Kitabı oku: «Пропавшая без вести»
ЧП – Человек пропал
В кабинет к главе сельской администрации, запыхавшись, без стука, вошла тётя Зина с почты:
– Михал Саныч! У нас ЧП – человек пропал!
– Как пропал, кто?
– Дык, баба Валя!
– Это которой за девяносто уже? Померла?
– В том то и дело, нет её нигде!
– Постой, она уж три года, как почти не ходит. Может, её просто родственники забрали?
– Дык, родственники вот и обнаружили, что её нет! Они уж весь дом и всё рядом пролазали, и в бане и в дровянике, мало ли где упала – нет её!
– Так надо полицию вызывать.
– Ну, полиция полицией, а ты давай народ собирай, искать надо, она же вряд ли далеко ушла!
– Ладно, сейчас сообразим что-нибудь.
«Ох, вот ты и собери народ!» – подумал Михал Саныч вслед тёте Зине. Его планы съездить на вечернюю зорьку сегодня похоже накрылись. «А может ещё и найдём? Может из дома вышла и забыла где живёт, глядишь, ещё и успею» – подумал глава и поспешил к дому бабы Вали, где уже и без него собралось несколько мужиков.
Решили разделиться, одна группа ещё раз обойдёт всю деревню, а другая направится по дороге в лес.
– И канавы осматривайте вдоль дороги! – скомандовал Михал Саныч.
Ожившая память
За лесом на холме когда-то стояла деревня, там жили родители бабы Вали. Была там и церковь, правда осталась от неё только груда битого кирпича, поросшая берёзками.
Вот уж несколько лет Валентина Дмитриевна жила как в тумане, всё забывала, плохо видела и едва слышала. Но прошлой ночью почувствовала, как вдруг прояснилось её сознание, как все события жизни заиграли в её памяти отчётливо и ярко, в том числе события всех последних лет и дней. Она понимала, время пришло, поэтому, не дожидаясь утра, тихонько вышла из дома и отправилась по дороге через лес в заброшенную деревню.
Валентина Дмитриевна помнила эту церковь, помнила, как её разрушали. Собственно никто её специально не взрывал и не ломал. Сначала там сделали склад, потом там стала протекать крыша, но вместо того, чтобы отремонтировать, решили разобрать стены на кирпич. Толком с этого ничего не вышло, но дело завершили дачники, сборщики металлолома и искатели кладов.
Про эту церковь ходили разные легенды, что когда-то она была на территории барской усадьбы, и из церкви был сделан подземный ход, который выводил… Никто не знал куда, но говорили, что там последний барин спрятал свои сокровища, а оба входа завалил. Много народу искало эти подземелья, но никто ничего не нашёл.
Вставало Солнце, Валентина Дмитриевна шла по заросшей дороге. Воспоминания из детства нарисовали и церковь и дома и тропинку в поле, поворот к роднику, где раньше была пивоварня. Вспомнила она всех своих знакомых детства и юности, из которых уж никого не осталось, она – последняя. А вот здесь был её дом в детстве. Она постояла у крыльца, и пошла от него, через поле, дальше…
Это было странное чувство, с каждым шагом сил у неё не убавлялось, а наоборот, как будто было легче, легче идти и легче дышать. Куда шла она, что вело её – ожившая память!
Ей было года три, её бабушка гуляла с ней. Она помнила её старенькой-старенькой. Шли они через это самое поле, за пивоварню, дальше и чуть правее был овраг с очень крутым склоном. Бабушка взяла её на руки и спустила вниз. Там был ещё один родник, который вытекал из небольшого грота-пещерки. Бабушка оставила её на берегу ручья и сказала: "Я сейчас уйду, а ты останешься здесь, но ничего не бойся! Придёт время, и ты всё вспомнишь! Но сейчас за мной не ходи!" Бабушка её скрылась в гроте, а маленькую Валю нашли через несколько часов. Она стояла у ручья, не плакала, потом… потом она ничего не помнила.
Вот этот крутой склон оврага, он сильно зарос. Валентина Дмитриевна стала спускаться, хватаясь за стволы деревьев. Поскользнулась на влажной глине, упала.
Открыла глаза – огромное высокое небо над головой.
– Валя, Валя! С тобой всё хорошо, дочка? Как ты тут оказалась?
Она посмотрела на своего отца, на его огромное, потное, встревоженное лицо.
– Меня бабушка сюда привела – ответила она.
– Какая бабушка?
– Моя бабушка, старенькая такая.
Отец ничего не ответил, взял её на руки, и так и нёс до самого дома.
Вечером отец сказал матери шёпотом:
– Говорит, что бабушка её туда отвела.
– Ой, да поди со страху, ушла, напугалась, вот и придумала, уж она свою бабушку и не видела никогда…
Валентину Дмитриевну через месяц объявили пропавшей без вести. Михал Саныч уволился и теперь не пропускает ни одной вечерней зорьки. "Да и какая тут работа! После того, как та бабка пропала, такая чертовщина в деревне началась, это уж без меня!" – всё твердил он.
Дядя Гена
У Геннадия Петровича, единственного сына Валентины Дмитриевны, у самого давно уже были внуки. Жил он в городе и недавно вышел на пенсию. Он давно уговаривал свою маму переехать в город, и всем рассказывал: "Вот ведь упрямая! Никак не хочет переезжать! Я ей, мол, случись что с тобой, в вашу глушь и скорая-то не доедет! А она – нет, умру, говорит, в своём доме!" По правде сказать, Геннадий Петрович предлагал лишь потому, что знал, что мама откажется, а переезжать-то было некуда.
Жил дядя Гена в двухкомнатной квартире со своей женой тётей Леной, младшей дочкой Сашей и внучкой Ирочкой. Два года назад Саша развелась и вернулась жить к родителям.
"Полный дом баб, а приготовить некому!" – сетовал Геннадий Петрович и уезжал на день-другой к маме, в деревню. Уж как бы баба Валя себя ни чувствовала, а накормить сына – святое дело!
Тётя Лена редко составляла ему компанию. Взаимная неприязнь у них со свекровью началась с первого дня знакомства. Её так и не удалось преодолеть. Прямых конфликтов было мало, но если можно было избежать встречи со свекровью, тётя Лена избегала.
За последние полгода дядя Гена был у мамы всего-то раза три. Видел, что сдаёт она, понимал, что скоро…
В этот раз Геннадий Петрович настоял, чтобы ехали в деревню все вместе.
– Надо всем свежим воздухом подышать! А то, что это такое, усадят ребёнка перед мультиками этими жуткими! А девочке надо бегать, прыгать, развиваться!
Был он резок и даже агрессивен, и своего добился. Тётя Лена согласилась ехать, но сказала, что в дом заходить не будет. Дочка Саша лишь вздохнула, она знала, что когда отец в таком состоянии, то будет продолжать зудеть, пока все не сделают, как он скажет.
На самом же деле Геннадию Петровичу было просто страшно ехать одному. Накануне ему приснился очень странный сон, о котором он не стал никому рассказывать.
"Гена! Гена!"– звала его мама. Он увидел её лицо, такое молодое, сияющее. "Я сейчас ухожу, но скоро вернусь за тобой, ты меня дождись, хорошо?" – её молодое лицо покрылось морщинами и исчезло в темноте. Он сам оказался на вершине холма, на груде кирпичей, из которой росли берёзы. Шёл дождь, небо становилось всё темнее и темнее. "Я вернусь, ты дождись!" – снова зазвучал голос матери, словно дальние раскаты грома.
И вот они уже едут в деревню, к бабе Вале. Давно не были. Не дозвонились с утра, но ей часто не дозвониться. Следующий тревожный звоночек – задёрнутые занавесочки на окнах. Дверь закрыта на защёлку. Там надо просто просунуть ладонь в щель над дверью, нащупать шнурок, потянуть и дверь открывается. В доме никого не было.
– Да в магазин пошла, или к соседке – сказала тётя Лена.
Дядя Гена обошёл весь двор, заглянул в баню, в сарай, и отправился до магазина. Чувство у него было самое скверное. Народу на улице было немного. Он кивал знакомым. В магазине поинтересовался, давно ли не видели бабу Валю? Продавщица Люба ответила, что баба Валя давно из дома не выходит, а продукты ей носит тётя Зина, почтальон.
Геннадий Петрович отправился на почту. Тётя Зина обрадовалась, как хорошо, говорит, что приехал наконец. Рассказала, что мать его уже совсем, и надо её в больницу везти. Узнав, что её нет, очень удивилась, и закрыв почту, пошла сама к её дому. Потом пришёл глава мастной администрации, организовали поиски, сообщили в полицию…
Геннадий Петрович не мог уснуть, у него в голове громом звучало: "Я вернусь, ты дождись!" Жена Лена осторожно ткнула его в бок локтём: "Ген, а Ген, ты нас сегодня, что, как свидетелей притащил, что ты тут ни при чём, а?" "Да иди ты! Змея!" – ответил в сердцах Гена. Он знал, что жена такой ответ ему потом припомнит, но сейчас было не до того.
Странные дела
Прошло три месяца после исчезновения Валентины Дмитриевны. Ей было 92 года. Геннадий Петрович вроде бы смирился, только переживал, что похоронить не получилось. А может ещё жива? Ушла куда-то, всё забыла, кто-то её подобрал, и сдал в соответствующее учреждение? Нет, тогда бы её нашли, это всё проверили.
Вызывали Геннадия Петровича к следователю. Назвали его "заинтересованным лицом", но всё обошлось, итог – просто: "пропала без вести". Геннадий Петрович остался жить в доме матери, из-за этого поссорился с женой. Выезжал в город раз в неделю, а потом и в две, и всё пытался сложить в голове этот пазл, но никак не мог.
Ровно через месяц после исчезновения бабы Вали сгорел дом её соседей, каким-то чудом никто не пострадал, пожарные приехали залить угли. Потом ещё хлеще – ушёл деревенский пруд. За неделю буквально обмелел, и осталась лишь растрескавшаяся глиняная корка. Люди приходили и удивлялись, высказывали разные версии, говорили, всё из-за того, что скважин набурили, вот вода и ушла под землю.
Другой раз, дядя Гена сам наблюдал, как на рассвете взвыли все деревенские собаки, а те которые не привязанные сбились в стаю и понеслись по дороге в лес. К вечеру они вернулись домой. И каждый раз накануне такого происшествия Геннадий Петрович видел во сне свою маму, бабу Валю, которая всё повторяла: "Ты дождись, никуда не уходи, я скоро вернусь!" Говорить об этих снах он никому не хотел.
И вот снова – очередной такой сон. Дядя Гена опять встал перед рассветом. Он знал, что за глаза в деревне его называют странным, даже психом, поговаривают, что он чуть ли не на цепи держит свою мать где-то в землянке, в лесу. И находились даже те, кто в это верил. Но ему было всё равно. Утром, он не завтракая выходил из дома, и уходил за деревню, бродил там, забирался довольно далеко, возвращался ближе к обеду. Так он обошёл уже все окрестности в радиусе 10 километров, и планировал расширить круг поисков.
Сегодня он тоже собирался в лес, хотел пройти вниз по течению речки, до её впадения в озеро, путь не близкий. Но начался дождь, да ещё какой, с порывами ветра! Пришлось остаться дома, буря не утихала, отключилось электричество. Лишь после обеда всё успокоилось.
Ему дозвонилась жена, сказала примерно тоже, что и обычно: "Долго ещё, старый дурак, будешь с ума сходить?! Имей уже совесть! Что же я как вдова при живом-то муже!" Несколько раз она приезжала к нему, просила, плакала, ругалась. Он ей: "А давай ты сюда!" Но тётя Лена ответила: "Никогда!" и пообещала, что больше ноги её не будет здесь. Дядя Гена сказал: "Ладно, не психуй, когда-нибудь вернусь".
Но в этот раз тётя Лена также сообщила, что к нему собирается приехать дочка Саша с внучкой Ирочкой. Геннадий Петрович улыбнулся, он любил своих девчонок. Надо было бежать в магазин и прикупить что-нибудь вкусненького на ужин.
Их машина подъехала к дому уже в сумерках.
– Привет дочка! Как я рад вас видеть! Где там моя любимая внучка?
Саша отстегнула ребёнка и они прошли в дом. Ирочке было четыре года, и деда Гена ни в чём не мог ей отказать, для неё всё было можно. "Закручивать гайки – это функция родителей" – говорил он Саше, – "Вот ты и закручивай, а я буду баловать!" И чем реже он с ней виделся, тем сильнее это проявлялось.
– Папа, мне сегодня такой странный сон приснился! Будто наша бабушка такая молодая и зовёт меня в гости, так настойчиво. Я ей: куда же я поеду, ведь ты пропала, а она говорит: "Нет, я рядом, приезжай обязательно!" Не знаю, что это значит, но мне почему-то показалось, что бабушка жива. А поговорить об этом могу только с тобой.
Геннадий Петрович посмотрел на дочь, вздохнул:
– Кабы была жива, то где-нибудь бы объявилась за это время. Ты лучше не думай об этом, а то с ума можно сойти.
– Ты просто плохо ищёшь! – резко сказала Саша, и в голосе её была обида и раздражение.
