжимая руки, что так и лежали на моей шее.

– Очень приятно…

Глава 14

– Говори! – рычал я, сбегая по лестнице.

Смотрел в понурое лицо Акишева и медленно истлевал от кипучего гнева. Давно… Как же давно меня не разрывало от чувства уязвимости! Оказалось, что моя крепость вовсе не неприступная, а вполне доступная для недругов.

Придурок…

Расслабился? Да потому что Герберт давно не играл в крестики-нолики на моих ранах, давно я не ощущал на своей шкуре все бреши в безопасности, всё, что недосмотрено и упущено. Зато сейчас всё стало так реально…

Внезапный страх овладел мной, когда чары Крошки… Леси развеялись. Осознание, что рядом с моим домом кто-то бродил, что проблемы с электричеством уже невозможно списать на новогодние праздники и медлительность городской администрации, и стало по-настоящему жутко.

Налетел на Акишева, схватил его за грудки и затряс с такой силой, что его челюсть защёлкала от неожиданности. Рус даже не сопротивлялся, смиренно принимал мою ярость. Когда ты вверяешь свою шкуру в чужие руки, то рискуешь многим, потому что его недочёт – твоя жизнь. И её не вернут по гарантийному талону, да и сервисный центр в лице Герберта не всесильный, поэтому Рус и молчал. Впитывал, вбирал и кивал.

– Акишев, я предупреждал тебя? Предупреждал, чтобы все коммуникации были перенесены на охраняемую территорию? Какой смысл в твоей охране, дорогущих стабилизаторах напряжения и немецких генераторах, если они ни хрена не пашут? Сейчас я камином отапливаюсь, а дальше ты мне дубину в руки дашь, чтобы держал оборону?

– Вадим Дмитриевич, – как только я опустил руки, Рус оправился и сделал шаг назад, чтобы увеличить дистанцию между нами. – Посёлок не дал разрешения на перенос!

– А Каратик тебе на что? Рус, всё, что от тебя требуется – шевелиться и лупить лбом в нужную калитку, но если тебе отказывают, нужно просто сообщить, кто!

– Я понял… – Акишев закивал. – Сегодня же установлю наряд…

– Вьюга! – в дом ввалились Каратицкий и Горозия. – Кого чёрта? Говорят, что взломали узел питания!

– Да, – мне хотелось увести их подальше от лестницы на второй этаж, чтобы ещё больше не напугать Крошку. – Это что за дичь происходит? Акишев, ты отсмотрел видео?

– К сожалению, да, – Рус вошёл в кабинет следом и положил на стол планшет. – Камеры запитаны от резервных батарей, а этого они не могли знать, поэтому те писали ещё около сорока минут после аварии.

На экране засверкали огоньки искр вдалеке, очевидно, это трансформаторная будка полыхнула, как спичка, а ещё через несколько минут через забор, где не было собачьих будок, перемахнуло четверо мужчин в белоснежном камуфляже, сливающемся с высоченными сугробами. Один остался стоять на углу, откуда хорошо просматривались и домик охраны, и парадный вход, и ворота подземного гаража, а трое очень аккуратно стали бродить по периметру, как по команде отворачиваясь от камер, будто прекрасно знали их расположение. Было видно, как они поочерёдно заглядывали в комнаты, светили фонариками и делали фотографии на телефон, а потом преспокойно покинули территорию тем же путём. На всё про всё им потребовалось пять минут, чтобы заснять внутреннее расположение комнат. Пять минут, и план дома на их карте памяти…

– Какого хуя! Даже я не знаю, где твои камеры, хотя приобрёл пару седых волос, строя этот дом, а они ж бродят, будто всю жизнь здесь прожили, – взревел Горозия и стал быстро печатать сообщение в телефоне, а через мгновение хлопнула входная дверь, и в кабинет вбежал начальник безопасности Горы, Юра Морозов. – Ты смотрел наши камеры?

– Да, шеф, – Юра быстро сориентировался, оценил бордовую от гнева морду Акишева и вытянулся в струну, чтобы нечаянно не огрести. – Всё чисто, ничего подозрительного.

– А у нас сюрприз, – Рус передал планшет коллеге.

– Значит так! – меня просто душило и выворачивало от всего происходящего.

Я не знал, в какую сторону мне смотреть: то ли это очередные проделки конкурентов, которым я перешёл дорогу, то ли это последствия проявленного интереса Акишева в посёлке «Ладья». И что-то мне подсказывало, что это последнее…

– Вы сейчас объединяетесь и творите чудеса, парни, потому что именно за это вам и платят. Все узлы коммуникаций должны быть защищены и находиться на охраняемой, контролируемой территорией. Сигнализация, датчики движения, смены температуры… Да что я вам это рассказываю? Это ваша работа!

– Ясно, Вадим Дмитриевич.

– У вас есть два дня, и если, не дай Бог, завтра меня что-то побеспокоит, я вас на дыбе подвешу прямо над въездом в посёлок!

– Есть на дыбу, – прошептал Акишев и первым вышел из кабинета.

– Свободен, – Гора тоже кивнул Морозову, ожидая, пока дверь за ними захлопнется. Горозия тоже имел право на гнев, ведь охранные системы наших домов были идентичны, потому что собирались Морозовым и Акишевым по единому принципу. – Рассказывай.

– Что?

– А то, что у тебя на лице написано, что есть чем поделиться.

Я протянул друзьям результат анализов, выслушал ожидаемое присвистывание, а потом поделился и догадкой про Иванецкого, и про то, что Акишев по моей наводке сунулся в это осиное гнездо посёлка «Ладья».

– Думаешь, то, что вы сунулись с вопросами, и спровоцировало ночной визит? – Гора прошёлся пятерней по взъерошенной гриве и опустил взгляд в пол.

– Я посмотрю, что можно узнать, – Каратик потирал подбородок, наблюдая, как, не дожидаясь рассвета, со двора вывозят снег, явно мешающий обзору территории. – Скажите, братья, а это бич русского человека, да? Мы не шевелимся, пока петух в попку не жахнет?

– Терпеть не могу петухов, – Гора тоже встал с дивана, накинул спортивную куртку. – Так, я скажу Морозову, чтобы помог Рустаму. Две головы всегда хорошо, а ты, если что, звони. Может, в город уедешь?

– Нет. Я никогда не убегаю от трудностей.

– Тогда и нам свисти, друг, – Каратик хлопнул меня по плечу и вышел следом за Горой. – Вместе побежим навстречу твоим неприятностям…

Когда друзья ушли, я осталась снова один. Наблюдал за тем, как Акишев пригнал ещё смену охраны, а собак спустили на свободный выгул. Всё правильно… Всё правильно…

Выключил свет и пошёл на второй этаж. Толкнул дверь спальни, вступая в полную темноту. Крошка выключила ночник и уже спала… на моей кровати! Она лежала поверх одеяла, свернувшись в клубок, и обнимала себя руками.

Мог ли я уйти в любую другую из десяти свободных комнат?

Мог.

Мог ли я разбудить её и отправить к себе?

Мог.

Сделал ли так?

Нет…

Вместо этого я достал из шкафа ещё два одеяла, накрыл свою гостью и рухнул на кровать. Её красивое кукольное лицо освещал сребристый свет луны из окна, веки подрагивали, носик то и дело морщился, будто она сердилась в своем сне.

Леся… Она вспомнила? Интересно, а что ещё она вспомнила?

Это были последние мысли, перед тем как я забылся глубоким сном.

Не слышал шорохов. Не беспокоился, что позволил себе заснуть с абсолютно незнакомым человеком. И мне было спокойно…

… Мяу… Мяу…

Этот противный звук застрял где-то в ушах. Как назойливая муха, свербело где-то внутри, разрушая магическую тишину тревожного сна. Распахнул глаза и замер…

Крошка сидела в дальнем углу комнаты и играла с рыжим котёнком длинным шнурком своих штанов.

При дневном свете она казалась ещё меньше… Девочкой-подростком, которой подарили долгожданный шерстяной комок счастья.

– Леся, – тихо прошептал я. – Леся…

Но девчонка даже бровью не повела, а вздрогнула, лишь когда я приподнялся на кровати…

Глава 15

Крошка дёрнулась и прижалась к стене, а на лице её застыла печать испуга.

– Ты давно тут сидишь? – признаться, я ожидал, что она мне ответит, но вместо этого она лишь кивнула, шумно сглотнув слюну, будто та комом в горле застряла.

Ох… Эти огромные голубые глаза… На её милом личике они казались просто горными озёрами, в которых таилась глубь, тайна и жуткий страх. Наверное, я придурок, ведь даже если она ничего не помнит, то проснуться в тёмной бане незнакомого дома – то ещё незабываемое ощущение. А я от неё жду радости, что ли? Стоп… Имя-то она вспомнила, вот только не обернулась на него…

– Почему ты не пошла вниз?

Девчонка снова пожала плечами и опустила голову к котёнку, когда я поднялся с кровати. Странная… Оливье из парадоксов, ей Богу! Сидит у кровати незнакомца, но так натурально смущается при виде оголённого торса. Краснеет, как помидор, но ищет защиты… Лучше бы в себе разобрался, придурок… Сам-то?

– В доме ты можешь быть абсолютно спокойна, кроме Клары, Герберта и начальника службы безопасности, с которым я тебя познакомлю, никто не войдёт. Кстати, этот ржавый усач нужду куда справляет?

Бинго! Девчонка улыбнулась и махнула в сторону коридора.

– Понятно… Скажу Кларе, чтобы все ковры в химчистку отправила.

– Нет-нет! – она встала на ноги, быстро подбежала и взяла меня за руку. Тянула с каким-то неожиданным упорством и остановилась только возле кошачьего лотка. – Вот.

Она не говорила, не хрипела и не шептала… Звуки, которые она издавала, больше походили на шелест листвы в весенней роще.

– Я понял. Могла бы просто сказать, а не тащить меня к нужнику, – аккуратно вынул руку из её стальной хватки и, развернувшись, отправился в душ. Надеялся, что она пойдёт вниз, но звук босых ног преследовали меня вплоть до двери в ванную.

Врубил душ, скинул одежду на пол и встал под ледяной поток. Мысли хаотичным фейерверком сплетались с воспоминаниями вчерашнего вечера, то запуская гнев, то притупляя его… Злился, что методом тыка понял всю уязвимость своего дома, но тут же успокаивался, понимая, что теперь чётко знаю, что делать дальше.

Когда я вышел в комнату, то немного удивился, что кровать была заправлена, разбросанная с вечера одежда аккуратно висела на спинке кресла, а Леся сидела на широком подоконнике и смотрела в окно.

– Значит, тебя Леся зовут? – вошёл в гардеробную и надел спортивный костюм.

«Мне просто приснилось. Кто-то кричал это имя».

Девчонка уже ждала меня у двери с блокнотом в руках.

– Значит, я могу тебя так называть?

«Уж лучше так, чем Крошка и Девка. Я всё слышала».

– Прости, но на одежде не было бирки с твоим именем, – сел за рабочий стол, включил телефон и ноутбук, чтобы проверить почту.

«Вчера кто-то светил в окно, и я испугалась».

– Я так и понял. Ты говорить до сих пор не можешь?

«Очень больно».

– Скажи Герберту, как приедет. Пусть скорректирует лечение.

«Мне уйти?» – Леся стояла в шаге от меня и то и дело подсовывала под нос блокнот. Как ни странно, но когда она была на виду, мне было спокойно. Да, тело до сих пор помнило вчерашнее смятение и неуместные ощущения, но всё же пусть лучше на глазах. Я в её стиле махнул головой, чтобы она сама определилась, что делать, и вновь сделал вид, что занят чтением бестолковой отписки от юриста.

«Я подожду», – вновь мелькнуло перед глазами, а за спиной послышался шорох. В хромированной настольной лампе отражался её силуэт. Грустный… Поникший… Чёрт! Да что в ней такого-то? Что? Две руки, две ноги, волосы, как первый ноябрьский снег, почти прозрачные, отливающие инеем. Личико как с картинки? Так я на своём веку повидал этих мосек столько, что иммунитет на всю жизнь вперёд выработался. Не трогают меня больше эти клишированные прелести. Нееет… В ней что-то другое…

– Ты голодна? – не стал поворачиваться, продолжая украдкой подсматривать за ней, как школьник.

– Да, – тихо прошептала она и опустила голову себе на колени. Даже рыжему было понятно, что поработать мне не удастся, оттого он и тёрся о мои ноги, будто из-за меня пропускал порцию молока.

– Так, давай поговорим, пока мы одни? – я развернулся к ней, возможно, слишком резко, раз Леся вскочила и в попытке найти защиту вжалась в стену, путаясь в ворохе портьер. – Ты что-нибудь помнишь?

– Нет…

– Леся, мне нужна отправная точка, понимаешь? Имя, адрес, дата. Хоть что-нибудь?

«Я вспоминаю, но в голове постоянный шум и белое полотно. Помню и ту ночь, когда очнулась в холодном домике, и вчерашний день помню, а до этого пусто».

Леся села в кресло напротив, чтобы было удобнее строчить в блокноте.

«Вы можете дать мне одежду? Я найду отделение полиции. Меня же должны искать?»

– Должны, – кивнул я и закурил, отходя к окну. – Вот только до сих пор ни в одной сводке ты не промелькнула. Но я могу отвезти тебя в полицию.

Внутри сначала что-то ухнуло… Будто я нашёл идеальное решение. Нет девушки – нет проблем! Но потом сердце сжалось, когда я представил, как ей страшно.

«Если это искали меня, то почему ночью? Почему не постучали в дверь? Почему?»

Она писала-писала… И с каждым новым словом её глаза наполнялись страхом. Чёрт… Девчонка всё это время думала, причём в правильном направлении. Поняла, что даже если это и правда искали её, то этот метод поиска оставлял уйму вопросов. И в спальне она осталась не потому, что так того хотела, а потому что из двух зол она выбрала меньшее.

– Я могу отвезти…

– Не хочу… – выдохнула она и, закрыв ладонями лицо, она горько расплакалась. Слёзы падали прямо на листы блокнота, размывая то, что она строчила.

«Мне не страшно только с вами».

– Тогда тебе придётся подождать, – стиснул челюсть. Это ж насколько её напугали, что чувствует защиту она теперь от совершенно незнакомого человека? Девчонка… Трогательная, чувственная, израненная. Отвезти её в участок – самое простое решение, ведь это не мои проблемы. Можно выдать полиции видео с камер регистраторов и забыть всё, как страшный сон, но что-то мне подсказывало, что просто это только на словах.

– Я не могу идти в полицию, – сел обратно в кресло и посмотрел ей в глаза. – Но есть и другие способы узнать, что с тобой приключилось.

– Вы узнаете?

– Да. А если ты хоть что-нибудь вспомнишь, то это сильно ускорит процесс.

Леся закивала и снова застрочила в блокноте: «Не бросайте меня…».

– Пойдем завтракать, и таракана своего забери. Кстати, Лесь, я не очень люблю котов, поэтому буду признателен, если ты не будешь пускать его в мою спальню…

Когда мы спустились, то стол был уже накрыт, довольная Клара разливала по чашкам кофе, а в углу стояла миска со сметаной. Рыжее чудище замурчало и бросилось к лакомству, вызвав улыбку на лице старушки.

После завтрака пришёл Акишев с папкой каких-то документов, он понуро застыл в пороге, кивнул в знак приветствия Лесе и направился в кабинет, где ждал меня на диване.

– Извиняться не стану, – захлопнул дверь, отчего Рус подпрыгнул.

– Не за что, Вадим Дмитриевич, – он встал и разложил на столе распечатанные фотографии. – Я полностью ответственен за всё, что случилось.

– А ты не думаешь, что это странно? Чужаки знали, где будки собак, знали расположение камер, знали, что времени у них мало?

– Думаю, конечно. Только поздно уже извилины врубать, тут действовать надо, – Рус кивнул и сел напротив. – Если ты намекаешь на «крысу», то тогда они бы знали, что камеры не зависят от электроснабжения. А теперь у нас есть две морды, – Акишев достал из папки два снимка, на которых попались некоторые из ночных гостей. – Понимаешь?

– Тогда как?

– Всё оказалось проще простого, – Рустам растирал серое от усталости лицо, видимо, так и не ложился до сих пор. – Вчера мужики заметили дрон над территорией, только не стали сообщать, потому что подумали, что это сынок Довлатова опять терзает новомодную игрушку. Но Довлатов уже неделю как на Мальдивах кости греет вместе со всем своим семейством. Нас с воздуха отщёлкали, Вадь.

– Что дальше?

– Я не поленился и купил беспилотник, воспроизведя его примерный полёт, – Рус достал новую партию фото. – Да, видно камеры, да, можно зафиксировать расположение будок и пунктов охраны, но вот дом практически не просматривается из-за плотного кольца елей. Они поэтому и пришли ночью, потому что не увидели то, что хотели.

– Лесю искали?

– Лесю? – Акишев нахмурился. – Она что-то вспомнила?

– Говорит, что во сне приснилось имя, но когда я её позвал утром, она даже не обернулась, – пожал плечами и подошёл к окну. На территории творилось странное оживление. Собачьи будки разносились по периметру, а вдоль забора шло строительство каких-то странных сооружений из дерева, типа мостиков с крышей. – Утверждает, что ничего не помнит. Что строим, друг мой Рустам?

– Это временный вариант, Вадь, по весне доработаем и облагородим, – Акишев подошел ближе. – Мы закроем обзор, и просчитать нахождение охраны, собак и камер уже будет невозможно. Взял на себя смелость и посоветовался с Горозией, он предложил засадить всё низкорослыми туями, чтобы эти коридоры безопасности были не видны из дома, но это только весной. Через каждые три метра теперь стоят тепловизоры, а на углах к вечеру установят датчики движения, правда, запитать это придётся к бесперебойному питанию.

– Можешь головой пользоваться, когда хочешь. Можешь. Значит так, у тебя есть неделя, чтобы превратить дом в автономный объект. Даже если начнётся апокалипсис, то здесь должно быть светло, тепло и спокойно, хотя бы сутки. Ясно?

– Ясно, – Акишев вздохнул и подсунул мне смету с неприличным количеством нулей, а потом раскатал свёрток с инженерным планом коммуникаций. – Это окупится, Вадь, правда, за год. Смысл в том, что мы устанавливаем аккумуляторы, которые будут заряжаться от солнечных батарей. Дорого, да. Но я смогу дать тебе гарантию автономности на трое суток!

– Валяй… В сводках что?

– Тухло, Вадь. Её никто не ищет, во всяком случае, днём.

– Слушай, ну это же бред! Она ведь чья-то дочь, жена, сестра, подруга? Люди обычно бьют тревогу, когда их чадо теряется из виду?

– А вдруг у неё никого нет?

– Нет, Рус… – я тихо рассмеялся, вспоминая вчерашний ужин, за которым Леся машинально, даже не задумываясь над собственными действиями, взяла правильный нож для рыбы и филигранно разделала филе, отделив от костей. – Она непростая девочка. Непростая… И боюсь, что её фамилия для нас станет большим сюрпризом.