Kitabı oku: «Ветер и крылья. Новые мосты»
Гончарова Г. Д., текст, 2023
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2023
Все права защищены. Книга или любая ее часть не может быть скопирована, воспроизведена в электронной или механической форме, в виде фотокопии, записи в память ЭВМ, репродукции или каким-либо иным способом, а также использована в любой информационной системе без получения разрешения от издателя. Копирование, воспроизведение и иное использование книги или ее части без согласия издателя является незаконным и влечет за собой уголовную, административную и гражданскую ответственность.
Глава 1
Адриенна
Как уж там в столице, девушка не знала. А в СибЛевране зима выдалась снежная, ветреная… выглядываешь из окна – и видишь сугробы, сугробы, а потом опять и снова сугробы. Красивые, белоснежные, большие – и непроходимые хоть для конного, хоть для пешего.
А еще над сугробами летит поземка, срывает у них макушки, закручивает снежную крупу, и видятся в ее полете то облака, то драконы, то мифические герои…
Красиво. На это можно смотреть часами из окна. А потом пойти и погреться.
В такие дни приятно сидеть у очага, протягивать к огню руки, о чем-то разговаривать с близкими людьми, может быть, отпивать маленькими глоточками горячий глинтвейн – не ради алкоголя, просто для настроения. Можно и ягодный взвар, тоже вкусно.
Раньше Адриенна так вечера и проводила. А сейчас вот появление эданны Сусанны поделило СибЛевран на две части. И в одной остались эданна, ее муж и сын. А в другой сама Адриенна. И дан Рокко, который полюбил составлять ей компанию.
«Хотите верьте, дана, хотите – нет, – как-то сознался он в приступе откровенности, – хорошо рядом с вами. Словно солнышко греет. И легче становится. Я ведь помирать готовился, а сейчас чую – еще лет пять, но проживу. Глядишь, еще и на вашей свадьбе погуляю, коли позволите».
Что могла ответить на эту откровенность Адриенна? Сказать, что так проявляется кровь Морганы? Что она – свет, здоровье и счастье для своих людей? И пока дан Рокко на ее землях, он тоже под ее защитой? Лучше уж не рисковать. Она просто от души порадовалась за хорошего человека.
Зима…
Что может выгнать человека из дома в такую погоду?
Нужда, беда, болезнь и голод. То, с чем лучше не сталкиваться.
Никто и не ждал, и не гадал, но когда в ворота замка постучали… открыть, конечно, пришлось. Не сами ворота, калитку, ворота так замело, что часа два расчищать придется. Что еще остается? А уж когда из телеги выбралась измученная женщина с мальчиком и оба упали на колени почти посреди двора…
Кое-как зашли – и силы кончились. Само осознание, что они здесь, что добрались, что в безопасности… впрочем, в безопасности ли? Им просто очень повезло.
Адриенна как раз была занята на конюшне, но голос эданны Сусанны расслышала бы через любые стены.
– Это что еще такое?! Кто позволил привезти эту грязь в мой замок?! Выпороть всех!!! И выкинуть!!!
Как не выйти ради такого?
А еще – ради унижения эданны Сусанны. Злила она Адриенну и раздражала, до бешенства, до белых глаз, до стиснутых кулачков. И Адриенна с удовольствием делала эданне гадости при первой же возможности.
Сусанна в долгу не оставалась, война раскручивалась, втягивая в себя новых и старых обитателей СибЛеврана, и сейчас намечалась очередная битва.
Услышав шум, Адриенна поплотнее закуталась и выглянула во двор. Не любила она холод. Вот не любила – и все тут! Но кони ждать не будут, показалось старшему конюху, что у гнедого подозрительная проплешина… ага, подозрительная!
Если даешь коня идиотке – так хоть оседлай по-человечески! Конечно, один из ремней и натер…
Адриенна ругалась, смазывая воспаление специальной мазью. Конюхи почтительно внимали, хотя ничего крамольного девушка не говорила – не подобает. Но хозяйка ведь!
И как коней понимает!
Ходили в их среде слухи, что есть, мол, конское слово.
Кто его знать будет, того все лошади будут слушаться, словно родного. Вот не иначе как его дане и шепнули. К ней любой конь бежит, разве что хвостом не виляет! Вызнать бы, да кто ж поделится? И на том спасибо, что дана сама ручки запачкать не брезгует!
Адриенна натолкнулась взглядом на Рино – парня из деревни, который подрабатывал извозом. И на две фигурки посреди двора.
Такие… безнадежные.
Женщина прижимала к себе маленького ребенка, словно закрывая от гнева эданны Сусанны, а тот уткнулся в ее одежду. Вцепился, притих…
Это же мама!
Она его от любой беды защитит, правда?
Только вот и мама на ногах чудом Божьим держится, и малыш скоро свалится…
Ругаться на дворе Адриенна не стала.
Наклонилась.
Снежок так удачно скруглился в ладони… и прямо-таки в цель уложился, сбив с эданны кокетливую меховую шапочку.
Та заткнулась на полуслове. Да никто и не спешил ни хватать, ни пороть… это еще чей тут замок? И что дана Адриенна скажет? А пуще того – дан Рокко? Дан Марк – тот жене потакать будет, так он ведь и не хозяин. До конца-то…
– Ай! – неблагородно взвизгнула эданна. Развернулась – и получила вторым снежком в грудь. Надо бы в лицо, да Адриенна промазать побоялась, выбрала цель покрупнее. Хорошо еще, первый раз попала, куда целилась!
И словами добавила. Так, для доходчивости:
– Не смей распоряжаться в моем доме!
– Ты! – взвизгнула эданна.
Она бы с удовольствием поругалась на тему «кто в доме хозяйка», но Адриенна уже не обращала на нее внимания. Она быстрым шагом шла к женщине с ребенком.
– Имя?
– Эданна Джачинта Леони. Мой сын – дан Анжело Леони.
Адриенна кивнула. Кто это такие, чего им надо – потом разберемся. И так понятно, что они сюда явились не от хорошей жизни. И расспрашивать их посреди двора – скотство. Поэтому…
– Вы измучены и не стоите на ногах. Рино!
– Слушаю, дана? – подскочил возчик.
– Видишь – эданна на ногах не стоит? Сопроводи ее в залу, сам иди на кухню, выпей горячего и скажи кухарке, пусть найдут тебе место переночевать. Ну и ужин, конечно. На сколько вы договаривались?
– Так это… четыре сольди.
– Эданна их отдала?
– Нет пока, дана Адриенна.
Адриенна молча достала из кармана серебряный дарий.
– Тебе. Чтобы не трепал зря языком. И лошадку устрой, через калитку она пройдет, а пока ворота откопают… сам видишь!
Надо бы откопать. Но припасов хватало, последний подвоз был чуть не десять дней назад, следующий – еще дней через пять, Адриенна и махнула рукой. Чего их каждый день откапывать? Тогда уж один раз почистят… ладно, теперь – два.
– Спасибо, дана!
Рино аж подскочил на месте, подхватил на руки мальчишку, не особо вежливо толкнул под локоть пассажирку, чтобы та вцепилась в его плечо, и потащил обоих в залу. Благо преотлично знал и что, и где. Не раз грузы возил.
Адриенна повернулась к эданне Сусанне.
Хотелось сказать многое. И что не стоит распоряжаться в чужом доме, и что эданна здесь никто, и что придет пора, она отсюда вылетит как пробка… Да, и обозвать ее покрепче тоже хотелось.
Вместо этого Адриенна прищурила глаза:
– Еще один такой случай – урежу содержание.
– Не посмеешь!
– Еще как. Это мой замок. Мои люди. Мое право. Не понимаешь словами, будем разъяснять лоринами.
Эданна Сусанна аж задохнулась от возмущения.
Она зачем замуж выходила?!
Чтобы поместье, чтобы деньги, чтобы спокойствие… и что?! Какая-то сопля ее самого ценного лишает, понимаешь! И ведь ничем ее не остановишь.
Адриенна не стала ждать, пока эданна отплюется от застрявшего в горле возмущения. Она прошла в замок, в общую залу.
Там было жарко и уютно, горел огонь в большом камине, а гостья и ее сын уже сидели неподалеку от очага, на удобных лавках. И в руках у них были чашки с бульоном.
Рози хлопотала вокруг, приговаривая, что сразу после долгого голода много кушать нельзя, так что пусть эданна не упрямится. И молочка им горяченького нельзя, а вот простоквашка вкусненькая на кухне есть. Ее на ночь точно можно, и сыра кусочек…
Гости сосредоточенно пили.
Адриенна пока приглядывалась.
А красивая гостья. Среднего роста, но хорошо сложена, волосы рыжеватые, глаза большие, карие, личико бледное, сейчас настолько, что веснушки на переносице выделяются четко и ясно.
Мальчик?
Ее копия. Только у матери волосы рыжие с каштановым оттенком, а у него каштановые с легким уклоном в рыжину. Лет пяти-шести на вид. Симпатичный, но худой, аж на просвет видно. И одеты они не так чтобы дорого. Тепло, добротно, но это крестьянская одежда. Шерсть, сукно, кожа…
Даны предпочли бы бархат, меха… здесь этого нет.
И все же Адриенна косу готова была дать на отрезание – это дана. Она не лжет.
Но почему здесь и в таком виде?
Адриенна дождалась, пока гости выпьют бульон, и только тогда присела напротив.
– Эданна Леони? Мое имя Адриенна СибЛевран. Вы сейчас гости в моем замке. Добро пожаловать.
И так это прозвучало для измученной невзгодами женщины…
Успокойтесь. Вы в безопасности. Я помогу…
Джачинта всхлипнула – и едва не залилась слезами. Адриенна помешала, вовремя заметив опасные признаки. Вот не надо сейчас истерики, сначала расскажите, зачем приехали, а потом плакать будете.
– Эданна, минуту.
– А?
Тон у хозяйки был такой, что остановился бы даже конь на всем скаку.
– Эданна, сначала объясните мне, что привело вас в СибЛевран. А потом я устрою вас на ночлег – и вы сможете дать волю слезам. Пока же не пугайте сына.
Другие бы слова, может, и не подействовали. Но сын!
Ради него Джачинта позволила бы себе руку отпилить! А уж сдержать истерику… какую еще истерику? Она спокойна! И слез никаких нет, и голос не дрожит, вот!
– Мое девичье имя Джачинта Вентурини.
Тут Адриенне и гадать не пришлось:
– Вы дочь дана Рокко?
– Да…
– М-да…
Адриенна подумала, что дане (эданне) явно не повезло. За стол с гостями ей точно садиться не стоит. Это ж надо так подгадать?
В любой другой день, в любое другое время дан Рокко прекрасно бы и увидел, и услышал дочь, и отвратительной сцены во дворе не случилось бы. Но вчера дан переоценил свои силы.
То ли перегулял, то ли оделся недостаточно тепло… в результате его свалила вульгарная простуда, которая проявилась уже вечером соплями, чиханием и легким жаром. Кто-то и лечиться бы не стал, начихав на болезнь, но дан Рокко себе такой вольности не разрешил. Не с его здоровьем. И он лежал в кровати. Пил подогретое вино с травами, спал…
Не слышал он ничего по техническим причинам. И окна его не туда выходили, и скорее всего он именно что спал.
– Что с отцом?! Он жив?! Умоляю!!!
– Жив, здоров… то есть не вполне здоров. Простыл вчера. Марко!
Долго звать и искать не пришлось.
– Что, дана?
– Слетай к дану Рокко, спроси, может ли он принять гостей? Важных? И уже взглядом оцени состояние. Если ему плохо, то цыц! Не смей тогда ничего говорить до завтра-послезавтра! Дочь там, не дочь… дан Рокко Вентурини Адриенне был дороже неизвестной эданны с ее интересами и проблемами.
Марко все понял и умчался. Адриенна погладила бедолажную эданну по руке:
– Успокойтесь. Мы вас в любом случае не выставим на улицу. Вы в безопасности.
– Я…
– А вот о ваших делах сначала стоит рассказать отцу, – строго осекла Адриенна.
Эданна Леони оглянулась, увидела эданну Сусанну, которая входила в зал с видом королевы в изгнании, и опустила ресницы. Поняла…
– Это еще здесь?
Действительно, рядом с Сусанной, которая была облачена в верхнее платье из бархата винного цвета и нижнее из кремовой тонкой шерсти, Джачинта казалась замарашкой и побирушкой.
– Обязательно скажу дану Вентурини, как вы уважительно отнеслись к его дочери, эданна, – парировала Адриенна. И повернулась к Марко, который влетел в зал.
– Можно, дана.
– Идемте, Джачинта. Идем, Анжело.
Гости поднялись и послушно отправились за хозяйкой.
Оставлять родственников наедине Адриенна не собиралась. Пусть сначала дан Рокко ее об этом попросит.
* * *
Дан Рокко таких глупостей говорить не собирался. Он отлично понимал, что Адриенна его главный друг и союзник. Более того, она хозяйка замка. Здесь ее право – и его сила.
Что бы ни случилось с его дочерью – расхлебывать им совместно. А удачно ли расхлебается?
Это и от Адриенны зависит во многом.
Поэтому дочь он встретил улыбкой:
– Чинта! Анжело!
И обернулся к Адриенне:
– Дана Риен, я надеюсь, вы нас не бросите? – И снова дочери: – От Риен у меня секретов нет.
Джачинта покосилась на дану, но поняла, что выбора у нее тоже нет.
– Папа… ох, папочка…
– Что случилось, Чинта? Не трать время на слезы, рассказывай…
Джачинта усилием воли взяла себя в руки. Вытерла те капельки, что уже брызнули из глаз, и коротко так, часа на полтора, поведала свою историю.
Адриенна слушала.
Терялась, конечно, в подробностях, но слушала.
Анжело поступил умнее всех. Он залез на кровать, под бочок к деду, да и придремал там. Тепло, сытно, спокойно – что еще надо малышу? Только ощущение безопасности. Комната, где звучит и мамин голос, и голос деда, где обнимают надежные сильные руки, где нет снега, холода и страха. Сегодня он будет спать без кошмаров.
Если выжать из истории всю лишнюю воду, она была проста, как тряпка.
Джачинта была замужем за даном Леони. Тоже, кстати, Анжело, сына назвали в честь отца. Но во время эпидемии (тут виновато опустила глаза Адриенна) дан Леони умер.
Дан был не из бедных, но и не из богатых. Поместья у него не имелось, а вот дом в городе и паи в торговых делах – были. И был младший брат.
Бартоломео Леони.
Дальше ситуация развивалась, увы, по печальному варианту.
Если кто-то и бывает столь благороден, что приютит вдову брата с ребенком или детьми, поможет, позаботится, поддержит…
Бывает, кто бы спорил! Хороших людей у нас много.
Но вот Бартоломео к ним никак не относился. Понятно, все состояние по завещанию отходило Анжело-младшему. Но!
А если Анжело не доживет до совершеннолетия?
Второго племянника у дана Бартоломео нет. А Джачинта… а ее можно и того… жениться можно. Будет у нее еще трое детей, мигом о первенце забудет, по принципу: «Бог дал – Бог взял».
Это если вкратце. А если описывать все поползновения Бартоломео в сторону молоденькой вдовы, все его домогательства, все попытки убить Анжело…
А попытки были.
Не впрямую, нет.
Но открыть у ребенка окно, когда тот болеет, – запросто.
Предложить покататься на лошадке, на которую и взрослому садиться страшно…
Сводить на ярмарку и потерять… чудом малыш нашел дорогу. Чудом Господним…
После ярмарки Джачинта и поняла, что рано или поздно ее сына изведут. Не одним, так другим способом. До того еще можно было что-то списать на глупость или случайность. А вот на ярмарке… три раза случайности – это уже закономерности. Сообразив это, Чинта решила не оставаться рядом с подлецом.
Благо дело происходило в столице. Отец уехал, но куда – она отлично знала. Подготовилась, взяла деньги и драгоценности, что попали под руку, – и вперед. К сожалению, попало ей мало, потому что Бартоломео все держал у себя, в тайнике. Но хоть что-то…
Джачинту гнал вперед страх за сына.
Деньги она, увы, не рассчитала. Там пришлось заплатить больше, здесь… К тому же она не рассчитывала на благородство Бартоломео. Будут ее преследовать и искать?
Да обязательно!
На то, чтобы сбить погоню со следа, тоже нужны были деньги. Она наняла еще двух женщин с рыжими детьми, и все выехали из столицы в один день, только в разных направлениях. Две другие вернутся потихоньку. Джачинта – нет.
Дан Рокко выслушал весь этот слезоразлив. Подумал.
А потом слез с кровати.
– Залезай, дочка.
– Отец?
– Ты сегодня спишь здесь. А я посплю на кушетке…
– Но…
– Ложись и спи. Мы тебя не выдадим, но обговаривать план действий будем завтра. Ты себя еще слишком плохо чувствуешь.
С этим Джачинта и не спорила.
Плохо? Это еще слишком мягко сказано! Отвратительно она себя чувствует, чудом еще на ногах стоит. Если б не сын, давно бы ее косточки под кустом вороны расклевали.
Она залезла под одеяло как была, едва скинув обувь, притянула к себе поближе сына, который почуял мать и уткнулся лицом в родную теплую грудь, – и уже через минуту в спальне сопели два носа. А дан Рокко вопросительно смотрел на Адриенну:
– Дана?
– Предлагаю поговорить у вас в кабинете, – махнула рукой Адриенна. – Пусть спят, не будем им мешать.
* * *
В кабинете Адриенна уселась в кресло и побарабанила пальцами по подлокотнику:
– Дан Рокко, у нас сложная ситуация.
– Это верно, дана.
– Давайте я все изложу, а вы мне объясните, где я не права. Итак, у нас есть ваши дочь и внук. Но опека над ними у Бартоломео. Вам ее никто не отдаст. Разве что ехать в столицу, кидаться королю в ноги… Теоретически я могу попросить. Но практически – когда дойдет мое письмо? Что потребует его величество за свое покровительство? И… кто будет первым? Бартоломео или письмо?
– Я бы поставил на Бартоломео. Я его видел… он неглуп и достаточно настойчив.
Адриенна продолжила барабанить пальцами:
– Тогда сложности увеличиваются. Если он приезжает и требует отдать ему Чинту – мы вынуждены отдать. Так?
– Особенно если он сразу приедет со стражей. Он может.
– Люблю умных врагов. На обед. Что мы могли бы сделать? Первое – король. Но время, время…
– Согласен.
– Мы все равно напишем его величеству, изложим эту ситуацию. Но решение придется принимать раньше. Не говоря уж о том, что у нас в тылу предатели. Эданна Сусанна и глазом не моргнет, даже если вашу дочь у нее на глазах удавят. Кстати, за похищение сына и наследника от его опекуна… что Чинте полагается?
– Три года тюрьмы.
– Вообще замечательно. Плюсуем еще и шантаж. Мой отец, Леонардо… никто не вступится. Так что вариант с королем отпадает. Можно бы спустить на вашего… Леони собак. Или волков.
– Увы, это вряд ли.
– Знаю. Силовое решение проблемы мне недоступно. – Адриенна даже порадовалась себе. Вот как она уже выражается! Не зря дан Рокко ей законы вдалбливал. – Не в моем возрасте. Увы.
Было у нее подозрение насчет волков. Но… страшновато.
Допустим, она пойдет в лес. Найдет там волков. И даже поймет, что им надо. А волки точно поймут, что ЕЙ от них надо? Или предпочтут слопать того, кто поближе? Адриенна не считала серых хищников дураками и рисковать не желала.
– Согласен.
– Мы могли бы выдать вашу дочь замуж. Но вашего внука это из-под удара не выведет.
– Увы.
– Мы в тупике?
– Практически, дана, практически.
Адриенна подняла брови:
– То есть?
– Существует вариант, при котором Бартоломео сам отказывается от опекунства.
– У нас нет таких рычагов давления. Или есть?
– Я попробую, – с сомнением сказал дан Рокко. – Кое-что у меня есть, но подозреваю, этого будет мало для полноценного шантажа.
Адриенна сосредоточенно думала. Вспоминала законы.
– Минутку, дан Рокко. Кажется… если Бартоломео сойдет с ума, его лишат опекунства? Безумец ведь не может быть опекуном мальчика?
– Нет. Но…
– Я знаю, есть травы, которые вызывают помутнение сознания. А у нас в деревне есть знахарка. Тетка Ата…
– Ага, – уловил дан Рокко. – Но ведь это ненадолго?
Адриенна покривилась:
– Странное поведение благородного дана должны удостоверить три благородных свидетеля. И у нас как раз они есть. Я, увы, не могу, но вы – можете. Мой отец может. Леонардо – может.
– Дана?
– А СибЛевран выдержит этот расход.
– Дана!
И столько благодарности было в голосе пожилого человека. Столько тепла…
Дан Рокко отлично понял, что сейчас сделала Адриенна. Она просто приняла его дочь, как свою. Поверила, подумала, как решить ее проблемы… мало?
Вот так, первый раз в жизни видя Чинту и ее сына. Это дан Рокко знал, что дочка не врет, а вот Адриенна этого знать не могла.
И все же – помогает.
Адриенна лукаво улыбнулась:
– Дан Рокко, предлагаю вам сегодня отдохнуть как следует. Завтра у нас будет тяжелый день.
– Безусловно, дана.
– Вы меня не поняли, дан Рокко. Нам предоставлять отчеты его величеству. А вам думать, как выкроить из бюджета деньги на взятки. Думаю, это не меньше двухсот лоринов…
Дан Рокко оценил:
– Спасибо вам, дана. Я отслужу. Клянусь.
Адриенна серьезно посмотрела на пожилого усталого мужчину:
– Я, Адриенна СибЛевран, принимаю вашу клятву. Обещаю не требовать от вас ничего, противного чести и совести.
И… показалось им?
Да чушь, конечно, кто б спорил! Зима же и ночь!
Но где-то там, далеко, за окном, хрипло и отчетливо каркнул ворон.
Мия
Что за зеркала, которые отражают метаморфов в их истинном облике?
Почему ее видно в серебряном зеркале мастера Сальвадори?
Кстати говоря – откуда вообще взялись метаморфы? Мать Мие так и не смогла ответить на этот вопрос, увы. А узнать очень хотелось.
Что творится на Линдано?
Куда вообще пропал знаменитый мастер?
Чье наследство распродает дан Джанмария Дуранте?
Вот на последний вопрос Мие было ответить легче и проще всего. Последнее время она не гуляла по городу: что она там забыла? Последнее время она охотилась.
Узнать, где находится особняк дана Дуранте, было несложно. Есть люди, у людей есть языки, у Мии есть деньги. Эти категории прекрасно сочетаются.
Мия не могла расспрашивать напрямую, дядя не понял бы. Но вот с утра потолкаться на рынке… понятно, не в своем облике.
Мия готовилась заранее, отрабатывая личину перед зеркалом. Обычным, не мастера Сальвадори.
Мальчишка-нищий получился на славу. Укорачивались и темнели волосы, становясь из золотых грязно-соломенными. Цвет глаз Мия сильно не меняла, ладно уж. Только разрез. Менялась форма губ – с полных на узкие и сжатые, нос – на длинный и хрящеватый, с приплющенным кончиком.
Исчезли и так незаметные глазу округлости и выпуклости, а остальное придется корректировать одеждой. Здесь подложить, там уплотнить…
Одежду Мия менять на себе не могла. Большой минус для ее целей.
А как хорошо бы!
Одна мысль – и ты в платье! Вторая – и ты в штанах! Но, кажется, так даже прабабка не могла. Мама рассказывала, та использовала двусторонние платья, чтобы мгновенно поменять наряд. Скинуть верхнее платье, вывернуть – и уже внешность изменилась.
Пододевала под юбку штаны. Для той же цели.
Мия так пока не могла. Надо будет потом обсудить с дядей гардероб, а сейчас у Мии было только то, что положено юной дане из хорошей семьи. Если требовалось что-то сверх, дядя сам приносил одежду.
Мия над этим раньше не задумывалась, а вот сейчас, когда что-то понадобилось ей, да так, чтобы дядя не узнал…
А ведь она и правда у Джакомо как на ладони. Неприятное ощущение.
Мия решила подумать над этим потом, а пока узнать, что можно, про дана Дуранте. Но не успела и появиться на рынке. Дядя пришел к ней первым.
– Мия, у нас наметилось хорошее дело. Хочешь заработать денег?
– Сколько? – тут же уточнила девушка.
– Ну… лоринов сто.
– А что за дело?
– Недавно умер один из самых богатых людей столицы. Дан Кармело Мартино.
– И оставил наследство? – догадалась Мия. Хотя было бы о чем догадываться. Если человек умер, то за ним кто-то наверняка что-то да наследует.
– Наследство там невероятно богатое. Старик всю жизнь собирал антиквариат, у него была богатейшая коллекция, а наследник, мот и ничтожество, сейчас ее распродает.
– А как зовут наследника?
– Джанмария Дуранте.
Мия даже ахнула от неожиданности. И дядя тут же впился в нее глазами:
– Мия?
Девушка уже знала, что отпираться не стоит. А зачем? Что такого она сделала?
– Дядя, я просто недавно заходила в одну лавку. И купила там несколько приятных безделушек… вот, зеркальце, кулончик… хотела к нему еще серьги, спросила, кто продал украшение, и мне сказали про дана Дуранте.
– Что за лавка?
– Кажется, «Товары с кораблей», – сморщила носик Мия. – Не помню точно… показать могу. Сходим? От нефритовых сережек я бы не отказалась.
Джакомо улыбнулся и потрепал племянницу по голове. В тот день за ней как раз следили, так что про лавку он знал, но раз девочка рассказала все сама? Чего настаивать?
Обычный бабский поход по магазинам.
– Полагаю, серьги тоже есть. Ты не хочешь посмотреть дома у самого дана Дуранте? Обещаю, если они найдутся… никто тебе выворачивать карманы не станет.
Мия прищурилась:
– И как я должна это сделать?
– Сколько ты можешь удерживать личину? Уже часа два?
Мия кивнула.
На самом-то деле и больше, но тут многое зависело и от изменений, и от внешних условий… может, и больше. А может, и меньше. Красноглазое острозубое чудовище со змеями вместо волос (да, Мия изучала мифологию!) вообще продержалось минут пять, а головную боль по себе на весь день оставило. Хотя никаких змей там так и так не было, просто косички приняли такой вид. И не извивались, а просто лежали на плечах.
– Тогда нет ничего сложного.
– А можно услышать, что именно не составит для меня сложностей? – невинным тоном поинтересовалась Мия.
– Можно. У него в доме есть любвеобильная служанка. Кстати, не намного крупнее тебя. Недавно за ней начал ухаживать один из наших людей. Выманим дуреху, оглушим, потом ты переоденешься в ее одежду и вернешься в дом. Ночью, когда все будут спать, пройдешь по двору…
– Просто пройду?
– Собаки тебя боятся. Так что не тронут.
Мия хмыкнула:
– Я их тоже боюсь.
Джакомо понял все правильно.
– Мы это учтем, когда будем торговаться. Итак, ты открываешь дверь в дом, открываешь калитку и выпускаешь собак. Они убегают, мы заходим.
– А потом?
– Зависит от тебя. Если ты сможешь подсыпать людям снотворное, они не пострадают… почти. Зачем убивать тех, кто не сопротивляется?
– Всем наверняка не смогу, – задумалась Мия. – И за это только сто лоринов?
– На каждого из вас. Тебе, Энцо, девочкам.
– Дядя, прибавьте нолик. На каждого. И я соглашусь.
– Мия, за такую сумму нам проще нашуметь.
– Не проще, – сощурилась Мия. – Ограбить и убить дана? Искать будут тщательно.
– И что? Это случается регулярно. Даны тоже люди… и потом, это же не живые деньги! Это товар, который надо будет еще пристроить, реализовать так, чтобы не возникло проблем…
– А сто лоринов – это вообще курам на смех. Хорошо, девятьсот. На каждого.
Торговля продолжалась еще около часа. Сошлись на шестистах лоринах. На каждого из Феретти. Причем деньги в банк будут положены сразу же после завершения дела. ДО реализации добычи. И не надо рассказывать, что король Грязного квартала так обеднел! У него и в сто раз больше найдется, надо только потрясти правильно. Да и у вас, дядя…
Разговоров о своих деньгах Джакомо не любил. Так что они с Мией сошлись на указанной сумме, и Джакомо кивнул девушке на шкаф:
– Собирайся. Сходим в таверну из дешевых, посмотришь, кого тебе подменять придется. Послушаешь. Вот верхнее платье. Лицо – ньора из небогатых. Плащ и обувь внизу.
Мия кивнула.
Белье она оставляла свое. И нижнее платье у нее было подходящее, из простого полотна, но теплое и уютное. А верхнее можно и это надеть.
Испачканное, с прилипшими к подолу кое-где водорослями, с брызгами грызи и рыбьей чешуи…
По одежде тоже можно многое узнать о человеке. Мия это изучала. Сейчас она девчонка из рыбацкой деревни.
Итак, укладываем волосы, как принято на побережье для незамужних, заплетаем косу, заматываем ее в узел на затылке, в него гребень, грубоватый, вырезанный из дерева… На гребень – платок. Сейчас холодно, и ньоры из небогатых поступают именно так. Даны обычно обходятся плащом с капюшоном. И муфтой. Даже небогатые… так принято.
Теперь начинаем менять лицо и тело. Тело – ладно. Можно пододеть кое-что с набивкой в нужных местах, Мия это уже сделала. Можно надеть башмаки на толстой подметке.
Лицо.
Меняется кожа – на загрубевшую, обветренную. Меняются глаза – на голубые, чуточку опухшие, глубоко посаженные, с поросячьими ресницами…
Меняется цвет волос. Теперь они непонятно-темные. И даже руки, которые о многом могут сказать понимающему человеку.
Теперь они с короткими толстыми пальцами, загрубевшие, в цыпках…
Мия поморщилась и спустилась вниз.
– Великолепно, детка! – восхитился Джакомо.
И Мие стало приятно. Лесть, конечно. Но как же хорошо, когда признают твои заслуги!
* * *
Название таверны девушку позабавило. И кто их только придумывает?
– «Лиловая свинья». Забавно…
– Название должно быть звонким, броским и запоминающимся, – пожал плечами Джакомо. – Закон торговли. И вывеску нарисовать просто.
Мия хмыкнула.
Что ж. Действительно, «Принцессу эльфов» или «Королевскую милость» не каждый нарисует. А и нарисует – иногда лучше б не рисовали, убивать надо за некоторые художества.
А вот лиловую свинью – запросто. Об этом она и сказала Джакомо.
Дядя неожиданно развеселился:
– И такой случай был. Ты же знаешь, для оформления вывесок нанимают студентов?
– Знаю.
Раздеваться Мия не спешила. И без плаща останешься, потому как его здесь сопрут, и вообще – холодно. По ногам дует, ветер гуляет, от очага хоть и тепло, но его мигом выдувает из входной двери. Дешевая таверна, и этим все сказано.
– Так вот. Нарисовал один бездарный мазила короля. Не учел только, что король мимо проехал… это еще при Филиппо Втором было.
Мия задумчиво кивнула.
Историю династий Джакомо преподавал со своей колокольни. И Эрвлины у него представали ну вовсе не благородными освободителями, как вещал ньор Луиджи. По словам Джакомо, имел место обычный захват. Даже не самый благородный… Что ж. Бывает всякое. Но первое время, пока Эрвлины не уселись прочно своим задом на чужой трон, они были особенно чувствительны к своему статусу.
– То ли у него король трехглазый получился, то ли шестиногий… сие уже истории неизвестно. Но только по названию и опознать можно было.
– Король обиделся?
– Еще как. Призвал и трактирщика, и художника, первого приказал выпороть, а со второго содрать шкуру и повесить над дверью той самой таверны.
– Фу.
– Говорят, художник орал, что он так видит и это его творческое… мировоззрение, что ли? Нет, не помню. Все равно дело закончилось содранной шкурой.
– Я не знаю о такой таверне.
– Она быстро разорилась. Да и не красит та история короля, вот и стараются не вспоминать.
Пока шел разговор, Джакомо проводил Мию к столику, заказал крабов, принес молотки, которыми надо было разбивать панцири, служанка приволокла плошки с маслом…
Минут десять дядя и племянница сосредоточенно жевали. Разбивали панцири молотками, вытаскивали кусочки мяса, окунали их в плошки с растопленным маслом…
Дешево, конечно. Зато горячо, вкусно и сытно, что и требуется местным клиентам. А потом Джакомо толкнул Мию ногой под столом.
Девушка обратила внимание на дверь.
Девушка, кавалер… все обычно и привычно. Вот на девушку и надо было обратить внимание.
Невысокая, лет пятнадцати, круглолицая, смешливая… явно из деревни… чья-то родственница? Если ее взяли в дом к дану, а не выкинули на панель?
– К тетке приехала. Ты смотри, не отвлекайся.
Мия кивнула.
И смотрела.
Как девушка улыбается, как поправляет прядку волос, как кокетливо стреляет глазками, как разговаривает, благо кавалер усадил ее неподалеку… Даже как натерты у нее щеки мелом и свекольным соком. И свеклой же намазаны губы, и сажей подведены брови. Жуть жуткая, но Мие так еще и легче. Под этой краской морды и не видно.
