Kitabı oku: «Банановое убийство. Клубничное убийство», sayfa 4

– Что это такое, Леонид? Как это понимать? Это признание в убийстве?

– Откуда вы знаете? – одними губами спросил несчастный. – Да, я убийца! Я недостоин жить.

«Не верю, чтобы все было так просто», – пронеслось в голове у Майи. Поэтому на всякий случай она уточнила:

– Вы убили Фофанова и украли у него деньги?

Мурочкин вскинул голову и до предела распахнул глаза, сделавшись похожим на человека, который только что получил сковородой по голове.

– Кого-кого я убил?

– Это я вас спрашиваю, кого вы убили, – сердито воскликнула Майя, чувствуя, что надежда на скорую развязку ускользает от нее. – Вы ведь не просто так решили покончить с собой?

Им приходилось говорить громко, потому что машины неслись одна за другой и ревели на подъеме.

– Ладно, я все скажу, – с трудом выговорил Мурочкин. – В конце концов, какая теперь разница? Я недавно взял у приятеля «Жигули» напрокат. Потому что права у меня есть, а собственной машины нет.

Желудок Майи сжался. Она поняла, что за этим признанием последует что-то весьма неприятное.

– И я задавил кошку, – прорыдал скрипач, не скрывая больше слез, которые потекли по его мягким щекам. – Я больше не могу жить. Ни еда, ни сон не идут ко мне. Музыка мне не мила. За одну ночь я разучился играть на скрипке. Пальцы не слушаются…

– Тьфу ты, – пробормотала Майя и смело подошла к страдальцу поближе. – А вы не думаете, что кошке просто пора было попасть в ее кошачий рай, а вы – всего лишь перст судьбы? Вы были посланы для того, чтобы выполнить высшую волю. Вот и все.

Мурочкин несколько секунд молча смотрел на нее, потом в глазах его начала разгораться робкая надежда:

– Вы считаете, на это нужно смотреть именно так?

– А как же иначе? – пожала плечами Майя. – Кстати, зачем вы покупали наждачную бумагу и нож? И еще клей? А потом взяли и все выбросили?

– Вы следили за мной? – удивился скрипач.

– Я тоже ваша судьба. Так что отвечайте без утайки.

– С утра я не планировал прыгнуть в реку, – признался он неохотно. – Сначала я вспомнил о том мужчине, который поскользнулся в нашем подъезде на банановой кожуре, ударился головой и умер. Я посчитал, что это ужасно глупая смерть и что необходимо застраховать себя от подобных случайностей. Решил наклеить на подошвы ботинок кусочки наждачной бумаги, чтобы чувствовать себя увереннее. А потом вдруг подумал – какого черта? Он умер, и кошка умерла, а я – жив. Я решил, что покой можно найти где угодно – хотя бы на дне реки. И по дороге сюда избавился от покупок. Потому что, если я утону, мне уже не дано будет поскользнуться…

– Ну-ну, Леонид, – похлопала его по плечу Майя. Ей было неловко, что имя Мурочкина она узнала только из его предсмертной записки. Никогда прежде она не имела дела с несостоявшимися самоубийцами. Такая безумная ответственность! Нужно не спугнуть и не расстроить беднягу. Что ему стоит взять и передумать? Махнет вниз – не успеешь и глазом моргнуть. Чувство долга некоторое время боролось в ней с любопытством. Но схватка была неравной, и вместо того, чтобы напомнить Мурочкину о том, как прекрасна жизнь, Майя спросила:

– Кстати, а почему вы оставили свое послание в каком-то кафе?

Скрипач по-прежнему стоял, прижавшись почками к литой чугунной решетке, и изо всех сил мял пальцы. Он все еще выглядел очень взволнованным.

– Я часто ужинаю там. И официантка, что обслуживала меня сегодня, всегда была очень добра. Давно уже никто не был ко мне так добр. Я подумал, может быть, она вздохнет, когда узнает…

– Что вы, Леонид? Если бы я не забрала записку, она бы проплакала целую неделю! А может, и месяц. Шуточное ли дело – потерять клиента.

– Вы так считаете? – с детской надеждой спросил скрипач.

– Я просто убеждена, – твердо ответила Майя. – Но почему именно сегодня, чудесным летним вечером, вы приняли судьбоносное решение?

– Это моя вторая попытка, – скромно признался Мурочкин. – Как раз в тот день, когда мужчина в нашем подъезде упал и умер, я собирался спрыгнуть с крыши. Уже давно у меня был ключ от чердака. Я поднялся на девятый этаж, оттуда по железной лесенке – к люку. Открыл дверцу и даже пробрался наверх, но не двинулся с места. Некоторое время стоял неподвижно, а потом услышал, какой шум поднялся в подъезде, испугался, что это по моей вине, и спустился обратно. Оказалось, что на лестнице нашли труп. Я тоже потолкался среди соседей и бегом бросился к себе. Пришлось обходить тело. Зрелище оказалось таким неприятным, что я забыл о самоубийстве. А сегодня опять накатило. Если бы вы знали, какой славной была та кошка!

– Она в кошачьем раю, – строго напомнила Майя и на всякий случай спросила: – Вы говорили милиции о том, что сидели на чердаке?

– Да вы что?! Только слабаки откладывают самоубийство. Мне было стыдно признаться в собственной слабости. Конечно, я никому ничего не сказал.

Майя несколько секунд молчала, всматриваясь в лицо Мурочкина.

– А теперь пойдемте домой, – наконец решила она. – Обещайте, что откажетесь от идеи сделать с собой что-нибудь ужасное.

– Ладно, – помедлив, ответил скрипач. В его взгляде появился странный блеск. – Я дам вам клятву. Но только с одним условием.

– Что еще за условие? – насторожилась спасительница. От этих музыкантов можно ожидать чего угодно. На сцене он – бог, а как только положит скрипку в футляр, тут и начинаются всякие выкрутасы.

– Поцелуйте меня.

– Я? – удивилась Майя. – Зачем это?

– Хочу почувствовать вкус настоящей жизни. Помогите мне поверить в прекрасное!

– Но здесь жуткий ветер. Может быть, стоит отложить это дело до завтра?

– Не увиливайте. Мы договорились. С меня – клятва, с вас – поцелуй.

Ветер в самом деле усилился. Волосы Мурочкина взъерошились на макушке, сделав его похожим на воробья. Он был маленький, несчастный и просил, в сущности, так немного! Внизу, под мостом, медленно двигалась темно-серая вода, и мысль об ужасной глубине пробирала до костей.

– Ладно, – сказала Майя. – Если это так важно, я вас, разумеется, поцелую. Давайте свою клятву.

Мурочкин заверил, что с этой минуты обещает думать только о хорошем и никогда, ни при каких обстоятельствах ничего с собой не сделает.

– Теперь приступайте, – велел он.

Майя придвинулась к нему вплотную и примерилась. Скрипач был мал ростом, поэтому изощряться особенно не требовалось.

– Вам может не понравиться моя зубная паста, – предупредила она и обняла его правой рукой за шею, а левой – за талию.

– Только это должен быть настоящий поцелуй, – предупредил Мурочкин очень серьезно. – А не какой-то там детский чмок.

– Ясно-ясно, – досадливо ответила его спасительница, переступая с ноги на ногу. Лицо скрипача было так близко, что она видела даже прыщик у него на носу. – Не отвлекайте меня, а то ничего не получится.

– Что значит – не получится? Вы же не зуб мне собираетесь выдергивать.

– Прекратите болтать и сосредоточьтесь. А еще лучше – закройте глаза.

Мурочкин поспешно зажмурился. Майя тоже зажмурилась, решив представить, что это Дима Бурин. Она напрягла губы и прижалась ими к губам скрипача. Он мгновенно ответил на поцелуй и задышал, как горячечный больной, увидевший чашку с водой. Самым отвратительным было то, что от него пахло оладьями с джемом. Оладьи настолько не сочетались с проводимым мероприятием, что портили все дело. Довести поцелуй до конца оказалось невероятно трудным. Однако Майя старалась изо всех сил и не позволила себе пойти на попятный. Пусть потом не говорит, что сделка не состоялась.

После того как она оторвалась от Мурочкина, тот некоторое время стоял, шатаясь, и смотрел на нее глазами пьяного школьника – храбро и восторженно. По всему было видно, что целоваться с Майей ему понравилось и он не прочь приобрести билет на второй сеанс.

– Теперь вы верите, что жизнь прекрасна? – с подозрением спросила она, отступив от него на безопасное расстояние.

– Кажется, да, – ответил убийца кошек. Потрогал свои губы подушечкой указательного пальца и признался: – Это гораздо лучше всего того, что я испытывал прежде. Вы вдохнули в меня новую надежду!

– Когда я буду лежать на смертном одре, надеюсь, ангелы перебросят пару костяшек на своих счетах в мою пользу, – проворчала Майя. – А теперь идемте, я провожу вас домой. По дороге будем беседовать о чем-нибудь жизнеутверждающем, ясно?

Обратно они добирались на маршрутке, и Мурочкин говорил не умолкая. Казалось, у него уже лет сто не было собеседника, и он вывернул перед своей спутницей душу, не стесняясь показать ее изнанку. К концу путешествия Майя настолько нагрузилась чужими переживаниями, что едва передвигала ноги. Засунув скрипача в его квартиру, она захлопнула за ним дверь и ободряюще постучала по ней ладонью. Затем вызвала лифт и, пока ждала его, тупо смотрела в стену. Втиснувшись в кабину, достала из сумочки ключи от квартиры и выставила перед собой самый длинный с таким выражением лица, как будто собиралась ткнуть в живот первого, кто решит поделиться с ней своими горестями.

Услышав возню, Сильвестр вышел из кабинета и включил в коридоре свет.

– Наконец-то ты вернулась! – обвиняющим тоном заявил он. – Я чуть с ума не сошел. Звонил тебе целый час, но ты не отвечала на вызовы. Разве можно так делать?

– Можно, – ответила Майя, сбросив босоножки и трусцой пробежав к ванной комнате.

– Подожди мыть руки, – попытался остановить ее Бессонов. – Скажи сначала, как дела.

Не обращая внимания на его призыв, Майя отвернула кран, набрала в ладонь воды и принялась полоскать рот, отчаянно брызгаясь.

– Почему ты так отплевываешься и трясешься? – с недоумением спросил Сильвестр. – Тебя что, отравили?

– Мне пришлось целоваться с Мурочкиным, – ответила она, продолжая начатое дело. – А перед этим он ел оладьи с джемом. Теперь я не могу избавиться от вкуса этих оладий.

– Целовалась с Мурочкиным? – удивился Сильвестр, наблюдая за тем, как его помощница вытирает рот целым пуком бумажных салфеток. – Удивительное дело: все, что затевают женщины, непременно оканчивается поцелуями. Я отправил тебя следить за скрипачом, а не вступать с ним в интимные отношения.

– Я и следила!

После водных процедур Майе значительно полегчало.

– Но когда он собрался свести счеты с жизнью и броситься в реку, пришлось вмешаться. Он согласился остаться на этом свете только в обмен на поцелуй.

– Негодяй.

– Мы поцеловались, и я отвезла его домой. Заодно узнала кое-что важное.

– Никогда не думал, что Мурочкин окажется таким предприимчивым.

– Когда убили Фофанова, скрипач сидел на чердаке, возле самой лестницы. Собирался сигануть с крыши, но его остановили крики внизу. Понимаете, что это значит?

– Нужно было позволить ему прыгнуть в реку – и дело с концом.

– Это значит, что убийца не мог уйти через чердак. И через крышу подъезда тоже, потому что там прятался перепуганный на смерть Жабин. Помните, Анжелика сказала, что выгнала его на лестницу без десяти три? Смотрите, какая складывается картина! Без десяти три Фофанов выходит от Лешневских и спускается на два этажа, где его поджидает убийца. В это же самое время наверху, на чердаке, сидит Мурочкин, в подъезд входит Янов, а на втором этаже Жабин лезет через окно на крышу подъезда. У убийцы не было иного пути, кроме как через двор. Он должен был ненадолго затаиться, пропустить Янова, а потом выйти на улицу. Нужно искать свидетелей, вот что я вам скажу.

– Больше никогда не поручу тебе ничего подобного, – продолжал гнуть свое Сильвестр, который, кажется, даже не вникал в то, что ему говорили. – Начнешь с поцелуев, а потом совершенно развратишься, и я буду виноват.

– Это побочный эффект оперативной работы, – ответила Майя. – Вспомните Джеймса Бонда: он всегда достигал цели, пользуясь своим мужским обаянием. Если уж у меня не может быть настоящих кавалеров, сойдет и Мурочкин.

– А как же Кевин Костнер?

– Вы слышали, что я сказала? Что ваш убийца мог скрыться с места преступления только через дверь подъезда.

Сильвестр посмотрел на нее долгим взглядом, потом вздохнул и возразил:

– Ошибаешься. Он мог спрятаться в одной из квартир.

– Но у него не было времени вскрывать замки! Мы с вами возвращались от врача в пять минут четвертого. У подъезда толкались старушки, а труп Фофанова поджидал нас на лестнице.

– Не думаю, что убийце пришлось что-то взламывать. Полагаю, его кто-то впустил в свою квартиру. Кто-то, кого мы вполне можем вычислить, если захотим.

– А мы захотим?

– Ну, это уж дудки. Я получаю зарплату за то, что рецензирую фильмы. Кстати, от моего таланта зависит и твое материальное благополучие. Так что не подбивай меня заниматься следовательской работой, а лучше помоги распаковать посылку, доставленную курьером. Сегодня предстоит славный вечер – в активе триллер, фантастический боевик и два фильма ужасов.

– Ужасы творятся снаружи, за дверью квартиры, – пробормотала Майя.

– А это уже дело старшего лейтенанта Половцева. Странно, что он пропал без вести. Я был уверен, что он совсем скоро притащится. Хотя бы ради твоих красивых глаз.

Глава 5

Сильвестр снял наушники, схватил пульт управления и нажал на кнопку «Пауза». Маньяк, носившийся по экрану с окровавленной отверткой, замер с жуткой улыбкой на устах. В дверь звонили с настойчивостью, не предвещавшей ничего хорошего.

– Майя! – проревел Бессонов, не вылезая из кресла. – Кто-то пришел! Где ты есть? Заснула?

Иногда Бессонов помыкал своей помощницей, как последняя свинья. Все дело в том, что он от нее зависел. Стоит только признаться в этой ужасной психологической зависимости, утонешь в женской жалости. Когда Сильвестр оставался один, он ощущал себя яйцом, лежащим на проезжей дороге. Каждую секунду могло произойти что-то ужасное, угрожающее хрупкой скорлупе, в которую он был заключен. Ему просто необходимо было иметь рядом с собой надежного человека, а Майя как никто вселяла в него уверенность. Если случится приступ, она сможет вызвать врачей, сделать укол, что-нибудь предпринять, наконец. Сильвестр отлично сознавал, что готов на многое ради этого чувства безопасности.

Оба понимали, что их отношения не могут перерасти ни во что романтическое. Между ними стояла его болезнь и вся та проза, которая была с ней связана. Майя заказывала для него хлопчатобумажное белье, отыскивала мыло без отдушек и специальный зубной порошок. На ней лежал тщательный отбор продуктов и закупка лекарств. Она знала, как он боится насекомых, и до победного конца преследовала всякую бойкую муху, имевшую наглость залететь к нему в комнату. Она сопровождала его, когда нужно было ехать к доктору или на службу.

– Майя! – завопил Сильвестр еще громче. Она была его ангелом-хранителем, а с ними, как правило, особенно не церемонятся. – Где тебя носит?!

Майя явилась как ни в чем не бывало – с мокрыми волосами и сияющим лицом. И радостно сообщила:

– Там за дверью какая-то незнакомая женщина. Вступим в переговоры или сделаем вид, что нас нет дома?

– Я просил тебя соврать только один раз, когда сидел в туалете. Но ты все время мне это припоминаешь. Узнай, что ей нужно, и, если оно того заслуживает, проводи на кухню.

– Ой! – сказала Майя, снова заглянув в «глазок». – Там две женщины, а не одна. Вторая меньше ростом и прячется за первую. – Она повысила голос и крикнула: – Кто там?

– Мы к Сильвестру Бессонову, – ответили ей нестройным хором. – От старшего лейтенанта Половцева.

– Во как, – пробормотал Сильвестр. – Он теперь к нам делегатов посылает. Ну что ж? Запускай.

Майя отперла замки и распахнула дверь. На пороге возникла мощная девица в мужской одежде, угрюмо глядевшая из-под низкой челки. Ее спутница оказалась ниже ростом и гораздо миловиднее. Она-то и взяла слово.

– Здравствуйте. Я Тоня Потапова. Вы меня не знаете. Но я… Просто я… Я невеста того человека, который умер в вашем подъезде. Невеста Андрея Фофанова… То есть была его невестой.

– Примите наши соболезнования, – пробормотал Сильвестр, ненавидевший горе во всех его проявлениях. – А кто это с вами?

– Моя подруга Шура Измайлова, я взяла ее для поддержки.

– Да уж, вы серьезно подготовились к визиту. – Хозяин дома смерил Шуру опасливым взглядом и представил: – Моя ассистентка Майя. Она предложит вам чаю.

Майя ничего не имела против. Гости бывали в этом доме редко, гораздо реже, чем ей хотелось бы. А ведь одиночество не идет на пользу тому, кто его не ищет.

– Не буду ходить вокруг да около, – начала Тоня, как только чай был подан. – Заключение о вскрытии готово. Старший лейтенант сказал мне, что уголовное дело по факту гибели Андрея не будет возбуждено. Следов борьбы на его теле не обнаружено, следов насилия тоже.

– Как это так? – воскликнула Майя, устроившая в своей чашке маленькую бурю с помощью ложки и куска сахара. – Они не могут отказаться от расследования!

– Они уже отказались, – заявила Шура Измайлова, потянувшись за пряником. Ваза, наполненная сахарно-шоколадными изысками, гипнотизировала ее. Глазурь блестела, как бриллиантовая пыль, а шоколадная стружка слегка подтаяла и так и просилась на язык. – Признали, что это несчастный случай.

– И? – коротко спросил Сильвестр, закидывая ногу на ногу.

– И тогда старший лейтенант рассказал мне о вас, – откликнулась Тоня. – О том, что у вас есть собственное мнение.

– Вы правда думаете, что Фофанова кто-то убил? – прямо спросила Шура, на секунду оторвавшись от пряника. – Убил и представил все как несчастный случай?

У Сильвестра дернулась щека. Он холодно ответил:

– Я никогда не работал сыщиком. Мало ли в чем может быть уверен человек, который день и ночь смотрит детективы? Зачем вы ко мне пришли?

– Чтобы уговорить вас заняться расследованием, – снова подала голос Шура. – Неужели непонятно?

– Надеюсь, вы шутите.

У Сильвестра был вид кота, которому предложили на ужин вареной картошки.

– Я никогда ничего не расследовал и не собираюсь. Не знаю, с какой стати старший лейтенант Половцев раздает за меня авансы.

– Он просто понял, что вы очень умный и наблюдательный, – вмешалась в разговор Майя. – Что у вас железная логика и отличная интуиция.

– Глупости, – отрезал Сильвестр и встал. – Я не стану изображать из себя доморощенного сыщика. И не просите.

И тут Тоня Потапова неожиданно заплакала навзрыд.

– Теперь я всегда буду думать о том, что Андрея убили… А я… А я ничего не смогла сделать для того, чтобы преступника наказали-и-и!

Крупные слезы текли по лицу, она размазывала их ладонями, как делают маленькие дети. Майя представила себя на ее месте и до крови прикусила губу.

– Послушайте, ну прекратите, – сердито сказал Сильвестр и стал вытаскивать из ящиков салфетки и полотенца. Налил в стакан воды и сунул Тоне под нос.

Его помощница прищурилась. С первого взгляда было ясно, что босс не в состоянии вынести рыдающую женщину. На будущее следовало иметь это в виду.

– Я ду-ма-а-а-ла, вы о-о-жете хотя-а-а бы по-ро-о-ова-а-а-ть!

– Она говорит, – невозмутимо «перевела» Шура, покончив с пряниками и принимаясь за вафли, – что думала, будто вы можете хотя бы попробовать. Ну, найти убийцу.

– Хорошо, я попробую, – в ту же секунду согласился Сильвестр. – Только скажите ей, чтобы перестала разводить сырость.

Кое-как бедняжку Тоню Потапову удалось успокоить, и разговор перешел в новую фазу.

– Мне нужна правда, – заявила она, как следует высморкавшись и явив миру покрасневший нос. – Узнайте правду, прошу вас!

– Не понимаю, что это нашло на старшего лейтенанта, – резко ответил Сильвестр. – Мы с ним едва знакомы. И я не сдал в правоохранительные органы ни одного преступника, пойманного собственными руками.

– В этом деле вы можете выступить как консультант, – осторожно заметила Майя. – Проведете частное расследование, дадите заключение.

– Умоляю вас! – подхватила Тоня, прижав руки к груди.

– Милая девушка, по убийствам заключений не дают. Ну, допустим, я догадаюсь, кто разделался с вашим женихом, и скажу: «Это Иван Петрович Сидоров». Что вы станете делать дальше? Погрозите Сидорову пальцем?

– Но старший лейтенант Половцев…

– Даже боюсь предположить, куда пошлет меня ваш старший лейтенант, если я заявлю, что вычислил преступника.

– Со старшим лейтенантом я разберусь сама.

У Тони снова задрожал подбородок.

– Но я должна знать, что случилось на самом деле. Умоляю! Выясните правду! Мне больше ничего не нужно, только «да» или «нет». Убили Андрея, или же это был несчастный случай.

– Ладно, ладно! – рявкнул Бессонов. – Я же сказал, что попробую.

Тоня кое-как справилась со своим подбородком и попыталась всучить ему какие-то деньги, но он отказался в столь резкой форме, что напугал даже Шуру.

– Ну а теперь вы будете пить чай и отвечать на вопросы, – заявил Сильвестр и прокашлялся.

Майя шагнула к нему, наклонилась и выдохнула в самое ухо:

– Я должна записывать?

– Только если тебе хочется поиграть в Деллу Стрит, – буркнул он и уже в полный голос спросил у Тони Потаповой: – Я мог вас где-нибудь видеть? По телевизору, например?

– Она участвовала в проекте «Успех», – гордо ответила вместо нее Шура Измайлова, покачивая ногой в мужском ботинке. – Устроители конкурса отобрали дюжину молодых целеустремленных женщин, которые творчески подходят к своей работе и быстро растут в профессиональном плане. Для них подготовили кучу испытаний. Тоня вошла в тройку победителей. Ее снимало телевидение. Несколько раз.

– Скорее всего, вы видели мою фотографию на обложке журнала, – без всякого смущения пояснила Тоня. – Некоторые издания следили за конкурсом, и на прошлой неделе к газетным киоскам было просто страшно подходить – все пестрело моими снимками.

– И чем же вы занимаетесь?

– Работаю дизайнером. Ничего особенного, просто у нас очень активное руководство, не дает сотрудникам засидеться. Они меня и выдвинули. Впрочем, это не имеет никакого значения.

– Кто знает? – пожал плечами Сильвестр. – А теперь расскажите о вашем женихе. Кем он был?

– Андрей работал менеджером в компании «Новый век», торговал бытовой техникой.

– Кухонные комбайны были его коньком, – заметила Шура почти что с гордостью.

– Откуда вы знаете? – немедленно спросил Сильвестр. И повторил для ясности: – Откуда вы знаете про комбайны?

– Ну… – вроде бы смутилась Шура. Заглянуть ей в глаза было проблематично, потому что челку она ни разу даже не попыталась сдвинуть в сторону. – Однажды я слышала, как он хвастал по телефону своему боссу, что за месяц продал целых пять штук, а они дорогущие.

– Боссу не хвастают, Шура, а докладывают, – нравоучительно заметила Тоня. И, обернувшись к Сильвестру, пояснила: – У Андрея был свободный график, он очень это ценил.

Еще Тоня поведала о том, что Андрей неплохо разбирался в искусстве и постоянно водил ее на выставки. Рассказывал потрясающие истории об известных драгоценных камнях и украшениях. Он знал невероятное количество фактов из жизни знаменитых художников, любил историю, архитектуру…

– Но сам ничего не коллекционировал, – добавила она.

– Вы считаете это заслугой? – осторожно поинтересовался Сильвестр, почувствовав в ее голосе одобрение.

– Нет, но…

– Ее дядя коллекционирует старинный фарфор, – по обыкновению встряла Шура. – Согласитесь, после одного коллекционера нарваться на другого…

Тоня тут же заявила, что дядина коллекция завещана музею, а у Андрея, конечно же, были бескорыстные чувства.

– Вы когда-нибудь ссорились? – задал неожиданный вопрос Сильвестр.

– Да нет…

– С ней невозможно поссориться, – вмешалась Шура, стряхивая крошки с одежды. – Я уж сколько раз пыталась, ничего не выходит.

Когда подруги наконец ушли, Сильвестр бросился в гостиную и принялся выполнять сложные упражнения, замирая в самых непредсказуемых позах. Потом закрыл глаза и стал делать глубокие вдохи и выдохи, от которых поднимался нешуточный ветер.

– Красиво они вас обломали, – заметила Майя, следовавшая за ним по пятам. Некоторое время она молча наблюдала за его телодвижениями, но потом все-таки не выдержала и подала голос. – Здорово напоминает сцену из фильма «Полицейский напрокат». Помните, когда Делла, за которой охотятся убийцы, умоляет Черча позволить ей остаться у него на ночь, а он безжалостно гонит ее прочь? Но тут она начинает рыдать, у него делается беспомощный вид, и он сразу уступает.

– Ты с самого начала подбивала меня заняться этим делом, – холодно заметил Сильвестр, развернувшись к ней лицом. – Но это не кино и не игра. Это убийство.

– Вот именно, – Майя не дрогнула. – И у преступника есть все шансы избежать наказания.

И поскольку Сильвестр молчал, вкрадчиво продолжила:

– Вы ведь сами сказали, что убийца, скорее всего, спрятался в одной из квартир. И если вы захотите, то сможете вычислить, в какой именно.

– Я просто так сказал. Вернее, не просто так, а чтобы отвлечь тебя от Кевина Костнера.

– Не верю, что у вас не получится.

Сильвестр некоторое время задумчиво посмотрел на нее, будто прикидывая, сколько можно выручить за столь вредный товар на невольничьем рынке.

– Мне нужна еще информация, – наконец откликнулся он. – О жильцах нашего подъезда. Придется тебе снова заняться оперативной работой. При этом не обязательно целоваться со всеми мужчинами от первого до девятого этажа. Есть и другие способы развязать языки.

– Какие? – с любопытством спросила Майя.

– Все остальные способы подойдут.

Майя не стала говорить ему, что уже некоторое время обдумывает один вариант, который кажется ей весьма интересным.

– Сначала поговори с Жабиным и вытряси из него все, что сможешь. Удирая от Янова, он вроде бы слышал, как кто-то спускался вниз по лестнице и покашливал. Возможно, он вспомнит что-нибудь еще, на что раньше не обратил внимания. Лежа на крыше подъезда, он мог заметить, кто из него выходил, верно?

– Думаю, что милиция уже обо всем его спросила.

– Фокус не в том, чтобы спросить. А в том, какие выводы сделать. И запомни: в основном нас интересуют жильцы, которые были дома в день убийства примерно в три часа дня. Особенно те, кто живет ниже шестого. У преступника было мало времени, учти. Да, и еще! Хорошо бы поболтать со старушками, которые торчали у подъезда, когда мы с тобой возвращались от врача.

Майя с сомнением вздохнула:

– После того как стало известно о трупе, у них наверняка все перемешалось в голове.

– У них все перемешивается, только когда им это выгодно, – скривил губы Сильвестр. – На самом деле, старушки – коварные создания, набравшие с годами полные руки козырей. Они выпьют из тебя всю кровь, вот увидишь.

– Знаете, что меня удивляет? – спросила Майя, пройдясь по комнате. – То, что вы задали так мало вопросов Тоне Потаповой.

– Сейчас я пытаюсь доказать, что убийца в принципе существует. Я решаю головоломку, а не иду по следу, ясно? Я вообще не могу идти по следу, и ты знаешь это лучше всех. Любая возбужденная пчела может уложить меня на обе лопатки.

Майя сделала вид, что не замечает, как он расстроен.

– Ладно, – сказала она. – Начнем с Жабина, а потом перейдем к старушкам.

На самом деле начать она решила со старшего лейтенанта Половцева. Цель была проста и понятна – заставить поделиться той информацией, которая успела попасть к нему в руки. Однако боссу о предполагаемой встрече лучше не знать. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, какой будет его реакция.