Kitabı oku: «Криминальные прогулки»
1
Когда часы пробили полдень, Инга наконец очнулась от тяжелой дремоты. Она открыла слипшиеся глаза и осторожно пошевелилась. Вставать с кровати не было сил. «Буду лежать вот так и смотреть в потолок...» — решила она. Но тут же вспомнила, что и это ей не удастся. В последнее время по утрам потолок приобрел странное свойство: стоило Инге, проснувшись, взглянуть на него, как он начинал медленно опускаться, угрожая раздавить ее, и поднимался назад только тогда, когда она в ужасе сваливалась на пол и обхватывала голову руками. «Надо закрыть глаза и попытаться снова забыться...» — мелькнула единственно возможная в этой ситуации мысль. Инга опустила веки и сразу увидела перед собой лохматого и рогатого черта. Черт скалился кривым ртом и тянул к ней длинные руки со скрюченными когтистыми пальцами. «Просто беда какая-то...» — вздохнула девушка и снова открыла глаза.
Потолок тут же пополз вниз.
— А-а! — вскрикнула Инга и рухнула с кровати на ковер.
Пролежав так несколько минут, она почувствовала, что ей смертельно хочется пить. Приподнявшись на локтях, девушка бросила полный надежды взгляд в сторону журнального столика, где обычно стоял графин с минеральной водой, и тут только обнаружила, что в комнате царит полный разгром. Перевернутый столик задрал вверх коротенькие кривые ножки, как упавший на спину жук, пустой графин валялся рядом в пропитавшей ковер лужице, повсюду были разбросаны книги из сваленного на пол шкафа, а сверху все это дело накрывала сорванная с окна занавеска.
— Нормально... — пробурчала Инга.
Она сглотнула пересохшим горлом и медленно поднялась на ноги. Стоять было трудно. Инга шагнула к стене и, опираясь на нее, дошла до винтовой лестницы, ведущей на первый этаж. Держась за перила, спустилась в кухню и бухнулась на стоящий у обеденного стола стул. Взяла открытый пакет яблочного сока и выпила все, что было внутри. Потом поставила пакет обратно, вытерла обветренные губы и икнула.
Муж, не оборачиваясь, мыл посуду. Инга посмотрела на него, собралась было что-то сказать, но передумала и мрачно уставилась в окно. Двор их коттеджа был сплошь усажен розами, гвоздиками и жасмином, сейчас они распустились пышным июльским цветом, и было даже странно — как можно взирать на все это великолепие с таким тоскливым равнодушием...
— Ты помнишь, во сколько пришла вчера? — все так же не оборачиваясь, спросил муж.
Инга не ответила. Она оторвалась от окна, взяла лежащую на столе пачку «Данхилла» и вытащила сигарету.
— В четыре утра! — сказал муж.
Инга щелкнула зажигалкой и закурила.
— И сразу начала буянить! — продолжал муж. — Бить все, переворачивать...
Инга сделала глубокую затяжку и вдруг, поперхнувшись, закашлялась. Муж наконец обернулся. Его глаза были полны страданием.
— Ну зачем все это? — спросил он. — Разве тебе чего-то не хватает? Ну скажи, что тебе нужно? Ну что?
Инга резко перестала кашлять и пристально посмотрела на него:
— Доза, Игорь. Мне нужна доза. У меня начинается ломка.
Игорь снял клеенчатый фартук, повесил на крючок и очень твердо сказал:
— И думать об этом забудь!
Роман Аркадьевич встал из-за письменного стола, заложив руки за спину, прошелся по кабинету и возвратился к стоящей под настольной лампой фотографии дочери.
— Эхе-хе... — вздохнул он и поджал губы.
В последнее время он очень беспокоился за Ингу. Наркотический омут затягивал ее все глубже, и ни одна из протянутых ей с твердой почвы рук уже не дотягивалась до утопающей дочери.
— Может, снова свозить ее в Америку? — пробормотал он. — В клинику Вейцмана?
Впрочем, там она лечилась уже дважды. Но, увы, безрезультатно. Вернее, не то чтобы совсем безрезультатно — первые недели все шло нормально, но потом с неумолимой неотвратимостью Инга снова принималась за старое. С некоторых пор Роман Аркадьевич даже перестал давать ей деньги. Тем не менее она все равно где-то находила их и тратила на свой проклятый героин, которого ей с каждым разом нужно было все больше и больше...
«Это Игорь! — с ненавистью подумал Роман Аркадьевич о зяте. — Это он сделал ее такой!»
Однако данное утверждение никак нельзя было назвать справедливым. Впервые Инга попробовала наркотики в каком-то ночном клубе еще до знакомства с Игорем и продолжала употреблять их втайне от родителей года два. К моменту замужества ее болезнь вступила в такую стадию, что скрывать ее было уже невозможно, и, когда вскоре после свадьбы Игорь нашел в ванной пустой шприц, Инга просто сказала:
— Я без этого не могу.
И обреченно улыбнулась.
После этого пошли бесконечные стационарные лечения, консультации у лучших специалистов, оплаченные отцом выезды в иностранные клиники, но ничего не помогало.
— Есть некоторый процент людей, которые поддаются лечению от наркозависимости гораздо тяжелее, чем остальные. Можно сказать — почти совсем не поддаются... — сказал отцу усталый профессор Вейцман. — Ваша дочь — в их числе... Скорее всего, ей не поможет уже ничто...
Это заключение что-то сломало в Романе Аркадьевиче. Боль, поселившаяся в нем, когда он впервые узнал о пагубном пристрастии дочери, усилилась настолько, что мозг в целях защиты организма стал искать какие-то формы трансформации ее во что-то иное и нашел только одну такую форму — ненависть. Постоянную, страшную и совершенно несправедливую ненависть к мужу Инги — Игорю.
Роман Аркадьевич взял фотографию дочери, провел по ней рукой и поставил на место. Потом решительно снял трубку находящегося рядом телефона и принялся набирать номер.
— Дай мне денег! — закричала Инга. — Дай мне денег!
Игорь умоляюще дернулся к ней:
— Тебе надо лечиться! Прошу тебя, согласись пройти еще один курс!
Жена словно не слышала его:
— Если ты не дашь мне двести долларов, я продам драгоценности!
Это была пустая угроза. Все свои драгоценности Инга уже продала. Как продала несколько картин, старинное столовое серебро и набор коллекционного фарфора.
— Инга, ну я прошу тебя... — Игорь схватил табуретку и уселся рядом с женой. Он взял ее ладонь в свои руки и стал гладить, как бы успокаивая, хотя на самом деле его вкрадчивые движения раздражали ее еще больше.
— Нет! — взвизгнула она и выдернула руку. — Нет!
Она попыталась встать, но Игорь перехватил ее за локоть и удержал на стуле.
— Отпусти! — стала вырываться Инга.
— Ну успокойся... ну пожалуйста...
В этот момент висящий на стене телефон затренькал музыкальным звонком. Мелодия его была довольно веселой, даже легкомысленной, что совершенно не соответствовало ситуации.
Игорь протянул руку и снял трубку:
— Алло!
Воспользовавшись моментом, Инга сделала резкое движение и освободилась от удерживавшей ее локоть руки мужа. Затем она встала и, отшвырнув стул в сторону, направилась к выходу из кухни. Однако далеко она не ушла.
— Это тебя... — окликнул Игорь. И как-то тускло добавил: — Роман Аркадьевич...
Инга остановилась, как бы раздумывая, подходить или нет. С недавних пор Игорь стал отмечать в ее поведении одну особенность. Когда отношения в их семье налаживались, она старалась поменьше контактировать со своим отцом, словно опасаясь, что тот может разрушить установившийся между ней и Игорем мир. Инга переставала ездить к отцу, не звонила ему, а на его звонки отвечала либо односложно — быстро, либо вообще не подходила к телефону, заставляя Игоря врать, что она, например, в ванной. Отец был человек занятой, часто звонить не мог, и таким образом можно было протянуть недели две. До новой крупной ссоры.
— Так что? — спросил Игорь. — Подойдешь? Или... — Тут в его взгляде мелькнула надежда. — Или сказать, что ты еще спишь?
Инга подумала еще секунду, а потом как-то зло усмехнулась и молча направилась к телефону.
— Да, папа... — сказала она, почти вырвав у Игоря трубку.
— Как ты себя чувствуешь? — не поздоровавшись, спросил Роман Аркадьевич.
— Нормально, — солгала Инга. Хотя, с другой стороны, услышав сейчас голос отца, она как будто бы действительно стала чувствовать себя лучше. Появившаяся возможность пообщаться с близким человеком не только обещала некоторое облегчение, но даже сама по себе была облегчением.
Однако отец не дал ей выговориться. Он взял просто-таки с места в карьер:
— Уходи от своего мужа!
— Что? — не поняла Инга и рассеянно опустилась на стул.
— Я говорю: уходи от своего мужа и приезжай ко мне.
Инга опешила. Отец всегда был настроен против Игоря, но чтобы так... Она посмотрела на мужа. Тот сидел боком к ней, наклонив голову и бессильно опустив руки на колени.
— Папа, я как-то не вполне тебя... — растерялась Инга. — Прямо сейчас, что ли?
— Прямо сейчас! — Голос Романа Аркадьевича звучал властно, и любые возражения могли, казалось, только усилить эту властность, но никак не поколебать ее.
— Гм-м... — протянула Инга, не зная, что ответить.
В этот момент Игорь полуобернулся на своей табуретке и посмотрел прямо в глаза жене.
«Он что, слышал?» — обожгло ее.
— Ну так как? — нетерпеливо спросил отец.
— Я... я не знаю... — тихо проговорила Инга.
На другом конце послышалось сопение. Отец всегда сопит, когда достает из кармана свои любимые серебряные часы на цепочке. Качественный микрофон его дорогого телефона уловил и передал по проводу в не менее дорогой телефон Инги щелчок их открывшейся крышки.
— Я опаздываю на совещание... — сказал отец. — Буду поздно. Но ты все равно приезжай!
— Но я не...
Договорить она не успела — послышались короткие гудки. Инга еще некоторое время повертела трубку в руках и наконец повесила ее на место. Затем задумчиво потерла переносицу и покосилась на Игоря. Тот все так же, не отрываясь, смотрел на нее.
— Что?.. — Она не нашла ничего лучшего, как задать ему этот дурацкий вопрос.
Игорь опустил глаза:
— Ничего...
«Он что, и правда все слышал?» — снова подумала Инга. Впрочем, теперь уже не с волнением, а с каким-то безразличием. Подступающая ломка опять дала о себе знать, но на этот раз не жаждой, а легким покалыванием в позвоночнике, и Инга непроизвольно выпрямила спину. Игорь, наоборот, согнулся еще больше, прямо навис сутулой спиной над своими коленями, и все его тело теперь представляло собой большой вопросительный знак — «так что ты решишь?».
Они просидели так несколько минут, не обмолвившись ни словом. Между тем их мыслительные процессы шли с убыстренной силой, и, когда результаты этих процессов были сформированы, они оба почти одновременно заговорили. Правда, оказалось, что ничего нового никто из них так и не придумал.
— Прошу тебя, согласись на лечение еще раз! — сказал Игорь.
— Дай двести долларов! — сказала Инга.
Каждому стало ясно, что дело зашло в тупик.
— Давай так, — попробовал было исправить положение Игорь. — Мы вызовем на дом специалиста из клиники...
— Отстань! — перебила Инга.
Игорь снова коснулся ее руки и очень нежно произнес:
— Нет. Я же твой муж. Я должен спасти тебя от наркотиков...
Он опять погладил ее ладонь, и в сочетании со сказанной им фразой это опять страшно ее разозлило:
— А меня не надо от них спасать! Не надо! Они мне нужны! — Инга моментально вскипела, вырвала ладонь и шлепнула ею по столу. — Ты не представляешь, как они мне нужны! Они нужны мне больше, чем... чем... — Она очень разозлилась, и следующие ее слова прозвучали так страшно, что Игорь отдал бы все на свете за одну только уверенность, что сказаны они в запале и на самом деле являются пустым сотрясением воздуха, не имеющим за собой ничего серьезного. — Они нужны мне больше, чем ты! — вот какие это были слова.
Игорь выдержал некоторую паузу и осторожно спросил ее, заглядывая в глаза и даже наклоняя голову, чтобы вглядеться в самую их глубину, дабы уж наверняка знать, правду она говорит или нет:
— Это ведь не так, да?
Она отвела взгляд и промолчала.
Странно, но он вздохнул с облегчением.
Оказалось, рано.
— Я уезжаю! — решительно сказала Инга и встала из-за стола.
— Куда? — встрепенулся Игорь.
— К отцу!
Игорь закусил губу, а потом медленно произнес:
— В гости?
Инга посмотрела на него сверху вниз и так же медленно (ему даже показалось — с некоторым сладострастием) сказала:
— Нет. Совсем. Я ухожу от тебя!
— А? — Щека Игоря как-то странно дернулась, потом еще и еще, и он даже прикоснулся к ней пальцами, словно пытаясь усмирить.
— Бэ! — совершенно уже по-дурацки огрызнулась Инга и пошла прочь из кухни.
Игорь чувствовал, что рано или поздно это произойдет. Но все равно оказался не готов к подобному повороту. Он растерянно смотрел вслед жене, не зная, как быть, потом вдруг спохватился и протянул в сторону Инги руку, словно вспомнив, что нужно сказать, но тут же у него снова пробился тик и он возвратил руку обратно, чтобы прижать ею непокорную щеку.
Инга тоже остановилась, как будто опомнилась. У Игоря появилась надежда.
— Инга... — начал он.
Но тут она вдруг резко выгнула спину и каким-то отчаянным движением закрыла ладонями уши:
— Не надо! Не говори ничего! Не надо!
Игорь осекся.
— И вообще, уйди куда-нибудь! Уйди! — сорвалась она на крик.
Инга стояла в смежной с кухней комнате, где в шкафу находились ее вещи. Ей нужно было переодеться, а Игорь мешал — своим умоляющим взглядом и дергающейся щекой.
Он вздохнул, потом молча встал и тихо вышел на крыльцо кухни. Закрыл за собой дверь и сел на верхнюю ступеньку.
И вот в этот-то момент в кухне снова раздалась глупая трель телефона. Игорь вздрогнул, но подниматься не стал. «Наверное, опять отец...» — подумал он.
И ошибся.
— Мне Ингу... — донесся до снявшей трубку жены хрипловатый мужской голос.
— Это я.
— Я по объявлению...
Инга не сразу сообразила, в чем дело, но потом вдруг что-то вспомнила и быстро сказала:
— Ага, ага, слушаю! — С минуту она непонятно общалась с невидимым собеседником: — Да... синий... да... кожа... нет... родные... — При этом она старалась говорить тихо, и по ее позе, устремленной в сторону от двери, куда только что вышел Игорь, можно было догадаться, что она боится, как бы он ее не услышал.
Впрочем, это было излишней предосторожностью. Погруженный в свои мысли, Игорь не прислушивался к доносившемуся из кухни голосу жены. Зачем? И так все ясно... После этой тяжелой сцены, после «они нужны мне больше, чем ты!», после идиотского «бэ»...
— Бэ... — растерянно повторил он. — Всего одна буква, а все сразу понятно...
Через несколько минут Инга вышла во двор и быстро направилась к гаражу. Она набрала на кодовом замке нужную комбинацию цифр, и автоматические ворота бесшумно поднялись, явив на свет стоящий внутри красавец джип «гранд-чероки».
— Ты что, собираешься садиться за руль? — подал наконец голос вышедший за ней Игорь.
— Нет, толкать буду... — огрызнулась она.
Игорь чуть помедлил и предложил:
— Давай я сам тебя отвезу, что ли...
И тут же поразился, насколько странно прозвучали его слова. Он — муж! — собирается увезти жену — любимую жену! — из дома, потакая ей в ее решении бросить его!
Инга тоже почувствовала всю нелепость ситуации и криво усмехнулась:
— А ты сможешь?
— А ты сможешь? — Игорь вложил в те же слова другое значение. — После вчерашнего? После наркотиков?
Услышав про наркотики, Инга мгновенно нахмурилась и в очередной раз выпрямила спину.
— Смогу... — буркнула она.
И в ее глазах мелькнула какая-то особая уверенность, что она действительно сможет довести машину безо всяких эксцессов. Причем почему-то именно эту машину и именно сейчас.
— Смогу! — повторила Инга, после чего влезла в джип, завела его и уехала.
Корнев пристегнул мобильник к ремню своих шорт и сел на корточки, выплюнув дотлевший до фильтра окурок в пыльную траву обочины. Он договорился встретиться с Ингой здесь — на двадцать пятом километре Симферопольского шоссе у придорожной кафешки.
Рядом тут же тормознул старенький «жигуленок».
— Слышь, парень! — высунулся из него морщинистый дедок. — До деревни Кусковки правильно еду?
Корнев сонно глянул на вопрошающего и очень внятно проскрипел своим хрипловатым голосом:
— Исчезни, гнида!
Дедок ошеломленно заморгал, но предпочел не ввязываться в ссору и действительно исчез вместе со своим «жигуленком», так, впрочем, и не выяснив, в правильном направлении едет или нет.
— Козел... — проводил его взглядом Корнев. Ему не нравилось, когда его отвлекали.
«Соглашусь на любую ее цену... — возвратился он к своим размышлениям. — Клюнет, никуда не денется...»
Сегодня утром Корнев прочел в рекламной газете объявление о том, что «продается джип «гранд-чероки», синий, почти новый, коробка автоматическая, салон кожаный, все электрическое, центральный замок, магнитола «Альпина». Далее следовал номер телефона и категоричная приписка: «Обращаться только к Инге».
Корнев так и сделал и теперь вот ждал встречи с обладательницей того осторожного голоса, который недавно слышал в своем мобильнике.
Объявление о продаже машины Инга подала в газету недели две назад, но напечатали его только сегодня. За это время она уже успела подзабыть о том своем поступке, на который ее толкнуло конечно же желание раздобыть денег на героин. При приеме объявления ее сразу предупредили, что у них очередь и публикацию придется ждать, но Инга все равно оставила заполненный бланк, потому что другого выхода не было. В тот раз она, правда, выкрутилась — загнала малознакомому коллекционеру снятый со стены спальни пейзажик, страшно, впрочем, продешевив, ибо, как потом уже выяснилось, это оказался Зверев и стоил он раз в двадцать дороже полученной Ингой суммы. Но тех денег ей все равно хватило на две недели, и лишь сегодня Инге снова пришлось задуматься, на что покупать очередную дозу. Так что объявление подоспело как раз вовремя.
Инга остановилась на светофоре и вдруг поняла, что совершенно не думает об Игоре, о том, что бросила его, о том, что теперь будет жить у отца, а в смысле безденежья это еще хлеще, потому что у него из дома ничего не вынесешь и не продашь — за всем есть догляд.
«Но ведь теперь у меня будут деньги! — тут же возразила она себе. — Дешево я мою ласточку не отдам...»
Инга старалась не думать, что и вырученные за машину грошики тоже со временем кончатся: героин требовал многого... Она просто решила, что потом придумает еще что-нибудь...
Зажегся зеленый, она нажала на газ и устремилась к неведомому покупателю, назвавшемуся Витей и обрисовавшему себя так: «Высокий, худощавый, красная рубашка, черные шорты».
«Лох! — решила Инга. — Кто же еще может так одеваться! Только лохи!»
Это заключение ее очень обнадежило. С лоха ведь и стрясти можно побольше! Ей вдруг стало весело и легко на душе. И, включив магнитолу, веселая и беззаботная наркоманка, только что бросившая мужа, принялась подпевать в такт знакомой мелодии:
— А-а нам все равно, а-а нам все равно...
Корнев попытался представить себе женщину, которая ехала сейчас к нему в своем джипе. «Блондинка или брюнетка?» — гадал он. В конце концов Корнев решил, что Инга непременно должна оказаться склонной к полноте блондинкой — именно такой тип женщин привлекал его больше всего. Именно таких он высматривал в толпе, именно такие составляли предмет его холостяцких грез. Впрочем, грезы его сильно отличались от обычных любовных...
И еще Корнева очень интересовало, одна приедет Инга или нет. И любопытство его было далеко не праздным. От количества прибывших зависело, сколько человек ему придется сегодня убить — только лишь хозяйку машины или еще кого-то.
Через несколько минут после того, как Инга уехала, Игорь наконец опомнился.
— Что же я наделал... — простонал он. — Как же я мог ее отпустить?!
Он вскочил со ступеньки и выбежал за ворота дома. Джипа, конечно, уже и след простыл, но их элитный поселок соединен с Москвой единственной дорогой — Симферопольским шоссе, и ехать по нему до кольцевой минут двадцать — так что не все потеряно...
«Я ее догоню! — решил Игорь и бросился к гаражу, где стоял еще один автомобиль — породистый трехсотый «мерседес». — Догоню и уговорю вернуться! У меня получится! Получится!»
Очень скоро «мерин» взревел мощным нутром, как будто заржал, потом чуть не встал на дыбы и вылетел за ворота, словно дикий. Создавалось впечатление, что Игорь еле сдерживает его, хотя на самом деле он и спровоцировал буйное поведение машины, потому что нажал на педаль газа с такой силой, что, если бы не надежный немецкий кузов, она продавила бы пол и вошла еще на полноги в асфальт.
...Инга заметила погоню сразу. Да ее и невозможно было не заметить — черная машина Игоря и в самом деле неслась по дороге, как необузданный жеребец, обгоняя всех подряд, а сам наездник сидел вытаращив глаза и бил рукой по пластиковой гашетке клаксона:
— Дорогу! Дорогу!
«Мерседес» страшно гудел и вызывал в адрес хозяина шквальный огонь критики со стороны владельцев шарахавшихся вправо-влево попутных транспортных средств:
— Совсем сдурел, что ли? Идиот!
Но Игорь не обращал на это никакого внимания. Он впился глазами в маячащий далеко впереди «гранд-чероки» Инги и всеми силами стремился сократить разделявшее их расстояние.
Инга же хотела обратного — увеличить его. Перспектива беседы с Игорем совершенно ее не радовала. Она, конечно, поняла, что он спохватился и попытается теперь уговорить ее остаться, и снова будет тяжелая сцена, и снова будет скандал... Инга всего этого не хотела. Тем более сейчас, когда у нее назначена встреча с покупателем!
«Фиг ты меня догонишь!» — зло шептала она и увеличивала скорость. За это ей тоже доставалось по полной программе.
— Проститутка! — кричал ей вслед толстый дядька на «Волге». — Ездить научись!
— Вот овца! — брызгал слюной из окна «Москвича» парень-таксист. — Купила права, села в иномарку — и думает, что все можно! — И, подумав, присоединился к мнению дядьки на «Волге»: — Проститутка!
За Ингу тут же мстил Игорь, от которого всем приходилось уворачиваться еще резче. В него летела очередная порция ругательств, хотя Ингу все равно поносили больше — за то, что баба.
Так они и ехали, пока впереди не показался пост ГИБДД. Удивительно, но Ингу краснолицый дежурный инспектор прошляпил, — дожевывая бутерброд, наклонился к стоящему на полу термосу, в котором булькал налитый заботливой женой кисель. А когда снова поднял голову, то тут же и увидел, что на такого удачливого ловца, как он, бежит неумный зверь.
Из свистка инспектора раздалась трель, когда, подтягивая на ходу ослабленную портупею, он выбежал из своей будки.
— Стоять! — И его рука с зажатым в ней полосатым жезлом вытянулась в сторону «мерседеса».
— Вот черт... — буркнул Игорь и остановил машину.
Николай Степанович Кудряшов безуспешно пытался разыскать деревню Кусковку, где, по имеющейся у него информации, можно было купить отменное козье молоко. Дело в том, что Николай Степанович был легочником и козье молоко требовалось ему для лечения.
Но решительно никто не мог помочь ему в его поисках.
— А хрен его знает, где эта Кусковка! — отвечали люди на расспросы Кудряшова.
А один гусь так и вообще гнидой обозвал.
И мотался Николай Степанович на своем «жигуленке» по окрестностям Симферопольского шоссе взад-вперед и все никак не мог разыскать нужную ему деревеньку.
— Да где ж она?.. — бормотал он, в который уж раз проезжая по одним и тем же местам. — Ни тебе указателей... ни схем...
Наконец он совсем отчаялся и решил повернуть домой, в Москву. Проезжая мимо притулившейся на противоположной стороне придорожной кафешки «Двадцать пятый километр», Николай Степанович снова увидел возле нее того самого красно-черного парня, который некоторое время назад так грубо повел себя с ним.
«Даже смотреть в его сторону не хочется...» — подумал Кудряшов. Он прибавил газку, чтобы поскорей миновать неприятное для себя место, и вдруг двигатель его видавшего виды автомобильчика не выдержал этой последней перегрузки и заглох.
— Ну что ты будешь делать! — расстроился Николай Степанович и вырулил «жигуль» к обочине.
Инспектор покрутил права Игоря и просто сказал:
— Пятьдесят.
В другое время Игорь бы притворился, что не понял, переспросил бы: «Что — пятьдесят?» — или просто возмутился бы, сказал: «Вы чего, вообще уже обнаглели?» — но сейчас он просто достал бумажник, вытащил банкноту и протянул ее гибэдэдэшнику:
— Возьмите!
— Это что? — Тот сделал круглые глаза.
— Пятьдесят долларов, естественно! — раздраженно сказал Игорь. — Не видите, что ли?
— Да вот именно, что вижу! — нахмурился милиционер. — Зачем вы мне их суете?
Игорь окончательно разозлился. Он все еще надеялся на то, что сумеет догнать Ингу, а этот баклан начинает тут дурака валять и из-за него приходится терять драгоценные минуты.
— Вы же сами сказали! — почти выкрикнул Игорь.
— Я? — совершенно искренне удивился гибэдэдэшник.
«Может, он пьяный?» — мелькнуло у Игоря.
И вдруг до милиционера доперло.
— Ах вот вы о чем! — воскликнул он и расхохотался. — Так я ж не про то! Когда я сказал «пятьдесят», то имел в виду, что у вас превышение скорости на пятьдесят километров! Там же ограничительный знак! — И он махнул рукой в сторону, откуда приехал «мерседес».
Игорь даже не обернулся.
— Так что теперь? — нетерпеливо спросил он.
Милиционер посерьезнел:
— Сейчас составим протокол...
— А может, так договоримся? — перебил его Игорь. — Возьмите эти пятьдесят долларов, и я поеду. А? Согласны?
— Я человек честный! — оскорбился инспектор. — Взяток не беру! Так что пройдемте в дежурку, где я и оформлю все как полагается! — Он развернулся и, помахивая правами Игоря, зашагал в свою будку.
Игорь с тоской посмотрел в сторону, куда скрылась Инга, вздохнул и поплелся за ним.
Николай Степанович открыл капот и склонился над двигателем. Потом неопределенно хмыкнул, поковырялся отверткой в каких-то узлах, что-то отвинтил, что-то привинтил, снова сел за баранку и повернул ключ.
Никакого эффекта.
Он опять вышел, почесал бороду, дернулся было со своей отверткой к карбюратору, потом передумал и занялся бензонасосом. Пропыхтел над ним какое-то время, возвратился в салон и еще раз попытался завести «жигуль».
Куда там! Бесполезно.
Пенсионер плюнул и вдруг, почувствовав что-то неприятное, покосился в сторону сидевшего через дорогу красно-черного. Тот смотрел на Кудряшова недобрыми глазами, и только проносившиеся между ними машины сбивали флюиды ненависти, вылетавшие из зрачков красно-черного в сторону Николая Степановича, не давая им разнести пенсионера в пух и прах.
— Странный какой-то... — буркнул Кудряшов и снова пошел ковыряться в двигателе.
...Лоха Инга увидела издалека. Он блестел своей красной рубашкой и слегка покачивался на корточках, как морской буй в спокойную погоду.
«Сейчас я его ошеломлю!» — решила Инга.
Дело в том, что лох сидел на обочине противоположной стороны шоссе, и, для того чтобы подъехать к нему, нужно было развернуться на светофоре, который находился метрах в пятистах впереди. Но Инге было невтерпеж. Она притормозила у двух сплошных линий, быстро поймала момент, когда встречный поток ослаб, и лихо крутанула руль влево.
«Пусть просечет, что я типа крутая!» — неожиданно для себя подумала она «новыми русскими» словами, которые часто слышала от разных наркодилеров.
Джип быстро и плавно перекатился через полосы встречного движения и встал правым боком к лоху, как будто был не тяжеленной, большущей машиной, а каким-нибудь вертким офисным креслом на колесиках, привычно передвигаемым от стола к столу.
— Это вы — Витя? — крикнула из глубины автомобиля Инга.
Лох медленно поднялся с корточек и кивнул.
Игорь все еще не терял надежды догнать Ингу.
— Вы скоро? — торопил он заполнявшего за столом протокол инспектора.
Тот сурово смотрел на обнаглевшего нарушителя и наставительно поднимал палец вверх.
— Наличие дорогой машины не дает вам права на особое отношение, гражданин... — тут гибэдэдэшник быстро возвращался к началу протокола и читал указанную там фамилию, — гражданин Липатов!
Гражданин Липатов вздыхал и смирялся.
Наконец все было готово.
— Распишитесь вот тут, тут и тут! — скомандовал инспектор.
Игорь молниеносно перехватил протянутую ему ручку и так рьяно принялся ставить свои закорюки, что неосторожно смахнул бланк протокола со стола, и тот спланировал на бившей из окна в дверь струе сквозняка к ногам инспектора.
— Ох ты... — вздохнул тот и наклонился, чтобы поднять бланк.
Но Игорь и тут проявил резвость и тоже ринулся к листку. Где-то на полуметровой высоте их лбы стукнулись друг о друга с неожиданным для этой ситуации звоном. Очевидно, у обоих так сильно зазвенело внутри, что это стало слышно и снаружи.
— Вот блин! — воскликнул инспектор и топнул от злости ногой. От сотрясения пола стоящий рядом с ним открытый термос упал, и из него на бланк протокола тягучей массой полился темный сливовый кисель.
— Ай! — крикнул Игорь и быстро схватил листок, но было уже поздно. Прямо на середине его красовалось громадное неровное пятно, похожее на карту Московской области.
— Доигрались? — спросил инспектор с очевидной досадой. Двумя пальцами он поднимал почти пустой теперь термос, и было непонятно, чем в большей степени вызвано его сожаление — испорченным протоколом или загубленным обедом. — Теперь все по новой заполнять надо! — сказал наконец он, но при этом, однако, так и не оторвал глаз от термоса.
— Вот блин! — повторил его недавние слова Игорь и снова в отчаянье взглянул в сторону Москвы.
Инга вылезла наружу, подошла к Корневу и вопросительно на него посмотрела. Она никогда еще не продавала машин и не знала, что при этом следует говорить.
— Хороший джипешник! — одобрительно закивал Корнев, быстро, как будто из вынужденной вежливости, взглянув на хозяйку и тут же снова переведя взгляд на сверкающий синий красавец, интересовавший его гораздо больше, чем она.
«Хочет купить!» — обрадовалась Инга.
— Какого года? — поинтересовался Корнев.
— Девяносто девятого! — ответила Инга.
— О-о! — восхищенно протянул Корнев и прошелся вдоль автомобиля.
Инга подумала, что еще такого эффектного можно сказать, и выдала:
— Тачка — зверь!
