Kitabı oku: «Рыцарь астрального образа»

– Конечно, он мне изменяет! И вы должны в лепешку расшибиться, но добыть доказательства!

Виктория Сливка стукнула ладонью по столу с таким видом, словно поставила печать на приказе. Маленькая и плотная, на мускулистых ногах, она представлялась воительницей, сражающейся за семейные устои. Короткая стрижка «под Шерон Стоун» решительно ей не шла, а лишь усугубляла дефицит женственности.

Частный детектив Арсений Кудесников, сидевший напротив нее в самом центре бумажного хаоса, достал из стаканчика карандаш и занес его над чистой страницей блокнота.

– Готовитесь к разводу? – уточнил он.

– Не собираюсь я разводиться! – вскричала клиентка в ответ на его реплику. – Я хочу сохранить семью. Но для этого мне нужно иметь на руках хоть какие-то козыри!

Кудесников вздохнул. Можно подумать, что, поймав мужа с поличным, она улучшит семейные отношения.

– Расскажите все с самого начала, – попросил он. – Когда у вас зародились подозрения? И почему? Вы видели его с другой?

– Если бы я его видела! – Виктория сжала кулаки и потрясла ими перед грудью. – Я бы ему!..

Впрочем, гнев почти тотчас сменился бурными слезами. Кудесников достал из ящика дежурный носовой платок и протянул через стол. Его восхищала способность женщин, не сходя с места, находить убедительные причины для того, чтобы расплакаться. Он перестал открыто сочувствовать клиенткам, когда понял, что это сильно осложняет переговоры. Обманутые жены похожи на летних клещей – упав с одной шкуры, они в целях выживания стремятся намертво вцепиться в другую, как правило, первую попавшуюся.

– Как он мог?!

– Я понимаю… Вы съели с ним пуд соли, и все такое…

– Нет, это я, я съела весь пуд! За себя и за него! А он…

В этот драматический момент в дверь легонько постучали, и на пороге возникла секретарша Кудесникова Лиза с выражением мрачной решимости на лице. В руке она сжимала телефонную трубку. В трубке громко рокотало и булькало.

– Босс, Алиса Маврушкина звонит. Уже в седьмой раз. Говорит, что, если вы сейчас же не ответите, она отравится.

Секретарша была вставлена в аккуратный темно-серый костюмчик, классику отечественного офисного стиля, и обута в черные туфли с пряжками, украшенные стразами. Когда шкодливое солнце врывалось в кабинет, плавя ребрышки жалюзи, стразы вспыхивали пожаром и слепили глаза. Именно из-за этих туфель Кудесников заметил, что Лиза очень давно приходит на работу в одной и той же одежде. Спросить об этом у дамы означало смертельно ранить ее гордость – уж это-то Арсений отлично понимал. Поэтому молчал, конечно. Но тайна серого костюма и черных туфель мучила его отчаянно, и несколько раз он даже готов был провести внутреннее расследование. Он платил Лизе нормальную зарплату, достаточную, чтобы купить еще хотя бы один наряд, пусть и недорогой. И еще одну пару обуви.

Когда он принимал Лизу на работу, то очень серьезно отнесся ко всем деталям ее биографии. Она была одинока, не имела на попечении родственников и располагала личной жилплощадью. Тем не менее у костюмчика не было сменщика. Но выглядел он всегда чистеньким и аккуратненьким. Арсений однажды ухитрился попробовать материю на ощупь, когда секретарша повесила пиджак на спинку стула и вышла в туалет. Какая-то синтетика, не иначе. Вероятно, она стирает его в тазу, а потом сажает на плечики и вешает над тазиком, чтобы он «стек». Наверняка костюм успевает высохнуть до утра. Она надевает его и поливает антистатиком, чтобы не трещал и не искрил.

Скудный гардероб секретарши против воли рождал в душе Кудесникова сочувствие. Он боролся с ним изо всех сил и частенько перебарщивал. Вот и сейчас одернул ее слишком резко.

– Ты же видишь, Лиза, я занят! – раздосадованно воскликнул он. – Я перезвоню ей позже. Не сейчас.

Секретарша, однако, не собиралась уходить и упрямо наклонила голову, словно хотела продемонстрировать заколку, закусившую ее волосы на затылке.

– Госпожа Маврушкина пообещала, что съест все таблетки, какие есть у нее в аптечке, – предупредила она.

– Предложи ей начать со слабительного – это отсрочит самое страшное, – распорядился Кудесников.

Лиза фыркнула, но все-таки вышла, захлопнув за собой дверь. Она была умна, деятельна и довольно привлекательна. И немножко влюблена в босса. Свою симпатию пыталась замаскировать, но делала это плохо, как все одинокие тридцатилетние женщины, измотанные ожиданием счастья. К настоящему моменту она знала о личной жизни Арсения больше, чем могла бы знать его родная сестра. Именно Лизе приходилось с близкого расстояния наблюдать за тем, как босс флиртует, крутит романы и, мастерски лавируя, уходит от серьезных отношений.

– Итак, Виктория, – снова обратился детектив к рыдающей клиентке, подавшись вперед. – Вы считаете, что муж вам изменяет, но фактов у вас нет.

– Нет фактов! – простонала та, выглянув из носового платка. Лицо ее к этому времени потеряло вид: веки набрякли, а белки покрылись багровыми прожилками. – Но я уверена! Моя интуиция просто вопит об этом!

– Если ваши предположения подтвердятся…

– А ведь мама меня предупреждала! И что теперь скажут родственники?!

Кудесников закатил глаза. Некоторые люди поражали его. Их жизнь рушилась, а они опасались того, что подумают другие!

Клиентка наконец оторвалась от платка окончательно и явила миру жуткую маску отчаянья.

– Почему это случилось именно со мной?! – задала она сакраментальный вопрос.

– У вашего мужа подходящий возраст для того, чтобы увлечься новой женщиной, – доверительно сообщил Кудесников, но не довел свою мысль до конца.

Дверь кабинета во второй раз приоткрылась, образовав щель, в которую просунулся острый нос секретарши.

– Что? – раздраженно крикнул он. – Маврушкина наконец покончила с собой?!

– Нет, она едет сюда, – сообщила Лиза. – Что делать?

– Опломбируй дверь, – посоветовал он. – Или вызови спасателей. Или достань из шкафа ракетницу и подстрели ее, когда она будет выходить из машины. Только ради всего святого – оставь меня в покое!

Острый нос негодующе пошевелил ноздрями и скрылся.

– Десять лет брака! – воздела руки к небу Виктория Сливка, озабоченная исключительно собственными проблемами.

– Вот именно, – поддакнул Кудесников, немедленно решив, что, когда состарится и не сможет больше заниматься оперативной работой, откроет семейную консультацию. – После десяти лет брака каждый нормальный муж подумывает сбежать из семьи.

– Ведь не все сбегают!

– Но все хотят. Есть лишь три причины, которые могут удержать мужчину от измены после десяти лет брака. Причина первая: муж слишком ленив для того, чтобы начинать заново за кем-то ухаживать. Причина вторая: он тряпка и боится, что его интрижка станет известна жене. И третья причина: он – импотент. Во всех остальных случаях измена неминуема.

– А как же любовь? – с детской обидой за попранные светлые чувства спросила клиентка. – Вы не допускаете, что после десяти лет брака муж все еще любит свою жену?

– Нет, – покачал головой Кудесников. – Не допускаю. Вдумайтесь только – целых десять лет! Представьте, что вы в течение десяти лет каждый день надеваете одни и те же туфли. Когда вы открываете шкаф и видите их, вас начинает тошнить. Тем более что вы отлично знаете, чего ждать от этой проклятой пары обуви: она скрипит, промокает во время дождя и натирает пятки. Вы любите своего мужа? – резко спросил он и лег грудью на стол. – Вы убеждены, что жизнь без него потеряет смысл?

– Я не собираюсь уступать его кому-то другому! – отрезала Виктория, шмыгнув носом. – Я привыкла… к своим старым туфлям. Мне в них удобно.

Минуту Кудесников молчал, потом вздохнул и кислым голосом заключил:

– Что ж, тогда по рукам. Хотя зря вы отказываетесь от развода. После него мужчины отдыхают морально, а женщины физически.

Он всегда начинал с того, что отговаривал клиентов от слежки за супругами. И делал это искренне, как добросовестный врач, отговаривающий хорошенькую, но мнительную девушку от пластической операции. Впрочем, это никогда не помогало.

– Тогда перейдем к фактам. Вам придется ответить на несколько вопросов.

Он решил ограничиться минимумом, а остальную информацию в случае необходимости добрать по телефону. Если Маврушкина мчится, не разбирая дороги и игнорируя светофоры, она будет здесь с минуты на минуту.

– Отвечайте коротко и внятно, – потребовал он, радуясь тому, что Виктория перестала рыдать.

Рыдающая женщина отнимает у мужчин слишком много жизненных сил. Кроме того, ее ведь не вытолкаешь за дверь всю в слезах. Сказать по правде, именно этого Арсению хотелось сейчас больше всего.

Следить за неверными мужьями и женами сыщику приходилось все чаще. Люди безрассудно тратили денежки на то, чтобы усмирить или раззадорить свою ревность. Арсения это изумляло. Или ты хочешь жить с человеком или нет – решение просто не может зависеть от глупых интрижек на стороне. Тем не менее сотни мужчин и женщин продолжают сознательно причинять себе боль, желая докопаться до правды.

Поиски правды Кудесников сделал своей профессией. Природные данные позволяли ему зарабатывать собственным умом – он был смелым, ловким и хитрым. К проблемам относился легко и научился уворачиваться от неприятностей. Ему часто доводилось бывать в переделках, и он привык к риску, как иные привыкают к сидячему образу жизни.

Женщины были от него без ума, поскольку в период ухаживания он блистал, подобно восходящей звезде в шекспировской пьесе, хотя впоследствии и вкладывал в отношения слишком мало чувств. Втянутый в очередной бурный роман, Арсений всегда ухитрялся вовремя остановиться или свернуть в сторону. Оставляя после себя кладбища разбитых сердец, он не испытывал угрызений совести, ибо никогда никому ничего не обещал. Впрочем, женщины частенько об этом забывали. Вот Маврушкина, например…

– Полное имя вашего мужа? – спросил он вслух.

– Роман Петрович Сливка, – охотно ответила Виктория и длинно высморкалась в предоставленный сыщиком платок. – Ему сорок один год, рост сто семьдесят сантиметров, вес девяносто восемь килограммов.

Она выстреливала цифрами с такой скоростью, будто заранее специально измерила и взвесила неверного супруга.

– Опишите его.

– Он упитанный, лысоватый, в очках, очень представительный, походка важная. Ой, да я ведь принесла с собой фотографию!

Она покраснела, потому что собиралась с этой самой фотографией идти к ясновидящей, которая обещала вернуть мужа в семью «с гарантией в двести процентов». Однако подруга-финансист убедила ее, что, когда проценты так безбожно завышаются, клиентов хотят надуть, поэтому ясновидящую заменил частный детектив, рекомендованный давней знакомой.

Кудесников поднес к глазам фотографию, с которой смотрел на него ужасно серьезный толстощекий тип со взъерошенными волосами, отступившими назад под натиском крутого лба. Поднятые плечи, поглотившие шею, свидетельствовали скорее о неуверенности в себе, чем о лишнем весе. Массивные очки казались частью брони, которая должна была защищать этого парня от особо агрессивных двуногих. По мнению Кудесникова, если Сливка и вступил в общество повес и ловеласов, то по чистой случайности.

– Чем он зарабатывает на жизнь? – Сыщик в тревоге поглядывал на часы и прислушивался к звукам, доносившимся с улицы.

– Служит в крупной компании, которая занимается поставками торгового оборудования. Компания называется «Золотой круг». У Романа должность заместителя директора отдела продаж, и он часто ездит в командировки – правда, все больше краткосрочные. Сегодня вечером опять отправляется в путь.

– Сказал куда?

– Он, конечно, не сказал, но я и сама знаю! В Аркадьев он едет. Я подслушала, как он по телефону билет себе заказывал.

– Это недалеко, – обрадовался Кудесников, которому страсть как не хотелось пускаться в долгое путешествие в такую жару. – Вы полагаете, что в Аркадьеве у него кто-то есть? Или он изменяет вам направо и налево – как только представляется случай?

– Если у него кто-то и есть, то именно в Аркадьеве, – отрезала клиентка. – Роман все время рассказывает, что его отправляют то туда, то сюда… То в Тулу, то в Пензу… Я сначала верила, но потом кое-что в его поведении показалось мне странным. Я стала обшаривать его карманы и просматривать записи в ежедневнике. Тут-то все и вскрылось!

– То есть он говорит, что едет в Тулу или в Пензу, а на самом деле – в Аркадьев?

– Вот именно. Как будто ему там медом намазано.

– А вам не приходило в голову просто взять и спросить у него?

– Приходило. Он рассердился, что я за ним слежу, и мы поругались. Но потом, позже, когда помирились, муж сообщил мне, что у его фирмы в этом населенном пункте филиал. А то, что он иногда едет не туда, куда говорит мне, так это руководство виновато. Меняет маршрут в самый последний момент.

– Значит, филиал… Это легко проверить.

– Я на сто процентов уверена: там не только филиал, там еще и женщина! Почему он скрывал эти свои короткие поездочки? Конечно, из-за нее! Боялся, что столь частые вылазки в одно и то же место меня насторожат. У вас есть какое-нибудь другое объяснение этим заездам, кроме того, что Роман мне изменяет?!

– Пока нет, – покладисто ответил Кудесников и тут же уточнил: – Вы сказали, кое-что в его поведении показалось вам странным. Что именно?

– Он стал заниматься домом, – насупилась Виктория. – Вот в воскресенье плинтус прибил…

– И поэтому вы решили, что он вам изменяет? – осторожно уточнил Кудесников.

– Конечно! Он починил тостер и даже кухонный комбайн! Хотя прежде сроду ничего по дому не делал.

Кудесников оторопело смотрел на нее, лихорадочно пытаясь нащупать связь между починенным тостером и циничной изменой.

Заметив его изумление, Виктория пояснила:

– Он испытывает чувство вины! Неужели вы не понимаете?!

Кудесников, который никогда не испытывал чувства вины, меняя одну женщину на другую, сделал умное лицо. Кажется, жена сбежала от него именно потому, что он ни в чем не ощущал себя виноватым. Впрочем, собирая чемоданы, она так вопила, что он просто не успел разобраться в деталях.

Единственным, что осталось у него после развода, был роскошный персидский кот по кличке Мерседес, которого Кудесников нежно любил и повсюду таскал с собой, уверенный в глубине души, что животное не может прожить без него ни дня. Животное это быстро просекло и беззастенчиво пользовалось своим привилегированным положением. В настоящий момент оно возлежало на столе секретарши, разложив хвост на раскрытой папке с бумагами. Лиза то и дело отодвигала хвост шариковой ручкой, и тогда Мерс оглядывался на нее с недовольной мордой.

– Лиза, мне нужен билет до Аркадьева, – сообщил Кудесников, распахнув дверь в приемную. – На поезд, который отходит… – Он повернулся к Виктории, приподняв брови.

– В шестнадцать ноль-ноль, – быстро ответила та, оторвавшись наконец от стула. Помолчала и злобно добавила: – Под ночь едет, подлюка.

Они по очереди подписали подготовленный секретаршей договор, утрясли финансовые вопросы и наконец расстались, обменявшись контактными телефонами. На прощание Виктория Сливка так сильно потрясла руку Кудесникова, как будто хотела передать ему свою ярость.

Затворив за ней дверь, сыщик приник к окну, высматривая внизу красную спортивную машину, на которой носилась по городу Алиса Маврушкина.

– Сами сто раз говорили, что клиентки – это священные коровы, – заметила за его спиной секретарша. – И что нельзя позволять втягивать себя в личные отношения.

– Да она мне и не понравилась совсем, – буркнул Кудесников, не отрываясь от окна.

– Я имею в виду Маврушкину.

– Ах, ее… Но там все было честно! Сначала, если ты помнишь, я закончил работу.

Год назад красавица Алиса вышла замуж за крутого бизнесмена, оказавшегося на поверку отпетым бандитом, который зарабатывал денежки нечестным путем. Жену он замучил первобытной ревностью и запугал до потери пульса. И вот некоторое время назад тиран Андрей Маврушкин после очередного загула сгорел в загородном доме вместе с пьяными дружками. По крайней мере, к такому выводу пришло следствие.

Однако Алиса в смерть мужа не поверила. С ужасом ждала она, когда в дверь постучат и на пороге появится живой и невредимый супруг с кривой ухмылкой на лице. Ожидание сводило ее с ума, и, чтобы унять страх, бедняга наняла Кудесникова, присутствие которого в доме должно было придать ей уверенности.

Кудесников честно отрабатывал гонорар – с мужественным видом разгуливал по комнатам и саду, время от времени доставал пистолет и даже продемонстрировал несколько эффектных силовых приемов, уложив на обе лопатки садовника Алисы.

Впрочем, будучи натурой деятельной, долго Арсений не выдержал. Убедил клиентку прекратить истерику, принять свое вдовство как факт и жить спокойно и счастливо. Утром они завершили деловые отношения, а уже вечером Маврушкина позвонила «просто так». Роман оказался бурным и выбил частного сыщика из колеи на целых две недели. Секретарша рвала и метала. Затем все так же быстро закончилось, но вот теперь, кажется, начинается снова.

– Что она говорила? – спросил Кудесников, повернувшись к Лизе лицом.

Та невольно покраснела, как бывало всегда, когда шеф смотрел прямо на нее беззастенчивыми голубыми глазами. Он был высоким и худым, но при этом довольно плечистым. Из тех счастливчиков, которые отличаются врожденной грацией – на них приятно смотреть. Они артистичны и изящны, не спотыкаются на ровном месте и не сталкивают локтями стаканы со стола.

– Она говорила… – Лиза потупилась и быстро закончила: – Она говорила, что у нее для вас срочное сообщение.

– Какого рода сообщение?

Кудесников подошел вплотную к столу, но, как оказалось, лишь для того, чтобы почесать Мерседеса за ухом. Он видел, конечно, что Лиза к нему неравнодушна, и один раз даже готов был пойти ей навстречу, но передумал. После того как ты связался с собственной секретаршей, у тебя есть только два выхода – подарить обручальное кольцо или подписать ей заявление об уходе. Жениться Кудесников не собирался, лишаться хорошего работника тоже. Поэтому продолжал делать вид, что Лиза его вовсе не интересует.

– Она не сказала. Она была в истерике – буквально захлебывалась словами. Требовала вас, и точка!

– По моим расчетам, Алиса уже давно должна была примчаться сюда.

Лиза пожала плечами и холодно предложила:

– Я могу ей перезвонить.

– Упаси господь! – Кудесников посмотрел на часы и добавил: – У меня и так осталось слишком мало времени, чтобы подготовиться к поездке.

Мерседес приоткрыл правый глаз и внимательно посмотрел на хозяина. Похоже, он уже научился понимать слово «поездка». Трудно сказать, нравятся ли коту служебные командировки – он одинаково охотно спал в уютном домашнем кресле, на вокзальных скамейках, в сумках, на заднем сиденье автомобиля, на коленях у хозяина, а также в его офисе.

Лиза отлично понимала, какой смысл вкладывал босс в слово «подготовиться». Речь шла вовсе не об укладывании вещей – дорожная сумка всегда стояла в его кабинете. Кудесникову необходимо было собрать первоначальную информацию об объекте. Или хотя бы проверить ту, которой снабдила его Виктория. Жены часто обращают внимание на всякие глупости, а важные вещи упускают из виду. Возможно, город Аркадьев тут совершенно ни при чем. Просто в этом самом Аркадьеве есть бар, где цыплячьи крылышки жарят именно так, как любит Роман Сливка. И он готов потратить день на то, чтобы отдохнуть после командировки за кружкой пива именно в этом самом баре. А любовная интрижка у него с продавщицей из супермаркета, который находится возле дома. Или с моложавой соседкой, приятельницей жены. Или даже с ее кузиной, которая приезжает к ним на каждые праздники, пропитанная фантазийными духами, с тортиком «собственного сочинения» в руках.

Кудесников не исключал даже того, что Виктория ошибается и ее муж невинен, как ягненок. Да, мужчины порой кое-что скрывают от жен, но часто лишь потому, что им неохота пускаться в объяснения и отвечать на бесконечные вопросы.

* * *

Его мать выглядела очень даже ничего себе. Высокая, статная, со смеющимися глазами, она привлекала к себе внимание, и это ей нравилось. Наверное, когда ей стукнет восемьдесят, она все равно будет подкрашивать губы и тратить три часа на то, чтобы подобрать к костюму подходящий шарфик.

Они стояли возле новенького, недавно возведенного особнячка и, задрав головы, обозревали фасад. Даже прикладывали ладони ко лбу козырьком, чтобы лучше видеть все нюансы. Антон Парамонов переживал свою радость молча, а мать постоянно похлопывала его по спине и говорила какие-то приятные слова.

– Твое собственное дело, – заключила она с удовольствием. – Жаль, что твой отец этого не видит.

– Он в меня никогда не верил, – отрезал Антон.

– Поэтому особенно жаль, – усмехнулась мать и первой направилась к машине. – У тебя, кажется, нет шофера, ты водишь сам?

– Сам, сам, – проворчал он. – Я ведь не чемодан, чтобы меня возили на заднем сиденье.

Антону было тридцать с хвостом, и ему очень нравилась жизнь, которую он вел. Он любил работать и был горд тем, что эта любовь принесла плоды. Подождав, пока мать усядется, он потребовал, чтобы она пристегнулась ремнем безопасности. Потом вырулил со стоянки на улицу и медленно поехал вдоль тротуара. Через дорогу от его особнячка громоздилось современное многоэтажное здание, поделенное между крупными и мелкими фирмами. Большинство работников завершили трудовой день еще в шесть часов, а остальная офисная братия как раз сейчас высыпала на улицу и растянулась по тротуару длинной вереницей.

Город изо всех сил боролся с чудесным летним вечером, подаренным природой. Сладкий воздух пропитался автомобильными выхлопами, редко стоящие липы свирепо поглощали углекислый газ, но это не приносило ощутимых результатов. Было шумно, пыльно и душно. Машины похрипывали, раздраженно тычась друг в друга на светофорах. Люди с одинаково озабоченными лицами стремились к метро с такой целеустремленностью, как будто слышали из-под земли таинственный зов.

– Мам, видишь ту женщину? – спросил Антон, притормозив и неопределенно мотнув головой.

По тротуару дефилировало множество женщин, но его мать мгновенно опознала ту самую, о которой шла речь. На ее взгляд, ничего особенного. А впрочем…

– Какую? Вот эту? В сером костюме, да?

У матери был легкомысленный тон. Она ожидала, что сын сейчас сделает какое-нибудь шутливое замечание. Он обожал цепляться к девицам и выносить каждой «приговор, не подлежащий обжалованию».

– Эту.

– Да, вижу.

– И как она тебе?

– Ну… Как, как? – Мать быстро посмотрела на собственное чадо и с энтузиазмом добавила: – Нравится! А что?

Антон улыбнулся, нажал на газ и помчался к перекрестку, бросив довольный взгляд в зеркальце заднего вида.

– У меня с ней роман.

Мать молниеносно развернулась, но было уже поздно, они отъехали слишком далеко, и рассмотреть избранницу сына как следует не представлялось возможным.

– Почему ты не посадил ее в машину?! – возмутилась она, всплеснув руками.

Антон хмыкнул и пояснил:

– Она бы не села. Дело в том, что мы еще незнакомы. Я даже не знаю, как ее зовут.

– А как же ты говоришь, что у тебя с ней роман? – опешила мать.

– Это правда. У меня – с ней. Это односторонний роман. Из окна моего кабинета видно ее рабочее место. Полагаю, она секретарша. Вся ее жизнь – по будням, разумеется, – у меня как на ладони. Я подумал, что мне нужно жениться на ней.

– Ты с ума сошел, – отмахнулась мать, решив, что он валяет дурака. Но потом все-таки добавила: – Ты должен жениться по любви, иначе все испортишь.

– Что – все?

– Все! – отрезала мать. – Все, что тебе в жизни нравится, будет загублено. Мечты не сбудутся. Воспоминания начнут тяготить. Появится куча проблем, которые не захочется решать. Так что подумай хорошенько.

Он думал об этом уже третий месяц. Но так и не рискнул познакомиться с «женщиной в окне». Познакомиться – это все равно что потрогать руками мыльный пузырь. Или принести перо жар-птицы в научную лабораторию. Знакомство – своего рода заземление мечты.

– Однажды она целых три дня не выходила на работу, и я чувствовал себя несчастным, – сообщил он матери, которая только головой покачала:

– Бедная девушка, она наверняка не догадывается, что за ней следят. Мне кажется, это как-то неэтично.

– Но я ведь слежу за ней не из корыстных соображений. Кроме того, не вторгаюсь в ее личное пространство. Мои устремления чисты и романтичны. И я бы не назвал ее девушкой, ма. Она, вероятно, моя ровесница.

– Тогда она может быть замужем.

Антон некоторое время раздумывал, потом покачал головой:

– Нет, она не замужем. И у нее нет детей.

– Тогда хорошо. – Мать мечтательно вздохнула и добавила: – Несмотря ни на что, мне нравится, что у тебя приключение.

Антон не стал вдаваться в подробности. Наверное, это можно считать игрой. Он состоялся, в его жизни было все, кроме, пожалуй, романтики. Молодость ускользала, унося с собой остроту чувств и впечатлений. В какой-то момент ему захотелось встряхнуться, начать что-то новое, необыкновенное… И тут он увидел ее.

Это словечко – приключение! – всплыло в его сознании на следующий день, когда все случилось. Он возвратился в офис после деловой встречи и пешком взлетел на третий этаж, провожаемый восхищенными взглядами женского технического персонала. Молодой неженатый шеф, статный, элегантный, с шапкой кудрявых светлых волос, будоражил воображение как юных, так и уже начавших увядать барышень. Антону нравилось, что с его появлением ритм жизни на фирме не меняется, никто не начинает мелко суетиться и изображать бурную деятельность.

Только помощница Ирина, когда он появился в приемной, поспешно поднялась на ноги. Да и то лишь для того, чтобы успеть подсунуть ему на подпись срочные бумаги. Впрочем, ей это не удалось: он отмахнулся от бумаг и захлопнул за собой дверь кабинета. Подошел к столу, швырнул в кресло портфель и сразу же повернулся к окну.

И замер.

Он сразу увидел ее – бледную и испуганную. Его кабинет находился на третьем этаже, а ее – на втором, прямо напротив. Она никогда не закрывала жалюзи и часто смотрела в окно, только не вверх, а вниз, на улицу. Кажется, ей нравилось разглядывать пешеходов.

Кроме нее, в комнате находились два бугая, оба стриженные под машинку и оба в гавайках – с таким же веселым рисунком, как занавески у Антона на даче. Один из них притиснул секретаршу к стене, сжав у нее на горле огромную лапищу – даже издали были видны красные костяшки. То и дело он встряхивал бедняжку и что-то говорил ей прямо в лицо – она морщилась и плотно сжимала губы. Потом вдруг бугай замахнулся, и у Антона потемнело в глазах.

Он вылетел из кабинета с такой скоростью, словно был снабжен реактивным двигателем – мелькнуло изумленное лицо Ирины, потом испуганного директора, которого он отбросил с дороги, озадаченные физиономии уборщиков, тащивших по лестнице инвентарь. Взмахнули стеклянные крылья входной двери, проскакала разметка пешеходного перехода, который он пересек, не останавливаясь – вслед ему несся визг тормозов и нецензурная брань.

Антон даже не махнул охранникам, чтобы те следовали за ним – кажется, он плохо соображал и не задумывался над тем, сладит ли один с бандитами. Возможно, у них имелись пистолеты, их могло быть не двое, а четверо. Все эти мысли пришли ему в голову гораздо позже. В тот момент его гнал вперед мощный инстинкт воина. Он всегда ощущал себя воином, с самого детства. С тех пор, как мать начала оставлять на его попечение маленькую сестренку. Он чувствовал себя сильным и мужественным, и от гордости за себя у него сжималось горло.

Вахтер, таращившийся из своей стеклянной будки, даже бровью не повел – бежит себе человек, и ладно. Может, срочное дело у него. Выглядит прилично, в руках нет ничего эдакого – воспламеняющегося там или колюще-режущего. Костюмчик светлый, дорогой на вид – не бомж какой-нибудь.

Антон взлетел по ступенькам на второй этаж, заметался, пытаясь сообразить, в какую сторону бежать, наконец выбрал нужное направление, распахнул одну дверь, вторую…

Третья дверь оказалась той самой. Антон дернул ручку, едва не вырвав ее «с мясом», и очутился на пороге небольшой комнаты лицом к лицу с дамой своего сердца. Головорезов в гавайках не было и в помине. Дама его сердца выглядела расстроенной и слегка встрепанной, но ничуть не испуганной.

– Опять? – спросила она, сдвинув брови и сделав шаг вперед, словно загораживала дорогу. – Я уже все сказала вашему Маврушкину!

Антон несколько секунд смотрел на нее неотрывно. Вблизи она показалась ему еще привлекательнее, чем на расстоянии. Аккуратный овал лица, скромный ротик и ярко-зеленые глаза – выразительные и прекрасные. Наверное, зря он так долго откладывал знакомство.

– Ну так что же? – нетерпеливо спросила она. – Чего вы хотите?

– На самом деле я не знаю никакого Маврушкина, – с обезоруживающей улыбкой признался Антон. – Я просто… Черт. Видите ли…

Он понятия не имел, как объяснить ей свое вторжение. Рассказать, что он бросился к ней на помощь по зову сердца? Потребовать, чтобы она вызвала милицию, и выступить в роли свидетеля? Малоприятная перспектива.

– Как вас зовут? – спросил он в конце концов.

– Лиза. – Она энергично моргнула несколько раз, словно разгоняла своих личных призраков. И неожиданно хлопнула себя по бокам, воскликнув: – Так вы клиент?

Антон открыл было рот, чтобы возразить, но тут же передумал. К клиенту она наверняка отнесется более чутко, чем к незнакомцу, который подглядывает в окна. Придется показывать, где находится его кабинет. А если показать, его потаенные чувства будут выглядеть пошло.

– В общем… да. Я клиент. Разумеется.

– О! – Лиза отступила в сторону и сделала приглашающий жест рукой. – Заходите, пожалуйста. К сожалению, босса в настоящий момент нет на месте. Но я могу записать вас…

Она понятия не имела, как скоро Кудесников изобличит вероломного Сливку. Обычно подобная работа отнимала у него не больше двух дней, если внебрачная связь действительно имела место и любовники не принимали особых мер предосторожности. Удержать клиента самостоятельно, заставить его отложить дело будет трудно. Однако упускать его тоже не хотелось. Лиза чувствовала смятение незнакомца и испытывала жгучее желание помочь ему. Он был симпатичным и смотрел на нее во все глаза, как первоклассник на свою первую учительницу.

Антон действительно испытывал смятение. Он понятия не имел, куда попал. В какой фирме она работает? Конечно, он не посмотрел на вывеску, когда мчался ее спасать. Придется импровизировать.

– Меня зовут Антон Парамонов. – Он протянул руку и замер в ожидании.

– Здрасьте, – оживленно ответила Лиза и двумя руками потрясла его кисть. – Если вы можете потерпеть день или два, Кудесников обязательно примет вас лично. Если ваша ситуация… М-м-м… Не обострится за это время.