Kitabı oku: «Разбей сердце принцессы», sayfa 6

Глава 7

Ветер щекочет мне лицо, бросает волосы назад. Я закрываю глаза от приятной поездки, продолжая крепко держать новенького за талию.

Буду его так называть. Новенький.

Дилан убил бы меня за моё легкомыслие и наивность, которыми я замаскировала свою тупость. И если хорошенько подумать, он был бы полностью прав, ведь сесть к парню, которого знаешь лишь пару дней, – идея не из самых лучших. К тому же когда ты особо-то с мужским полом дел не имела и совсем в парнях не разбираешься.

Но доверие к новенькому, внушаемое мне собственным сердцем, глупо побеждает инстинкт самосохранения.

Мы проезжаем мимо двухэтажных домов, свет в их окнах уже погас, а потом передвигаемся мимо деревьев, лениво тянущихся к небу, мимо парков и разных магазинов, яркие вывески которых бросают забавные блики на асфальт. Свет луны накрывает землю серовато-голубой простынёй, будто бы хочет показаться королём, способным утопить всех в своей светлой тени.

Мы молчим, слыша лишь шум двигателя байка и собственное сердцебиение. Мне не хочется нарушать эту идиллию, а новенький, словно чувствуя это, продолжает дарить мне приятные моменты.

Время уже наверняка позднее, если судить по тому, что людей мы практически не встречаем. Лишь изредка на глаза попадается парочка мужчин или женщин, которые идут по своим делам или просто прогуливаются. А внутри меня какое-то необъяснимое удовольствие от того, что я ослушалась родителей впервые в своей жизни.

Мы едем по дороге, по двум сторонам от которой лишь небольшие дома и деревья, и я никак не могу определить, покинули мы Сиэтл или это всё ещё часть города. Когда же мы доезжаем до плавного поворота дороги налево, парень вдруг останавливает свой байк, снимает шлем и встаёт.

– Дальше пойдём пешком, – говорит он мне.

Я тоже слезаю с мотоцикла и пытаюсь угадать, куда это мы пойдём пешком. Но подумать времени нет, так как мой попутчик идёт вперёд, прямо в лес. Наверное, я поступаю глупо, но интуиция молчит, поэтому я без сомнений плетусь за ним.

Мы проходим мимо деревьев, слыша голоса лесных жителей и не встречая никого на своём пути. Так тихо и успокаивающе приятно, что я даже забываю, что всего несколько минут назад находилась в пыльном бетонном городе, заполненном шумящими автомобилями и вечно куда-то спешащими людьми.

Проходит минута, пока мы вдруг не доходим до одиноко стоящего деревянного домика, который словно вышел из сказки. Он полностью состоит из дерева и даже имеет небольшой балкончик на втором этаже. К входной двери ведут деревянные ступеньки, а по сторонам висят два фонаря.

Окажись мы в сказке, в этом жилище точно обитала бы какая-нибудь добрая волшебница.

– Что это за место? – спрашиваю я, стараясь скрыть в голосе обеспокоенность.

– Здесь готовят самые вкусные пирожные в мире. Ты должна их попробовать.

Я удивляюсь, совсем не ожидая услышать нечто подобное, но шага не сбавляю. Мне даже кажется, после этих слов я наконец сумела-таки расслабиться ещё больше.

Он подходит к домику и дважды стучится в маленькое окошко. Почти сразу оно открывается, и я вижу лицо. Это старенькая женщина с седыми волосами и очень добрыми чертами лица. Обычно такими изображают каких-нибудь крёстных фей. Старушка мягко улыбается, когда её глаза цвета голубого неба устремляются на парня рядом со мной. В них сверкают искры радости.

– Кого это я вижу! – произносит она воодушевлённо. – Погоди секунду, я сейчас выйду.

Не закрыв окошко, старушка исчезает где-то внутри дома, затем я вижу, как она открывает дверь, спускается по ступенькам вниз и осторожно подходит к нам. При этом её движения такие, что кажется, они даются ей с трудом. Когда она приближается на достаточное расстояние и обнимает парня, я вижу, как хорошо она выглядит вблизи, как старость совсем не испортила её внешность. Я даже могу представить, насколько красивой она наверняка была в молодости.

– Рад видеть вас в целости и сохранности, – улыбается новенький с такой нежностью, что я почти таю.

«Вероятно, это его бабушка», – пролетают мысли в голове. Однако мне не совсем понятно, почему она живёт здесь, посреди этой пустоши, совершенно одна.

Пользуясь случаем, внимательно разглядываю домик. Такой маленький, такой необычный для меня. Я привыкла к домам, построенным в самых элитных уголках мира: будь то дорогие квартиры поближе к центру Лондона или роскошная вилла в какой-нибудь Тоскане.

Простые дома и простые люди для меня огромная редкость, как редок настоящий алмаз для простого человека.

– Такое ощущение, что прошли сотни лет с того времени, как я в последний раз видела тебя, мальчик мой. Я ведь так соскучилась по тебе, – продолжает женщина, глядя на моего спутника с особым трепетом и нежностью.

«Точно его бабушка», – убеждаюсь я.

– Я был немного занят, – отвечает новенький и вдруг поворачивается ко мне: – Кстати, я не один… Каталина, подойди сюда.

Меня тут же пронзает неловкость. Я начинаю считать, что не должна тут находиться. И действительно… Что я вообще здесь делаю?

Едва поборов свою робость, я подхожу к парню медленными шагами. Надо выглядеть максимально дружелюбно, если такое вообще возможно. Именно это я твержу себе миллионы раз, пока смотрю на женщину.

– Это твоя девушка? – интересуется она, хитро прищуривая глаза.

– Пока только подруга, – отвечает новенький.

– Ну-ну… – она широко улыбается. – Я живу на этом свете очень много лет, мой мальчик, и, уж поверьте мне, я хорошо знаю, что дружбы между мужчиной и женщиной не существует.

Конечно, я с ней не соглашаюсь, но не произношу ничего вслух.

Не то чтобы я эксперт по межполовой дружбе, но сказанное старушкой заставляет меня неловко топтаться на месте. Не знаю, куда себя деть. Многие взрослые всё ещё живут в прошлом, утверждая то, что уже давно в современном мире не действует и даже считается постыдным среди молодёжи наших лет. Однако спорить я, конечно же, не могу, поэтому лишь принимаю её слова как должное.

– Миссис Майер, вы всё ещё печёте те пирожные? – сменяет тему парень.

Я сперва мысленно его благодарю, а уж потом понимаю, что это не бабушка его вовсе. Кто будет так официально обращаться к своей бабуле?

Женщина улыбается пуще прежнего, кинув слегка возмущённое:

– Конечно! Я готовлю эти пирожные вот уже двадцать лет и не смогу изменить своей привычке.

Она идёт обратно к окошку, суёт руки внутрь и что-то достаёт. Я пользуюсь случаем, чтобы поправить свои волосы. Глупая привычка, привитая мне мамой: «Всегда выгляди опрятно. Как леди. Как принцесса. Следи за одеждой и волосами. Где бы ты ни находилась». Вот я и расплачиваюсь за мамины капризы.

– Надеюсь, твоей милой девушке тоже понравится, – улыбаясь, произносит старушка, и я смущённо отвожу глаза.

Миссис Майер держит в руках два небольших пирожных с белоснежной глазурью. Выглядит очень вкусно, и мой живот едва не урчит.

– Спасибо, – благодарит её парень, взяв в руки угощения, одно из которых тут же протягивает мне.

Я беру пирожное и с интересом разглядываю его. Бисквит очень мягкий и воздушный, а крем приятного нежного цвета лежит на поверхности, украшенный разноцветной присыпкой. Даже не верится, что этот десерт был создан руками милой старушки, живущей в лесном домике, а не в какой-нибудь известной кондитерской в городе. Мы что-то подобное заказывали из The Pink Door, когда к нам в гости на ночёвку приезжала Вэнди. Она этот ресторан обожает.

– А из чего вы их готовите? – интересуюсь я, наконец набравшись смелости хоть что-то сказать.

– Я не выдаю своих секретов, – старушка хитро улыбается, подмигнув мне.

Издаю чуть слышный смешок и вместе с тем благодарю женщину за её вкусный подарок. А вот новенький вдруг отправляет руку в карман и достаёт достаточно внушительную пачку денег. Мне приходится в изумлении распахнуть глаза. Обычно люди с таким количеством денег в кармане не ходят.

– Позвольте мне отблагодарить вас, – произносит он.

– Мне это не нужно, мальчик мой, – упрямо говорит она, отталкивая руку парня.

– Я не могу сейчас просто развернуться и уйти, миссис Майер.

– Нет, можешь. За эти долгие годы ты стал для меня словно родной. Я не могу позволить себе брать деньги у кого-то столь близкого.

– Вы должны взять.

– Не должна. Иди, Гай.

Гай!

Так вот как тебя зовут, новенький.

Я будто ничего остального не слышу уже. Хотя так и есть. Здорово наконец узнать его имя.

– У меня достаточно денег, чтобы купить у вас эти чёртовы пирожные. – У Гая брови сходятся на переносице. – Не смотрите на это как на благотворительность. Я плачу за пирожные. Миссис Майер, возьмите. Вам нужны деньги. Я не устану повторять свои попытки.

Женщина вдруг замолкает и направляет свои голубые глаза куда-то вниз. Она грустно улыбается, старается сохранять прежнее состояние, но в зрачках отражается печаль. Такая резкая смена будит во мне любопытство и обеспокоенность одновременно.

– Мне не нужны деньги, мой дорогой мальчик. Они не приносят мне никакого счастья. Я довольна тем, что у меня уже есть. Я лишь хочу поскорее к нему отправиться. – Она поднимает взор на небо и смотрит туда с невероятной любовью. – Он меня уже заждался.

Парень молчит. Я не могу видеть его эмоции, так как он стоит ко мне спиной, но я могу слышать, как его дыхание перехватывает.

В воздухе повисает такое тягостное напряжённое ощущение, такое мрачное, что мне едва удаётся дышать. Но догадки насчёт происходящего не заставляют себя долго ждать: скорее всего, миссис Майер говорит о своём умершем муже. Или о брате… Или о ком-то другом. О ком-то очень близком и важном.

Внутри меня что-то содрогается от столь грустных мыслей.

– До свидания, миссис Майер, – наконец говорит Гай спокойным голосом. – Спасибо за всё, что вы сделали для моей семьи.

Ему будто всё становится понятно.

В этом предложении чувствуется нотка скорби и… прощания?

Я стою, как дура, неспособная разобраться в происходящем, но чувствую, что напряжение развивается.

– Наверное, уже прощай. – Она переводит взгляд на меня и добавляет: – Береги его, Каталина. Он очень хороший человек, и у него прекрасное доброе сердце.

Я не могу найти слов, которые были бы уместны в этой ситуации, поэтому просто молча смотрю на то, как миссис Майер снова подходит к двери.

Мы с Гаем идём обратно, пока женщина машет нам рукой. Идём до тех пор, пока домик с его жительницей не скрываются за деревьями.

Всего спустя полчаса мы просто гуляем по лесу, наступая на сухие ветки, которые издают громкие хрусты, прежде чем погибнуть под нашими ногами. В голову почти не возвращаются сцены из последней странной встречи. По крайней мере, в мою голову точно.

Тишина леса такая спокойная и умиротворяющая.

Я слышу звук собственного сердцебиения и шелест опавших с деревьев листьев под ногами. Вечернее небо темнеет от надвигающейся грозы: облака прикрывают луну, и всё вокруг погружается в ещё бо́льший мрак.

Я откусываю небольшой кусочек от пирожного, стараясь насладиться этим вкусом как можно дольше. Оно действительно потрясающее. Нигде прежде я не пробовала ничего подобного, хоть за всю жизнь успела съесть немало самых различных сладостей, которыми меня угощал папа.

Я поворачиваюсь к Гаю, который идёт рядом со мной, полностью погружённый в свои мысли. Не хочется его тревожить, но мне придётся, потому что эта идиллия кажется мне слишком безмятежной и в какой-то степени напряжённой.

– Так тебя зовут Гай, – нарушаю я тишину.

Парень словно резко выныривает из потока мыслей и только сейчас вспоминает о моём существовании. Отвечает:

– Да. Секретом продержать это не удалось.

– А зачем из имени делать великий секрет?

Он не отвечает, будто и впрямь это было его целью.

– А фамилию я тоже из уст других людей узнаю? – спрашиваю я.

В ответ получаю пожимание плечами.

Кажется, этот парень не слишком разговорчив. Впрочем, как и я в обычное время. Однако с ним у меня вдруг мозги набекрень пошли.

– А что это была за милая женщина? Это же не бабушка твоя была?

– Нет, не бабушка, – качает головой он, – но она очень близкий друг нашей семьи.

– Правда? Расскажешь подробнее? Как так получилось?

– Миссис Майер жила здесь со своим мужем. Однажды мама прогуливалась по этим местам. Она часто просила нашего водителя подвезти её к этому лесу, а сама шла дальше вглубь. Хотела побыть наедине с собой, подумать, отдохнуть от суеты города. Она говорила, что тишины ей вполне хватает для счастья… – Гай молчит несколько секунд перед тем, как продолжить: – Она была беременна. И когда она проходила по этой дороге, на неё напали. Пара уродов хотели ограбить её, всячески угрожали. Но нам всем повезло: рядом жила семья. Муж миссис Майер как раз выходил в лес, чтобы наломать дров для печи, и он заметил запыхавшуюся маму. Её схватили за волосы, пытались заткнуть. Мистер Майер выстрелил в воздух, напугав ублюдков, и те тут же скрылись. Он спас мою маму. И меня вместе с ней. После этого он пригласил её в дом, и миссис Майер хорошо о ней позаботилась и помогла вернуть обратно домой, пока отец лично не приехал, чтобы забрать её. С тех самых пор моя семья очень благодарна им. Мы часто посылали им деньги в виде помощи, но после того, как мистера Майера не стало… Она просто отказывается брать какие-либо деньги. Впрочем, ты только что сама всё видела.

Его рассказ предстаёт передо мной удивительными картинками. Кадрами из голливудской мелодрамы, которая вполне могла удостоиться чести получить множество наград.

– Так… трогательно. – Я расплываюсь в широкой улыбке: – Вы с мамой, наверное, частенько вспоминаете эту историю?

Вмиг глаза Гая чернеют, как будто в банку со светло-зелёной краской вдруг окунули кисть с чернилами, лицо быстро меняется. Теперь я вижу горечь, печаль и тоску.

– Вспоминали. Она умерла несколько лет назад.

Его голос пронзает острая боль. Слышу в нём столько отчаяния, что сердце сжимается в тугой комочек.

– Прости, – шепчу я, испытывая при этом столько вины, словно я действительно сделала что-то поистине ужасное.

Вновь тишина.

Запах леса смешивается с моим сочувствием, а небо, словно растроганное историей Гая, издаёт звонкий гром и собирается заплакать.

– Ты можешь промокнуть. – Гай снимает свою чёрную куртку и накидывает мне на плечи. – Простуда – не самое приятное, что можно отхватить в учебный год.

Его забота заставляет меня улыбнуться, и я благодарно киваю.

Гай смотрит на часы на своей руке, хмурится, потом выдаёт:

– Уже поздно. Нам нужно успеть вернуться вовремя, чтобы твои родители не имели к тебе никаких претензий.

Я смотрю на время, отображаемое на дисплее телефона. Ужасаюсь.

– Да! – вскрикиваю панически. – Мне срочно нужно домой!

– Тогда идём?

Он протягивает мне руку так, будто сама я пойти не смогу. А я совсем и не против положить в неё свою ладонь. От такой сцены мама была бы в восторге: из меня получается почти самая настоящая принцесса.

* * *

Привычного яркого света нет ни в одном окне. Спальня родителей погружена во мрак.

Возможно, все уже спят.

Я проверяю свой телефон на наличие пропущенных звонков или сообщений, но всё пусто. Вызывает совсем не облегчение, а как раз наоборот – ужасаюсь больше прежнего.

Молчание мамы никогда ничем хорошим не кончается.

– Спасибо за… За отличное времяпрепровождение. – Я искренне улыбаюсь, вспоминая каждую деталь сегодняшней ночи. – Мне давно не было так… свободно.

Гай сидит на своём байке, смотрит на меня изумрудными глазами и кивает в ответ, выдавая:

– Друзья дают возможность ощутить свободу, в которой мы так часто нуждаемся, верно ведь, Каталина?

Улыбаюсь и медленно разворачиваюсь.

Я отдаляюсь от него, всё ближе подхожу к воротам дома, за которыми меня уже поджидают виднеющиеся охранники.

Решаю выдать:

– Тогда до следующей встречи, друг?

Я вижу лёгкую, едва заметную усмешку на его лице. А потом такое же спокойное в ответ:

– До следующей встречи, подруга.

Глава 8

Дома так тихо, что я слышу лишь тиканье настенных часов, висящих в прихожей сколько я себя помню.

Охранник пропустил меня без вопросов: я видела его усталый вид и предположила, что он не горит желанием выяснять все детали моего ночного путешествия. Не могу не радоваться этому. Лишние разговоры выбивают из меня все силы.

Когда же я ступаю за порог дома, меня встречают могильная тишина и безмятежность. Тёмный коридор, который ведёт в гостиную, кончается приоткрытой дверью, откуда исходит единственный в доме включённый свет. Я сразу напрягаюсь и медленно, словно вор, пробравшийся в дорогой особняк, куда неожиданно вернулись хозяева, шагаю к ступенькам наверх, желая бесшумно добраться до своей комнаты.

– Лина, это ты?

Чуть не спотыкаюсь об свою же ногу, услышав мамин голос.

Всё… Теперь мне точно конец.

Я, зажмурившись, словно таким образом просто исчезну, медленными шагами иду обратно. Приоткрываю дверь в гостиную и вижу сидящую в кресле маму. Она попивает чай, устремив взгляд на журнал в руке и закинув ногу на ногу. Не замечаю в её глазах какой-либо злости и недовольства, которые обычно всегда чую за километр.

– Привет, мам. – Пытаюсь собрать в голосе уверенность.

Мама смотрит на меня, улыбается, и все мои страхи тут же испаряются.

– Как прошла прогулка с Диланом?

Её вопрос застаёт меня врасплох и выбивает из колеи. Затем до меня доходит мысль, что подобный бред маме выложил брат, ведь именно это он и предлагал сообщить родителям, если меня вдруг поймают. На душе легчает.

– Отлично, – слишком быстро отвечаю я, стараясь скрыть в голосе признаки лжи. – Было здорово.

– А почему он не вошёл поздороваться? Неужели совсем не соскучился по своим родителям?

– Ну-у-у… Время уже позднее. Он решил, что вы все спите. Я тоже так думала.

– Ладно, детка, иди к себе в комнату и ложись спать. Время уже действительно позднее.

– А папа где? – спрашиваю я, уже зная ответ.

– Вновь уехал на важное совещание. Ты же его знаешь.

Я лишь грустно вздыхаю, испытав уже знакомое чувство, и, кинув маме короткое «спокойной ночи», направляюсь к выходу из гостиной.

– Сладких снов, милая.

Мама возвращает взгляд на страницы журнала и продолжает чаепитие, а я бегу к себе в комнату, чтобы лечь и ещё пару часиков перематывать в голове эту уютную ночь с Гаем.

* * *

– Завтра мне нечего надеть, – жалобно проговаривает Ирэн, надув губы.

– Ты уже научилась предсказывать будущее? – хихикает Вэнди, закинув в рот картошку фри.

Я устало кладу голову на стол, чувствуя, как приближается сон. Ещё чуть-чуть – и я засну прямо здесь, в столовой.

– Лина, что с тобой? Плохо спала? – В голосе Вэнди проскальзывает волнение.

Поднимаю тяжёлую голову и смотрю на подруг, бросая:

– Да, немного не выспалась.

– Конечно же не выспалась. Она же всю ночь была с Га-а-аем.

От слов, произнесённых Ирэн, хочется провалиться сквозь землю или испариться. Она говорит правду, да, но имеет в виду совсем не то, что было на самом деле.

Вэнди округляет глаза и шокированная таращится на меня своими тёмно-карими глазами, похожими на бусинки.

– Это правда?! – уточняет она так громко, что мне приходится быстро закрыть ей рот ладонью.

– Не кричите, тупицы! – шикаю я, оглядываясь. Студенты, к счастью, продолжают есть, и, кажется, никто ничего не слышал. – Да, правда. Но не в том смысле, в каком вы поняли… И… Кто вам вообще об этом рассказал? Вы к тому же и имя его узнали?

Ответ очевиден.

Слухи в нашем университете распространяются со скоростью света, и нет ничего удивительного в том, что о моей прогулке с Гаем уже знает всё учебное заведение. Кто-то на вечеринке Дилана, возможно, увидел нас вместе и тут же поделился этой «суперважной» информацией с кем-то другим. Тот в свою очередь рассказал ещё кому-то…

– Этот день настал! – шуточно подняв руки к небу, восклицает Вэнди. – И каково это, лишиться девственности в семнадцать? Тебе понравилось?

– Фу, боже! Ничего такого не было, – сердито цежу я, не переставая зло смотреть на своих подруг. – Мы всего лишь прокатились с ним на его байке.

– Вы это так называете? – Ирэн издаёт смешок. – Это вполне нормально. Мы со Скоттом называем это «гонки» или «оседлай меня».

– У вас что, уже и до этого дошло? – не скрывая удивления, интересуется Вэнди, пододвигаясь к сестре на своём стуле. – Ничего себе, ребят, вы быстро.

Они продолжают обсуждать постельную жизнь Ирэн и этого надоедливого Скотта, и я чувствую, как мои уши медленно вянут. Я без слов встаю со своего места и просто покидаю столик, направившись к выходу из столовой, которую, кажется, мы посещаем чаще, чем сами занятия. Бросаю пустой пакетик из-под клубничного молока в мусорку, почти дохожу до выхода, но случайно встречаю на своём пути Гая, сидящего как раз за одним из ближайших к дверям столом. Рядом с ним – уже знакомый мне парень, и мне не приходится слишком глубоко задумываться для того, чтобы его вспомнить: это тот блондин, что сидел в кабинете, где я должна была сдавать экзамен по физике.

Когда я собираюсь просто продолжить свой путь и выйти из столовой, замечаю на себе взгляд зелёных глаз. Останавливаюсь почти машинально.

Гай меня заметил.

– Привет, – произносит он.

Его голос настолько выразительный, что ему не приходится даже особо повышать тон, чтобы он прозвучал на всю столовую. Несколько девушек, отличающихся любвеобильностью, оборачиваются, смотрят на него с восхищением, потом переводят взгляды на меня, и в глазах уже отражается презрение и неприязнь.

Надо же. Я лишь парой слов могу с Гаем перекинуться, а меня уже вся женская половина университета возненавидела.

Поворачиваюсь к Ирэн и Вэнди, сидящим за нашим столом и уставившимся на меня, жду от них поддержки, но они лишь хитро улыбаются, и я слышу их хихиканье.

– Привет, – робко отвечаю, повернувшись к Гаю и пытаясь придать своему лицу хоть каплю дружелюбия.

– Может, присядешь?

Его просьба больше слышится как приказ. Такой уверенный и холодный тон. Любая бы согласилась подчиниться. А куда уж мне – такой слабохарактерной и мягкой девушке – против его слов?

Блондин рядом с ним тут же поднимает голову и смотрит на меня. Потом улыбается, но ничего не говорит.

– Не думаю, что это хорошая идея. – Я пожимаю плечами, взглядом указываю на его светловолосого друга: – Не хочу мешать вашей мужской компании. И к тому же мне сейчас нужно идти и…

– Но я хочу, чтобы ты всё же села.

Его зелёные глаза могли бы напоминать светлый и тёплый лес, но вместо этого сейчас они напоминают что-то крайне холодное. Ледяное озеро, например. И голос как лёд.

И я не могу противиться.

Подхожу к столику, сажусь на единственный свободный стул, находящийся рядом с блондином.

– Как на ночную поездку отреагировали твои родители? – спрашивает Гай, будто всё это время он считал, что мне нехило досталось дома.

И, о боже, какой же у него всё-таки взгляд. Слишком пронзительный, смотреть в его глаза просто невозможно. Поэтому я постоянно уворачиваюсь, то пялясь на окружающих нас студентов, то на свои руки, то на потолок.

– Папа был на работе, а мама думала, что я провела ночь с Диланом, – отвечаю я, откашливаясь. – Так что ничего страшного не случилось.

– Рад слышать, что всё прошло хорошо.

– Два зануды встретились в столовой, – вдруг протягивает блондин, встревая в разговор.

Вот у него глаза голубого цвета. Такого же цвета, что и замёрзшее озеро. Но нет в них того же холода, что у Гая. Как такое возможно?

– Каталина, – начинает снова говорить Гай, бросая на своего друга не самый добрый взгляд, – это Нейт. Нейт, это Каталина.

– Приветик, – подмигивает Нейт и протягивает мне руку для рукопожатия. – Мы уже с тобой встречались, кстати. Приятно познакомиться, мадемуазель.

Я протягиваю руку в ответ и жму его ладонь.

– И мне, – говорю я, придерживаясь вежливости и вместе с тем в удивлении глядя на то, как отличаются цвета нашей кожи. Его тон гораздо-гораздо светлее. Он будто из снега вылеплен.

– Думал на днях к тебе подкатить, – с шуточным разочарованием продолжает он, – но вижу, мой братан уже тебя застолбил.

Гай со взглядом, так и твердящим: «Идиот», качает головой и перебирает пальцами картошку фри, лежащую у него в тарелке. Я очевидно снова смущаюсь.

– Да ладно вам! – Нейт хлопает Гая по спине, смотрит на меня с интересом. – Расслабьтесь! Может, я вас покину, чтобы вы тут успели поворковать? Чувствую себя третьим лишним.

Нет! Мне хочется прокричать именно это слово, однако я сдерживаюсь, оставаясь нейтральной.

– Было бы неплохо, – выдаёт Гай, поднимая взгляд на друга. В глазах снова что-то бушует.

– А фиг вам, – издаёт смешок в ответ Нейт. – Я, если что, ещё не доел, так что твоя задница, братан, немножко подождёт.

Я в удивлении для себя самой замечаю их удивительную разницу. В первую очередь проявляющуюся внешне.

Темноволосый зеленоглазый Гай, предпочитающий в одежде исключительно чёрный цвет и классику, а рядом с ним Нейт – блондин, волосы которого походят на нечто между солнечным светом и шампанским в прозрачном бокале. Голубые, удивительно светлые глаза, кожа белая как фарфор. А одет он всё ещё в нашу университетскую форму.

– Расскажи немного о себе, Каталина, – попивая из своего стаканчика горячий кофе и улыбаясь, интересуется Нейт.

– Что именно мне рассказать?

– Ну, например, о своей семье… Об отце.

Гай неожиданно дёргает его руку. При этом он, видно, старался сделать это незаметно, но мой взгляд перехватил это странное движение.

– А почему тебе интересно узнать о моём отце? – спрашиваю я.

– Он просто любит трепать языком, не более, – холодно кидает Гай. – Правда ведь, Нейт?

В ответ его друг лишь поднимает руки, будто сдаётся, и не говорит больше ни слова.

Я в полном недоумении от того, что сейчас произошло.

– А ты уже успел стать всеобщим любимчиком, знаешь об этом? – вдруг произношу я, сменив тему.

Наверное, мозг решил поиздеваться надо мной, сговорившись с языком. Оба они решили просто меня подставить.

У Гая слегка приподнимаются брови, будто он совсем не понял, что это такое я только что сказала. А может, он просто удивлён тем, что я заговорила первая.

– Правда? – отвечает он. – Я не заметил.

Я головой указываю на сидящих за соседними столиками девушек, не перестающих хихикать и смотреть периодически в нашу сторону, что-то обсуждая.

– А чё это сразу к Гаю? – нарочито обиженным тоном проговаривает Нейт. – Может, эти крошки меня обсуждают?

– Может, и так, – соглашаюсь я, улыбаясь. – А ты ведь новенький? Вы вместе перешли?

Они переглядываются, но ничего мне не отвечают.

Странно всё это.

Не успеваем продолжить беседу, как по столовой проносится хриплый голос престарелого декана, мистера Флэтчера, всю жизнь, кажется, отдавшего работе в Департаменте дисциплины:

– Почему всё ещё не в своих аудиториях? Живо поднимайтесь! Занятия начнутся с минуты на минуту! Чтобы я здесь вас не видел!

Будь я из простой семьи, обязательно съязвила бы что-нибудь в ответ. Ах да, ещё, будь я такой смелой и дерзкой, как, к примеру, та же Франческа.

Но мне нельзя.

Я из семьи Норвудов, моя мама воспитывает меня как принцессу, отец относится как к драгоценности, мне нельзя то, нельзя это. Я должна подавать пример и быть скромной, тихой и вежливой девушкой, чтобы все смотрели на меня с восхищением.

Я этого придерживаюсь. По крайней мере, стараюсь придерживаться.

Встаю со своего места, не желая задерживать на себе взгляд мистера Флэтчера и стремясь по-быстрому выбраться из столовой. В какой-то степени я даже благодарю его за то, что теперь у меня появился повод слинять и чем-то наконец заняться.

– Что у тебя сейчас? – спрашивает Гай, вставая прежде, чем я успеваю хоть шаг в сторону от стола сделать.

– Физкультура, – отвечаю я.

– Тогда можем и не идти?

Я выгибаю бровь в вопросе. Он продолжает:

– У меня есть идея получше.

Гай что-то говорит Нейту, и тот, кивнув, уходит, при этом успев кинуть мне дружелюбное: «Ещё увидимся, крошка!» – улыбается, машет мне рукой. Пытаюсь быть дружелюбной в ответ и с лёгкой улыбкой киваю.

Гай вдруг протягивает мне свою ладонь, при этом выглядя так, будто ответить я должна машинально.

Но я в смятении.

Вот что бывает, когда родители все семнадцать лет твоего существования всячески отгораживают тебя от общества парней, насильно запихивают в твою голову одни мысли об учёбе и заставляют думать о «лице» твоей уважаемой семьи, которое ты показываешь своим поведением. Сейчас стыдно говорить, что за семнадцать лет у тебя ещё ни разу не было парня.

Но у меня другого выбора попросту нет.

Я беру Гая за руку.

Ладонь у него холодная, почти как у мертвеца, и моя горячая кожа резко с ней контрастирует. И по цвету тоже. У него кожа светлее, когда моя, храня в себе отдалённые испанские корни со стороны мамы, чуть смугловата.

Он тянет меня в противоположную от выхода из столовой сторону, и я в удивлении поднимаю брови.

Декана уже, к счастью, не видно.

– Куда ты меня ведёшь? Выход с другой стороны.

– Выберемся через окно. Хочу показать тебе кое-что.

– Хочешь показать, как выглядит асфальт за секунду до того, как моё лицо с ним встретится?

Снова поражаюсь тому, каким тоном я вдруг начинаю с ним говорить. Так я обычно шутки шучу с Ирэн и Вэнди. И с Диланом ещё.

– Сама всё увидишь, Каталина, – только и отвечает Гай.

Он ведёт меня прямиком к небольшой и непримечательной двери, скрывающей за собой, насколько я знаю, пыльную каморку, где хранятся старые ненужные вещи. Пару раз становилась свидетелем того, как после драки двух мажоров в столовой туда понесли сломанные стулья. Не знаю, что с ними делают потом.

Мы входим внутрь.

Здесь тихо и пыльно, повсюду старая посуда, веники, ковры и ещё какое-то барахло. Воздухом трудно дышать. Я невольно прикрываю рот ладонью и стараюсь ни к чему не прикасаться. Каждодневные «тренировки» мамы выбили из меня всё желание дотрагиваться до грязных вещей и всегда держать одежду и руки в чистоте.

Единственным освещением в этом маленьком тёмном мирке служит широкое окно, почти доходящее до самого пола. Гай как раз к нему и подходит, распахивает его настежь, и мне наконец удаётся убрать ладонь с лица, чтобы подышать. В лицо дует приятный тёплый ветер, откинувший мои волосы назад.

Гай поднимается на широкий подоконник, взявшись за ручку окна, и моё сердце, кажется, подпрыгивает.

– Ты что делаешь?! – выпучив глаза, произношу я, чуть не издав писк.

Хочется схватить его за руку, но так я лишь подтолкну его, он споткнётся, и это будет на моей совести.

– Хочу тебе кое-что показать, – говорит парень таким тоном, будто от этого зависит его жизнь.

Мы на четвёртом этаже университета. Кто-то легко умирает после падения с такой высоты, кто-то получает серьёзные травмы. В любом случае последствия не самые приятные.

– Пожалуйста, может, ты всё-таки слезешь? – спрашиваю я, наблюдая за тем, как он почти полностью высунулся наружу.

– Подойди сюда, Каталина.