Kitabı oku: «Свидание по заданию», sayfa 3

– Я над ним поколдую, – пообещала та.

– Соблазнительно, – проворчал Кайсаров и, быстро набрав хорошо знакомый номер, бросил в телефон: – Тася, попросите Максима Геннадьевича зайти.

Иностранцев был его замом. Матерый журналюга, отметившийся во многих центральных изданиях и наконец осевший в «Увлекательной жизни», за последние полгода он дважды капитально прокололся, и журнал потерял двух крупных рекламодателей. Кайсаров Иностранцева прикрыл, но пригрозил, что больше ничего подобного не потерпит и что будет теперь следить за замом, как ястреб за куропаткой.

Лишившись свободы маневра, Иностранцев как-то сразу потерял драйв, перестал носиться по офису, генерить идеи и переквалифицировался в кабинетого работника. Он начал задерживаться на службе, но Кайсаров подозревал, что в этом виноваты не срочные дела, а бар с выпивкой.

И теперь, когда заместитель вошел в его кабинет, он снова подумал про виски, щедро закупавшийся для представительских целей. От визитера тошнотворно пахло туалетной водой, под глазами набрякли два полумесяца, однако держался он самоуверенно. Длинный и тощий, с вечно шевелящимися костлявыми пальцами и оттого напоминавший паука-сенокосца, Иностранцев придавал себе вес, выбирая безупречные итальянские костюмы и оплачивая дорогого парикмахера. У него были надменный нос аристократа и водянистые глаза старого проходимца.

– Привет, Макс, – сказал Кайсаров, указывая на пустое кресло. – Садись, потолкуем.

Он приоткрыл окно, чтобы в кабинет ворвался холодный воздух и выдул отсюда запах парфюма, от которого мгновенно застучало в висках. Пару минут они обсуждали текущие дела, после чего Кайсаров переключился на главное:

– Хотел предупредить, что я планирую взять недельку отпуска. Так что останешься на хозяйстве. Зоя Васильевна обещала утрясти график, вот только «круглый стол» на Третьем канале подвиснет. Смотаешься?

– Не вопрос. – Иностранцев, развалившийся в кресле, картинно закинул ногу на ногу. – Я красив и неординарен, камера меня любит.

И он улыбнулся улыбкой сторожевого пса, загнавшего на дерево ночного воришку.

– Ну, тогда после Беловетровска плотно сядем и посмотрим основные материалы в номер, а мелочевкой займешься сам. – Кайсаров положил ладони на стол, показывая, что сказал, в сущности, все, что хотел.

Иностранцев неохотно поднялся и, не смыв с лица улыбку, направился к двери.

– Кстати, – спохватился Кайсаров, – у нас ведь в Беловетровске свое отделение, верно?

– Ну что там за отделение? – Улыбка мгновенно растворилась, не оставив и следа. В глазах появилось напряжение. – Четырехполосное приложение. Крохотный офис, пара корреспондентов, пара компьютеров, телефон… В области планировали создать мощный центр возрождения старинных ремесел. Но инвесторы отвалились, и старинные ремесла накрылись медным тазом. Осталась, кажется, только вышивка бисером. Тебе интересно?

– На черта мне бисер? – удивился Кайсаров. – Загляну людей повидать. Приезд начальства – хорошая встряска. Внесу свежую струю, похвалю, подбодрю.

– И охота тебе время тратить? – удивился заместитель.

– Знаешь, охота. Я в поездках все время кому-то что-то обещаю: поучаствовать в конкурсе, посидеть в жюри на фестивале, создать комиссию или возглавить фонд, помочь с курсами повышения квалификации… Потом вернусь в Москву – и все, увяз с головой. Только и могу, что отделаться пожертвованиями и благотворительными взносами. А здесь, знаешь ли, сам бог велел. Может, благодаря мне они там, в Беловетровске, оживут и начнут выстреливать идеями.

Иностранцев ушел, явно недовольный. Кайсаров пожал ему вслед плечами и засобирался на встречу с директором целлюлозно-бумажного комбината. Усмехнулся скопившимся на столе папкам.

– Зоя Васильевна! – не выдержал и крикнул в закрытую дверь.

Помощница тотчас явилась на зов, как джинн из волшебной лампы.

– Слушаю.

– И повинуюсь, – пробормотал Кайсаров. – У нас что, электронную переписку отменили? Откуда столько макулатуры?

– Андрей Павлович, вы опаздываете на встречу. – Помощница не посчитала нужным вступать с ним в дискуссию. – Заодно можете поговорить с директором комбината об экономии древесины.

– Юмористка, – проворчал он, торопливо собирая портфель. – Ладно, я завтра утром позвоню.

Деловой походкой он вышел из своего кабинета. Сотрудники мгновенно его заметили и засуетились – по телефонам заговорили громче, по проходам забегали быстрее. Ответственный секретарь попытался сунуться к Кайсарову с каким-то вопросом, но тот увернулся, дружески похлопав подчиненного по плечу.

Все тут были как на ладони – помещение, организованное по типу «открытого пространства», вынуждало людей с утра до вечера работать на виду друг у друга. Кайсаров знал, что большинству это не нравится, но поделать ничего не мог. Владельцы журнала выделили им огромный, только что отремонтированный зал, занимавший чуть ли не пол-этажа могучего офисного здания. Сюда завезли столы, поставили на них компьютеры, воткнули вилки в розетки и велели: работайте, ребята! «Ребята» довольно быстро обжились, хотя ссор и жалоб друг на друга стало гораздо больше, чем прежде, когда народ сидел по кабинетам.

Возле двери, ведущей к лифтам, пришлось притормозить. Незнакомая усталая женщина как раз пыталась выйти, но представители сильной половины человечества не давали ей такой возможности и один за другим входили внутрь. Ни один не видел ничего зазорного в том, что женщина держит для них дверь. Сначала со стороны лифтов ворвался молодой парень в мятом костюме и плохо завязанном галстуке, потом маленький лысый тип с лицом проворовавшегося бухгалтера. Третьим, зыркнув на женщину, вошел начальственного вида дядька, ростом с бурого медведя, вставшего на задние лапы. Та терпеливо ждала, не отпуская стальную ручку. И только было проход освободился, как перед ее носом снова возникло двуногое костюмно-галстучное существо и пролезло внутрь.

«Джентльмены, твою мать!» – раздраженно подумал Кайсаров и, поддавшись порыву, ринулся к лестнице. Ему захотелось исправить ситуацию. Он побежал вниз по ступенькам, перемахивая через две, а то и через три разом. И возле центрального входа оказался еще до того, как женщина с усталым лицом спустилась на лифте вниз. Вышел на улицу, где его мгновенно обдало холодом, и развернулся, сделав вид, будто собирается войти внутрь. Как только автоматические двери стали раздвигаться, Кайсаров отступил в сторону и галантным жестом предложил женщине пройти первой. Она заулыбалась и кивнула. Ему стало приятно.

Ему всегда было приятно заставить кого-то улыбнуться. Улыбки были его топливом – он заряжался энергией от мимолетных «спасибо», благодарных кивков и похлопываний по плечу. Топлива хватало на то, чтобы закончить тяжелый день и не чувствовать себя выпотрошенным. Он старался вызывать у окружающих положительные эмоции и благодаря этому иногда, кажется, даже выигрывал неравный бой человека с мегаполисом.

– Андрюш, ты почему это вертишься на крыльце, как швейцар? – раздался позади него женский голос с восхитительной хрипотцой.

Так ему, по крайней мере, казалось прежде. Еще год назад вся Марина с ног до головы казалась ему восхитительной. Он отлично помнил, как при взгляде на нее электрический ток пробивал его от затылка до самого копчика. К сожалению, когда он женился на ней, она его очень быстро обесточила.

– Да вот, работа не отпускает. Так и хожу – то на крыльцо, то обратно.

Кайсаров повернулся лицом к жене, но не поцеловал, хотя она, судя по всему, этого ждала. Сама она на людях всегда была очень нежна с мужем и рассчитывала, что тот тоже будет держать марку.

Однако он не мог себя заставить. Кайсаров уже понял, что он для Марины – всего лишь поезд, в котором она рассчитывала с комфортом ехать по жизни. Прокомпостировала во Дворце бракосочетаний билет и с удобством устроилась в купе. Через год он стал думать о разводе, а она о том, чтобы не дать ему высадить себя на первом же полустанке.

Марина льстила мужу, кокетничала с ним, обижалась, устраивала сцены – но все впустую. Она пыталась вернуть прежнего Кайсарова – влюбленного, послушного, готового на все ради одного движения ее пальчика. Однако тот стал ироничным и неуправляемым. Его ирония в конце концов разогнала их по разным спальням. Брак стремительно рушился, и Марина каждый день ждала приговора. А пока ждала, пыталась выкрутить из своего замужества все, что только возможно. Чтобы, как она говорила сама себе, не остаться на бобах. Она изо всех сил оттягивала конец и усердно доказывала окружающим, что они с мужем по-прежнему идеальная супружеская пара.

– Что ты вообще здесь забыла? – полюбопытствовал Кайсаров, оглядывая жену придирчивым взглядом.

Марина была невысокой, черноволосой, весьма эффектной молодой женщиной, которая умела выбирать для себя все самое лучшее.

– Просто проезжала мимо, позвонила, но ты не взял трубку. Может быть, поужинаем вместе?

Они спустились с крыльца на тротуар, подошли к служебной машине Кайсарова, но садиться не стали, хотя водитель уже завел мотор. На улице смеркалось, небо было по-осеннему серым и рыхлым, ветер гнал по лужам мелкую рябь и рвал ярко-голубой Маринин шарф.

Кайсарова ни на минуту не обманул ее небрежный тон. Она появлялась внезапно лишь в одном случае – если ей было что-то нужно.

– Я ужинаю с директором бумажного комбината, – сообщил он без единой нотки сожаления в голосе.

– И я вам, разумеется, помешаю.

– Если бы директору комбината необходимо было заморочить голову, я бы тебя обязательно взял с собой. Но поскольку мы собираемся работать, твоя неземная красота будет нам только мешать. Куда тебя подвезти?

– Никуда, – надулась Марина.

– Или, если хочешь, водитель сначала забросит меня в ресторан, а потом отвезет тебя домой.

– Не хочу домой, там твоя дочь. Сегодня утром она со мной даже не поздоровалась. – Марина посмотрела на Кайсарова в упор, ожидая, что ему станет неловко.

– Наверное, она тебя просто не узнала, – ответил тот. – Когда ты выходишь из ванной с лицом, покрытым синей глиной, тебя не так-то просто идентифицировать.

– Ты невыносимый человек! – рассердилась Марина. Она не была настроена шутить.

– Я невыносимый, но ты с упоением выносишь мне мозг.

– Андрюш, давай не будем ссориться. – Марина положила ладошку ему на грудь.

Кайсаров положил сверху собственную ладонь. Возможно, хотел, чтобы жена услышала, как ровно и невозмутимо бьется его сердце.

– Я даже не собирался с тобой ссориться, – заверил он. – Я вообще не ожидал тебя сегодня увидеть.

– Твоя деловая встреча спутала мне все карты, – нахмурилась Марина, убирая руку и пряча ее в карман. – Я рассчитывала на ужин.

– Неужели саранча съела все продукты в холодильнике? – будто бы удивился Кайсаров.

– Какая саранча? – не поняла жена.

– Ну, как же! Экономка, массажист, парикмахерша, твой личный тренер… Еще парочка дармоедов, которые распиливают наш семейный бюджет.

– Уж ты меня расписываешь, будто я какая барыня. И не умею считать деньги.

Кайсаров рассмеялся:

– Нет, дорогая, деньги ты как раз умеешь считать отлично.

– К тому же они у нас не едят, – отрывисто бросила Марина. Ей не понравилось, что муж покусился на святое, на ее образ жизни.

– Но уж пьют – это точно. Я сам видел, как твой стилист доставал из бара мой французский коньяк.

Кайсаров нетерпеливо потоптался на месте, и Марина поспешно сказала:

– Ну, может быть, мы тогда после твоей встречи сходим в кино? На последний сеанс?

– Господи, зачем? У тебя в будуаре висит экран, который видно из соседнего кафе.

– С тобой невозможно найти общий язык. Ты очень изменился, Андрюша. Я просто не могу добраться до твоего сердца, – обиженно заявила Марина.

– До сердца ты не добираешься, потому что по дороге к нему тебя всегда останавливает бумажник в нагрудном кармане.

– И ты все наши разговоры переводишь в шутку.

– А ты переводишь их в наличные. – Он пристально посмотрел на жену. – Сколько тебе нужно?

– Две штуки баксов, – быстро ответила та и облизала губы. Вероятно, сильно нервничала. – Не спрашивай на что, это секрет.

– Марин, ты не забываешь случайно, что я не олигарх, а наемный работник? У меня нет миллионов в банке, а просто очень хорошая зарплата.

– Вот именно: очень хорошая, – обольстительно улыбнулась та.

Кайсарова ее улыбка покоробила. Да, Марина была прекрасным созданием природы. Примерно как плотоядный цветок под названием венерин башмачок. Конечно, он не чувствовал себя пойманной мухой, он мог разорвать этот брак в любую минуту. Но все медлил, пытаясь понять, не сам ли он виноват в том, что его возлюбленные после свадьбы менялись, словно по волшебству? Может быть, это он провоцирует их становиться такими?

Помнится, когда Кайсаров еще только ухаживал за своей будущей женой, она казалась ему идеальной. Он говорил, что женщина должна уметь варить борщ и печь пироги – и Марина варила борщ и вымешивала тесто. Он непререкаемым тоном заявлял, что женщина должна носить платья, а не брюки, – и Марина появлялась на свиданиях исключительно в платьях. Он утверждал, что красная губная помада – это пошло, и она выбросила ее из косметички. Он снобистски вещал, что женщине лучше не вступать в общие споры, – и она молчала с очаровательной полуулыбкой на лице. Друзья считали, что ему дьявольски повезло.

Как только закончился медовый месяц, закончились борщи с пирогами и начались претензии.

– Вот, возьми, сними деньги с карты, – бесцветным голосом сказал Кайсаров и достал из кармана кредитку.

Вороны, сидевшие на чугунной ограде бульвара через дорогу от них, с пронзительным карканьем взмыли в воздух. Он вздрогнул, а Марина рассмеялась.

– Ведь ты меня все еще любишь, – обвинительным тоном сказала она, поднялась на цыпочки и прицельно поцеловала мужа в губы.

Кайсаров понял: ей хотелось, чтобы и шофер, и выходившие из здания люди, возможно, сотрудники журнала, – все видели, как она прекрасна и любима. Что она вне конкуренции.

Конкуренток у нее действительно не было. И вряд ли они появятся в обозримом будущем. Даже мысль о новых серьезных отношениях вызывала у Кайсарова внутренний протест. Еще одна женщина? Еще один черный ящик, из которого фокусник может достать буквально что угодно? Нет, женщины женщинами, но с влюбленностью покончено. С него довольно.

* * *

Марьяна подошла к лифту, возле которого толпились белые воротнички, и посмотрела на часы.

– Успеваем, – ободрила ее возникшая возле правого локтя Тамара Ружник.

Тамара вела в журнале колонку «Город в стиле ретро», носила платья с заниженной талией, винтажные украшения и туфли со шнуровкой. Тамара первой заговорила с Марьяной после того, как та заняла свободный стол неподалеку от нее. За две недели они вроде как подружились, иногда вместе пили кофе и сплетничали. Вернее, сплетничала Тамара, а Марьяна только слушала и мотала на ус. Впрочем, времени на болтовню почти не оставалось, так много было работы. Кроме того, Марьяна понимала, что просто не может себе позволить просчетов и проколов. И тратить время попусту тоже не может.

– А ты куда ходила обедать, в сетевое кафе? По-моему, там дороговато. – Тамара схватила Марьяну за запястье и втащила в подошедший лифт, бесцеремонно растолкав замешкавшихся клерков. – И ты опять прозевала главного: он отчалил в командировку, я сама видела, как они с женой садились в машину. Жена у него – конфетка! Да и неудивительно. – Она наклонилась к самому уху Марьяны. – Он и сам просто сказочный мужик. Сорок с небольшим, но виски уже седоватые… А глаза какие! За такие глаза бабы душу продают.

– Да ладно тебе, – отмахнулась Марьяна, которой привлекательный главный редактор был сейчас нужен как рыбе зонтик. После того что с ней случилось, она дала себе слово входить в кабинет руководителей, даже очень старых и страшных, только в рабочее время и лучше всего со свидетелями.

– И он ну все время в разъездах, его просто на части рвут. Только вчера прибыл с какой-то конференции, а сегодня снова в путь. Не повезло, что он с утра сидел в кабинете, а потом улизнул и ты его не увидела.

– Да еще сто раз увижу, – пробормотала Марьяна.

Они вышли на нужном этаже и двинулись по проходу к своим рабочим местам. Тамара шла чуть впереди в распахнутом пальто и громко стучала каблучками. Марьяна заметила, что многие мужчины реагировали на этот стук, поднимали головы и смотрели на Тамару кто откровенно, кто искоса.

– Да нет, не думай, я понимаю: с боссами лучше держать дистанцию, – продолжала рассуждать та. – Ха, тебе ли не знать! Но Кайсаров у нас как какая-нибудь звезда. Все его обожают, он строгий, но справедливый. И такой галантный… Знаешь, вот не дамский угодник, а именно галантный.

Марьяна мысленно перекрестилась, что ее непосредственная начальница – женщина. Да к тому же неразговорчивая и неулыбчивая. То, что Марьяне сейчас и нужно. Больше дела, меньше слов.

Оказавшись на своем рабочем месте, Марьяна вернулась к статье о необычных коллекциях, которую уже почти закончила. Материал был увлекательным и, выбирая для него иллюстрации, она с интересом перебирала фотографии нескольких тысяч упаковок лейкопластыря, соломинок для коктейля, мебельных ручек, домашних тапочек, маникюрных ножниц, скрипичных смычков и мотоциклетных шлемов. Она так сосредоточилась на своем занятии, что не сразу заметила знаки, которые подавала ей Тамара Ружник.

– П-ст! – громким шепотом сказала та, когда Марьяна наконец сфокусировала на ней взгляд.

Марьяна бровями задала ей вопрос: в чем, собственно, дело? Ружник встала со стула, демонстративно потянулась, схватила со стола лист бумаги и перенесла на Марьянин стол. Наклонилась к ней и прошипела:

– За тобой наблюдают. Видишь Таську Балашову? Это шестерка Иностранцева.

– В каком смысле шестерка? Секретарша?

– Ну да. Она и без зарплаты готова все вынюхивать и докладывать руководству. Уже в четвертый раз проходит мимо тебя и все косится. Возможно, тебя проверяют. Будь внимательна.

Марьяна напряглась. Коллекция банановых этикеток сразу перестала казаться ей заслуживающей внимания. Она принялась наблюдать за упомянутой Таськой, которую если и видела прежде, то не запомнила. По работе они еще не сталкивались, а внешность у девушки была, прямо скажем, заурядная. Вроде бы мордашка ничего, но черты лица обыкновенные, волосы и прическа тоже самые что ни на есть неприметные, одежда неброская. Именно так и выглядят настоящие шпионы.

Не успела Марьяна всерьез обеспокоиться, как Балашова пришвартовалась к ее столу – тень упала на пачку белых стандартных листов.

– Новенькая? – спросила она тоном контролера, требующего предъявить билет. – Туманова? К Иностранцеву в кабинет.

– А что случилось? – Марьяна обмерла.

Неужели у нее опять неприятности?! Нет, не может быть. Она не допускала ошибок, не вступала в конфликты, не опаздывала…

– Просто идите за мной.

Балашова развязной походкой двинулась к кабинету заместителя главного редактора. Марьяна поднялась и с мертвым сердцем пошла за ней. Ее так и подмывало еще раз спросить, зачем это она понадобилась Иностранцеву. Она слишком незначительный винтик в этой редакции, чтобы о ней вообще думал или вспоминал кто-нибудь из руководства.

– Не дрейфь, – бросила ей в спину Тамара. – Наверняка просто рабочий момент.

Марьяна украдкой огляделась по сторонам. Ее непосредственной начальницы нигде не было видно, и она с облегчением подумала, что, наверное, та как раз у Иностранцева, а значит, в этом вызове нет ничего странного. Однако когда вошла в кабинет, кроме хозяина, никого там не увидела.

– Вот она, – сообщила Тася Балашова праздничным тоном. – Марьяна Туманова, как вы и просили.

Как будто Марьяна была каким-нибудь блюдом в ресторанном меню. «Марьяна Туманова под соусом бешамель! Можете откусить ей голову».

– Здравствуйте, – тем не менее предельно вежливо поздоровалась она.

Иностранцев остался сидеть и на ее приветствие не ответил. Он откровенно сканировал ее взглядом, и Марьяна раздраженно подумала, уж не подозревает ли этот тип, что она проглотила редакционное имущество – скотч или степлер.

– Садись напротив, Марьяна, – наконец подал голос Иностранцев и костлявой рукой указал на свободный стул.

Она проглотила это «ты» только из уважения к его возрасту. Не то чтобы почтенному, но все-таки.

– Максим Геннадьевич, – встряла секретарша, – вам кофе принести?

– Нет, не принести. Выйди из кабинета, – довольно грубо откликнулся тот. – И дверь за собой плотно закрой. Живей, живей!

Марьяна проводила Балашову внимательным взглядом. Спина секретарши показывала, что та нисколько не обиделась. Либо привыкла к такому обращению, либо априори считала, что боссу все дозволено.

– Итак, Туманова, дело вот какое. Кайсаров, главный редактор нашего еженедельника, отправляется в Беловетровск. Знаешь, где это?

– Километров двести от Москвы, – ответила Марьяна. – А то и все триста.

– Бывала там? – Иностранцев наклонился вперед, навалившись грудью на стол. Положил руки на столешницу и побарабанил по ней пальцами.

– Нет, никогда. – Марьяна изо всех сил старалась не отводить взгляд и сидела прямо, с деловым видом.

– В Беловетровске у нас свое отделение, – продолжал Иностранцев. – Возглавляет его некто Хворостинин, у него в подчинении пара репортеров и внештатники. Так вот, я хочу быть уверен, что когда Кайсаров заглянет в наш местный офис, то там все будет в порядке, ясно?

Марьяна молчала, ожидая продолжения.

– Ну, и что ты на меня уставилась? – Иностранцев откинулся назад и иронически поднял брови. – Немигающий взгляд прощается только диктаторам, дегустаторам и аллигаторам. А ты всего лишь корреспондент на испытательном сроке.

– Я должна ехать в Беловетровск? – спросила Марьяна, мигом среагировав на упоминание об испытательном сроке.

– Да, именно должна. Причем ехать срочно, с раннего утра. Думаю, Кайсаров заглянет в местное отделение завтра вечером после обязательных мероприятий. А может быть, и послезавтра утром, если припозднится и останется ночевать в гостинице. Твоя задача – посмотреть на офис оценивающим взглядом и навести там порядок. Поняла?

– Порядок в каком смысле? – Марьяна исступленно всматривалась в лицо Иностранцева, опасаясь упустить какой-нибудь важный нюанс. – Вымыть пол и полить цветы?

– Если потребуется, вымоешь, – отрезал тот. – У тебя ведь есть голова на плечах? Значит, ты должна понимать, что понравится в этом офисе начальнику, а что не понравится. Надо, чтобы все понравилось. Если что, проявишь инициативу. Есть вопросы? Или придется разжевывать, как какой-нибудь непонятливой дуре?

– Разжевывать не надо. Вот только… Если этот Хворостинин не захочет меня слушаться? Как я ему докажу свои полномочия?

– Не волнуйся, Хворостинина я предупрежу о твоем приезде. Впрочем, тебе действительно может потребоваться поддержка. А то и грубая мужская сила. – Иностранцев потеребил нижнюю губу и схватился за телефон. Когда ему ответили, энергично потребовал: – Тася, зайди.

Через минуту появилась Тася, шныряя глазами по сторонам. Вероятно, она не знала, зачем начальник вызвал Марьяну, и сгорала от любопытства.

– Слушаю, Максим Геннадьевич, – пробормотала она, остановившись напротив стола.

– Кажется, ты говорила, у Угольщикова семейные проблемы? – спросил тот. – Полагаю, ему сейчас трудно сосредоточиться на работе. Так что приведи его сюда.

Марьяна нахмурилась. Она была шапочно знакома с Угольщиковым. Тот занимался маркетингом, и их пути за время недолгой работы Марьяны в еженедельнике пересеклись всего пару раз. Ехать с ним вместе в Беловетровск ей не очень хотелось.

Когда Угольщиков вошел в кабинет, Марьяна окинула его критическим взглядом. Что ж, ухоженный: рубашка идеально сочетается с отбеленными зубами, ботинки вычищены, выбрит чисто. Вряд ли он станет неприятным попутчиком. Хотя кто его знает… Любой мужчина за импозантной внешностью может скрывать фантастическое внутреннее свинство.

– Значит, так, Денис. – Иностранцев по-прежнему сидел в кресле в позе скучающего плейбоя. – Завтра едешь в Беловетровск – вот, вместе с Тумановой.

Угольщиков перевел взгляд на Марьяну и неохотно ей кивнул. Симпатичный брюнет с ярко-голубыми глазами. Другая на ее месте обрадовалась бы.

– Какова моя задача? – деловито поинтересовался он.

– Твоя задача усиливать Туманову. Она главная. И по дороге тебе все объяснит. Тася закажет вам билеты и выдаст прожиточный минимум. Можете быть свободны. Оба. Ваше непосредственное начальство поставлено в известность.

Марьяна поднялась и сделала два шага к двери.

– Да, кстати, – спохватился Иностранцев. – Если столкнетесь с Кайсаровым там, в Беловетровске, не распространяйтесь насчет своей миссии. Скажете, что собираете материал о бисероплетении. И здесь тоже чтобы ни гу-гу. Не заставляйте меня жалеть о том, что я выбрал вас, а не более лояльных сотрудников.

Марьяна и Угольщиков гуськом вышли из кабинета. Прямо возле двери на полу стояло единственное украшение редакции – гигантский фикус удивительно недружелюбного вида. В его крупных глянцевых листьях отражались лампы дневного света. Угольщиков задел фикус, и тот возмущенно закачался.

– Ну и что это за миссия? – спросил Денис, закрыв дверь и повернувшись к Марьяне лицом. На лице читалась откровенная досада. Вероятно, у маркетолога были совсем другие планы. – И я не понял, почему ты главная. Работаешь без году неделя.

– Я главная, потому что меня при желании легко уволить, – ответила Марьяна, которой тоже приходил в голову этот вопрос, и она мысленно на него себе довольно быстро ответила. – А миссия у нас простая. Проверить, все ли нормально в беловетровском офисе. Чтобы наш главный редактор, если ему вдруг захочется там побывать, остался доволен.

– А то что? – задал резонный вопрос Угольщиков. – Вот приехал Кайсаров в Беловетровск и остался недоволен местным отделением. Взял и поувольнял всех к чертовой матери, а отделение закрыл. Почему необходимо это предотвратить?

– Я не стала спрашивать, – честно призналась Марьяна. – Как ты верно заметил, я тут без году неделя. Не мое это собачье дело.

Мобильный телефон, который Угольщков все это время держал в руке, неожиданно зазвонил.

– Погоди, не уходи, – велел он, поглядев на Марьяну сверху вниз.

«Ну да, я главная, конечно, – иронически подумала та. – Прямо он разбежался мне подчиняться».

Угольщиков между тем ответил на звонок.

– Угу, – промычал он, послушав, что ему говорили. – Мг-м. Ну что ты! Разумеется. Да. Да, конечно! Ах ты, надо же. Ну-ну.

Марьяна старалась не смотреть на него, чтобы не смущать, и пока он сыпал частицами и междометиями, нашла глазами Тамару Ружник. Та помахала ей рукой. Было ясно, что Тамара ждет рассказа и сгорает от любопытства. Интересно, и что делать? Иностранцев велел не распространяться. Значит, придется что-то сочинять на ходу.

– Мне эта командировка как острый нож, – неожиданно сказал Угольщиков у нее над ухом. Разговор по телефону, по всей видимости, завершился. – На черта нас туда посылать? Я там с ума сойду от скуки.

– Проведешь какое-нибудь маркетинговое исследование, – предложила Марьяна.

– Ну да! – презрительно бросил Угольщиков. – Маркетологи вызывают у обычных людей не меньшее подозрение, чем хироманты. Лучше я высплюсь в этой командировке. Раз ты главная, Туманова, ты и занимайся всякими разборками. А я просто буду тебя сопровождать. Вроде как телохранитель.

Марьяна прикинула, что толку от такого телохранителя как от козла молока. Несмотря на завидный рост, Угольщиков не производил впечатления силача. Можно было поклясться, что под костюмчиком у него жидкие мускулы и вялый живот. Но, вероятно, Иностранцеву было все равно, кем ее «усиливать». Как быстро он снарядил их в командировку! Наверняка зам знает больше, чем говорит. Вероятно, что-нибудь не так в беловетровском офисе.

Они договорились с Угольщиковым, что встретятся завтра утром прямо на перроне, и разошлись каждый в свою сторону. Марьяна завернула в туалет, чтобы еще немного оттянуть время до разговора с Тамарой. Та наверняка захочет во всех подробностях узнать, что происходило в кабинете начальства.

В дамской комнате возле умывальника стояла хмурая женщина средних лет и ожесточенно терла носовым платком мокрое пятно на платье. Платье было светло-серым, элегантным, а пятно расплылось прямо на груди. Когда Марьяна остановилась рядом, женщина поймала в зеркале ее сочувственный взгляд. Внимательные глаза сверкнули сквозь стекла очков.

– Кетчуп, – ответила она на немой вопрос Марьяны. – Очень некстати. У меня еще здесь дела и важная встреча. Ненавижу терять контроль над ситуацией.

– А шарфик дела не спасет? – спросила Марьяна сочувственно.

– Сегодня холодно, я надела большой вязаный, – с сожалением констатировала пострадавшая.

– Да я вам свой принесу, подождите здесь!

Марьяна подхватилась и слетала к своему столу, отмахнувшись от Тамары, которая глазами и бровями уже задавала ей вопросы. Возвратилась в туалет, сжимая в руках легкий пестрый шарф. Женщина по-прежнему терла платье, но уже не столь усердно.

– Вот, – сказала Марьяна. – К светло-серому очень даже подойдет.

Женщина взяла шарфик, повязала на шею, удачно замаскировав пятно. Посмотрела на Марьянино отражение в зеркале и спросила:

– Вы ведь новенькая?

– Марьяна Туманова, – ответила та, вздохнув. – Новенькая. Корреспондент отдела светских новостей.

– Я вас видела, но лишь издали. Зоя Васильевна, – представилась женщина. И тут только Марьяна сообразила, что это секретарша Кайсарова. – Я верну вам вашу собственность в целости и сохранности. В общем… спасибо за помощь.

Зоя Васильевна не пустилась в объяснения, насколько важная ей предстоит встреча, и не стала рассыпаться в благодарностях, но Марьяна после ее «спасибо» почувствовала себя польщенной.

Про Зою Васильевну в редакции ходили легенды. Среди коллег у нее не было ни друзей, ни приятелей, а на главного редактора будто бы она одна имела влияние. Из-за того, что к главному редактору Марьяну ни разу не вызывали, Зою Васильевну она до сих пор не знала в лицо. Та безвылазно сидела в приемной, а если и выходила, никто в нее пальцем не тыкал и не сообщал Марьяне: мол, вон идет секретарша Кайсарова.

Взбудораженная, Марьяна вернулась на свое место и нервно начала перекладывать бумаги из одной стопки в другую.

– Ну, как все прошло? – спросила Тамара, возникнув возле Марьяниного стола.

Одной рукой она оперлась о столешницу и изящно отставила ногу. Длинные серьги, мерцающая нитка бус, бордовая помада… Вся мужская половина редакции, находившаяся поблизости, по-прежнему исподтишка смотрела на Тамару. Однако Марьяне не было дела до Тамариного успеха.

– Да нормально все прошло, – промямлила она. – Еду в местную командировку. Получила задание написать статью о бисероплетении.