Kitabı oku: «Сибирский спрут», sayfa 2
— Где твой щенок?
— У нас нет собаки, — удивленно глядя на Евтюхова, ответила Женя.
— Дурочку строишь?
Хлесткий удар по щеке заставил женщину ахнуть от боли. Слезы сами покатились из глаз.
— Я спрашиваю, мальчишка где?
— Уехал. К бабушке.
— Кто еще в квартире живет?
— Больше никто.
— Теперь можешь спокойно сидеть и реветь. Из комнаты ни шагу. В туалет захочешь — свистни охране, они проводят.
…Остаток дня Женя провела, лежа в кровати. Накрывшись с головой толстым ватным одеялом, она делала вид, будто крепко спит. Сначала охранники то и дело проверяли, чем она занята, часто без стука открывали дверь и осматривали комнату. Потом постепенно привыкли и стали заглядывать гораздо реже.
Когда стемнело, Евгения выскользнула из кровати и натолкала под одеяло подушек.
«В темноте не разберешь, лежит кто-то или нет», — думала она.
Затем она оделась, стараясь не шуметь. Поверх теплого спортивного костюма с начесом натянула юбку и шерстяную кофту, сверху накинула черный махровый халат. Из гостиной в спальню доносился шум трибун и заводные крики весельчака Николая Фоменко — это охранники смотрели по телевизору популярную программу «Титаны реслинга». Охранники оживленно комментировали происходящее на экране.
«Взять с собой документы, деньги! — лихорадочно соображала Евгения. — Паспорт, офицерский билет Игоря… Что еще?»
Она вытащила из-под стопки простыней и пододеяльников пакет с документами. Приводя в порядок квартиру после первого обыска, она сунула документы в комод вместе с постельным бельем и почти забыла о них. Теперь пригодилось… Если бы тогда она положила их на место, в секретер в гостиной, забрать их с собой не было бы ни малейшей возможности.
Евгения сунула пакет с документами под одежду. Затем подошла к окну, с трудом открыла двойную форточку. В лицо ей пахнуло морозным ветром. На улице было очень холодно. Женщина наступила коленом на подоконник и посмотрела вниз.
Квартира находилась на втором этаже сталинского дома, и ее тюремщикам даже в голову не могла прийти мысль, что окном можно воспользоваться для побега. Это было почти нереально даже для тренированного мужчины, что уж говорить о хрупкой женщине? Но окно спальни выходило не во двор, где дворники чистят снег и скребут асфальт, а на пустырь. Там, метрах в трех от дома, протекал неширокий ручей, почти канава. Летом берега канавы покрывали высокие кусты лозы. Сейчас из-под снега торчали кое-где невысокие красные ветки. За зиму наметенный двухметровый сугроб сровнял канаву с землей.
Евгения взобралась на подоконник, наклонилась, сделала глубокий вдох, оттолкнулась обеими ногами и прыгнула вниз, как прыгают с трамплина в воду…
— А-ах!
Глубокий сугроб, покрытый сверху тонкой коркой наста, хрустнул под ней и осел. Ветки упруго прогнулись под тяжестью тела, но не сломались. Женщина провалилась в снег по самые плечи, но удар оказался мягким, почти неощутимым, словно она прыгнула в подушки.
Выбравшись из сугроба, стуча зубами то ли от холода, то ли от страха, Женя обнаружила, что потеряла один тапок. Пошарила руками в снегу, но в темноте ничего не нашла.
Стиснув зубы и представляя, что она бежит босиком по раскаленному песку на южном пляже, женщина побежала по тропинке мимо гаражей, мимо ограды детского сада к дому подруги. Она жила по соседству, на той же улице.
«Только бы она была дома!!!»
Но в тот вечер судьба ей покровительствовала. Подруга открыла дверь и с изумлением уставилась на окоченевшую фигуру в махровом халате, залепленном снегом, в одном тапке.
…Через несколько часов — раньше, чем охранявшие ее люди успели поднять тревогу, — Евгения Трегубова в чужой одежде, в парике, с паспортом подруги в сумочке и билетом, купленным на чужое имя, вошла в купе проходящего поезда Владивосток — Москва.
Всю ночь она не могла уснуть при мысли, что ее могут обнаружить, догнать, снять силой с поезда. И вернуть в Сибирск под охрану…
Через три часа поезд сделал получасовую остановку на крупной промежуточной станции в одном областном центре. Женя вышла на перрон, прогулялась вдоль состава и обратно. Подходя к своему вагону, она издали еще заметила человека в очках с затемненными стеклами. Он расспрашивал о чем-то проводницу.
Евгения замедлила шаг. Затем остановилась у газетного киоска и в отражении зеркальной витрины незаметно наблюдала, что происходит возле ее вагона. Человек вошел в вагон, затем снова вышел и завертел головой, явно выискивая кого-то в толпе. Затем он снова обратился к проводнице. На этот раз он показал ей что-то в ладони — возможно, удостоверение…
«Или мою фотографию?» — подумала Трегубова.
Проводница равнодушно пожала плечами.
«Она меня не узнает. Но если этот человек сядет в поезд… Они ведь могут задержать отправление на пару минут? Они все могут… Он сядет в поезд, войдет в мое купе и будет ждать меня. Он меня обязательно узнает, несмотря на парик. Попросит проследовать за ним, как это у них говорится… И что тогда?… Как же они меня нашли? Хотя все просто — проверили все билеты до Москвы, купленные перед отправлением на женское имя. Видно, таких было немного… Что же мне делать?»
Евгения отошла от газетного киоска к фонарному столбу и принялась внимательно читать объявления и афиши. Затем повернулась и как бы невзначай посмотрела в сторону своего вагона. Человек не уходил. Стоял рядом с проводницей и присматривался к пассажирам. До отправления поезда оставалось четыре минуты. Все пассажиры спешили занять свои места. У входа в вагон образовалась небольшая толкучка.
«Значит, не судьба, — подумала Евгения. — Хорошо, что я свою сумку не оставила в поезде».
Она поправила оттягивавшую плечо небольшую сумку и направилась к подземному переходу, ведущему к зданию вокзала.
«Все равно я вас обману!» — упрямо подумала она.
На какой вид транспорта при покупке билета не нужно показывать паспорт? Правильно, автобус.
От железнодорожного вокзала до автовокзала было рукой подать — перейти на другую сторону площади. Евгения вошла в кассовый зал, внимательно изучила карту с местными автобусными маршрутами. Затем встала в недлинную очередь и купила билет на рейс до соседнего областного центра.
— Долго автобус будет идти? — спросила она у кассирши.
— Пять часов, — нелюбезно ответила кассирша.
«Отлично! — улыбнулась про себя Евгения. — Заодно и высплюсь!»
Она дождалась своего рейса в кафетерии на втором этаже автовокзала. Патрульные милиционеры туда почти не заглядывали, а больше ей некого было опасаться…
Пять часов Женя Трегубова безмятежно проспала, устроившись в мягком откидном кресле старенького «Икаруса».
Прибыв в соседний областной центр, она перебралась в аэропорт и купила билет на Москву. Тут уж пришлось предъявить свой паспорт — она совершенно не была похожа на подругу. С другой стороны, Женя не слишком волновалась: немного зная милицейские порядки, она понимала, что в другую область данные о розыске передадут, только если будет объявлен всероссийский розыск. А представить такого она не могла… А теперь нужно поскорее в Москву.
Все сошло благополучно, хотя она успокоилась, только когда самолет оторвался от взлетно-посадочной полосы и взял курс на столицу.
Через несколько часов Женя Трегубова уже была в Москве.
2
Признаюсь сразу — обожаю брюнеток. Они какие-то более естественные, чем светленькие, не говоря уже о крашеных блондинках. Контраст опять же — сразу видно, где кончаются волосы и начинается лицо. Конечно, если она не негритянка. И потом я заметил, брюнетки оценивают себя гораздо более адекватно, чем блондинки, которые почти всегда питают иллюзии по поводу магнетической привлекательности своей масти для подавляющего количества мужчин. А брюнетки прекрасно знают себе цену. Когда мужик вдоволь насмотрится на золотистую копну на чьей-то голове, всласть побьет копытом, усладит, так сказать, взор, то обязательно придет к ней, темноволосой красавице. Давно известно, что глядеть лучше на блондинок, а вот если дойдет до всего остального, тут уж брюнетку подавай.
Ладно, раскрою карты — именно такая, жгучая брюнетка сидит сейчас рядом со мной. У нее волшебное музыкальное имя — Иоланта, тонкие музыкальные пальцы, звонкий музыкальный голос, и вообще учится она в консерватории. Кутается в роскошную шубку из шиншиллы, то и дело затягивается тонкой сигареткой и напевает арии из неизвестных мне опер.
Познакомился я с Иолантой часа два назад на концерте в Большом зале консерватории, куда меня пригласила одна клиентка, впоследствии оказавшаяся матерью темноволосой красавицы. Дело в том, что я совсем недавно блестяще закончил одно дельце по наследству, в результате которого моя клиентка отхватила здоровый куш. Без ложной скромности замечу, что, если бы не ваш покорный слуга, ее доля оказалась бы раза в три меньше. Ну разумеется, я получил солидный гонорар, на который тут же приобрел новую машину. А в качестве привеска к гонорару — еще и Иоланту. Разумеется, мамаша ее, чуть ли не со дня рождения дочери, носится с идеей найти подходящую партию, ну и вот молодой, подающий надежды адвокат, чем не жених? Наверное, она думает, что у меня, простого адвоката из юрконсультации номер десять Юрия Гордеева, гонорары, как у Генри Резника…
С другой стороны, видели бы вы мою новую машину… Если кто помнит, свой последний старенький «жигуль» я разбил и с тех пор ездил на древней машине, доставшейся мне в наследство от отца. И вот наконец-то сбылась мечта идиота — с гонорара я купил замечательный «опель», совсем немного подержанный. Машину пригнали по моей просьбе из Германии, поэтому она обошлась чуть ли не в два раза дешевле, чем в Москве. Посмотрели бы вы на мою красавицу! Серебристого цвета, приземистая, с тонированными стеклами, мощным движком и тысячью разных примочек — от кондиционера до автоматического управления стеклами. А какой ход! Короче говоря, видимо заметив «опель» и соответствующим образом оценив мое материальное положение, мамаша и приняла решение…
Так вот, затащила она меня на концерт, а оказалось, что на самом деле это смотрины. Познакомила со своей дочкой, которая, чего скрывать, мне очень понравилась, тем более что оказалась брюнеткой. Ну и мы с Иолантой отправились в свободное плавание. Она оказалась девушкой веселой, непосредственной и неглупой. Ей самой порядком надоели многочисленные попытки матери выдать ее замуж повыгоднее, которые, кстати говоря, возымели обратное действие — Иоланта напрочь перестала реагировать на мужской пол. А уж своих сокурсников, каждый из которых, разумеется, воображал себя будущим лауреатом всех международных конкурсов, так и вовсе перестала замечать. Короче говоря, Иоланта превратилась в этакую царевну Несмеяну, которую все вокруг пытались развлечь, но никому еще не удалось. В роли следующего претендента выступил ваш покорный слуга.
В антракте мать тактично удалилась, бросив на дочь заботливый взгляд и сославшись на неотложные дела. Без ложной скромности замечу, что мне удалось растормошить Иоланту, и к середине второго акта окружающие все время шикали, призывая прекратить перешептывания и сдавленные смешки. Несмеяна оттаяла, разрумянилась и засверкала глазками. В конце концов я сказал ей на ушко:
— Может быть, хватит разумного, доброго и вечного на сегодня?
Иоланта с готовностью кивнула:
— Честно говоря, мне эта симфоническая музыка давно в печенках сидит.
И под презрительные взгляды меломанов мы покинули зал.
Вечер прошел великолепно. Мы разъезжали по заснеженной Москве, время от времени останавливаясь у баров, были на площадке у университета, откуда открывается замечательный вид на Москву, прогулялись даже по Красной площади. Не могу сказать, что я очень уж увлекся, но Иоланта мне действительно понравилась. Она почти не закрывала рот, что-то щебетала о своей студенческой жизни, рассказывала о женихах, которых то и дело подсовывала ей мать. Короче говоря, под конец мы «совершенно случайно» оказались неподалеку от моего дома, и я пригласил ее на чашку кофе. Иоланта не стала кокетничать и согласилась.
Мы подъехали к дому, и я заглушил двигатель (надо сказать, каждая манипуляция с моей новой машиной доставляла мне истинное удовольствие).
— Это и есть твой дом? — несколько разочарованно протянула Иоланта.
Я кивнул. С тех пор как я лишился своей квартиры, мне приходилось снимать жилье где попало. Часто район, да и сам дом оказывались довольно непрезентабельными. Вот и сейчас я жил в общем-то недалеко от центра, но в довольно-таки мрачном, темном и не внушающем никаких радостных мыслей (особенно унылой московской зимой) районе. Так и казалось, что из темных проходных, освещаемых слабым светом раскачивающихся на ветру грязных лампочек, выйдет какой-нибудь бандит, а то и целая шайка…
— Там внутри вовсе недурно, — сказал я не слишком-то уверенно. И тут поймал прямо-таки наполненный ужасом взгляд Иоланты.
— А-а… — издала она тихий гортанный звук и указала пальцем в окно машины.
Я повернул голову и сам, честно говоря, похолодел. За боковым стеклом маячил темный силуэт. Вернее, силуэтом это было назвать трудно, потому что форма, которую обычно имеет человеческая фигура, в нем угадывалась с трудом. Мохнатая шуба, огромная пушистая шапка, и, главное, под темно-коричневым мехом головного убора… не было лица. Видно, именно это так напугало мою спутницу. А на месте лица неизвестного (или неизвестной?) были сплошные пряди огненно-рыжих, ярких даже в полутьме волос.
— К-кто это? — слабым голосом вымолвила Иоланта.
Я мужественно хмыкнул и придал лицу решительное выражение.
— Сейчас узнаем!
Секунду спустя все выяснилось. Человек поднял руку, поправил шапку и съехавший на лицо парик. После чего бесформенный силуэт превратился в женщину.
— Уф-ф, ну и шутки! — воскликнула Иоланта. — Это что, твоя знакомая?
— Нет, — произнес я. В полутьме лицо разглядеть было трудно, но я мог дать голову на отсечение, что ее не знал.
Между тем женщина подошла ближе и постучала в стекло. Я нажал кнопку управления окнами, и стекло опустились.
— Юрий Петрович Гордеев? — спросила она.
Надо сказать, женщина была довольно миловидна, даже можно сказать красива. В холодном свете фонаря ее лицо имело мертвенно-бледный синеватый оттенок. А может быть, оно действительно было бледным?
— Да, это я.
— Я к вам. Меня направил…
Вдруг в глубине двора я заметил короткую вспышку. Одновременно с этим послышался негромкий хлопок и стук, как будто в дверцу моей машины кинули камешек. Я скосил глаза и заметил… Что бы вы думали? Дырку! В дверце моей новой машины! И самое главное, могу поспорить, что дырка эта образовалась вследствие выстрела! А стреляли наверняка в эту женщину.
— Быстро садитесь в машину! — скомандовал я.
— Что? — переспросила незнакомка. Конечно, она не заметила ничего подозрительного.
Краем глаза я заметил вторую вспышку.
— Ох! — тихо вскрикнула женщина и стала медленно оседать, успев схватиться за наполовину опущенное боковое стекло. Я открыл дверь и быстро втащил ее в машину.
— Тяни! — скомандовал я Иоланте, которая, раскрыв рот, наблюдала за этой странной сценой. Впрочем, она не растерялась и, схватив незнакомку за меховой воротник, стала изо всех сил тянуть ее в салон.
Я захлопнул дверь, повернул ключ и резко вдавил в пол педаль акселератора. Мотор взревел, машина легко развернулась вокруг своей оси, и через пару секунд мы уже неслись по улице. Я глянул в зеркало заднего вида. Вроде никого. Улица была пуста, если не считать ободранного кота, ищущего теплого пристанища на ночь.
— Что это было? — спросила Иоланта.
Я пожал плечами:
— Не знаю. Сейчас надо разобраться с ней. Она наверняка ранена.
— Что? — округлила глаза музыкантша.
— Ну да. Стреляли ведь, — небрежно объяснил я. Присутствие духа в общении с женщинами при любых обстоятельствах — это самое главное. Советую мужчинам взять это на заметку.
В глазах Иоланты застыл ужас. Я похлопал ее по руке:
— Не волнуйся. Ничего страшного. Нам же удалось уйти…
И тут же я почувствовал у себя на ноге что-то теплое и липкое. Конечно, незнакомку ранила пуля неизвестного стрелка. Я перевернул ее и откинул полу шубы — на бедре расплывалось темное пятно.
Иоланта еще больше округлила глаза (хотя, мне кажется, сделать это было уже невозможно) и медленно повалилась набок.
Нет уж! Две женщины без сознания в моей машине — это уже многовато, вы не находите? Я похлопал Иоланту по щеке свободной рукой, потом попытался привести в чувство незнакомку. Никакого эффекта. Впрочем, через несколько секунд Иоланта снова открыла глаза.
— Это кровь! — обреченно произнесла Иоланта. — Она ранена!
Я кивнул:
— Ну да. Ранена. И кровь идет. Что же тут удивительного?
Иоланта помассировала виски и решительно произнесла:
— Знаешь, отвези меня домой, пожалуйста.
Вот так неожиданные обстоятельства мешают нам в самых лучших начинаниях. Если бы не этот случай, мы бы спокойно продолжили вечер у меня. А там, глядишь, и, возможно, убежденный холостяк Юра Гордеев изменил бы своим принципам. Уточняю — я сказал «возможно»! А теперь из-за какого-то неожиданного и странного случая все идет насмарку…
Спорить я не мог — подвергать девочку неизвестным даже мне самому испытаниям я не мог.
— Хорошо, только давай-ка я окажу ей первую помощь и переложу на заднее сиденье.
Хорошо, что сейчас в каждой машине требуется иметь аптечку. Я остановился, перетащил незнакомку на заднее сиденье, перевязал ей ногу и кое-как наложил жгут, чтобы остановить кровь. Пуля прошла насквозь, задев бедро с самого края. Ей повезло — если бы оказалась повреждена артерия, пришлось бы гораздо хуже. Пока я возился с раной, она открыла глаза.
— Что случилось?
— Не волнуйтесь. Вы вне опасности. Лежите спокойно, и все будет нормально.
На всякий случай я ей дал пару таблеток и удобно устроил на сиденье.
— Надо позвонить в милицию, — подала голос Иоланта.
Совет, надо сказать, стоящий. Давно надо было это сделать. Я достал сотовый телефон и только собрался набрать 02, как незнакомка протестующе замахала руками.
— Нет! Не надо милицию! — слабым голосом вымолвила она.
— Почему? — поинтересовался я.
— Они меня ищут… Они меня арестуют… Не надо звонить, — умоляюше протянув руки, ответила незнакомка.
Вот не было печали… И откуда на мою голову валятся такие странные люди? Она вроде сказала, что ее ко мне кто-то направил? Интересно, кто этот «доброжелатель»?
Я положил телефонную трубку на место и сел за руль. Судя по всему, у нее есть причины не встречаться с правоохранительными органами. Хм… У кого обычно бывают такие причины? У преступников. Но если кто-то из жителей дома был свидетелем стрельбы, то нам всем несдобровать. Хотя, судя по всему, оружие, из которого стреляли, было с глушителем, во дворе я вроде никого не заметил, а дырки от пуль можно будет заделать без лишних разговоров. Если только не вездесущие бабульки… Впрочем, скорее всего, в такое время они уже видят десятый сон. Я чувствовал, что не надо упорствовать и звонить в милицию. Во всяком случае, до тех пор, пока не выясню, в чем тут дело…
Сейчас прежде всего надо отвезти домой Иоланту, которая уж точно не имеет к происходящему никакого отношения. К тому же моя музыкантша, кажется, совершенно сникла.
Ехали молча. Незнакомка сзади, кажется, задремала, а Иоланта с совершенно отсутствующим видом глядела в окно.
— И… часто с тобой такие вещи случаются?… — наконец произнесла она.
— Ну, не так чтобы каждый день, — скромно отозвался я. — Но бывают разные… приключения. Иногда.
Иоланта засопела и украдкой взглянула на меня. Кажется, ее испуг перешел в уважение к спутнику, то есть ко мне.
— А я думала, адвокаты только в кабинетах сидят и на суде выступают. Бумажки разные пишут…
— Бывает и так. А бывает…
— Что?
— Ну-у… всякое бывает… Работа такая… Приехали. Вот твой дом.
Иоланта поплотнее запахнула шубку:
— А ты мне как-нибудь расскажешь о своих приключениях?
— Конечно. Только в следующий раз.
Она наклонилась ко мне и поцеловала. Клянусь, это был не просто поцелуй. Я мысленно поздравил себя с победой и проводил взглядом мою новую знакомую…
Теперь предстояло решить, что делать с неожиданным сюрпризом, нежданно-негаданно свалившимся мне на голову в виде незнакомой женщины, в которую стреляют из глубины моего собственного двора! Я повернулся. Незнакомка не спала, она смотрела на меня и даже улыбалась.
— Я вам, кажется, помешала, да? — спросила она.
— Нет… То есть немного.
— Извините. Но я вас ждала почти два часа.
— На таком морозе? — изумился я.
— Да.
— И как же вы не замерзли?
Она пожала плечами:
— А что было делать? Я в Москве никого не знаю, кроме Александра Борисовича.
Так вот кому я обязан этим «подарком»!
— Турецкого?
— Да. Я как приехала, сразу позвонила ему. А он направил меня к вам. Телефон не отвечал, и я решила отправиться прямо на квартиру.
— Ясно…
На самом деле мне пока еще не было ясно ровным счетом ничего. Разве что одно — просто так, без серьезной причины мой старший друг и учитель, Александр Борисович Турецкий, старший следователь по особо важным делам Генпрокуратуры, не станет кого-то направлять ко мне. А судя по тому, что в женщину к тому же еще и стреляли, дело действительно серьезное.
— Как ваша нога?
— Болит. Но кровь, кажется, не идет.
— Все равно вам нужно срочно к врачу.
— В такое время?
— Конечно. Поедем в ближайшую больницу.
— Нет! — вскрикнула она. — Не надо в больницу.
— Почему это? Милицию — я еще могу понять, но почему нельзя в больницу?
— Они могут меня выследить.
— Не волнуйтесь. У меня есть знакомый врач, который все сделает без регистрации.
Из больницы мы вышли уже около часа ночи. Мой знакомый врач «Скорой помощи» сделал все быстро и без лишних вопросов.
К счастью, рана оказалась незначительной — пуля только содрала кожу, так что моя новая знакомая смогла самостоятельно покинуть больницу.
Вообще-то пора было ехать домой, но возвращаться туда, где, возможно, засел снайпер… сами понимаете, не очень хотелось.
— Ну а теперь расскажите мне, что все это значит? Кстати, как вас зовут?
После перевязки она явно приободрилась и даже как-то похорошела. Особенно когда сняла дурацкий рыжий парик. Кстати, как я уже говорил, оказалась она брюнеткой с большими глазами и тонкими чертами лица, моего возраста или чуть младше, вполне привлекательной, если не считать тревожного выражения и воспаленных глаз. А как бы вы выглядели, если б вам ни с того ни с сего прострелили ногу? Хотя так ли уж неожиданно для моей новой «клиентки» это произошло?
Кроме того, она была как-то странно одета. Мохнатая довольно старая шуба, которая явно была ей велика, шапка, все время наезжающая на глаза, старые, давно вышедшие из моды сапоги. Сзади к шапке была пришита длинная резинка, которую надо было пропускать под верхнюю одежду и под мышками. Видимо, чтобы ветер не сдул и воры не сорвали. Так делают в провинции… Впрочем, то, что она приехала в Москву из глубинки, можно было заключить и по отсутствию характерных московских интонаций в голосе.
А в больнице, где ей делали перевязку, я заметил, что и остальная одежда была ей явно велика. Что бы это значило?
— Меня зовут Женя… Евгения Трегубова. Я приехала из Сибирска.
— Когда?
— Сегодня утром.
— Ясно. С какой целью?
— Мне нужна ваша помощь.
— Вас преследуют?
Она кивнула.
— Вы бежали в чужой одежде?
— Да… И с чужим паспортом.
— Поэтому вы не хотели, чтобы я вызывал милицию?
— Да. Но не только поэтому. Даже совсем по другой причине.
— Хорошо. Это вы потом расскажете. Кто мог в вас стрелять?
Трегубова беспомощно оглянулась:
— Не знаю. Но, скорее всего, их послали из РУБОПа.
Я чуть не подпрыгнул от удивления:
— Как это — из РУБОПа?! Вы хотите сказать, что те, кто борется с оргпреступностью, нанимают киллеров, которые стреляют во дворах?
Она пожала плечами:
— Я не могу точно сказать. Но похоже на то. Во всяком случае, я бежала из-под стражи, которую установили из РУБОПа.
Чувствую, тут без поллитры не разобраться. И уж во всяком случае, надо вернуться домой, чтобы спокойно выслушать рассказ Трегубовой.
— Ладно, а как, по-вашему, они вас выследили?
— Не знаю. Наверное, следили от самого аэропорта.
— А они знают, у кого вы были в прокуратуре и к кому вас направил Турецкий?
Она помотала головой.
— Нет. Скорее всего, они наблюдали с улицы.
— Хорошо. А почему они не стреляли, пока вы ждали меня во дворе?
— Наверное, хотели узнать, с кем я собираюсь встретиться.
— Странно. И совершенно нелогично. Ладно, сейчас мы поедем ко мне. В доме есть черный ход, им и воспользуемся…
К счастью, в дом мы проникли без приключений. Машину пришлось оставить прямо на улице, со стороны фасада дома, полностью положившись на хваленую, разрекламированную повсюду автосигнализацию. И все равно, оставляя свой новенький «опель» на опасной московской улице, я был неспокоен. Как оказалось, предчувствия меня не обманули… Но об этом после.
Если честно, перед тем как войти в квартиру, я долго оглядывал комнату, пытаясь обнаружить, не прячется ли кто в глубине. Хотя, скорее всего, те, кто следил за Евгенией Трегубовой, действительно не знали, к кому именно она приехала. С другой стороны, они дождались моего приезда и только после этого открыли стрельбу. И потом по машине можно было вычислить хозяина, то есть меня… Все эти догадки, как вы понимаете, хорошего настроения мне не прибавляли.
Первым делом я напоил свою нежданную гостью горячим чаем, что для нее оказалось весьма кстати.
— Ну а теперь расскажите, что вас привело сюда и как вы объясните все, что произошло?
Трегубова поудобнее устроилась на диване, поплотнее закутала ноги теплым шерстяным пледом и достала из сумочки маленький клочок бумаги.
— Вот, посмотрите.
Кто-то очень постарался, чтобы написать сообщение такими микроскопическими буквами. Я с трудом разобрал краткий текст:
«Женя! Спрячь Лешку и дуй в Москву. Вытаскивай меня! Игорь».
— Ясно. — Я вернул бумажку Трегубовой. — Что это значит и кто такой этот Игорь?
— Это мой муж. Игорь Трегубов.
— И откуда вы его должны выручить?
— Из тюрьмы. Его забрали больше двух недель назад. И с тех пор это единственная весточка, которую я от него получила.
— Ладно, — сказал я, подливая чаю, — а теперь расскажите все с самого начала, по возможности не упуская никаких подробностей.
— Можно у вас курить?
— Конечно.
Она нервно зажгла сигарету, затянулась и начала:
— Раньше мы жили в Иркутске. Много лет жили, с тех пор как Игоря направили туда после окончания Омской школы милиции. Поженились мы восемь лет назад, Игорь на десять лет меня старше. Постепенно он дослужился до начальника одного из отделов местного РУБОПа. Все было хорошо, на работе его уважали. Все прочили ему через несколько лет должность начальника Иркутского РУБОПа. Если бы мы там остались, ничего не произошло бы…
Она закрыла лицо руками и заплакала. Пришлось подождать некоторое время, пока Трегубова придет в себя и продолжит свой рассказ.
— И где-то примерно год назад из Москвы пришло распоряжение о том, что нужно срочно подыскать кандидатуру на должность нового начальника РУБОПа в Сибирске. Тамошнего сняли за взятки, было довольно громкое дело. Не слышали?
Я неопределенно кивнул. Честно говоря, снимают начальников РУБОПов по России немало, и если следить за этим…
— Игорю пообещали множество разных благ — звание вне очереди, квартиру, хорошую зарплату, большую перспективу на повышение, возможно, даже в Москву… Мы с ним вместе подумали, подумали, да и решили, что ехать стоит. Все-таки Сибирск областной центр, так что Игорь явно шел на повышение. Короче говоря, приехали мы, местная администрация не подвела. Все исполнили, как и обещали. Квартиру сразу дали хорошую, почти в центре, недалеко от работы, через месяц Игорь получил подполковничьи погоны. В общем, и он, и я были довольны.
А потом… Знаете, он мне ничего не рассказывал, как там и что на работе, но все-таки иногда и до меня доходили слухи. То в газетах напишут, что планируется большая операция РУБОПа по очистке города от преступности, то по телевизору промелькнет какое-то сообщение. Я даже несколько раз заводила разговор с Игорем, но он только отшучивался. Дескать, не женское это дело — борьба с оргпреступностью… Потом эти разговоры вроде бы утихли, но зато Игорь стал часто пропадать на работе чуть ли не сутками. И вот в один прекрасный день, перед этим Игорь как раз не ночевал дома, по местному каналу передали, что ночью проведена специальная операция под кодовым названием «Капкан». Что милиции удалось арестовать всю верхушку Севмаша…
— А что это такое?
— Севмаш? О-о, это в нашем городе, можно сказать, все. И власть, и суд, и бизнес… Проще говоря, севмашевской группировке принадлежит не только весь город, но и вся область. Я, конечно, мало знаю, но поговаривают, что и сам губернатор Шварц у них на содержании.
— Понятно… Значит, это преступная группировка, с которой новый начальник РУБОПа решил начать борьбу?
— Да, — кивнула Женя. — И зачем это он затеял? Сидел бы тихо-мирно, а потом и в Москву, глядишь, перевели бы…
— Вообще-то, — заметил я, — борьба с оргпреступностью есть прямая обязанность РУБОПа, что следует из названия…
— Конечно. С одной стороны, это так, — согласилась Трегубова, — но с другой… Знаете, если вы спросите сто прохожих на улицах Сибирска, чего больше, вреда или пользы, принес им Севмаш, то гарантирую — почти все будут благодарны этим неофициальным хозяевам города.
— Почему?
— Да потому что, пока не было Севмаша, город просто загибался. В самые дикие времена, первые годы Ельцина, не работал ни один крупный завод, включая и сам Севмаш, от которого и получила название группировка. Люди просто голодали, на улицах каждый день где-нибудь да стреляли. Это нам старожилы рассказывали. А потом появился Севмаш. Запустили завод, потихоньку прибрали к рукам всю промышленность, торговлю. Поставили своего мэра, говорят, и губернатор их человек. Люди получили работу, пусть грошовую, но хоть что-то… На заводах платят мало, но регулярно, а это в наше время редкость. Так что народ будет за Севмаш…
