Kitabı oku: «Тропа Саламандры», sayfa 4

Глава 7

Четвертое правило Ивон Хасс.

Перфекционизм – как жизненная философия.

Половина двенадцатого. Еще немного, и наступит полночь…

Само собой, я осмотрела каждого участника после финальной прогонки премьерного шоу и дала кое-какие распоряжения.

Многие в Нью-Йорке знают, что мои артисты – лучшие! И для того чтобы скрыть их реальные имена во избежание переманивания на другие площадки и сцены, я придумала нечто особенное. Преображение до неузнаваемости. Новые образы к каждому сезону. Высокая мода, смешанная с мифологией и китчем.

Я продаю искушение, желание окунуться в миры, где дозволительны высокие, низменные и страстные фантазии.

Гости «Саламандры» уже успели подсесть на феерию бурлеска, смешанного с театральным искусством и самой невероятной музыкой разных жанров. Состоятельные и состоявшиеся посетители с удовольствием наведываются в закрытый клуб, разбавляя эти мистерии вынужденными походами для имиджа во всякие классические театры и художественные галереи. Места, где им, в отличие от «Саламандры», часто бывает скучно…

Мои гости стали эстетическими наркоманами, потому что их жадным, ненасытным глазам каждый сезон открывается нечто такое, о чем не напишут в обзорах блогеры. О чем не прочитаешь на афише или в презентациях…

Тайна!

Секрет. Не зрелища, а именно феерии, которые обсуждают шепотом и не при каждом встречном-поперечном. И само собой, всякие слухи, кривотолки, что только подливают бензина в горящие головы любопытствующих.

Совет акционеров даже предлагал уменьшить сцену и сократить расстояние между столиков, чтобы напихать в зал больше людей, которые не просто с радостью расстаются с деньгами, а готовы буквально выгрызть счастливый билет на премьеру. Конечно же, соучредители услышали категоричное «нет!» на их рационализаторство. Потому что у меня нет никакого желания слепить из своего детища Бродвейское шоу или Цирк дю Солей, при всем величайшем уважении к данным шоу…

Темнокожий здоровяк Томми. Он, так сказать, старожила заведения. Он – медная визитная карточка с гравировкой. Томми я отрыла случайно. Когда смотрела порноролик с одной белой девчонкой и тремя темнокожими парнями, чьи половые органы впечатлят кого угодно.

Томми был самым огромным во всех смыслах, и мне стоило больших усилий и взятки в двести долларов, чтобы добыть его телефон. Здоровяк хотел послать меня куда подальше, потому что работа то ли вышибалы, то ли охранника, то ли хостес с его-то тринадцатидюймовым членом вроде как не под стать.

Однако Ивон Хасс умеет быть крайне убедительной, а Томми разрешено не только слегка дерзить богатеньким гостям, чтобы они снимали на входе свои короны, но и спать с самыми респектабельными и успешными женщинами города.

Не знаю, приплачивают ли они здоровяку за секс или нет – не моего ума это дело. В любом случае Томми находится на особом положении и получает хорошие премиальные по итогам квартала.

Мы с ним не приятели и не любовники. Хотя я как-то пошутила, что не отказалась бы вживую глянуть «на телосложение» темнокожего великана, ради любопытства, само собой. Пошутила так пошло, потому что выпила под утро. Потому что устала и мне нужна была компания в опустевшем зале. Томми, одетый тогда в золотистые шаровары для шоу «Золотая пыль», беззастенчиво начал стаскивать штаны. Он привык к женскому вниманию и к тому, что его фаллос – это предмет собственной гордости и вожделения дамочек, которые с удовольствием задирали твидовые юбки костюмов Chanel и отдавались Томми, наверняка вопя кто от восторга, а кто и от боли.

– Господи, Томми-здоровяк, убери его! – зажмурилась я, чтобы показать, что не собираюсь глядеть выше спущенных шаровар, под которые этот бесстыдный чудак не удосужился даже белья пододеть.

Томми сказал, что если мне понадобится, то он полностью к моим услугам. Я поблагодарила его за щедрое и честное предложение.

Нет, спать с ним не входило в мои планы. Потому как я лишь изредка занимаюсь сексом. После вылазок в злачные места в ином, более городском образе. Художники граффити, бармены, официанты, уличные музыканты. Мне нравится кувыркаться с простыми парнями. Все они были разные. Но всех их объединяли три вещи: более-менее симпатичная наружность, полупустые карманы и искренняя самобытность.

Впрочем…

Во время прогонки я несколько раз глянула на новенького танцовщика Фабио, который глаз с меня не сводил, и подумала, что в нем есть некая схожесть с красивым парнем с каре-желтыми глазами из прош…

Забыть немедленно!

«А может, стоит сделать исключение; отдаться этому Фабио прямо в рабочем кабинете?» – подумала я между делом и вскользь.

***

Головная боль предательски накрыла все области от лба до самого основания черепа, блин. Не помогли ни две таблетки аспирина, ни бокал красного десертного вина «Коммандария»¹⁵, который наливают посетителям… то есть гостям. Да, именно так я сама их называю и с коллектива уважительного обращения требую, когда мы обсуждаем внутренние рабочие моменты.

Гости, что приходят соприкоснуться с греховно-прекрасным…

Да, я понимаю, осознаю, что многие из этих людей в реальной, будничной жизни далеко не идеальны и даже могут заслуживать презрения. Но это не мое дело, чем они живут и как заработали деньги. Обманули ли кого-то, вытащив из «карманов» у других, или живут честно, по совести? Да фиолетово мне!

Гости пополняют, увы, не мой бумажник, а финансы – капают в общую кассу и до цента отображаются в отчетах. Конечно, хотелось бы более справедливо делить доходы между теми, кто реально впахивает: мной, коллективом и Уной. Но большую часть прибыли получают соинвесторы, без вложений которых я бы не потянула бизнес на начальном этапе. Впрочем, и тех их деньжат еле-еле хватило тогда на ремонт и раскрутку. И если бы не мои неординарные шаги, смелость, больше от отчаяния, и мозговые штурмы, то проект легко мог бы и обанкротиться. Но, слава космосу, что этого не случилось. Ведь я бы точно не пережила такого потрясения, потому что поставила на кон слишком многое. Душу заложила, да-да.

Ладно, все основные преодоления и трудности остались позади…

И я иду вперед, а мой магический мир расширяется вместе с этими уверенными движениями. Он наполняется новыми причудливыми сюжетами и персонажами. А с приходом утра мое царство замирает, прячется от рассвета в темных закоулках Нью-Йорка. А затем, с приходом сумерек, снова материализовывается, открывается взору тех… кто способен оплатить проход в этот тайный портал. Но, увы, реальность такова, что чертовы соучредители получают большую часть финансов от моей магии.

От моего детища!

Для них, старперов расчетливых, «Саламандра» – всего лишь прибыльный бизнес, репутационные бонусы за прозорливость и успешные вложения на старте. Для меня же это не просто работа, которую завтра можно сменить на какую-то другую. Не просто инвестиции. Потому что я дышу, живу «Саламандрой»!

И мой самый большой бонус не столько деньги, как бы я их ни обожала, сколько успех феерий, в которые погружаются любители всего исключительного. Люди, которые с готовностью раскошеливаются ради того, чтобы пусть и временно, ненадолго, но соприкоснуться с иными вселенными. Где правят мифологические существа и духи…

Но у меня смертельно болела голова от любимой дождливой погоды. И в такие моменты я мало думаю о высоком. Потому что тяжелая черепная коробка превращается в аналитический механизм, кассовый аппарат, который сухо, безапелляционно выдает бумажную ленту с цифрами и сводными данными.

Ненадолго прервавшись с волокитой, я круговыми движениями сделала массаж висков, в то время как из зала послышался дивный голос Авроры Галоян.

Аврора – еще одна моя находка, за которую действительно стоит гордиться собой. Она, как и Уна, ломалась, не хотела бросать репетиторство по вокалу. А я тогда въедливо, дотошно искала по объявлениям в сети людей с голосовыми данными. Прикидывалась девушкой, которая желает научиться петь. И Аврора очень удивилась, когда я наконец-то выложила «карты на стол». Но тут, как говорится, надо еще и уметь расставить акценты в последующих переговорах…

Ящик домашнего вина прямиком из Армении. Горный акациевый мед. Чай с чабрецом, собранный вручную и упакованный в грубую, но самобытную холщовую ткань. Плюс – комплименты Авроре насчет того, что она невероятно хороша собой, но не пользуется этим даром. В итоге мисс Галоян не устояла. И теперь она – прима. Она раскрылась как певица. Как женщина. И она приносит себе и заведению деньги.

Идеальная комбинация!

Я, продолжая слушать оперный голос Авроры и припомнив все эти хитрые манипуляции, еще раз похвалила себя. Есть ведь за что!

Но, увы, настроение портили соучредители, которые сейчас наверняка храпят в своих унылых кроватях, одетые в старомодные пижамы.

Итак… объективные данные и факты в голове, терзаемой мигренью.

Первое. Контрольный пакет у старых надменных козлов-всезнаек.

Второе. В ближайшие пару-тройку лет мне точно не удастся скопить нужную сумму для выкупа пакета, даже если я сильно ужмусь в расходах и начну вести аскетичный образ жизни. Даже если распродам все люксовые вещи, блин!

Третье. Я не продам свою элитную квартиру. Даже ради «Саламандры». И вовсе не потому, что недвижимость стоит некисло так. Это вопрос железобетонного принципа!

– Слишком дорого ты мне обошлась, о, прекрасная, – с черным цинизмом произнесла шепотом и отпила еще «Каммандарии» из кофейной чашечки.

Итак, по подсчетам, при хороших раскладах и благодаря вложениям в ценные бумаги динамично развивающихся айти-компаний, я смогу только лет через шесть выкупить контрольный пакет… точнее, наконец-то получить материнские права на мою детку.

Но есть одно огромное «но»! Захотят ли старперы продать акции? А что, если кто-то из них встанет в позу или заломит баснословную цену?

И тут в мрачном моем сознании снова промелькнула вспышкой мысль, которая часто возникала, возникает и будет возникать.

Убить!

В случае несговорчивости козлов каким-то хитроумным, продуманным способом убрать их с дороги. Прикончить всех, кто мешает заполучить права на мое чадо. Тех, кто наследит на моей тропе сраными подошвами английских ботинок.

И со зловещей улыбочкой, что появляется на моих красных, точнее, кровожадных губах при подобных думах я прикончила приторно-сладкое вино, напоминающее по оттенку темную венозную кровь.

– Где же вы? – Я полезла в сумку в поисках сигарилл, которые заботливо притащил утром Slava.

Поиски закончились, увы, ничем!

В суете и на нервах из-за премьеры я их забыла, видимо, на балконе, когда выходила покурить после чудесного, утреннего секса. Slava самозабвенно и неторопливо доставлял мне удовольствие, не догадываясь о том, что эта близость будет для него финальной, а его номер телефона навсегда уйдет в заблокированные.

Без каких-либо объяснений. Именно такое решение! И вовсе не из-за моей трусости или слабости. Я просто-напросто не хотела смотреть в печальные глаза этому ангелу. Да, пусть он мучается потом, но не сейчас. Потому что его страдания должны быть на расстоянии. Подальше от моей квартиры. Быть невидимыми и беззвучными. Да, это покажется ужасно жестоко, эгоистично?

Плевала я на осуждения! Мне так удобнее, комфортнее. И я не собиралась бередить собственное нутро, потому что впереди маячило куда более важное событие, чем расставание с мимолетным ангелом.

Премьера.

На которой всё пройдет как надо: без сучка без задоринки. Я это знала, мысленно давала себе и другим участникам гарантии в этом фундаментальном вопросе. Но всё же волнение, такое привычное, ставшее нормой именно перед премьерами, уже подступило, когда я курила сигариллу на балконе перед расставанием.

Притушенный бычок. Финиш. Попросить ангела уйти. И мысли лишь о том, что мне надо хорошенько выспаться. Что нужно еще разобрать пакеты «Givenchy» и отдать горничной на глажку наряд, купленный по случаю новой магии. Что надо не забыть хоть что-то поесть, ибо в противном случае я опять рискую упасть в обморок. И не дай бог получить сотрясение мозга…

Глава 8

– Черт меня дери, – вновь прошептал, увидев нечто…

Нереальное!

На сцене зала, стены которого были выкрашены в лаковый черный, находилась женщина. Точнее, оперная певица, исполняющая какую-то арию на итальянском. Меня поразил ее голос, плавность движений и пышные формы. Но больше всего – ее облик в целом, перед которым мгновенно померк темнокожий рогатый верзила.

Обнаженная певица, сплошь покрытая жемчужной пудрой-пыльцой. Радужки ее глаз светились светло-голубым неоном, а взгляд устремлен куда-то в космос. Она, как и все присутствующие, находилась в некоем мистическом трансе. Это очень трудно описать…

Да, ее тело, волосы, забранные в длинный-предлинный конский хвост, покрывала пыльца, поэтому созерцание не вызвало ни капли смущения, как, например, когда ты первый раз приходишь в стриптиз-клуб.

Лобок певицы – единственное место, находящееся вне поля зрения. Интимную зону прикрывали концы огромных белых крыльев, которые были сложены там так органично, но и вместе с тем заигрывающе, что ли…

«Я покажу тебе многое, но не всё», – вот о чем говорил ее образ. И я завороженно лицезрел эту диву через прорези маски маньяка Джейсона из «Пятницы 13», теребил чертову запонку цвета глаза рептилии. И благодарил себя за то, что решился постучаться в дверь!

А еще за то, что я достаточно много зарабатываю и не сожалению ни о едином потраченном долларе на шмотье и входной билет.

Я попал в мир, который вовсе не выглядел адом, где жарятся порочные грешники.

Сюр. Настоящий сюрреализм, смешанный с фантасмагорией.

За столиками сидели нарядно одетые люди в самых разнообразных масках. Они не смели не то что болтать или громко шептаться, а даже пикнуть. Потому что перед ними, на сцене находилось мифическое древнее создание. А все мы, зрители, были земными смертными существами, что заслуживают лишь маскарада, но попали в мир настоящей магии.

– Следуй за мной, – вдруг раздался тихий, еле различимый голос с теплым выдохом прямо мне в ухо.

Девушка с черными линзами. Она улыбнулась и потянула за собой влево, за крайний микроскопический столик, который единственный пустовал. Одна из нескольких подобных ей в зале. Фигуристые девушки, покрытые черной блестящей пудрой в свет стен. Они не сливались с теми стенами, а являлись призраками, тихо и бесшумно снующими по «Саламандре» с одной целью – координировать, блюсти некий порядок в этом темном хаосе.

Я проследовал за девушкой, которая шла спереди и держала меня за руку. Ее попку, промежность прикрывали красные стринги. И я поймал себя на мысли, что хотел бы прилюдно вставить ей прямо на том крохотном столике. На глазах не у удивленной или смущенной публики, а перед той частью, состоящей из мужиков, кто хотел бы того же. И непременно сделали бы, если б им дали волю…

И да, я вспомнил Аниту Дуглас, которую трахал на столе в кабинете и которую с жаром брал в дешевом мотеле. Я, грешник, попал четко на свою тарелку и наслаждался тем, что нахожусь в аду. Тем, что безымянная чертовка в красных шелковых трусиках ведет меня, как барашка на поводке, к месту ритуального затлания!

На столике не оказалось ничего. Ни меню, ни каких-то штучек, что должны создавать уют или атмосферность. Потому, блядь, что того и не требовалось. Я глянул на сцену, где продолжалось шоу. Оперная дива не поклонилась под аплодисменты, а будто исчезла, пока я пялился на чертовку-проводницу.

Певицу сменили парни, чьи лица скрывались под капюшонами длинных саванов.

– Выпей, – вдруг послышался уже теперь знакомый голос.

Девушка-чертовка склонилась надо мной и подала рог на цепочке. Да, самый настоящий бычий рог с темной непонятной жидкостью. Она притянула меня за подбородок к емкости, приподняла хоккейную маску и не силой, но принудила испить из рога.

На мгновение я испытал испуг. Вспомнил опасения, что настигли, когда темнокожий верзила забирал телефон.

«А вдруг это отрава? Зелье, что полностью лишит меня разума?» – подумал, но тем не менее послушно пригубил.

В роге оказалось очень сладкое, густое и терпкое вино, которое я не пью, предпочитая скотч, бурбон или текилу с лаймом и солью. Но мне понравился напиток, который будто бы дремал в бочке в винных погребах с допотопных времен…

– Вот та-а-ак, – улыбнулась чертовка, протерев мои губы черными пальчиками, и нацепила маску обратно. Получив возможность видеть, я невольно перевел взгляд на ее идеальные сиськи и топорщащиеся соски.

Да, мой приятель в ужасно неудобных, точнее, непривычных брюках встал мгновенно! Я, тот, который еще несколько минут назад желал выдрать девчонку на столе, вдруг почувствовал себя робким пацаном-подростком, который первый раз видит бабские прелести вживую и так близко.

– Такие мягкие губы, – шепнула на ухо чертовка.

Она изогнула поясницу словно кошка и принялась целовать хоккейную маску в тех местах, где находилось несколько круглых прорезей для дыхания. Чертовка засунула свой теплый язык в каждое из десяти отверстий внизу маски. Да, именно столько я их насчитал, чувствуя, как меня целиком окатило волной огня!

Я хотел схватить ее за талию и притянуть к себе, но чертовка ловко выкрутилась из моих объятий, с улыбочкой и игриво погрозила пальцем, мол, нет, парень, здесь другие порядки. Ты хоть и заплатил, но не главный. Я здесь что хочу вытворяю, потому что чертовка, а ты – жалкое земное существо с лютым стояком.

Живи теперь с этим!

Она уходила, похотливо и дерзко виляя бедрами. Я очень хотел бы снять маску, чтобы видеть всю полноту картины, но не мог, потому что надо соблюдать некие негласные правила…

Глава 9

Пятое и незыблемое правило Ивон Хасс.

НЕ находиться в зале «Саламандры»

во время премьеры.

– Есть! – громко шепнула в торжестве, подскочив на рабочем кресле.

Повезло! В сумочке нашелся изящный мундштук, который загадочным образом вроде как пропал. Да уж, воистину женские сумки – это черные дыры. Я вспомнила, что, кажется, заныкала сигариллу со вкусом шоколада в ящике стола. Давным-давно, когда в очередной раз и тщетно пыталась бросить эту дурную привычку, но не удержалась и на «экстренный случай» припрятала крепкий табачок между квартальными отчетами.

И я собиралась уже было ломануться на улицу для перекура, но тут же остановилась. Плохая погода, точнее, шикарная погодка. Можно, конечно, выйти подышать. Но мне не хотелось пересекаться с гостями, которые в теории могли задержаться в пробках и чуток опоздать. Да, многие в городе знают, кто такая Ивон Хасс. А у меня не было желания не то что общаться с ними, а даже здороваться.

Но и дымить в кабинете без окон не шибко хорошая мысль. Голова и так болит, а запах курева может усугубить проблему…

Блин! Задачка!

Ждать конца премьеры? Долго.

– Так. – Я помяла в пальцах манящий бычок и сузила глаза, мигом припомнив кое-какие детали, которые ведомы только коллективу.

Разные традиции, связанные с «Саламандрой». Например, вусмерть напоить новенького или новенькую из труппы артистов. Об этих приключениях могут куда больше рассказать мои ребята, а не я. Ибо Ивон Хасс – начальница и не участвует в подобном из принципа, из соблюдения субординации.

Еще одна традиция, неразрывно связанная с Уной Натанзон…

На первой нашей премьере я так волновалась, психовала, что решила и вовсе не выходить в зал. Уна тогда ободрительно хлопнула меня, всю трясущуюся, по спине и сказала что-то из серии: «Да не ссы, Ивон, сегодня мы трахнем этот мир! Да так, что ему очень понравится. У кого тут член и железные яйца? – добавила она и принялась ржать в голос. – У тебя, у тебя, мисс Хасс!»

А я буркнула ей в ответ, что, мол, надо тогда надеть презерватив, потому что в мире несчетное число всякой заразы.

Уже через десять минут на моем рабочем столе лежало несколько упаковок с резинками, а хитроумная Уна, которая послала Томми метнуться в аптеку, улыбалась во весь рот.

«Мы все: ты, я, ребята, персонал – положим в шкаф в гримерки по резинке! – утвердительно заявила она. – Теперь это будет традицией. Ибо если уж и заниматься безопасным сексом, то всем нам и в кайф!»

Я, Ивон Хасс, которая смеялась в жизни от силы пару раз в гордом одиночестве и только под ретро сериал «Я люблю Люси»¹⁶, не смогла сдержаться! И тогда Уна, засранка, увидела, что Ивон Хасс тоже умеет хихикать.

И теперь в шкафу гримерки лежит уйма презервативов, которые никогда не будут использованы применительно к кому-то конкретному. Только к миру в целом!

Еще одна традиция, точнее, правило… нет, примета больше, о которой я уже вскользь упомянула: не находиться в зале в ночь премьеры, чтобы типа как не сглазить собственные труды.

– А какого ж… хрена?! – выпалила, несколько раз ткнув красным ногтем в мундштук.

Действительно: одно дело – выпивка для новенького и презики, хиханьки-да-хаханьки эти, а другое дело…

Я!

Ивон Хасс. Полноправная хозяйка здесь, точнее, по факту, почти бесправная… Потому что пакет акций в семь процентов, который мне удалось заполучить, это просто мелочь. Ерунда, не солидно. Ничтожно мало! Тогда получается, что я еще и трусиха, которая боится спугнуть удачу?

– Удачу?! Серьезно?! – гаркнула с вызывающей усмешкой на сигариллу.

Да при чем тут фортуна вообще?! Она никогда мне не улыбалась своим смазливым милым личиком. Я видела в жизни в основном искаженные гримасы. Поэтому нафиг удачу!

И добро пожаловать, неизменный успех!

Да, я решительно встала, прихватила измученную сигариллу, найденный мундштук, зажигалку, оправила шикарный наряд и смело шагнула в сторону двери кабинета.

О да! Нарушить собственное идиотское табу с привкусом трусости. Затмить его сладким дымом и ароматом шоколада. Именно так, чтоб мне не быть…

Ивон Хасс!

***

Моей воли с протестом против предрассудков хватило ровно на то короткое, точнее, о-о-очень затянувшееся время, пока сигарета не оказалась, наконец, выкурена.

Потому что я хоть всячески и старалась не показывать волнение, ни одним жестом не продемонстрировала потерю самообладания, на деле же внутри меня был полный раздрай!

Казалось, что все взгляды обращены на меня – нарушительницу правил. Девушку, которая внаглую закурила в зале. Хотя по факту никто меня особо-то и не заметил. Все на сцену глядели, где выступали парни.

Да уж, моей наглости хватило лишь на первые несколько секунд убежденности в том, что я, мол, не главная, но смелая и дерзкая, поэтому что хочу, то и делаю…

Ну-ну, спустя нескончаемую минуту мне уже казалось, что это какой-то рубикон. Точка невозврата. Глупейшее решение, которое аукнется чем-то фатальным, роковым.

Но что сделано, то сделано, и я машинально выпускала и выпускала клубы дыма в зал, проклиная сигариллу за ее чудовищную длину с мыслью о том, что надо вернуться в кабинет и выпить еще вина. Да побольше так накатить!

И больше никогда-никогда не нарушать собственные правила!