Kitabı oku: «Барсук», sayfa 2
Замок так и не починили. На лестнице пахло пивом и сигаретным дымом. Анника сморщила нос от зловония и заглянула под лестницу. Там было пусто, если не считать опрокинутой банки и пары окурков в луже пива. Разбухшие в кислой жидкости фильтры от сигарет походили на маленьких желтых слизней. Анника обратила внимание на комки глины на лестнице. По пути наверх их стало больше. Из одного торчала подгнившая деревяшка. «Кто-то должен сообщить о замке, – подумала она. – Так нельзя оставлять». Но, войдя в издательство, она прогнала раздражение. Сейчас есть более важные вещи. Встреча кризисной группы должна вот-вот начаться, и она, на удивление, на этот раз не опоздала.
Тобиас и Катрин уже ждали в переговорной. Ребекка зашла вслед за Анникой. Они лишь кивнули друг другу, не здороваясь. Никого не радовала сложившаяся ситуация. Все вели себя так, как будто проблема исчезнет, если о ней не говорить.
– Где Йеспер? – спросила Катрин.
– Видел его на кухне, – ответил Тобиас. – Идет, наверное. Он встревоженно взглянул на Аннику. Она все поняла.
Йеспер бывал не в духе. Последнее время он становился все более раздражительным. Начал чаще брать больничный, пусть и всего на пару дней. Но сейчас никому из них нельзя терять концентрацию.
– Начнем пораньше? – спросила Ребекка, взглянув на миниатюрные часы.
Тобиас пожал плечами.
– Давайте! Обсудим, что у нас есть?
– Отлично, – ответила Анника. – Так что же мы имеем?
За столом воцарилась тишина. Присутствующие обменивались тревожными взглядами. Все ерзали на месте. Йеспер открыл дверь и молча сел. Он отпил горячего дымящего кофе.
– Соберитесь, – сказал Тобиас. – По крайней мере, у меня есть фон Грюнинг, хоть она и просит больше времени. Ее произведения хорошо продаются. Хоть что-то. У кого-нибудь есть еще что-нибудь?
– Да, до всего этого я работала над сборником стихов и двумя детскими книгами, – сказала Ребекка Коллин. Ее кулон в форме дубового листа застучал по столу, когда она, глядя на Йеспера и будто передавая ему слово, наклонилась вперед.
Он поставил чашку с кофе.
– Я почти закончил книгу Улауссона про охоту на кабанов. Но больше ничего не приходит в голову.
– Не тянет на блокбастеры, – отозвался Тобиас, наморщив лоб. Он почесал голову ручкой.
– Нам нужен новый Турваль, – подключилась Катрин. – Анника, ты не читала третью часть до того, как Ян исчез?
– Увы, читала, – ответила Анника, глотнув кофе. – «Пасхальный человек». Ужасный текст. Апельгрен уже устал от своих героев. Он говорил только о том, что предпочел бы написать роман ужасов. Я пыталась уговорить его дать Турвалю еще шанс, но дело не шло. Попытки его жены тоже ни к чему не привели.
Анника почему-то начала думать о Мартине. Утром они друг с другом не попрощались. Она почувствовала тяжесть в груди. С каждым месяцем бесплодных попыток забеременеть их отношения становились все холоднее. Она закуталась в темно-зеленую кофту, как будто та могла согреть чувства.
– Можем ли мы как-нибудь спасти ту рукопись, которая у нас есть? – спросила Катрин. – Почему бы нам не нанять писателя-призрака, чтобы он оживил ее?
Йеспер сжал зубы и спрятал лицо за кофейной кружкой. Анника скрестила руки, готовясь к едкому комментарию. Его не последовало.
– Но кто подпишет договор об авторском праве? – спросила она. – Нет, лучше тогда сделать, как издательство «Норштедт» с серией «Миллениум», и нанять известного писателя, который бы принял эстафету и начал с нуля.
– Конечно, позвоню Лагеркранцу. Сколько у нас, говоришь, денег? – рассмеялся Тобиас. Никто не засмеялся вместе с ним, и он быстро умолк.
– Думаю, что все равно будет сложно, – добавила Анника. – Кто бы что ни говорил об Апельгрене, но у него есть стиль, которому мало равных.
Остальные согласно закивали. Йеспер раздраженно завертелся на стуле.
– Нам нужно придумать что-то еще, – сказал Тобиас. – Нашлось ли во вчерашней стопке что-нибудь полезное?
Все отреагировали отрицательно. Ребекка Коллин подняла палец.
– Есть идея! Мы все, здесь присутствующие, неплохо разбираемся в рецепте хорошей книги. Может, кто-то из нас напишет под псевдонимом?
– Да, – откликнулась Катрин, просияв. – Всегда мечтала что-нибудь написать!
– Увы, под псевдонимами очень трудно продавать, – возразил Тобиас.
– Да и потом, как ты успеешь написать книгу всего за несколько месяцев? – вклинился Йеспер. – Для этого не хватит упражнений, которые раздают на курсах по писательскому мастерству, куда я хожу по вечерам.
Катрин сникла.
– Вообще ты прав, – сказала она. – Но было бы классно.
Йеспер сердито смотрел на Катрин, но Анника решила не обращать внимания на его недовольство. Она лишь ласково улыбнулась и подбадривающе взглянула на Катрин.
– Можешь писать в любом случае, Катрин. Но, к сожалению, Тобиас прав – с псевдонимами все слишком сложно. Особенно если нужно продать быстро. Нам нужен селебрити. Что думаете о биографии?
Воодушевление Ребекки Коллин на другом конце стола выдавал блеск ее глаз за крупноватыми очками.
– Да, это просто супер! Мы успеваем. Только нужен кто-то с захватывающей жизнью, которую можно раскрутить.
– Тут у нас кое-кто найдется, – одобрительно кивнул Тобиас. – Может, какой-нибудь футболист?
– Нет, такое уже было, – сказала Ребекка. – И там слишком высокая конкуренция. Но я недавно прочла в газете о Никласе Гранате.
– Прости, а это кто? – спросила Катрин.
– Он был женат на Жаклин Франссон – знаешь, та модель, участвовавшая во всех мыльных операх. Сам он строил карьеру бодибилдера и модели, пока они не познакомились. Он утверждает, что она психологически сломала его и забрала все деньги при разводе, поэтому теперь он пытается снова встать на ноги, тоже играя в куче мыльных опер.
Катрин покачала головой:
– Неужели кто-то хочет читать об этом?
В глубине души Анника с ней согласилась. Звучит и правда неинтересно. Но биографии в моде. Людям они, похоже, нравятся, и если Ребекка права, то, может, что-то и получится.
– Почему бы и не попробовать, – сказал Тобиас. – Анника, ты ведь издала биографию того телеповара пару лет назад? Возьмешься за эту тему?
Анника вздохнула:
– Конечно. Хоть я, наверное, надеялась на что-то получше, чем звезда мыльных опер.
Ребекка приподняла свои выкрашенные в угольно-черный цвет брови.
– Все-таки он мелькает на телевидении.
– Понятно, – сказал Тобиас, глядя на Ребекку. – Не хочу сказать ничего плохого, но я согласен с Анникой. Нам и правда нужен кто-то более высокого уровня, но на такого человека у нас нет средств. Не забывайте, что тому, кто пишет, нужно еще и платить.
– Разберемся, – сказала Ребекка. – Анника, если свяжешься с Никласом, у меня есть контакты людей, которые могут согласиться писать за небольшое вознаграждение.
– Да, конечно. Нам нужно что-то еще, – сказала Анника. – Я возьмусь за это, а что будут делать остальные?
– Я должен сконцентрироваться на Стине фон Грюнинг, – ответил Тобиас. – Все-таки, перед тем как застопориться, она прислала полуготовую рукопись. Так что хочу выяснить, можно ли ей помочь побыстрее завершить.
– Я прослежу, чтобы мы выпустили все текущие проекты, – добавила Ребекка.
Под грохот стульев и шуршание блокнотов все собрали вещи и встали.
– Вселяет надежду, – поправив круглые очки, сказала Катрин. Анника без труда разглядела в ее лице иронию.
– Не стоит отчаиваться, – попыталась подбодрить Анника. – Вдруг работа с биографиями окажется интересной?
– Ну что – ты и я? – лицо Катрин засияло улыбкой.
– Я так и рассчитывала.
Она взяла блокнот и пожала плечами.
– Мы обычно хорошо срабатываемся. Кстати, ты не заметила, что на лестнице слишком много земли последнее время?
Катрин покачала головой.
– Нет, не особенно. А что такое?
– Да так, ничего.
5
Больше всего вам интересно, кто же я. Читайте дальше. Возможно, вы получите ответ.
Воскресенье, 14 ноября
Мартин остановил машину. Ручной тормоз затрещал, когда он дернул его чуть сильнее, чем нужно. Воздух в машине оставался прохладным, хотя они ехали к объекту через полгорода. В пути они почти не разговаривали. У Анники не было настроения. Она переживала из-за случившегося в издательстве, но все равно твердо решила продолжать ездить на просмотры.
– Этот? – спросила Анника, кивнув на дом, около которого они остановились.
– Нет, – ответил Мартин. – Вон тот, подальше. Желтый деревянный дом.
Анника вздрогнула от увиденного. Как раз такой дом она мечтала найти. Желтый фасад с белыми углами. Она улыбнулась. Как будто из-за туч вышло солнце и осветило дом. Радость, однако, портило предчувствие потери. Издательство может закрыться через пару месяцев. Она легко могла остаться без работы.
– Выглядит мило, – произнесла она чуть слышно.
Вдруг она сейчас смотрит на дом мечты, но никогда не сможет его себе позволить?
– Я подумал, он тебе понравится.
Они вышли из машины. Анника застегнулась, поежившись. Пора доставать зимние вещи с чердака.
С трассы Е20 доносился отдаленный, не нарушавший тишину гул машин. Несколько разросшихся колючих кустов росло прямо за деревянной калиткой. Анника злобно глянула на ненавистные растения.
– Эти хотя бы горят неплохо.
– Можешь делать с садом что захочешь, – сказал Мартин. – Только, пожалуйста, не спеши с выводами сейчас на просмотре.
– А что такое? Я разве так делаю обычно?
– Я говорю сейчас только о просмотре.
Они поднялись по белым деревянным ступеням и открыли дверь. В глубине дома раздавались приглушенные голоса. В прихожей была в беспорядке разбросана обувь. Пожилой мужчина с трудом надевал ботинки на облаченные в шерстяные носки ноги, так что Аннике и Мартину пришлось ждать снаружи.
Женщина в сером костюме и с повязанным на шее шарфом с любопытством взглянула на них.
– Добро пожаловать! – сказала она, протянув руку. – Меня зовут Луиз, агентство из Партилле. Я вас только отмечу в списке, и потом вы спокойно сможете посмотреть дом.
Анника пожала руку, стараясь не слишком разглядывать саму Луиз. Женщина напомнила Аннике, как та выглядела пару лет назад, когда встретила Мартина. Хоть и в отличие от Анники, которая предпочитала убирать волосы заколкой, Луиз носила их распущенными и обрамляющими ее продолговатое лицо, но в мелочах они очень похожи. Ясные голубые глаза блестели, контрастируя с темно-рыжими волосами. Едва заметные веснушки, поблекшие после лета, оттеняли скулы, как легкий слой румян. Она могла быть младшей сестрой Анники, только без лишних килограммов, набранных Анникой в период совместной жизни с Мартином, о которых ей напомнила стройная талия Луиз.
Мартин был уж слишком любезен, когда поздоровался и взял буклет. Анника старалась не концентрироваться на этом. Ревность – яд для отношений, даже более сильный, чем бездетность, о которой она не могла перестать думать. Все же ее глаза успели сверкнуть, прежде чем Мартин положил ладонь ей на спину и направил в сторону кухни. Прогресс есть, но про себя она отметила, что нужно снова начать тренироваться.
– Совсем небольшая, – прошептала она на ухо Мартину.
Мартин фыркнул и показал снимок в буклете.
– Да, но вместительная. Смотри.
На снимке фотограф придвинул кухонный стол к стене и спинками к обоям впихнул стулья. В реальности сидеть там или даже просто выдвинуть стулья невозможно, и почти нет места, чтобы протиснуться к столешнице на другой стороне.
Анника рассмеялась.
– Хорошо, что для просмотра они нашли стол поменьше. Хотя на кухне можно поставить только маленький столик для завтрака. Есть же еще столовая.
– Ну, это гостиная. Но мы, конечно, и там можем поставить большой стол.
Анника кивнула. Они прошли дальше в гостиную в форме буквы L, изогнутой вокруг дымохода, и с узкой лестницей на второй этаж. Наверху находилась только спальня и небольшой санузел.
– Разве тут не тесно? – спросила Анника. – Ну, тут внизу есть только прихожая, эта малюсенькая кухня и гостиная. Где у тебя будет кабинет? Я уж не говорю о детской.
– Да, правда, – ответил Мартин. – Но вариант перспективный, и у нас будут средства для расширения. – Помедлив пару секунд, он кивнул на дверь, которую Анника не приметила. Она была такой узкой, что ее легко перепутать с дверью в шкаф. – А еще есть маленькая деталь, которую я забыл упомянуть.
– Забыл? Что это?
– Помнишь, что я говорил про поспешные выводы?
Мартин загадочно улыбнулся и открыл дверь. За ней находилась еще более узкая лестница. Вниз в подвал. Волна влажного воздуха вырвалась из отверстия.
Пульс Анники зашкаливал. Вид уходящих вниз ступеней выбил ее из равновесия. Холодная рука сжала сердце. Она могла поклясться, что слышала протяжный царапающий звук с подножия лестницы. Закрыв глаза, она сглотнула и поддалась закипающей злобе, уставилась на Мартина и махнула рукой вниз.
– Что мы говорили о подвале? – спросила она как можно спокойнее, но сжатые губы выдавали внутреннее кипение.
– Подожди, я объясню.
– Зачем? Я не хочу никакой подвал.
Через плечо Мартина она увидела, как Луиз подслушивает их разговор. Другие участники демонстративно вчитывались в буклеты, притворяясь, что ничего не замечают.
– Знаю, – ответил Мартин. – Просто сложно найти дома, отвечающие всем нашим требованиям и не слишком дорогие. Этот выглядел таким уютным – я подумал, это окажется решающим.
Анника раскраснелась. Мартин прав. Но он не понимает. Он ничего не знает о вещах под землей, которые… Она заставила себя переключиться.
Тем временем Мартин продолжал говорить.
– Там только одна комната и котельная. Подвал может быть моей мужской берлогой, тебе вообще не придется туда ходить. Мы расширим дом и сделаем детскую здесь наверху. Будет очень уютно.
– Уходим, – выдавила Анника и пошла в прихожую, не дожидаясь Мартина. Ей необходимо выйти. Воздух в доме стал тяжелым как ртуть, запах земли из подвала усиливался с каждой секундой. Ей казалось, что она задохнется.
Она услышала, как Мартин поспешно благодарит агента. Анника не стала прощаться и вышла из дома. Она слышала, как Мартин закрыл дверь и догнал ее.
– Анника, – начал он. Говорил он ласково, но Анника не обращала внимания. – Прости, любимая, я не понимал, что это для тебя так важно.
– Да, ты видел только свою чертову берлогу, – процедила Анника, не поворачиваясь. – В этом и проблема – ты не слушаешь, что важно для меня.
– Нет, слушаю. Правда, слушаю. Прости, я сделал глупость. Я просто не понимаю.
– Тебе и не нужно все понимать.
– Да. Прости! Хорошо? Обещаю, больше никаких подвалов, – он посмотрел на нее тем щенячьим взглядом больших голубых глаз, который всегда появлялся у него, когда он провинился. Под этим взглядом сердце Анники оттаяло. Она глубоко вздохнула.
– Хорошо. Больше никаких подвалов. Но с этого момента я бы хотела видеть объект до того, как ты запишешься на просмотр.
– Нет проблем!
Анника обернулась и через плечо Мартина посмотрела на деревянный фасад. Снаружи он выглядел точно как уютный дом ее мечты с садом, о котором она могла заботиться. В котором могли бы бегать и играть дети. На участке росли несколько оголенных яблонь. На их крепкие ветви можно было бы повесить качели. В другое время года она могла бы сорвать яблоко прямо с дерева и угостить им улыбающегося ребенка, как делала бабушка, когда они навещали ее в желтом домике в деревне.
Мартин отчасти прав. Если бы не подвал, этот дом – именно то, что она искала. Она почувствовала стыд и слегка улыбнулась Мартину. Она уже достаточно на него позлилась. Хватит.
– Обидно из-за подвала. Дом на самом деле очень милый.
Мартин кивнул и опустил глаза.
– Да, я думал, что тебе понравится. Знаешь, я не хочу, чтобы мы враждовали. Может, ты тоже чувствуешь, что нам нужно многое обсудить?
Анника посмотрела на него.
– Что? Мы ведь не враждуем, я просто переживаю из-за работы.
– Понимаю. Мы проживем на мою зарплату довольно долго. Пока ты не найдешь другую. Но я не об этом.
– А о чем?
– О нас, Анника. О том, какие у нас на самом деле отношения. Я понимаю, что сейчас не самый подходящий момент, но нам, наверное, стоит чаще говорить об этом.
– Я не понимаю, о чем ты. Все устаканится. У нас скоро будет дом и дети, и все будет как прежде.
Мартин пристально посмотрел на нее.
– Пойми меня правильно. Я люблю тебя. Но есть вещи, которые не решить рождением детей. Это не значит, что мы не будем пытаться, но вдруг у нас не получится? Что мы будем делать?
Анника подошла на шаг ближе к мужу и взяла его за руку. Он взглянул на нее, силясь улыбнуться.
– Пойдем, – сказала она. – Давай пока оставим этот разговор.
6
Прежде чем стать Барсуком, я был как все. Встреть вы меня на улице, ни за что бы не заметили – а стоило бы. Точно как вы, я носил в себе зерно злобы, которое ждало своего часа, чтобы прорасти.
Воскресенье, 14 ноября
Сесилия села в кровати и прижала одеяло к груди. В спальне было темно, но лучи света, пробивавшиеся сквозь жалюзи, давали понять, что сейчас середина дня. Она глубоко вдохнула, заполнив пустоту внутри воздухом, и принялась искать бюстгальтер, который завалился под матрас где-то в ногах.
Спящий рядом мужчина пошевелился. Его звали Маркус. Из-под одеяла вылезла рука с татуировками и погладила ее поясницу. Сесилия отпрянула, встала и завернулась в халат. Грел он так себе, но зато прятал ее тело от соседских глаз.
– Я сделаю кофе, – сказала она, выходя из комнаты. Маркус громко зевнул и перевернулся на спину.
Кухня утопала в холодном солнечном свете. На кристально голубом, как это бывает только осенью, небе не было ни облачка. На свету все недочеты и неровности в квартире бросались Сесилии в глаза. Крошки и темные пятна кофе покрывали столешницу. По углам валялись клубки пыли – знак того, что она неделями не делала уборку. На диване со вчерашнего вечера лежали скомканные пледы, а на столике рядом стояли винные бокалы. На краю ее бокала остались следы от помады, на дне обоих – красные подтеки засохшего вина.
Лицо казалось застывшей маской из косметики. Сердце тяжко бухало. Пока она насыпала кофе в фильтр, ей пришлось бороться со сменой чувств. Кофе просыпался на стол. Нет смысла вытирать. Положив руку на крышку кофеварки, Сесилия закрыла глаза и нажала на кнопку.
Она больше не могла жить одна. Такая жизнь напоминала бесконечную вереницу бессмысленных свиданий. С другой стороны, она не знала, что еще делать. Ведь нужно пытаться, если не хочешь остаться одной. Грудная клетка сжалась, так что дышать стало труднее, когда она услышала, как Маркус выходит из спальни. Уже в джинсах, но еще с голым торсом. Улыбнувшись ей, он провел рукой по черным взъерошенным волосам, свисающим вдоль уха. Он обычно убирал их в тугой узел на затылке.
– Доброе утро, малышка!
– Доброе утро, – ответила она, не улыбнувшись. – Слушай, я хочу, чтобы ты пошел домой.
Маркус замер с рукой в волосах.
– Что?
– Ты слышал.
Он опустил руку и осмотрелся, окончательно проснувшись.
– Не понимаю. Вчера…
– Вчера все было по-другому. – Сесилия вздохнула и наклонила голову на бок. – Сегодня я больше не могу. Мне жаль, но ничего не получится.
– Почему? Мы же встречаемся уже больше месяца.
– Да. Но продолжать было бы некрасиво по отношению к тебе. Я тебе не подхожу, никому не подхожу. Я просто брошу тебя, в конце концов.
Маркус покачал головой. В его глазах мелькнуло разочарование и предчувствие возможной потери.
– Я не знаю, что сказать. Думал, у нас все серьезно.
– Но это не так, окей? Так что лучше всего нам больше не видеться.
Сесилия сглотнула комок в горле, борясь со слезами. Она знала, что ошибкой было продолжать встречаться после первых прекрасных свиданий. Нега разливалась по телу, когда он к ней прикасался, заглядывал в глаза. Но как только эйфория отпускала, Сесилия вспоминала, как это всегда заканчивается. Как она предаст его. Лучше не заходить в отношениях слишком далеко. Сегодня они провели вместе последнюю ночь – пора расстаться, пока это не превратилось в нечто большее, чем очередная мимолетная связь.
Маркус закрыл глаза и потер переносицу. Сесилия заметила, как дрожь прошла по его натренированному телу. Он резко набрал носом воздух.
– Где моя футболка? – спросил он и ушел обратно в спальню. Вернувшись, он уже был полностью одет. – Черт возьми, Сесилия! – покачал он головой. – Ведь могло быть так хорошо.
Сесилия скрестила руки на груди, скрывая телесное напряжение.
– Ты такая обалденно прекрасная, – сказал Маркус и погладил ее щеку. Его рука была теплой и жесткой от работы. – Почему ты так с собой поступаешь?
Она убрала его руку и встретилась с ним взглядом.
– Я лишь делаю как лучше для нас обоих.
– Ну хорошо, если ты так считаешь.
Маркус вытер слезу тыльной стороной ладони и вышел в коридор. Сесилия слышала, как он надевает куртку и обувь. Вот он и ушел.
Сесилия опустилась на стул. Она чувствовала каждый свой вдох и выдох. Кофеварка равномерно бурлила. В остальном было тихо. Эмоции кружились как разъяренные пчелы. Ненависть к себе. Ощущение правоты, страх, что совершила ужасную ошибку. Безысходность, что снова осталась одна. И вместе с тем спокойствие, что снова одна. Оно мягко укутывало ее.
Она так много раз бывала в этой ситуации. Больно, но лучше, чем ранить еще сильнее, когда у партнера появится надежда на совместную жизнь с Сесилией Врееде.
Она налила кофе в кружку и взяла мобильный с тумбочки. Халат немного распахнулся на груди, но прохлада была приятной. Сесилия по-прежнему ощущала себя несвежей после прошлой ночи. Подмышки стали липкими от напряжения при расставании. Она встала у окна и, грея руки о кружку, посмотрела в сад.
Только один раз в жизни она поддалась любовной волне. Она любила так, что чувствовала физическую боль. И все равно предала его и ушла. Она даже не знала почему. Тогда не знала. Сейчас она понимала, что такова ее натура. Бессмысленно воображать нечто иное.
«Не в этот раз, но, может, в следующий?»
Насколько она знала, что все бесполезно, настолько не готова была бросить попытки. Она глотнула кофе, открыла Tinder и начала смахивать вправо новые профили.
7
Я родился в маленьком городке. Не хочу раскрывать, в каком – утопающий в зелени идиллический уголок, где все друг друга знали.
Понедельник, 15 ноября
Лестница в подвал на просмотре пробудила давно похороненные, как думала Анника, воспоминания. Теперь они всплыли на поверхность, как пузырьки в газированном напитке, и всю ночь не давали ей заснуть. Около пяти утра она сдалась и поехала на работу.
Ветер свистел среди зловещих туч и бросал крупные дождевые капли в окно трамвая, так что дребезжали стекла. Грохот трамвая заглушал аудиокнигу в ее наушниках. Анника отодвинулась от окна вглубь сиденья, боясь, что стекло треснет от ветра. В это время трамвай был полупустой. Пассажиры на синих сиденьях уткнулись в смартфоны, чтобы не заснуть. Анника слушала, не понимая слов, гипнотический, зачитывающий для нее книгу голос, пока трамвай рывком не остановился на Йэрнторгет – ее остановка, ей пора выходить.
Снаружи порывы ветра прижимали ее красное пальто к телу. Даже непродуваемая ткань не спасала от холода. Подавив чувство приближающейся опасности, Анника быстрым шагом пошла с остановки мимо «Дракена» к дверям в издательство. Именно сегодня она благодарна сломанному замку, потому что быстрее смогла убежать от непогоды. Анника отряхнулась на лестнице и как раз собиралась подняться, когда на нижней ступени увидела след от ботинка с комьями земли. Отпечаток был не единственный. Выше по лестнице тоже лежала земля, местами притоптанная грубыми подошвами, как будто в здании велись шахтерские работы.
Анника набрала 112 на телефоне и приготовилась нажать «вызов», если на лестнице остался незваный гость. Взгляд блуждал между комьями земли и следующим следом, пока она пробиралась наверх. Но там никого не было. Следы обрывались на этаже с офисом издательства. Прямо у двери лежало что-то, запачканное мокрой землей. Стопка небрежно сложенных грязных листов, прижатых угловатым камнем. По краям остались отпечатки пальцев.
Анника огляделась и, удостоверившись, что одна, села на корточки и взглянула на титульный лист. Сердце екнуло. Она потеряла равновесие и неуклюже плюхнулась назад. В центре листа большими буквами на старой печатной машинке было напечатано «Я БАРСУК». Голова у нее кружилась не от заголовка, а от имени автора.
Ян Апельгрен.
Тот же человек, который написал серию про Турваля. Тот же человек, который бесследно исчез шесть лет назад.
Анника схватила стопку с каменного пола и открыла дверь. С рукописи сыпалась земля, пока Анника несла ее к себе в кабинет.
Начав, она не могла остановиться. Текст будто гипнотизировал. Уже первые слова засасывали, почти принуждали ее втянуться в повествование. Тревога быстро сменилась эйфорией. Она дрожала от удовольствия, ловя себя на том, что в особенно напряженные моменты беспокойно оглядывается. Книга поглощала ее в той же степени, как она поглощала книгу. Анника жадно проглатывала каждое слово. Текст был наполнен хорошо прописанными персонажами, живыми характерами и чудовищным количеством крови. Это чтиво – пугающее, откровенное и омерзительное. В меру отталкивающее, чтобы удовлетворить человеческую жажду крови – конечно, только в литературе, чтобы не преступить черту. Однако Аннике рукопись глубоко запала в душу.
Предмет повествования совпадал с ее собственными воспоминаниями. Теми, что вчера заставили ее покинуть дом во время просмотра. Как будто автор знал о ее личном кошмаре. От сцен в подвалах кровь стыла в жилах. Слишком близко. Слишком пугающе. И все равно она вынуждена продолжать. Рукопись – как наркотик для ее издательской души. Анника бегала глазами по страницам, а темнота за окном превращалась в серый рассвет.
Время за книгой пролетело незаметно. Она пропустила встречу кризисной группы, но ее это совсем не волновало. Она отдышалась и встала у окна. Дождь лил на парковку и длинными полосами тек по оконному стеклу. Люди с зонтами боролись с ветром. Она размышляла, сколько из них купили бы или послушали детектив, жестокие убийства в котором произошли только за последний месяц.
«Я Барсук» – своего рода фиктивная биография, написанная так, будто историю рассказывает сам Барсук. Повесть о крови и сумасшествии. В то же время это триллер, где полицейский, несмотря на все свои жизненные неурядицы, пытается раскрыть дело Барсука. Анника не могла разобраться в своих чувствах. Мысли и эмоции смешались. Была ли рукопись чересчур омерзительна? Нет, большинство прочитанных ею за последние годы детективов, включая присланные рукописи, были гораздо противнее. И все же. Про Барсука все знали. Это будто современная городская легенда, только существующая в реальности.
Каждый год в ночь на 6 ноября он (или она?) при загадочных обстоятельствах выбирал жертву в жилом массиве Гётеборга. Полиция скрытничала и давала только необходимый минимум информации, из-за чего спекуляции в интернете становились все более невероятными. Родственники писали в блогах, а в Instagram публиковались фотографии с места преступления из, как заявляли, секретных полицейских документов. Никто не знал, что из этого настоящее, а что – откровенные фальсификации, но все версии сходились в общих деталях. Утверждали, что Барсук прокапывает себе путь в дома жертв снизу, сквозь пол в подвале. Жертву утаскивают в подземелье через тот же тоннель, через который пришел убийца. Это продолжается пять лет.
Больше никто ничего не знал. Кто-то пускал слухи, что Барсук даже не человек, а «оно». Живущий под землей монстр, как в других распространенных в интернете городских легендах. Именно эта линия получила развитие в книге. Анника почувствовала, как сводит внутренности. Рассказ слишком похож на событие, внушившее ей страх перед подвалами. Она засомневалась. Оправдан ли риск издавать такую книгу? Но рукопись слишком хороша, чтобы ее проигнорировать. На ее фоне серия про Турваля кажется любительской. Насколько Аннике стало не по себе от рукописи, настолько она осознавала, что книга может спасти издательство. Она не могла сделать вид, что текста не существует. Не ей одной принимать это решение. Она обязана подключить остальных.
Колени дрожали, когда она зашла в кабинет к Тобиасу. Тот с раздражением поднял глаза от монитора. За окошками программ Анника разглядела обложку его рабочего стола. Двое улыбающихся малышей в оранжевых жилетах. Снимок сделан прошлым летом на яхте Тобиаса. Каждый раз, когда она думала о снимке, в сердце прокрадывалась тоска по собственным детям. Она была благодарна, что сегодня ей не пришлось видеть фотографию целиком.
– Почему ты не пришла на встречу?
– Ты ведь любишь ужастики? – ответила Анника.
– Да, хорошо написанные. – Тобиас взглянул на экран, среагировав на звук пришедшего письма. – И если их можно продать как остросюжетные романы. А что?
Анника положила грязную рукопись на клавиатуру перед Тобиасом. Как крупный черный песок, с листов все еще сыпалась сухая земля.
– Прочитай.
– Да что это, черт возьми, такое? – Тобиас поднял листы, как будто боялся заразиться. – Ян Апельгрен?
Анника пожала плечами.
– Я сама ничего не знаю.
– Я соберу кризисную группу на дополнительную встречу, – сказал Тобиас. – Сделай копии для остальных, но пока больше никому ни слова, пока не разберемся, в чем тут дело.
8
Родители мои были как все, кто с виду доволен жизнью. Я любил читать и почти всегда был погружен в книгу. Никто не удивился, что я еще в юности достал старую пишущую машинку и начал писать небольшие новеллы.
Понедельник, 15 ноября
Анника украдкой посматривала из-за плеча, пока Тобиас закрывал дверь в переговорную у нее за спиной. Она заметила, что он запер ее на замок. Обычно он так не делал. Через стеклянную стену, отделявшую их от офисного пространства, она ловила любопытные взгляды остальных.
– Спасибо, что снова смогли собраться в срочном порядке, – сказал он, усаживаясь на свое обычное место.
Анника взглянула на стопку со свежими копиями рукописи «Я Барсук». Листы все еще сохраняли тепло и немного пахли чернилами.
– Что случилось? – спросила Ребекка.
Положив руку на стопку с листами, Анника сначала посмотрела на Тобиаса, а потом по очереди на всех остальных. В последнюю очередь она встретилась взглядом с Катрин, чьи глаза от любопытства округлились как блюдца. Она как раз намеревалась что-то сказать, но Тобиас прервал ее.
– Пусть Анника расскажет, что случилось, но сначала хотел бы попросить вас соблюдать строгую конфиденциальность. Фредрик Аск крайне заинтересован, чтобы информация не вышла за пределы этого помещения. Все ясно?
– Но что же тут такого секретного? – спросила Катрин.
Анника почувствовала, как язык прилипает к нёбу, и сглотнула, прежде чем заговорить.
– Все это прозвучит не очень правдиво, – начала она. – Но эту рукопись я нашла утром у дверей.
